Поделиться
У нас в гостях был автор-исполнитель, Народный артист России Олег Митяев.
Мы говорили о песнях нашего гостя, о его творческом пути, об организованной им премии "Светлое прошлое", а также о том, почему Олег активно участвует в восстановлении храма Николая Чудотворца в селе Сунгурово Костромской области.
А. Пичугин
— «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие друзья! Здравствуйте! Здесь, в этой студии, Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— И мы приветствуем, у нас в гостях вместе с нами эту часть «Светлого вечера» проведет Олег Митяев. Здравствуйте!
О. Митяев
— (Смеется.) Светлого Вам вечера!
А. Пичугин
— И Вам тоже! Спасибо!
Наше досье:
Олег Митяев родился в 1956 году в Челябинске. Окончил Челябинский монтажный техникум по специальности «монтаж электрооборудования промпредприятий». Служил во флоте. После службы окончил с отличием Челябинский институт физической культуры по специальности «тренер по плаванию». Позднее учился в ГИТИСе, играл в спектакле с группой актеров Театра имени Моссовета. Песни пишет с 1978 года. Лауреат многочисленных премий, народный артист России. В 2000-м году по инициативе Олега Митяева создан Благотворительный фонд для поддержки проектов в области культуры, спустя два года — Ассоциация «Все настоящее — детям». Возглавляет попечительский совет по восстановлению храма Николая Чудотворца в селе Сунгурово Костромской области.
А. Пичугин
— Вы знаете, первый вопрос — он такой. Давно хотел спросить у человека, чьи песни поет действительно вся страна... Когда-то, в свое время Городницкий вспоминал, что он приехал куда-то очень далеко на Север, куда-то совсем в глушь, вглубь, там только полярники, и все, и больше даже зверей диких нет, одни только полярники. И ему спели песню: «На материк». Он не успел сказать, что он автор, ему сказали: «Ты знаешь, вот эту песню написал наш друг. Он погиб, и мы его похоронили прямо там, где он погиб. Сейчас мы тебя отведем к его могиле». Отвели, могилу показали. И вот дальше Городницкий рассказывал, что как-то он постеснялся сказать этим людям, что песня на самом деле его — ну, то ли не поверили бы, то ли бы его тоже могла поджидать такая же судьба.
В связи с чем мой вопрос? А вот есть ли какие-то такие совершенно необычные случаи, ситуации, где бы Вы слышали свои песни, и, может быть, люди не верили бы, что это Ваши? Или бы просто это настолько внезапно бы прозвучало, что Вы сами бы очень удивились?
О. Митяев
— Я даже думаю, что про песню «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» можно писать отдельную книгу.
А. Митрофанова
— (Смеется.) Ха! Серьезно! Это правда!
О. Митяев
— Но, на самом деле, вот я хочу сказать про песню «Таганай». У меня была такая история — я прочитал статью в газете «Тюрьма и воля». Там... Ах, извините, не «Таганай» — это была «Сестра милосердия».
А. Митрофанова
— Это мы просто с Вами про «Таганай» накануне эфира говорили, потому что это одна из моих любимых.
О. Митяев
— «Сестра милосердия». И «об авторе этого замечательного романса, — было написано в газете, — нам ничего не известно, известно только, что жизнь его оборвалась в 1979 году, срок отбывал в исправительной колонии № 4», и, собственно, вот так. А называлась эта песня — «Сестра милосердия» — там она называлась «Больничка». И, значит... А текст абсолютно шел мой, и ноты все... Но это один из таких случаев.
А еще мне очень врезалось в память — я шел почему-то по Арбату часа в четыре утра. То есть не было вообще никого. Шли два пьяных молодых человека. Но они были очень пьяные. Они обнялись и пели: «Изгиб гитары желтой ты обнимешь...» И мы идем навстречу друг другу, больше никого нет...
А. Митрофанова
— (Смеется.) Картина маслом!
О. Митяев
— Да, вот представляете? Если бы... Мне пришлось отвести куда-то глаза, чтобы они меня не узнали, потому что если бы они меня увидели, то они бы, наверное, подумали, что белая горячка! (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.)
А. Пичугин
— А это байка, что Вы как-то выступали в женской колонии, и Вас уговорили спеть песню «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»?
О. Митяев
— Нет, не уговорили. Это было самое начало, когда у меня было вообще три песни, и мне хотелось выступить и на станции космической связи где-то, и в киоске «Союзпечать». И по тюрьмам мы ездили и выступали. И я написал вот эту песню и в женской колонии стал ее в заключение концерта петь. И когда дошел до строчек «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!», понял, что не везде эта песня подходит.
А. Митрофанова
— Вы с такой иронией об этом рассказываете! Вам вообще самоирония свойственна?
О. Митяев
— Нет, Вы знаете, ну, Вы сейчас заметите, к концу передачи, что, видимо, да.
Наверное, мне вспоминается еще остров Сахалин, какое-то кислотное производство. Я туда полетел от Челябинской филармонии, и я потом написал песню «Остров Сахалин», когда на паровозе без вагонов меня везли в какую-то деревню вдоль океана. Это было вообще потрясающее чувство. Я приехал — там такая тайга, что вообще не пройдешь ее. И что-то я... К чему это начал говорить? Забыл.
А. Пичугин
— Сахалин, вредное производство, песни.
О. Митяев
— Да, да, вот! И там было по три-четыре концерта в день. И меня привезли на какое-то производство, где, ну, такие люди... Они... Вот это первый раз было в жизни: сидело человек сорок, и они ни разу не зааплодировали, они ни разу не отреагировали. То есть я... Тогда у меня была такая программа, что я поднимал любую аудиторию. То есть я заходил на тракторный завод, пел «Излишний вес» Юрия Визбора, еще несколько, у меня был такой набор, и потом всех поздравлял, и говорили: «Какой парень приезжал! Там нам настроение поднял в честь 7 ноября!» И тут вдруг я пою одну песню — и ноль эмоций, и вторую — и никак. И я так как-то это все свернул, сказал: «Спасибо Вам большое»... Это было ужасно. Это было ужасно, невероятно, и так невозможно жить.
А. Пичугин
— Они потом не говорили: «Какой был концерт! Какой Митяев приехал!»?
А. Митрофанова
— (Смеется.) Вы знаете, можно, тогда я скажу? Дело в том, что я росла на Ваших песнях. Так получилось, что когда я была в переходном, условно говоря, возрасте, я очень много общалась с людьми, которые были поклонниками авторской песни. Естественно, практически каждую встречу Ваши песни в обязательном порядке исполнялись. И я тогда еще подумала: какой интересный автор! У него, допустим, «Таганай» — это про какие-то дороги, леса, поезда и янтарные струны... Понимаете, «ветер мачтами сосен играет» — это как какой-то космос просто. У него француженка, и ощущение, что он прожил в XV квартале Парижа много лет. У него, какую песню ни возьми... «Авиатора», по-моему, тогда еще не было... Но потом подверстывались к этим впечатлениям ощущения от Ваших новых песне. Или «Она живет на берегу Томи» — этот «раскос татарских глаз в моем сплетенье солнечном щемит», ну, и так далее.
А. Пичугин
— Ой, прямо Бродский! (Смеется.)
А. Митрофанова
— Не знаю... Это другой автор все-таки, мы сегодня говорим о Вас. Я хочу сказать, что слушаешь Вас и думаешь: интересно, а как Вы могли так точно отобразить и то, и другое, и третье? Вы действительно жили во всех этих местах?
О. Митяев
— Для этого мне пришлось закончить монтажный техникум в городе Челябинске...
А. Митрофанова
— Ах, вот в чем секрет, оказывается!
О. Митяев
— ...потом Институт физкультуры закончить. Поступить и закончить его с отличием. Это была студенческая жизнь. Потом мне пришлось закончить ГИТИС в Москве, и ничего из этого мне не пригодилось, я думал, а оказалось, что из этого всего, собственно говоря, получились песни.
Но вот Вы сейчас упомянули песню «Француженка»... Недавно я был просто убит. Я дожил до того, что я в конце концов купил квартиру на Арбате. Это вообще никогда мне не могло прийти в голову!
А. Митрофанова
— Ну, мы поздравляем! (Смеется.)
О. Митяев
— Да. И, значит, я купил квартиру на Арбате, и на восьмом этаже — там женщина с собаками. И она говорит: «А у меня дочка живет во Франции, работает на радио». Я говорю: «Инга?» Она говорит: «Да». Я говорю: «У нее подружка из Америки?» Она говорит: «Да». — «В XVII квартале?» Она говорит: «Да. А это что, про мою дочь?» Я говорю: «Да!».
А. Пичугин
— (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.)
О. Митяев
— Представляете? Это мне она поменяла квартиру, заехала на этот восьмой этаж, и я туда приехал, и мы вот там встретились.
А. Пичугин
— Ну, это, фактически, ответ на мой первый вопрос! (Смеется.)
О. Митяев
— Да!
А. Митрофанова
— Это здорово очень. Это здорово. Но смотрите — например, «В осеннем парке» (я продолжаю свой вопрос)... Ощущение, что Вы через это прошли. «В осеннем парке городском вальсирует листва берез, а мы лежим перед броском, нас листопад почти занес», да? «Занес скамейки...» Я думаю, что все знают этот текст. Но смысл в том, что каждый раз это какой-то новый образ и новый лирический герой. И Вы как будто бы из этой среды произошли. Ну почему так вот это?
О. Митяев
— Вот непонятно... Я раньше думал, что настоящий человек, закончивший не то, что я перечислил, а литературный институт и консерваторию, если он пишет песню, то он должен знать, собственно говоря, когда начало, когда кульминация и чем это заканчивается. То есть вообще грамотный человек.
А. Митрофанова
— Драматургия.
А. Пичугин
— Готовый автор хитов.
О. Митяев
— А я пишу как вообще... через пень-колоду. Начинаешь — и сидишь, и не знаешь, вообще с чего. Например, вот эта песня — «В осеннем парке» — она была вообще про двух пенсионеров, которые идут... Прожили жизнь и гуляют по парку.
А. Митрофанова
— Как это?
О. Митяев
— И вот я начал писать про это, потом все разворачивалось, разворачивалось, а в конце от этого вообще... Бой, парк... В общем, война...
А. Митрофанова
— «А на затвор легла роса, и грезится веселый май, и хочется закрыть глаза, но ты глаза не закрывай».
О. Митяев
— Да. Сергей Безруков так потрясающе ее спел.
А. Митрофанова
— Да? Я не слышала.
О. Митяев
— Да. Ну, вот оказалось, что есть такая система, и она выше всех других, — когда человек пишет, куда его несет. Вот так вот меня иногда несет. Как сказал Михаил Михайлович Жванецкий, сидишь, пишешь-пишешь — чего-то фигня какая-то... Значит, хит!
(Смеются.)
А. Митрофанова
— Да. Ну, и, конечно, каждой девушке хочется проснуться и увидеть на асфальте, как там написано «С добрый утром, любимая!». Или на соседней крыше, или где-нибудь еще.
О. Митяев
— (Смеется.) Даже не буду рассказывать...
А. Митрофанова
— У меня, кстати, на крыше написано. (Смеется.) Да, да, серьезно. Я выглядываю из окна, а там эта надпись уже есть. Но каждая девушка считает, что это посвящено ей.
Вы знаете, ну когда мы вообще о творчестве говорим, то хочется же понять, как растут стихи, откуда, из какого материала они произрастают. И, наверное, были какие-то моменты в Вашей жизни, когда Вы почувствовали себя... ну, не знаю, можно ли так сказать — почувствовали себя поэтом? Или почувствовали себя, может быть, музыкантом. Как это началось? Вы помните это?
О. Митяев
— Нет. Дело в том, что я так и не почувствовал. (Смеется.)
А. Митрофанова
— А, до сих пор?
О. Митяев
— Да, я до сих пор не почувствовал... (Смеется.)
