«12-е воскресенье по Пятидесятнице. Рождество Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский

Максим Первозванский

У нас в гостях был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников протоиерей Максим Первозванский.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения и Евангельского и Апостольского чтений в 12-е воскресенье по Пятидесятнице, о днях памяти иконы Богородицы «Неопалимая купина», преподобного Макария Оптинского, о воспоминании чуда Архистратига Михаила в Хонех и о празднике Рождества Пресвятой Богородицы.

Ведущая: Марина Борисова

---

М. Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова. И сегодня со мной в студии наш гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский.

Прот. Максим Первозванский

— Здравствуйте.

М. Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждёт нас в церкви завтра, в 12-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. По заведённому достаточно давно в нашей передаче обычаю попробуем разобраться в смысле наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из Апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной литургией. Мы услышим отрывок из Первого послания апостола Павла к Коринфянам, из 15 главы стихи с 1-го по 11-й. И мне буквально с места хочется обратить внимание на фразу, которая, мне кажется, требует объяснения. Это второй стих. Начинается отрывок со слов «напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали». Ребус — что имел в виду апостол Павел?

Прот. Максим Первозванский

— Вообще, на самом деле многие вещи, которые мы сейчас читаем про те события, которые происходили в первохристианской общине, о чём пишет апостол Павел, нам кажутся очень сложными, хотя на самом деле ничего сложного нет. Апостол Павел предельно прост и конкретен в этом отрывке. Он говорит, что есть Евангелие, оно же Благовествование, которое он благовествовал. И далее оно описано в этом же отрывке, что «Христос умер за грехи наши, что Он погребён был, и что воскрес в третий день, и что явился Кифе, потом двенадцати, потом более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые почили. Потом явился Иакову, а также всем Апостолам, а после всех явился и мне, как некоему извергу». Вот, собственно, Евангелие, которое он благовествовал, что Бог стал человеком, умер за нас, воскрес, явился воскресший и преподал всем нам благодать. То есть это вот для первых христиан была очевидная совершенно связка, что если ты принимаешь это как событие своей веры и своей жизни — смерть и воскресение Иисуса Христа, — то ты получаешь благодать и силу. Если только, как он пишет, «преподанное вам удерживаете, как я благовествовал вам». То есть если вы не как-то там, с какими-то тараканами ещё, уверовали — в какие-нибудь там, я не знаю, подковы над дверью, ещё всякие полуоккультные прибамбахи, которых было много тогда и много осталось сейчас.
Вот я сегодня шёл по метро, и прямо на встречу мне идёт девушка в футболке, а на футболке написано «верую в реинкарнацию». Может быть, она ещё и во Христа тоже верует, но это уже такая тщетная вера, такая запутанная уже. И при этом вот для современного человека этой связи между тем, что ты уверовал и получил благодать — она как-то неочевидна. Она хочет казаться очевидной для людей, которые приходят к Богу в трудные ситуации. Ну, например, кто-то тяжело заболел или умирает, или ушла жена, то есть какая-то кризисная ситуация. Человек бросается к Богу, говорит: я верую, дай мне, Господи, Твою благодать, помоги мне разрешить вот эту конкретную ситуацию! Но вот когда так подходят, здесь тоже вот такой какой-то магизм присутствует: я сейчас приму и сделаю то, что Ты мне говоришь, и взамен хочу получить. А если ты приходишь как бы правильно, то на самом деле это не какие-то здесь временные печеньки получаешь, а ты получаешь новую жизнь. Как сказал Господь: «Хочу, чтобы вы имели жизнь, и жизнь имели с избытком», — вот эту новую жизнь, эту благодать. Об этом и пишет апостол Павел, собственно.

Поэтому тут как бы для него всё просто. Поэтому и здесь он сам употребляет это слово в следующей фразе: «Но благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне была не тщетна, — вот это такой важный момент, потому что, — но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною». Вот это вот понимание, что ты, принимая и становясь верующим человеком, принимая умершего за нас и воскресшего Христа как своего Бога и Спасителя, ты получаешь благодать и силу, и в тебе, как, помните? — «у уверовавших из чрева потекут реки воды живой». То есть действительно, по мысли апостола Павла, уверовавший человек должен преисполниться благодатью и силой и начать что-то делать, что-нибудь хорошее и доброе. Или проповедовать, если есть... а там уже дальше, помните, дары Духа, где он перечисляет их во множестве? Человек, принимая Святое крещение, принимая, как мы сейчас бы это сказали, миропомазание, или тогда это было возложение рук апостольских, принимая Духа Святаго, получал какие-то дары. Получал Духа Святаго как дар и, соответственно, Его дары, и чего-то должен был там бежать куда-то, копать чего-то там, проповедовать чего-то, спасать кого-то.

