У нас в гостях был настоятель храма благоверного Димитрия Донского в Северном Бутово, председатель комиссии по церковному просвещению и деятельности воскресных школ при Епархиальном совета города Москвы, кандидат богословия, кандидат исторических наук, протоиерей Андрей Алексеев.
Мы говорили о многочисленных социальных, спортивных, культурных проектах организованных при храме Димитрия Донского в Бутове, и о том, как храм может стать центром общественной жизни.
А. Пичугин
– В студии светлого радио приветствуем вас мы, Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
– Алексей Пичугин.
А. Пичугин
– Сегодня вместе с нами и с вами эту часть «Светлого вечера» проведет протоиерей Андрей Алексеев, настоятель храма благоверного князя Дмитрия Донского в Северном Бутове, председатель Комиссии по церковному просвещению и деятельности воскресных школ при Епархиальном совете Москвы, кандидат богословия, кандидат исторических наук и духовник Олимпийской сборной России – вот сколько всего. Здравствуйте.
Протоиерей Андрей
– Здравствуйте, добрый светлый вечер, рад всех вас слышать.
А. Пичугин
– И мы сразу, знаете, открывая сайт вашего храма, рады констатировать, что тут столько всего. Вот ваши регалии когда мы перечисляли, здесь, на сайте вашего храма Дмитрия Донского в Бутове чего только нет. Здесь и воскресная школа, и школа искусств, спортивная школа, дошкольное развитие, гимназия, дополнительное образование. И я так понимаю, что далеко не все. С 2012 года, если не ошибаюсь, вы настоятель храма. Именно тогда начало развиваться вот это все, что сейчас у вас есть?
Протоиерей Андрей
– Ну если говорить с точки зрения того, на этом месте, да, мы пришли в чистое поле, и пять лет будет в сентябре. Для меня это чудо. Потому что к сегодняшнему дню вот это ощущение богатства, которым – нет, не ты обладаешь, ты часть процесса, в котором совершается удивительное. И люди, приходящие сюда, состоявшиеся в мире искусства, культуры, науки, спорта, театра, кино, телевидения, бизнеса, политики – люди, желающие потрудиться, Церкви послужить, с вопросом: чем могу быть полезен – это для нас естественная норма вот в нашей жизни сегодняшнего дня. И, конечно, началось все это не пять лет назад, но вот в течение этих пяти лет оно развивалось на определенном месте. И потрясающе вдохновляет и радует. Я счастливый и богатый человек.
А. Митрофанова
– Ну вы имеете в виду внутреннее содержание, прежде всего. Я так понимаю, что здесь логика, как это сказать, не параллельная тому, что мы чаще всего подразумеваем под словом «богатство», но скорее перпендикулярная.
Протоиерей Андрей
– Я согласен с вами. Просто ведь к этому можно по-разному отнестись и подойти. Ты понимаешь, что на этом месте творится Богом нечто удивительное, в которое ты допущен. И будучи человеком несовершенным, безусловно, недостойным, что само собой, вместе с тем ты имеешь счастье в этом участвовать – это вдохновляет и радует. Причем это передается от людей к тебе, от тебя к людям, и ты понимаешь, Кто является источников вот этого. Вот это очень вдохновляет и обогащает.
А. Пичугин
– Почему вы вообще решили заняться таким количеством дополнительных всяких организаций, занятий для прихожан, для всех желающих? Вы говорите, что это было еще до, начало все берет до храма Димитрия Донского. Как вообще все это начиналось?
Протоиерей Андрей
– Ну вы знаете, во-первых, нужно понять для себя, какова концепция всего того, что делается. И ведь это только начало. Впереди огромное событие, и совсем недавно нашим мэром подписан важный документ – это постановление правительства Москвы о выделении Русской Православной Церкви двух с половиной гектаров земли для того, чтобы построить уникальный храмовый комплекс. Где будет собор святого князя Дмитрия Донского и, если так, наверное, около трех тысяч туда войдет. С музеем князю Дмитрия, с диорамой Куликовской битвы, с храмом-криптой, нижним, где будут собираться святыни -это земля с полей сражений, где лилась русская кровь, солдат русских, поклонный крест, лампада. Пока сейчас вот эти строения, и школа, и театрально-концертный зал. А в школе без малого 700 человек детей, в воскресной обучается, она является центром дополнительного образования. И спортивный комплекс, где функционирует 24 вида спорта. Пока начало, потому что впереди все это будет увеличиваться. И вот это строение, которое сейчас проектируется, это большой социальный объект, где храм центр жизни. Но я сказал концепция – это модель, предлагаемая для того, чтобы ее можно было бы реализовать и в других местах. И когда Святейший Патриарх приезжал к нам в Великую субботу, перед нынешней Пасхой, мы общались, и я делился тем, что происходит на этом месте, и какова была задача поставленная изначально – создать то пространство, где постепенно развивается личность человека. Есть то главное, духовное, где задержаться трудно надолго, и нужны подпорки, костыли.
А. Митрофанова
– А вы храм имеете в виду, что в храме трудно надолго задержаться?
Протоиерей Андрей
– Да, особенно детям. И присутствие и в храме, оно должно быть по времени разумно направлено и приготовляемо. Условно, конечно, я, будучи преподавателем духовной семинарии, написал статью, которую порой предлагаю для внимания родителей, условно, пять ступеней присутствия ребенка на службе – сколько по времени он готов там быть. И вместе с тем находиться в пространстве в том, где о Боге говорят. И вот эти вот подпорки, костыли – те направления деятельности в области культуры, искусства, науки, спорта, безусловно, где с ним занимаются, общаются, где звучит молитва, откуда он приглашается на службу на какое-то время. И участвует, безусловно, в ней, переходя к большему. Это возможность войти в процесс, который совершается в его сердце, в душе, но и безусловно, совершается в сердцах его родителей. Потому что здесь работа, направленная на вот это постепенное формирование личности. Вот задача.
А. Митрофанова
– То есть как это выглядит на практике? Например, в 9 там, в 9.30 начинается Божественная литургия. Понятно, что не всякий ребенок способен от начала и до конца пробыть на богослужении, при этом, как это принято говорить, вести себя хорошо, а желательно при этом еще и внутренне осознавать то, что происходит и в храме, и то, что происходит в алтаре, и то, что это все имеет к нему какое-то прямое отношение.
Протоиерей Андрей
– Мы слишком забегаем вперед. Начинается все с вечера: «И был вечер, и было утро – день один». И вот в зависимости от разряда службы – а в дни учебного года мы служим почти каждый день, – в зависимости от того, подчеркиваю, какая служба, у нас в уже время, которое для нас очевидно, когда совершается полиелей, изо всех вот этих вот коридоров, классов, спортивных площадок, пейнтбольного манежа ну и так далее, много всего...
А. Митрофанова
– Яхт-клуба.
Протоиерей Андрей
– Да, идут люди.
А. Пичугин
– Яхт-клуб библейский.
А. Митрофанова
– Библейского яхт-клуба.
Протоиерей Андрей
– Парусной регаты, заметьте.
А. Митрофанова
– Сейчас об этом поговорим, вы нам расскажете, я надеюсь.
Протоиерей Андрей
– Так вот дело в том, что отовсюду идут люди и дети на вот эти полчаса вечернего богослужения, когда совершается каждение, читается Евангелие, непременно говорится проповедь, небольшая, но направленная вот на этих людей, пришедших сюда и детей, находящихся в храме. А затем помазание. И они идут дальше...
А. Митрофанова
– Заниматься своими делами.
Протоиерей Андрей
– Совершенно верно. Не своими – тем, что им интересно. А разнообразие, поскольку много всего, и вы посмотрели там, и ведь несколько хоров, по возрастам, и оркестр свой и, по существу, музыкальная школа...
А. Митрофанова
– Вокально-хореографический ансамбль, я смотрю, тут у вас в школе искусств, художественная студия.
Протоиерей Андрей
– Здесь же авиамоделирование, здесь же домоводство и труд, здесь же песочная живопись, здесь же и керамика, и скульптура, здесь же разные направления общения с людьми и с детьми, по степени их заинтересованности. Ну а что касается спорта, я скажу, что огромный интерес. И он развивается, потому что приходят те, кому это по сердцу и кто готов тоже воцерковляться. А театральная студия, а несколько спектаклей, которые одновременно готовят люди, состоявшиеся серьезно в мире культуры, в мире театра и кино. И это общение с детьми. А костюмы на «Мосфильме», а фестивали, которые не только проводим мы здесь, ну у нас маленький зал, на 250 человек всего лишь. У нас есть большие площадки, одна из них это Московский академический государственный детский музыкальный театр имени Наталии Сац. И мы дружим, и мы общаемся уже в течение 15 лет. И на сцене этого театра мы проводим два фестиваля – духовных семинарий, актив нашего прихода занимается организаций, и воскресных школ города Москвы. Причем нам отдается театр на целый день по существу. И это жизнь в фойе, это огромное фойе. Я потрясен вообще, вот как удалось покойной Наталье Ильиничне Сац вот такое все построить для детей, это уникальное место, где ты общаешься с детьми.
А. Митрофанова
– Вы имеете в виду, что там проходит фестиваль театральных студий, которые существуют при храмах?
Протоиерей Андрей
– Не только студий. Это фестиваль творчества школ воскресных города Москвы.
А. Пичугин
– То есть это не напрямую дружба вашего прихода и театра?
Протоиерей Андрей
– Нет, она присутствует, она лежит здесь, безусловно, вот во всем в этом, но как личное взаимодействие, да. Но мы начинали на уровне окружных фестивалей, а потом провели к этому дню вот три московских, и когда-то вот Господь дал такую идею, я пришел к владыке Арсению, который вдохновляет и поддерживает эти начинания, и Святейшему Патриарху Алексию когда-то преподносил эти идеи. и он их одобрил. А затем и Святейший Патриарх Кирилл, который благословляет и поддерживает эти начинания. Для нас это значимо, это основа нашей жизни,безусловно, патриаршее благословение. Но вместе с тем есть те советы Владыки – я сейчас не комплиментарен, я скажу, что вот в моей жизни с советами владыки Арсения очень многое связано. Может быть, кто-то меня и не поймет, но я себе отчет отдаю, вот я воспринимаю, что со мной Бог говорит через этого человека. Я прихожу к нему с вопросом, получаю такие советы потрясающие, которые реализуются в этих вот программах и направлениях. Для меня это очень значимо: ты идешь и общаешься с отцом, который тебе дает направление, ориентир, и какие-то вот такие, знаете, назидания, идя в сторону которых, ты поражаешься как это все в конце концов наполняется глубочайшим смыслом и присутствием Христа.
А. Митрофанова
– Например? Если это не секрет, конечно.
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, нет, не секрет. Я вспоминаю... Кстати, вспоминаю наше знакомство с Владимиром Романовичем Легойдой. Это было довольно много лет назад. Я был диаконом и мне в позднее время позвонил владыка Арсений, когда уже как будто бы совсем поздно, и он тогда был архиепископом: «Вам нужно прийти...» – назначается время, тоже позднее, – в Московскую Патриархию. – Владыка, простите, предмет разговора? – Вам все расскажут». Я прихожу, и собираются очень известные люди. Я думаю: что я здесь делаю? Они общаются, я включаюсь, потому что раз позвали, значит, так надо. А не могу понять, что мне здесь вообще нужно, зачем меня позвали. А затем озвучивается, что создается журнал, посвященный Святейшему Патриарху «Предстоятель». Я опять думаю: что же я здесь делаю? И вдруг владыка говорит: «А вот отец Андрей будет секретарем этого журнала». И посыпались карточки визитные. Так я завел себе карточку визитную и обновил всю свою аппаратуру, после чего...
А. Пичугин
– Все хотели поддержать журнал, который посвящен Патриарху?
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, да. Но ведь ты через это получил возможность прочитать те письма, посвященные главной теме жизни, веры, теме жизни внутреннего человека, обращенные к Святейшему отцу. Я был потрясен этим архивом, к которому мне удалось приобщиться. А потом, когда был назначен настоятелем Чистого поля...
А. Пичугин
– В Бутове.
Протоиерей Андрей
– Да. Первый иконостас был собран из икон, которые из Издательского Совета мне дали в виде снимков, слайдов – икон XIV, XV, XVI веков.
А. Пичугин
– Напомним что в гостях у радио «Вера» сегодня протоиерей Андрей Алексеев, настоятель храма благоверного князя Дмитрия Донского в Северном Бутове, духовник Олимпийской сборной России.
А. Митрофанова
– Отец Андрей, вы когда говорите про то, что у вас жизнь выстроена вся вокруг храма – вот это огромное количество секций и кружков, которые есть при у вас там в Северном Бутове, при храме, мне в общем все понятно. Я могу себе представить довольно живописно, как детки, которые сидят и занимаются, не знаю, у них урок по иконописи, или урок по пению или у них там что-то еще такого вот типа происходит, как они прерывают свои занятия и идут в храм на помазание, чтобы послушать там Евангелие, проповедь и так далее. Я не очень себе представляю, как то же самое делают те, кто занимаются у вас в спортивной школе. Вот я смотрю длинный список опций, которые у вас там, направлений, которые там представлены: тренажерный зал, секция рукопашного боя, самооборона для женщин, стрельба из лука...