А. Митрофанова
— Но Вы поэт и музыкант, так можно громко сказать.
О. Митяев
— Я просто... Видимо, это тоже такое решение судьбы, что все детство я... Мною родители сильно-то не занимались. Но, я могу сказать, мной занималось государство. Потому что у нас дворец культуры, был дворец спорта, детская библиотека, музыкальная школа, все стояло на своих местах, вот такие проспекты, заасфальтированные дороги, покрашенные деревья — ну, просто красота.
А. Пичугин
— Вы знаете, как-то понятие авторской песни... Вот сейчас я бы, если бы меня спросил молодой человек лет восемнадцати... А порой приходится встречать людей, которые довольно скептично относятся, со скепсисом, к людям с гитарой. И не важно, поет человек свои песни, или чужие, или у костра...
О. Митяев
— ...или «Битлз»...
А. Пичугин
— …да и «Битлз» под гитару. Приходится объяснять, что такое феномен авторской песни и почему она была очень важна для страны. И вот мне интересно: а это действительно явление временное? Это действительно что-то такое, что появилось в конце 50-х, в середине 50-х, и постепенно угасло к 90-м? Или же — я не говорю, что это угасло окончательно... Люди, которые занимались авторской песней, они продолжают писать, они продолжают успешно выступать, но это уже не является субкультурой определенной, а тогда все-таки это была субкультура, согласитесь? Или не согласитесь?
О. Митяев
— Конечно! Было такое противостояние... Дело в том, что все сдавали макулатуру и покупали книги...
А. Митрофанова
— Книжки.
О. Митяев
— Да. Только тогда их давали. Запретный плод сладок. И поэтому их приходилось потом читать. Потом мы обладали феноменальным достоинством — это свободное время. У тебя есть книжки, у тебя есть свободное время — тебе деваться некуда. И, собственно говоря, уровень образования нации рос. «Самая читающая нация», как говорили. Сегодня этот уровень упал очень сильно, потому что все бросились зарабатывать деньги, времени ни у кого нет, денег тоже. В общем, это очень удручающая ситуация, мне кажется, на сегодняшний день. И это абсолютно государственная проблема. Если раньше вот это противостояние образованных людей системе само получалось, то сегодня этим надо заниматься. Сегодня надо заниматься воспитанием и образованием. И я как дятел стучу во все двери, говорю о том, что это наша национальная идея, нам деваться некуда, нам надо этим заниматься. Не хотят! Вот наш министр образования...
А. Митрофанова
— Вы считаете, что на государственном уровне нужно такие вопросы решать? То есть это не в семье? То есть не сам человек лично для себя выбирает, что он будет делать, что не будет, а государство должно ему какие-то вешки расставлять в жизни?
О. Митяев
— Надо воспитывать воспитателей. У нас есть такие великие педагоги, как Ямбург или, там, Казиник, которым нужно предоставить... прийти, упасть в ноги и сказать: «Дайте им школу! Пусть они выберут молодых людей — талантливых, способных к воспитанию подрастающего поколения!» Это как 25-тысячники во время советской власти...
А. Пичугин
— Про 25-тысячников еще поговорим сегодня, 19 февраля.
О. Митяев
— Воспитывать и отправлять, чтобы они этим занимались. Создавать для этого все условия. Иначе мы никогда не получим ничего впереди.
А. Пичугин
— Олег Митяев сегодня на радио «Вера» в программе «Светлый вечер». А все-таки, Олег, скажите, бардовская песня — вот какое она сейчас место занимает? Я Вам рассказал про молодых людей, которым приходится объяснять, что такое авторская песня и какое она место занимала в жизни страны 30, 25, 40 лет назад. Но при этом я периодически общаюсь со школьниками и студентами и вдруг совершенно неожиданно встречаю ребят, которые выросли в семье бывших походников, или не бывших, или сами они ходят постоянно в подходы, которые в свои 15-16 лет прекрасно знают и Митяева, и Окуджаву, и Высоцкого, и Визбора, и все это поют. Для них это совершенно неотъемлемая часть их жизни.
О. Митяев
— Вот мой сын Филипп, который слушал Мищуков, Окуджаву, Визбора, как в каком-то произведении было написано, в прозе — «он слушал всю юность Митяева и прочих Мищуков». (Смеется.) И вот мой сыночек сейчас пишет и играет тяжелый рок. Вот так, как он... Это вообще невероятно, и я все время говорю: «Что ты творишь? Куда тебя понесло?»
А. Митрофанова
— Вы критикуете его?
А. Пичугин
— А Вам совсем не близко?
О. Митяев
— Я не критикую, но я не могу этого слушать. Даже он совершенствуется, у него сейчас все больше и больше это все получается. Но вот это все нашествие — оно абсолютно не про меня. Но как-то я — к светлому и доброму, а они все как-то по подвалам и к темному и страшному. И, что бы ни говорили, потом нормальный человек с тобой разговаривает, говорит: «Ну, это вот...» Как, знаете, с такая поговорка: «Ну, это бизнес». Что бы человек ни делал, он потом вот это объясняет: «Ну, Олег, ну, пойми, это бизнес». Вот «Первый канал», шансон на «Первом канале», «Гоп-стоп, мусорок!», все дела, и когда я с возмущением там начал, мне говорят: «Ну, это бизнес». Это что значит? Это значит наплевать вообще на подрастающее поколение? И что вырастет? Авторская песня — это ступенька к большой поэзии, это уже непростые тексты. А что у нас с поэзией? На одном канале, далеко не «Первом», очень далеко не «Первом», во время того, как оставалось 20 или 30 секунд и шла секундная стрелка, вот в это время лучшие поэты современности читали свои стихи. Это уже позор! Потому что для них больше времени не нашлось. Только вот это бросовое время. И то за это — низкий поклон! А так, чтобы у нас звучал Пастернак... Я все время представляю для себя, я открыл вдруг это — что в передаче «Дом-2» за больше чем десять лет, ни в одной передаче не оказалось не то что книжной полки, а просто книжки. И чтобы молодой человек снял с полки книжку и сказал: «Дорогая, послушай, а как вот хорошо сказал об этом Светлов!»...
А. Митрофанова
— А Вы смотрели «Дом-2»? (Смеется.)
О. Митяев
— Я переключаю всегда. Но я знаю, что это невозможно.
А. Пичугин
— Переключаете? А вот интересно, висит там книжная полка? Появилась она с прошлого раза, книжная полка, или нет?
О. Митяев
— Неформат.
А. Пичугин
— Неформат.
О. Митяев
— Ибо везде поэзия — неформат. И вообще культура — это самое последнее дело.
А. Пичугин
— Ну Вы же понимаете, что у нас поэзия за последние 20 лет стала сугубо таким интеллектуально-элитарным...
О. Митяев
— ...и добавьте: «Это бизнес!» (Смеется.)
А. Митрофанова
— Нет-нет, ну что Вы! Нет, это не бизнес!
А. Пичугин
— Поэзия — нет, поэзия — не бизнес.
О. Митяев
— Нет, это бизнес... Все другое — бизнес.
А. Пичугин
— Интеллектуальная, элитарная ниша. Она ее заняла и там существует. Неплохо себя чувствует, но в нише.
А. Митрофанова
— Есть сейчас очень яркие явления в поэзии все равно. Просто, может быть, знаете, в силу того, что слишком уж сильна дифференциация интересов сейчас у нас, мы не живем в каком-то общем смысловом поле, а смотрим каждый в свою сторону. И у кого-то, например, там есть свои преференции в области авторской песни, а у кого-то — в совершенно другой сфере.
О. Митяев
— Ну, как-то совсем эта полочка сузилась, ну совсем для... Вы знаете, когда Камбурова и Вероника Долина выступают в зале на 20 человек... Но, опять же, это ведь можно сделать здорово, красиво...
А. Пичугин
— Вот у Вероники Долиной большой концерт в Питере, я знаю, скоро будет.
О. Митяев
— Мы мечтали всегда, чтобы авторская песня — это у нас было как французских шансон, когда контрабас, какая-то скрипка, там, аккордеон, и все это мощно, красиво записано, фактурно, да?
А. Митрофанова
— И все знают слова.
О. Митяев
— ...Но это должно где-то звучать. По стране проходят большие фестивали — Ильменский, Грушинский, во Владивостоке, в Курске. Везде проходят фестивали. Но этого никто не показывает. Мы этого не видим вообще.
А. Митрофанова
— Расскажите о Вашем концерте, который будет вот совсем скоро.
А. Пичугин
— 19 февраля.
О. Митяев
— 19 февраля произойдут торжественные проводы меня на пенсию.
А. Митрофанова
— Вот так вот?
О. Митяев
— (Смеется.)
А. Митрофанова
— Вы уходите со сцены?
О. Митяев
— Нет. Просто 60 лет. И положено...
А. Митрофанова
— Не пугайте так, пожалуйста! (Смеется.)
О. Митяев
— Я счастлив, что я... Ведь я мечтал об этом со второго класса...
А. Митрофанова
— На пенсию уйти?
О. Митяев
— Да. Вот спроси меня во втором классе: «Какая у тебя мечта?», и я бы сказал: «Выйти на пенсию». Потому что деньги платят, хочешь — иди на рыбалку, хочешь — иди в кино, вообще никто тебя не заставляет учить какие-то уроки...
А. Митрофанова
— Там не хватит на кино, там мало денег платят, на пенсии!
А. Пичугин
— Тогда — хватало.
О. Митяев
— (Смеется.) Тогда хватало!
А. Пичугин
— И у Вас, я смотрю, мечта не изменилась?
О. Митяев
— Нет! Вот он, сейчас, понимаете?
А. Митрофанова
— Что будет на концерте? Потому что, наверняка, какая-то будет очень интересная программа, со своей кульминацией, развязкой?
О. Митяев
— Да. Там будет тяжелый рок... Нет, Вы знаете, дело в том, что я, как пишу, собственно, так же я и составляю программы. (Смеется.)
А. Митрофанова
— То есть там будут Ваши новые песни?
О. Митяев
— И новые, и старые. Но самое главное, что там эти песни будут петь такие люди, как Кобзон, Гвердцители...
А. Митрофанова
— А зачем?
О. Митяев
— ...Александр Маршалл, «Песни нашего века», Галина Хомчик. Зачем? Понты! (Смеется.) Нет, Вы знаете, очень здорово и приятно, когда Володя Пресняков возьмет и споет мою песню. И когда ты слышишь и думаешь: «Ты смотри, даже Пресняков поет мою песню!» (Смеется.)
А. Митрофанова
— Что значит «даже»? Не знаю... Вот как-то у меня не вяжется в моей голове... Вот — Митяев, а вот — Пресняков. Просто разного...
О. Митяев
— Давайте сравнивать не будем.
А. Пичугин
— Давайте не будем сравнивать, правда!
А. Митрофанова
— Нет, нет! Я как раз хотела сказать, что это не сравнение, это просто разного...
А. Пичугин
— Разные жанры, скажем.
А. Митрофанова
— Разные жанры, да, да. Разные направления.
О. Митяев
— Вы знаете, приятно, когда... Я не спою, как Тамара Гвердцители, понимаете? И когда она поет мои песни, они звучат совершенно по-другому, и мне всегда это интересно послушать. Поэтому сейчас вот выходит четвертый уже альбом. Александр Иванов прекрасно спел песню. И четвертый альбом... Я уже не хотел выпускать альбомы, но когда люди так спели здорово, я их с удовольствием пригласил на концерт. Но, конечно же, я постараюсь сам петь больше.
А. Пичугин
— «Виват, король, виват!» Вам будет петь Гвердцители?
О. Митяев
— Нет. Она будет петь... Это тоже невероятно, что Эдуард Артемьев...
А. Пичугин
— Ага!
О. Митяев
— ...с которым мы записали песню для кинофильма «Тихая застава», будет присутствовать на концерте, и Тамара Гвердцители эту песню будет петь.