М. Борисова

— В таком случае плавно перемещаемся к отрывку из Евангелия от Матфея, из 19 главы стихи с 16-го по 26-й. Я думаю, всем нашим радиослушателям, или большинству из них, это хорошо известный отрывок из Евангелия — рассказ о том, как к Спасителю подошёл юноша и спросил: «Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» Вот как раз не хочет человек тщетно — он хочет чего-то такое всё-таки сделать. И дальше в процессе разговора и последующих действий выясняется, что ничего из этого не выйдет, что это желание нетщетной веры его упирается во что-то. А во что именно упирается? — с первого взгляда кажется, что всё понятно. Юноша говорит, что все заповеди он соблюдал от юности. А вот когда Господь ему говорит: пойди, продай имение, раздай нищим, потом возьми крест свой и следуй за Мной, — тут оказывается, что это всё как раз никак невозможно сделать, и юноши с грустью отходит. Это известная история, но тут, если начинаешь вдумываться и смотреть, как это соотносится с твоей собственной жизнью, есть вещи, которые понять всё-таки не очень получается. Потому что сама формулировка: он отошёл.

Прот. Максим Первозванский

— С печалью.

М. Борисова

— Хорошо, он отошёл с печалью. Он отошёл от кого? Он отошёл от Христа. При этом он был благочестивый человек. Он не совершал смертных грехов, как выясняется в разговоре. И, в общем-то, вполне достойная личность. И при этом от Христа он отошёл. И никак это вот вместе в голове не женится. Потому что если он начинает в своей речи со слов «Учитель благий», значит, он верует, что Христос от Бога. То есть в нём в сочетании есть всё: в нём есть вера, желание, чтобы она была не тщетна, исполнение заповедей и стремление идти за Христом. Но дальше ему ставятся условие, которое он не может выполнить. И получается, что это условие перевешивает все плюсы, которые были у него до этого.

Прот. Максим Первозванский

— Действительно, многие толкователи — есть такая, даже можно сказать, целая традиция толкования этого отрывка, где говорится о том, что вот он какой-то был не такой этот юноша, какие-то у него были мотивы не те, или какие-то особые пристрастия у него были. Или я читал даже, что вот он вообще лжец был, что у него были какие-то ложные мотивы. Мне кажется, что не стоит нам его осуждать, а стоит попробовать представить любого из нас, хоть самого себя, хоть вот любого человека, который действительно искренне... Допустим, попробуем выступить его адвокатом, не обвинителем, объясняющим, почему он такой плохой и не пошёл за Христом, а с точки зрения защиты. Вот хороший юноша подходит к человеку, которого он считает пророком. Про Христа же в тот момент вообще на самом деле никто не знал, что Он Бог. Бесам Он запрещал проповедовать, а апостолы исповедовали Его Христом только через три года, уже прямо накануне смертных страданий. И это знаменитое исповедание Петра, когда Христос спрашивает, за кого почитают Его люди. И Пётр говорит, что вот кто-то за Иеремию, кто-то за Илию, за одного из пророков. «А вы за кого Меня почитаете?» И Пётр говорит от лица апостолов: «Ты Христос». А так это было непонятно. Вот есть некий Учитель, от Которого действительно — это ощущали все на самом деле — исходит благодать. И если юноша не встаёт в оппозицию, то есть не становится врагом Христа, как становились многие, начинавшие гнать Его, ненавидеть, то это значит, что он принимает эту благодать, он её не отвергает. Он не начинает к этому относиться, как к чему-то враждебному ему. И он хочет получить ответы на волнующие его вопросы.

Теперь представьте себя на его месте. Вам сказали, что вот есть прямо точно в меру Серафима Саровского или Иоанна Кронштадтского старец, всеми признанный. И вы к нему пришли и говорите: «Батюшка, что мне делать?» Он говорит: «Знаешь, Марина, тебе надо уйти с Радио ВЕРА. И вообще, как Ксения Петербургская, всё раздать. А дальше скажу, что делать. Ты вот приходи потом, когда всё раздашь полностью, когда откажешься от всей своей земной жизни». И вот сколько людей, которые действительно искренне верующие, которые по-настоящему стремятся к спасению, воспримут эти слова и сделают то, что им сказано? Я точно знаю, что я не потяну.

