Поделиться
Когда епископ Игнатий (Семёнов) в августе тысяча восемьсот двадцать восьмого года прибыл на пароходе в Петрозаводск, то с трудом нашёл даже место, где остановиться. У новосозданной Олонецкой епархии, которую он возглавил, не было ни архиерейского дома, ни семинарии, ни подобающего кафедрального собора. В Петрозаводске действовал лишь небольшой Петропавловский православный храм и притом два молитвенных дома старообрядцев. Да и в целом в епархии старообрядцы имели большое влияние. Многочисленное карельское население, половина которого не знала русского языка, оставалось без Евангельского просвещения. И неудивительно, что даже в девятнадцатом веке в Олонецкой губернии, как называли Карелию, было распространено празднование Ивана Купалы и другие языческие обряды. Малочисленное, малограмотное и бедное духовенство не могло изменить ситуацию.
И вот преосвященный Игнатий, уроженец соседней Архангельской губернии и выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, с большой энергией принялся за обустройство новой епархии. Уже в октябре тысяча восемьсот двадцать восьмого года, всего через несколько месяцев после прибытия архиерея, по его инициативе начала работу Олонецкая духовная семинария. Обучение началось в столь непривычное время, поскольку владыка Игнатий не хотел откладывать открытие учебного заведения на год. Первыми семинаристами стали семьдесят пять учеников Санкт-Петербургской и Новгородской духовных семинарий — выходцы из Олонецкой губернии.
Особенностью семинарии стало преподавание карельского языка. «Должен быть класс карельского языка, — писал епископ Игнатий, — чтобы не умеющим говорить по-русски жителям изъяснять истины веры». Инициатива архиерея способствовала христианской проповеди среди карелов, изучению и сохранению их языка.
Особое внимание епископ Игнатий уделял старообрядцам. «Старообрядцы — жребий мой», — говорил он. В тысяча восемьсот двадцать девятом году, объезжая епархию, владыка посетил старообрядческую Выговскую пустынь, Лекинский и Ладожский скиты. Его обращение со старообрядцами было очень дружелюбным. «Не должно быть у нас ни одного врага из людей», — говорил владыка. Преосвященный Игнатий считал неуместными репрессии против староверов. «Гонения не истребляют, а только усиливают раскол, — писал он. — При благоразумных мерах, из коих главное есть возвышенное состояние священнослужителей в нравственном отношении, сам собою уничтожится раскол».
Зачастую именно нерадивость духовенства, пренебрежение к богослужению становились причиной критики со стороны старообрядцев и ухода людей. Преосвященный Игнатий стал строго следить за тем, чтобы богослужения в епархии совершались постоянно, чинно, благоговейно, с соблюдением церковного устава.
Епископ охотно беседовал со старообрядцами, а неподалёку от их скитов ставил церкви, чтобы местное население имело возможность посещать православный приход.
Особое внимание владыка Игнатий уделял образованию детей. Сохранилось его наставление священникам о необходимости обучения сельских детей. Первая церковно-приходскую школу в епархии открыли в тысяча восемьсот тридцать шестом году, а спустя четыре года действовало уже сто шестьдесят восемь школ. При объездах епархии владыка Игнатий, ставший архиепископом, любил сам беседовать с детьми и экзаменовать их, наиболее старательным вручая подарки.
Когда в тысяча восемьсот сорок втором году пришла весть о переводе архиепископа Игнатия на Донскую кафедру, на протяжении нескольких дней к его дому шёл поток верующих. Прощаясь с паствой, владыка плакал. Петрозаводчане, холодно встретившие его четырнадцатью годами ранее, теперь тепло, с любовью провожали своего духовного отца.
И это неудивительно — ведь для самого владыки Игнатия любовь была смыслом жизни. «Какое неизмеримое поприще для любви, — говорил он, — открывается, когда на людей взираем мы в Боге! Все они имеют право на любовь нашу, их всех любовью объемлет Сам Бог».
