У нас в гостях были основатель хосписа в Ленинграде, врач Андрей Гнездилов и психолог этого хосписа Алена Шиманская.
Мы говорили о том, как относились к онкобольным в Советском Союзе, история создания хосписа в Ленинграде, как проходит помощь больным сейчас, и, как помогают в лечении такие методы, как сказкотерапия.
______________________________________
Л. Горская
— В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». Здесь с Вами в студии Алексей Пичугин...
А. Пичугин
— Здравствуйте! И Лиза Горская.
Л. Горская
— И сегодня у нас в гостях Андрей Гнездилов, один из основателей первого в России хосписа в Санкт-Петербурге
А. Шиманская
— Здравствуйте.
А. Пичугин
— Здравствуйте.
Л. Горская
— Ну, естественно, первый вопрос — как вообще возникла идея основать хоспис, и сложен ли был путь от идеи до стен и до реализации?
А. Гнездилов
— Ну, наверное, на этот вопрос можно долго и (нрзб.), а можно и коротко отвечать. Смысл в том, что я работал в Институте Бехтерева и собирался там продолжать работать. У меня уже была почти закончена диссертация. Но я столкнулся с одной женщиной, которая заболела раком. Она не могла войти в институт, просто переступить через ступени. Она попросила помощи у меня, я ей помог. Но стал свидетелем того, как происходило общение персонала с больными. Тогда было принято, в те времена, не говорить правду больным об их диагнозе, а если говорили, так это считалось ошибкой. Ну, во всяком случае, когда я увидел, сколько ошибок возникает на фоне того, что ложные какие-то взаимоотношения, фальшивые происходят, и я начал думать, что даже моих скромных знаний, которые я получил или уже которыми я владел в Институте Бехтерева, просто необходимы, потому что создание общей атмосферы в больницах — очень важное дело, потому что от нее, от этого часто зависит прогноз заболевания. У человека в глубине души складывается определенное представление о заболевании, и, в какой-то степени, при таком тяжелом диагнозе, о котором они узнают, развивается предвидение или непредвидение, сколько ему осталось жить.
А. Пичугин
— Андрей Владимирович, но Вы говорите, что о диагнозах в советское время пациенту не сообщали, но, тем не менее, были же онкологические отделения в больницах...
А. Гнездилов
— Были!
А. Пичугин
— ...куда люди попадали и понимали, что с ними.
А. Гнездилов
— Но чаще об этом говорили, что это доброкачественно
Л. Горская
— А почему вообще, из каких соображений не говорили людям правду об их диагнозе?
А. Гнездилов
— А считалось в то время, что правда о диагнозе повергает человека в депрессию, и пускай он лучше поживет в неведении, но довольный, тот кусок жизни, который ему остался.
Л. Горская
— «Блаженное» в кавычках неведение, да?
А. Гнездилов
— Ну, да. Но, во-первых, когда человек хочет знать свой диагноз, он, так сказать, его узнает. Во-вторых, это часто люди были уходящими, обреченными, и уж не почувствовать, что человек уходит из жизни, он не мог просто-напросто. А потом, когда мы развернули свою психотерапевтиче
Л. Горская
— А были случаи действительно, что люди впадали в депрессию, узнав диагноз, или это, наоборот, их так мобилизует?
А. Гнездилов
— Конечно, конечно, были. Но дело в том, что все-таки человек переживает, и затем для него очень важна поддержка, которую мы могли оказывать ему. Самих среди депрессий очень много тех состояний, с которыми можно бороться, справиться, настроить больного. Лишняя улыбка врача, который подходит к больному, придает силы больному на много шагов вперед. И, конечно, заранее предвидеть, какой больной нуждается в чем, в каком-то типе терапии, вот это была наша задача. И она была блестяще подтверждена, потому что мы видели больных с определенными чертами характера. Мы вначале их трактовали, как самых тяжелых больных — больных, которые плакали, догадывались о своем заболевании, потом пели прощальные песни, когда их везли на операцию. Но оказывается, что самыми тяжелыми больными были как раз не эти демонстративные больные, а больные, которые молчали и, так сказать, стиснув зубы, шли на операцию и так далее. У них вот это...