А. Пичугин
– И пулевая стрельба еще.
А. Митрофанова
– Да, и пулевая стрельба. То есть пейнтбол на этом фоне выглядит как-то что-то такое, знаете, ну как самый такой мягкий вариант. Фехтование, скандинавская ходьба, ну ладно, допустим, лыжный спорт тоже история сезонная. Роликовые коньки, русский бильярд, и далее со всеми остановками.
А. Пичугин
– Ну все перечислять, наверное, не будем – очень много. А все желающие могут зайти на сайт dmdonskoy.ru и там найти...
А. Митрофанова
– Вот это все, оно существует при храме. И, допустим, у детей, или у подростков, или у взрослых урок фехтования, потом они прерываются, идут на службу, полчаса находятся на службе, а потом возвращаются...
Протоиерей Андрей
– Совершенно верно.
А. Митрофанова
– Берутся за свои орудия и продолжают заниматься фехтованием. Или пулевой стрельбой, или стрельбой из лука.
Протоиерей Андрей
– Да, совершенно верно.
А. Пичугин
– У меня давно возникал вопрос. Пулевая стрельба это олимпийский вид спорта, пейнтбол это ну такое относительное развлечение, которое многие любят. Но почему очень часто, и у вас я тоже вижу в списке секций, и очень часто в храмах можно увидеть начальную военную подготовку. И тут же у меня возникает вопрос: а насколько уместно именно в храме заниматься начальной военной подготовкой? И вообще любой военной, военизированной подготовкой.
Протоиерей Андрей
– Во-первых, занимаются не в храме, а в зале
А. Пичугин
– Ну при храме, храм как инициатор этого.
Протоиерей Андрей
– Безусловно. Ну вы знаете, я что хочу сказать, у нас ведь храм князя-воина. И заметьте, в каждой аудитории у нас висит в очень красивом резном деревянном киоте, который сделан руками иноков, принципиально писаная икона святых князей Димитрия и Евдокии. Это образ для подражания – это образ служения Отечеству, это христианское служение, это семейная высота, это доблесть. И мы же воспитываем тех людей, которые учатся родину свою любить и защищать, если это будет нужно. Если это не поставить в нужное русло и не направить, не скоординировать, мы знаем, к чему может привести порыв человека к тому, чтобы учиться защищать. И открывая Евангелие, мы читаем слова, которые сказаны по этому поводу: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Поэтому здесь нет противоречия. Вопрос в том, как это преподается, кто это ведет, и к чему направляется человек.
А. Митрофанова
– А как это преподается у вас?
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, да. Во-первых, нужно иметь в виду, что приходящий человек, он ведь вначале общается с настоятелем, с директором этого центра, и ты видишь, кто пришел к тебе и чем этот человек может заниматься. Одно дело, это профессионал, допустим, чемпион мира Европы, участник Олимпийских игр...
А. Пичугин
– Это если спортсмен.
Протоиерей Андрей
– Да. А вот что касается этого направления, это человек с образованием богословским, это человек, который замечательно владеет тем предметом, который должен передать и является воцерковленным человеком. То есть вот такие предметы, которые связаны с особой культурой, в том числе и духовной культурой, не могут преподавать те, кто ею не владеет. И вот тут уже речь идет о том, насколько мы внимательно привлекаем тех или иных людей к тому или другому виду деятельности. И ты смотришь, как это развивается. Потому что это общение, это поступательный процесс, ради которого все и совершается здесь. Это среда, в которой формируется вот то самое. И постепенно это тесто должно взойти.
А. Митрофанова
– Но вы сейчас имеете в виду все-таки спортивные секции или художественные, вот то, о чем вы сейчас говорите?
Протоиерей Андрей
– Я имею в виду ту модель, которая здесь представлена для того, чтобы в этом процессе находится человек. Он выбирает то, что для него интересно. Кому-то совершенно неинтересно вот то, но вот это... И это такой рычаг воздействия. Это можно беседовать с подростком, который оступился, и ты узнал об этом. Ну вот совсем недавно я узнал о том, что оступился не один, а несколько мальчиков оступились, нарушили что-то, я не буду говорить, что они нарушили, они нарушили. Будучи в лагере на Соловках, они нарушили некоторую территорию, за которую нельзя ходить. И им очень не хочется утратить возможность ходить в те секции, куда они бегут, и спят и видят, когда они вернутся снова. Ты не лишил их возможности приходить, но ты воспитываешь их через этот интерес. Ты можешь беседовать, зная, что они заинтересованы и хотят прийти. Если у нас только воскресное богослужение, куда их тащат порой силком, много ли мы добьемся? Вот здесь давайте будем внимательны. Центр нашей жизни – богослужение, и более того, мы читаем у святых отцов о том, что вся наша жизнь должна стать богослужением. Но мы же приводим к чему-то большему человека, начиная с малого.
А. Митрофанова
– А храм не превращается таким образом, простите, в клуб по интересам?
Протоиерей Андрей
– Видите, вопрос. Это тогда происходит, когда нет понимания главной задачи. И более того, это тогда произойдет, когда нет напряжения и нет того процесса, который предлагает анализ происходящего и включенность во все сферы этой деятельности. Когда есть люди, которые этим занимаются и анализируют происходящее, а не просто поток событий, которые никак не координируется.
А. Пичугин
– А секции ваши открыты для любого ребенка? Или это исключительно дети прихожан и дети, которые ходят в храм ваш?
Протоиерей Андрей
– Есть правила, которое сложились не за эти пять лет. Есть то, с чем ты пришел сюда, на это место, и то, чем ты жил в ожидании той возможности, если Господь тебе ее предоставит. Ведь ты пришел в это место с чем-то, что ты переживал в течение какого-то времени своей жизни, к чему-то Господь готовил. А потом я не случайно сказал о владыке Арсении, я неслучайно сказал о тех духовных наставниках, к которым ты идешь, и окормляясь у которых, ты черпаешь советы у священноначалия. Ты не придумал ничего, и всякую идею ты сначала принес к священноначалию и получил благословение на занятие тем или иным направлением, и координируешь свои действия регулярно.
А. Митрофанова
– Мне кажется, Леша немножко о другом спросил.
А. Пичугин
– Да, я как раз тоже хотел...
А. Митрофанова
– Вот все эти опции, они доступны только деткам, которые из церковных семей?
Протоиерей Андрей
– Прошу прощения, я не отвлекся. Я начал с главного, а сейчас перехожу к непосредственному ответу. Они доступны для всех. Но в том-то все и дело, что приходя сюда, человек вначале приходит на беседу, он и родители его. И ты узнаешь, насколько люди готовы войти в эту воду, в принципе. Насколько они готовы те правила, которые здесь существуют, то положение, тот устав...
А. Пичугин
– Но вы в двух словах правила объясните, потому что мы сейчас с вами об этом беседуем, и волне возможно, ведь у вас же география только одним районом Бутово не ограничивается.
Протоиерей Андрей
– Безусловно.
А. Пичугин
– И более того, я точно знаю, что в Бутове нас слушает достаточно людей. Вы расскажите хотя бы в двух словах о том, какие это правила, чтобы люди знали, к чему быть готовыми, когда приведут к вам своих детей.
А. Митрофанова
– А стоит ли приходить.
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, открыты для всех. Но ведь если в этом доме есть какие-то установившиеся традиции, приходящие их соблюдают. Во-первых, молитва пред началом, она короткая – «Царь Небесный», и в конце, она короткая – «Достойно есть». Затем вот те самые полчаса в те самые дни, когда попадают эти самые службы, и начало процесса вхождения в эту жизнь – не насильно, не жестко, – где идет общение диалог, беседы с взрослыми, с юными. И постепенно пробуждается, тот постепенно пробуждается – подчеркиваю, – интерес, который изначально едва-едва, крохотный. Но в то же время приходящий человек, он понимает, что к нему могут подойти и спросить его: а вот почему ты пришел сегодня вот в такой одежде? Нет-нет, не в том, что ты пришел в светской одежде, нет, а почему сегодня у тебя футболка вот с таким изображением, ты же знаешь, либо здесь она нейтральной должна быть, либо патриотическая, а вот здесь вот...
А. Пичугин
– Простите, а тут сразу уточнение: а что вы вкладывается в понятие патриотическая футболка? Потому что это сейчас очень тонкий момент.
Протоиерей Андрей
– Да, да.
А. Пичугин
– Я тоже, когда я вижу футболки «Не смешите мои искандеры», мне сразу хочется взять и... не знаю.
Протоиерей Андрей
– Я не случайно, я думал, как вы отреагируете на эти мои слова.
А. Пичугин
– А вот мы отреагировали.
А. Митрофанова
– Представили в красках.
Протоиерей Андрей
– Да, а вот об этом и речь. Когда порой приходят люди, и они приходят из некоторых храмов, и возникает вот то самое, о чем мы сейчас сказали, об этом тоже стоит поговорить – о патриотизме. О том, как его воспитывать в семье, что это – не вызов ли этому миру, что ты лучше всех, а окружающие тебя – кто?
А. Митрофанова
– Вы знаете, я прошу прощения, для меня, я сейчас вспомнила пример, на мой взгляд, очень такой патриотической футболки. Замечательная одна компания произвела футболки, на которых были написаны слова апостола Павла о любви: «Любовь долготерпит, милосердствует, не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине, всему верит, всего надеется...» и так далее. Вот эти вот слова. И «любовь никогда не прекратится»...
Протоиерей Андрей
– Как вы к этому относитесь?
А. Митрофанова
– К тому, что такая футболка?
Протоиерей Андрей
– Да.
А. Пичугин
– Я не очень, если честно. Вот я тут свое мнение высказал.
А. Митрофанова
– Вы знаете, ну вот если говорить о каких-то гранях, мне кажется, что вот в этом случае она не была перейдена, потому что это было сделано очень стильно. Это же помимо того, что это невероятно глубокий смысл...
А. Пичугин
– А если там еще дизайн какой-то был?
А. Митрофанова
– Нет, это было очень здорово сделано.
А. Пичугин
– А, ну тогда надо посмотреть, тогда беру свои слова обратно.
Протоиерей Андрей
– Я не случайно спросил, потому что именно вот такие футболки, вот с такими надписями у нас. Или с надписью, которая предлагает над чем-то еще задуматься.
А. Пичугин
– Давайте, прошу прощения, у нас маленький перерыв, минута, мы снова вернемся в эту студию. Напомним, что протоиерей Андрей Алексеев, настоятель храма благоверного князя Дмитрия Донского в Северном Бутове, председатель Комиссии по церковному просвещению и деятельности воскресных школ при Епархиальном совете Москвы, кандидат богословия и исторических наук, духовник Олимпийской сборной России в студии светлого радио. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин. Через минуту снова здесь.
А. Митрофанова
– Еще раз добрый светлый вечер вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова, и напомню, что в гостях у нас сегодня протоиерей Андрей Алексеев, настоятель храма святого благоверного князя Дмитрия Донского в Северном Бутове, председатель Комиссии по церковному просвещению и деятельности воскресных школ при Епархиальном совете Москвы. Отец Андрей кандидат богословия, духовник Олимпийской сборной России, кандидат исторических наук еще к тому же – и светское образование в таких ситуациях, я думаю, тоже очень важно указывать и учитывать. Мы с вами остановились на разговоре, прервали, так сказать, ушли на паузу, в тот момент, когда говорили о футболках. О футболках с разными надписями, с содержанием. Так все-таки что вы имеете в виду, когда говорите, что к вам желательно приходить в футболках патриотических?
Протоиерей Андрей
– Нет, я сказал, что они могут быть нейтральными, либо теми, где вот эти понятия, вами поднятые, начинают осмысливаться человеком. Где есть фраза, в которой есть глубокое содержание, предлагающее думать, дается человеку и чтобы он смотрел на это. Я летел недавно в самолете и видел, как детки из лагеря возвращались, это были светские дети. И вот там у них на футболках было написано о вежливости.
А. Пичугин
– Про вежливых людей?
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, о том... Я подчеркну. Вы знаете, как интересно заточен человек: у него подчас готово то, что на слуху у всех. Нет, речь шла о культуре поведения. Там была сформулирована мысль, связанная с важностью быть вежливым к людям. И у них на футболках именно вот это. И я могу сказать, что это хорошо. Когда подобное предлагается для внимания и на это постоянно смотрит человек, и к этому призывают взрослые люди, это, безусловно, будет работать.
А. Пичугин
– Ну вот меня, простите, передергивает немного, когда я вижу на маленьком мальчике футболку с людьми в камуфляже и подписью «Вежливые люди». Это оно или это не оно?
Протоиерей Андрей
– Нет.