М. Борисова

— Я думаю, что таких людей найдётся, может быть, единицы. А что касается отдать — ну да. Есть ситуации в жизни и даже целые большие периоды, когда ты отдаёшь без особых рефлексий на эту тему, и тебе это даётся просто.

Прот. Максим Первозванский

— Дело не в том, чтобы что-то отдать, а полностью изменить всю свою жизнь. Вот как апостолы — оставили сети и пошли.

М. Борисова

— Но всё равно всегда есть какая-то зацепка, о которую ты потом обязательно споткнёшься.

Прот. Максим Первозванский

— Конечно. Я же не говорю, что он был идеален. Я говорю, что он был обычен, что он не был плох. И если мы говорим, что его мотивы были ложными, что он что-то делал не то, то это та самая ложь, которая есть в каждом из нас — то о чём говорит пророк Давид: всяк человек ложь.

М. Борисова

— Но там в этом смысле утешителен завершающий стих этого отрывка, когда апостолы, услышали это: «Ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно...»

Прот. Максим Первозванский

— Да, человекам это невозможно. Я именно это сейчас и хотел сказать, что обычному человеку это невозможно.

М. Борисова

— «Богу же всё возможно». То есть опять мы упираемся в ту самую благодать, которая...

Прот. Максим Первозванский

— Да, мы не отправляем этого юношу в ад ни в коем случае, мы не говорим, что он там непременно погиб. Хотя, конечно, мало кому из живых за всю историю человечества доводилось лично поговорить с Богом. Вот так, чтобы Он перед тобой был и с тобой разговаривал.

М. Борисова

— Но согласитесь, что многие из живых слышали (в разном варианте, как это происходит в человеке: или это внутренний голос, или это какие-то обстоятельства внешние, которые складываются) призыв и не откликнулись, потому что тоже что-то помешало.

Прот. Максим Первозванский

— Да, мешает, как правило, обычная простая человеческая рассудительность. Не какие-то даже особые корыстные или злостные мотивы, а некий страх.

М. Борисова

— Житейская мудрость.

Прот. Максим Первозванский

— Да. Я, наверное, слишком легкомысленную сейчас проведу параллель, что люди достаточно легко женятся или выходят замуж в 19, а уже в 25 — нет, потому что насмотрелись всякого. Вот так и здесь: опыт жизненный появляется, мудрость житейская присутствует, и не хочется делать резких движений.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, что сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. На следующей неделе 17 сентября, во вторник, Церковь будет отмечать праздник в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина». Мне эта икона очень дорога тем, что она не имеет такого лобового визуального объяснения. То есть понятно, что есть история с неопалимой купиной из Ветхого Завета — куст, который увидел Моисей. И в пламени этого куста с ним беседовал Бог. Это понятная аллегория. И всё, что касается богородичных символов, тоже понятно. Но дело в том, что эта икона вся символ. И когда говорят, что она популярна была на Руси, потому что страна деревянного зодчества, где постоянные пожары...

Прот. Максим Первозванский

— Она и сейчас популярна. У меня и дома она над порогом висит, и на даче она висит прямо над дверью, потому что пожары.

М. Борисова

— Но, помимо такого простого и вполне естественного объяснения, есть ещё то, что вот мне, как человеку, родившемуся в столице нашей Родины в конце ХХ века — меня не очень проблема пожаров интересовала, потому что дачи у нас не было. А вот икона меня интересовала, потому что она какая-то очень необычная, она вся из символов. Причём, если начинаешь всматриваться, то это как мультфильм смотреть — в нём всё время что-то открывается. И мне попалась как-то фраза, объясняющая символику этой иконы, что это Богородичный космос — мне очень понравилось. То есть это символика, которая объединяет Ветхий и Новый Завет и как бы являет картину мироздания такую, каким оно было замыслено. Вот насколько это читается сейчас?

Прот. Максим Первозванский

— Без пояснений, конечно, не читается. Гораздо ближе и понятнее человеку, которому ничего не объяснили, образы Матери Божией или Оранта молящаяся, или «Умиление», или «Путеводительница». Вот эти самые распространённые иконы: Казанская, Владимирская, Смоленская — они понятны. Ещё более понятен образ Покрова Пресвятой Богородицы. «Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным Твоим омофором». А здесь всё-таки требуется пояснение. Для начала хорошо бы услышать действительно фразу Иоанна Дамаскина из «Точного изложения православной веры», что весь смысл Ветхого Завета может быть передан одним словом «Богородица». И действительно, Марина, то, что вы сказали о том, что здесь присутствует вот эта связь, которая... кстати говоря, действительно многие иконы Матери Божией просто взяты как иллюстрация, например, акафиста Пресвятой Богородице. «Радуйся, купино неопалимая», — поём мы в акафисте. «Радуйся, глубиной неудобозримая, радуйся, лествице, к Небесем приводящая...» — и так далее. Вот эти все образы ветхозаветные действительно говорят нам о Богородице: и лествица Иакова, и стамна золотая, носящая манну, которая стояла в алтаре Иерусалимского храма. А если манна — Христос, то стамна золотая — это Матерь Божия, значит. Если огонь — это огонь Божества, который видел Моисей, Бог беседовал в огне с Моисеем этого куста, то кто такой куст, который горел и не сгорал? Понятно, что это тоже Пресвятая Богородица.