А. Пичугин
— Андрей Владимирович, скажите, пожалуйста, ведь само понятие хосписа появилось относительно недавно — только в конце 60-х годов. Если не ошибаюсь, в 1967 году первый хоспис возник. То есть прошло, наверное, совсем немного лет после того, как возник первый хоспис в Европе. Такое же заведение появилось и у нас. Когда это произошло? Я так понимаю, что первопроходцем в данном случае были именно Вы.
А. Гнездилов
— Ну, как только я столкнулся с той ситуацией, которая была в онкологическом институте и начал писать письма в министерства, мне помогали мои коллеги... И все равно нам отвечали, что «у нас нет средств для перспективных больных, а Вы хотите бесперспективных
Л. Горская
— От патриарха.
А. Пичугин
— Это в те времена еще, когда он уже был патриархом, да?
А. Гнездилов
— Да, да.
А. Пичугин
— Тогда он был Ленинградским митрополитом еще.
А. Гнездилов
— Тогда митрополитом он был. И его благословение сыграло большую роль. И благословение митрополита Антония Сурожского. Вообще, это поддержано было — и само учреждение, хосписная служба, оно как бы являлось повторением евангельских притч. В частности, хоспис можно определить как повторение ночи в Гефсиманском саду, когда Христос обращался и говорил, что «побудьте со Мною», обращался к ученикам, а они, так сказать, засыпали...
А. Пичугин
— Призвал их не спать.
А. Гнездилов
— И вот «побудьте со Мною» — это, наверное, тот эталон, которого мы пытаемся достичь. Прийти к больному, утешить его, успокоить и напомнить о том, что смерти никто не избежит, но, тем не менее, помочь в этом деле, помочь в осознании своей жизни, поискать смысл в действиях, успеть рассчитаться с какими-то долгами, которые у него есть, — в общем, целый комплекс такой духовной помощи, которую мы собирались делать.
И главное — это было наше основание, что мы говорили, что мы откроем хосписы, и тогда умирать будет не больно, не страшно и не одиноко. Но насколько это нам удалось, не знаю. Но это, конечно, слишком сильная была задача, которую, в общем-то, выполнить иногда и невозможно.
А. Пичугин
— Напомним, друзья, что сегодня в гостях у программы «Светлый вечер» на радио «Вера» Андрей Гнездилов — один из основателей первого петербургского хосписа, и психолог этого хосписа Алена Шиманская.
Л. Горская
— Алена, а Вы вообще давно в хосписе работаете?
А. Шиманская
— В хосписе я работаю вот четыре года будет как.
Л. Горская
— Просто иногда, когда речь заходит о хосписах (сейчас, слава Богу, об этом говорят много), в какой-то момент сложно даже понять — пускай наши слушатели не сочтут это кощунством каким-то или цинизмом, — для кого больше пользы — для тех, кто находится в этих хосписах и не чувствует себя оставленным и списанным вообще со счетов, сброшенным с парохода современности, ненужным и так далее, или для тех людей, которые здоровы и вокруг помогают болящим, и помогают им провести остаток дней с максимальной пользой, утешить, — они же, эти люди, волонтеры, или как угодно их назови — психологи-профес
А. Шиманская
— Действительно, Вы правы в том, что раз мы встречаемся в каком-то месте вдвоем, эти встречи неслучайны, и эта встреча полезна для двух сторон. Потому что когда я первый день отработала в хосписе, я вышла на улицу и сказала: «Господи, у меня больше к Тебе нет ни одной претензии, и вообще ни к чему в жизни у меня больше нет претензий — со мной все в порядке. Руки у меня есть, ноги у меня есть, голова у меня есть, и потребностей каких-то чрезмерных уже нету». То есть вот эту благодарность жизни за все, что у меня есть, и благодарность за то, что я могу помочь другому человеку... Ну, «помочь» — может быть, это очень громкое слово звучит, потому что человек идет своей дорогой, и мы его сопровождаем, мы просто находимся рядом с ним. Стакан воды, выслушать, поговорить с родственниками. То есть мы не решим проблему, но мы присутствуем с человеком, пока он идет своим путем к Богу.
