У нас в гостях был писатель, драматург, телеведущий, театральный режиссёр Андрей Максимов.
Мы говорили о том, что такое общение, о правилах коммуникации в современном обществе, об одиночестве, о чтении книг, о поиске Бога.
Ведущие: Владимир Емельянов, Алла Митрофанова.
В. Емельянов
— Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы рады вас приветствовать. В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Добрый светлый вечер.
В. Емельянов
— Наш сегодняшний гость — Андрей Максимов. Здравствуйте, Андрей!
А. Максимов
— Здравствуйте. Пусть ваш вечер будет светлым.
Наше досье:
Андрей Максимов. Родился в 1959 году, в Москве. Окончил заочное отделение факультета журналистики МГУ. Работал в журнале «Пионер», газетах «Комсомольская правда», «Россия» и других. Ведущих многих телевизионных программа. За работу в программе «Времечко» был удостоен премии Тэффи. Пьесы Андрея Максимова поставлены в театрах Москвы, Санкт-Петербурга и других городов России, и за рубежом. Также сам работает как театральный режиссер. Написал более 40 книг. Руководитель курса «Журналистика» в Московском институте телевидения и радиовещания «Останкино».
В. Емельянов
— Андрей Маркович Максимов, драматург, театральный режиссер, колумнист, редактор-консультант ВГТРК, руководитель мастерской журналистики, педагог, консультант. Кто вы в первую очередь?
А. Максимов
— Вы знаете, когда я прихожу на какие-нибудь телевизионные шоу и меня спрашивают, как вас подписывать, я говорю: «Подписывайте меня — раб Божий». Мне говорят: «Так нельзя». Я говорю: «Ну тогда подписывайте, как угодно по-другому». Вообще, из того, чем я занимаюсь, главным я считаю: «Телевидение и занятие психологией».
В. Емельянов
— Андрей, скажите, пожалуйста, ваш литераторский путь был изначально предрешен, потому что ваш папа — поэт известный, мама, хоть и работала в бюро пропаганды Союза писателей Советского союза, тем не менее, кто интересуется, кто знает историю, хотя это не история, она и помогала устраивать творческие вечера, устраивала творческие вечера Арсения Тарковского, Булата Окуджава. Я понимаю, что за это, конечно, было ей много сказано и высказано. Были ли какие-то крены в какую-либо сторону? Вы же все-таки в больнице в морге успели поработать?
А. Максимов
— Спасибо вам большое за то, что вы так хорошо подготовились к беседе. Серьезное, искреннее спасибо, что вспомнили про мою маму. Моя мама получила выговор как человек, который первый организовал вечер Пастернака в Переделкино. И она говорила, что это её самая высокая награда. Я с четырех лет мечтал писать и быть дрессировщиком. У меня было два желания. Мое желание быть дрессировщиком было настолько серьезно, что моя мама отвела меня к Наталье Юрьевне Дуровой, известному писателю, дрессировщице, у которой не было двух пальцев на руках, две фаланги были откусаны морскими львами, она была очень красивая женщина. Я когда увидел, что профессия дрессировщика очень опасная... Мама меня никогда не отговаривала. Я увидел просто, что красивая женщина без двух пальцев. И я передумал быть дрессировщиком в этот момент. И с тех пор я только хотел писать, собственно, этим и занимаюсь.
В. Емельянов
— Все-таки мне очень интересно, как вас по молодости занесло в 36 больницу.
А. Максимов
— Я работал санитаром судебной экспертизы и в моей трудовой книжке написано, где профессия, санитар до сих пор. И я считаю, что это очень символично, что у меня профессия — санитар. Я хотел научиться печатать на машинке в суде. Я хотел быть в суде секретарем. Поскольку вас слушают, я знаю, и молодые слушатели, они могут не знать, что такое пишущая машинка. Пишущая машинка издает невероятные звуки, мне хотелось громко печатать, мне сказали, что так громко нельзя в суде. И поэтому, что делать... А у меня была тетя судебный эксперт. Она говорит: «Ну иди ко мне». Я хотел научиться печатать на машинке и познать жизнь таким образом, судебно-медицинская экспертиза, поступают умершие люди, которые умерли внезапно. И год я там работал. Я перестал там работать, когда шел по улице и увидел, что машина на моих глазах сбила человека. Я подошел и не испытал ничего. И я понял, что эта привычка к смерти, которая у меня возникла, она неправильная. Что если я начну писать, то так не надо. И я ушел оттуда. Но научился печатать на машинке, на машинке, потом на компьютере я печатаю, потому что я работал в морге.
А. Митрофанова
— Странный выбор. Можно было где угодно научиться печатать на машинке.
А. Максимов
— Где?
В. Емельянов
— Дома.
А. Максимов
— Дома что ты будешь? Во-первых, я хотел работать, получать деньги, мне было 18 лет, я хотел что-то делать, а потом я хотел узнавать какую-то жизнь. Там же сосредоточие массы проблем. Я там в первый раз увидел, что такое белая горячка, что такое человек с белой горячкой...
В. Емельянов
— В морге?
А. Максимов
— В больнице, я работал в больнице. Вскрытие трупов и акты опознания живых лиц. Живые лица — это какие-то уголовные дела. Было такое кино «Следствие ведут знатоки» и там была Кибрит, по-моему, я работал такой Кибрит, санитаром-помощником. Это была жизнь...
А. Митрофанова
— Радикальный способ узнать жизнь вы для себя выбрали.
А. Максимов
— Нет. Радикальный способ — это было бы уехать строить БАМ, куда-то из дома...
А. Митрофанова
— А такие мысли вас не посещали?
А. Максимов
— Никогда в жизни. Нет. Я работал у родной тети, которую я очень любил. Все было так хорошо.
А. Митрофанова
— Все-таки первоначально — близость к родному человеку. Или возможность видеть жизнь во всем её многообразии и то, как она завершается. Что было для вас главным?
А. Максимов
— Мне кажется, не в 17-20-60 лет человек так не думает, он не думает, что же все-таки для меня главное. Появляется тетя, говорит: «Вот, хочешь научиться печатать, мне нужен эксперт, трупы ты видеть не будешь». Я говорю: «Хорошо».
В. Емельянов
— Но все-таки вы видели.
А. Максимов
— Очень мало. Это было крайне редко, это очень неприятное зрелище и я почти не видел. Моя работа этого не требовала. Гораздо сложнее моя проблема была в том, что моя задача была выдавать свидетельство о смерти людям, у которых утром был родственник, а вечером он погиб. Вот они только-только потеряли. Причем они могли потерять отца, мать, ребенка, брата, жену. И вот этим людям я должен был выдавать свидетельство о смерти. И вот это было точно тяжелым испытанием. Для меня мальчика, хотя я рос во дворе, но я был писательский сын и не сталкивался особо с писательской болью...
В. Емельянов
— Я хотел спросить вот о чем. 17-18 лет, вы говорите, вам было. Когда поступают молодые ребята на режиссерский факультет, будь то ВГИК или какой-то другой театральный вуз, на другую какую-то специальность творческую, тоже ведь, когда смотрят девочки, выпускницы школы 17-18 лет, здесь немного проще, хотя какая-то искра Божия должна быть, должен ли быть у молодого человека опыт, такой, как у вас, что немножко бы изменило его какой-то ракурс.
А. Максимов
— Никакого опыта, кроме опыта общения... Вообще, никто никому ничего не должен. Есть очень талантливые выпускники школ, которые замечательно работают. Я считаю, что опыт — это очень сложная история. Опыт — это то, что тормозит открытие. Опыт играет негативную огромную роль.
В. Емельянов
— Но это же ваш опыт.
