В программе "Исторический час" были писательницы Наталья Иртенина и Виктория Балашова.
Разговор шел о русском историческом романе, о его становлении и развитии.
А. Пичугин
- «Исторический час» на Светлом радио начинается, здравствуйте дорогие слушатели, я Алексей Пичугин вас приветствую. Напоминаю, что всегда в это время, в этой студии Дмитрий Володихин, историк, профессор Московского университета. Дмитрий Михайлович приветствую вас.
Д. Володихин
- Здравствуйте. У нас так же в студии две замечательные гостьи, две писательницы, это Наталья Иртенина, удостоенная за достижения в исторической романистике Карамзинского креста. Автор целого ряда исторических романов опубликованных в последние годы, это «Нестор Летописец», это «Андрей Рублев Инок», и совсем недавно вышедшие книги «Русь на Мурмане». И это Виктория Балашова, получившая первую премию на литературном конкурсе имени Николая Яковлевича Данилевского, автор целого каскада романов посвященных Средневековой Англии, это Шекспир, это гибель Армады, это и роман более поздний посвященный уже истории XIX века, а именно странствиям и гибели Лорда Байрона. Я думаю, что для аудитории наших радиослушателей, это два достаточно известных имени. И мы начинаем беседу на тему которая непосредственно связана с творчеством как Натальи, так и Виктории. Это русский исторический роман. В нашей стране, традиция исторического романа чрезвычайно долгая, и чрезвычайно плодотворная. Оно уходит еще своими корнями в XIX век, в творческую биографию Коломенского писателя Лажечникова. Я говорю Коломенского, потому что именно там, в этом городе можно полюбоваться на дом его родителей. Там из него сделан музей, хотя конечно сам Ложечников по путешествовал по России. Он прославился, прежде всего своими романами «Басурман», «Ледяной дом», и «Последний Новик». И его когда-то современники называли русским Вальтером Скоттом. Собственно из этого источника выходит вся обширная традиция русской исторической романистики, к которой относится и Загоскин, и Карнович, и Мордовцев, и конечно же Алексей Константинович Толстой, и множество других писателей дореволюционной России. И совершенно, особняком стоит рядом с этой традицией, Александр Сергеевич Пушкин. Я напоминаю о «Борисе Годунове». Произведение, которое никак нельзя назвать историческим романом, но которое очень сильно, как бы это правильно выразиться запрограммировал
В. Балашова
- Ну, я бы хотела назвать сразу автора современного Ольгу Елисееву, так как Дмитрий сказал пор меня, что у меня каскад романов, тогда Ольгины романы можно сравнить, наверное, с мощным водопадом. У нее очень много романов посвященных Русской Истории, она великолепно знает тему, великолепно владеет языком. И конечно нельзя не упомянуть это имя. Мне кажется, что Ольга как раз яркий пример автора, который пишет в классических традициях, а с другой стороны, она очень интересно современному читателю, так как у нее интересные сюжеты, она не злоупотребляет тем, что перегружает свои романы, историческими может быть, большим количеством исторических деталей. Тем не менее, у нее все на своих местах, и история, и герои. Все выверено, и читатель четко понимает, о чем речь, о каких событиях, о каких персонажах. Мне кажется, что это прекрасный сплав, когда Историк, очень занимательно и интересно пишет как писатель. И с другой стороны писатель, который прекрасно знает свой предмет.
Д. Володихин
- Что же, я готов присоединится к этой рекомендации. Действительно, из того, что было написано в последние два десятилетия на материале Российской Империи, на материале Екатерининских времен, времен Александра I, Николая I. То, что создано Елисеевой в числе лучшего, и может быть вообще лучшее. А, что скажите вы Наталья?
Н. Иртенина
- Ну, я думаю, что если начинать с классики, то немеркнущим остается имя Александра Дюма, конечно же. В моем детстве, это был один из любимых писателей, автора исторического романа. Я читала его запоем, я думаю, современным детям стоит читать Дюма. По крайней мере «Трех Мушкетеров» с продолжениями. Ну, а если перейти к современности, к Русской литературе, Русской – Советской. То, безусловно, стоит рекомендовать Дмитрия Балашова, по крайней мере, его цикл о Московских государях, о Московской Руси XIV – XV века. Это стоит читать то, что стоит знать любому образованному человеку, который интересуется литературой, ну и частности историческим романом. Из современных авторов, я могу рекомендовать, назвать писателя, который может быть не очень известен широкой публике. Вот, например, Сибирский писателей, таких как Михаил Щукин, Станислав Федотов. Они пишут, конечно, на Сибирские темы, но очень интересно, романы патриотического духа. У Федотова, это трилогия о борьбе России за Приамурье, о графе Муравьеве Николае Амурском. У Михаила Щукина, это разнообразные романы, об истории Сибирского короля. Могу назвать Рижскую писательницу Далию Трускиновскую, у которой очень много исторических романов. Есть замечательный цикл у нее по XVII веку, об истории допетровской эпохи. Там связано с Меньшиковым и другими персонажами того времени. Это времена царя Алексея Михайловича, Михаила Федоровича.
