На реке Белой с раннего утра кипела работа: уфимская купчиха Ираида Чижова сплавляла лес. Бурлаки, стоя в воде, тянули вдоль берега тяжёлые плоты из необструганных сосновых стволов. На первый весенний сплав нанимались только самые выносливые: ранняя весна в Уфе мало чем отличалась от зимы: ветер обжигал холодом, высокие сугробы не торопились таять даже после первых оттепелей, а вода в реке, только что освободившейся от зимнего сна, была ледяной.

В полдень посмотреть, как идут дела, приехала сама хозяйка. В песцовом полушубке и шёлковых юбках, она резво спрыгнула из пролётки на берег. Не обращая внимания на мокрую глину, облепившую её дорогие сафьяновые сапожки, Ираида Алексеевна подошла к самой воде.

Овдовев, Чижова была вынуждена в одиночку стать во главе крупного лесопромышленного предприятия мужа. Поначалу пугающий, лесной бизнес постепенно заинтересовал её, и вскоре она стала отлично разбираться во всех тонкостях дела.

- Эй, парень! – окликнула она ближайшего к ней бурлака. – Тяни к берегу, видишь, льдина плывёт – сейчас канат срежет!

Бурлак не расслышал, что крикнула ему Чижова, и понял, в чем дело, только когда крупная льдина угрожающе натянула канат. От неожиданности парень стал дергать плот то в одну, то в другую сторону, но льдина продолжала напирать. Тогда Ираида Алексеевна в шелках и сафьяновой обуви забежала в воду, взялась за лямку, и помогла бурлаку оттащить плот в сторону. Следующий плот она подхватила и повела уже в одиночку. Так, стоя по пояс в холодной воде, Чижова проработала вместе с артелью до позднего вечера.

От мужа Ираида Алексеевна получила в наследство не только капитал и бизнес. Фёдор Егорович привил супруге склонность к благотворительности и делам милосердия. Чижов относился к богатству по-евангельски. Он подарил городу два каменных здания, полностью оборудованных под больницу, общей стоимостью в десять с лишним тысяч рублей. В должности почётного блюстителя Уфимской духовной семинарии перестроил на собственные средства домовый семинарский храм. Пожертвовал дом и солидный капитал детскому приюту в Катав-Ивановском заводе.

Ираида Алексеевна поддерживала все эти начинания при жизни супруга, и после его смерти не было в Уфимской губернии более щедрой благотворительницы, чем Чижова.

На всё у нее находилось время. Руководство бизнесом не мешало вести активную работу в Губернском попечительстве детских приютов и проявлять заботу о православных храмах города. В тысяча девятисотом году имя Ираиды Чижовой появилось на страницах газеты «Уфимские епархиальные ведомости». Купчиху и лесопромышленицу благодарили за постройку новой деревянной церкви в чувашском селе Кубово – одной из лучших во всей Уфимской губернии.

В тяжёлые годы Первой Мировой войны Ираида Алексеева проявила себя как истинная патриотка. Она регулярно перечисляла деньги на нужды русской армии, помогала продовольствием, ухаживала за ранеными в госпиталях, а несколько принадлежащих ей домов в Уфе отдала для расселения беженцев.

За свою широкую и бескорыстную благотворительность Ираида Чижова была удостоена всех возможных императорских наград, предусмотренных для женщин того времени. А когда награждать стало нечем, царь Николай Второй прислал благотворительнице в знак уважения большую бриллиантовую брошь в виде ветки цветущей сирени.

«Барыня Чижова народа не чурается, и бедным всегда помощь подаёт», - говорили про Ираиду Алексеевну. На всю Уфу славились её «пельменные пиры», когда на улицу выносились длинные столы, и каждый мог попробовать собственноручно ею налепленные пельмени. «Вкуснее чижовских пельменей во всей губернии не сыщешь», - утверждали те, кому довелось их отведать.

Восхищения своим кулинарным талантом Чижова принимала куда охотнее, чем благодарности за щедрость. Потому что помнила евангельскую заповедь: «Творя милостыню, пусть левая твоя рука не знает, что делает правая». И старалась всегда следовать ей.