Кидекша (Владимирская область)

Фото: Ayrat / Pexels

Выдающийся русский математик Николай Иванович Лобачевский обзавёлся семьёй довольно поздно — в 44 года. К тому времени от друзей и коллег он успел получить прозвище «старый холостяк». Но в 1829 году, в Казани, Лобачевский встретил Варвару Алексеевну Моисееву. Она стала верной спутницей жизни учёного, человеком, который его понимал и во всём поддерживал. В браке с Варварой Алексеевной математик прожил 24 года — до самой своей кончины.

Будущие супруги познакомились на балу. Николай Иванович в то время уже был видным деятелем науки, возглавлял Императорский Казанский университет. Отец Варвары, отставной коллежский советник, дворянин и богатый помещик Алексей Фёдорович Моисеев, устраивал большой приём. Приглашение получил и Лобачевский. Двадцатилетняя Варенька много о нём слышала. Заочно Николай Иванович почему-то представлялся юной барышне бородатым старцем — наподобие Архимеда, изображение которого она видела в учебнике арифметики. Но когда слуга почтительно доложил, что «господин Лобачевский пожаловать изволили», в залу вошёл молодой ещё человек — высокого роста, худощавый, с шапкой тёмно-русых, вьющихся волос. Весь вечер Варенька не могла отвести от Николая Ивановича глаз. Впрочем, Лобачевский стал центром всеобщего внимания. Он вдохновенно и интересно рассказывал об университете, и даже читал стихи собственного сочинения. Талант и учёность Николая Ивановича покорили Вареньку. Она полюбила Лобачевского всей душой.

Чтобы чаще видеть учёного, Варенька даже стала посещать его лекции в университете. А вскоре, в 1830-м, в Казань пришла холера. Николай Иванович переоборудовал университет под госпиталь. Чтобы ухаживать за больными и выздоравливающими, требовались руки. Неожиданно самой активной помощницей Лобачевского стала Варенька Моисеева. Эта «изнеженная барышня», как прежде думал о ней Николай Иванович, самоотверженно трудилась. Лобачевский посмотрел на девушку другими глазами. И — полюбил... Когда через несколько месяцев холера отступила, он пригласил Варвару на прогулку. Они стали часто видеться. А в октябре 1832-го года обвенчались в Крестовоздвиженской университетской церкви.

Друзья математика замечали, что после женитьбы его как будто подменили. Прежде замкнутый и порой даже угрюмый, он стал открыто-добродушным, часто шутил. Дом Лобачевских всегда был гостеприимно открыт, в Казани их стали называть «примерными супругами». У Варвары Алексеевны и Николая Ивановича родились шестеро детей — четыре сына и две дочери. Супруги устраивали званые обеды и даже ставили семейные спектакли. Часто по вечерам Лобачевский собирал домашних, и читал вслух книги Николая Гоголя — особенно в семье любили «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород». Многие знакомые Лобачевских отмечали, что у супругов были разные, едва ли не противоположные характеры. Николай Иванович — спокойный, порой даже флегматичный. Варвара Алексеевна — эмоциональная, вспыльчивая. При они умели найти подход друг к другу и жили дружно.

Семейные заботы не мешали Николаю Ивановичу заниматься наукой. Однако работал он так много и интенсивно, что к 60 годам почти полностью ослеп. Варвара Алексеевна за руку водила мужа в университет, где он продолжал преподавать. Тогда же супруги пережили огромную трагедию —скончалась их дочь Надежда, а следом за ней — старший сын, Алексей. В это тяжёлое время Лобачевские изо всех сил поддерживали друг друга. И всё же утрата сильно подкосила Николая Ивановича. Лобачевский вышел в отставку и приобрёл загородное имение — Беловолжскую Слободку, куда перебралась на жительство вся семья. Супруги посадили сад, завели пасеку, построили мельницу. Так, в мирных занятиях сельским хозяйством, прошли последние годы Николая Ивановича. Он отошёл ко Господу в феврале 1856-го. Варвара Алексеевна надолго пережила супруга. После его кончины она с детьми переехала в Петербург. Вдова великого учёного бережно хранила рукописи его научных трудов. И каждое лето приезжала в Беловолжскую Слободку, где всё напоминало ей о любимом муже.