А. Пичугин
– Это не оно. Потому что маленький мальчик не может сделать осознанного выбора, значит, эту футболку ему кто-то навязал. Вот когда ему будет лет 18, 17, 15 даже, он, наверное, сможет как-то это все отрефлексировать, но хотя бы в том смысле, который ему доступен. А когда я это вижу на 12, 10-летних детях, ну мне не по себе становится.
Протоиерей Андрей
– Я согласен, что подобное, когда вот вы описали, то самое – не будем продолжать дальше, мне тоже не нравится. Есть другое, есть культура поведения, которая применима и должна быть предложена человеку, начиная с юного возраста, потому что мы говорим о воспитании. И заметьте, если я замечаю футболку, на которой изображены девушки с нецеломудренным взглядом, я вспоминаю премудрого Соломона, который пишет, что блудницу узнаешь по поднятию глаз.
А. Митрофанова
– Вы знаете, я сейчас думаю о том, какую бы футболку мне хотелось. Мне бы очень хотелось футболку, на которой был бы принт с изображением, вот знаете, у художника Резо Габриадзе, потрясающего режиссера, у него есть очень много замечательных работ. И есть целая серия, посвященная Александру Сергеевичу Пушкину, там где Пушкин ходит в леса за шишками, Пушкин топит самовар, Пушкин там что-то еще такое делает. Вот я думаю, что для меня это была бы очень патриотическая футболка.
Протоиерей Андрей
– Вот видите, вы рассуждать стали так, как предлагаем мы рассуждать нашим детям. И подчас наши...
А. Митрофанова
– Почему стала? Я вообще-то так всегда рассуждаю.
Протоиерей Андрей
– Ну в этой передаче я же вас вижу первый раз.
А. Митрофанова
– Да, извините.
Протоиерей Андрей
– Вы привыкаете к чему-то, а я у вас в студии на этой передаче впервые. И тут уж какие-то мои обращения уж прошу принять. Так вот действительно предлагаем порой поучаствовать детям в том, что потом может появиться на футболке. И также же у нас, допустим, предлагается на Пасху, на Рождество, начиная с 14-летнего возраста вынуть для себя открытку с пожеланием сявтоотеческим. И вот после службы стоят со специальными подносами молодые люди или девушки, которые предлагают вынуть эту открыточку. Там изображены какие-то темы, связанные с праздником, лучшие работы детей изостудии, а сзади поучения святоотеческие на все случаи жизни. Они меняются. И вынимаешь, и что-то очень важное для себя отмечаешь всегда. Это так попадает. Я: «Господи, попросил, вот помоги мне что-нибудь короткое и действенное» – и вынул для себя очень полезное. Такое, знаете, вот хожу и часто себе напоминаю: «Смиряйся – и все дела твои пойдут».
А. Митрофанова
– Хорошо. Но мне кажется, что для деток это тоже такой важный момент, если они что-то произвели своими руками, нарисовали, создали какой-то образ художественный и потом увидели, как это работает на открытке...
Протоиерей Андрей
– Безусловно.
А. Митрофанова
– И еще и с таким бэкграундом мощным, то конечно, для ребенка это дополнительный стимул такими вещами заниматься. Я сейчас у вас на сайте на странице, которая называется развивающие игры. Открыт набор в секцию «Развивающие игры» для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Преподаватель – кандидат химических наук, бабушка 14 внуков, Раиса Дмитриевна ее зовут.
Протоиерей Андрей
– Цингарелли.
А. Митрофанова
– Да. Это, получается, такая форма подготовки к школе? То есть это такие дети, ну в общем-то, которые еще в садик ходят или только-только в школу пошли?
Протоиерей Андрей
– И не только. Ведь игра это мощный инструмент, и я сам играю с детьми и знаю, как это важно и значимо. Более того...
А. Митрофанова
– Взрослые иногда любят поиграть.
Протоиерей Андрей
– Ну что вы, безусловно. В жизни каждого из нас это большое оружие, которым тоже нужно правильно пользоваться. И через игру сколько всего можно преподнести. Или через тему, которую можно представить на сцене в виде какой-то композиции. Я вот вспоминаю, для меня очень вдохновенным примером служит то, что совершил святитель Димитрий Ростовский. Когда он вместе с семинарией, которую открывал в Ростове Великом, создал театр, где ставились постановки на библейские нравственные темы. И это важно, когда на сцене достойно, качественно работают профессионалы, которые помогают детям осмысливать вот то самое, что и появляется потом на футболках и в сердце. А не то наносное, или искаженное, может быть, с элементами правды или полуправды, что может быть предложено для общего обозрения в иных местах. Почему и воскресная школа, являясь первой ступенькой храма, приготавливает человека к чему-то большему, начиная с малого. Но вместе с тем, я очень прошу и ваших молитв и, друзья, радиослушатели, ваших, потому что мы в этом году 1 сентября открываем два класса, мальчики и девочки отдельно, по системе русской классической школы. И в перспективе это, безусловно, гимназия с которой, Бог даст, и начнется наша большая стройка.
А. Пичугин
– А вот то, что у вас раздел гимназия, это пока проект, который только-только с сентября месяца, даст Бог, заработает.
Протоиерей Андрей
– Да, совершенно верно.
А. Пичугин
– Кстати, вот уже в разделе дошкольное образование нашел своих знакомых.
Протоиерей Андрей
– Видите, как тесен мир.
А. Митрофанова
– Это правда. А можно вернуться сейчас к яхт-клубу библейскому.
А. Пичугин
– Да, я тоже хотел вернуться. Потому что даже реки нет никакой поблизости.
А. Митрофанова
– Пожалуй, самое парадоксальное из всего предложенного здесь у вас на сайте. Ну во всяком случае, то, как это заявлено: библейски яхт-клуб – что это значит? «Восход» называется.
Протоиерей Андрей
– Да, совершенно верно. Вообще слово «восход» у нас часто звучит, поскольку сама идея восхождения, она значима, она важна, плюс ко всему она приемлема для светского общества, она не вызывает отторжения у неготового человека, а вместе с тем она очень глубока. И я пришел к владыке Арсению с этим вопросом и получил его наставление, а вот сейчас, по прошествии двух лет реализации этой идеи, я получил благословение от него начать работать над книгой, посвященной этой теме.
А. Митрофанова
– Так что же собственно яхт-клуб библейский?
Протоиерей Андрей
– Я поясню. Вы знаете, это не более чем предложение, ну вот такое, имеющее стимул для начала изучения Священного Писания. Это переложение в течение Великого поста читать не только приходом, поскольку это вышло за рамки прихода, читать Священное Писание. Первый шаг это было прочесть полностью Библию за Великий пост, что мы сделали в предыдущем году. Причем, вы знаете, не просто читали, я приглашал преподавателей московских духовных школ для того, чтобы они проводили лекции по Ветхому и Новому Завету...
А. Пичугин
– А Библию, вы имеете в виду, целиком всю книгу?
Протоиерей Андрей
– Да.
А. Пичугин
– Причем в Синодальном переводе, взрослую, не детскую?
Протоиерей Андрей
– Да, для взрослых. Там большая регата. Есть ролики, можно посмотреть, почитать, есть отзывы, борт-журнал, который вели путешественники, есть названия яхт, условно, конечно. Причем там есть правила, они прописаны, есть свои особенности в этих правилах. Никто не знает, как называется яхта соседа. А каждую неделю рейтинг. Да, есть некоторые награды, значки из чистого золота или золото с серебром, или просто серебро. А в конце есть в формате «Что? Где? Когда?» – это отдельная большая тема, мы часто проводим вот такие турниры не только на уровне школьников, но и духовных семинарий, куда приходят студенты, и мы проводим вот такие богословские или исторические, или литературные встречи, где вот в таком формате обсуждаем важные вопросы. И вот здесь тоже финалом этой регаты нынешнего года был вот такой, по существу, урок в формате этой игры, где мы определяли того, кто получил главный приз – поездку в Святую Землю. А двенадцать отличившихся – крестики, уникальной работы ювелирной мы им подарили с землею из Гефсиманского сада. А девочка, которая была отмечена как лучшая в регате для детей, был отправлена, вот сейчас находится в настоящее время в лагере «Смена», всероссийском лагере, где встречаются дети, желающие поделиться своими наработками в разных областях знания. Удивительное место. Вот туда детей направляют, где воспитываются лидеры, что тоже важно.
А. Митрофанова
– То есть яхт-клуб – это не значит, что дети у вас ходят под парусом и плывут из пункта «А» в пункт «Б» и открывают для себя какие-то прекрасные земли.
Протоиерей Андрей
– Это чтение Писания.
А. Митрофанова
– Это значит, что они плывут по страницам Священного Писания, открывая для себя какие-то важные смыслы.
Протоиерей Андрей
– Да, совершенно верно.
А. Митрофанова
– Ага, понятно.
Протоиерей Андрей
– И участвуют, заметьте, вот сейчас уже 14 стран и 52 города, и без малого 600 человек членов этого клуба. Это предложенная вот такая инициатива, где есть то, что как будто бы открыто, но не заинтересовывается человек, он не читает. Я признаюсь вам, более того, когда мы закончили первую регату, был подписан документ, дающий нам возможность получить землю, два с половиной гектара. А когда мы закончили вторую регату, мы получили возможность строить 15 тысяч 600 квадратных метров.
А. Митрофанова
– Это вы имеете в виду, вам выделили землю...
А. Пичугин
– Ну вот недавно Собянин подписал.
А. Митрофанова
– Храму для того, чтобы вы могли там реализовывать какие-то свои проекты.
Протоиерей Андрей
– Совершенно верно, да.
А. Митрофанова
– Понятно. А это все связываете с тем, что у вас проходила такая регата?
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, это напряжение, духовное напряжение, и ты его ощущаешь. И не только ты.
А. Пичугин
– Важное уточнение. Мы как-то не обговорили в начале, все занятия, которые у вас проводятся для детей бесплатные или нет?
Протоиерей Андрей
– Есть понятие пожертвование, которое возможность есть у христианина, но если у него нет, он приходит и занимается, просто занимается.
А. Митрофанова
– А для взрослых есть у вас какие-нибудь занятия?
Протоиерей Андрей
– Конечно.
А. Митрофанова
– Там я не знаю, например, фехтование, ну мало ли...
Протоиерей Андрей
– Вот знаете, что я хочу сказать. Вот зайти и посмотреть – они, безусловно, есть. Есть и гимнастика для женщин. Есть и стрельба из лука для всех. Есть и пулевая стрельба. И вот недавно, причем это все с оружием, где вот под каждую ладонь делается специальная рукоятка. И вот сейчас были соревнования, где наши прихожане получили уже и разряды, занимаясь всего лишь полгода. Это все очень серьезно, это все очень интересно. И вот сюда Господь приводит людей, которые желают – я повторяюсь, но это стоит того, – желают участвовать в жизни Церкви, причем не просто разово заглянуть, а принести сюда свой талант и послужить. А когда вот такая большая приходская семья, где есть разные направления деятельности, каждый может найти то, что ему интересно.
А. Митрофанова
– А как сочетается вот этот навык стрельбы из оружия и христианское мировоззрение? Я спрашиваю, потому что у многих этот вопрос вообще возникает. Ведь христианство это про то, как подставить другую щеку? Если тебя ударили по правой, подставь левую. Это просто, ну это такой, может быть, немножко толстовский взгляд, да, но вместе с тем...
Протоиерей Андрей
– Да, конечно.
А. Митрофанова
– То, что вы делаете, это абсолютно вразрез с тем, как сегодня нередко христианство понимается.
Протоиерей Андрей
– Постойте, вот я не знал, чем вы закончите. Я хочу напомнить вам одну историю, когда в некий монастырь пришел человек и наблюдал странную картинку: молодые послушницы играли в мяч.
А. Митрофанова
– Сериал прекрасный, где постоянно эта картинка фигурирует, а мы с Лешей любим этот сериал. Извините.
Протоиерей Андрей
– Я не знаю, не смотрел.
А. Пичугин
– «Молодого папу» не смотрели?
Протоиерей Андрей
– Нет, не смотрел. Так вот я закончу. И духовник на вопрос смутившегося человека, отчего же вот такое здесь происходит, он сказал: возьми лук и натяни его. И когда человек стал натягивать тетиву все больше и больше, старец просил его усилить свои действия. Тогда удивленный, сказал: порвется ведь. – Так и здесь, говорит, порвется. Всему свое время. И начав с чего-то, войдя в то пространство, когда человек начиная с малого, приходит к большему, с ним можно о чем-то более серьезно говорить. Он уже в этом поле, он уже в этой сфере находится. Это как один духовник играл со своим чадом духовным в шахматы. Прошло время, и повзрослевший юноша пришел и спросил: можно ли еще? – Нет. Нет. – А почему же было прежде? – А чтобы удержать тебя от чего-то большего, другого, худшего. Я был с тобой рядом, чтобы ты не заразился чем-то горшим. Вот поэтому есть моменты, которые сопряжены с вхождением человека в жизнь, которая ему неведома. И начинается с малого, с того, что сегодня для него доступно, более доступно и понимаемо. И от этого меньшего приходит к большему. От присутствия на территории подворья – к тому, чтобы зайти в храм, к иконе приложиться, зайти на несколько минут. А потом приходить и на литургию, участвовать в таинствах. И вот это очень важно. Начинается процесс живой связи с Тем Христом, Который находится рядом с нами. Постепенно растет человек. Если мы отсечем сейчас, разве это правильно?