А. Митрофанова
— Классно!
О. Митяев
— Вот. Это же невероятно!
А. Митрофанова
— Да. Я согласна.
О. Митяев
— Поэтому я просто в восторге от этого.
А. Митрофанова
— Артемьев и Гвердцители — это совершенно прекрасная компания.
О. Митяев
— Тут главное мне не подкачать! (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.) А скажите, когда Вы исполняете из раза в раз на концертах свои песни, которые все прекрасно знают... Ну, я уж про «Изгиб гитары желтый» стесняюсь спрашивать, но и многие другие... «С добрым утром, любимая», например, там, не знаю, «Давай с тобой поговорим», «Разговор в поезде», много что еще...
О. Митяев
— Я каждый раз другую женщину представляю просто, когда пою «С добрым утром, любимая!», и поэтому она звучит как новая! (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.) По-новому! То есть у Вас всякий раз с песней, с ее исполнением — новые переживания?
А. Пичугин
— Новый образ?
А. Митрофанова
— Получается, так, Вы этим наполняете?
О. Митяев
— Нет, на самом деле меня это спасает — что у меня не какой-то готовый спектакль, у меня не какая-то выстроенная программа, которую вот я должен выверено по секундам все там спеть. Вообще, когда концерт в Кремле... Я как-то сидел и думал: афиши какие-то, реклама какая-то идет, все, и вот, в конце концов, собираются 6 тысяч, я сижу за кулисами с гитаристом...
А. Митрофанова
— А переживаете?
О. Митяев
— ...нет, и думаю: «Вот столько вообще дел сделано серьезных в Кремле — там, билетеры, продажа кассет, там все, да?» И я думаю: «Я сейчас сижу, собственно говоря, у меня нет никакой программы. Я сейчас выйду, побалагурю, там что-то спою — и все довольные уйдут, и я буду счастлив». В конце концов, я пришел к выводу, что у меня — психотерапевтический сеанс, который... Значит, вот мы так поговорили...
А. Митрофанова
— Душевно посидели, да?
О. Митяев
— Причем... Да. Начинаю я чего-то иногда очень так строго, и потом — раз! — забыл слова. И тут — «дрын-дын-дын!» — чего-то заводится, и все как бы от этого... Все понимают, что это вот живой человек стоит на сцене. Я думаю: специально, что ли, забывать слова мне для этого, чтобы и я как-то, и люди пошли?.. И, причем, если я забуду слова, я никого не оскорблю, потому что я их сам написал и сам забыл!
А. Митрофанова
— (Смеется.)
А. Пичугин
— Так можно же просто сыграть: «А теперь, дорогие, давайте вместе споем!» И Вам весь зал подскажет слова.
О. Митяев
— Так было...
А. Митрофанова
— Давайте, кстати говоря...
А. Пичугин
— Давайте, кстати, послушаем песню, да.
А. Митрофанова
— Да, давайте послушаем сейчас песню Вашу, споем, собственно говоря. Вы принесли нам свои композиции. Могли бы Вы рассказать, что сейчас прозвучит?
О. Митяев
— Ну, давайте, наверное, споем песню из нового альбома, которая называется «Покаянная». То есть я шел на радио «Вера» и думал: «Надо что-то такое, вот про это!».
А. Пичугин
— Вот «что-то такое «про это» и послушаем.
О. Митяев
— Давайте.
А. Пичугин
— «Покаянная».
(Звучит песня О. Митяева «Покаянная».)
А. Митрофанова
— Олег Митяев, народный артист России, в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы продолжим буквально через минуту. В этой студии — Алексей Пичугин и я, Алла Митрофанова.
А. Пичугин
— Друзья, еще раз здравствуйте! «Светлый вечер» продолжается на радио «Вера». Напомню, что в гостях у нас с Аллой Митрофановой сегодня Олег Митяев.
А. Митрофанова
— Олег Григорьевич, очень неожиданная песня, которая тематически, как мне кажется, чуть-чуть выбивается из Вашего творчества, ну, во всяком случае, той его части, с которой знакома я (может быть, я многое пропустила). Я слушаю ее и понимаю, что это, ну, фактически, переложение Заповедей — «не суди», «не предавайся унынию», «не отчаивайся», а если не получится, то тоже сильно не переживай, потому что можно встать и идти дальше.
О. Митяев
— (Смеется.)
А. Митрофанова
— То есть какой-то такой абсолютно христианский подход. И Вы еще сказали, что шли на радио «Вера» и что-нибудь эдакое хотели нам принести. А расскажите, как вообще это соотносится с Вашими взглядами на жизнь — то, о чем в этой песне поется.
О. Митяев
— А вот именно как прямо написано — прямо по тексту все так вот и... Глупое занятие — пересказывать песню.
А. Митрофанова
— Угу.
А. Пичугин
— Это правда. Но у Вас, мы знаем еще, есть такой проект, о котором, в общем, не так хорошо известно, как о Вашем творчестве, — это восстановление храма в Костромской области, прямо на Волге, на берегу Волги. Я хорошо представляю это место. Я не был непосредственно в том селе, где стоит этот храм, но эти места мне очень близки и знакомы. Я часто бываю в Плесе, в окрестностях Иваново, поэтому, конечно, я так зрительно могу воспроизвести этот пейзаж.
О. Митяев
— Это был вопрос? (Смеется.)
А. Пичугин
— А дальше Вы рассказывайте, как Вы туда попали в первый раз, почему этот храм...
О. Митяев
— Да. Но, на самом деле, я сейчас подумал, что я так далеко уже ушел, что возвращаться в начало очень интересно. Я думаю: когда же это началось? И я вспоминаю, что после концерта нас повезли в баню, и мы там, значит, так с друзьями отдохнули. И я выхожу из бани такой распаренный, и передо мной — абсолютно разрушенный храм, у которого березы растут на крыше, кресты все попадали.
А. Пичугин
— Концерт в Костроме был?
О. Митяев
— Да. Нет, концерт в Костроме, но мы поехали в село Сунгурово, потому что дядя Коля, который живет в этой деревне, он нам так рассказывал, что там такие усадьбы... Как он умеет рассказывать... Кашу из трех круп... Там особенная соль, там, и много... Ну, просто заслушаешься его!
А. Митрофанова
— А соль черная — да, да, четверговая.
О. Митяев
— И я говорю: «Ну, поехали, поехали!» И вот я увидел этот храм и подумал: «Боже ты Мой! Какой он огромный! Это же сколько надо вообще вложить, чтобы он там засиял снова!» И это как будто наша жизнь вот такая вся разрушенная. И я думаю: ну когда-то мы его... придет время, что мы его восстановим! И вот прошло, собственно говоря, не так много времени — я даже не знаю, года четыре или пять, и стоит белый, красивый, с блестящими крестами храм — с полами, с газом подведенным. Кто-то рассказывал, по Волге ведут экскурсию и говорят: «А вот село Сунгурово, здесь разрушенный храм... Ой! Уже не разрушенный!» Раз — он уже вот такой белый и красивый стоит! И, Вы знаете, абсолютно здесь никакой моей нет заслуги! Представляете? Какой-то был концерт, какой-то человек... Я говорю: «Ты же Николай? А тут вот смотри какой храм Николая Угодника — и просто весь разрушен! Может быть, ты бы как-то поучаствовал в этом деле?» И он поучаствовал. И это такие деньги туда вложены... И молодец этот дядя Коля, который там находится на месте, что он все эти средства оприходовал, он нанял рабочих, он за каждую копейку отчитывается, бережет, выкраивает, и все это получилось. Потрясающе! Вот когда мы поднимали эти колокола туда, на колокольню, это было что-то невероятное!
А. Митрофанова
— Это все святитель Николай. Это да, я знаю причину! (Смеется.)
О. Митяев
— Да, я думаю, без него не обошлось.
А. Пичугин
— Я смотрю сейчас сайт «Православная архитектура». Вот, например... Ну, любой из слушателей может набрать на сайте http://sobory.ru — например, фотография церкви Николая Чудотворца села Сунгурово июля 2007 года. Стоит вот такая вот руина — вот я сейчас Алле показываю...
А. Митрофанова
— Руина, да, да.
О. Митяев
— Это она в солнечную погоду еще.
А. Пичугин
— В солнечную погоду, да, неплохо выглядит. А вот спустя всего лишь несколько лет, 2013 год — стоит на том же самом месте вот такой храм.
А. Митрофанова
— Ну, я бы на месте экскурсовода тоже очень удивилась, честно говоря, да.
А. Пичугин
— Что — красиво, прямо на высоком берегу Волги, за ним широкая река.
А. Митрофанова
— Получается, что в этой истории, где Вы стали проводником между двумя такими... то есть между храмом и человеком, который может его восстановить, и тем, кто является практически его хранителем, Вы так — знаете, одна моя подруга говорит — «перчатка на руке у Бога». То есть Вы почувствовали себя орудием действия Свыше, да? Вы соединили нескольких людей.
О. Митяев
— От меня ничего, фактически, не зависело. Хотя мне приходилось приезжать туда иногда, проверять там что-то тоже, смотреть, помогать еще как-то дополнительно, но это ни в какое сравнение не идет с теми миллионами, которые потрачены, и с теми, кто крыл зимой в мороз купола эти, медью покрывал. Это проделана очень большая работа.
А. Митрофанова
— Ну, Ваш вклад в это тоже есть. А скажите, а Вам вообще часто приходится чувствовать себя вот так — «перчаткой на руке у Бога»?
О. Митяев
— Ой, даже я об этом никогда не думаю. Я об этом никогда не думаю, и даже боюсь об этом говорить, и даже какое-то... Нельзя сказать, что я это чувствую, но на пороге 60 лет я сейчас понимаю, что ничего случайного в жизни не было. Вот это был какой-то извилистый путь, и вдруг, значит, вот перед Вами сидит народный артист, у которого... Когда я смотрел, как Гребенщиков... у него 20 альбомов вышло! Я думаю: Боже ты Мой! Как это?.. Вот сейчас у меня 30, собственно говоря...
А. Митрофанова
— (Смеется.)
О. Митяев
— Это еще удивительнее!
А. Пичугин
— Ну Вы же не соревнуетесь!
О. Митяев
— Да, но сравнивая, когда я понимаю, что это вообще недостижимо, а потом идет как-то все, все идет само, и у меня такое ощущение, что я вообще не работал. За что мне будут платить пенсию? (Смеется.)
А. Пичугин
— Опять Вы думаете о пенсии!
А. Митрофанова
— Да! (Смеется.)
А. Пичугин
— Вы об этом будете говорить в «Крокус Сити холле»?
О. Митяев
— Я не знаю. Если, может быть, мне даже вручат пенсионное удостоверение. (Смеется.) Я не знаю.
А. Митрофанова
— Да, я сейчас вспоминаю почему-то Вашу песню: «Тронется, еще чуть-чуть — и поезд тронется». Там есть слова: «Канет осень в снег, как в соболя ветреной женщины, плывет...»
О. Митяев
— «...венчанной женщины».
А. Митрофанова
— Венчанной, венчанной, прошу прощения, да.
А. Пичугин
— (Смеется.) Это две большие разницы!
А. Митрофанова
— Оговорка такая, да! (Смеется.) И, там, «поплывет из серой тишины тихо на пожарище травы, запорошит...» Подскажите, пожалуйста...
О. Митяев
— «...вены рек снег». Или не вены, а что-то.
А. Митрофанова
— Снег. Да-да. Настроение песни, да? Вот оно такое... То есть, понимаете, есть та, например, «Покаянная». которая сейчас прозвучала у нас в эфире, с одним настроением, и есть вот эта песня — она такая... ну, как сказать... немножечко... Она не умиротворенная — она как будто такая немножечко с какой-то грустью, что ли, написана...
О. Митяев
— Взрослая.
А. Митрофанова
— Может быть, и так, да.
