Мы часто слышим это таинственное слово ‒ благодать. Мне кажется, благодать ‒ это нечто схожее с душой, про которую говорят: никто не знает, где находится, но все знают, как болит. Вот так и благодать: описать словами, потрогать руками невозможно, а пережить случалось. И ведь это ни радость, ни эйфория, а что-то совсем другое, особенное. Внутреннее солнце.

Христиане знают, что иногда это состояние посылается Богом после Причастия Святых Христовых Таин. Иногда оно приходит к нам в каком-то особенном святом месте. А иногда это можно почувствовать, просто наслаждаясь красотой окружающего мира. Иными словами, мы чувствуем это, соприкасаясь с Богом. И порой эти соприкосновения случаются совершенно неожиданно, как произошло со мной во время командировки в Санкт-Петербург.

За всю свою жизнь в Питере я была от силы раз пять. Первый раз в раннем детстве, а второй ‒ несколько лет назад, когда мне пришлось поехать туда по работе в середине декабря. Я представляла себе старинные улицы, подсвеченные уютным светом уличных фонарей, тихо падающий снег, фасады роскошных дворцов, которые как таинственные призраки прошлого растворяются в мягких сумерках. В общем, я предвкушала долгие прогулки и яркие впечатления и заранее заказала обратный билет на поезд на вечернее время.

Но едва я сошла на перрон, то поняла, что прогулки придется отменить. Было около нуля градусов, и дул такой пронизывающий ветер вперемежку с мокрым снегом, что я промерзла до костей, не успев дойти до стоянки такси. «Отлично, — мрачно думала я. — Завтрашнее выселение из гостиницы в полдень, обратный билет на семь вечера. Гулять семь часов по такой погоде ‒ хуже не придумаешь!»

И действительно. Завершив все дела по работе, я осталась наедине с холодным городом, ледяным ветром, скользкими улицами и частым, крупным снегопадом. Тут уже было не до красот. Дрожа как осиновый лист, я медленно бродила по центру города, отыскивая какое-нибудь теплое место. Туристические тропы вывели меня к Казанскому собору. На тот момент я мало представляла себе, что это за собор и какая святыня там хранится. Я обрадовалась только тому, что туда можно зайти и погреться.

Как я узнала впоследствии, летом в соборе всегда толпы паломников и туристов, а в тот раз было от силы человек десять, и все они стояли рядком в очереди к какой-то иконе. Я даже не сознавала, что это и есть ‒ та самая древняя и великая Казанская Икона Божьей Матери, ради хранения которой и был выстроен этот грандиозный храм. Руководствуясь исключительно стадным принципом и желанием согреться, я бездумно встала в очередь. У меня не было благоговейного ожидания или определенного настроя ‒ всего того, что скептики могут назвать самовнушением. И тем поразительнее то, что я почувствовала, приложившись к иконе.

Больше всего это напоминало, как будто на меня пролился солнечный свет ‒ нежаркий, мягкий, светящийся, от которого легкие наполнились кислородом, краски окружающего мира стали ярче и четче, а внутри загорелось ровное тепло. Я вдруг почувствовала, что всё хорошо. Ну вот просто ‒ хорошо! Мокрый снег и гололед прекрасны, Питер гостеприимный, а мне без труда всё удается, и я отлично проведу время до поезда.

И я в самом деле провела его отлично. Я больше не чувствовала раздражения, холод меня не беспокоил. Всё, что я видела, мне нравилось. Я гуляла по городу в спокойной и непоколебимой уверенности благословения Божьей Матери и ощущала Ее присутствие в своем сердце.

К слову сказать, с тех пор, когда я бываю в Питере, я непременно захожу в этот храм и прикладываюсь к великой иконе. И хотя того яркого чувства я больше не испытывала, мне известно наверняка: после молитвы перед этим святым образом у меня всё будет хорошо.

Автор: Татьяна Любомирская

Все выпуски программы Частное мнение

• Олень Эдик. Дарья Кравченко
• Перемена. Яна Артюшина
• Мгновенный ответ. Яна Артюшина