Д. Володихин
- Что же я рад, что прозвучали имена этих авторов. И честно говоря, очень рад, что прозвучало имя Балашова. Поскольку он был именно тем творцом нового, в историческом романе, который действительно способствовал изменению маршрута всего этого жанра в современной Русской исторической литературе. Это действительно имя громкое, блестящее, забывать его никоим образом нельзя. В свою очередь, пожалуй, я бы хотел добавить как минимум одно имя сюда. Это имя Сегинь, автор исторических романов, которые поставлены как на Русском материале, так и на материале Всемирной Истории. И прежде всего мне хотелась бы упомянуть роман «Державный». Державный, в донном случае имеется в веду Иван III, Иван Великий. По мнению Карамзина, лучший из наших государей. По моему мнению человек, который создал Россию в XV веке. Да него существовала раздробленная Русь, после него появилось могучее Российское государство. Или если угодно Московское государство. И Сегень показал рост этой фигуры, взросление и физическое и духовное, с чрезвычайной яркостью. Кроме того весь роман пронизан очень хорошим знанием исторических реалий Московской Руси того времени. Видно, что человек долго я думаю, не один год работал над собиранием фактуры. А это конечно всегда очень положительно сказывается на качестве того, что в конечном итоге написано. Ну, а теперь мне хотелось бы вернуться к тому, с чего мы начали. А именно с изменений, которые произошли в Русском историческом романе. Произошли он в 90-е годы, нулевые. И сейчас современный Исторический роман выглядит совершенно иначе, чем Исторический роман Советских времен. Ну, начнем со скверного, чтобы потом была возможность со вкусом поговорить о хорошем. Скверное в общем-то, это то, что в ткань Исторического романа вошло очень много элементов магии. Исторический роман, в какой-то степени сдвинулся в сторону Фентези, которое пишется на историческом материале. Магия в данном случае, это нечто пришедшее из фантастической сказочной литературы. И некая, какая-то безымянная энергия, которой наполнена земля, травы, воды. И порой, достаточно часто она воспринимается, как нечто восходящее своими корнями к языческим представлениям. Нечто, чем управляет здесь, вот какие-то я уж не знаю языческие божества. Можно привести пример, очень крепкого, очень профессиональног
В. Балашова
- Мне кажется, что сдвиг такой в сторону магии, фентезии, мистики в Историческом романе обусловлен тем, что авторы произвольно или не произвольно пытаются потрафить публике. На самом ведь читателей становятся все меньше, читателей именно образованных, которые оценили бы высокий уровень исторического романы в чистом виде. И поэтому такие добавления, вкрапления они, наверное, привлекают внимание более широкой публики.
Д. Володихин
- Ну, то есть вы имеете, введу, что это, что-то вроде раскрашенных подмостков. Больше красок, больше блеска, больше экзотики, больше соответственно тираж. То есть публика идет, как я извиняюсь, сорока на блестящую запонку.
В. Балашова
- Да, что-то в этом духе. Наверное, приукрасить роман сейчас хотят все авторы, чтобы привлечь внимание читателей. Однако разными способами, пользуются.
А. Пичугин
- Ну, что же друзья напомню, что вы слушаете «Исторический час» на радио «Вера», здесь в этой студии Дмитрий Володихин – историк, профессор Московского университета. И замечательные писатели Виктория Балашова и Наталья Иртенина.