Возможно, вы сталкивались с традициями некоторых народов, когда ребёнку даётся два имени: одно — официальное, а другое — тайное, о котором знают только самые-самые близкие родственники. 53-й псалом, который сегодня читается в храмах за богослужением, помогает нам заглянуть глубже в истоки этой традиции — давайте послушаем.

Псалом 53.

1 Начальнику хора. На струнных орудиях. Учение Давида,

2 когда пришли Зифеи и сказали Саулу: «не у нас ли скрывается Давид?»

3 Боже! именем Твоим спаси меня, и силою Твоею суди меня.

4 Боже! услышь молитву мою, внемли словам уст моих,

5 ибо чужие восстали на меня, и сильные ищут души моей; они не имеют Бога пред собою.

6 Вот, Бог помощник мой; Господь подкрепляет душу мою.

7 Он воздаст за зло врагам моим; истиною Твоею истреби их.

8 Я усердно принесу Тебе жертву, прославлю имя Твоё, Господи, ибо оно благо,

9 ибо Ты избавил меня от всех бед, и на врагов моих смотрело око моё.

Давид — преданный ближайшим окружением, находящийся в опасности от преследователей, буквально на грани между жизнью и смертью, — не отчаивается, но всю боль своего сердца превращает в молитву — я бы даже сказал, в вопль к Богу: и прежде всего он просит буквально укрыть, спрятать его от врагов, словно в «плащ-невидимку» — в Имя Божие. Именно таков буквальный смысл первых слов псалма: «Боже, во имя Твоё спаси меня». Эти слова перекликаются с другими, из книги Притчей: «Имя Господа — крепкая башня: убегает в неё праведник — и безопасен» (Притчи 18:11).

Но можно ли хотя бы приблизительно понять, как это «работает»? Ведь мы привыкли к множеству имён, окружающих нас повсюду — которые на практике вроде бы как вообще не «работают»?

Сравнение, которое мне хочется привести, возможно, кому-то покажется некорректным — заранее прошу прощения. Я, как ребёнок, выросший в дворах Советского Союза 80-х годов, очень хорошо помню, что происходило, когда ты оказывался в чужом районе города. К тебе подходили бойкие крепкие ребятки и задавали вопрос: ты откуда? Кого знаешь? И вот тут-то имя «работало» очень даже хорошо: достаточно было упомянуть несколько правильных имён, и все вопросы снимались, дорога освобождалась, и дальше ты шёл без всякой опаски.

Имя в этой ситуации — это не только и не столько знание о ком-то авторитетном, но и прежде всего наличие определённых отношений с носителем имени. Конечно, этот пример — не более, чем образ для лучшего понимания: ведь когда мы обращаемся под защиту имени Божия — мы устанавливаем прямую, ничем не ограниченную связь с Его носителем: вот почему действительно можно «спрятаться» в Его имя, словно «под зонтик», от окружающих нас опасностей и бед.

И завершить мне хочется прекрасным стихотворением Осипа Мандельштама:

Образ твой, мучительный и зыбкий,

Я не мог в тумане осязать.

«Господи!» — сказал я по ошибке,

Сам того не думая сказать.

Божье имя, как большая птица,

Вылетело из моей груди!

Впереди густой туман клубится,

И пустая клетка позади...

---

Псалом 53. (Русский Синодальный перевод)

---

Псалом 53. (Церковно-славянский перевод)

Фото: Pixabay / Pexels

Семейный союз Николая Александровича Мотовилова, помещика из Симбирской губернии, и Елены Ивановны Милюковой, монастырской воспитанницы из Дивеева, устроил и благословил сам преподобный Серафим Саровский.