А. Пичугин
— А сколько у Вас сейчас пациентов? Я не знаю, можно назвать их пациентами — этих людей, которые находятся в хосписе. Вот одномоментно сколько там находится?
А. Шиманская
— Одномоментно у нас может быть 40 человек.
А. Пичугин
— А правда... Мне кажется, это важно отметить, мне рассказывали сотрудники московского хосписа, что бывали случаи, когда человек находился в хосписе — естественно, с очень страшным диагнозом, — но вот так случалось, что он выздоравливал? Среди Ваших пациентов были такие примеры?
А. Шиманская
— Вот в моей личной практике такого не было. Я знаю просто одного человека, который уже был размещен в хоспис. Он писал стихи. И вот Андрей Владимирович про него очень хорошо знает — Олег Шлиговский. Он сказал: «Ну, я уже, собственно, тонул на подводной лодке, и вряд ли я умру от онкологии». И уже будучи в хосписе, он писал стихи — он сам себя восстановил. В общем, он жив и здравствует до сих пор, и написал книжку.
А. Пичугин
— А, ну вот, один из примеров.
А. Шиманская
— Да, самотерапия, стихотерапия. Это вообще уникальный человек. Андрей Владимирович вот с ним часто встречается. Он жив до сих пор.
А. Пичугин
— Андрей Владимирович, да, расскажите, пожалуйста.
А. Гнездилов
— Про что Вы говорите?
А. Шиманская
— Про Олега Шлиговского рассказываю.
А. Гнездилов
— Нет, я понимаю. Я просто хочу сказать, что тот вопрос, который Вы подняли, действительно имеет большое значение. И в свое время великий врач древности Парацельс говорил, что придет время, и каждый врач должен стать лекарством для больного. Вот это как раз то, что и Алена говорит, — что участие в жизни больного — это, собственно, предоставление ему возможности исповеди в своей жизни. А психотерапевтиче
Но в моей практике были вот эти случаи. Я бы мог, конечно, рассказать поподробнее, конечно, рассказать поподробнее, но смысл в том, что женщина, которая была как будто бы обречена (то есть ей был поставлен диагноз — рак, и, в общем-то, паллиативная была наложена гастростома(?)).
А. Пичугин
— Ну, то есть врачи уже отдали ее паллиативной помощи?
А. Гнездилов
— Да-да-да. Она говорит: «Я не могу умереть, потому что у меня ребенок не устроен, муж алкоголик и так далее». И она стала говорить: «Я все равно буду жить». И она жила — жила вместо нескольких месяцев полтора года. И она превратилась в свечку буквально, но она продолжала жить. И вдруг дела ее устроились, и приехала какая-то женщина, которая стала ухаживать за ее ребенком и так далее. Она сказала: «Ну все, слава Богу! Все пристроено — я могу умереть». И она умерла. А когда ее вскрыли, то оказалось, что опухоль рассосалась. Вот бывают такие вещи.
И, конечно, возможности хосписа, может быть, даже не побеждая смерть, в то же время побеждать ее своим отношением, когда человек начинает понимать, что жизнь имеет какой-то определенный смысл и более высокий смысл, чем мы можем себе представить. Потому что, как говорил Антоний Сурожский, что не важно, живешь ты или умираешь, — важно, во имя чего ты живешь и ради чего ты можешь умереть. И здесь возможности очень большие, когда человек переносит какие-то определенные понятия, и для него возможность победить обстоятельства заключается в своеобразном настрое. И это, в общем-то, когда он уходит из жизни уже с каким-то определенным выводом, какими-то открытиями, это уже другое — другая жизнь, другая смерть. И, наверное, к этому можно отнестись достаточно серьезно.
Л. Горская
— Андрей Владимирович, а Вы говорили, что Вам часто приходится помогать людям отдать долги. И, наверное, Вы говорили, во всяком случае, не только про деньги, да? Вот какого рода долги чаще всего?..