О. Митяев
— Скажите, что «более мудрая»! (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.) «Покаянная»?
О. Митяев
— Да. Потому что... Ну, да, между этими песнями — лет 25 точно. И Вы даже не представляете, что песня-фрагмент («Тронется, еще чуть-чуть, и поезд тронется»), она была переписана на 70 процентов. И есть вариант абсолютно другой. Вот мне интересно было бы, чтобы Вы его послушали. Он где-то, наверняка, есть.
А. Пичугин
— А Вы сами переписывали текст?
О. Митяев
— Да, я сам переписывал. Она стала какая-то более причесанная, но в том варианте было еще больше любви и искренности. И даже жалко — там был какой-то... Телефон-то раньше был такой — набирать — круг такой...
А. Митрофанова
— Круг, да, да.
О. Митяев
— И он как циферблат, и время идет... Там было очень много красивых каких-то сравнений.
А. Митрофанова
— Метафор таких, угу.
О. Митяев
— А пришлось это выровнять, профессионально очистить.
А. Митрофанова
— А почему песня, которая у нас прозвучала, вот эта «Покаянная», Вы говорите, что она «более взрослая, более мудрая»? Почему? Какие там важные для Вас вещи?
О. Митяев
— Вы сами сказали, что она уже ближе к Заповедям. Потому что все-таки, прости нас, Господи, грешных, столько было сделано... Столько нагрешили в своей жизни уже... Опять же, можно себя оправдывать, что это Советский Союз, что это... вообще нет Бога, и все, рабочий класс, и... Нас так воспитывали. Но, при всем при том, я всегда вспоминаю об этом, — что «Моральный кодекс строителя коммунизма» не сильно отличается от Заповедей Господних. И люди, рабочий класс — была своя мораль. И строили коммунизм. Да, не построили. И это, собственно говоря... Но не об этом разговор, а люди куда-то шли, и они старались быть лучше. И равенство, братство — это все, собственно говоря, очень хорошо. Просто нечестно... Кто-то уже знал, что мы никуда не придем, и мы же ждали, что в 1980 году уже все, будет коммунизм!
А. Пичугин
— Вы тоже ждали?
А. Митрофанова
— Олимпиада...
О. Митяев
— Обманули. Конечно!
А. Митрофанова
— Да, Вы верили тогда?
О. Митяев
— Вот в этом моя, с одной стороны, беда, а с другой стороны, счастье. Потому что я был такое дитя своего времени — октябренок, пионер, комсомолец, коммунист. Я все это прошел. И вот это ощущение, что да, мы что-то делаем... Ну, я просто не читал «Мастера и Маргариту», я просто не читал этих каких-то книг. У меня не было каких-то учителей, которые... Только в 1986 году, когда мы Булату Шалвовичу Окуджаве спели «Песню бойца Первой Конной» — «С нашей Первой Конной мы пойдем до конца!», такие два лихих парня, и он сказал: «Куда Вы пойдете? Чего Вы несете?!» Я даже опешил. А мне уже было 30 лет.
А. Пичугин
— Ну простите, пожалуйста, Булат Шалвович Окуджава сам писал: «Вслепую пушка лупит, наотмашь шашка рубит, и ворон большекрылый над битвою кружит».
О. Митяев
— Да. Но он уже это прошел, и он уже пришел к осмыслению на более высоком уровне. А мы тогда еще были дети коммунизма.
А. Митрофанова
— А что было дальше? Вот как?.. Как?.. Ведь это же путь определенный — путь души, там, из пункта А, в пункт Б. Что там было?
О. Митяев
— Я перестаю... Я вообще за собой никогда не следил. Поэтому «что дальше?» после чего, я не понимаю?
А. Митрофанова
— Вы задумались, да, после этого разговора с Окуджавой?
О. Митяев
— Не-не-не, Вы даже меня не спрашивайте, что я вот задумался, а потом... В моей жизни ничего такого не происходило...
А. Митрофанова
— Не было?
О. Митяев
— Все происходило постепенно. Потому что вот тогда вдруг хлынула перестройка, открылись все эти толстые журналы, и я стал сидеть и читать, и как бы я написал «Монолог сотрудника НКВД»: «По приказу мы стреляли», и все это... И меня уже никто не запрещал. Потому что когда я написал заявление о выходе из партии — ну, я написал, что, «знаете, ввиду того, что, собственно, мне некогда заниматься партийной работой, прошу меня освободить из членов партии» и так далее. И секретарь партийной организации сказал: «Этот поступок заслуживает...» И сказать «осуждения» уже было поздно, а сказать «одобрения» было еще рано.
А. Пичугин
— А был какой год?
О. Митяев
— Где-то как раз 1986, 1987-то и был. И он сказал: «Этот поступок заслуживает... понимания».
А. Митрофанова
— Ну, молодец! (Смеется.) Молодец!
А. Пичугин
— Ну, нашел самое главное, да! (Смеется.)
А. Митрофанова
— Молодец! Вы знаете, к нам приходила в эфир замечательный педагог Влада Воскресенская — педагог с 50- или 60-летним стажем, там что-то немыслимое просто. И она... Я ей задавала вопрос об опыте ее педагогической работы в советское время и сейчас — в чем принципиальная разница. Потому что Вы сказали сейчас про «Кодекс строителя коммунизма», и я вспомнила, что она же ведь тоже говорила: в педагогике советского времени было очень много всего важного и полезного. Но не было одной очень важной вещи, сказала она, как раз той принципиальной вещи, которую дает христианство. Она сказала, что не было вот этого исходного такого посыла, что «спроси с себя, если хочешь что-то поменять, начни менять себя». Вот критического отношения к себе вот такого, понимания того, что...
О. Митяев
— Ну, мне кажется, что выше всего должен быть человек и личность. И мы очень долго к этому не придем. Вот я сейчас посмотрел передачу о... Мой земляк Сергей Мирошниченко представляет документальные фильмы...
А. Митрофанова
— Документальные, да! Прекрасная программа у него.
О. Митяев
— И вот это вот «Темное небо, белые облака» — это просто потрясающе. И вот, мне кажется, на сегодняшний день нет важнее задачи. Вот у нас в Челябинске есть такой лицей, где, ну, в общем, мы выбирали детей там не по голосу и таланту, а в трудной жизненной ситуации. У каждого там свое в семье, и такое внешкольное образование. И, несмотря на то, что они поют, они там снимают кино, они изучают астрономию, английский язык, но дело даже не в этом, а дело в том, что с ними занимаются очень классные, настоящие педагоги. Они занимаются воспитанием, чтобы эти дети видели красоту, чтобы они это ощущали, чтобы они чувствовали к себе отношение, доброту. И потом они, кстати, отпускают на субботу-воскресенье их домой, и те опять приходят никакие. Тогда стали приглашать родителей и стали воспитывать родителей. Говорят: «Ну что же Вы!» А те не хотят, чтобы выгоняли их детей. И они пытаются дома там как-то тоже что-то... Происходит такой воспитательный процесс.
А. Пичугин
— Олег Митяев в гостях у радио «Вера». Сегодня здесь, в этой студии Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин.
А. Митрофанова
— Вы упомянули Челябинск. Мне хочется, чтобы Вы рассказали нам сейчас о премии «Светлое прошлое», которая, если я правильно понимаю, именно в Челябинске у Вас каким-то образом реализуется, да?
О. Митяев
— Смешная была затея. Я думал, что... как-то думаю: «Хорошо бы, чтобы собраться всем каким-то представителям Челябинска — там, ансамбль «Ариэль», команда «Трактор», Сергей Макаров»... Думаю: «И я бы тоже тут как-то...» И вот все бы вместе сегодня собрались бы, и вот что-то было такое, желание какое-то. И потом я подумал: а почему бы не взять и не собрать всех? И мы собрали вообще на первую премию «Светлое прошлое» 17 человек. Это вообще невероятно, но...
А. Пичугин
— Это когда было?
О. Митяев
— Это было 10 лет назад. 12 лет назад!
А. Пичугин
— Ну, это уже приличный срок!
О. Митяев
— Двенадцать лет назад. Значит, одних гроссмейстеров было два — это Свешников и Анатолий Карпов. Лидия Скобликова, Александр Градский, Александр Масляков, Пороховщиков, там сейчас вот Юрий Гальцев... Ну, просто за 12 лет мы наградили больше 100 человек. Больше 100 человек! Ну, этот вечер у нас тогда, когда было 17, мы пытались наградить. Это было часов 6 или 7 — без перерыва нам пришлось... Мы приглашали там каких-то родственников из деревни Ключики для Юры Гальцева, которых он вообще не видел, там, соседей. Там все выходили... Просто это передача «От всей души». Руки дрожат, человек приезжает туда, в Челябинск, ему вручают этого Кентавра, которого изготовил Эрнст Неизвестный... И я благодаря этому встречался с Эрнстом Неизвестным. А его папа и мама родились в Челябинской области.
А. Пичугин
— Только давайте уточним: за что премию вручают? За какие заслуги?
О. Митяев
— Премия вручается за достижения... Ну, человек вырос — и стал Олимпийским чемпионом, он стал Героем России...
А. Митрофанова
— Стал Градским.
О. Митяев
— Стал Градским.
А. Митрофанова
— Масляковым стал.
О. Митяев
— Да. Это очень известные люди. Но они родились в Челябинске. Я-то тут, знаете, все время этот южноуральский шовинизм... (Смеется.)
А. Пичугин
— Вот-вот, Вы с языка сняли!
А. Митрофанова
— (Смеется.)
О. Митяев
— Я уже, знаете, все время всем рассказываю так... И тут я был в Чите, и я говорю — ну, не со сцены, конечно, а вот так, за столом мы сидели, и я вот это все рассказал, вывалил, загордился и говорю: «Ну, а у Вас-то? У Вас-то кто, Чита?»
А. Митрофанова
— Так?
О. Митяев
— А они мне говорят: «У нас-то? У нас родился Чингиз-хан».
А. Митрофанова
— И все.
О. Митяев
— И все! (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.) И нечем крыть!
А. Пичугин
— И нечем крыть, да!
А. Митрофанова
— Хорошо! А получается, что Вы за высокие достижения награждаете своих — ну, как это сказать...
О. Митяев
— Земляков.
А. Митрофанова
— ...земляков, да, и приглашаете их в Челябинск, устраиваете встречи для горожан...
О. Митяев
— Да.
А. Митрофанова
— То есть это некий прецедент, да? Это такое движение в культурной жизни города, да? А как горожане на это реагируют? И вообще, значимое ли это событие там, на уровне городском?
О. Митяев
— Конечно! Зал битком! И, в конце концов, челябинцы стали возмущаться...
А. Митрофанова
— Почему?
О. Митяев
— «А чего это? Кто не уехал? Он что теперь?»...
А. Митрофанова
— А, вот как! (Смеется.)
О. Митяев
— Ему, значит, не... А (нрзб.) не уехала, они там так и остались. Там есть у нас, например, Сергей Васильев, фотограф, у которого четыре «Золотых глаза» — мировая фотографическая премия, да?
А. Митрофанова
— Ничего себе!
О. Митяев
— Уникальные люди! Но они остались в Челябинске. Поэтому они тоже достойны, и мы открыли подразделение. Потом мы открыли подразделение еще тех людей, которых уже нет, — например, Курчатова, который тоже из Челябинска. Или, там, кто-то долго работал в Челябинске, какое-то время, кусок жизни просто отдал. Юнна Мориц. Кто-то был в эвакуации. И, потом, Вы знаете, там есть ведь «вручанты» и «получанты».
А. Митрофанова
— (Смеется.) Хорошо!
О. Митяев
— И когда... Вот Сергей Плотов, он такой сценарист. Ну, скажем так, не каждый сразу определит, что он написал там сценарий для Рязанова, сценарий для фильма «Сваты» и много еще чего другого. Но с радостью приехал Геннадий Хазанов, потому что Сергей Плотов пишет для него всякие произведения.