А. Пичугин
– Мы напомним, дорогие слушатели, что в гостях у радио «Вера» протоиерей Андрей Алексеев, настоятель храма благоверного князя Дмитрия Донского в Северном Бутове, духовник Олимпийской сборной России. Нам надо бы еще поговорить, конечно, про Олимпийскую сборную, но мне очень интересно про классическую гимназию. Мы в этой студии в свое время пытались рассуждать на тему того, насколько у нас сейчас может быть востребовано классическое образование, которое опять же подразумевает изучение огромного количества языков.
Протоиерей Андрей
– Постойте, вы, может быть, немножко ошибаетесь.
А. Пичугин
– Может быть, тогда поправьте.
Протоиерей Андрей
– Речь идет о русской классической школе, и это Ушинский.
А. Пичугин
– А, это Ушинский. А тогда поясните, пожалуйста, несколько принципов...
А. Митрофанова
– Только поясните для широкого круга слушателей, кто такой Ушинский.
А. Пичугин
– На чем базируется школа?
Протоиерей Андрей
– Вы знаете, перед нами те образцы, удивительные образцы воспитания и образования, которые были свойственны русской школе в XIX веке. А затем, после первого периода вот того безбожного отрицания многого, и советская школа во многом взяла именно эти образцы за основу. И писать пером, и постепенно, не бежать куда-то, заставляя юного возненавидеть и чтение, и чистописание, и арифметику, а вот пройдя эти этапы, которые прозрачны и которые просматриваются, уже теперь мы говорим, десятилетиями, имеют результаты того, что формирует личность человека. Сейчас в России, возможно, уже больше, я знаю, что недавно было 25 этих школ, которые по этой системе дают знания. И я был в этих школах не только в Москве, это и Казань, и это и Екатеринбург. И для меня есть то, что близко. Более этого, я понимаю, что образование дает возможность регулярного взаимодействия с ребенком в процессе воспитания. А вот то посильное как раз таки, вот то посильное, здесь нет обилия языков, когда нужно...
А. Пичугин
– Мертвых языков, я не успел добавить.
Протоиерей Андрей
– Я согласен с вами. Я осторожно к этому отношусь, потому что вы ведущий, я священник, и мое слово имеет другой вес. Я сам изучал эти языки, и греческий, и латынь, и знаю, как это непросто. И с большим вниманием и аккуратностью отношусь к тому, что и как преподается здесь. Более того, занимаясь всем этим, вижу перспективу этого развития и понимаю, что без образования, без этой системы образования нам очень сложно сегодня основательно и, подчеркну, системно иметь влияние на личность человека. Вот почему непросто дается сегодня то, что имеет отношение к преподаванию в школах тех основ духовной культуры, которые важно знать человеку. И вот через такие школы, которые должны открываться, и Святейший Патриарх об этом говорит. Недавно вот я одно из последних собраний комиссии я проводил, и ответственным озвучивал слово Святейшего, документ, где был вопрос, где в Москве готовы открыть в ближайшее время какие-то гимназии. И какова система. Вот что очень важно: именно система. Ведь мы должны понимать для себя, что то лучшее, что существует и в современном мире, мы должны брать и приучать к этому, и призывать к этому человека. Но ведь есть то, что было создано когда-то, и оно работает, оно воспитывает, оно формирует – вот это часть концепции. Почему, конечно, большое внимание мы этому всему уделяем. Это только модель. Что такое этот комплекс? Он уникален, он интересен, и сейчас работают проектировщики, архитекторы. Я вот тоже езжу в разные страны и города, и смотрю, и докладываю священноначалию о том, как это все строится. Это удивительно интересно.
А. Пичугин
– А где, на ваш взгляд, если вы изучаете вот разные модели образования в разных странах, она наиболее сбалансирована?
Протоиерей Андрей
– Я не только образование изучаю, я изучаю эти процессы, которыми я занимаюсь.
А. Пичугин
– Да, ну я понимаю, но среди них это и образовательный процесс, как мы видим. Вот в какой стране из тех, в которых вы были, изучали этот процесс, вам кажется это наиболее оптимально сделано?
Протоиерей Андрей
– Я открыл русскую классическую школу, поэтому для меня вот это является наиболее сбалансированным.
А. Пичугин
– Ну видите, почему я спрашиваю. У нас русская классическая школа как данность отсутствовала на протяжении более, чем 70 лет, поэтому она...
Протоиерей Андрей
– Не согласен с вами. Я же сказал о том, что в советское время лучшие ее элементы использовались в школе, и я к ним приобщался. И сегодня, конечно, как человек уже более взрослый, анализируя то, что на меня наложило отпечаток и повлияло, я понимаю, что вот именно то самое зерно, которое и сквозь вот то странное, страшное, темное прорастало и давало свои плоды.
А. Митрофанова
– Что для вас все-таки самым главным кажется или представляется в такой образовательной системе? Принципы какие-то и как они на практике работают. Вот вы упомянули чистописание – казалось бы, это какая-то такая, из начальной школы такая формулировка. На самом деле, я знаю, как сейчас нейробиологи серьезно занимаются изучением связи почерка человека и тех процессов, которые происходит у нас внутри черепной коробки.
Протоиерей Андрей
– Безусловно.
А. Митрофанова
– То есть это все на самом деле вещи очень полезные. Писать, вот каллиграфия, которая сейчас начинает возрождаться как вид искусства или там как некое хобби у кого-то, у нас, например, в храме есть тоже занятия по каллиграфии и так далее. Я знаю, что это очень важно. Вот это вы упомянули, то есть все-таки это чтобы вырабатывался определенный почерк, чтобы не было к нему такого небрежного отношения. Хотя сейчас все предпосылки есть к тому, чтобы вообще забросить перо, или там ручку, или карандаш, или что-то еще, потому что у всех клавиатуры. Что еще?
Протоиерей Андрей
– Знаете, вот когда мы говорим о системе, мы должны понимать, что ведь -давайте теперь вот все-таки немножко побогословствуем, – человек это микрокосм, это организм, Богом созданный, и вместе с тем расстроенный, в силу известных обстоятельств. И вот как настраивается он, какими инструментами, какими направлениями. Как писал святитель Игнатий Брянчанинов, важно в жизни иметь правильные духовные ориентиры. И когда мы смотрим на образцы воспитания, образования, перед нами открывается целый мир. Важно понимать, кто стоит за всем этим. Мы ведь, самое главное, должны понимать, что наша задача привести человека к Жениху, ко Христу, чтобы он вошел в тот процесс жизни, который сегодня для него – ну да, для юного обозначаем родителями, но он должен почувствовать это и войти поступательно в этот процесс. Вот почему важна именно школа. Воскресная школа – некоторый изначальный такой, первый этап. И вот сейчас я проводил собеседования с людьми – ведь конкурс был, чтобы вошли в эти классы, – и есть те, кто не готов вот так сразу начать. Тогда мы таких в школу воскресную приглашаем, на какие-то секции, кружки. Но вот сюда войти в этот процесс уже должен тот, который понимает, что для него значимо и важно. Конечно, родители...
А. Пичугин
– Хотел сказать, как раз что родители.
Протоиерей Андрей
– Родители, конечно. Вот поэтому работа с родителями, с людьми взрослыми, понимающими цели и задачи.
А. Пичугин
– Но в какой-то момент ребенок сам начнет понимать свои цели и задачи.
Протоиерей Андрей
– Об этом и речь, Алексей. Вот поэтому и, как писал святитель Иннокентий Московский, к моменту прихождения человека к тому возрасту, когда, писал царь Давид, «от юности моея мнози борют мя страсти» – он уже должен иметь некий запас прочности, он уже должен на что-то опираться. И пока к чему-то не приближаешься и не выходишь более основательно, ты каких-то процессов не чувствуешь, не видишь. Я по себе сужу, вот по тому опыту, который имеешь сам на основании того, чем ты занимаешься. Все как будто понятно и ясно, но входя во что-то, открывается целый мир удивительный и уникальный, и ты понимаешь, что и ты сам только инструмент. Но когда оно развивается, идет, и ты видишь некоторые плоды, и ты идешь к духовнику, к духовным наставникам с этим и советуешься, куда это направить – это поразительно. Ведь бывают случаи, когда с чем-то столкнувшись, ты нуждается в этом совете со стороны более опытных, не взяв на себя ответственности, потому что ты мал. И как святые пишут, ты себе доверять не должен, в первую очередь. Поэтому ты идешь к тем, кому ты доверяешь, и ты черпаешь из источника, который освящен. И перед нами живой процесс. И когда Святейший Патриарх приезжал к нам в гости в Великую субботу, мы с ним именно о концепции воспитания и образования говорили. Не просто мероприятие ради мероприятия, и не просто какое-то событие ради события, и школ ради школы – нет. Это создание среды, в которой формируется постепенно человек, и в ней есть разное: и душевное, и телесное, но главное духовное, к которому нужно привести и себя и этих людей.
А. Пичугин
– Да, но вы разве не согласны, что в какой-то момент ребенок, он может принимать те ценности, которые вы ему прививаете, он может с ними соглашаться или не соглашаться. Но это будет с какого-то момента его личный выбор.
Протоиерей Андрей
– Безусловно. Вот почему есть та тайна, которая открывается ему при вхождении в Церковь. Вот почему важно к таинствам привести его. Знаете, как-то вот такое стихотворение написал:
В воскресное утро все вместе втроем –
Я, папа и мама в храм Божий идем.
Там ждет нас Господь, наш Небесный Отец,
Он врач наших душ и целитель сердец.
Невидимо в храме Господь пребывает,
Он всех приходящих с любовью встречает.
Нас, грешников, он к покаянью зовет
И силы, чтоб зло победить, нам дает.
Я тихо-претихо на службе стою,
Бывает, негромко за хором пою.
Я Бога молю и я Бога прошу,
Со службы уйти никогда не спешу.
И сердцем согревшись, я чувствую в нем,
Как будто мы встретились с Богом вдвоем.
Его я не вижу, но знаю, Он здесь,
И я наполняюся радостью весь.
Кто может меня со Христом разлучить?
Никто, если буду себя я учить,
Как жить, исполняя заветы Его –
Нет в мире сильнее Христа никого.
И Он мне поможет, меня Он спасет,
И в Царство Свое он меня вознесет.
Мне нужно довериться только Христу
И быть часовым у Него на посту.
И в слякоть, и в дождь, и в мороз, и в жару,
В любую погоду всегда поутру
Спешить в воскресенье ко Господу в храм,
Там к Богу воззвать – и ответит Он нам.
Он в сердце как будто бы свечку зажжет,
От зла сохранит и от бед сбережет.
Мы с Господом выйдем из храма вдвоем –
Пребудет во мне Он, и я буду в Нем.
А если Он с нами, то кто против нас?
Весь мир от греха и от смерти Он спас.
Давайте ко Господу будем спешить,
Чтоб Бога и ближних учиться любить.
А. Пичугин
– Вот этим стихотворением мы, отец Андрей, и завершаем беседу с вами. Напомним нашим слушателям, что сегодня на радио «Вера», в программе «Светлый вечер» был протоиерей Андрей Алексеев, настоятель храма благоверного князя Дмитрия Донского в Северном Бутове, председатель Комиссии по церковному просвещению и деятельности воскресных школ при Епархиальном совете Москвы, кандидат богословия, исторических наук, духовник Олимпийской сборной России. Вот сколько регалий у нашего гостя. Спасибо. Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
– Алексей Пичугин...
А. Пичугин
– Всего хорошего, до встречи.
Протоиерей Андрей
– До свидания, всего доброго.
Храму Всех святых, в земле Российской просиявших, необходима помощь
Храм Всех святых, в земле Российской просиявших, в городе Дубне объединяет много добрых сердец, поэтому и атмосфера в нём радушная. На приходе стараются помогать всем, кто нуждается. Здесь работает благотворительная столовая, где всегда накормят и обогреют тех, кто оказался в беде. Некоторые прихожане храма трудятся в православном сестричестве милосердия города Дубны. Они навещают стариков в доме-интернате «Рождественский», пациентов в больницах и немощных одиноких людей на дому.
Храм Всех святых, в земле Российской просиявших, ещё долгие годы может принимать, утешать и объединять людей для добрых дел. Только сейчас он оказался под угрозой разрушения. Сильно протекает крыша и появились трещины на несущих конструкциях. Необходим качественный ремонт. Собрать на него средства приходу помогает фонд «Мои друзья». Присоединиться к фонду и поддержать храм в городе Дубне может любой желающий. Сделать это просто – можно зайти на страницу «Моих друзей» my-friends.ru и оставить благотворительный взнос, либо передать для храма стройматериалы или помочь своим трудом.