Но это требует вот таких пояснений. Ну а эта вот действительно перекличка со всем известной иконой, которая есть в каждом храме над Царскими вратами, «Спас в силах». Вот эта восьмиконечная звезда — здесь она немножко другая, но однозначно опять-таки для не совсем глубоко погруженного человека, что это прям та же самая звезда, это отверзающиеся небеса. Можно говорить и про космос. Мне ближе вот этот символ отверзающихся небес и всё, что связано с Матерью Божией. Я сейчас позволю себе немножко побогословствовать. Когда протестанты говорят, что у нас же один Спаситель, апостол Павел прямо говорит: один у вас Спаситель — Христос. Почему вы обращаетесь к Матери Божией со словами «Пресвятая Богородица, спаси нас»? Даже некоторые православные в 90-е годы, когда увлекались всякими переводами и прочим, говорили: давайте заменим, скажем: «Пресвятая Богородица, помогай нам!» — вот вместо «спаси нас». Ну нет, мы, православные, упёрлись и сказали: давайте оставим «спаси нас». Потому что в Ней, в Пресвятой Богородице, в полноте исполнились слова, которые через четыре века уже потом сказал Афанасий Афонский: «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом».
И поэтому праздник Успения Пресвятой Богородицы неслучайно в Греции называется Второй Пасхой, когда полностью всё это повторяется: успение, погребение, пустой гроб. У нас нет догмата о телесном воскресении Пресвятой Богородицы, но предание церковное именно так это воспринимает, что Она воскресла и была вознесена на небо. Она — Которая всего лишь человек. Глядя на это, католики даже вынуждены были для себя придумать этот самый догмат о непорочном зачатии, который мы, православные не принимаем. Она была просто человек, не было в ней Божественного начала, как оно было в Её Сыне Божественном Иисусе Христе.

Но Она по благодати стала тем, кем Бог является по естеству. Поэтому мы обращаемся к Ней: Пресвятая Богородица, спаси нас! И потому символика этой иконы, как «Спас в силах», так и Богородица — в силах. И, на мой взгляд, это очень важно при созерцании иконы. А дальше можно её детально разбирать. Но вот если говорить о таком целостном восприятии, именно не рассматривая детали, а вот образ ты смотришь, и что этот образ тебе сообщает, куда он твой ум возносит, прежде, чем ты начал оценивать качество темперы, цвет того или иного луча, изображение евангелиста или ангелов предстоящих. Вот мне кажется, что это об этом — о том, что Пресвятая Богородица исполнилась благодати настолько, что стала совершенным человеком.

М. Борисова

— Тут есть ещё, мне кажется, один нюанс. Вот такое полное символизма изображение располагает именно к молитвенному созерцанию. То есть если мы перед Одигитрией или Орантой молимся с прошением, как правило, ну, может быть, с благодарностью, то здесь вот эти слова, мне кажется, реже приходят в голову — помолиться о чём-то конкретном перед иконой «Неопалимая Купина», если только речь не идёт про пожар. Вот мне кажется, что нам не хватает стремления молитвенно созерцать эти иконы.