Д. Володихин
- В нашей отечественной Исторической романистике, традиция магизма относительно новая. То есть к этому когда-то до Советских времен приступали, в Советские времена об этом и говорить нечего. Историческая реальность может быть только твердо материалистическ
Н. Иртенина
- Ну, для меня помимо главного конечно, Христианство это ключ к пониманию Истории всемирной и локальной, и даже индивидуальной, то есть человеческой судьбы. Христианство как никакая другая религия, на мой взгляд, тем более светское мировоззрение какое-то. Христианство как никто другой, помогает проникнуть, помогает проникнуть в сияющие бездны истории. Ведь, что такое история? Это путь которым Бог ведет человечество спасая людей. Это несколько тысяч лет истории взаимоотношения Бога и человека. То есть Бог являет людям свою волю через происходящие события, а люди либо согласуют свою волю с ней, либо противопоставляю
Д. Володихин
- Виктория хотели бы вы добавить, что-то к этому выступлению, которое я бы, наверное, назвал фундаментальным, таким основательным, философским.
В. Балашова
- Да, сложно добавить после исчерпывающего ответа Натальи. Я скажу только одно, что конечно с определенного момента историю человечества сложно рассматривать вне истории развития христианства. Потому, что христианство начинает вплетаться все более плотно в историю развития многих стран, конкретных людей, правителе. И поэтому вне этой истории естественно, многие исторические факторы очень сложно излагать, если вообще не невозможно. Даже если ты не собираешься писать о христианстве, ты все равно вынужден упоминать об этом. Потому, что еще раз говорю, что история человечества, оно с какого-то момента, уже немыслимо без развития христианской религии.
Д. Володихин
- Ну, если мы начали говорить о Христианстве, очевидно, стоит упомянуть то, без чего Христианский элемент в историческом романе просто не мыслим. Я говорю о мистике. Как только, в ткань литературы, и в том числе в ткань исторического романа, входят какие-то представления связанные с традиционными конфессиями. Прежде всего, с Христианством, но вот в России, на русскоязычной почве есть уже опыты связанные и с другими традиционными религиями. Вот как только это происходит, моментально начинаются дискуссии, начинаются баталии неутихающие. О том, а вообще допустимо ли в литературе мистика. Ведутся они с двух точек зрения, что такое мистика в данном случае? Верующий человек воспринимает как такую же твердую реальность, что и воинские походы, сражения, реформы, речи исторических деятелей, строительство дворцов, разрушение крепостей. Как такую же твердую реальность, воспринимают чудеса. Там допустим светлое деяние ангелов, и какие-то лукавые козни бесов. Для него, это точно тоже самое, что и происходит в учебниках Истории. Такая же твердая реальность, а значит она должна войти в ткань исторического романа, значит роман может наполниться мистикой. Спорят обычно с точки зрения, твердого ортодоксального христианства, а допустимо ли писателю фантазировать о Святых. И напротив с другой стороны, а допустимо ли в ткань истории запускать то, что таинственно неощутимо, то что нельзя потрогать руками. И вот с этой точки зрения, конечно же, дискуссии у нас не то, что не прекратились, они идут десятилетия, и будут идти еще долго. Вот для вас Наталья мистика в историческом романе, что это такое? Как вы к этому относитесь насколько это органично с вашей точки зрения.
Н. Иртенина
- Ну, поскольку мы сейчас смотрим на наше прошлое без рухнувших идеологических шор Советского атеизма. И осмысляем историю во всей ее полноте, во всей полноте ее составляющих, в том числе и религиозной. То мистика в историческом романе она не просто органична, она гармонична. Но стоит уточнить, что для русского романа посвященного именно Русской истории, органична именно христианская мистика, а не какая-то иная, не языческая, не оккультная. Но, я бы тут не стала выделять жанр исторического романа, именно в какую-то особую категорию, у которой какие-то особые отношения с мистикой. Потому, что исторический роман, это часть Русской литературы, и соответственно наследник всех ее традиций, начиная от золотого века. Тут достаточно вспомнить имена Гоголя с его «Вечера на хуторе близ Диканьки», Михаил Булгаков с его «Мастер и Маргарита». Ну а если говорить о современной литературе, то например можно вспомнить как в начале книги «Несвятые святые», отца Тихона (Шевкунова) описывается спиритический сеанс, на котором студенты общаются с духами, с темными духами. Или рассказ отца Ярослава (Шипова) «Равелин», где священник исповедует человека, которому явился сам Господь и повелел исповедоваться и причастится перед смертью. Можно вспомнить и роман Алексея Иванова «Золото бунта», насыщенного мистикой. Другое дело, что нужно договориться о термине, «мистика», «мистицизм». Мне как-то довелось присутствовать на докладе автор которого утверждал, что мистика и мистицизм, это только бесы, это только чертовщина, темень. То есть мистика равна оккультизму. А где ангелы, чудеса святые Божие, это другое, это как-то по-другому должно называться
Д. Володихин
- Но, название одно.