По всем вопросам обращайтесь в фонд:
+7 (916) 165-82-77, e-mail: info@my-friends.ru
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Путь к священству». Священник Сергий Лабунский
У нас в гостях был клирик Елизаветинского храма города Красногорска священник Сергий Лабунский.
Наш гость рассказал о своем пути к вере, о духовных поисках, которые сначала привели его в Католичество, как и почему позднее он пришел к Православию и выбрал для себя священническое служение.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.
Константин Мацан:
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега, Кира Лаврентьева.
Кира Лаврентьева:
— Добрый вечер.
Константин Мацан:
— И я Константин Мацан. Добрый вечер. В гостях у нас сегодня священник Сергий Лабунский, клирик Елисаветинского храма города Красногорска и еще множество есть регалий, как вас можно было бы представить, например, вы байкер.
Священник Сергий Лабунский:
— Да это так и есть.
Константин Мацан:
— Действующий или бывший?
Кира Лаврентьева:
— Или бывший католик.
Константин Мацан:
— Или бывших байкеров не бывает? Бывший католик.
Священник Сергий Лабунский:
— Бывший католик, да, это уже действительно бывший, здесь уже никаких сомнений. А байкер я действующий, да, действительно, я езжу на мотоцикле уже, пожалуй, восемь лет, как езжу на мотоцикле, и не собираюсь это бросать.
Константин Мацан:
— И член Императорского православного палестинского общества.
Священник Сергий Лабунский:
— Так и есть.
Константин Мацан:
— Много регалий, мы обо всем сегодня поговорим в том контексте, в котором мы обычно с Кирой эти беседы ведем. Я нашим слушателям напомню и вам, что мы говорим о пути человека к священству, к вере, в вере и к священству. То есть такой разговор о пути, о тех событиях, о тех вопросах, которые возникают на этом пути, о тех ответах, которые человек для себя находит. Нам кажется, что те ответы, которые, допустим, есть у вас как у человека, пришедшего к православному священству, могут так или иначе срезонировать с теми вопрошаниями, которые есть у нас радиослушателях, любого человека, который задумывается о своих отношениях с Богом и о своем пути. Вот об этом бы сегодня хотелось поговорить.
Священник Сергий Лабунский:
— Конечно.
Кира Лаврентьева:
— Отец Сергий, путь у вас извилистый, что уж греха таить.
Священник Сергий Лабунский:
— Весьма.
Кира Лаврентьева:
— Мы сегодня обязательно об этом поговорим. Но я предлагаю начать с интересной, поворотной точки вашей биографии, когда вы, поглотив буддистскую литературу, поглотив мусульманскую литературу, пришли к полной внутренней каше. И вывел вас из этой каши свет европейской истории, которую вы горячо любили, и благодаря ей, вы все-таки обратились к христианству, но в католичество.
Священник Сергий Лабунский:
— Да-а.
Кира Лаврентьева:
— Расскажите об этом, пожалуйста, поподробнее. Как вообще протекала вся ваша история религиозного поиска, и почему католичество и почему вы все-таки из католичества-то потом ушли? Вот очень нам интересно, отец Сергий.
Священник Сергий Лабунский:
— Да, я согласен, любопытная история. И, увы, не краткая совсем.
Кира Лаврентьева:
— Это хорошо. Это нам подходит.
Священник Сергий Лабунский:
— Я постараюсь короче. Дело в том, что в подростковость, как это у многих бывает, начался какой-то религиозный поиск. Вопросы, зачем я здесь, откуда я здесь, какой в этом вообще смысл существует. Мне кажется, что большинство людей с этим сталкиваются и, так или иначе, для себя на эти вопросы отвечают. В моем случае получилось так, что я из совершенно неверующей семьи, никто моим религиозным образованием никогда не занимался, и поэтому мир религии для меня был принципиально иным миром. Не тем, что я видел каждый день вокруг себя. И я прекрасно помню, как еще в детстве, в достаточно далеком детстве, в глубокие 80-е годы, в начале 80-х меня моя бабушка водила в храм Всех святых на Соколе. Водила она меня всего раза три за все мое детство, то есть она не была тоже воцерковленным верующим глубоко человеком. Но просто ей казалось, что надо это сделать хоть немножечко, хоть несколько раз. Тогда еще маленьким детенком я приходил в этот храм на Соколе и попадал буквально в сказку, я помню эти мерцающие лампадки в полутьме, я помню очередь людей на исповедь, эти строгие вдохновленные и спокойные при этом лица, я помню размеренный ритм богослужения. И все это настолько глубокое впечатление тогда на меня произвело, и произвело именно непохожестью на повсеместную, повседневную жизнь. Я это запомнил. Тогда, конечно, это никакого эффекта видимого не дало в моей жизни. Естественно, я был маленьким ребенком, что родители скажут, то я и делаю, пытаюсь, по крайней мере. А в последствие, когда в подростковый возраст пришел, подростковость наступила, возник этот религиозный поиск, возникли вопросы, зачем, откуда, и что, и куда. И я вспомнил вот эту радость от общения с Богом из того детства. Обычно в подростковость у человека формируется критическое мышление, человек отрицает все, что ему раньше говорили, пытается свою позицию выработать. И здесь это сыграло на руку, потому что, повторюсь еще раз, у меня семья была неверующая абсолютно, мы о религии, как правило, не говорили вообще. И мой бунт подростковый вылился в интерес к религии. Я сейчас обратное явление наблюдаю среди детей верующих родителей.
Кира Лаврентьева:
— Да, это интересно.
Священник Сергий Лабунский:
— Потому что у них как раз бунт выражается в отрицании религии. То, чем их кормили все детство, порой бывает даже чрезмерно, ломая их волю, принуждая их, и в подростковость их бунт выражается в поступках против религии. А у меня наоборот получилось, изначально не было никакой религиозности. Я прекрасно понимаю, что если бы мои родители были верующие и, не дай Бог, они бы пихнули меня в какую-нибудь воскресную школу... Вы знаете, что со школой у меня были тяжелые отношения в свое время, я ее не очень любил, она меня тоже, прогуливал активно. Даже само слово «школа», да еще и воскресная, когда вроде бы не должно быть никакой школы, а она есть, я думаю, меня бы очень сильно оттолкнуло.
Кира Лаврентьева:
— Несистемный вы человек, отец Сергий.
Священник Сергий Лабунский:
— Да. Слава Богу, что этого в моей жизни никогда не было. Возвращаясь к подростковости моей, к этому бунту моему, получается то, что мне стало интересно духовность, пока так общим словом назовем, без конкретики, без деталей, просто духовность. И действительно, прогуливая школу, я прогуливал ее в основном в библиотеке, потому что там тепло, сухо, можно было посидеть и никто не спрашивал, что я тут вообще делаю в середине буднего дня.
Константин Мацан:
— Читали или просто сидели?
Священник Сергий Лабунский:
— Нет, читал, а что там еще делать-то? Конечно, читал.
Кира Лаврентьева:
— Мыслить. Размышлять.
Священник Сергий Лабунский:
— Нет. Вначале началось все с каких-то таких легких книжечек, конечно же. Но потом они мне очень быстро наскучили, а интерес был — здесь мы подходим к вопросу истории — интерес был у меня всегда к европейской истории, мне она очень нравилась, как, наверное, всякому мальчишке нравятся солдатики, войнушки, и мне это тоже очень нравилось. А поскольку я очень любил, не знаю, помните вы — не вспомните, был такой в 90-е годы сериал «Горец» по телевизору с — Господи, как его звали-то? Фильм был с Кристофером Ламбертом, а сериал...
Константин Мацан:
— Я помню, да, был такой сериал, а актера тоже не помню.
Священник Сергий Лабунский:
— Сериал не помню кто, но там главного героя звали Курган Маклауд. Мне это безумно нравилось. Я обожал этот сериал, потому что в нем сочеталось и одно и другое, там замечательные флешбэки в историю, показывали, как они в истории бегали друг другу головы рубили, там была мистика, почему эти люди бессмертные и почему они продолжают рубить друг другу головы в двадцатом тогда еще веке. То есть здесь все сочеталось, и меня тогда этот сериал очень увлек. С него начался мой интерес к истории, именно к европейской истории, поскольку на ней был сфокусирован сюжет этого сериала. Я начал копаться и меня безумно увлекли крестовые походы, потому что это опять войнушка, мальчишки любят мечами махать. Крестовые походы. Сплав мистики и истории прекрасно здесь ложился в контекст военно-монашеских орденов, которыми я тоже увлекся, там тамплиеры, госпитальеры, меченосцы и прочие тевтонцы — военно-монашеские ордена. Конечно, это все привило мне огромную любовь к европейской старине. И вот эта европейская старина, вплотную связанная с христианской духовностью, естественно, в латинском его изводе, в латинском варианте, и привела меня в итоге где-то к концу 90-х к приходу в католическую церковь. То есть я тогда, когда читал все эти книжки в библиотеке по свободомыслию, даже по эзотерике, иудаизму, исламу, что там только не было, все в куче было. Но христианство для меня всегда было чем-то особенным. Во-первых, потому что была эта память из детства, переживание иного мира, прикосновение к иному миру через бытие в церкви. На самом деле разовое прикосновение, не постоянное, буквально разовое, три раза, может быть, четыре за все мое детство меня бабушка водила в храм, с одной стороны. И с другой стороны, это увлечение войнушкой, войнами, все как-то сложилось и вот вышло, получилось так.
Константин Мацан:
— А что заставило потом все-таки из католичества перейти в православие?
Священник Сергий Лабунский:
— В первую очередь, глубокое разочарование в католичестве, хотя бы просто потому, что когда католик живет в России, он на самом деле с католичеством в его бытовом виде никогда не сталкивается, никогда не видит этого. Он находится в неком стеклянном пузыре, отделенном от общего мира католического. Находясь в России, католичество находится под сильным влиянием Православной Церкви. Поэтому католичество в России достаточно консервативно. И, находясь в России, русский католик, как правило, не видит всего того ужаса обновленчества, которое на самом деле присутствует в католической церкви сейчас в той же Европе. Мне посчастливилось вплотную столкнуться с обновленчеством, потому что я некоторое время жил в посталантуре Доминиканского ордена в Фастове на Украине. Я некоторое время был в Польше и там — Польша это традиционная католическая страна — и там я сталкивался напрямую с бытовым католичеством. Не с каким-то его рафинированным изводом, которое здесь у нас в России есть под сильным влиянием православия, а именно с таким католичеством, каким оно вообще в принципе и является на бытовом уровне. И я видел все модерновые совершенно каких-то невообразимых конструкций храмы, которые от амбара сложно отличить. Я видел, как были изуродованы древние храмы под новый обновленческий манер, как старые алтари ломались. Это, кстати говоря, история нашей Москвы, для этого не нужно даже в Польшу ехать. В Москве католический храм святого Людовига, это старейший действующий католический храм на территории России, он не закрывался никогда в советское время. И там были прекрасные престолы, там были три каменных престола и один сбоку посвященный святому Иосифу деревянный престол. И когда 90-е годы пришли к нам сюда в Россию и когда рухнул железный занавес, когда появилась возможность коммуникации более свободной католиков в России с католиками европейскими, получилось, что этот деревянный престол — пришли веяния Второго Ватиканского Собора в Россию — это деревянный престол оказался никому не нужен, его разломали и выбросили на помойку.
Константин Мацан:
— А помимо отторжения католичества, какая была положительная мотивация перехода в православие для вас?
Священник Сергий Лабунский:
— Спасибо вам большое за этот вопрос, это очень правильно. В первую очередь, я считаю, что человек должен не уходить от чего-то, а приходить к чему-то.
Константин Мацан:
— Я поэтому спрашиваю.
Священник Сергий Лабунский:
— Да. Здесь тоже надо ввести определенную последовательность событий. Первое, был мой отказ от идеи монашества. Потому что в принципе в католичестве обязателен целибат для любого священника, поэтому по большей части без разницы, будешь ли ты монахом, будешь ли ты приходским священником.
Константин Мацан:
— Целибат — это обет безбрачия.
Священник Сергий Лабунский:
— Совершенно верно.
Кира Лаврентьева:
— Для священнослужителя.
Священник Сергий Лабунский:
— Да. Совершенно верно. Таким образом, не столь важно, будешь ли ты обычным мирским священником, будешь ли ты монахом, база одна и та же остается. Естественно, мне было интересно тогда попробовать себя не в приходском служении, а именно в монашеском ордене, я пошел в доминиканцы. В доминиканцы я пошел, потому что это один из известнейших орденов католической церкви, орден проповедников, он же занимался инквизицией в свое время. А вы уже знаете, что я любил Крестовые походы.
Константин Мацан:
— Я думал, вы скажете, что я любил инквизицию.
