Писатель Сергей Герман уже несколько лет живет в стране, название которой созвучно с его фамилией. Там, возможно, и не догадываются, что еще не так давно этот человек воевал, носил зеленый камуфляж, гранату на поясе и автомат за плечами. Только вот самому Герману время, проведенное в пылающей Чечне, не забыть, вероятно, уже никогда. В этом он признается в сборнике своих рассказов под названием "Ты будешь жить". И книга, и вообще, вся его проза - именно о страшной и, - как все войны, безумной - "чеченской кампании".
Но книга «Ты будешь жить» существенно отличается от всего, что о Чечне когда-либо было сказано, написано или снято. При этом и мысли не возникает поставить автору в вину намеренное "сглаживание углов". Напротив, испытываешь уважение к по-настоящему талантливому повествователю, который сумел не скатиться в откровенный "треш" или банальную "чернуху". В его рассказах и без излишней натуралистичности столько душевных человеческих страданий, что даже человек, не склонный к сентиментальности, вряд ли сможет остаться равнодушным.
Говорят, на войне люди меняются, и часто можно услышать, что в столь экстремальных условиях у многих наружу вылезают самые худшие качества. А вот в ярких свидетельствах очевидца, коими, несомненно, является книга Германа "Ты будешь жить", все с точностью до наоборот. Опровергает эту теорию один из самых мощных и пронзительных рассказов книги - "Солдатская мать". У Антонины Петровны в разгар Чеченской войны пропал без вести сын, отбывающий в "горячей точке" срочную службу. Обезумевшая от горя мать бросила все, и поехала искать единственного ребенка. В пылающем Грозном она устроилась в госпиталь, где случай свел ее с каким-то важным чеченским генералом по имени Муса - его привезли с тяжелым ранением, и Антонина Петровна ухаживала за больным. Муса помог Антонине пробраться в расположение банды, где, по слухам, в плену находился ее сын...
В рассказе "Вера" на лакмусовой бумажке войны тоже проступает не ненависть и злоба, а сострадание и сердечная теплота. Сергей Герман вспоминает, как во время штурма Грозного в одном из жилых подвалов обнаружил девочку, у которой в наале войны бомбой оторвало обе ноги. Девочка рисовала акварелью картину - такую, объяснила она вошедшим солдатам, чтобы глядя на нее, каждый человек поверил, что все у него будет хорошо... Эту детскую, но твердую веру в то, что мир обязательно наступит, вселяют в сердце военные рассказы Сергея Германа из книги "Ты будешь жить".
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.