Поделиться
Из подъезда большого каменного дома в центре Петербурга вышли две пожилые женщины. Скромно одетые, в тёмных платках, с котомками за плечами, они явно чувствовали неловкость от красоты обступивших их со всех сторон зданий этого аристократического квартала столицы. Но вот с балкона дома, из которого они только что вышли, их окликнули: сам хозяин приветливо махал им рукою на прощанье. Высокий, статный, в пышном белом парике, морской военной форме с золотыми погонами…
- Храни Вас Бог, Фёдор Фёдорович, благодарствуем за всё! – с поклоном прокричали ему женщины.
Герой русско-турецкой войны и кампании по освобождению Греции от французской оккупации, командующий Черноморским флотом, царский адмирал Фёдор Ушаков ещё долго стоял на балконе и смотрел вслед удаляющимся странницам.
Двери его дома всегда были открыты для простых, нуждающихся в помощи людей. Он давал приют паломникам-богомольцам, кормил голодных, помогал просящим. Эти женщины пришли издалека; они собирали пожертвования на постройку церкви и приюта для бездомных и больных. Молва о христианской доброте Ушакова привела их к нему в дом. А Фёдор Фёдорович принял как родных – накормил, дал кров, и отпустил с щедрым пожертвованием и деньгами на дорогу.
О добром и милосердном сердце знаменитого адмирала на флоте и при дворе давно уже ходили легенды. Ушаков строил тактику таким образом, чтобы выходить из сражений с минимальными потерями. И даже в боях с превосходящим по численности и мощи противником умел не только уберечь своих воинов, но и одерживать при этом блистательные победы.
Во время военных действий эскадрам часто приходилось испытывать перебои со снабжением. И всякий раз Фёдор Ушаков решал вопрос своими силами и – в буквальном смысле - средствами. В приказе от восемнадцатого октября тысяча семьсот девяносто второго года он писал: «По случаю же недостатка в деньгах, отпускаю я из собственных тринадцать тысяч пятьсот рублей». Возместить столь ощутимые затраты адмирал при этом никогда не требовал…
Образец кротости и человеколюбия был у Фёдора Фёдоровича перед глазами с самого детства – его родной дядя, иеромонах Феодор, знаменитый старец из Богородице-Рождественского Санаксарского монастыря. Адмирал часто навещал старца в обители, расположенной близ города Темникова тогдашней Тамбовской губернии, любил монастырь, и не оставлял его своим попечением. Не удивительно, что после отставки, которая по собственному прошению Ушакова последовала в тысяча восемьсот седьмом году, адмирал избрал постоянным местом жительства своё небольшое имение в селе Алексеевка, как раз неподалёку от Темникова. Оставшуюся собственность в Петербурге и Крыму Фёдор Фёдорович продал, и часть вырученных денег пожертвовал на ремонт и расширение соборной церкви Святого Николая в Севастополе.
Поселившись в Алексеевке, Ушаков с большим вниманием следил за нуждами своих крестьян, откликаясь на каждую просьбу о помощи. Жизнь он вёл, по словам очевидцев, совсем почти монашескую, и никуда, кроме Санаксарской обители, не выезжал. Однако при этом он, как истинный патриот, продолжал заботиться и о процветании государства. Тамбовскому дворянскому училищному корпусу он пожертвовал тысячу рублей; выделил средства на открытие первого в Тамбовской губернии духовного училища.
Когда в тысяча восемьсот двенадцатом году Россия вступила в войну с наполеоновской Францией, адмирал немедленно отправил деньги в поддержку формировавшемуся тогда Тамбовскому ополчению. Две тысячи рублей он пожертвовал Первому Тамбовскому пехотному полку, постоянно отправлял суммы на содержание и лечение больных и раненых солдат. Тридцать тысяч рублей Ушаков передал в пользу разорённых и пострадавших от наполеоновского нашествия.
Последние свои годы Фёдор Фёдорович полностью посвятил заботе о Санаксарском монастыре. Сохранились свидетельства о его пожертвованиях обители: драгоценный оклад к Евангелию, парчовые облачения для духовенства, серебряные Богослужебные сосуды. «Бедным и нищим творил всегдашние милостивые подаяния во всепомощи» - так вспоминал об Ушакове один из монахов.
В Санаксарской обители Фёдор Ушаков обрёл и свой последний приют. Гроб с телом великого русского адмирала народ пронёс на руках до монастыря от самого Темникова. В две тысячи четвёртом году Русская Православная Церковь прославила праведного воина Фёдора Ушакова в лике святых.
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