Прот. Максим Первозванский

— Если честно, у нас вообще на самом деле, если говорить не про отдельно взятых людей, приблизившихся к Господу, у нас в православном народе отсутствует культура, если можно так сказать, молитвенного созерцания. Потому что мы преисполнены смирения — мы не смотрим на икону. У нас говорят: нет, ты на икону не смотри, не дай Бог, а то увидишь там что-нибудь, что тебя прельстит, встанет между тобой и образом. Созерцательно невозможно молиться перед иконочкой, которая у тебя помещается в портмоне или висит над дверью. Это должен быть образ иконостасный. А у нас эта икона не слишком распространена как иконостасный образ. Мало где эта икона занимает и в домашнем иконостасе центральное место — так, чтобы она была хотя бы 30 на 40. Я уж не говорю о большем размере, чтобы можно было бы созерцать, именно взирая на икону. И, как я уже сказал, у нас практически отсутствует вообще вот эта традиция созерцания иконы. Не так, чтобы мы взглянули и глазки потупили, а именно как-то... я сам не могу об этом подробно рассказать. Но вот то, о чём вы говорите, это именно об этом.
С другой стороны, я знаю, о чём вы говорите, потому что, я думаю, у многих из нас есть этот опыт, когда ты попадаешь в некое священное пространство, заданное, действительно, фресками, иконами, иконостасом, росписью храма, иногда поруганной, иногда, наоборот, совершенно новой. И у тебя нет ничего внутри, кроме как на колени упасть. И если бы я был современным человеком, я сказал бы: вау! И это не эстетическое чувство. Но поскольку я всё-таки не очень современный человек, я так не скажу, а скажу: Господи! И всё, и действительно остаётся только молчать и внутренними очами — не глазками, которыми мы что-то видим, что там нарисовано, а внутренними очами и сердцем переживать общение с Богом, которое даруется нам, да, в том числе через это эстетическое пространство иконы или росписи. Это бывает, но для этого требуется на самом деле действительно особое отношение.

Я бы хотел об этом отдельно поговорить, потому что когда, действительно, человек в храме бывал редко. Он приходил в храм — я думаю, неофиты могут сказать, что так оно и есть, когда ты приходишь в храм и видишь Распятие, и перед тобой распятый Бог. И ты перед Ним преклоняешься. А вот это, действительно, Матерь Божия тебя слышит здесь и сейчас — вот Её икона.
А когда ты ходишь в храм (я не говорю, что этого не надо делать) каждое воскресенье или даже чаще, перед тобой некие священные артефакты. И ты проходишь к иконе Матери Божией, приложился и думаешь: к Распятию идти или нет сегодня? Или у нас сегодня Богородичный праздник, и достаточно перекреститься и приложиться к иконе «Неопалимая Купина», а к Распятию пойду, когда... И это вот уже просто, действительно, некие священные предметы, а не присутствие Божие, которое ты созерцаешь, которое ты переживаешь. Но это отдельная проблема. Об этом надо делать специальную передачу на Радио ВЕРА.

М. Борисова

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. Мы ненадолго прервёмся, вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. На этой неделе 19-го числа у нас такой праздник, который многие знают, но он так, на фоне маячащего на горизонте Михайлова дня, который будет в ноябре, праздник 19 сентября, чудо Архангела Михаила в Хонех, празднуют, отмечают, как-то особенно молитвенно его для себя выстраивают далеко не многие. Хотя когда-то на Руси он был очень популярным праздником. Почему всё-таки отдельно второй праздник, посвящённый Архангелу Михаилу, так полюбился, что даже первый, и самый главный, помимо Успенского, собор московского Кремля — это собор, посвящённый именно этому празднику? Михаило-Архангельский собор, где была усыпальница всех великих князей и царей русских.

Прот. Максим Первозванский

— Если честно, я историю строительства Архангельского собора не знаю, к своему стыду. Надо будет узнать, тем более что мой прадед двоюродный был там до революции настоятелем. Но вообще в народном сознании визуальный образ всё-таки занимает центральное место. Мы только что с вами говорили об иконе Матери Божией «Неопалимая Купина». Можно вспомнить — я упоминал сегодня Покров Пресвятой Богородицы — икону Георгия Победоносца: всадник на белом коне, поражающий змея. Вот то, как обычно изображается Архангел Михаил в этом празднике чудо в Хонех, это тоже такой глобальный архетипичный образ, который человека берёт за живое. И да, действительно, когда Архангел копьём разбивает камень, создаёт воронку, и, соответственно, туда устремляется — опять же, это же вода, стремящаяся смыть храм и бедного Архипа, которого все возненавидели, — это же тоже архетипичный символ. Вода же не просто так — это всё время повторяется в культуре.
Я могу даже привести пример. Простите, я не знаю, насколько наши радиослушатели смотрели вторую часть киноэпопеи «Властелин колец». В третьей её части энты ломают дамбу и смывают Ортханк и Изенгард. То есть в культуре это продолжает жить — образ выпущенной реки, которая должна всё на своём пути смыть. Вода — это же символ очищения, и одновременно воды — это и смерть, и воскресение. Это глобальный символ: и умерщвления — Всемирный потоп; и воскресения — Таинство крещения. Поэтому и тут Архангел — повелитель этой стихии, которая должна была уничтожить по воле злых людей этот храм. Она направляется куда? — в расщелину. «Хоны», если я правильно помню, это расщелина. Эта вода не приносит никакого вреда. Ну как можно пройти мимо такого чуда? И, действительно, оно в веках, в народных перепевках, в «Голубиной книге», да где угодно — этот образ будет жить всегда. И если мы перестанем быть христианами, в смысле народ, то он возродится где-нибудь во «Властелине колец» или где-нибудь ещё. То есть это действительно такой мощнейший архетипичный образ.