А. Максимов
— Это мой опыт, но это опыт человека, я очень много говорю про воспитание детей, вот ошибка родителей в том, что у них есть какой-то опыт. Опыт — это серьезная история, опыт — не такая простая вещь, как кажется.
В. Емельянов
— Я хотел подвести к тому, что какие-то переломные моменты тоже помогают познать мир, во-вторых, они подводят человека к тому...
А. Максимов
— Не было никакого переломного момента. Самая большая проблема состояла в том, что надо было вставать рано и это, кстати говоря, в последний раз в моей жизни, когда я должен был в определенное время в определенном месте. Потому что дальше журналистская работа этого не предполагает. А так — все чудесно. Я жил дома, у меня была тетя, 36 городская больница — это хорошая больница. У меня была, в общем, работа не сказать, чтобы такая тяжелая.
А. Митрофанова
— Можно к теме опыта вернуться? Вы сказали, что это сложная вещь, что он тормозит развитие, открытия. Что вы имеете в виду?
А. Максимов
— Все открытия человечества опровергают предыдущий опыт.
А. Митрофанова
— Все?
А. Максимов
— Я думаю, что да. Начиная от того, что земля — шар, хотя опыт человечества говорил о другом. И заканчивая, что яблоко падает не потому, что дует ветер, а потому что есть земное притяжение. Мы говорим про научные открытия. Если мы говорим про человеческие открытия, я знаю, что все женщины отвратительны, у меня такой опыт. И я живу, исходя из этого опыта. Условно говоря. Если я буду жить исходя из этого опыта, все так и будет в моей жизни происходить. Если я откажусь от этого опыта и пойму, что вся моя жизнь, которая была до этого, она неправильная, что-то было так, у меня начнется какая-то новая прекрасная жизнь и я поменяю свой опыт, я наберусь нового опыта, тогда что-то будет в жизни происходить. Любое движение — это не поддержка опыта, а отвержение его.
А. Митрофанова
— Если есть опыт, что совать два пальца в розетку не хорошо, то может током ударить...
А. Максимов
— Это знание. Это не опыт.
А. Митрофанова
— Полученный опытным путем.
А. Максимов
— Это не опыт. Вы совали пальцы в розетку?
А. Митрофанова
— Нет.
А. Максимов
— Но вы знаете, что будет плохо. У вас нет опыта сования пальцев в розетку, вы просто это знаете, это не опыт. Опыт — это другая вещь. Муки Тантала или муки Сизифа, человек находится, вокруг него вода, висят прекрасные фрукты, он не может их взять. Почему ужас? Потому что он знает, что воду можно пить, а фрукты можно есть. Если бы у него не было этого опыта, не было бы мук.
А. Митрофанова
— А если говорить о религиозном опыте?
А. Максимов
— То?
А. Митрофанова
— Простите, что я так с места в карьер. Но это мысль, которая мне в голову пришла. Личный опыт встречи с Богом. Мы на нашем радио «Вера» часто этот вопрос поднимаем. Потому что это всегда очень индивидуально и если человек готов об этом говорить, это бывает, что это такое свидетельство очень важно для многих из нас — узнать о чужом опыте, как это было. Если есть этот опыт, я, например, не готова от него отказаться. Если он у меня есть, я им очень дорожу.
А. Максимов
— Вы затвердеете тогда. Я не про вас говорю. Даже когда мы говорим про отношения с Богом, если ты знаешь, что отношения с Богом такие и никакие другие...
А. Митрофанова
— Я не об этом. Я знаю о том, что они есть.
А. Максимов
— Это знание. Дальше мы говорим про опыт, про то, что я знаю, что с Богом надо общаться так-то или так-то, а они никак не развиваются, то происходит затвердение. Вот у меня первая книжка о психофилософии, она называется «Книжка для тех, кто перепутал себя с камнем». Вот люди, которые перепутали себя с камнем, это люди, которые твердеют в своем опыте. Которые знают, что есть опыт вот такой и все.
А. Митрофанова
— Я, кажется, поняла, это в том случае, когда человек отказывается от поиска.
А. Максимов
— Надо просто понять, что я не то что против опыта. Я вожу машину 16 лет, я надеюсь, что я с каждым годом вожу её лучше, а не хуже. И у меня есть, я уже знаю, как проехать... Вопрос не в этом. Вопрос в том, что не нужно держаться за это, иногда даже, когда ты водишь машину и ты делаешь то, что тебе казалось невозможным, недопустимым, а ты это сделал, это риск, но этот риск может привести к тому, что ты станешь совсем по-другому ездить. Если мы говорим о практических вещах. То же самое об отношениях с Богом. У меня это очень сложная история, я абсолютно уверен, что религия и вера — это разные вещи, это во-первых. А во-вторых, я знаю очень многих людей, к сожалению, для которых вера в Бога — это соблюдение ритуалов. А для меня вера в Бога — это то, как ты живешь, как ты общаешься с собой и близкими людьми. А для них вера проявляется в ритуалах, они соблюдают ритуалы, но относятся к людям не по-Божески.
А. Митрофанова
— Вы знаете, я с вами соглашусь, что это путь...
А. Максимов
— Не надо молиться на опыт. Не надо считать, что опыт — это всегда чудесно и прекрасно. Опыт хорошая штука, замечательно, когда он есть, он нужен, но он не всегда прекрасен.
В. Емельянов
— Андрей Максимов у нас в гостях, мы продолжаем наш «Светлый вечер». Андрей, 14 лет учиться на заочном факультете МГУ, это круто, на самом деле. Это рекорд.
А. Максимов
— Нет, это не рекорд, мой учитель замечательный журналист Юрий Петрович Щекочихин учился больше 20 лет. Это очень была смешная история. Потому что учиться на журфаке — это вообще очень забавное занятие. Потому что я работал к тому времени в «Комсомольской правде», приходили ко мне мои преподаватели, приносили мне заметки, просили меня их напечатать, люди, которые у меня преподавали. Я тогда не догадывался, что можно менять публикации в «Комсомольской правде» на зачет на экзаменах, можно было, наверное, но я так никогда не делал. Я был хорошим или плохим, но я был профессиональным журналистом. И надо было формально, это была абсолютная формальность, которая никогда бы не произошла, если бы не Маша Лукина, Мария Михайловна Лукина, она заместитель декана журфака, которая мне предложила преподавать. И когда она мне предложила преподавать, я сказал: «Маш, если вас не смущает, что я буду днем преподавать, а вечером учиться, то...» Она меня взяла за руку и просто водила по преподавателям и все. Я с уважением отношусь к факультету журналистики МГУ, но все, что я знаю, я получил не там.
В. Емельянов
— Но это как обычно, когда выпускник приходит, я не знаю за все профессии, про которые можно сказать, но про те дела, которыми я занимался, скажем, когда приходишь в редакцию работать или что-то в моем случае в клинику, или в театр, все говорят: «Забываем о том, чему вы научились в вузе, и начинаем учиться заново».
А. Максимов
— Дело в том, что мы ничему не учились в вузе, нам даже нечего было забывать. Если мы говорим о профессии. У меня есть, как может быть знают слушатели вашей радиостанции, любимый жанр — интервью. Я когда преподавал в Московском институт радио и телевидения «Останкино», у меня был курс, я интервью посвящал два года обучения. Я учил журналистов брать интервью, потому что мне кажется, что журналист — это человек, который умеет брать интервью. Умеешь брать интервью — журналист, не умеешь — не журналист. На журфаке интервью — это был жанр, который изучался один семестр. Нас не учили разговаривать с людьми, нас не учили психологии. У нас был такой предмет, который назывался «Анализ экономики сельскохозяйственных предприятий». И нам говорили: «У вас есть озимые...» Что такое озимые? Я человек, который жил всю жизнь в городе. Что это такое? А потом был предмет «Анализ экономики промышленных предприятий», там мы лили сталь, и нам говорили: «Вот у вас тут прокатный стан». Что такое прокатный стан? Наверное, нас хотели таким образом приблизить к жизни. Я говорю только про журфак очень старый, сейчас, я надеюсь, там все поменялось. История искусств, все искусство мира от Древней Греции до XX века помещалось в один семестр, в полгода.