А. Митрофанова
— Тексты?
О. Митяев
— Да. И челябинцы очень сильно обрадовались. И очень многие вот такие великие люди приезжают поздравлять своих друзей, с которыми снимались вместе, с которыми работают сейчас. Просто бросают вес, садятся в самолет и прилетают в Челябниск.
А. Пичугин
— Но, насколько я знаю, у Вас еще ведь Благотворительный фонд для поддержки проектов в области культуры уже больше 15 лет, и несколько лет — Ассоциация «Все настоящее — детям», которая организует, помимо «Светлого будущего», здесь и Ильменский фестиваль, и «Светлое прошлое — светлое будущее», «Все настоящее — детям, молодежная программа «Открытие».
О. Митяев
— Ну, вот эта Ассоциация «Все настоящее — детям» — разрослась, туда входит уже больше 30 городов. И вот такие как раз люди, как директор детской студии мультфильмов в Академгородке, которые за 40 лет получили 420 международных премий, мультфильмов, которые нарисовали дети.
Вот в эти все детские организации, которые негосударственные, им вручаются гранты. Вот так получилось, что таких... Очень жалко, что государство в этом мало участвует.
А. Митрофанова
— Вы все время говорите, что «так получилось, так получилось». Но вот мы тут подсобрались, мы это организовали, то организовали, а я Вас слушаю и понимаю, что это же все — какое-то Ваше решение изнутри. Это потребность должна быть какая-то. Вы отдаете дань малой Родине таким образом? Или что Вы делаете?
О. Митяев
— Нет, нет, Вы знаете... Нет, дело в том, что опять... Вот когда Вы говорили про «перчатку»... Дело в том, что моей заслуги здесь нет никакой. Пришли мои друзья и гят6 «Олег, дорогой. а давай мы сделаем Благотворительный фонд Олега Митяева в Челябинске?» Я их знаю, это прекрасные люди. Я сказал: «Ребята...» Они говорят: «Кивни головой!»
А. Митрофанова
— (Смеется.)
О. Митяев
— Я кивнул головой — и вот это все как началось!
А. Пичугин
— Ну, Вы сами участвуете?
О. Митяев
— Конечно, я участвую во всем, и все больше и больше я в это втягиваюсь. В начале я вообще как-то снисходительно, только головой и кивал, собственно говоря. Ну, встретиться с министром, встретиться с губернатором. Когда вот они уже все сделают, подготовят, и вот ты только пойди и скажи. Как-то рано они мне так... головой стучат... Но, в конце концов, я понял, что это, пожалуй, вообще самое главное.
А. Митрофанова
— Почему?
О. Митяев
— ...Что я вообще в своей жизни какие-то песни, какие-то концерты, да? Ну, потому что это завтра. Это завтра. Ведь этим мало кто занимается. Все хотят сегодня. А вот эти дети — что мы из них сейчас сделаем, как мы к ним будем относиться, то мы потом и получим: либо накроется вся эта планета медным тазом, либо что-то произойдет хорошее.
А. Пичугин
— Ну, и дай Бог, чтобы хорошее произошло! Наше время в эфире подошло тоже к концу к своему...
О. Митяев
— Как быстро!
А. Пичугин
— Да, не говорите!
А. Митрофанова
— Очень неожиданно, да!
А. Пичугин
— Спасибо Вам большое! Давайте слушателям еще раз напомним, что 19 февраля в «Крокус Сити-холле» будет Ваш большой концерт. «На пенсию» Вас будут провожать, но не со сцены, что важно.
О. Митяев
— Да.
А. Пичугин
— Олег Митяев был в гостях у программы «Светлый вечер». Закрываем программу нашу песней. Какой?
О. Митяев
— Ну, вот как раз мы говорили о Костроме... Вообще, это была... В общем, не буду рассказывать. Долгая история!
А. Пичугин
— Название просто скажите!
О. Митяев
— «Благодать».
А. Пичугин
— «Благодать»!
А. Митрофанова
— А все остальное — в песне, нет смысла ее пересказывать.
А. Пичугин
— Алла Митрофанова, Алексей Пичугин. До свидания!
А. Митрофанова
— До свидания!
Владу Бунину нужно лекарство, чтобы побороть рак крови
Поделиться
Владислав и Елена познакомились в зимний день в одном из парков Воронежа. Он подхватил её за руку на скользком склоне, чтобы девушка не упала — с этого началась их дружба. С тех пор прошло уже 10 лет, за это время пара поженилась, и у них родился сын. Жизнь молодых людей была наполнена радостью и семейными хлопотами. Влад собирался построить загородный дом, чтобы быть с родными ближе к природе. Но болезнь никогда не считается с планами.
Не так давно самочувствие молодого человека стало стремительно ухудшаться. И на обследовании в больнице ему сообщили о тяжёлом диагнозе — онкологической болезни крови. Уютные семейные ужины, совместные прогулки и активный отдых — обо всём этом пришлось позабыть. Теперь Владислав всё время проводит в больничной палате, Лена часто его навещает, а сына он видит только по видеосвязи. Однако супруги не теряют надежды, что Влад скоро поправится и вернётся домой. Они признаются, что болезнь сделала их ещё ближе. Слова о любви звучат чаще прежнего, и каждая встреча, как праздник.
Сейчас Владислав находится в активной стадии лечения. Чтобы победить рак крови, ему необходим дорогостоящий препарат, который лишает вредоносные клетки возможности расти. Это ключевой шаг к ремиссии. Но семья молодого человека не в силах оплатить весь курс самостоятельно.
Помочь Владиславу Бунину пройти лечение и вернуться к родным можем мы с вами. Сбор для него открыт на сайте фонда «ДоброСвет».
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Роман «Авиатор» — исторический контекст». Анастасия Чернова
Поделиться
Гостьей программы «Исторический час» была писатель, кандидат филологических наук, доцент Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского Анастасия Чернова.
Разговор пойдет о романе Евгения Водолазкина «Авиатор», как через фантастическую судьбу персонажа этого романа показано изменение людей и общества после революционных событий в России в начале ХХ века, как на месте Соловецкого монастыря возник один из самых страшных лагерей для заключенных и как даже в после падений человек может снова обрести себя через покаяние и обращение к Богу.
Все выпуски программы Исторический час
«Паломничества в современной России». Юрий Минулин
Поделиться
Гостем программы «Вечер воскресенья» был руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии, руководитель паломнической службы «Радонеж» Юрий Минулин.
Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере, об интересных людях, повлиявших на этот путь, а также о том, как еще в советские годы он начинал организовывать экскурсии, связанные с религиозными темами, как создавались различные паломнические маршруты и как они развиваются и меняются сегодня.
В начале выпуска — воспоминания о первой экскурсии по московским местам, связанным с Патриархом Тихоном, организованной в 1989 году. Юрий Минулин говорит о том, как экскурсионная деятельность переросла в паломничества, вспоминает церковную молодёжную среду 1970–1980-х годов, чтение Евангелия, участие в богослужениях и поездках.
Обсуждается различие между паломничеством и религиозным туризмом, участие церковных инициатив в туристическом сообществе, создание школы экскурсоводов, развитие маршрутов по России и за её пределами.
Во второй части — рассказ о поездках в Торопец, на Соловки и Синай, о музеях и школах, связанных с именем Патриарха Тихона. Завершается выпуск воспоминаниями о встречах с отцом Иоанном Крестьянкиным и Патриархом Алексием II, о поездках на Синай и соловецкий остров Анзер и о том, почему у каждого паломничества должна быть вершина — и ею должна быть Литургия.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
Диакон Игорь
— Добрый вечер, дорогие друзья. «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона Кира Лаврентьева.
К. Лаврентьева
— Добрый вечер.
Диакон Игорь
— И я, диакон Игорь Цуканов. Как всегда, в это время мы говорим с нашими гостями в студии на тему «Христианин в обществе», и сегодня у нас в студии очень интересный гость, с которым можно поговорить на очень большое количество потрясающе интересных тем. Это Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», которая существует в этом году, я так понимаю, 36 лет, она отмечает своего существования. Также Юрий Ахметович руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии, и в качестве такой преамбулы еще скажу, что вот служба «Радонеж», паломническая служба «Радонеж», мы сейчас не про радио говорим, а про паломническую службу. Она существует, как я уже сказал, 36 лет, и возят паломников по какому-то широчайшему спектру направлений. Это далеко не только Россия, хотя, конечно, это в первую очередь Россия, но это и Израиль, и Сербия, и Греция, и Грузия, и даже Египет, и даже Китай, насколько я, так сказать, ознакомившись с сайтом, выяснил. Юрий Ахметович, добрый вечер! Христос воскресе!
Ю. Минулин
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели!
Диакон Игорь
— Первое, с чего хотелось начать наш разговор, когда я некоторые ваши интервью читал, готовясь к интервью, к сегодняшнему, к беседе нашей, я обнаружил, что служба-то ваша начиналась в 1989 году с того, что вы организовывали экскурсии по местам, связанным со святейшим патриархом Тихоном, по московским местам, связанным с его служением, с его жизнью. И мне хотелось спросить, а какую роль играет Святейший Патриарх, святой Патриарх Тихон в вашей жизни вообще? Я так по многим вашим замечаниям во многих ваших интервью понял, что это для вас человек, ну, важный не только потому, что с него началась служба «Радонеж», по многим причинам. Правильно я понял?
— Да, вы правильно поняли. Ну, надо сказать, что я по образованию учитель истории. Для меня история и жизнь общества — это не пустые слова, а это жизнь человека и его деятельность в том многообразии, которое может быть в жизни каждого человека. Когда я учился, я пришел в церковь. Это было в последние, скажем так, года моей учебы в школе. Это был 1978 год. Пришел в Богоявленский собор. Мы со своим другом удрали из школы и поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Там нам встретился один человек и сказал, а у нас скоро пост. Возьмите конфетку и вы можете, потом это есть уже нельзя. Я не понял, почему это так, а он мне говорит: а пойдем на молебен. Я впервые пошел на молебен. Это 78-й год. Это обычный мальчик из советской школы. Мы пришли в подклет Успенского собора, где покоится Алексей Первый и многие другие. Сейчас уже там покоится Патриарх Пимен, 35 лет, которому было совсем недавно. И там был молебен. Нас окатили водой. Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: а что это такое? Говорят, благодать. Так мы и решили. Вот понимаете, в следующую субботу я пошел в храм. Что это был за день, я только помню, что март. И так все началось. Ну вот интересно, вы спросили ведь о патриархе Тихоне. Потом была очень интересная христианская среда, людей, молодежи, которая читала Евангелие все 80-е годы. И мы как-то возрастали друг с другом и ездили по святым местам. С матушкой Иулианией, тогда Марией Каледой, или с Васей Каледой, или с кем-то еще мы отправлялись туда-сюда, я очень многих видел тогда, встречал, это были активные люди, это были живые люди, с ними было интересно общаться. Ну вот и еще очень важным моментом являлось, конечно, такое образовательное направление. Ты должен учиться. Вот вся среда: ты должен учиться. Плохо ли ты учился в школе? Хорошо, это не имело значения. Самое главное, ты должен дальше учиться. И вот это образование, это заставляет человека учиться и в христианской среде, в общем-то, в полуподпольной. Самиздат никто не отменял, всё, у меня есть ещё книги, куча самиздата ещё. Вот. На Соловках я их храню. И дело в том, что вот таким образом мы как бы подошли, что нужно учиться, и я поступил в институт, поэтому не смог ходить в Богоявленский собор. Мой институт был совсем рядом, и Крупский педагогический, потому что там ходило много наших преподавателей, могли увидеть, могли отчислить, и много такого. Но вот с этого момента история, она стала, ну скажем, акцентироваться. Она стала реальностью. И надо сказать, что и 80-е, и даже 90-е годы, да и сейчас, всё это для меня живое действие. Действие нашей жизни, и то, как ты к ней относишься, то, как ты в ней живёшь. И вот когда встал вопрос о... Что же мы можем сделать в год тысячелетия Крещения Руси? Я пришел к отцу Кириллу, тогда Кирилл Глебович Каледа, просто Кирилл, мой друг, говорю, Кирилл, а мы можем сделать экскурсию? Почему экскурсию, я могу объяснять, но это длинно, не надо сейчас.