М. Борисова

— Там много вообще таких совпадений очень красноречивых, что, собственно говоря, это место, где когда-то был город Колоссы. Послание к Колоссянам у нас в Евангелии — мы знаем, что апостол Павел проповедовал там.

Прот. Максим Первозванский

— Да, и послание у нас имеется. И писал он его из уз, это позднее его послание. То есть его с этой общиной в Колоссах связывало многое.

М. Борисова

— А потом, в 64 году, произошло землетрясение, и город Колоссы исчез. Потом, спустя несколько веков, в IV веке, случилось то, что случилось с Архипом. То есть там очень много всего переплетено — в исторической части этого предания. Но мне кажется, что там ещё особое отношение чисто русское и историческое. Потому что так получилось, что святитель Алексий Московский, когда был в Орде, исполняя дипломатическую миссию, когда поехал туда за ярлыком, и получилось так, что он именно в этот день, день праздника чуда Архангела Михаила в Хонех, исцелил больную жену хана. И он получил всё: и ярлык, и место в московском Кремле, которое принадлежало татарам, — в общем, по полной программе.

Прот. Максим Первозванский

— Да. И вот не знаю насчёт Архангельского собора, но Чудов монастырь был действительно посвящён именно этому событию. И даже, по имеющимся слухам, по воле президента он будет восстановлен.

М. Борисова

— Ну, поживём — увидим. Но память, по крайней мере, осталась — уже хорошо. У нас иногда память подводит, историческая особенно. На этой неделе есть ещё очень интересные повод повспоминать. 20 сентября мы будем чтить память преподобного Макария Оптинского. Мне очень жалко, что преподобного Макария вспоминают гораздо реже, чем преподобного Амвросия. А уж преподобного Льва вообще очень редко вспоминают. Хотя на самом деле Оптину пустынь, если можно так сказать, «родили» именно эти два человека — Лев и Макарий. И они же, собственно, создали своим воспитанием духовным и будущего великого старца Амвросия, потому что он был их учеником. Преподобный Лев Оптинский был учеником Паисия Величковского. То есть это традиция абсолютно прямая, прямо унаследованная от Паисия Величковского, возрождённая им на Афоне, благодаря переводу святоотеческих текстов. Но помимо вещей, в которых я не разбираюсь, и, я думаю, что вообще мало кто разбирается, я имею в виду духовную жизнь — мы можем только читать, цитировать чужие интерпретации и, в общем, восхищаться, удивляться и благоговейно помалкивать. Но, кроме всех всех прочих заслуг, преподобный Макарий создал явление. Это издание духовной литературы в Русской империи. Сейчас трудно себе представить, что за весь XVIII век была напечатана одна единственная духовная книга — это «Добротолюбие», которое перевёл Паисий Величковский. Всё.

Прот. Максим Первозванский

— Да, в советское время и то больше духовных книг было напечатано. И когда об этом начинаешь думать, то волосы, конечно, дыбом встают. Потому что у нас есть такое представление, что дореволюционная Россия была такой прям православной.

М. Борисова

— Да. Вот это как раз представление родилось, благодаря тем титаническим усилиям, которые прилагал отец Макарий, который привлёк колоссальное количество энтузиастов среди образованной публики XIX века, что само по себе уже чудо. Потому что как раз XIX век — это век триумфального шествия, но не советской власти, а атеизма и анархизма. И тут вдруг такое колоссальное движение. И оно продолжалось дальше, и оно распространялось. И, помимо всего прочего, у него удивительное эпистолярное наследие, потому что он очень много сил отдавал переписке со своими духовными чадами. Сейчас эти письма изданы, и это отдельный жанр. Можно просто брать эту книгу писем преподобного Макария Оптинского, читать, там очень много полезного.

Прот. Максим Первозванский

— Кстати, многие люди действительно гораздо легче читают именно вот эти эпистолярные вещи, то есть переписку, что у Феофана Затворника, что у Макария Оптинского. Действительно, можно в любом месте открыть, в любом месте закрыть и получить для себя назидание.