А. Митрофанова
— От Адама от Потсдама, да.
В. Емельянов
— А есть у вас есть ученики именитые, которых мы можем слышать, видеть или читать?
А. Максимов
— У меня есть именитые ученики, я не буду их называть, это просто нелепо. Я научил, вот вы все знаете этого журналиста НТВ, это я его научил... Я не считаю это правильно.
А. Митрофанова
— А можно про интервью. Мы же тут постоянно этим занимаемся. Я в одной из ваших лекций слышала по поводу опыта, когда вы говорили, что опыт мешает как раз людям, потому что человек слышит не ушами, а своим опытом, если правильно я вас поняла, то это значит, что человек ищет подтверждения.
А. Максимов
— Я как телеведущий киваю вам головой, забываю, что это радио. Да, это правильно то, что вы говорите.
В. Емельянов
— Но мы-то вас видим.
А. Максимов
— Но люди тоже должны знать.
А. Митрофанова
— В каком-то смысле и в этом смысле тоже, мы всякий раз в жизни, в независимости от того, являемся ли мы журналистами или нет, сталкиваемся с интервью. Потому что когда два человека разговаривают друг с другом, это всегда опыт общения, в частности, интервью — это общение тоже.
В. Емельянов
— Нет, мне кажется.
А. Максимов
— Нет. Во-первых, у меня книжка про общение, называется «Общение в поисках общего». Общение и общее — это однокоренные слова. Совсем не всегда при встрече двух людей возникает общее. И не всегда возникает общение. Общение — это прекрасная, замечательная история, она возникает совершенно не всегда. Родители задают ребенку два вопроса: вопрос первый — как дела в школе, вопрос второй — ты поел. Это не общение. И у них ощущение, что они пообщались с детьми. Они спрашивают детей про то, что детей совершенно не интересует. У меня должна выйти сейчас книжка «Родители как враги». Потому что никто не приносит детям такого вреда как родители. Вообще-то книга для родителей, это книга вопросов и ответов, это вопросы, которые мне задают на консультациях, которые я очень часто провожу, и на лекциях. Но я знаю, что есть дети, которые любят читать книжки про воспитание. Им очень нравится читать такие книжки.
В. Емельянов
— Мне кажется, что дети вообще с определенного возраста читают взрослые книжки.
А. Максимов
— Ну вы знаете вообще фраза «дети любят читать книжки» оптимистична, но те дети, которые любят читать книжки, да. Надо сказать, что большинство великой литературы, становится детской.
В. Емельянов
— Я могу судить по детям своих друзей, которым 7-8 лет, они читают с удовольствием. Причем именно книжки.
А. Максимов
— Ну у вас хорошие друзья. Вы же знаете прекрасно, что интерес к чтению падает.
В. Емельянов
— Это всем известно, да. Но я как раз говорю, что не могу сказать про всех, потому что вижу конкретных детей. Я, например, в детстве очень любил, правда, от меня никогда и не прятали с учетом профессии мамы вообще никаких книг. И уж тем более по её профессии иллюстрации для маленького мальчика были очень любопытные...
А. Митрофанова
— А можно вернуться к теме общения? По поводу общего, по поводу коммуникаций, когда она возникает, а когда нет, вы же наверняка знаете ответ на вопрос, когда она возникает и что нам мешает слышать друг друга?
А. Максимов
— Она возникает, когда ваш собеседник вас интересует больше, чем вы. Она возникает в том случае, когда у вас нет желания рассказать про себя, про свою жизнь, а есть желание услышать человека. Когда вы можете на него включиться. Психофилософия, которой я занимаюсь, которую я придумал, исходит из того, что каждый человек сам создает свою реальность. Не реальность создает людей, а люди создают свою реальность. И человек живет в той реальности, в которой он создал. Коммуникация начинается тогда, когда реальность другого человека вам интересна. Когда вам интересно, в каком мире живет этот человек, очень часто это чужая реальность раздражает. Когда сотрудник ДПС останавливает водителя, у водителя нет желания понять ту реальность, в которой живет сотрудник ДПС. У него совсем другие задачи. Я все время возвращаюсь к детям, потому что мне очень интересна эта тема. Когда мама говорит ребенку, сколько можно играть в компьютерные игры, пойди лучше погуляй. Почему лучше? Компьютерные игры — это гораздо лучше. Когда начинается такая история, когда приходят к ребенку не с вопросами, а с ответами, тогда коммуникация между родителями и детьми не возникает. Когда молодой человек озабочен тем, чтобы показать девушке, кто в паре главный, или девушка озабочена тем, чтобы показать, кто в паре главный, никакой коммуникации не возникает. Коммуникация возникает, когда мы пытаемся понять другого человека. У нас есть задача, мы настроены на то, чтобы не подать себя, а узнать другого, тогда возникает коммуникация. Это, на самом деле, очень просто сказать, но это очень тяжело.
А. Митрофанова
— А почему?
А. Максимов
— Потому что мы выходим в мир показать себя. Люди выходят. Потому что среди потребностей, о которых говорил Маслоу в своей пирамиде потребностей, он не указал очень важную потребность принципиальную — потребность человека обратить на себя внимание мира. Каждый человек хочет, чтобы мир обратил на него внимание. Другое дело, что для одного человека мир — это глаза любимой, любимого. Вот если есть любимый, то мир на тебя смотрит. Для какой-то женщины — дети, если есть дети... Для какого-то человека... Посмотрите, как люди входят в метро...
В. Емельянов
— Для одинокого человека?
А. Максимов
— Одинокий человек, это надо разбираться каждый раз почему, но если это одиночество человека монаха, для него мир — это Бог, то проблем нет никаких. А вообще, одиночество — это такая вина человека, если это печально для него, то это его вина.
В. Емельянов
— А если ему радостно от одиночества?
А. Максимов
— Сейчас я договорю, извините, и поговорим про одиночество. Мне кажется, что эта потребность почувствовать на себе внимание мира, она корневая потребность, как есть, пить...
А. Митрофанова
— А как люди входят в метро, вот вы не договорили...
А. Максимов
— Есть люди, которые входят в вагон метро и скромненько становятся в уголок, есть люди, которые входят в вагон метро и начинают на всех смотреть и пытаться, а есть люди, которые входят очень громко. И никто не плохой, просто им надо себя продемонстрировать. Поскольку такая потребность есть, то когда мы начинаем разговаривать с другим человеком, мы начинаем её удовлетворять, мы хотим, чтобы он обратил на нас внимание. Это одна из самых серьезных ошибок в общении. Потому что не этим надо заниматься, надо заниматься наоборот тем, чтобы этого человека познать.
Что касается одиночества, то я не знаю, если для человека одиночество не является проблемой, значит, для него мир, он нашел какой-то эквивалент мира. Например, книги, что-то такое. Но вообще, ко мне на консультации приходит довольно много одиноких людей, я очень мало встречал людей, которые были бы счастливы от одиночества. Бальзак очень хорошо сказал: «Одиночество — прекрасная вещь, когда есть кому сказать, что одиночество — прекрасная вещь». Когда есть кому сказать, что ты любишь быть один, я очень люблю находиться в своей комнате, курить трубки и писать книжки. Но мне периодически надо, чтобы мне звонили, какой-нибудь любимый человек, чтобы мне звонили, тогда все нормально. А если я, бывали в моей жизни такие ситуации, сижу один и вообще... мне плохо.