Н. Иртенина
- Да. Специального слова, по-моему, не существует.
А. Пичугин
- Дорогие друзья напомню, что это «Исторический час» на радио «Вера». Здесь в этой студии профессор Московского университета, историк Дмитрий Володихин, и гости программы Виктория Балашова писатель и писатель Наталья Иртенина. Я, Алексей Пичугин, давайте вернемся в эту студию после небольшого перерыва. Буквально минута, и мы снова здесь.
А. Пичугин
- И вновь в студии Светлого радио, где проходит «Исторический час», где продолжается «Исторический час». Я, Алексей Пичугин, так же в студии профессор Московского университета, историк Дмитрий Володихин и писатели Виктория Балашова и Наталья Иртенина.
Д. Володихин
- Итак, если нет особенного термина, который отличал бы мистику Фаворскую, Христианскую. От того, что в 90-х годах лежало на полках в магазинах как, я извиняюсь «хоррор», «расчленёнка» какая не будь. Как здесь не запутаться, как здесь различать, каково должно быть тогда отношение к художественной мистике вот с этой точки зрения.
Н. Иртенина
- Мне часто приходится слышать или читать о православном мистицизме, о православной мистике. Например, мистицизм монахов Исихастов, которые в непрестанной сердечной молитве созерцают Божественный нетварный свет да. Или те же церковные таинства, это мистическое действо в котором участвует каждый христианин и прикасается в них к Богу. Или мы читаем Жития Святых там же мистики очень много. Одного Киево-Печерского патерика, мистики которой там содержится мне лично хватило на два романа, и еще осталось там много неиспользованног
А. Пичугин
- Дорогие гости я бы еще хотел спросить про мистику. Виктория скажите, а что вообще писатель, историк, автор исторических романов может вкладывать в понятие мистики, если он пишет, ну скажем о средневековой Руси. Что такое мистика в христианской литературе с одной стороны, а с другой стороны каковы у нее границы. Вот Наталья сейчас постаралась их очертить, но в связи с этим все равно остаются вопросы. Где в христианской мистике, что такое вообще христианская мистика. И где в ней границы допустимого.
В. Балашова
- Ну, я хотела начать с того, что вообще есть известная фраза том, «что реальность это иллюзия, как раз мистика, тайна» это и есть реальность. В этом есть доля истины, потому что мы сами не знаем до конца, пределы реального мира, и вообще что значит эта реальность. Тем более писатель, автор именно художественной литературы, он использует в любом случае вымысел. А вымысел отчасти, это тайна, это мистика. И там может быть для читателя много интересных вещей, загадок. Поэтому избежать, мне кажется использования вот таких приемов, вообще практически любому автору невозможно. Если говорить о том как использовать, Наталья очень подробно рассказала о своем виденье. И оно достаточно, я считаю, имеет под собой почву. Но, если говорить обо мне, то я все-таки автор романов об истории Англии. Я например использовала вот эти мистические мотивы, одна из причин которые я использовала мистические мотивы, это то, что в те стародавние века человек был в это погружен. В эту мистику, в эту Божественное, поскольку все люди, практически все были верующими, по крайней мере подавляющее большинство. То мы можем сказать о том, что это было частью их жизни. И если например, я говорю, что чувствовала королева в той или иной ситуации. Я использую мистические приемы, естественно, сон например, или как будто бы ей свыше было сказано. Это нормально, естественно, потому что мне кажется люди, так и воспринимали какие-то знаки, особенно наделенные властью. Им было очень тяжело, да и сейчас естественно власть имущим очень тяжело нести этот крест. И соответственно, они наверное и по сей день часто обращаются к каким-то высшим силам, к Богу, так как им это помогает, как-то более или менее правильно выстраивать свою политику. Поэтому мне кажется авторы исторического романа, они очень часто к этим приемам прибегают по совершенно объективным причинам.
Д. Володихин
- Ну, вот собственно в современном Русском историческом романе мистика, это уже норма. Ее отсутствие становится чем-то за пределами нормы. То есть тут роман с твердой физико-математич
В. Балашова
- Я бы сказала, Дмитрий в первую очередь мне этот период интересен. Я бы слово «дорог» наверное, здесь не употребляла, скорее все-таки именно интересен. Почему? Потому, что период очень насыщенный, и действительно недаром его называют Золотой эпохой Англии. Очень много интересных было авторов, были интересные политические, исторические события в это время, как бы мы к ним не относились. Положительные или отрицательные, очень многое рушилось, создавалось что-то новое, такие эпохи всегда интересны.