А. Гнездилов
— Вы знаете, почему в «Отче Наш», в молитве, говорится: «И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим»? Вот этот момент, наверное, и объясняет, что облегчение сердца — когда ты не имеешь врагов или каких-нибудь обид, которые ты нанес другому, а это освобождение от греха, от понятия греха. Вот это то, что я имел в виду, когда говорил о долгах наших.
Л. Горская
— Прощение, да?
А. Гнездилов
— Прощение, да. В общем, иногда кажется, что человек сам себя держит в руках, пытаясь создать какое-то новое представление о жизни. И, в общем-то, для нас так важны уходящие, которые умеют улыбаться. И мало того, что улыбаться, — они проявляют определенного рода героизм. Все-таки бороться со смертью одиноко и страшно часто бывает.
А. Пичугин
— А сколько всего в России хосписов сейчас?
А. Гнездилов
— Ну, я думаю, больше сотни.
А. Пичугин
— Больше сотни?
А. Гнездилов
— Да.
А. Пичугин
— Алена вот с этим не согласна.
А. Шиманская
— Нюта Фидермейстер(?) говорила — 80, где-то больше 80 с небольшим — 81-82.
А. Пичугин
— Ну, все равно, примерно к сотне?
А. Шиманская
— Ну, да.
А. Пичугин
— Я смотрю картинку в Интернете, где фотография Вашего здания на берегу Финского залива. Такой красивый, уютный деревянный домик. Не очень далеко от города, но все равно за городом. Я думаю, что обстановка там тоже соответствующая. Расскажите. Вот мы все говорим в целом... Расскажите про Ваше заведение, расскажите про то, как он устроен, про то, как Вы его создавали, почему за пределами города, почему... Я знаю, что рядом храм, что у Вас работают сестры — монахини-послушн
А. Шиманская
— (Смеется.) Монахинь у нас нет. У нас часть медперсонала — медицинские сестры, младший персонал — они в сестричестве Святой Елизаветы. У нас сестричество и так.
А. Пичугин
— То есть они просто не в постриге, они как сестры милосердия, да?
А. Шиманская
— Да, да.
А. Пичугин
— Ну, расскажите про хоспис, расскажите про то, почему он за городом. Почему такой вот небольшой уютный деревянный дом.
А. Шиманская
— Уже не деревянный. Мы уже пять лет как переехали в кирпичное новое здание...
Л. Горская
— Алексей, ты пользовался каким-то устарелым Интернетом, устаревшим.
А. Пичугин
— Ай-яй-яй мне, да, да-да. Мне стыдно.
Л. Горская
— Интернету ай-яй-яй.
А. Шиманская
— Хотя у нас персонал на 70% — это те люди, которые пришли работать в 1990 году. Вы представляете, да? То есть костяк — это те люди, которые работали много лет назад. Сейчас — в современном здании. У нас есть горячая вода, у нас все электрифицирован
Но что самое удивительное — когда я разговариваю там с работниками кухни, с теми девочками, которые начинали, врачами, они говорят о том, что тогда было лучше. «Мы кипятили воду, мы носили воду в ведрах, мы готовили». Но вот их, видимо... «Лучше», я, наверное, понимаю — то, что они были у самого основания, они организовывали новое дело, новое пространство, были вдохновлены Андреем Владимировичем..
Л. Горская
— Они были моложе...
А. Шиманская
— Ну, это тоже, да. (Смеется.) Поэтому как-то есть такая ностальгия в коллективе, что вот «а в старом здании было так-то». Хотя мне, как человеку, который пришел работать в новое здание, очень нравится именно новое здание. Потому что у нас там и палаты оборудованы для пациентов, и у нас о персонале большая забота. У нас только два больших релаксационных зала. То есть у нас лучше, чем в других хосписах, все обустроено.
Вот. Что Вы хотели еще узнать? (Смеется.)
Л. Горская
— А я вот хотела...
А. Гнездилов
— А я вот еще добавлю...