А. Митрофанова
— Говорят, что одиночество — это черта нашего времени.
А. Максимов
— Что считать одиночеством? Я считаю, что черта нашего времени непонимание. Наоборот, очень суетливая такая жизнь. Я всегда говорю, я на лекции, если вам не нравится одиночество, если вы не очень старый человек и здоровый, то одиночество — это ваша вина. Не беда, а вина.
А. Митрофанова
— То есть вы не сумели найти путь общения с другими людьми?
А. Максимов
— Не захотели. Все начинается с желания, все начинается не с умения, а с желания. Если ты хочешь уничтожить одиночество, если у тебя есть такое желание, есть всякие практики, которые помогают это осознать, если ты хочешь уничтожить, оно уничтожается. Если ты... Вообще, человек добивается всего, чего хочет, вопрос стоит в том, чтобы захотеть. Это одна из самых главных проблем, может быть, человека — захотеть правильно.
А. Митрофанова
— То есть переформатировать себя. Вы знаете, вы говорите сейчас...
А. Максимов
— Не обязательно переформатировать. Можно жить в непереформатированном виде... Можно с самого начала. Я, например, как пишущий человек себя не переформатировал, я как писал, так и пишу. Только я раньше писал на пишущей машинке, а потом на компьютере. Когда мне привезли компьютер, по требованию моей тогдашней жены, она сказала, что компьютер — это прекрасно. Привезли компьютер, присоединили, все сделали, я отодвинул клавиатуру, поставил пишущую машинку и сказал: «Никогда, я буду печатать только на пишущей машинке». Потом постепенно я привык, стал на нем печатать.
А. Митрофанова
— Я вспомнила эпизод, который был у меня на паре, совсем недавно. Первый курс, занятие по литературе, мы «Отцов и детей» перечитали. И я задаю студентам вопрос: «А почему, как вы думаете, Базаров такой социопат? Одинцова, например, женщина, которая ему очевидно нравится, спрашивает у него о нем самом, он начинает в ответ её троллить. Почему?» И одна девочка говорит: «Вы знаете, вы смотрите, Базаров режет лягушек, он их вскрывает и у него вскрытие всегда ассоциируется со смертью и, мне кажется, что для него точно также вскрытие себя ассоциируется со смертью. И именно поэтому у него проблемы с людьми, потому что для того чтобы общаться с людьми, нужно вскрывать себя, так или иначе». Что бы вы на это ответили?
А. Максимов
— Во-первых, я бы сказала, что замечательная девочка, которая знает, кто такой Базаров, это редкий в нашем мире человек, который не просто знает, кто такой Базаров, а может по этому поводу рассуждать. На самом деле разговоры бывают разные. Общение не разное, а разговор бывает разным. Для того чтобы, я вам это уже говорил, для того чтобы общаться с людьми, с моей точки зрения надо не вскрывать себя, а вскрывать другого. Вскрывать тебя должен другой человек. Почему люди так хотят любви? Почему людям так необходима любовь, помимо физиологических вещей? Потому что ты в любви можешь себя человеку дарить и это нормально? Ты можешь про себя рассказывать и если человек тебя любит, то вроде как хорошо. А в принципе — это ненормально. Когда ты приходишь в компанию и начинаешь про себя рассказывать, или когда ты встречаешься с новым человеком, или когда ты встречаешься неважно с мужчиной или с женщиной, просто для общения, ты не должен, ты должен пытаться понять, что это за человек. Ты должен пытаться найти общее, ты должен настроиться... Тут вопрос психологической настройки очень важен. Психологическая настройка решает все.
А. Митрофанова
— На его волну.
А. Максимов
— Не на его волну, на задачу. Вы приходите со мной беседовать, вы меня не любите очень. И вы настроены на то, что «ну он кажется таким противным, а на самом деле...» А ничего не получится. Если люди настроены, что придет кто-то противный, они не смогут с ним разговаривать, будет очень плохой разговор. Я имею в виду психологическую настройку как задача. Такой был психолог Гримак, величайший, на мой взгляд, психолог российский, которого почему-то не очень знают, он умер, занимался в частности подготовкой космонавтов первых. Он проделал опыт невероятный. Он брал холодный пинцет и этим пинцетом прикасаясь к руке испытуемого, которому под гипнозом говорили, что пинцет горячий, а пинцет был холодный. И на руке у испытуемого возникал след от ожога. То есть психология побеждала физиологию. От холодного пинцета возникал такой ожог. Понятно, что нас никто не гипнотизирует, но мы невероятно гипнотизируем себя сами, мы можем убедить себя в чем угодно. И дальше мы существуем исходя из того, в чем мы себя убедили. Поэтому очень важно на что ты настроился. Может, ты убедил себя в том, что тебе нужен другой человек, что тебе это интересно. Или ты настроился на то, что тебе интересен ты. Это разный подход будет совсем.
В. Емельянов
— Мы продолжим наш вечер с Андреем Максимовым буквально через минуту.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели. Мы «Светлый вечер» сегодня проводим с писателем, драматургом, телеведущим Андреем Максимовым. Я бы сказала, что вы лучший интервьюер в нашей стране и говорю это без лести...
А. Максимов
— Как я должен реагировать, я не знаю. Что мне надо делать в такой ситуации. Спасибо большое.
А. Митрофанова
— Ничего не делать, я же это говорю не для того чтобы вызвать у вас какую-то реакцию, я просто делюсь своим опытом.
А. Максимов
— А так не бывает. Если вы разговариваете с человеком, то всякие ваши слова вызовут реакцию.
Спасибо большое...
А. Митрофанова
— Ах извините, об этом я не подумала. Отмена действия, в таком случае.
А. Максимов
— Не надо, это хорошее было действие, не надо его отменять, спасибо большое...
В. Емельянов
— Андрей, а мне хотелось вернуться к теме психофилософии. Вы автор этого замеса как определения?
А. Максимов
— Да.
В. Емельянов
— Я так до конца и не разобрался, что же это такое.
А. Максимов
— Психофилософия — это система практик и теорий, которая учит людей помогать другим людям. То есть она возникла в тот момент, когда я понял, что 100% людей являются психологическими консультантами, все. Потому что все люди, ко всем людям приходят мамы, папы, подруги... «У меня с Мишкой не получается», — говорит подруга. «Я тебе предупреждала...» Все люди этим занимаются, при этом у них нет никакой системы, непонятно, как разговаривать с людьми, которые к вам приходят, это называется психофилософское общение, то есть общение, когда к вам приходит человек с какой-то болью. Я понял, что можно сказать, что человеку, конечно, надо идти к специалисту в такой ситуации, это будет правильно, только он не идет. Я проводил опрос на своей страничке в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), 1200 человек я опросил, у меня был вопрос: «Куда вы идете, когда у вас возникают психологические проблемы?» Из 1200 человек 900 ответили, что они либо никуда не идут, либо идут к друзьям, и 10 идут к специалистам. Это отдельный разговор, почему у нас не работает система психологов, работает очень плохо и только-только начинает развиваться.
А. Митрофанова
— А у нас есть достаточно количество профессионалов?