Священник Сергий Лабунский:
— Нет, инквизицию я, конечно, не любил, но это отдельная история, это целый отдельный пласт, отдельный часовой разговор. И первое, что послужило к моему уходу из католичества, во-первых, я решил, что монашество не для меня. А решил я это очень интересным таким способом. Я помню, что был тогда в Фастове в монастыре, по-моему в честь Воздвижения Креста, там монастырь Доминиканского ордена, и сидел смотрел во двор, а во дворе дети играли местных жителей, какой-то там частный сектор кругом, и с этого частного сектора детишки приходили поиграть во двор монастыря. Я сидел смотрел на этих ребятишек и понял, что я буду глубоко несчастлив, если я не увижу своих детей на этом свете, как они ходят своими ножками, топчут этот мир, как они радуются, улыбаются, возятся, дерутся в том числе.
Кира Лаврентьева:
— Но тогда вы могли бы стать прихожанином католической церкви, который бы создал семью. Это ведь не основная причина, конечно?
Священник Сергий Лабунский:
— Без сомнения. Конечно, нет. Мне всегда хотелось как можно глубже погрузиться в то, чем я занимаюсь. Мне в принципе не очень нравятся люди, которые сбивают только верхушки и не уходят на глубину какой-либо темы, которой они интересуются или занимаются. Поэтому когда я заинтересовался христианством, а здесь надо очень четко тоже это проговорить, что я пришел в христианство потому, что мне было интересно. Не потому что у меня случилось какое-то счастье или наоборот какая-то беда в жизни случилась, и это меня привело. Нет, мне просто стало интересно. Я взял книжки и читал, мне стало еще более интересно, я своими ногами пошел, мне стало еще более интересно. Я все более углублялся-углублялся-углублялся и доуглублялся до того, что пришел к идее священства, потому что это максимальное погружение, эта максимальная интеграция из всех возможных. Естественно, когда я стал католиком, для меня вообще вопроса не стояло, кем я буду, конечно, я буду священником. Монахом или приходским это уже другой вопрос, уже как я сказал, не столь принципиально в католичестве, потому что примерно все одно и то же. Монашество давало больше интересных возможностей, нежели приходское священство, возможность, в частности, в том числе прикоснуться к истории древнего ордена католического, Доминиканского в частности, куда я пошел.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие радиослушатели. У микрофона Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы сегодня беседуем со священником Сергием Лабунским, клириком Елисаветинского храма города Красногорска. Да, отец Сергий, продолжайте. Про детей.
Священник Сергий Лабунский:
— Спасибо. И вот, сидя во дворе этого монастыря, я увидел детей, которые играли, и понял, что я буду глубоко несчастлив, если не увижу собственных детей. Это стало концом моего монашеского пути.
Кира Лаврентьева:
— Не став его началом.
Священник Сергий Лабунский:
— Не, я положил ему начало. Я был в постулантуре.
Кира Лаврентьева:
— То есть вы уже первую какую-то стадию...
Священник Сергий Лабунский:
— Послушник, по-русски это послушник. Я был в послушниках Доминиканского ордена, дальше я не продвинулся, никаких обетов я не приносил, то есть монахом я так и не был никогда, и слава Богу. Тем не менее, какие-то первые шаги были сделаны. В этот момент я понял, что все, монашество для меня закрыто, закрыто и католическое священство. Потому что я не могу быть с детьми католическим священником. Собственно говоря, и ладно, на этом я успокоился, спокойно уехал домой. Какое-то время, год или два во мне это еще оставалось, католичество, но я уже получил от него определенную прививку, потому что увидел обновленчество католической церкви, увидел не только на Украине, особенно в Польше, где это было очевидно, где это было просто вопиюще, я бы сказал.
Константин Мацан:
— Вы от этого отошли, а к чему вы пришли?
Кира Лаврентьева:
— Костя все хочет узнать, к чему вы пришли.
Константин Мацан:
— Я все хочу узнать, как вы отошли от католичества и пришли в православие.
Священник Сергий Лабунский:
— Так подождите, подождите, тут же длинная история, она на этом не начинается даже.
Константин Мацан:
— Хорошо.
Священник Сергий Лабунский:
— Подождите, пока предисловие. И когда я разочаровался в католичестве в том виде, в каком оно есть, прийти мне было особенно не к кому и не к чему. Надо еще отметить, что у католиков, особенно русских католиков, как людей, живущих, не скажу что во враждебном окружении, но тем не менее в каком-то окружении, от которого они себя отделяют, у них есть ощущение собственного элитизма. Мы некая элита, и спасибо Тебе, Боже, что я не как какая-нибудь бабушка в этой православной церкви, в э-той РПЦ. Это очень характерная черта для русских католиков, которую я сам неоднократно видел, да и, что скрывать, которой сам был заражен.
Константин Мацан:
— Вообще, я бы сказал, для русских интеллигентов.
Священник Сергий Лабунский:
— Да. Поэтому когда пришел к мысли, что мне в католичестве делать нечего и что мне нужно куда-то уходить, для меня возникла трудная проблема, я не мог переступить через себя и прийти в э-ту РПЦ.
Константин Мацан:
— Это уже интересно.
Священник Сергий Лабунский:
— Да, да. Представляете? Это состояние потерянности примерно год длилось, я пытался найти какие-то альтернативы, возможности, узнал, что существуют какие-то альтернативные православные, даже пришел к ним на службу, ужаснулся, честное слово, и больше никогда не приходил, и вам не советую, честное слово, это было ужасно. Это был патриархийный священник, который бросил свое служение в Русской Православной Церкви. Где-то кто-то, не пойми кто, его рукоположил в епископы. И он при живой жене — хотя формально он говорит, что с ней не живет, хотя они живут в одном доме — при живой жене стал епископом, у себя на участке построил церковь деревянненькую такую, типа шалашика.
Кира Лаврентьева:
— Он не слепой?
Священник Сергий Лабунский:
— Не-не-не, это был зрячий. Не знаю, может быть, сейчас что-то изменилось.
Кира Лаврентьева:
-Чего только нет.
Священник Сергий Лабунский:
— Там была какая-то церковь альтернативная, якобы православная, и он меня пригласил, приходи к нам на службу пасхальную. Пасхальная служба это была. Я пришел, выяснилось, что нет никого больше. К нему там еще должны были приехать другие иерархи этой церкви, но никто не приехал, он был просто один. Первый звоночек, что все иерархи альтернативной церкви проигнорировали пасхальное богослужение. Следующий звоночек, когда не нашлось никого, кому бы служить, он ко мне подходил, Сергей — я тогда еще не был, естественно священником, я был мирянин — Сергей, вы не хотите ли попономарить. — Слушайте, я вообще не в курсе, что делать, вообще никогда в жизни. Он говорит, да ничего, я там расскажу вам, все расскажу. Но я отказался тогда, никуда не стал идти. Я говорю, не-не, я тут постою. И третий звоночек был, когда в середине службы он ко мне выходил из алтаря и спрашивал, посылать ли за водкой сейчас или после службы? Ну, типа праздновать. Я, честное слово, настолько был глубоко разочарован всей этой альтернативщиной, что тоже оставил ее в стороне, даже не погрузившись в нее. Целый год я находился в каком-то состоянии потерянности, не знал, куда мне идти, вот так просто взять и прийти в Русскую Православную Церковь, для меня какой-то внутренний барьер существовал. Альтернатив, по сути, не было, а те, которые были, это было что-то страшное, упаси Боже. Целый год я был в каком-то вакууме, я прекрасно помню этот момент. Я тогда работал вебдизайнером, и мне надо было приехать на Китай-город к нашему клиенту что-то с ним обсудить. И я помню это свое тяжелое чувство от потерянности, от невозможности не то, что реализовать себя в духовном плане, а именно это было для меня всегда гораздо важнее, чем какая-либо светская работа, я всегда себя видел только служителем Церкви, в любом случае как-то с нею соприкасающимся плотно. И вот целый год этого у меня нет. Я помню это чувство потерянности, отчаяния, я иду и думаю, все хватит, мне надоело, просто первый храм, который я увижу, я туда зайду и останусь. Я выхожу из Китай-города, первый храм, который я вижу, это Никола в Кленниках на Маросейке.
Константин Мацан:
— Легендарный храм.
Священник Сергий Лабунский:
— Легендарный абсолютно храм.
Константин Мацан:
— Отца Алексея Мечева и Сергия Мечева потом.
Кира Лаврентьева:
— Надо же.
Священник Сергий Лабунский:
— Я туда захожу, там стоит отец Николай Чернышев, служит молебен. Я тогда еще не знал, что это так называется, думаю, ладно, постою. Как раз молебен у раки мощей праведного Алексея Мечева. После этого молебна я торможу батюшку, отче, мне очень надо исповедаться. Он говорит, ну, давай, ладно.
Кира Лаврентьева:
— Надо, так надо.
Священник Сергий Лабунский:
— Надо, так надо. И я два часа ему вот это все, что у меня накопилось, что у меня наболело, просто на него вываливаю. Пикантность ситуации еще заключается в том, что отец Николай Чернышев, не знаю, как сейчас, но на тот момент он был плотно связан с факультетом иконописи в Свято-Тихоновском институте. Как я потом узнал, ему в это время надо было ехать принимать экзамен или, по крайней мере, как-то участвовать в принятии экзамена в Свято-Тихоновском институте, а я его тут тормознул и два часа ему все это рассказывал. Надо отдать ему должное, он безропотно абсолютно меня выслушал, выдал несколько рекомендаций, и предложил еще приходить, дальше не отрываться, не уходить. А вы знаете, когда я исповедался, у меня было настолько прекрасное внутреннее состояние духа, я настолько воспарил буквально, я просто почувствовал себя дома, что наконец-то. Вот это длительное...
Кира Лаврентьева:
— Скитание.
Священник Сергий Лабунский:
— Спасибо. Вот это длительное скитание закончилось, я просто пришел домой, я выдохнул, мне не нужно с кем-то бороться, мне не нужно никому чего-то доказывать, я могу спокойно приходить в храм, причащаться и быть частью обычной общины христианской.
Кира Лаврентьева:
— Прекрасно.
Священник Сергий Лабунский:
— Без каких-то выпендрежей, без каких-то, не знаю...
Кира Лаврентьева:
— Изощрений.
Священник Сергий Лабунский:
— Да, без каких-то изощрений. Просто приходить и просто причащаться в окружении таких же христиан, таких же людей. Вот она, настоящая община молитвенная, которая собирается вокруг единой Чаши. Этого мне безумно не хватало, и это я получил в храме Николы в Кленниках, и до сих пор я себя считаю частью Маросейской общины. Потому что отец Николая стал моим духовным отцом, он же мне давал рекомендацию на поступление в семинарию несколько лет спустя. То есть все мое дальнейшее, уже православное воцерковление или, скажем, ревоцерковление после католичества происходило в храме Николы в Кленниках на Маросейке под водительством отца Александра Куликова, настоятеля, и вот отца Николая Чернышева, моего духовника.
Константин Мацан:
— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» священник Сергей Лабунский, клирик Елисаветинского храма в городе Красногорске. У микрофонов Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на радио «Вера» вновь приветствует вас, дорогие радиослушатели. В этом часе с нами священник Сергий Лабунский, клирик Елисаветинского храма города Красногорска. У микрофона Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наш разговор о пути отца Сергия к священству, но не только к священству, дорогие радиослушатели, но также к католичеству, из католичества, к православию, к храму.
Константин Мацан:
— К байкерству.
Кира Лаврентьева:
— К байкерству. И мне кажется, много еще путей у отца Сергия откроется. Но что я хочу процитировать, дорогие радиослушатели и дорогой отец Сергий. «Сейчас с высоты прожитых лет я могу оценить свой путь как извилистый и тернистый. Но на этом пути мне помогал мой добрый предок, прапрадед священномученик Федор Крюков, который вымаливал меня и вытаскивал из очень многих жизненных передряг». Итак, мы открываем новую страницу великолепной книги, открываем новый узор переплетений тонких линий вашей жизни, и спросим вас, откуда взялся этот прекрасный священномученик, знали ли вы об этом с детства, и как он участвовал непосредственно в вашей жизни.
Священник Сергий Лабунский:
— Он участвовал молитвенно.
Кира Лаврентьева:
— Очевидно, это очевидно.
Священник Сергий Лабунский:
— Ох, откуда взялся. Честно сказать, я никогда в детстве не знал, что у меня кто-то есть в роду в священном сане, тем более в лике мучеников. Естественно, тогда он не был прославлен как новомученик, потому что в советское время это было принято скрывать. Меня крестили, к счастью, не на дому, в церкви, но все равно церковь выбирали как можно дальше от дома и старались, чтобы нигде никаких следов не оставалось от этого крещения. А тем более, у меня там всякие дедушки, бабушки, родители партийными работниками были, тоже было не так хорошо, чтобы кто-то у них на работе узнал о моем крещении. Естественно, все это скрывалось. Никто ничего не рассказывал. И я помню, что у моей прабабушке, дочери как раз отца Федора Крюкова всегда в комнате ее были иконы, но всегда они были в уголочке, завешенные шторой. То есть в том уголочке, где окно, на той же стене, где окно, шторы от окна раздвигались в стороны и полностью закрывали эту иконную полочку. Заходишь в комнату, ее просто не видно вообще, но стоит отодвинуть шторку и вот она замечательная классическая иконная полочка советского человека. Я прекрасно помню этот момент. Все это всегда скрывалось, это было не принято афишировать и, конечно, я в детстве ничего об этом не знал. Узнал я об этом, когда пошло мое... воцерковление не правильно сказать тогда, но какой-то повышенный интерес к религии, и вот тогда мне рассказали: а кто-то у нас был где-то там. Опять же родители у меня были неверующие особенно тогда были. В принципе, хорошо относились к церкви, но не сказать, что как-то... никогда верующими не были. Поэтому они тоже не могли мне рассказать деталей, подробностей, ничего, просто сказали, что-то у нас было такое. Я поинтересовался, что, где, кто был, откуда это известно.