Д. Володихин
- Вы имеете, введу, что это интересно обилием страстей, и некоторой переломностью эпохи. То есть старая добрая Англия уходит вместе, с каким не будь Фальстафами, и Англия новая, абсолютная монархия, жесткая, достаточно в общем, ну скажем так заостренная на завоевания, она входит в действительную жизнь.
В. Балашова
- Да, действительно это верно. И опять таки новые люди появляются власти, скажем так из простых. То есть начинают попадать например, в парламент не аристократическо
Д. Володихин
- Ну, здесь хотелось бы уточнить одну любопытную вещь. Виктория, при всем интересе к эпохе смотрит на нее отнюдь не через розовые очки. То есть в похвалу Виктории, хотел бы сказать, что Англия времен создания величественных произведений Шекспира, Англия времен разгрома Великой Армады Испанской. Англия времен преобразования Елизаветы, взятая под микроскопом очень тщательного, художественного анализа того, что происходило. Показывает, помимо всех этих замечательных державных достижений, еще и страшнейшее падение нравственности. То есть эпоха, когда бескорыстие, великодушие и в отношениях людей, и в отношениях человека и Бога становятся скорее исключением. Это, в общем, совершенно новый взгляд и в Русской исторической романистике он раньше никем не высказывался.
А. Пичугин
- Друзья, я напомню, что это Светлое радио, радио «Вера», здесь «Исторический час». Дмитрий Володихин – историк, профессор Московского университета, и наши гостьи Виктория Балашова, писатель. И Наталья Иртенина, тоже писатель, здесь у нас в студии.
Д. Володихин
- Мы с вами возвращаемся к вопросу о Русском Севере, который выписан с необыкновенной, яркой силой в романе Натальи Иртениной «Русь на Мурмане» конец XV-XVI столетие.
Н. Иртенина
- Ну, Север всегда был такой темой, романтически манящей. Он всегда ассоциировался с людьми сильными духом, бесстрашными, волевыми, а раньше еще и крепко верующими. Так, например, художник Михаил Нестеров искал на севере свою Святую Русь, когда задумывал картину с таким названием. Академик Дмитрий Лихачев перед самой смертью, где-то в конце 90-х как-то сказал, что возрождение России начнется с Севера. Сейчас мы видим обратную картину, но кто знает, что будет через 10,20,30 лет. Может быть возрожденный Север стонет авангардом Русского духа. Так вот, когда я начала знакомится с историей Поморья, Кольского полуострова Мурманского края, меня увлекла эта картина Русского фронтира. Территории, на которой встречаются и сталкиваются дикий первобытный мир, развитая магическая, колдовская цивилизация. Развитая магически-колдов
Д. Володихин
- Вы имеете, введу достаточно жесткие формы его.
Н. Иртенина
- Там в буквальном смысле слова над этим краем властвовали демонические силы. И Лапландские колдуны слыли очень могучими среди окрестных народов.
Д. Володихин
- Причем не только у нас, но и по всей Северной Европе.
Н. Иртенина
- Да, и в Европе, и на Руси мне было важно показать, как происходило насыщение этого края христианским духом. Не насильственным крещением, не мечем и огнем, а силою лишь молитвы. Причем молитва изначально всего лишь двух монахов подвижников. И другой момент здесь было столкновение не только язычества и православия, но и столкновения двух цивилизаций Русской православной и Западной католической-про
Д. Володихин
- «Русь на Мурмане» роман, который представляет собой некие исторические хроники, около века охватом. Он хорош, прежде всего, тем, что тематики вообще освоения Севера, Русскими Арктических просторов касались немногие. Можно помянуть Константина Бадигина который много рассказал, но в основном о мореходстве. Можно помянуть знаменитые роман Германа «Россия молодая», но там старая допетровская Русь проходит через ломку, проходит через потрясение основ. Рождается какая-то новая государственност
В. Балашова
- Да, безусловно кажется, что в любое время образованных, интеллектуальных людей был одинаковый процент, вот мне так кажется. И поэтому, сейчас мы тоже можем ориентироваться на читателя, который ищет подобную литературу. И практика показывает, что таких людей достаточно много. Не будем говорить, что читающая вся публика образованная, интеллектуальная и стремится читать исторические романы. Однако процент достаточно большой. Что удивило например, я недавно вернулась из Нью-Йорка, там в русскоязычном магазине, на полках стоит серия издательства «ВЕЧЕ» исторический роман. И люди подходили ко мне, которые были на презентации, и говорили: мы вас знаем, мы вашу фамилию знаем. А в основном у меня все-таки выходили исторические романы. Они знают именно по этой прозе меня. Это радует, что даже не только у нас в стране, а эмигранты зарубежном они имеют возможность в одном, и двух магазинах покупать эти книги. И, тем не менее, мы видим, что там эти полки заняты этой литературой, и книги покупают.