Я уже закончил курсы экскурсоводов, к этому моменту, в 88 году. Он говорит: а как это делать? Я говорю, у тебя есть материал, у меня есть знакомый методист, мы это все можем сделать. А как? Ну, если есть Пушкин в Москве, есть Лермонтов в Москве, Маяковский, почему не может быть Патриарха Тихона в Москве? И в 89-м году, в октябре-месяце, прошла первая экскурсия. Но какая большая была радость, что в это же время, 9 числа октября, был канонизирован Патриарх Тихон. Я не буду рассказывать всей истории, как это происходило и что. Это не моя деятельность в данный момент. Кто-то знает больше, пусть он и расскажет. Самое главное, что мы к этому подошли. Мне иногда нравится выражение «думайте иначе». Ну почему не может быть вот так же? Но самое интересное и важное, что для общества советского это было нужно. У нас первые экскурсии происходили так. Люди приезжали из, ну, скажем так, из какого-то НИИ или завода, у них была экскурсия, потом ресторан, а потом театр на Таганке. Вот сначала они ездили на Таганку, потом они начали ездить на наши экскурсии. Мы провели их 150 экскурсий за год.
Это очень большое количество. Это великолепно. И надо отдать должное. Вот когда вы спросили, для меня это стало исследованием церковной жизни, исследованием себя, исследованием отношения к тем событиям, которые в нашей жизни происходили. Затем я закончил институт и написал дипломную работу «Практический опыт Патриарха Тихона. Русская Православная церковь от февраля 17-го до ноября 17-го». Вот и всё. И её утвердили в 90-м году. Я благодарен нашему преподавателю, который жив и здоров сейчас, и преподает в том же вузе, Ольга Владимировна Розина, которая это разрешила. А наш деканат, ну, ректор учебный совет пропустил.
Диакон Игорь
— То есть это об избрании как раз в том числе святителя Тихона на патриарший престол.
Ю. Минулин
— Ну, практически да. Оппонентом был Цыпин.
Я пошел, попросил, а они утвердили. И вот когда вы говорите, как происходило, вот не случайно следующим этапом было появление, например, как появилось наше знакомство с обществом «Радонеж». В 90-м году в феврале-месяце в Доме культуры «Меридиан» проходило большое собрание, посвященное патриарху Тихону. Там были все. Отец Владимир Воробьев, отец Дмитрий Смирнов, кто только не был.
Все были. А проводило общество «Радонеж». Мы пришли с отцом Кириллом, тогда еще просто Кирилл Глебович. Кирилл, ну надо просто объединить усилия и сделать что-то. Мы пришли и познакомились, давайте мы будем вместе, мы будем экскурсиями, а вы будете своим заниматься. Так и произошло. Февраль девяностого года. И все 35 лет мы дружим и работаем совместно. Вот вы знаете, ну, наверное, это великолепное время открытий и возможностей. И самое главное, вот их, те зачатки или те ростки, не упустить и не потерять до сих пор, потому что мой ближайший друг открыл храм святителя Тихона Патриарха Московского в городе Клин, отец Анатолий Фролов. Ну как вот с ним, с которым мы читали Евангелие в течение 15 лет, мы до сих пор дружим, и не помогать друг другу в том, чтобы храм становился, ремонтировался, люди ходили, а мы ездили, встречались, передавали друг другу опыт, помогали друг другу. И вот это, наверное, и была та позиция, которая была, ну скажем, заложена, я сейчас скажу всё-таки, наверное, кем, это таким человеком, как отец Глеб Каледа. Безусловно, вот этот человек для меня стал, ну скажем, светочем как отец, как семейство, как ученый и как христианин. И то, как он относился к своей жизни, к жизни, в которой он работает, ну скажем, профессиональной и активной позиции. И тогда же появился Свято-Тихоновский институт, с которым нужно было просто помогать, возить что-то, перевозить, тогда все что-то помогали друг другу. И эта общественная жизнь, она дала свои ростки, свои, ну скажем... Прекрасные плоды. Да, она дала свои плоды.
К. Лаврентьева
— Программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА у нас в студии. Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, в одном из интервью, когда вы рассказывали как раз, что начинали с экскурсии про патриарха Тихона, там было имя и митрополита Вениамина Федченкова, скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, чем обусловлен такой интерес к патриарху Тихону тогда и какое значение личность патриарха Тихона сейчас имеет для современного человека? Почему важно молиться патриарху Тихону? Вот если вы внутренне это как-то ощущаете, то будем благодарны, если поделитесь с нами.
— Вы знаете, если вы говорите о том, что было в прошлом, это как открытые врата. Возможность рассказать о человеке. Вы знаете, долгое время мы, когда готовили экскурсию, я думаю, сейчас это меня иногда посещает, всегда, в общем, когда мы готовим какое-то направление, меня посещает такое. Мы готовим о святом или о человеке?
Мы говорим о людях, об обществе или церкви в обществе, или обществе в церкви. Вот это движение тогда очень было важно. Для нас, будучи людьми, верующими христианами, мы должны были рассказать миру о церкви знакомыми им формами. Почему экскурсия о Пушкине? Эта форма знакомая, но перевёрнутая и изменённая. А как нам это рассказать? Мы его ощущаем как светоча. Вот вы знаете, вы задали это очень сложный вопрос. Патриарх Тихон не очень много говорил о каких-то перспективах, возможностях. Скорее, он даже больше иногда сострадал тому, что он не сможет сделать. Он переживал от того, что всё рушится. А вот в наши девяностые годы, восьмидесятые, и в нынешние, я думаю, так же, перенесём это, у нас появляются возможности. И, с другой стороны, у нас появляется очень много сложных периодов, ну, например, закрытость территории, закрытость страны, обусловленность религиозного понимания на сегодняшний день, например, как мы ощущаем себя православными людьми, и мир на нас смотрит по-другому. А тогда, вы смотрите, на Патриарха смотрели, как на последнего из могикан. Ведь тот же самый Павел Корин не смог написать картину. Он же не смог написать. Что ему помешало тогда? Он же всё сделал, все эскизы были готовы. Ну, как бы он готов? И вот это полотно, огромное полотно, я это полотно увидел в 79-м году. И мне тогда сказали,: вот он стоял здесь с кисточкой, хоть бы измазать, а не смог. Что это значило? Вот то же самое и здесь. Что для нас был Патриарх? Для нас Патриарх оказался...
Вот почему в 90-х годах столько было связано с Патриархом Тихоном? Ведь и не только, потому что он был первым, кто прославлен был в лике святых уже в советский период. Не в постсоветский, в советский период. 89-й год — это советский период. Обычный, нормальный. Мы брали автобус, и еще не знали, посадят ли нашего старосту за то, что мы взяли автобус. Ну, потому что его нельзя было брать на это религиозное мероприятие. Уж точно его могли, Царство Небесное ему, отличный человек, Виктор Иванович. Но это было же так. Он патриарх стал для нас как знамя, что церковь жива. Я долго спрашиваю, вот для себя, мы ведь экскурсию делали, естественно, материал очень большой делали тогда. Вот смотрите, в течение ста лет все наши патриархи, Сергий, Алексей Первый, Алексей Второй, Пимен, они думали о
патриархе Тихоне. Почему-то, не говоря о нём, самый большой реакционер для советской власти — это патриарх Тихон. Он олицетворение того, что он, в общем-то, самый реакционный в церкви, а самый реакционный — это его вера. Тихоновцы — его вера, его уверенность, что церковь будет жива.
А они постепенно-постепенно открывают Малый Собор, где начинают варить миро. А ведь рядом Патриарх. Миро варят с ним. А это за 50-е годы. В Донском монастыре. А миро что это? Значит, все миром помазаны. А кто рядом лежит? Яков Анисимович Полозов и Патриарх Тихон.
История лежит. И вот эта история через историю, когда человек воспринимает свою жизнь и наполняется его жизнь, она, наверное, очень такая, скажем, важная, и вот это то, что все 70 лет они думают, размышляют о том, что необходимо, если не прославить, то увековечить имя Патриарха. Прославить, они же не знали, что пройдет только 70 лет, и советской власти не будет. Хотя об этом говорили. И об этом говорили: вы проснетесь, а ее не будет. Я это очень хорошо помню в 91-м году, когда произошли события известные. А это говорили те же самые люди, которые были вокруг Патриарха: Алексей Мечев и Сергий, отец Сергий. Все они воспринимали это временным, но не знали, какое время пройдет.
И вдруг Патриарх решает, Патриарх Пимен, который помнил то время, решает вопрос о том, что они будут канонизировать Патриарха. Если переключаться сейчас, на сегодняшний день, на ваши вопросы, я бы ответил так. 22 февраля 2025 года, в день обретения мощей Патриарха Тихона, я приехал в Торопец. Не первый раз, но приехал в Торопец. И для меня это было время, как будто я встретился с тем человеком, которого я знал очень долго и давно. Я бы не сказал, что нужно обязательно много рассказывать. Я бы сказал так, приезжайте в Торопец, поторопитесь в Торопец, там есть Патриарх. Там всё дышит им, там дышит его жизнью. Вот сейчас, коль я уже переключусь на последнюю часть вашего вопроса, было перенесение мощей Патриарха Тихона в город Торопец. Прошло это 12-го числа, я был только что там.
Диакон Игорь
— Торопец, извините, включусь просто на секунду, это город, где он провёл своё детство, и где он учился в училище. Вот в первом училище, которое он закончил, был второй выпуск. Нужно пояснить для слушателей.
Ю. Минулин
— Я совершенно с вами согласен, но теперь там есть училище, детская школа Патриарха Тихона, там есть дом-музей Патриарха Тихона. Сохранился храм, где служил и отец Иоанн Белавин, папа Василия Ивановича Белавина, и в любом случае он бегал по этим улицам. И надо отдать должное, как люди и священники относятся и поминают его, они его знают, они его помнят. В этом городе около 15 храмов. Они все живы и здоровы. Они все восстановлены. Пешеходные улицы красивы. Но вот там есть единственное место, где жил Патриарх. Причем у нас есть с вами усадьба Патриарха. В этом моменте мы можем сказать, что в мире нет музея Патриарха, а у нас есть.
Вот таких музеев Патриарха ведь почти нет. А у нас есть. И вот здесь тоже интересный вам момент. Почему такое внимание, отношение и у светских людей к Патриарху? Сохранили дом, не разрушили за это время. Там же война прошла. Недалеко Ржев. Там такое было. Ржевский котел, И Великих Лук ничего не осталось. А это город весь живой. И они все думают о том, что это
по молитвам Матери Божьей Корсунской, святителя Тихона, Александра Невского и тех святых, которые их покрывают в этой жизни. И вот возвращаясь к тому, что вот как проходило это, возглавил это все митрополит Тверской и Кашинский Амвросий, и его все, скажем, все наши священники, которые несли эти мощи, понимаете, он как будто пришел в этот город, еще раз, вот этими мощами. Вот эта служба и то настроение, которое было в момент открытия памятника, открытия музея и богослужения, оно свидетельствовало о каком-то единении внутри и общества, и церкви. И надо сказать, ведь вы правильный вопрос задали. Патриарх ведь историческая личность. Очень часто вот к этому отнести нужно. Для меня он как бы раскрывал меня как человека, как, ну, не историка, а как, ну, скажем, деятеля, туристического деятеля, конечно, можно так назвать, того, который много путешествует по нашему миру. Вот и для меня это открытие ну и требующие которые еще потребуется открывать и открывать
К. Лаврентьева
— Спасибо, Юрий Ахметович.