А. Максимов
— У нас есть большое количество психологов, а что касается профессиональных, надо понимать, что такое профессиональный психолог, что это за люди и так далее. Когда я понял, что нужна такая система, я еще понял, потому что ко мне после лекции, я читал лекции по общению сначала только, о чем в первой части программы мы говорили. И ко мне стали приходить люди, задавать вопросы, совершенно не связанные с общением в принципе. Про взаимоотношения с родителями, с детьми и так далее. Я понял, что у меня нет никакой базы, чтобы этим людям давать советы. База у меня одна, как у всех, это мой личный опыт. Но мой личный опыт — это мой личный опыт, потому что Господь штучный мастер, он каждого человека делает отдельным. И опыт папы не годится сыну. Просто не годится. И тогда я начал читать невероятное количество книжек, ходить на всякие семинары, для того чтобы попытаться создать некую систему, которая поможет людям помогать другим. Я назвал её психофилософия, потому что у каждого человека есть психика, мы это знаем, мы с 10-летним ребенком и 70-летним стариком по-разному говорим, понимая, что они по-разному реагируют. Но мы понимаем, что у каждого, у всех людей есть своя философия, философия — это ответ на вопрос «зачем». Каждый человек по-своему отвечает, что в жизни главное, чем он живет...
А. Митрофанова
— А как вы отвечаете на эти вопросы?
А. Максимов
— На какие?
А. Митрофанова
— Зачем и что в жизни главное?
А. Максимов
— На самом деле, зачем я живу? Мне кажется, что если говорить так красиво для радиостанции «Вера», то я живу для того чтобы подготовить свою душу к встрече с Богом. Для того чтобы, когда мы встретимся с Богом, то есть мы с Ним в общем не расстаемся, но когда будет такая встреча важная очень, чтобы моя душа была к этому готова.
А. Митрофанова
— Это красивая формулировка или она...?
А. Максимов
— Ну я стараюсь, понимаете, я стараюсь так специально не грешить, думать, когда я совершаю поступки, как они отразятся на других людях. Я стараюсь, но это не значит, что у меня это получается. У меня масса грехов...
В. Емельянов
— А чаще получается или нет?
А. Максимов
— Я не подсчитывал никогда. Наверное, чаще нет.
В. Емельянов
— Вот вы на своем сайте пишете: «Всем, что есть хорошего во мне, я обязан родителям. Всему плохому меня научила жизнь». А чему?
А. Максимов
— Ну много чему. Мне кажется, что младенец — это идеал человека, потому что он абсолютно естественен. Он делает только то, что ему хочется, он не умеет плакать, когда ему хорошо в отличие от взрослых, которые умеют это делать. Он абсолютно свободный человек. Дальше человек рождается свободным, к нему приходят родители, в него социум начинает заталкивать разные вещи. Я проводил эксперимент, у меня во дворе есть детский сал, я в течение нескольких месяцев наблюдал за детьми в детском саду. В детском саду дети от 3 до 7 лет. Это невероятно, как портится человек по мере того, как он растет. Например. 3-летний ребенок делает куличик. Подходит мальчик и разбивает куличик. Какова реакция этого ребенка?
В. Емельянов
— Или в бубен, или плакать.
А. Максимов
— Никогда в бубен. 3-летний никогда в бубен, 3-летний плачет или отходит делает новый, в зависимости от его психики. А 5-летний или 6-летний — уже в бубен. Потому что ему объяснили, что надо свое защищать. А 3-летний не в курсе. Он не знает, что надо свое защищать. Он просто не знаете, что надо свое защищать. И чем старше становится ребенок, тем чаще он ходит к воспитательнице жаловаться. Маленькие не ходят, они просто не понимают, они живут в каком-то своем мире, не очень понимает... Ребенок же до 3 лет вообще не понимает, что кроме мамы есть еще мир. Это очень сложный переходный возраст, гораздо более сложный, чем 14-15 лет. Когда ребенок от мамы начинает познавать, что вокруг него существует еще какой-то мир. Они понимают, что есть я и мир. А воспитательницы нет как руководителя этого мира. А уже в 5 лет есть. Это естественная вещь, социум дает нам навыки, привычки, которые, на мой взгляд, противоречат всему божественному, что в человеке есть. И дальше происходит борьба между тем божественным, что в человеке есть, и социальным, в чем он должен жить, потому что без этого жить невозможно.
А. Митрофанова
— На тезис Белинского отчасти похоже, когда человек рождается добрым, прекрасным, замечательным, а портить его начинает только общество. Зло находится не в человеке, а в обществе.
А. Максимов
— Но это вообще христианская, как известно, доктрина, что грех находится вне человека. Потому что если бы было бы не так, то не было бы покаяния.
А. Митрофанова
— «Поле битвы — сердца людей», — сказано в другой хорошей книжке. И внутри каждого человека, как мне показалось, есть тоже эта борьба. И мы выбираем это внутри себя, понимаете?
А. Максимов
— Но зло откуда-то приходит к нам? Это вопрос философский, на который никакого ответа. Зло приходит или мы злыми рождаемся? Тут никаких доказательств быть не может, с моей точки зрения зло приходит. Оно приходит обязательно. И дальше ты можешь с ним бороться или не бороться.
В. Емельянов
— Если ты маленький, ты же не можешь с ним бороться.
А. Максимов
— Как? Самый главный принцип психофилософской педагогики в том, что дети — это люди, они могут все то же самое, что и взрослые. Только у них свои проявления. Мне очень нравится общаться с детьми, я вижу очень многих детей... Как это не может бороться? Мама вечером уходит из дома. Ребенок очень хочет, чтобы мама не уходила. Но ребенок понимает, что у мамы какие-то свои дела. Какая борьба происходит у этого человека внутри? С одной стороны, мое желание, чтобы мама была тут. А с другой стороны, я понимаю, что там мамина жизнь. И там происходит невероятная борьба. Гораздо круче, чем когда человеку предлагают занять чье-то место, взрослому. Когда у девочки отнимают конфету маленькой, она страдает ровно так же, как Анна Каренина, когда думает, что её бросит Вронский. Только она пока еще не знает, что потеря конфеты — это еще не самое страшное в жизни. Но субъективно, если бы можно было на каком-то приборе измерить страдания, они страдают одинаково. А может, даже девочка больше, потому что у неё нет опыта страданий совсем.
В. Емельянов
— Вы так хорошо разбираетесь в детской психологии, потому что у вас трое детей, правда, старшая...
А. Максимов
— Я не разбираюсь хорошо в детской психологии...
В. Емельянов
— Такое впечатление складывается. И пишите книги вы на эту тему.
А. Максимов
— Нет никакой детской психологии, есть психология человека. Специальной детской психологии никакой нет с моей точки зрения, есть психология человека. Мы же не говорим, что у человека, вышедшего из мест заключения, есть психология специальная. Есть психология человека со своими особенностями. Есть ребенок, это человек, у которого психология со своими особенностями. Я не уверен, что я в ней разбираюсь. Не потому что у меня трое детей, а потому что я просто очень много общаюсь с детьми. У меня консультации проходят, 70% людей, которые ко мне приходят на консультации, это люди, у которых проблемы с детьми или с родителями. И только на втором месте — это проблемы, связанные с тем, что человеку 35 + и ему кажется, что он занимается не своим делом, либо он не понимает, может ли он что-то поменять в жизни. И только на третьем месте ко мне приходят с проблемами любовных треугольников, семьи, любви и так далее.
В. Емельянов
— Вы частный консультант?