В 1831-м году Николай Мотовилов, 22-летний владелец имений и конных заводов, приехал в город Саров Нижегородской губернии к старцу Серафиму. К прозорливому подвижнику съезжались тогда люди со всей России. Николай Александрович приехал... за благословением на брак. Он вошёл в келью старца и замер. Огонёк свечи мягко освещал образа на стенах и внимательное, доброе лицо батюшки. Николай никак не решался начать разговор. Тогда неловкое молчание прервал сам отец Серафим: «Вы хотите о чем-то спросить меня? Говорите, я всё готов рассказать вам, что мне Господь открыть соблаговолит!». Мотовилов смущённо признался: он питает чувства к одной барышне. И хотел бы видеть её своей невестой. «А много ли этой барышне лет?», — спросил отец Серафим. «Недавно минуло 17», — ответил Николай. Но старец вдруг удивлённо воскликнул: «Что вы! Нет-нет! Вашей, от Бога вам предназначенной невесте теперь восемь лет и несколько месяцев. Жениться на ней пока никак нельзя — молода ещё очень. Надобно подождать». Мотовилов ничего не понял. Шутит, что ли, батюшка Серафим? Но старец говорил серьёзно и твёрдо: будущая супруга Николая Александровича живёт сейчас на воспитании в Дивеевской обители. Она пока совсем ещё ребёнок. Но лет через десять достигнет подходящего возраста, и Мотовилов сможет с нею обвенчаться. «Господь Сам выбрал вам невесту. Уж это в точности верно, и я, убогий Серафим, вам в том свидетельствовать готов», — закончил беседу старец.

Николай Александрович уехал из Сарова в смятении. Он понятия не имел, о какой невесте толковал ему батюшка Серафим. Позже Мотовилов сделал предложение своей соседке по симбирскому имению, Екатерине Михайловне Языковой. Но та ему отказала... От огорчения у Мотовилова обострился давний ревматизм, помещик едва мог передвигаться. Но вдруг осознал во всём происходящем Божий промысл. Понял: так сбываются пророческие слова батюшки Серафима о наречённой ему от Бога невесте. Несмотря на недуг, Мотовилов вновь отправился в Саров. Там он впервые случайно увидел свою будущую супругу. И как только это произошло, болезнь отступила!

Леночке Милюковой, племяннице одной из духовных дочерей старца Серафима, исполнилось тогда 10 лет. В тот день батюшка позвал её к себе и подарил шесть маленьких азбук. Девочка недоумевала — зачем столько? Но старец, как всегда, видел далеко вперёд. «Шестеро детей родилось, когда вышла я за своего Мотовилова. По этим азбучкам и читать выучились», — позже вспоминала Елена Ивановна.

Обвенчались молодые люди в 1840-м году, когда Елене исполнилось семнадцать, а Николаю — тридцать. В Елене Мотовилов обрёл любящую супругу, преданную помощницу и союзницу. Молодая женщина оказалась прекрасной хозяйкой, и взяла в свои руки управление имениями. Супруги заботились о монастыре, где жил старец — Свято-Успенской Саровской пустыни. Щедро благотворили Мотовиловы и основанному батюшкой Серафимом Свято-Троицкому Дивеевскому монастырю. В обеих обителях они часто бывали. Вместе паломничали по святым местам. Радостным, духовным называла Елена Ивановна свой союз с Мотовиловым.

Их брак продлился 39 лет. Николай Александрович Мотовилов отошёл ко Господу 20 января 1879 года. Елена Ивановна была рядом. Позже она рассказывала: «Заснул тихо-тихо, как ребёнок». После кончины мужа Елена Ивановна стала хранительницей его архива, в котором были записки о преподобном Серафиме, пророчества старца, запись знаменитой беседы «О цели христианской жизни» и другие уникальные документы. В 1903 году Елена Ивановна передала всё это комиссии по канонизации Серафима Саровского. Так удивительный брак Мотовиловых послужил прославлению великого русского святого.

---

Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен

• Николай и Варвара Лобачевские
• Николай Мотовилов и Елена Милюкова
• Преподобный Стефан Вятский и его семья