М. Борисова

— Но вот удивительно, что это прервалось. Мне всегда было очень странно. Были обители на Руси, которые, несмотря на гонения ХХ века, их традиция, под спудом, катакомбно, как-то сокровенно сохранялась. Я имею в виду прежде всего Глинскую пустынь. Когда её закрыли большевики и разогнали всех, кого они не поубивали, они разошлись по деревням и умудрились несколько десятилетий оставаться монахами Глинской пустыни, живя при советской власти где-нибудь в чуланах каких-то, кто у родственников, кто как. И когда появилась возможность после Великой Отечественной войны монашескую жизнь в Глинской пустыни возобновить, они туда собрались, как будто они были где-то на послушании, как будто и не прерывалось.

Прот. Максим Первозванский

— Прервали чуть позже, всё равно прервали. Потому что Глинская пустынь всё-таки была закрыта во времена хрущёвских гонений. И я почему ещё это говорю? Потому что в нашем Новоспасском монастыре в 90-е годы 15 лет, по-моему с 1994-го или 1993 года, подвязался последний постриженник Глинской пустыни архимандрит Гурий (Мищенко), который принимал постриг в возрождённой Глинской пустыни с именем Павлин. И потом он, точно так же, как эти дореволюционные монахи, скитался: по приходам служил, ещё где-то. И по приглашению, по сути дела, покойного архимандрита Иннокентия (Просвирнина) и архимандрит Алексия (Фролова), впоследствии архиепископа, он остался в Новоспасском монастыре, был духовником братии. Но, к сожалению, невозможно сказать, что Новоспасский монастырь сейчас является продолжением Глинской пустыни — этого нет. То есть, по сути дела, всё равно традиция прервалась. Она живёт в людях, если она есть. Тем сложнее для Оптиной пустыни. Я вообще не монах и сейчас берусь судить о том, чего не понимаю вообще. Но мне кажется, традиция Оптиной пустыни была более личной, что ли, более завязанной на личности — не на общей традиции, не на то, как вообще жить, как слушаться старца, как молиться, а на личностях. И с уничтожением этих людей — всё-таки до революции Оптина была Оптиной — традиция всегда прерывается, а дальше начинается... Я ничего не знаю про современную Оптину. Я там бывал в 90-е годы. Это уже новый монастырь на старом месте, по молитвам, по благодати.
Точно так же, как замечательный храм Сорока мучеников, в котором я служу уже 30 лет, это не тот храм, в нём нет традиций того храма Сорока мучеников, который был закрыт в 1925 году. А Новоспасский монастырь, чудесное и удивительное место, он никак не возродил традиции того Новоспасского монастыря, которым он был перед закрытием в первой половине ХХ века. Это некая новая духовная реальность. И, на мой взгляд, это нормально. То, что Господь считал бы нужным сохранить, Он бы непременно сохранил. А дальше — посмотрим.

М. Борисова

— Ну вот Господь счёл нужным сохранить эпистолярное наследие старца Макария.

Прот. Максим Первозванский

— Да, есть эпистолярное наследие. А дальше меняются люди и непонятно, что будет. Вот для меня сейчас таким примером является Свято-Тихоновский богословский институт. Одним из знаковых событий этого лета было то, что его бессменный ректор отец Владимир Воробьёв стал теперь его почётным президентом. И там назначен новый ректор — епископ. И будет ли Свято-Тихоновский богословский институт тем институтом, которым он был 30 лет, или у него начнётся какая-то совсем новая страница — мы не знаем. Об этом знает Господь. И да будет Его святая воля.

М. Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. И, как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Позволю себе сказать, что все эти праздники и все эти памятные даты на этой неделе — всё это только прелюдия к самому главному. 21 сентября мы будем праздновать первый двунадесятый праздник в новом церковном календарном году — праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Праздник очень трогательный и абсолютно загадочный для меня, потому что ничего в Евангелии про событие этого праздника не сказано. Собственно, только в церковном Предании, благодаря апокрифам от II-го до IV века, мы узнаём о том, что осталось в памяти первых поколений христиан — о том, как появилась на свет будущая Матерь Божия. Но вы знаете, я иногда допускаю такие крамольные мысли: а так ли это важно — как?