А. Максимов
— Я абсолютно никакой не консультант, просто ко мне приходят люди, я с ними разговариваю. Это такие разговоры. Они приходят сами. Мы встречаемся с ними в кафе. Раньше они приходили ко мне домой, у них ощущение, что они пришли к врачу. Поэтому мы встречаемся в какой-то неформальной обстановке, просто люди ко мне приходят поговорить про свои проблемы. Я даже не знаю, как это называется. И я так рассказываю во время интервью, но не даю никаких реклам. Ко мне приходят люди. У людей есть такая проблема: на них мало кто сосредотачивается. Даже родственники. На их проблемах мало кто сосредотачивается. И когда возникает проблема у человека с женой... У меня была потрясающая мама, спасибо, потрясающая, у меня просто папа рано умер, когда мне было 27 лет, а мама долго жила, она умерла 10 лет назад, я всегда мог с любой проблемой с женщинами, с детьми, я мог пойти к маме, мама сразу говорила: «Ну давай, рассказывай». Такие мамы не у всех есть. Людям нужен кто-то, кто на них сосредоточится. Все, что я делаю, я сосредотачиваюсь на человеке, потому что я умею это делать, и дальше мы с ним говорим про его жизнь.
В. Емельянов
— Вдруг кто-то из наших слушателей подумывает: «О, возможно, это тот, человек, который мне нужен, этот Андрей Максимов, который у меня из радио звучит». Он должен делать что?
А. Максимов
— Прийти ко мне на сайт, там есть телефон и позвонить по этому телефону.
В. Емельянов
— Вы не закрытый в этом смысле человек?
А. Максимов
— Я начал заниматься психофилософией, потому что я понял, что ко мне приходят люди за советом.
В. Емельянов
— Это очень важно. Потому что в сознании очень многих людей, скажем, на вашем примере, вот Андрей Максимов, телезвезда, к нему вообще не подойти, а оказывается, все очень просто.
А. Максимов
— Одна из фраз, которые я постоянно слышу и которая меня бесконечно удивляет, оказывается, что вы — нормальный человек. А кто вам сказал, что я не нормальный? По определению, человек, который появляется по телевизору — ненормальный. У меня есть сайт, у меня есть стена в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), я — Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)озависимый человек, мне кажется, я правду сейчас говорю, если я могу человеку что-то такое помочь, то и хорошо.
А. Митрофанова
— А кстати, феномен социальных сетей, их популярности, говорят же, что он именно по той причине возник, о которой вы сказали, о том, что очень важно, чтобы нас слышали, на нас обратили внимание.
А. Максимов
— Безусловно.
А. Митрофанова
— А вам тоже не хватает этого?
А. Максимов
— Удивительно, что когда появился Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), это такой всемирный забор, на котором каждый может написать. И чаще стали писать слово из трех букв, условно говоря, чем слово «любовь». Почему-то в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) чаще ругаются, чем что-то другое. Ну значит почему-то это людям важно. Наверное, мне тоже чего-то не хватает, раз я все время туда хожу и все время мне это важно. Но там помимо всего прочего — предложения лекций, там еще такая работа у меня происходит. Но мне важно, мне интересно, я смотрю, кто что мне пишет, мне интересно.
В. Емельянов
— Это потом используется в вашем творчестве? В книгах как примеры...
А. Максимов
— Я использую Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) для своих социологических опросов, больше нет. И иногда на консультацию люди приходят, они пишут мне в личку в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), потом мы с ними договариваемся.
В. Емельянов
— Андрей Максимов сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». 40 книг у вас, Андрей, я думаю, что это не предел, вы не подумываете, чтобы было у вас собрание сочинений, в одинаковом формате, с одинаковыми обложками?
А. Максимов
— Бессмысленно об этом думать, это должен найтись издатель. И потом, если честно, мне не очень интересно, у меня есть такая проблема, она состоит в том, что я совершенно не умею заниматься пиаром того, что я делаю.
В. Емельянов
— Наймите кого-нибудь.
А. Максимов
— У меня не получается. Я уже нанимал. У меня есть директор очень хороший, женщина. Но у меня не получается. То, что сделано, мне не интересно, сделано и сделано. Я дальше хочу идти. Это касается и спектаклей, которые я ставил, я тоже не любил пиаром их заниматься. Поэтому у меня 40 книг, потому что я графоман, мне очень нравится писать. Графоман, как выяснилось, не негативное слово, это человек, которому очень нравится писать. Вот мне очень нравится. Меня назвали где-то графоманом, я хотел подать в суд на этого человека, а мне сказали: «Это не оскорбительно».
В. Емельянов
— Я тогда, наверное, тоже графоман.
А. Максимов
— Вот. Мне очень нравится процесс, писать, спасибо издательству «Питер», которое издает мои книги по психологии и издает их очень красиво. Спасибо Диме Брикману, выдающемуся израильскому фотохудожнику, который мне делает фантастические фотографии. Я всем говорю людям: «Купите мои книжки издательства «Питер», текст неважно, но фотографии, которые там есть, просто можете открыть...» Человек делает фантастические фотографии, они не просто украшают книжку, они сами по себе очень значимы. Слава Богу, что все это происходит, если бы этого не происходило, я писал бы в стол. Потому что процесс мне очень нравится.
А. Митрофанова
— Про социальные сети. Вы простите, что я снова делаю флешбэк. Вы сказали, что по вашим наблюдениям, чаще пишут слово из трех букв, чем любовь. А почему так?
А. Максимов
— Потому что людям кажется... Потому что люди смотрят телевизор, телевизор рассказывает только про плохое. Я имею честь работать на канале «Культура», он в этом смысле выпадает. Телевизор рассказывает про плохое. Все новости — это рассказ про ужасы. Человек понимает, что чтобы о себе заявить, нужно сказать что-то плохое. Трудно похвалить кого-то, чтобы это все обсуждали, но стоит тебе написать какую-то гадость, серьезную...
А. Митрофанова
— Хорошими делами прославиться нельзя?
В. Емельянов
— Но вы же прославились. У вас «Ночной полет» замечательная программа была. Почти 2000 выпусков без двух. Письмо в защиту программы, которую подписали...
А. Максимов
— Это не в защиту программы. Это люди на Госпремию...
В. Емельянов
— Замечательная программа, которую Гриша Гурвич придумал, «Старая квартира».
А. Максимов
— Это не Гриша Гурвич придумал, а Анатолий Григорьевич Малкин сам придумал. С Кирой Паршутинской они придумали эту программу и позвали Гришу Гурвича, который был абсолютно потрясающий человек, выдающийся режиссер театральный, абсолютно нетелевизионного вида человек — толстый, заикающийся, с нервным тиком... И при этом он был невероятный ведущий, его появление на экране очень сильно повлияло на образ ведущего вообще. Стало понятно, что Игорь Кириллов, которого я обожаю и перед которым я преклоняюсь, под которого все пытались быть, как Игорь Кириллов, красивый, с прекрасным голосом, очень хороший человек, остроумный, чудесный. Но можно и по-другому, Гриша показал, что можно по-другому.
В. Емельянов
— А потом, когда появился Леонид Парфенов, прямо очень много молодых журналистов были клоны Парфенова. Кстати, ваших клонов на телевидении не очень видно, не очень они заметны.
А. Максимов
— Видимо, я плохо поддаюсь клонированию, не знаю.
В. Емельянов
— А может, и хотелось бы...
А. Митрофанова
— Так вы считаете, что если люди пишут меньше хороших слов, то в этом повинно телевидение?
А. Максимов
— Никто не повинен. Повинна атмосфера. Мы живем в такое время. В нем есть масса хорошего, в нем есть масса плохого. И какие-то вещи, которые нам кажутся естественными, для людей XIX века кажутся невероятными, то, что для них было естественно, для нас невероятны. Это такое время.
В. Емельянов
— Это про любое время так можно сказать.
А. Максимов
— «Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
Как на рынке, поменять».
