Из книги воспоминаний писательницы Марианны Веховой «Бумажные маки. Повесть о детстве».

1953 год.

Всякий раз, когда я, уже повзрослев, думала о гибели моей мамы, безнадёжная жалость меня изматывала. Я стала молиться — просто своими словами просила Господа Бога согреть её душу, принять к Себе, пожалеть, простить. И как в детстве в больнице, моя физическая боль слушалась молитвы и исчезала, так и теперь душевная боль теряла остроту. Я чувствовала, что молитва что-то меняет во мне и вне меня, пришло ощущение какого-то тёплого контакта, словно молитва — это мост через пропасть времени и пространства, разъединившую меня с человеком, с которым я очень тесно связана.

Я не была настоящей верующей, я ещё только размышляла о вере.

Рассуждала я так: предположим, там, за гробом, ничего нет. Тогда моя молитва ничего не значит, тогда — это средство для успокоения себя. А если есть? Две тысячи лет люди молятся в церквах «о упокоении». Что же это — вековая привычка, тёмное заблуждение, невероятно живучее? Если существует хотя бы крошечная возможность, даже — тень возможности как-то облегчить ту мамину участь, послать ей весть о том, что я её люблю, как же я могу не воспользоваться этой возможностью?