Диакон Игорь
— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА у микрофона Кира Лаврентьева и диакон Игорь Цуканов. Сегодня мы беседуем с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». И вернёмся в студию буквально через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Ещё раз здравствуйте, дорогие наши слушатели. У нас в студии Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.
Диакон Игорь
— Юрий Ахметович, мы вот первые полчаса проговорили о Святейшем Патриархе Тихоне, чему вот я, например, очень рад, но хотелось, конечно, ещё поговорить, собственно, о том деле, которым вы занимаетесь вот уже 36 лет. Занимаетесь вы организацией паломничеств.
И, конечно, мне хотелось спросить, как вы осмысливаете вообще паломничество с точки зрения, ну, просто как верующий человек, как христианин? Что это такое? Это же не просто путешествие, которое организуется для верующих людей. Каков смысл паломничества вообще? Вы наверняка об этом очень много думали за все эти годы, и, наверное, как-то переосмысливали. Вот что вы сегодня могли бы на эту тему сказать?
Ю. Минулин
— Знаете, спасибо вам большое, но, коли вы меня назвали «Паломническая служба «Радонеж» и «Религиозный туризм Российского союза туриндустрии», я всё-таки скажу о двух вещах, которые необходимы. И, наверное, это и связано с Патриархом Тихоном, и с тем, что мы говорили в первые полчаса. Дело в том, что 90-е годы привели к тому, что мы должны были рассказать человеку о Христе. Его благая весть, и Слово Божие, и Евангелие должно было быть донесено. Наверное, это и должно было сказаться. И тогда необходимо было сказать тем языком, который знал человек. И мы обратились к туристическому. Тогда не было паломничества как такового. Ведь паломничество всё-таки это религиозное поклонение и литургическое действие, церковное. А религиозный туризм это познание и изыскание,
изучение. И ничего не надо путать, и ничего страшного. Когда они перекликаются, ничего страшного нет. Другое дело, есть закон один, есть закон другой, и мы им пользуемся. Но в самой-то жизни мы понимаем, что мы едем в путешествия, и сегодня мы с вами, отправляясь в любое путешествие, мы думаем, вот мы посмотрим то-то, то-то, а здесь будет у нас отдых, а потом литургия. Почему? Да будет воскресный день.
Так было очень часто. И вот если говорить о путешествиях, конечно, мы путешествуем очень много. Это Владивосток, Сахалин, Петропавловск-Камчатский, Курильские острова, Байкал, Алтай, Алтай-Монголия, Сибирь. У нас 20 лет есть направление, сибирское направление, которое работает на Енисее, Красноярске, которое возглавляет человек, который бросил когда-то свое дело, немецкую фирму, и занимается путешествиями, прекрасный экскурсовод, замечательный человек и организатор этого процесса. Точно так же было направление на Соловки и Валаам, помогая Валааму открываться, Соловкам помогая им организовывать их пространство и их руководители, которые или друзья или наши ученики. К словоу, ученики они учились в нашей школе, которая называется подготовка экскурсоводов на паломнических маршрутах. Я понимаю, что в данный момент это можно называть и в Крыму, точно так же, как, Царство Небесное отцу Валерию Бояринцеву, который уехал из нашего храма Ильи Обыденного, уехал он в город Алупку, в Алупку я приехал и сказал: а теперь мы будем с вами воцерковлять отдых. Почему? Потому что паломничество и отдых, конечно, тоже несовместимы. С одной стороны. А с другой стороны, почему? Вы не можете отдыхать, а в субботу-воскресенье вы не можете ходить в храм. Мы это взяли в 92-м году, а потом в туризме, в туристических компаниях, и потом в Российском союзе индустрии, в других рассказывали. В Греции, в Италии, в Болгарии, в Черногории, вы должны включить экскурсии по святым местам. И они их включили. На Кипре. Это тогда, когда вы едете отдыхать, они включили экскурсии не только, ну там, к Зевсу к какому-нибудь очередному на Кипре, но обязательно по святым местам, к Кикской иконе Божьей Матери. То же самое было в Болгарии. Синай. Синай это отдельно. Здесь вот давайте все-таки мы здесь... Они это включали всегда, потому что нужно было бы встретить солнце. Ничего подобного, так не делается. Если ты человек религиозный, неважно, паломник или религиозный просто, ты обязан там два дня быть. А не просто подниматься и опускаться. Потому что ты никогда не успеешь попасть на службу. Она начинается в три часа ночи. И что вы хотите? А ты там солнце встречаешь. Так что вопросы есть. И вопросы можно решить так или иначе. Но самое основное. Вот что позволило нам, соединителям, обратиться к туристическому сообществу? Первое, это то, что мы знали, что они такие же люди, как мы с вами. Мы такие же, мы живём в одном обществе. Просто мы расскажем о том, что вот есть церковь, есть богослужение, есть Слово Божие.
Давайте жить вместе, друг с другом, помогать друг другу. Да быть просто человеками. Если ты с ним живешь, он тебя видит то, как ты живешь, то, как ты относишься к своему деланию. А ведь паломническую службу я придумал в девяносто шестом году, название, чтобы акцентировать и понять, что это религиозное, церковное служение, паломническое служение. Слово «служба» — это служение. И когда сейчас им пользуются, мне это приятно. А вот для советского человека, который в 90-е годы был, это было непонятно.
Диакон Игорь
— Там фирма.
Ю. Минулин
— Там фирма, а здесь какая-то служба. Не будем сейчас упоминать сегодняшний день, есть свои особенности, но самое основное. Я завершу этот вопрос, примерно ваш вопрос, таким ответом о туристическом сообществе. Вы знаете, я когда-то вышел с одной из выставок, они большие проходили, я понял нехитрую такую мысль. Вы знаете, с этими людьми я буду крестить детей.
И через некоторое время мне позвонил мой друг из Питера, и сказал: ты к этому относишься серьёзно? Да. Приезжай, у меня сын родился, мне нужно, чтобы кто-то был крёстный. Я поехал. Я поехал, не потому что это счастье. Это счастье, когда тебя приглашают, зовут, и когда ты кому-то нужен. И вот самое основное в паломничестве и в паломнической службе, и в самом служении, чтобы ты не только был нужен, но ты был готов ответить каждый день о своем уповании. Вот. Потому что, ну, вот... Ну, наверное, можно это сказать. Перед тем, как я поехал в Торопец 12 мая сего года, я поехал в Донской монастырь ранним утром на 11 числа и побывал у мощей патриарха Тихона, потом я побывал у отца Даниила Сарычева, которого лично я знал, который нами руководил, когда мы должны были петь мальчишками, и у Александра Александровича Солженицына. Вы знаете, вот каждое паломничество должно начинаться с молитвы, каждое путешествие должно начинаться с проработки маршрута, а у каждого путешествия должна быть вершина, а у каждого паломничества должна быть литургия. А всё остальное — это детали. Как есть, сколько есть, когда есть или где спать — это технические истории. Они должны быть обязательно, потому что он остаётся человеком. И вот здесь мне было приятно, что к нам, как к паломникам, как к людям церковным в том туристическом сообществе отнестись с огромным уважением. Именно поэтому они ходят в храм сами, без нашей помощи.
К. Лаврентьева
— Юрий Ахметович, от Синая до Соловков — так звучит до сих пор девиз паломнической службы «Радонеж». И, конечно, хочется спросить, какие лично у вас есть излюбленные места паломничеств, куда вы возвращаетесь снова и снова с большой радостью и вдохновением?
— От Синая до Соловков. В девяносто восьмом году, когда нам нужно было написать первый наш каталог, мы долго сидели смотрели на лист бумаги. И мой сын все говорил, ну что пишем-то?
И вот так и родилось от Синая до Соловков. Дело в том, что есть одна особенность. И мы, слава Богу, с вами, так как мы все немного историки, и немного занимались ей, и изучали, у каждого народа есть свои вершины путешествий. И вот у российского народа всегда было путешествие на Соловки. Почему? Так с юга были печенеги,
с запада были тевтонцы и товарищи другие. Ну, Сибирь, понятно, не освоена, там тяжело ходить. Куда шли наши просветители от преподобного Сергия? Да на север. Куда шла наша вся, ну, даже экономика? Тоже на север. Где самый большой форпост? Соловки оказались. И это наше, ну, скажем, то наше достояние, удивительное достояние, неизученное достояние. Его так много. Потому что реки закрылись, дороги не проложились, железные дороги прошли левее-правее, а они застыли. Сольвычегодск, Чердынь-Соликамск, и много-многое другое. А почему Синай? Дело в том, что после того, как мы в 80-е годы нашей христианской общины читали Евангелие, следующая книга, было шесть дней творения Библии. И слова, и заповеди Моисея мы изучали на Библии, на тех страницах. И проникаясь тем, что это произошло на Синае, как вершине. У каждого человека, наверное, у общества всегда есть твоя вершина, у еврейского народа была вершина вот эта. И эти заповеди, они же легли в основу всей нашей жизни. Ну, и следующее, очень простое. Они находятся на одной параллели. Это вот, ну, всё.
Диакон Игорь
— Соловки и Синай?
Ю. Минулин
— Да. Если вы проведёте их туда. Не случайно патриарх Никон организовывает Новый Иерусалим. Они тоже находятся на этом. Они все очень близко, по прямой проходят. Оно притягивается. И он, когда строил его, понимая, что больше мы туда не поедем, или долго не можем съездить на Новый Иерусалим, он построил образец, лучший образец в мире. Это я вам подтверждаю, потому что ученый из Америки приезжал, мы его встречали в девяностые годы когда-то, и он изучал очень много, и он просто был поражен этому, ну вот, детищу такому.
К. Лаврентьева
— Синай, монастырь святой Екатерины, соответственно. Там, где находится как раз Неопалимая Купина, мощи святой великомученицы Екатерины чудесным образом туда перенесенные ангелами, ну и место, где Моисей говорил с Богом. Там невероятно, там могила Аарона, там просто всё. Там 10 заповедей даны Моисею. То есть это такое начало нашей христианской истории.
Ю. Минулин
— Оно, с одной стороны, завершение вот этого путешествия, ведь путешествие, любое путешествие, когда тебе дают какие-то заповеди или свод законов, ты к нему должен быть готов, хотя бы чуть-чуть. Или хотя бы тянуться к ним. И вот это там получили. Но я вам могу сказать одно, конечно, это пребывание на Синае, во-первых, восхождение сложное. Второе, это ночь. Третье, это если ты служим, а мы служили Литургию, и, конечно, место. Сними обувь, это место свято. Вот это так. А теперь я вам скажу другой вопрос. Почему на острове Анзер есть Голгофа? Четыре столетия Голгофо-Распятский скит. Храм. И огромная трагедия XX века в этом месте. Голгофа. Вот для меня эти исторические вещи, как и первый ваш вопрос, иногда бывают не отвечены. Я не могу на него ответить. Я могу просто вот перекреститься и встать, и помолиться, и не говорить ни о чём больше. Точно так же, как на Синае. Я просто снял обувь и встал на эту...
был февраль, холодно, ничего, встал, место это свято, сними обувь, сделай что-нибудь. То же самое, вот что можно сказать о Голгофе на Анзере, и потом произойдет наша российская Голгофа 20 века. Вот мне хотелось бы немножко переключить, наверное, на сегодняшний день. Хотелось бы, чтобы больше изучали историю. Знакомились с местами. Вот сейчас очень много ездят по стране. И, наверное, все-таки я переключусь на Торопец быстро, потому что... Почему? Потому что вот в этом городе можно рассказать о патриархе, об Александре Невском,
можно рассказать о космонавтах, в этом городе космонавта два необычных.
Диакон Игорь
— Напомним, дорогие друзья, что это «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, и мы говорим сегодня с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». У микрофона Кира Лаврентьева, диакона Игорь Цуканов. Да, Юрий Ахметович про Торопец еще раз.