А. Митрофанова
— Не перевод ли это ответственности — я хороший человек, это время такое.
А. Максимов
— Вы же меня что спрашиваете? Объясните мне, пожалуйста, почему так происходит. Я вам объясняю, почему так происходит. А дальше — это личный выбор каждого человека, это вопрос его взаимоотношений с Богом и понимание того, ожидает ли он себя живущим в присутствии Бога. Если он ощущает себя в присутствии Бога, то думает: «А что Бог тебе на это скажет?» Бога невозможно понять, понятно, у Померанца есть гениальная мысль, поразившая меня в свое время: «Бог думает про нас не нашим умом». Это потрясающее, поэтому понять, что думает Бог, невозможно, но хотя бы предположить: «Если ты будешь эти гадости делать, что тебе Бог скажет?»
А. Митрофанова
— А трудно это жить в присутствии Бога, как вы думаете?
А. Максимов
— Естественно.
А. Митрофанова
— Помните, как про Авраама сказано: «Он ходил перед Богом, и это вменилось ему в праведность». Подразумевается, что он каждую минуту своей жизни осознавал, что он живет в присутствии Бога.
А. Максимов
— Человек не может найти веру, вера может найти человека. Она либо находит, либо не находит.
А. Митрофанова
— От человека это не зависит никак?
А. Максимов
— Две вещи находят человека, на мой взгляд, вера и любовь. Человек может быть готов к тому, чтобы найти любовь, а она его не найдет. Но надо желательно быть готовым. Вера — это вещь, это же на самом деле, если мы вспомним историю того же апостола Павла, например, который ослеп. Она же именно про это. Про то, что человек, который совершенно не предполагал вообще быть христианином...
А. Митрофанова
— Но внутри него был запрос невероятный.
А. Максимов
— Наверное, есть запрос, это все такие сложные вещи. Но вера находит человека. Если она тебя нашла, то ты так живешь. А если она тебя не нашла, то ты так жить не можешь. Тут все очень просто.
В. Емельянов
— Андрей, а вы, правда, двоечником были в школе?
А. Максимов
— Нет, я не был двоечником, прямо двоечником, я был троечником.
В. Емельянов
— Вы где-то написали, что «обычный двоечник...»
А. Максимов
— Ну троечник я все-таки был, я же переходил из класса в класс, я как-то закончил школу, хотя у меня была переэкзаменовка в 9 классе, как у всякого уважающего себя автора книг, по русскому языку.
В. Емельянов
— Троечник, но член Союза писателей, троечник, но член Академии российского телевидения, в этом есть какое-то противоречие? Или это закономерно.
А. Максимов
— В этом нет никакого противоречия, потому что оценка не решает ничего. Оценка придумана, для того чтобы унижать человека. Оценка — не есть показатель знания или не знания. Поскольку в нашей школе ни в советской, ни сейчас не учат ничему, то родители должны очень хорошо понять. В нашей школе чему-то учат с 1-го по 5 класс, с 5 по 11 класс в нашей школе не учат ничему. Дети не получают никаких знаний. Поэтому оценка не является показателем ничего.
В. Емельянов
— А как вы относитесь к обучению в домашних условиях?
А. Максимов
— Есть хорошие школы, есть хорошие учителя, но это исключение, есть инспектора ДПС, которые не берут взяток, но все-таки это не является закономерностью. Что касается обучения не в школе, ребенок в школе учится тому, чему его не учат: он учится взаимоотноситься с властью, с начальниками, то есть с учителями, взаимоотноситься с другими людьми. Например, если ребенок хочет быть актером, с первого класса он ходит в студию, и у него есть эта социальная школа, он может в школу не ходить, он может учиться дома. Потому что школа — это социальная история. Если ему эти социальные уроки есть, где брать, тогда ребенок может не ходить в школу.
В. Емельянов
— Ваши дети ходили в школу или учились дома?
А. Максимов
— В школу. Мой сын младший, который закончил в прошлом году школу, поступил в Высшее театральное училище под руководством Константина Аркадьевича Райкина, он был двоечником. У меня была с ним главная договоренность: пожалуйста, переходи из класса в класс, просто переходи. Он переходил. Я его забрал из одной школы в другую. Потому что у меня ребенок пришел и сказал: «У меня учителя — идиотки». Я сказал: «Дай, я пойду, посмотрю». Я пошел посмотрел и сказал: «Ты прав». И перевел его из школы в школу. Это одна из очень серьезных ошибок родителей, которая ставит невероятную стену между родителями и детьми, когда родители априорно на стороне школы. Своего любимого человека, которого мы обожаем, своего ребенка мы отдаем чужому человеку учить, он чужой человек, мы его не знаем, и этот учитель становится для нас главным информатором про ребенка. Он говорит: «Ваш ребенок ленив». Мы говорим: «Почему ты ленишься?» «Ваш ребенок бегал...» «Что такое, почему ты бегал по школе?» Этот чужой человек становится информатором про то, как живет наш ребенок. Это безумная история. И отчуждение между родителями и детьми всегда, когда родители приходят на консультацию, в 100 случаях из 100 приходят родители, у которых проблемы с детьми, на вопрос: «Вы ругали ребенка за двойки?» Все отвечают: «Да». Не было ни одного родителя, который не ругал бы ребенка за двойки, у которого с ребенком были бы конфликты.
В. Емельянов
— А вас ругали за двойки?
А. Максимов
— Никогда. Никогда. Меня жалели.
В. Емельянов
— Может быть, как раз люди, которые не ругали, не ругают своих, а тех, которых ругали...
А. Максимов
— Это тоже такое. Нам кажется, что мы воспитываем детей, на самом деле мы воспитываем родителей. Потому что наши дети вырастут, они станут родителями, они будут учить своих детей либо так же, как мы, либо в корне наоборот. У меня были очень хорошие родители, когда я получал двойки, меня очень жалели, кормили мороженым, говорили: «Ты только не расстраивайся, не переживай...»
А. Митрофанова
— А что вы говорите людям, когда выясняете, что есть такая проблема? Недопонимание, отсутствие коммуникации.
А. Максимов
— Каждый раз по-разному. Дело в том, что в отличие от других людей я провожу консультацию столько, сколько надо человеку. Как правило, это два... Вчера у меня был человек с личной проблемой, три часа мы консультировались. Сидел с незнакомым человеком, разговаривали. Поэтому всё по-разному. Но очень часто я говорю, когда нет контакта между родителем и ребенком, первое, что вы должны сделать, это извиниться перед ребенком за отсутствие контакта. Если вы готовы извиниться искренне, мы прекрасно понимаем, когда дети врут, мы это видим, нам кажется, что дети не видят, когда мы врем, а дети видят, когда мы врем. Поэтому если у человека есть силы искренне извиниться, сказать: «У нас с тобой плохо, я виноват, давай подумаем, что делать». Это очень часто первый шаг. Это не единственный шаг, дальше надо разбирать ситуацию, но очень часто это первый шаг. И второе, то, что я бесконечно всем говорю, что дети — это люди. Поэтому, когда мама думает, поступать так по отношению к ребенку или нет, она должна думать, она бы так поступила по отношению к мужу или не поступила бы. Например, она могла бы сказать мужу: «Не смотри футбол допоздна, тебе завтра утром рано на работу?» Она могла бы кормить мужа не вкусной едой, а полезной.
В. Емельянов
— Могла бы.
А. Максимов
— Ну посмотрим, долго ли протянет.
В. Емельянов
— А ваша жена кормит вас вкусной едой или полезной?
А. Максимов
— У меня нету жены, но та жена, которая последняя была, она меня кормила вкусной едой. Все женщины, которые со мной жили, они меня кормили вкусной едой. Видно же по мне.