Д. Володихин
- Вот я хотел бы уточнить, несмотря на то, что названия исторического романа, выходит огромное количество. Е сожалению, правда год от года тираж все ниже, доходит там уже до 1000, до 1500, 2000-3000, это уже, в общем-то, хороший тираж. И, несмотря на такое обилие относительно малотиражных романов, читатель, вы думаете без каких-то специальных механизмов пиаровских, без каких-то я не знаю приемов, все равно различит в этой груде действительно некую интеллектуальную начину, выделит для себя писателя который для него созвучен по глубине. Вы считает, что это возможно. То есть вы можете такую надежду подарить аудитории, или все-таки испытываете в этом сомнение.
В. Балашова
- Мне кажется, что конечно должна быть какая-то рекламная компания. Издательство ведь все равно должно продвигать книги которые действительно могут быть интересны читателю. И исторический романы здесь не исключение, конечно просто так ориентироваться, на то что читатель придет в магазин, и среди обилия книг, а тиражи то падают, но наименование книг очень много. Что вреди этого изобилия, он найдет что0то достойное.
Д. Володихин
- Ну, что же нотка печали слышна в вашем голосе и я, честно говоря как пишущий человек готов разделить вашу грусть на этот счет. Действительно сложно, действительно трудно. Но, во всяком случае для людей, которые сейчас вступают на тропу Русского исторического романа, которые пробуют свои силы в этом жанре. Могли бы вы обещать возможность хорошей писательской судьбы, или вы считаете, что все дверь, в общем-то, закрывается.
В. Балашова
- Нет. Не в коем случае, дверь не закрывается. В первую очередь для талантливого автора. Талант, хоть это и банально звучит, он найдет дорогу к читателю, так или иначе. Практика показывает, что как не продвигай автора который не интересен читателю, который не обладает большим талантом, как его не продвигай, он не продвигается. Знаете, как та груженая телега которую пытаются двигать, а она никак не сдвигается с места. Так, и сколько человек не будет пихать так и эдак, не получится. Есть примеры, я их не буду естественно приводить. Но, примеры из жизни есть, а автор талантливый он конечно найдет путь к сердцу читателя.
Д. Володихин
- Ну, что же суда по вашим словам, талант всегда пробьется. Это хорошее завершение нашей передачи, на мотивах надежды как сейчас любят, говорит на позитиве. Ну, а если серьезно, то традиции Русского исторического романа огромна, безбрежна, очень не хочется чтобы она завершилась. И я рад то, что люди видят возможности для ее развития и не видят какого-то тупика.
А. Пичугин
- Да, будем закругляться. Напомню, что сегодня в программе «Исторический час» на радио «Вера». Были постоянный ведущий Дмитрий Володихин – историк, профессор Московского университета. И наши гости, это писательница Виктория Балашова, и писатель Наталья Иртенина. Спасибо вам большое, я Алексей Пичугин, мы все с вами прощаемся, всего хорошего и до новых встреч.
Д. Володихин
- До свидания.
Я только пирожное доем. Светлана Бакулина
Несколько лет назад я впервые решила поститься. Тогда был конец ноября. 25 числа у меня день рождения, а 28 ноября начинается Рождественский пост.
И вот, наступает первый день поста. Я открываю холодильник и обнаруживаю в нём пирожные в красивой упаковке, ручной работы. Их подарила мне несколько дней назад подруга. А кроме них в холодильнике ничего нет. Выбор ограничен, а есть-то хочется сейчас.
Сразу вспомнила слова моих друзей: «Еда в посте — это не главное».
«Ну, раз не главное, значит можно начать поститься с завтрашнего дня, а сегодня хорошенько поесть» — подумала я и потянулась к коробке. Уже дернула её за ленточку и вдруг задумалась:
Нет. Наверное, пойду дойду до храма, спрошу у батюшки благословение: съесть пирожные, а потом начать поститься. Он мне наверняка скажет тоже, что и друзья. Но меня хотя бы совесть мучить не будет.