Кира Лаврентьева:
— Что, где, когда?
Священник Сергий Лабунский:
— Выяснил, что вот так его звали, где он, что он. И дальше начал разыскивать любую информацию, какую только возможно. Это были уже двухтысячные годы, уже появился интернет, пусть в сравнительно зачаточном состоянии, но тем не менее, он уже был, уже можно было в интернете какую-то информацию искать. Я так нашел отца Ианнуария (Недачина), тогда он был, если я не путаю, настоятелем подворья Соловецкого монастыря в Москве. Затем он был благочинным храмов Соловецкого монастыря, сейчас, честно говоря, не знаю где. Но выяснилось, что мой предок, отец Федор Крюков дьяконом служил в одном храме с его предком, тоже новомучеником, вот этого игумена Ианнуария (Недачина). Я связался с отцом Ианнуарием, мы с ним пообщались, он мне рассказал немножечко, откуда он взял эту информацию. Благодаря его наводке я смог выйти на архив ФСБ по Смоленской области и через наш Центральный архив УФСБ в Москве на метро Кузнецкий мост. Там я уже ознакомился с подлинным делом расстрельным отца Федора. Специально для меня его привезли из Смоленска в Москву, меня пригласили в этот архив и я действительно сел наедине, тет-а-тет с этим расстрельным делом моего предка и посмотрел, полистал. Сложно сейчас передать те чувства, те эмоции, которые я испытывал, меня очень поразило, до сих пор это помню, как я листаю стенограммы допроса, и в конце стенограмм всегда стоит подпись допрашиваемого. И я вижу, что в начале рука твердая у отца Федора, а чем дальше я листаю, тем она все-е...
Кира Лаврентьева:
— Невозможно вообще смотреть.
Священник Сергий Лабунский:
— Ужасно, ужасно. Видно, что рука дрожит. Я понимаю, насколько ему тяжело было. Может быть, его били.
Кира Лаврентьева:
— Пытали.
Священник Сергий Лабунский:
— Пытали, издевались над ним, в каких условиях он содержался. И я понимаю, что этот кусочек живой истории, кровоточащей истории, моей истории, истории моей семьи — ничем не передаваемое ощущение. В этот момент я особенно глубоко влюбился в новомучеников, для меня подвиг новомучеников это, пожалуй, самая яркая страница вообще в церковной истории не только даже последних лет, но вообще в принципе в церковной истории, пожалуй, самая яркая страница. И может быть, она для меня такая потому, что есть вот эта связь, прикосновение, физическое буквально прикосновение, через это дело из архива ФСБ. Удивительная на самом деле история. И, конечно, отец Федор для меня стал путеводной звездочкой, его икона у меня стоит дома, у всех моих родных она теперь стоит тоже дома. Мы заказывали разным иконописцам, у нас несколько вариантов его икон рукописных есть, Конечно, я каждый раз молюсь ему обязательно и прошу его помощи и заступления. Даже когда я не знал о нем, и когда мои мытарства проходили через католичество и потом через пропасть неприкаянности моей после католичества, до того, как я пришел в православную церковь, я абсолютно уверен, что он меня вел, что он за меня молился перед престолом Божиим, и он меня вымолил. Потому что не было кого-то, кто бы за меня вздохнул и помолился. Наверное, мама, без сомнения, но она человеком была не особо верующим, поэтому, видимо ее молитва... Нет материнскую молитву не надо, наверное, сбрасывать со счетов.
Кира Лаврентьева:
— Конечно.
Священник Сергий Лабунский:
— Она меня тоже, я думаю, вымолила, хоть своими словами, может быть, не умея, не зная, но думаю, что она тоже вложила очень много своих молитв в меня. Вот она и отец Федор.
Константин Мацан:
— Так, хорошо, а байкерство священнику зачем?
Кира Лаврентьева:
— Новая страница.
Священник Сергий Лабунский:
— Новая странница, да. Байкерство. Это отдельная история, напрямую никак с церковью и священством не связанная, и связавшаяся с ней только под конец, потому что я два в одном, я и то и другое в одной личности. С подростковости опять же люблю мотоциклы, нравятся они мне, красивые, хорошие. Как-то никогда не вставал передо мной вопрос покупки собственного мотоцикла, хотя и хотелось, но это всегда было достаточно умозрительное желание, никогда не воплощаемое в действительности. Никогда у меня не было дядюшек с Явами, Планетами, Ижами, которые меня катали, ничего подобного у меня не было, это всегда было умозрительное увлечение. В конце концов, я уже став священником, познакомился с таким феноменом, как христианские мотоклубы. То есть мотоклубы, но состоящие из христиан, подчеркивающие свое христианство и использующие свое участие в этой байкерской среде для проповеди христианства. Насколько я знал, тогда уже существовал христианский мотоклуб, это орден Преображения в Кирове созданный, он тоже себя прямо не позиционировал как христианский мотоклуб, но он был создан священником еще в начале нулевых, двухтысячных годов. Но я о нем тогда ничего не знал абсолютно. И первый христианский мотоклуб, с которым я столкнулся, это God’s Squad, это зарубежный основанный, по-моему, в 1972 году мотоклуб, основан в Австралии был, и сейчас распространившийся по всему миру. К сегодняшнему дню у него, по-моему, больше пятнадцати стран открыто, где есть представительство этого мотоклуба, чаптеры они называются, как отделения этого мотоклуба. Я познакомился в первую очередь с ними, сдружился, с’общался, узнал, что на Украине есть чаптер, отделение этого мотоклуба. Раз они на Украине, значит, они говорят по-русски, я с ними связался, у нас пошло общение, мы подружились. Вот, собственно говоря, мои первые прикосновения к байкерской теме, физическое прикосновения. Не просто умозрительно, а буквально я прикоснулся физически, я увидел этих людей, я увидел эти мотоциклы, я увидел возможность не просто кататься на мотоцикле, проветривая свое лицо на подмосковных трассах, а я увидел за этим возможность какого-то делания, в том числе для Бога и ради Бога. Меня это очень вдохновило. Поэтому первое мое осознанное решение приобрести себе мотоцикл связано было именно с этим клубом. Я просто захотел в него вступить, я захотел быть частью этого движения, и я тогда впервые предметно задумался о покупке своего мотоцикла, и купил его себе на восьмое марта. Э-ге. Так получилось, совпали даты.
Кира Лаврентьева:
— Отец Сергей, а если немножко вернуться к тому моменту, когда вы оказались в храме, где находятся мощи праведного Алексея Мечева, в храме святителя Николая в Кленниках. Вы с радостью вошли в эту общину, мы начали развиваться, вы поняли, что вы дома. Все это очень откликается, такое с силой сказанное слово, ты всегда чувствуешь правду. Я думаю, наши радиослушатели также чувствуют ее, как мы с Костей. А момент священства? Вы также решили углубляться в православие, как вы углублялись в католичество, «во всем хочу дойти до самой сути». Вы и тут решили дойти до сути и стать священником. И как отнеслось к этому священноначалие, конкретно ваш священник, который вас исповедовал?
Священник Сергий Лабунский:
— Надо здесь сделать маленькую ремарку и сказать, что идея священства у меня появилась еще до того...
Кира Лаврентьева:
— Это мы уже поняли.
Священник Сергий Лабунский:
— ...как я воцерковился.
Кира Лаврентьева:
— А, это интересно.
Священник Сергий Лабунский:
— Когда мне в принципе стало это интересно, я понял, что вот, священство это наверняка то, что нужно. Мне сразу захотелось... Я тогда подростком был, сделайте на это скидку, пожалуйста, мне сразу захотелось все по-максимуму. Поэтому естественно, даже не зная, что это такое, еще не перейдя в католичество, я крещен-то было в православии, и в католичество я перешел уже, будучи в достаточно сознательном возрасте, не имея никакого опыта воцерковления. Но даже еще до этого перехода, когда я только задумывался об этом, когда мне это только стало интересно, когда я только начинал что-то читать какие-то книжки, я уже думал, что священство это наверняка, то, что нужно, я ничего про это не знаю, но мне это нравится. И я помню прекрасно момент, когда я пришел в ближайший к своему дому храм, это храм Сергия Радонежского в Гусиново, и с порога к батюшке. Я даже не знаю, что там за батюшка был, такой с рыжей бородой, не знаю, как его зовут. Я с порога к батюшке: отче, я хочу в семинарию поступать. А он меня первый раз видит, он как-то замялся, говорит: ну, ты знаешь, надо как-то на службы походить порегулярнее, у нас еще воскресная школа есть. Все, сразу тут для меня стояла точка, воскресная школа не рассматривалась в принципе. И все, это мимолетное прикосновение, первое мое высказанное желание стать священником, не зная еще ничего абсолютно, здесь закончилось. И дальше я немножко отступил назад, углубился в свои интересы в виде истории европейской и различной религиозной мысли. И тут постепенно начало выкристаллизовываться католичество потихонечку. Но я уже на тот момент хотел быть священником. Став католиком, естественно, а куда мне еще, конечно, священство. Поэтому уйдя из католичества в православие, идея священства никуда не делась, оно, как сияла для меня маяком, путеводной звездой, так оно у меня и сияло все это время. И со стороны, это любопытно тоже отметить, может показаться, что мой путь это какое-то метание из одной крайности в другую.
Кира Лаврентьева:
— Нет, нет. Не кажется так.
Священник Сергий Лабунский:
— А на самом деле, я хочу это подчеркнуть, всегда была очень прямая дорога, потому что всегда передо мной была вот эта путеводная звезда — служение Богу, служение именно с полной самоотдачей на полной глубине. Оно меня всегда вело. Да, я ошибался дверью в своей жизни, я заходил немножечко не туда. К счастью я оттуда вышел и пошел правильной дорогой.
Кира Лаврентьева:
— Священник Сергий Лабунский, клирик Елисаветинского храма города Красногорска, байкер, член Императорского православного палестинского общества, бывший католик, вот так мы под конец вас представим по полной программе, отец Сергий, проводит с нами этот «Светлый вечер». Отец Сергий, могли бы вы сказать, что вы припали к долгожданному источнику, священству, вы таки достигли того, чего искали, углубились, спустились на глубину? Просто ведь священство это сложная вещь, это опаляющая вещь, это то, к чему надо быть готовым, как говорит Иоанн Шанхайский, иначе оно тебя просто сожжет как солому.
Священник Сергий Лабунский:
— Без сомнений. Я честно совершенно скажу, что я ощущаю себя абсолютно на своем месте. Абсолютно.
Кира Лаврентьева:
— Слава Богу.
Священник Сергий Лабунский:
— Мне настолько нравится то, чем я занимаюсь, я настолько искренне люблю свое дело, служение у престола. Даже когда меня раньше спрашивали, чего тебе от жизни надо, я говорил, мне нужны всего три вещи, это приход, матушка и борода лопатой. Вот только с бородой лопатой у меня не очень получилось, у меня совочек такой. Все остальное у меня все замечательно.
Кира Лаврентьева:
— Вы такой мыслитель, как-то борода лопатой сюда никак не цепляется.
Священник Сергий Лабунский:
— Нет, отнюдь, я искренне за.
Кира Лаврентьева:
— Да? Наоборот?
Священник Сергий Лабунский:
— Может быть, вид-то интеллигентный у меня достаточно, но на самом деле я очень даже...
Константин Мацан:
— А на самом деле...
Священник Сергий Лабунский:
— Промолчим о том, что я брутальный байкер, не надо, в частности я уже говорил вам еще до того, как начался эфир, что я увлекаюсь старым обрядом, мне очень нравится старина русская. Мне вообще нравится старина, осязать пыль веков для меня исключительно важно внезапно. И если я не чувствую связи с древностью, а древность как лакмусовая бумажка, которая позволяет отличить истину от наносного и временного, в церкви является вечность и прикоснуться этой вечности дорогого стоит. Когда я занимаюсь тем, что я люблю, занимаюсь служением у престола, мне интересно, а как это было раньше? И мне хочется прикоснуться и здесь тоже к какой-то старине. Так я пришел к интересу к нашим дореформенным обрядам, старым, принятым еще до патриарха Никона при первых пяти русских патриархах. И постепенно этот интерес еще с нулевых у меня зародился, развивался. И сейчас, я надеюсь, мы пришли к той точке, когда в рамках нашего прихода начнутся богослужения по старым обрядам. Честно скажу, что пока еще нет благословения правящего архиерея, но мой рапорт на столе у него уже лежит. Я надеюсь получить это ответ и надеюсь, что после Пасхи у нас начнутся эти службы. Это процесс, который длился ни один год, я, пожалуй, даже скажу, что не одно десятилетие.