А. Шиманская
— Да, да, именно почему вот это здание — там была больница. Андрей Владимирович расскажет.
А. Гнездилов
— Это была больница для бедных. И в ней, собственно, продолжались традиции отношения к больным с большим милосердием. Интересно, что тогда, вдохновленные просто той деятельностью, которой мы занялись, это сплачивало нас настолько, что мы не нуждались в той иерархии, которая уже существенно принадлежит
любой больнице. Ведь Вы зайдете в больницу — кто самый главный здесь? Главный врач. А за ним кто? За ним — начмед. Затем — врач, потом — сестра, потом — волонтер.
А. Пичугин
— Ну, и так далее, и так далее, и так далее.
А. Гнездилов
— Да. И так далее.
А. Пичугин
— Иерархическая лестница.
А. Гнездилов
— И вот мы настолько доверяли друг другу, и уже работали как партнеры, что у нас каждый отвечал сам за себя, у каждого была судьей сама совесть. И поэтому наша деятельность была... Почти первый раз за свою жизнь столкнулся вот с таким порывом энтузиазма, когда все доверяли друг другу. Некому было ссориться, и все силы были направлены на больных. И это очень важно — когда в коллективе, который работает с больными, нету дрязг, нету каких-то подозрений, зависти и прочего. Все были при деле.
А. Шиманская
— А больницу почему вот именно эту выбрали?
А. Гнездилов
— А, больницу... Вот Вы отметили, что так уютно на берегу моря иметь помещение, и действительно, на природе легче уходить — рядышком с деревьями, рядышком с цветами...
А. Пичугин С морем.
А. Гнездилов
— С морем. В свое время к нам приехал один режиссер, он сказал, что «о, это у Вас такое прекрасное место для смерти»? Мы удивились — как так?
А. Пичугин Страшно звучит — «прекрасное место для смерти».
А. Гнездилов
— А он говорит: «Взгляните: Вы стоите как на аэродроме. Поверхность залива — и взлет к солнцу». (Смеется.)
А. Пичугин Мы продолжим через минуту вместе с Андреем Гнездиловым, петербургским врачом, основателем первого петербургского хосписа, и психологом этого хосписа Аленой Шиманской. Здесь также Лиза Горская, я — Алексей Пичугин, и через минуту — снова в этой студии.
Возвращаемся в программу «Светлый вечер», где сегодня мы говорим с Андреем Гнездиловым, петербургским врачом, основателем первого петербургского хосписа, и психологом этого хосписа Аленой Шиманской.
Я предлагаю поговорить вот еще на какую тему. Вас, Андрей Владимирович, называют «доктором-сказоч
А. Гнездилов
— Ну, дело в том, что я как-то занимался с детьми и рассказывал им сказки. Они иногда слушались, иногда не слушались меня. Тогда я их как-то обозвал волчатами, они сказали: «Ах, раз мы волчата, то Вы — медведь!»
А. Пичугин Это медведь из «Маугли».
А. Гнездилов
— И не просто медведь, а киплинговский медведь. Да. И эта кличка ко мне так подошла, что даже моя матушка меня перестала называть по имени, а называла «Балу».
А. Пичугин А «доктор-сказочни
А. Гнездилов
— Это сказкотерапия. Дело в том, Что это на самом деле очень серьезная вещь, когда... Ведь в куклах мы имеем персонажей тех или иных сказок и сюжетов. И, собственно, даже понятие бессмертия — оно вводится, когда человек получает куклу. Ребенок получает куклу, оживляет, и кукла является первым другом для ребенка. Потому что ночью помогает справляться со страхом темноты, днем — со скукой, когда он идет гулять и может развлекать себя как угодно. Но я делал упор немножко на другое — в каждом человеке сохраняется дитя, детское «я», внутренний ребенок. И часто этот ребенок не замечает того прекрасного или того ужасного, что вокруг него происходит. И тогда приходит на свет сказка — сказка для взрослого человека, который не видит, что в его жизни было прекрасного, а что было не очень. И я стараюсь ориентировать сказки на те истории жизни, которые рассказывают о себе больные. И, соответственно, многим нравится это, многие находят какой-то смысл. Ведь для человека очень важно, чтобы его жизнь признали. Потому что каким-то образом человек иногда перебарщивает в своем самоосуждении и не видит в своей жизни ничего хорошего — что вот прошла жизнь, а он и не заметил этого, и сейчас приходится уходить. Но сказка помогает немножко иначе даже духовно взглянуть на жизнь, заметить, что человек проявляет героизм, жертвуя собой, своим ребенком или родственником. И это, в общем-то, утешает больного и дает ему возможность где-то переориентироват
Не знаю, я так достаточно сумбурно об этом говорю, но поверьте мне, что в этом есть определенный смысл — в сказкотерапии, и, в общем-то, ее применение создает целый...
А. Пичугин У нас в гостях уже неоднократно были московские онкопсихологи, которые занимаются как раз сказкотерапией. Да, они тоже рассказывали... Они как раз ссылались на Ваш опыт, в первую очередь.
Л. Горская
— Алена, мне кажется, хочет что-то добавить.
А. Шиманская
— Да, я как раз о своем опыте сказкотерапии хочу рассказать. Меня пригласили к пациентке. Она лежит на животе уже давно, и у нее только одна рука шевелится. И она была в совершенно депрессивном состоянии. Мы с Андреем Владимировичем, когда пересекаемся в хосписе, обсуждаем, кто, что, как себя чувствует. И мы с ней стали... Андрей Владимирович подарил ей какую-то сказку с розой, и она говорит: «Я роза». А я говорю: «Кем ты была раньше?» Она говорит: «Я вообще педагогом работала». Я говорю: «А давай вот — ты все равно лежишь — чем-то займемся!» То есть сначала установился контакт близкий такой с человеком. И она стала писать сказку. То есть я к ней прихожу, она придумывает сказку. Себя она назвала Розой, ее партнер — Кактус. И каждую встречу она надиктовывала мне новую сказку. Всего 13 сказок она сочинила, пока она лежала. То есть у нее появился смысл в том, что она лежит. Причем, каждая сказка — это было — знаете, как дидактические сказки бывают, да? — смысл. И когда она написала 13-ю сказку, она мне сказала: «Ты знаешь, — говорит, — я поняла, что все, что делал мой муж для меня, он делал с лучшими побуждениями». Потому что когда она через сказку рассказывала — Кактус ее то в болото повел... То есть это постоянно был какой-то адреналин, постоянно она испытывала стресс в этих отношениях, и она сделала такое резюме, прописав эти сказки, осознав, что муж делал ей хорошо, и после этого она, осознав, что все было для нее, и он ее любил, она с какой-то спокойной душой умерла. То есть это — реальность, да, можно переписать в виде сказки, и ей это очень помогло.
Л. Горская
— А я правильно понимаю, что еще эти архетипы, какие-то признанные схемы взаимоотношений, которые в сказках присутствуют, помогают еще людям признать как бы существенность собственной жизни и собственных выборов на жизненном пути? Вот просто Андрей Владимирович привел такой пример. Может быть, я попрошу подробнее его как-то расписать, что ли. Вот Вы говорили о том, что человеку может жизнь собственная казаться бессмысленной и совершенно безрезультатной, а с другой стороны, он при этом всем пожертвовал ради ребенка и этого не замечает и не придает этому значения. Так вот, да? Вы про это говорили.
А. Гнездилов
— Да-да.
Л. Горская
— Вот какая сказка в этом случае, как?..
А. Гнездилов
— Вот Вам маленький пример. Женщина с доброкачественно
Л. Горская
— Героического.
