Поделиться
Вопрос, который волнует, наверное, многих людей в трудные времена испытаний. Зачем случаются горести? Почему? И возможно ли восстановить связь с Богом, которая словно рвется от боли? Как воссоздать разрушенную веру в Его милосердие и любовь? Можно ли снова обращаться к Нему как к любящему Отцу, после того, как потерял все? Можно ли снова доверять?
Сейчас смешно вспоминать, как несколько лет назад, после вручения дипломов богословского факультета ПСТГУ, я, фотографируясь рядом с протоиереем Геннадием Егоровым, автором классического учебника «Священное Писание Ветхого Завета», чувствовала себя с ним почти одного роста, пусть не физически, ведь я едва доходила ему до плеча, но духовно уж точно. Шутка ли я — дипломированный богослов, за спиной двадцать лет воцерковленной жизни, венчанный счастливый брак, хорошие детишки. Я все делаю правильно и Господь благословляет меня обильными дарами полагала я.
Тогда еще не знала одну очень важную вещь — экзамен по богословию сдается не в стенах аудиторий. Его надо писать кровью истерзанного бедами и страданиями сердца. И в отличии от сданного на «пять» учебного экзамена, настоящий экзамен я провалила. С треском.
В 2020 году моему горячо любимому мужу диагностировали неоперабельный рак последней стадии. Он сгорел, как свечка, за два месяца в жестоких мучениях.
Невозможно описать словами мое состояние горя, отчаяния и богооставленности. Я не понимала почему, за что, для чего? Почему именно он? Мой муж был самым добрым и смиренными человеком, какого я встречала в жизни. И это мое мнение разделяли все, кто его знал. Все! Ему бы жить и радоваться, в любви со мной воспитывать детей... Но Бог почему-то решил иначе. Обрек меня на бездонную боль и горе. Почему Он был так жесток?
Ответы на эти вопросы я не нашла, испытания на веру и верность Божьим заветам не выдержала. Пропасть, в которую покатилась моя жизнь, была глубока и безнадежна. Я почти не ходила в храм, не причащалась 2,5 года. Приходя в себя после очередного помутнения рассудка, приступов греха и отчаяния, я только молилась, чтоб Господь помог мне поскорее умереть. Он же может. Я знала.
Но Господь может не только это. В том самом учебнике отца Геннадия Егорова есть удивительная глава про Иова многострадального. Там так подробно все описано, и про то как Иов отвечает своей жене, предлагающей ему похулить Бога, и размышления Иова о том, что нельзя же принимать от Бога всякое благо и не принимать зло, о том, как страдание таинственно, но не без участия воли человека делает этого самого человека соучастником тайны Божией. Но прочитать учебник и понять все умом вовсе не тоже самое, что пройти через жизненный опыт горя и страданий и понять все это сердцем.
И вот однажды, когда я уже не думала о том, что смогу снова верить, надеяться и молится от всей души я случайно, услышала от одного священника совет: каждый вечер ложась спать, если нет ни сил, ни желания молится, пиши Богу два предложения: «Благодарю Тебя, Боже, за то-то и тото... И прошу Тебя, Господи, о том-то и том-то. Благодарности и прошения должны быть не о чем-то глобальном, а очень конкретные, твои личные, насущные».
В первый день я поблагодарила Бога, за сына, который заварил мне свежий чай, к моменту моего прихода с работы и попросила Его дать сегодня ночью выспаться без кошмаров.
Слишком просто, скажете вы и будете правы. Но, как говорил старец Амвросий, где просто там ангелов до ста. Эти нехитрые вечерние записки уже через несколько месяцев дали мне ясно понять — Господь рядом. Он никогда и не оставлял меня, Он всегда на связи. Это я временно отключилась. С этого началось мое возвращение в лоно церкви. Вот, делюсь в надежде, что кому-то мой опыт тоже поможет.
Автор: Лидия Игнатьева
Все выпуски программы Частное мнение
Сказ о том, как Владимир Даль словарь составлял
Поделиться
Многие знают имя Владимира Ивановича Даля как составителя «Толкового словаря живого великорусского языка», а некоторые имеют эту книгу в своей библиотеке... Я же хочу рассказать пару историй о том, как Владимир Иванович свой словарь создавал. Начну с того, что Даль по первому образованию — морской офицер, мичман. Прослужив 6 лет на корабле, он решил сменить род деятельности и... — выучился на медика. Став хирургом, Владимир Даль участвовал в русско-турецкой войне 1828-29 годов в качестве полевого врача. И если мы с помощью фантазии перенесёмся в то время и в место его службы, то увидим удивительную картину: возле госпитального шатра стоит верблюд, навьюченный мешками. А в мешках — исписанные Владимиром Далем листки. Здесь, в этих свитках — настоящее сокровище: слова, пословицы, сказки и прибаутки, собранные военным врачом в беседах с простыми служаками. Очарованный с юности красотой и меткостью русской речи, общаясь с матросами и солдатами, Владимир Даль записывал забавные сюжеты и не знакомые ему русские слова. В пору врачебной службы его записи составляли уже немалый объем. Поэтому начальство и выделило ему для перевозки верблюда. Правда, Даль чуть не потерял все свои богатства, когда верблюд внезапно попал в плен к туркам. Но обошлось — казаки отбили. Так вот получилось, что гордый корабль пустыни возил на своём горбу бесценное русское слово.