Пришла в храм. Встала в очередь на исповедь к знакомому священнику.
Когда подошла моя очередь, прямо спросила:
— Батюшка, благословите поститься с завтрашнего дня?
— А почему не с сегодняшнего? — поинтересовался священник.
Я стала объяснять:
— Мне подруга пирожные подарила вкусные на день рождения. Сама делала. А я съесть их не успела. Жалко, пропадут.
— Так ты поищи в холодильнике получше, может там ещё салат оливье остался и его заодно доешь.
— Ну, что вы смеетесь надо мной? Говорю же, я только пирожное доем и сразу начну поститься — продолжала настаивать я.
Священник был непреклонен и предложил мне самостоятельно определиться поститься или нет, а не искать компромиссов. Я продолжала спорить.
Он прервал мой монолог:
— Светлана, мы уже 15 минут с тобой говорим о пирожных. Это все, что ты хотела сказать на исповеди?
И тут я вспомнила, что за мной стоит ещё целая очередь людей, а я вместо того, чтобы назвать хоть один грех, уже несколько минут спорю, обижаюсь на священника и подбираю для себя оправдания. Я с сожалением наклонила голову и произнесла: «Господи, прости меня за все грехи, которые я совершила осознанно и неосознанно». Батюшка прочитал разрешительную молитву. И я пошла домой, чтобы, там обдумать какие же именно грехи я не назвала.
Осуждение, самооправдание, лень, несдержанность, обида, раздражение...
Лишь малая часть того, что я в себе обнаружила. Но этого было достаточно для того, чтобы открылись глаза на реальное состояние души, с которым я собралась вступить в пост.
Пирожные я отдала болящему ребенку подруги. Надо сказать, сейчас с благодарностью вспоминаю о них. Этот случай научил меня не искать послаблений, не лукавить, а просто взять и начать исправляться, быть внимательнее к духовной жизни.
Я пришла к выводу, что ограничения в еде во время поста, хоть и не главная его составляющая, но всё же важная. Она помогает переключить внимание с желаний физических на состояние духовное. Когда мы можем осознанно отказаться от чего-то вкусного, привычного, любимого, взамен обретаем навык воздержания, преодоления себя. Эти навыки помогли лично мне сформировать какую-то хотя бы небольшую внутреннюю дисциплину.
Автор: Светлана Бакулина
Все выпуски программы Частное мнение
Дурное поспешение. Светлана Бакулина
В конце года мы с активистами нашего прихода готовились к престольному празднику обители. Суета, движение, многие задачи приходилось решать в ускоренном темпе. В какой-то момент я почувствовала сильную боль в ноге. Так, что не могла на неё даже наступать. В перерыве отпросилась, поехала в травмпункт к врачу. Он рекомендовал соблюдать постельный режим и дать покой ноге на 3 недели, в противном случае придётся накладывать гипс.
«Что же это за наказание накануне праздника? Неужели Бог не видит, что мне совершенно нельзя сейчас болеть? Я — ответственное лицо. Столько дел обещала сделать: концерт подготовить, артистов собрать, вступительное слово сказать».
Отдохну, когда всё сделаю — решила я и продолжила дальше работать. О моей травме узнали коллеги и предложили взять все мои задачи на себя. Я наотрез отказалась. Праздник прошёл хорошо.
На радостях я назначила ещё несколько встреч по работе. Спешила всё поскорее успеть. Боль в ноге не унималась. Но я продолжала игнорировать рекомендации врачей. Оправдывала себя так: «Бог же видит, что я для людей стараюсь. Богоугодные дела делаю. Сейчас ещё немного поделаю, потом всё пройдёт!». И с таким девизом продолжила хвататься за все привычные повседневные дела: пошла в магазин, зашла в пункт выдачи за посылкой, навестила соседку.
Под конец дня боль настолько усилилась, что не оставила вариантов. Пришлось вернуться домой и просто лечь. Наконец послушать рекомендации врачей. Остановиться. Так в доме наступила тишина. Я молча смотрела в потолок. Задумалась: «Возможно у Бога какие-то иные планы на меня, только я их пока не понимаю?».
Так прошла одна неделя, вторая, затем и третья. Дома. Без подвигов, как говориться. За это время у меня заметно сменился темп жизни. Я перестала спешить. В моём графике нашлось время для чтения молитв, которые раньше по лености я частенько пропускала.