Ю. Минулин
— Знаете, мне очень радостно говорить о Торопце, потому что в этом городе есть то соединение исторических и мест. Вот мы с вами говорили о Соловках и о Синае, а здесь, в общем-то, вся наша история нашего государства российского. Здесь и Александр Невский, здесь и Патриарх Тихон. Неслучайно и сама тема: князья и святители появилась в туристическом сообществе Твери. И она имеет сейчас даже государственную поддержку. То же самое. Появляется музей Патриарха. Здесь же проходили такие вещи, которые, в общем-то, необычные. Два человека. Один мальчик и второй. Один уехал в Америку и создал шаттл, а другой уехал в Москву и создал буран. Как вам нравится? Такой музей там тоже есть. И в городах, в этих городах есть необычность. В наших городах. Ну, для чего я это говорю? В нём чувствуется жизнь и особенности нашей культуры. И когда вот пребываешь у дома музея Патриарха Тихона, вот радуйся то, что небольшой город нашёл себе средство.
Сохранить дом, восстановить дом, благодаря... Создать музей, благодаря отцу Георгию Фролову, например, который его 20 лет длили. И на сегодняшний день даже они приняли за такое участие, что будет попечительский совет.
Дом Музея Патриарха Тихона, общественно-церковный попечительский совет, помощи музею. Потому что, естественно, немного осталось вещей и памятных вещей Патриарха, да и много что еще нужно воссоздать, и само методически его выстроить, как рассказывать все. Много вопросов. Вот эта инициатива, вот эта жизнь,
и то, что мы вот видели, что есть школы, например, патриарха Тихона в Торопце. Дети, которые с радостью идут в храм и помогают митрополиту нести его посох.
Это очень приятно и это радует. Молодые папы и мамы приходят с детьми на день встреч мощей Патриарха Тихона. Вот решение. Значит, что-то произошло за 35 лет. Значит, какое-то участие мы произвели. И вот, наверное, Церковь и вот то, как мыслил Патриарх: «Не сходите с пути креста. Идите им, и Господь поможет вам на ваших путях, крестных, двигаться». И когда мы говорим о паломничестве и религиозном туризме, мы, в принципе, должны помнить одно. Самое главное — это вершины или движение к тому, к чему ты идешь. Главное — ради чего ты вступил на этот путь. Чтобы цель, которую ты поставил, она была бы реализована. А вот от нас зависит, вот если говорить о паломнических службах и туристических организациях, которые занимаются религиозным туризмом, зависит всё-таки помочь им раскрыть. Раскрыть вот то многообразие нашей жизни и открыть красоту нашего мира, мира Божия.
Диакон Игорь
— Юрий Ахметович, я ещё хотел, знаете, успеть затронуть, ну что ли, тему сегодня. Вот вы рассказывали сейчас очень много и так как-то вот ярко о 90-х годах, когда очень много чего хорошего начиналось. И ну как-то все работали вот так совместно, да, и огромное количество людей, которых мы сегодня все знаем по именам, вот они все трудились буквально плечо к плечу, локоть к локтю, и среди этих людей, насколько вот я знаю, вы были лично знакомы и со Святейшим Патриархом Алексием, ну, по крайней мере, какое-то общение у вас было, да? И еще вы были, ну это еще до, конечно, 90-х годов, вы лично знали отца Иоанна Крестьянкина, когда вы еще вот в Печоры приезжали. Я не знаю, может быть, если хотите, можем как-то об обоих поговорить сразу, или о ком-то из них. Просто очень интересно ваше личное восприятие этих людей, какими они вам запомнились. Потому что, конечно, сегодня, из сегодняшнего нашего дня, оборачиваясь и глядя на них, мы понимаем, что это и тот, и другой, это люди очень важные для церкви.
Ю. Минулин
— Вы знаете, мне не надо оборачиваться назад. Я всегда их вспоминаю сейчас. Дело в том, что для меня это как бы неестественная жизнь последнего времени особенно, что если то, что мы тогда получили как заряд энергии или заряд душевных сил и благословений, то, и мы сейчас можем исполнить, то это вообще удивительно. Давайте два сюжета. Для меня отец Иоанн... Ну, не забывайте, мы были советскими людьми, мальчиками. Айболит 66 он для меня. Айболит, и мы бежим к нему. Но это не так. И это так. Ну, потому что есть образы, которые тебе складываются в детстве, они переносятся. И приезжаешь, и приходишь в монастырь. Подходишь к человеку, берёшь благословение. Слово «берёшь благословение, подходишь» — это какие-то даже не те слова. Ты просто рядом стоишь и слушаешь.
Диакон Игорь
— Прикасаешься.
Ю. Минулин
— Да. Вот это жизнь, которой ты прикоснулся. И если ты прикоснулся, ты вот в этот момент этим и живёшь и дальше. Вот здесь вот важнейший момент. И он говорит, ну такую, к нему подходит паломница или просто: вот сегодня у нас Сорока севастийских мучеников, я же в монастырь приехала, я должна вот здесь в монастыре быть, храм есть севастийских мучеников? Иди туда. Вот такое благословение. Ну, а меня он спросил следующее: А тебя почему Юра-то зовут? Ну, как тебя зовут? Юра. Юра или Георгий? Да, я умно начал говорить, что есть Юрий Всеволодович Владимирский. Он посмотрел на меня и махнул рукой: Георгий. Как вам? И когда мне рассказывают, конечно, я понимаю, что я Юрий, но я понимаю, что для меня оставлено то, что он мне сказал. И вот эти эпизоды, которые были там в монастыре в 80-е годы, они дали основу... Ну, мое первое паломничество было в 79-м году, во время поста, именно в монастырь Печор.
Вышло пять человек и проследовало по брусчатке от поезда. Пять километров надо было дойти до монастыря. Мы подошли к монастырю, было холодно, но мы были какие-то приподняты, восторжены в чем-то. Раннее утро.
Мы постучались в дверь. Храм, монастырь был закрыт. — Вы куда? — сказал привратник. И здесь нужно было сказать слово — на раннее богослужение. Дверь приоткрылась, и нас пустили. Это было в шесть утра. Поезд приходил рано. Москва-Таллин. Через Тарту. Так и была встреча. А вот об его святейшестве я расскажу, наверное, другими словами. Этому человеку довелось открыть так много, что он открыл, наверное, много сердец и много начинаний но так как всего рассказать нельзя, я расскажу один эпизод. Моя дочь, она поёт и у неё было выступление, Дом союзов, и на каком-то шахматном турнире ей нужно выступить с музыкальным оформлением этого всего, и она своего «Василька» переделывает под новогоднюю песню, удивительная песня, замечательно прошла, но ведь что было перед этим, и она мне это посылает, в этом зале маленькую девочку благословил Патриарх Алексей. Ей было три года, и она это помнит. Это была первая, сейчас я скажу, первая Рождественская елка во Дворце съездов нашей России. И там присутствовал Патриарх Алексей Второй. А она сидела рядом. Тогда это было возможно. И она подошла по благословение.
И она это помнит всю свою жизнь. Три года не помнит. От трёх лет до сегодняшнего. Вы понимаете, вот мне больше нравится тогда, когда человек живёт с этим, переживает, несёт это, доносит до другого человека, и чтобы ему было, ну тому человеку, которому это досталось, радостно, и чтобы он с этим мог идти дальше, потому что каждый из них тебя настраивал на выполнение, ну, скажем, твоей человеческо-христианской миссии, не говоря об этом ничего, а просто благословляя или направляя, или определяя твое имя. Ну, это же понятно. Нас же с вами не крестили, меня не крестили, как Георгия. Нет. Ну, чего так это придумывать-то?
Есть начальник над нами всеми, он Георгий Победоносец, так вот ему пусть и будет с тобой, он же всех нас окормляет.
Диакон Игорь
— Ну а паломничество — это ведь тоже способ как раз нести, как сказать, актуализировать ту память, которая могла бы быть просто памятью, а это способ именно актуализировать какие-то свои переживания, веру, в конце концов, ну вот в реальной жизни, то есть это возможность, ну, делать то, что ты веришь, ну, как бы вот в некотором смысле материализовать, да, и прикасаться к этому тоже руками. Это же тоже, в общем, другой способ, но тоже это об этом.
Ю. Минулин
— Вы знаете, паломничество как таковое — это движение. Движение — взял, взял одежду и пошёл туда. Взял и пошёл на гору. Взял и пошёл на гору, и взял скрижали. Внимание! Любой человек, следующий в путешествие и в паломничество, должен помнить две вещи, которые конкретно. Он должен знать, куда он пойдёт и знать, для чего он встал и пошёл. И вот это вот движение, оно, наверное, самым основным образом, оно же есть в Евангелии, оно есть в Библии, и оно есть в человеке. Человек не может сидеть на месте. Он встал и пошёл. Господь сказал, он пошёл. Движение. Вот это движение, это импульс, это...
Ну, вообще-то, это искра Божия, которая в данный момент должна. Другое дело, почему берут благословение перед паломничеством? То же самое. Ну, у людей много желаний. Надо их немного все-таки систематизировать. И это тоже правильно. То же самое, когда едут в путешествие, надо посоветоваться. Если ты можешь взять гору, ты бери ее. А если не имеешь возможности, ну, может быть, по горке походить здесь, поближе где-нибудь, не будь ты непредусмотрительным или самонадеянным. Ведь данный момент... Но я ещё переключусь на другой момент. Паломничество — это ещё и научение. Это ещё и обучение. Представьте себе, что едет на 8 дней путешествие по Италии или по России. Сколько нужно хороших тем рассказать? Какой должен быть экскурсовод? Почему мы сразу поставили вопрос подготовки экскурсоводов на паломнических маршрутах? Их как бы нет, не существует, есть экскурсоводы. Но на паломнических маршрутах такого ещё нет. Это я могу заявить. Оно будет, но его нету. Туристический экскурсовод есть, а на паломничестве ещё нужно прописать в документах. Но это отдельная тема. Но ведь он есть, и мы должны его готовить. И человек, который едет, он должен получать правильную информацию. Не только правильно ехать, а еще информацию получать. Почему мы обратились в Свято-Тихоновский институт и организовали целое направление по менеджменту?
А сами открыли курсы подготовки экскурсоводов. Потому что без подготовленного человека... И спасибо большое. Патриарх Алексей благословил. Потому что отец Александр Марченко подает всегда на эти документы, что нас благословили 20 лет тому назад, и мы это делаем, если так уж говорить. Но вопрос в том, что подготовленный человек, ведь помогает, не священник. Священник должен молиться. Он не всегда обязан знать что-то и все до конца. Хорошо, если знает. Есть такие. Но экскурсоводы должны заниматься утилитарными вещами, размещать людей, кормить людей еще, и рассказывать, и маршрут прокладывать. И вот тогда он должен быть знатоком. И вот этот момент очень важен. И здесь его нужно обязательно сочетать, соединить.
К. Лаврентьева
— Спасибо огромное, Юрий Ахметович. Дорогие друзья, это была программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. И в студии у нас был Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии. У микрофонов были диакон Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, помощи Божией и новых свершений.
Диакон Игорь
— Ещё заранее приглашаем вас ещё как-нибудь к нам прийти, потому что, по-моему, мы поговорили примерно половину в лучшем случае тем, которые хотелось затронуть.
Ю. Минулин
— Знаете, что мне хотелось бы продолжать? В последнее время у меня встает вопрос, самый основной, что делать сейчас? Вы вот этот вопрос задали, а вот как переключить на сегодняшний день, это очень сложно. У нас общество стало другим, отличающимся от 90-х годов. Меня это больше интересует сейчас.
К. Лаврентьева
— Ну да. Мы это с удовольствием с вами ещё обсудим. Продолжим, мы надеемся. До свидания. Спасибо огромное.
Диакон Игорь
— С Богом. Всего доброго.
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья
