Князь Иоанн Даниилович был одним из великих Государей Русской Земли. Он всегда ходил с огромным кошелём калитою, для раздачи милостыни. За это благодарный народ прозвал так и прозвал его - Калитою.
Еще до занятия Иоанном Московского стола, произошло другое событие, имевшее огромное значение для всей дальнейшей жизни нашей Родины.
Митрополит Максим окончательно переехал на жительство из совершенно разоренного Киева во Владимир на Клязьме.
Преемник Максима — митрополит Петр — был замечательный человек. Старец святой жизни, незлобивый и беспредельно преданный Родине. Все помыслы его были поглощены заботами о своей пастве.
Разъезжая из одного конца Руси в другой, он горячо полюбил набожного Иоанна Данииловича. Полюбилась митрополиту Петру и Москва, чудесно расположенная в узле дорог, идущих с разных концов Русской Земли. В ней он часто останавливался для отдыха. А когда Иоанн Даниилович после брата Юрия сел в Москве на княжение, то митрополит Петр сам переехал сюда же на жительство и умер здесь в следующем 1326 году. Перед смертью он призвал к себе Калиту, завещал похоронить себя в Москве и построить каменный храм во имя Успения Святой Богородицы. А затем произнес следующее пророческое слово: «Если меня, сын, послушаешься, храм Пречистой Богородице построишь, то и сам прославишься больше других князей. И сыновья, и внуки твои, и город этот славен будет».
Петр вскоре умер и, согласно завещанию, был похоронен Калитой, в заложенном им Успенском соборе. Гроб Святого Петра был так же драгоценен для Москвы, как и пребывание живого святителя. Его выбор казался внушением Божиим. Новый митрополит Феогност уже не хотел оставить гроба и дома чудотворца и также поселился в Москве.
Это имело огромное значение. Митрополит был один на всю Русь, а потому, пребывая в Москве, он давал ей вид столицы всея Руси. При этом действия князей, здесь сидевших, должны были всегда направляться советами и руководством митрополитов. А советы эти могли быть направлены только ко благу всей Земли.
Другие князья хорошо понимали, что значил переход митрополита на жительство в Москву и очень на это досадовали, но делать было нечего.
Тем временем в Тверь возвратился из Орды Александр Михайлович и с ним Татары собирать долги, вероятно, за полученный ярлык на великое княжение, и было много тяготы от них Тверской Земле. В 1327 году в Тверь приехал свирепый ханский посол ЩелкАн, двоюродный брат хана Узбека. До сих пор Татарское владычество над Русью происходило издалека. Теперь Татары задумали иное. Царевичи и князья стали говорить хану, что для полного завоевания Русской Земли необходимо совсем истребить князей, причем будто бы именно Щелкан и вызвался на это дело.
«Если повелишь мне», — говорил он хану, — «я пойду на Русь, и разорю христианство, князей их изобью, а княжьих детей к тебе приведу». И повелел ему хан так исполнить.
Щелкан, действительно, изгнал великого князя Александра с отцовского двора и поселился в нем сам. Скоро начались обиды, грабежи, поругания, насилия. Жители возмущались и стали жаловаться князю, но Александр не мог помочь и велел терпеть.
И вот, в день Успения Богородицы, дьякон Дюдько повёл утром молодую и здоровую кобылу на водопой. Увидя хорошую лошадь, Татары кинулись её отнимать. Это послужило знаком к кровопролитному побоищу с обеих сторон. Бились весь день. К вечеру Александр одолел, причем Щелкан сгорел в княжеском дворце со всеми своими татарами. Купцов Ордынских, которые вовсе не участвовали в битве, всех побили: иных пожгли на кострах, иных потопили.
Тверичи доконали всех Татар, не оставив даже и вестника, чтобы рассказать в Орде о случившемся.
Услышав о погроме, хан Узбек рассвирепел на Тверских князей. В гневе он потребовал в Орду Иоанна Калиту, ибо Московский князь остался старшим во всем княжеском роде Суздальской Земли.
Иоанн Даниилович неминуемо должен был идти для спасения от Татарской грозы собственных Московских волостей. Вместе с тем, он должен был заступиться и за всю Землю, направив грозу по возможности исключительно на виноватого.
Наказать Тверского князя отправилась из Орды большая рать. С ними же шел Иоанн Калита и, кроме него, Суздальские князья.
Татары пошли прямо к Твери, опустошили все Тверские города и хотели было идти к Новгороду, но он откупился множеством даров.
Тверской князь Александр с семьей убежал было в Новгород, но не был там принят и потому ушел во Псков. Псковичи, хорошо памятуя завещание Александра Невского — принимать с честью и беречь всех князей-изгнанников — ласково встретили Александра.
Когда Татары возвратились в Орду, следом за ними пошли и Русские князья. Хан Узбек отдал великое княжение Иоанну Московскому, но вместе с тем повелел всем искать брата его Александра.
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.