И вот, как-то утром, читая правило, я впервые обратила внимание на такие слова молитвы: «Избавь меня от всякого злого дела и диавольского поспешения». О чем же здесь говорится? Неужели о той торопливости, которая мне присуща? Стала изучать, что говорят святые отцы и священники о так называемом «дьявольском поспешении». И нашла для себя ответ: «Размеренность, отсутствие спешки — признак того, что человек во всем видит Промысел Божий, во всем полагается на Бога. Тогда как постоянная торопливость, спешка и суета, как свойство личности, указывает на пустоту в душе: если человеку некуда торопиться, то он будет искать, куда ему спешить, будет устраивать себе и всем вокруг стрессы, потому что боится этой пустоты. Заполняет её суетой. Святые отцы говорили: во всем должна быть золотая середина — не медлить, но и не спешить, все делать размерено, только тогда человек обретет душевное равновесие».
Так может быть эта травма для меня не наказание от Бога, а шанс для исправления? Возможно это был единственный вариант остановить меня и обратить внимание на то, что я упорно отказывалась замечать — грех поспешения. Ведь половину моих дел можно было спокойно делегировать другим людям, оставшуюся половину равномерно распределить на большее колличество дней, без суеты. Но моя гордыня не согласилась. Хотелось быть везде сразу и побыстрей.
И только сейчас в этой молитвенной тишине я начинаю понимать, как важно в жизни уметь делать паузу, чтобы не терять духовного равновесие.
Автор: Светлана Бакулина
Все выпуски программы Частное мнение
Тест на Христианство. Татьяна Любомирская
Закон Христианства гласит: возлюби ближнего своего, как самого себя. Руководствуясь этим законом, мы призваны совершать дела любви ‒ накормить голодных, укрыть замерзших, приютить обездоленных, напоить жаждущих. Именно об этом и повествовал священник моего храма в воскресной проповеди, приводя в пример евангельскую Притчу о добром самарянине. Батюшка говорил очень хорошо и вдохновенно. Я с вниманием слушала проповедь, думая о том, как мало делаю добра, а если и делаю, лишь самое легкое ‒ даю немного денег. Деньги — хороший и полезный инструмент для благотворительности, но иногда гораздо ценнее бывают собственные время и силы.
— И вот, братья и сестры, я призываю вас не закрывать глаза на беду ближнего, — просил священник. — Если мы называем себя христианами, мы не можем быть безразличными и не можем уговаривать себя, что для помощи страждущим найдется кто-то другой. Давайте будем добрыми и милостивыми не только на словах, но и на деле!
Редко, когда проповедь действительно задевает за живое, но почему-то в это воскресенье я как никогда прониклась словами батюшки и обдумывала их на пути домой. У меня в кармане лежала сторублевая купюра, и, полная благих намерений, я говорила себе, что, если встречу по дороге нищего, непременно подам ему денежку. Но мне никто не встретился. Несколько раздосадованная, я подошла к своему дому и набрала код от домофона, открывающий входную дверь.
И тут же мне в ноздри ударил густой запах давно не мытого человеческого тела. Я поняла, что в подъезд проник бродяга и устроился где-нибудь между этажами, чтобы погреться у батареи в этот холодный зимний день. Нищий, которого я в приступе самолюбования выискивала на улице, оказался прямо в моем доме. И как вы думаете, какова же была моя первая мысль?
«Ох, хоть бы он поскорее ушел!» — подумала я.
В тот день Господь открыл мне, как неверно моё представление о самой себе. Можно прожить всю жизнь, считая себя неплохим человеком, но вот возникает реальная ситуация, когда необходимо проявить участие, и собственный идеальный образ лопается как мыльный пузырь. Как стыдно мне было входить в свою теплую, чистую квартиру, где в холодильнике лежат свежие продукты, в шкафу висит чистая одежда, а из-под крана течет горячая вода! Но к чему привел этот стыд? Сподвиг ли он меня оказать помощь бедному человеку, прятавшемуся где-то в подъезде? Нет. Малодушие оказалось сильнее, чем знание того, как необходимо поступить.
Что же делать с этим пониманием собственного несовершенства? Наверно, иногда нужно просто сделать хотя бы крошечный шажок навстречу настоящему Христианству. И молитва к Богу станет лучшей помощью в самом трудном деле на свете ‒ изменении себя. Ведь Его свет может растопить даже самое холодное человеческое сердце.
Автор: Татьяна Любомирская
Все выпуски программы Частное мнение