А. Гнездилов
— Она осталась в хосписе, среди тяжелейших больных, где каждый день может происходить трагедия. Женщина удивительной силы, воли. и на нее опирается даже персонал, который приходит утешать ее. И я написал сказку о волшебных сапогах, которые помогли ей снова ходить и проходить через время. И она оказывается... попадает в тюрьму, где томится король и ждет казни. И она, естественно, начинает ухаживать за ним, помогает ему, и, в конце концов, перед ней стоит дилемма: короля должны казнить, и либо она даст ему свои волшебные сапоги и сама останется при монастыре, а он уйдет. Ну, и, разумеется, выбор один — она ради него жертвует собой. И, выслушав это, больная вдруг заплакала. Но это уже были очистительные слезы, которые помогают как-то более-менее воспринять ситуацию.
А. Пичугин А есть надежда, что она сама вот, настоящая Ваша пациентка, будет ходить?
А. Гнездилов
— Нет, надежды нет. Хотя я думаю, что...
А. Шиманская
— Она говорит: «Пролежу тридцать лет, три года и три месяца, встану и пойду».
Л. Горская
— Как Илья Муромец?
А. Шиманская
— Да. Вот она так шутит! (Смеется.)
А. Пичугин Друзья, напомним, что сегодня у нас в гостях в программе «Светлый вечер» один из основателей первого петербургского хосписа врач Андрей Гнездилов и психолог этого хосписа Алена Шиманская.
А. Гнездилов
— Я хотел просто сказать, что мы не только обслуживаем больных — мы учимся у наших больных и иногда слышим такую мудрость, которую можно положить в основу целой философии. Одна женщина сказала, когда я с ней разговаривал: «Говорите откровенно, я не боюсь смерти». Я говорю: «Как так? Мы все боимся смерти, тут нет ничего постыдного». Она говорит: «В моем случае другое. Я хотела... Я не была богатой, но я вышла замуж по любви. Я хотела иметь ребенка и имела ребенка — девочку. Я захотела внучку — я получила внучку. Мне кажется, что я прожила и получила все, и узнала обо всем, что меня окружило, что я способна понять. И теперь мне хочется большего». То есть она в смерти хочет увидеть смысл жизни. И это настолько неожиданно и настолько подчеркивает оптимизм людей, что грешно думать о смерти. (Смеется.)
Л. Горская
— Я вот, если Вы не возражаете, хотела бы поговорить подробнее о персонале, о людях, которые работают в хосписе. Я так поняла, что существует сестричество во имя преподобной мученицы Великой княгини Елизаветы — Елизаветы Федоровны Романовой. Причем, где-то мы смотрели тоже информацию, что это не только сестричество, но и братья там участвуют в деятельности, так?
А. Шиманская
— Волонтеры.
А. Гнездилов
— Волонтеры.
Л. Горская
— А кто эти люди, откуда они приходят, с чем они приходят?
А. Гнездилов
— Из Духовной Академии приходят. Много студентов, которые заинтересованы понятиями смысла жизни и своего применения.
А. Шиманская
— Еще приходят люди, пережившие утрату. Вот у нас сейчас идет курс обучения сестер милосердия — как раз под патронажем сестричества. Это медсестры или просто студенты, или обычные люди, которые хотят ухаживать — научиться ухаживать за больными. И действительно, кто-то пришел, потому что произошла трагедия, и он не знал, как надо было раньше ухаживать. Удивительно много молодых людей, которые приходят учиться этому делу и говорят: «Мы очень хотим помогать людям». Вот это потрясает очень. У нас сейчас группа была — вот 45 человек, мы целый год показывали им хоспис, врачи читали лекции, медсестры читали лекции, мы читали лекции. Это удивительные люди, у которых такая искра — поделиться. Даже если у них какая-то была беда в жизни, они переосмыслили какие-то свои ценности, они изменились, они поняли, что мы можем получать, только отдавая другим людям.
Л. Горская
— Вы, когда говорите «молодые люди», какой возраст имеете в виду? 30 лет, 20 лет, 16 — кто самые молодые Ваши помощники?
А. Шиманская
— Это между 20-ю и 30-ю, я бы так сказала.
Л. Горская
— То есть это студенты и постстуденческий такой возраст?
А. Шиманская
— Да, это студенты... Вот у нас как раз было три мужчины — один 70 лет, другой — 40 лет и 27 лет, на этом курсе.