В течение жизни Даль записывал не только слова, но и сказочные сюжеты. В итоге его увлечения появилась книга сказок. Будучи в Петербурге, с экземпляром этого издания Даль направился прямиком... Ну конечно, к Пушкину! Там, у поэта дома они и познакомились. Пушкин сказки похвалил. Но более всего восхитился он далевским собранием русских слов. Особенно понравилось Пушкину слово «выползина» — сброшенная змеиная шкурка. Так Александр Сергеевич впоследствии и стал в шутку называть свой сюртук. Именно Пушкин уговорил Даля составить словарь. Благодаря этой встрече мы можем держать в руках словарь Даля, погружаться в стихию живой русской речи того времени и пополнять свой лексикон интересными словами. Например, узнать, что такое «белендрясы» и «вавакать, «мимозыря» и «жиразоль».
Приятного чтения, друзья!
Автор: Нина Резник
Все выпуски программы: Сила слова
Григорий Суров
Поделиться
В конце XIX-го — начале ХХ века врачи-офтальмологи, специалисты по глазным болезням, были в России на вес золота. Один из представителей этой редкой в то время специализации — Григорий Иванович Суров, окулист из Симбирской губернии — посвятил жизнь тому, чтобы сделать офтальмологию доступной для всех.
Уже в старших классах гимназии Григорий решил стать врачом. В 1881-м он успешно сдал вступительные экзамены на медицинский факультет Казанского университета. Первым местом работы Сурова была уездная больница в городе Спасске Казанской губернии. Там Григорий Иванович впервые обратил внимание, как широко распространены среди крестьян глазные болезни. У каждого второго пациента наблюдалась трахома — инфекционное заболевание, которое передаётся через предметы гигиены — например, полотенца, а распространителями являются мухи. Свои наблюдения и неутешительные выводы Суров записывал в дневник: «Эти болезни у нас в России распространены вследствие бедности, невежества, и малодоступной медицинской помощи». Офтальмологи, как уже говорилось, были в те годы большой редкостью. Поэтому Григорий Иванович решил специализироваться именно в этой области. За несколько лет работы в Спасской больнице он получил богатый практический опыт. Затем некоторое время Суров служил военным врачом. И опять же, занимался на этой должности преимущественно офтальмологией. В 1902-м он поступил в Петербургскую Военную Медицинскую академию — «для усовершенствования в медицинских науках по глазным болезням». Там с успехом защитил докторскую диссертацию.
А в 1906-м году Григорий Иванович вновь приехал в город Симбирск. Его назначили заведующим военного лазарета. Офтальмологического отделения в нём не было. И Суров его открыл. Сразу же к «глазному доктору» потянулся народ. «Главный контингент из страдающих болезнями глаз — крестьянство и необеспеченный рабочий люд», — отмечал Суров. С таких пациентов денег за лечение доктор не брал. Наоборот, помогал из собственного кармана — на лекарства, на изготовление очков. Вскоре Григорию Ивановичу удалось убедить местные власти выделить средства на глазной стационар в 50 коек. В 1911-м году стараниями Сурова в Симбирске открылась школа-приют для слепых детей.
А через несколько лет Россия стала Советской. Григорий Иванович не уехал за рубеж. Остался служить своей стране. В те годы о деятельном докторе нередко упоминали в прессе. Вот, например, как в 1923-м описывала его работу симбирская газета «Красный путь»: «Летом в разных районах губернии можно было увидеть фургон, в котором ехал доктор Суров. Он ездил обследовать сельское население. Оказывая помощь, он переезжал из села в село». После таких поездок и работы в госпитале, Суров принимал пациентов ещё и на дому, по вечерам. Симбирский учитель Алексей Ястребов в своих воспоминаниях писал: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом. И знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Простой народ искренне любил своего доктора. Когда в 1920-м году большевики осудили Сурова и приговорили к году тюрьмы за то, что он взял на работу в госпиталь бывшего белогвардейского офицера — нищего больного старика, горожане встали на его защиту. Испугавшись волнений, власти восстановили доктора в правах. Впоследствии Григорий Иванович получил высокое государственное признание: в 1943-м году ему было присвоено звание Заслуженного врача РСФСР, а в победном 1945-м — орден Трудового Красного Знамени. Но не ради наград трудился доктор Суров. Однажды в своём дневнике он написал: «Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым помог избавиться от страданий».
Все выпуски программы Жизнь как служение
21 ноября. О пшенице и плевелах
Поделиться
В 13-й главе Евангелия от Матфея есть слова Христа: «Чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы».
О пшенице и плевелах, — епископ Тольяттинский и Жигулёвский Нестор.
