Сегодня мы говорим о благоверном князе Иване Калите и романе Дмитрия Балашова «Бремя власти».
Место действия — Москва начала 14 века.
В 2001 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия 2 князь Иван Калита был причислен к лику святых в чине благоверного.
Жаль, до этого события всего один год не дожил писатель Дмитрий Михайлович Балашов — филолог, исследователь русского фольклора, автор многих исторических романов.
Один из них, из цикла «Государи Московские» — «Бремя власти» — посвящен возвышению Москвы в начале XIV века при князе Иване, сыне Даниила Московского.
Еще за двадцать лет до канонизации писатель стал защитником Ивана Калиты от многочисленных нападок историков.
В чем только не упрекали они Ивана Даниловича: припоминали верную службу Узбек-хану, ставили в упрек непомерно щедрую дань в Орду, нападения на соседние княжества. Даже своих дочерей Иван Калита с умыслом выдал замуж за князей ростовского и ярославского, чтобы самому распоряжаться их уделами.
Историки до сих пор спорят: то ли за щедрость, то ли, наоборот, за прижимистость получил Иван Данилович в народе прозвище Калита — в старину так называли особый кошель на поясе.
Дмитрий Балашов ставит вопрос шире: для чего же был нужен весь этот расчет?
Балашов:
«...У меня тут, — он показал себе на лоб, на выпуклое место между бровей, — у меня тут что-то такое, что не дает мне жить так, как живут другие. В простоте. День ото дня. Я должен собирать землю. Даже не землю — власть. Даже не власть — страну, язык русский! В этом и будет наказание мое и искупление грехов…»
Иван Калита отлично понимает, чего ради он возит в Орду телеги с русским добром.
«Пущай его заклеймят, яко татя, но он сим серебром соберет воедино Русь!» — поясняет Дмитрий Балашов заветную мысль своего героя.
Тяжела шапка Мономаха... Недаром писатель назвал свой роман «Бремя власти». Московский князь Иван Данилович чувствует ответственность не только за Москву, а за всю разоренную татарами русскую землю.
И тут никак нельзя ошибиться — нужно действовать с умом и дальним прицелом.
Вот какие наказы дает в романе Иван Калита своему старшему сыну и наследнику престола, в будущем — московскому князю Симеону Гордому.
Балашов:
«Запомни, затверди как молитву, как «Отче наш», три основы всякой власти, три условия, три камени краеугольных, коими упрочает всякая власть на земле и без коих не постоит и погибнет.
Первое – сугубое единение всех граждан земли твоеЯ, единение в любви, в совокупном содружестве!
Второе – уважение к родной старине, к навычаям и заветным преданиям.
И третье – всегда должно опору свою находить в большинстве языка твоего, в труждающих, в работниках добрых!»
Чего только не предпринимает Иван Калита для укрепления Московского княжества!
Дает иностранным купцам большие льготы, чтобы им стало выгодно продавать свои товары в Москве. Добивается, чтобы присланный из Константинополя митрополит Феогност местом своей кафедры выбрал не Владимир или Новгород, а именно Москву — небольшой, в общем-то, в то время русский город. Не жалея средств, строит в Москве каменные храмы, в том числе Успенский и Архангельский соборы на главной площади.
Князь Иван Данилович умело ведет свою политику — политику созидания.
Ведь что происходит в это время в мире и на Руси? Близится время падения Византии. За господство над некогда великой Русью схлестнулись Орда и сильная Литва... Под их натиском земли владимирского княжества территориально сжимаются и, кажется, уже обречены.
Возвышение Москвы при князе Иване Калите и затем при его потомках нарушило этот страшный сценарий.
Балашов:
«— Лукавил я перед ханом, Алексий!
— В том воля не твоя, крестный. По грехам дедов и прадедов наших ныне Русь под ордынским ярмом. Тебе надлежит боронить землю, и ты боронил ее, и спасал, и берег от ратного нахождения. В том крест твой и всяческое оправдание твое!»
В романе «Бремя власти» исповедь у благоверного князя Ивана Калиты перед смертью принимает его крестник Алексий, который станет митрополитом Московским. И в Радонежских лесах уже молится за Русь преподобный Сергий, и скоро родится Дмитрий Донской, который поведет рать против татар на Куликово поле...
Нет, не для себя старается дальновидный и смекалистый князь Иван Калита — для нас всех, нашего будущего, для всей Руси.
Балашов:
«Помни: то прочно, что принято большинством и труждающему любо. Мыслишь что изменить – не ломи, гни. Приучай, воспитывай. Да узрят многие пользу, тогда сами воспримут новое. Посему не спеши. Сие, последнее, труднейшее прочих».
Быть настойчивым в достижении своей цели, проявлять гибкость в отношениях с людьми — всему этому учит святой благоверный князь Иван Калита в романе Дмитрия Балашова «Бремя власти».
С вами была Ольга Клюкина. До новых встреч в авторской программе: «Прообразы: святые в литературе».
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.