Л. Горская
— А это вот именно тенденция последних лет? Вот, наверное, к Андрею Владимировичу вопрос. Или всегда молодых людей привлекало вот это делание, вот эта помощь больным, уходящим людям?
А. Гнездилов
— Вы знаете что, сейчас все-таки как-то более активные люди.
Л. Горская
— Да?
А. Гнездилов
— Вообще, когда мы открыли хоспис, мы поразились, что у нас снизилась криминогенная обстановка. Более того, наркотики — то же самое, где-то уменьшились.
Л. Горская
— Это как — в отделении милиции Вам сказали или как?
А. Пичугин И где это — в районе, где хоспис?
А. Гнездилов
— Это в районе, где мы работаем и сталкиваемся с родителями детей, и это абсолютно точно, потому что я смотрел еще, интересовался проблемами суицидологии, суицидов, и снижена была цифра суицидов. Потому что люди, долгое время не зная ничего о смерти, ее видели гораздо более страшной, чем то, что на самом деле иногда происходит. И, в общем-то, вот этот энтузиазм — мы поддерживали его сейчас, и наши мечты создать проект, Дом сказочника, где каждый бы мог прийти, обменяться мнениями о своих деяниях, и в какой-то степени побыть в том образе, в котором ему хочется побыть, это театр, который мы устроили на дому. Театр называется «Комтемук» — «Компанейский театр музыкальных картинок», где люди переодеваются в театральные наряды. И очень часто принимают участие родственники больных, которые в тяжелом, что называется, после гибели или при грозящей гибели их родственников... Все это возможно сделать и без оскорбления этого чувства горя, потому что многие родственники, потеряв своего близкого человека, испытывают чувство вины, хотя, может быть, вложили в своего родственника все свои силы.
Л. Горская
— Ну, чувство вины и, может быть, чувство того, что что-то не так сделали даже. «А мог бы я... А мог бы тут, а мог бы тут...»
А. Гнездилов
— Да, да. И здесь очень важно найти для себя человеку применение, когда он может переменить свой стереотип жизни и стать более чутким и внимательным. Ну, вот, например, потеряв мать, один уже достаточно взрослый человек впал в депрессию, и трудно было его вывести. Он вообще думал уже о самоубийстве. Но ему дали хороший совет — он пошел ухаживать в гериатрическое отделение за стариками. Причем, ухаживая за старушками, старичками, он как бы отдавал долг своей матери, с которой был груб или недостаточно почтителен, и вот это его поведение как раз и помогло ему выйти из депрессии.
Л. Горская
— Ну, и, наверное, еще помогло научиться ценить жизнь, да?
А. Гнездилов
— Мы вообще считаем, что мы учимся у больных гораздо большему, чем...
А. Пичугин Чем они.
А. Гнездилов
— ...чем они у нас.
А. Пичугин Давайте поговорим о такой важной вещи, как помощь хоспису. Нас слушают совершенно разные люди, которым, с одной стороны, может быть, не дай Бог, конечно, нужна помощь, с другой стороны, которые, может быть, могут помочь как-то. Вот расскажите, пожалуйста, какая помощь нужна петербургскому хоспису.
А. Шиманская
— На самом деле, есть фонд «Вера» — может быть, Вы слышали, — который оказывает благотворительну
А. Пичугин Так что да, давайте, дорогие слушатели, обозначим фонд «Вера» как организацию, в которую можно обращаться, если Вы хотите оказать какую-то посильную помощь петербургскому хоспису.
А. Пичугин Время наше уже подходит к концу. Я напомню слушателям, что сегодня в гостях у нас были совершенно замечательные люди, которые делают очень и очень важные вещи: один из основателей первого петербургского хосписа Андрей Гнездилов — врач, врач-сказочник, доктор Балу, как его еще называют в Петербурге, и Алена Шиманская, психолог этого хосписа. Спасибо Вам большое, что пришли, что рассказали! Также мы — Лиза Горская...
Л. Горская
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин Спасибо, всего доброго, и будьте здоровы!
А. Шиманская
— Спасибо, будьте счастливы!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.