В. Емельянов
— Глядя на вас, можно сделать вывод, что вы едок благодарный. Как и на меня.
А. Максимов
— Возвращаясь к детям, если что-то по отношению к мужу вы не сделаете, значит, нельзя делать по отношению к ребенку. Он это затаит, а потом начнется то, что вы называете переходным возрастом, все это вылезет наружу.
В. Емельянов
— Да, так часто и бывает.
А. Митрофанова
— В одной из ваших лекций вы сказали, что было бы ошибкой считать, что будущее зависит от нас. Не от нас, а от Бога. Я когда слушала это, у меня родился вопрос, я хотела у вас спросить. Были ли в вашей жизни ситуации, которые кардинальным образом менялись вне зависимости от того...
А. Максимов
— Все ситуации... Как я попал на телевидение?
В. Емельянов
— Вас привел Лев Новоженов, я знаю.
А. Максимов
— Я позвал Бориса Николаевича Ельцина на эфир программы про любовь. Борис Николаевич Ельцин не смог прийти, и надо было немедленно найти человека, который был бы известный и у него был бы рабочий телефон. Потому что не было мобильных. А все же известные артисты, писатели, они же дома не сидят. Мы позвонили Новоженову. Пришел Новоженов, потом он меня спросил... было без десяти двенадцать, кончалась передача... он меня спросил: «Вы что сейчас делаете? Какие планы?» Я говорю: «Никаких». «Поехали в ресторан». «Поехали в ресторан». И мы сидели до трех часов утра и пили там не только чай, в три часа утра Лев Новоженов задал два вопроса. Один был обращен к официантке, он спросил: «Девушка, что вы делаете сегодня вечером?» Она сказала: «Уже утро». Я запомнил это на всю жизнь. А второе он сказал мне: «Вы не хотите работать на телевидении?» Я сказал: «Хочу». Я был уверен, что он все забудет про это. Он мне позвонил на следующий день и говорит: «Я ж вас звал. Почему вы не пришли?» Это что такое? Это же не то, что я выстраивал, это так получилось. И так, на самом деле, происходит почти всё. Какие-то есть в моей жизни, я когда-то хотел поставить спектакль «Борис Годунов», я конкретно все это делал. С психофилософией, это ж как это все возникло, потому что стали приходить люди и задавать вопросы. Мне потребовалось искать на них ответы. Не то что я думал, не заняться ли мне? Мне кажется, что большинство событий происходит по велению Бога. Только это надо услышать, это надо понять.
В. Емельянов
— А психофилософия она продолжается? Или на сегодняшний день есть какая-то еще неизведанная область, что для вас близко?
А. Максимов
— Она, конечно, продолжается. Я сейчас пишу книжку, которая называется «Дети как зеркало». Я хочу написать книжку, о том, как должны меняться родители, когда рождаются дети. Мы совершенно не понимаем про то, что дети воспитываются нами и воспитываются примером. Грубо говоря, если мы хотим, чтобы у нас выросли хорошие дети, мы должны быть хорошие сами. Иначе они не вырастут хорошими никогда, как бы мы их не учили. Что такое быть хорошими? И что надо в себе менять для того чтобы твой ребенок вырос таким, как ты хочешь его видеть. Это такая область для меня загадочная, со всем этим надо разбираться, но это какая-то новая история.
А. Митрофанова
— Какой-то правильно настроенный радар должен быть, видимо, я не знаю.
А. Максимов
— В смысле, чего?
А. Митрофанова
— Правильно настроенный радар, чтобы определить свои координаты не только в горизонтальной жизни, но и вертикальной.
А. Максимов
— Вообще, для начала нужно начать думать о себе, а не о Сирии и так далее. Это очень трудно. Я на лекция занимаюсь в основном тем, говорю всегда людям об этом: «Я занимаюсь тем, что пытаюсь переориентировать энергию познания извне вовнутрь». Чтобы люди перестали думать над какими-то внешними штуками, а задумались над тем, что происходит у них внутри. Это очень сложная история. Потому что мне девушка одна журналистка, которая у меня брала интервью в Питере и говорит: «Проблема с мужем, то-то и то-то». Я говорю: «А вы можете сесть с мужем и поговорить, сказать — слушай у нас проблемы, давай поговорим?» Она говорит: «Невозможно». «А вы можете сесть с мужем и поговорить о том, что происходит на Украине?» Она говорит: «Каждый вечер разговариваем». Я говорю: «Если вы перестанете говорить про Украину и начнете говорить про свою жизнь, может быть, у вас всё изменится». Невозможно разобраться в том, в чем ты даже не пытаешься разобраться. Вот это задача. Конечно, вы правильно говорите — найти какие-то ориентиры, но это уже задача, когда люди начинают друг с другом говорить, они начинают друг с другом про свое. Почему ко мне все время на консультацию люди ходят? Потому что они не могут найти собеседника, все люди, которые ко мне приходят, им не с кем поговорить.
В. Емельянов
— Казалось бы, при таких возможностях коммуникации...
А. Максимов
— То, о чем мы говорили на этой передаче не раз, не включается человек в вас. Он хочет рассказывать про себя.
А. Митрофанова
— Разговор — это не всегда общение.
А. Максимов
— Он хочет рассказывать про себя, про свою жизнь, про случаи, которые были у него, он этим хочет заниматься. А к нему приходит человек, которому плохо, ему же еще надо помочь разговаривать. Я никак не могу написать эту книжку «Скорая психофилософская помощь». Конкретно. Вот приходит человек, у которой проблемы с мужем. Что говорит подруга? «Я тебя предупреждала». Ну и чего? Ну и все, на этом разговор заканчивается.
В. Емельянов
— Время нашей передачи я так понимаю подходит к концу, я для себя несколько раз, видя вас в совершенно разных ситуациях, бытовых. Один раз я вас встретил в продуктовом магазине, другой раз...
А. Максимов
— Прилично себя вел?
В. Емельянов
— Другой раз я вас встретил в одном книжном магазине, другой раз я вас видел во втором книжном. Я с вами не был знаком. Все то, что вы сегодня рассказали про себя, в итоге, я к концу нашей беседы сделал вывод, что вы удивительный слушатель и удивительный графоман.
А. Максимов
— Спасибо большое. Я хочу сказать большое спасибо, что меня позвали на ваше радио, я хотел сказать, что я слушаю вашу радиостанцию с большим удовольствием, и в нашем радиопространстве разговорных радиостанций, которые можно слушать и они не провоцируют тебя на раздражение, более того, дают тебе какую-то информацию, там все время что-то рассказывают, очень мало. Я хочу в вашем лице вашу радиостанцию поблагодарить за то, что она есть.
В. Емельянов
— Спасибо большое. Вы занятой человек, а можем ли мы рассчитывать на новые встречи с вами?
А. Максимов
— Как только меня позвали, я с большим трудом, благодаря своей подруге, доехал до вас, потому что... Но я теперь знаю дорогу, и надеюсь, что все будет хорошо.
В. Емельянов
— Спасибо большое. Добро пожаловать. У нас в гостях сегодня был профессиональный слушатель и профессиональный графоман Андрей Максимов.
А. Максимов
— Профессиональный граммофон — это еще лучше.
В. Емельянов
— Но про музыку поговорим в следующий раз. Не поленитесь, пожалуйста, зайдите в книжный магазин. Ну а уж если вы консультацию хотите получить от Андрея Максимова, добро пожаловать на его сайт. Программу «Светлый вечер» для вас провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Спасибо.
А. Максимов
— Спасибо большое.
А. Митрофанова
— До свидания.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.