Константин Мацан:
— Я бы хотел спросить еще немножко о байкерстве. Не о самом байкерстве, а о том, что, предвижу, что может быть, у наших слушателей ваш рассказ такой простой — захотелось купить мотоцикл, купил — может вызвать даже вопросы. Есть некоторое представление, может быть, стереотипное, то есть ложное и неверное, но все же оно есть, что вообще-то не должно священнику иметь мирские сильные увлечения. Ну ладно священник историк, археолог, ученый, а вот священник, который сердцем привязывается к какому-то яркому, страстному, в каком-то смысле, хобби, это что-то не то. Что бы вы таким критикам ответили?
Кира Лаврентьева:
— Константин, ну ты закрутил.
Священник Сергий Лабунский:
— Нет, а что? Очень интересный вопрос, вообще молодец.
Константин Мацан:
— Спасибо. Я стараюсь.
Священник Сергий Лабунский:
— Молодец. На самом-то деле я могу согласиться с этими критиками. Действительно, когда у человека возникает что-то, что излишне его увлекает, это может очень легко отвлечь его от главного дела его жизни, в частности в данном случае, от священства. И более того, у меня есть примеры таких священников перед глазами, которые излишне ушли в эту область. Я не единственный как вы понимаете, священник, который на мотоцикле ездит. На данный момент у нас есть сообщество в интернете, мы не можем порой встречаться физически, потому что география очень большая этого сообщества, но в интернете оно существует. Оно так и называется «Мотосообщество православного духовенства». На данном момент в нем состоит больше восьмидесяти человек. И туда принимают только в священном сане, ни один мирянин не может войти в это сообщество. Больше восьмидесяти человек в священном сане Русской Православной Церкви или других канонических церквей, в основном, конечно, Русской Православной Церкви, являются байкерами, являются мотоциклистами увлеченными. И конечно, среди всего этого сообщества есть примеры, когда человек переступал какую-то тонкую невидимую границу и уходил, излишне увлекался этой байкерской темой, стереотипной, подчеркну, байкерской темой. Знаете, как это обычно выглядит, когда что-то такое в коже, с кучей цепей, заклепок, с огромным или громким ревом двигателя, такое что-то нарочито брутальное.
Константин Мацан:
— Я себе воображаю картину, что по дороге несется Харлей-Дэвидсон мотоцикл, от него такая ряса развивается, на воздухе трепещется.
Священник Сергий Лабунский:
— Нет, нет, этого никогда не бывает.
Константин Мацан:
— Вы не в подряснике, нет, катаетесь?
Священник Сергий Лабунский:
— Ни в коем случае, нет. Не надо путать Божий дар с яичницей. В церкви надо в рясе, на мотоцикле в рясе не надо.
Константин Мацан:
— Какая яичница? Пост сейчас идет.
Священник Сергий Лабунский:
— Тем более. Нет, на мотоцикле в рясе, конечно, не нужно. Это, во-первых, просто банально опасно, если уж на то пошло, она может в колесо там куда-то залезть.
Константин Мацан:
— Да, да.
Священник Сергий Лабунский:
— С другой стороны, я предпочитаю все-таки разделять. Есть понятие уместности. В храме уместно быть в духовной одежде. На мотоцикле уместно быть в защите, в специальной дорожной защите. Я не умаляю силу веры, но ряса все-таки плохая защита.
Константин Мацан:
— Собственно, мой вопрос был о том, что когда у человека есть сильное увлечение, как правило, он в себе стремится лакуну заполнить. Со стороны кажется, ну, какая у священника лакуна может быть внутри? Перед престолом человек предстоит, его руками таинства совершаются. Какие еще увлечения нужны вообще? А с другой стороны все мы люди и священник не перестает быть человеком, и ничто человеческое ему не чуждо, и почему не может быть у священника хобби, увлечения и так далее? Я хочу, чтобы вы что-то об этом сказали.
Священник Сергий Лабунский:
— Конечно, может быть и хобби, и увлечения, и плохого в этом нет ничего. Оно не должно быть на первом месте, на первом месте всегда служба у престола, это однозначно, это не обсуждается и не может обсуждаться в данном случае. Всегда священство в основе, как в базе...
Константин Мацан:
— В приоритете.
Священник Сергий Лабунский:
— В приоритете, спасибо. Конечно, священство всегда в приоритете. Но хобби естественно, может быть. Главное, чтобы человек не увлекался темной стороной того мотоциклизма, байкерства. Потому что темная сторона в этом есть, без сомнения. И, кстати говоря, что мне еще нравилось в христианских мотоклубах, в них эта темная сторона отсекается. Я прихожу на мероприятие христианского мотоклуба, я понимаю, что здесь никто не будет в алкогольном подпитии, что не будет никакого мата, стриптиза и еще чего-то в этом роде. Это действительно, верующие, воцерковленные люди здесь собрались. И нам есть о чем поговорить, у нас общие интересы, у нас общие взгляды на жизнь. Естественно, что человек ищет себе подобных, с кем его взгляды совпадают, с кем его интересы совпадают. В байкерской среде есть, это удивительное, уникальное, по сути, сообщество православных мотоциклистов, которые собираются вместе и которые даже совместные проекты реализуют. Это не только благотворительные проекты, как мы недавно в 2018 году, например, выпустили благотворительный календарь, где несколько священников сфотографировались рядом со своими мотоциклами. И мы этот календарь выпустили, все вырученные деньги, которые мы за него получили, были отправлены на помощь малоимущим приходам, которые только восстанавливаются, реконструируются, нуждаются в помощи. И в принципе идея была в том, чтобы привлечь внимание людей к тому, что где-то рядышком, не где-то далеко, а буквально рядышком с тобой, есть храмы нуждающиеся, есть семьи священников, которые нуждаются, помоги им, пожалуйста. Может быть посильная помощь волонтерская. Это, может быть, и денежкой где-то помочь, поддержать. Это, может быть, где-то распространить информацию о том, что такой храм есть, и в чем он нуждается. Если не ты поможешь, то кто-то другой поможет, но ты хотя бы расскажешь об этом. Так или иначе, мы столкнулись в нашем «Мотосообществе православного духовенства», мы физически с этим лицом к лицу столкнулись, и у нас возникла идея как-то помочь, как-то решить эту проблему. Какими силами мы можем это делать? Конечно, священник на мотоцикле это определенный вау-эффект и мы решили его использовать. Мы выпустили этот календарь, где сфотографировались несколько священников рядом со своим мотоциклом, я естественно, тоже есть в этом календаре рядом со своим теперь уже прежним мотоциклом, я его продал, но тем не менее. Мы этот календарь распространяли, не было никаких спонсоров, никто нам не помогал, мы просто сами скинулись и сами выпустили, и просто раздавали всем желающим, всем, кто хотел. А они донатили, жертвовали на храмы, там целый список был этих храмов.
Константин Мацан:
— У нас мало времени остается, у меня последний вопрос. Но мне, правда, очень интересно задать его. Возвращаясь к вашему интересу к западной истории, средневековой, я очень, как мне кажется, понимаю этот интерес. Может быть, меня не интересовала история как таковая, но книги про мушкетеров, западная архитектура, замки, рыцари, живопись, готика — все это такое красивое, такая сокровищница, что, кажется, хочется к этой западной христианской культуре принадлежать. На этом фоне обращаешься на Восток в православие и думаешь, как-то скучно здесь, нет того размаха. Где мушкетеры, где рыцари? Какие-то иконы, старинные храмы и романтики нет. И нужно, чтобы какая-то зрелость была, не духовная, но какая-то жизненная, чтобы оценить красоту иконы, чтобы поставить Владимирскую икону даже чисто художественно в один ряд с шедеврами, не знаю, Рафаэля и понять, что это просто другое искусство, оно такое же захватывающее. Как вы это чувствуете? При вашем интересе к западной культуре обращение к культуре православной?
Священник Сергий Лабунский:
— Ох. Когда только происходил мой переход из католичества в православие, когда я начинал к нему прикасаться, мне, конечно, было очень тяжело. Я искренне люблю, подождите, я сформулирую это... Как есть человек визуал, ему важно как это выглядит, кто-то на слух лучше воспринимает. Я воспринимаю лучше глазами, и для меня искусство визуальное, осязаемое, видимое искусство, всегда играло большую роль. Я искренне люблю, например, готику. Я считаю, это просто вершиной архитектуры, абсолютной вершиной, и ничто до сих пор не поднялось до таких же высот и красоты, как готика. До сих пор мой любимый храм — готический храм. Да простят меня наши радиослушатели, но тем не менее. Это храм Архангела Михаила в Киеве, совсем недалеко от Московского вокзала, если пройти, очень люблю этот храм, он в неоготическом стиле, из красного кирпича и немножечко камня, потрясающе красивый, до сих пор один из любимых моих храмов. Конечно, когда я приходил в православие, мне было эстетически очень тяжело, потому что я привык к другому, я люблю другое. Поначалу мне было непонятно, как вообще можно молиться носом в стенку, я имею в виду иконостас. Ну как же, я же привык к тому, что алтарная часть открыта, что я вижу престол, что я вижу духовенство, я как бы соучаствую в том, что происходит. А тут я стою перед закрытой стеной с закрытыми дверями, и вот такая духовность. Конечно, мне поначалу было очень тяжело. Но на самом деле вы правы, нужна какая-то зрелость, если уж не духовная, то годами определенная, но на Востоке есть своя красота. Эта красота уникальна. Конечно, она отличается от западной, естественно, но она по-своему прекрасна, удивительна и завораживает не меньше, чем красота западная. Если западная красота во многом очень рациональна, то красота Востока христианского во многом очень субъективно переживаемая, и во многом очень мистична, я бы так сказал. Я надеюсь, вы меня понимаете, что я имею в виду.
Константин Мацан:
— Я надеюсь, что понимаю, думаю, что понимаю, и вспоминаю знаменитый афоризм отца Павла Флоренского, который, как известно, придумал свое эстетическое доказательство бытия Бога: «Есть Троица Рублева, значит, есть Бог».
Священник Сергий Лабунский:
— Прекрасно, золотые слова.
Константин Мацан:
— Потому что настолько совершенна эта икона, что не может не быть Того, Кто вдохновил иконописца.
Священник Сергий Лабунский:
— Да. А кстати, извините, я еще вас перебью немножечко. Но хотел бы еще здесь пять копеек довставить. О том, что Западная культура, Западная эстетика может быть православной. И есть, я, может быть, для кого-то из наших радиослушателей открою новый материк, тем не менее, есть православные общины Западного обряда. Это настоящие православные люди, исповедующие православное вероучение, но служащие по Западным обрядам, по старинной древней Римской мессе, которая помнит аромат катакомб. Вот эта старинная латинская месса помнит аромат катакомб, действительно, она из тех дальних времен идет. И папа Римский Григорий Первый, Двоеслов в православии, хотя на самом деле он не двоеслов, он беседник, потому что двоеслов это диалогос, неверно перевели.
Константин Мацан:
— Диалогос, да, да.
Священник Сергий Лабунский:
— Он же кодофицировал, то есть утвердил уже существующий до него чин мессы. Та древняя, не современная, я подчеркиваю, не обновленческая латинская нынешняя месса нового сорта, а та древняя, которую чаще всего называют Тридентской по более позднему собору, это подлинное православное наследие православного Запада. Это удивительно на самом деле, и я рад, что такие общины существуют. Я рад, что есть люди, которые любят латинскую эстетику, западную эстетику и при этом действительно вспоминают, что ее истоки в православии, а не расколе. И возвращаются к этим православным истокам. На Западе есть общины латинообрядные православных церквей. Это Антиохийской Православной Церкви, это достаточно много общин в рамках Русской Православной Зарубежной Церкви, еще нескольких поместных православных церквей, такие даже целые диоцезы тоже есть, благочиние даже есть западнообрядных приходов православных. Я считаю это прекрасно, потрясающе, что это есть. И на Западе это востребовано.
Константин Мацан:
— Интереснейшая тема, задел на большую передачу на будущее. Спасибо огромное за наш сегодняшний разговор. Священник Сергий Лабунский, клирик Елисаветинского храма в городе Красногорске был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Программу вели Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Спасибо. До свиданья.
Кира Лаврентьева:
— Всего хорошего.
Священник Сергий Лабунский:
— До свиданья.
«Истоки и современность православной журналистики: личный путь». Николай Державин
У нас в гостях был заместитель руководителя пресс-службы Патриарха Николай Державин.
Мы говорили с нашим гостем об истоках и современности православной журналистики, а также об особенностях работы комментатора праздничных богослужений в прямой трансляции.