Прот. Максим Первозванский

— Ну почему крамольные? Знаете, не так давно мы праздновали последний праздник церковного года — Успение Пресвятой Богородицы. Я как раз у одного известного достаточно автора церковного прочитал такие строчки действительно крамольные. Ну, человек тоже оговорился, как и вы, что, наверное, это крамольные слова — точно так же, как жизнь Пресвятой Богородицы была сокровенна, и о ней вообще мало что говорится в Евангелии, точно так же и Успение Её было сокровенно. А мы вот столько всего про него: и апостолов собрали, и руки там были отсечены и потом исцелены, и Фома там был. И я как-то не согласился тогда внутренне. Думаю: нет, вот в моменте Успения нам действительно эти детали важны. Потому что, действительно, Успение — это вторая Пасха. И вот его связь с Пасхой первой, и гроб, и воскресение, они важны. А вот как раз с Рождеством, мне кажется, вот здесь как раз то самое. И не так важно. Но нам важно, что она родилась — вот это принципиально важно.
А дальше... не знаю, к сожалению, может быть, к счастью, благодаря тому, что у меня детишек много было и остаётся, слава Богу, и внуки. Я смотрю всякие мультики современные, в том числе есть такой замечательный мультфильм «Кунг-фу Панда». И там вот этот главный герой Панда мучается вопросом, как он взялся в этой корзинке, как он родился и прочее. То есть действительно неважно, но для людей погружённых, действительно любящих Матерь Божию, важно, как Она родилась. И дальше уже начинается благочестивое такое вот... Это примерно, как в VI веке был составлен словесный портрет Пресвятой Богородицы. Не в иконах, а именно словесный: какого Она была роста, какого цвета у неё были волосы. Это что? Это действительно какая-то любовная историческая реконструкция. Важна она? Нет. Но вместе с тем, я не знаю, насколько для вас, но для меня это было очень важно, когда этим летом я прочитал о том, что очередное исследование Туринской плащаницы всё-таки уверенно датировало её возраст более чем двумя тысячами годами. Что тот самый радиоуглеродный метод, который был проведён ещё в 80-е годы, всё-таки ошибся. Вот длина волокон льна, который точно так же постепенно укорачивается с возрастом, однозначно указывает нам на то, что 2000 лет — та самая плащаница. И по ней мы можем увидеть всё-таки, как выглядел Господь наш Иисус Христос.

Да, если бы мы могли увидеть портрет Пресвятой Богородицы — здорово. Но у нас его нет, нет у нас какой-то плащаницы или ещё чего-то. Хотя, как говорит традиция, вот мы смотрим на иконы Иисуса Христа и понимаем, что то, как Он изображён на плащанице, вот Он и есть на иконах, которые до, вне как бы этого. Поэтому так и здесь. Как бы человеку нужны подробности. Церковь нам эти подробности предоставляет. И слава Богу.

М. Борисова

— Но ведь неслучайно начало и завершение праздничного цикла каждый год — это праздники в честь Пресвятой Богородицы. То есть это какая-то основа, какой-то хребет, на котором всё держится.

Прот. Максим Первозванский

— Да, всё начинается с Пресвятой Богородицы в церковном году, с её Рождества, и заканчивается Её Успением. И всё там правильно: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтим святых Твоих родителей». Должны мы почтить Её родителей? — должны. «И всеславное славим рождество Твое». Да, Её Рождество было как бы вот сокровенно, естественно, как и всегда рождение ребёнка — это какая-то тайна, с одной стороны, а с другой стороны, это радость для соседей... Да, там не было таких событий и чудес, как, например, при рождении Иоанна Предтечи, о чём нам подробно было описано в Евангелии от Луки, когда и отец замолчал, и явление Ангела в Иерусалимском храме — всего этого не было. Ну а мы и не имеем этой истории, мы просто празднуем рождение Матери нашего Спасителя.

М. Борисова

— Но вот очень часто приходится слышать вопрос: почему на все Богородичные праздники читается Евангелие о Марфе и Марии? Но, казалось бы, где Пресвятая Богородица и где разговор об этих двух замечательных женщинах? В чём связь, где она?

Прот. Максим Первозванский

— Можно попытаться, наверное, с точки зрения неверующего человека просто так вот реконструировать, как это чтение возникло. И, наверное, оно возникло таким образом, что, да, есть отрывок в Евангелии от Луки, где некая женщина возглашает: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, которые Тебя питали!» Наверное, отталкиваясь от этого , — а мы же знаем, что это же всего одна фраза, для евангельского чтения маловато. И за две странички до этого есть тот самый рассказ о Марфе и Марии: «Вниде Иисус в весь некую, жена же некая именем Марфа прият Его в дом свой. И сестра ей бе нарицаемая Мария...» А где ещё про женщин есть в Евангелии? Где есть ещё что-то, описывающее женское служение? Есть мироносицы — можно было бы взять этот отрывок.

М. Борисова

— Ну почему? Там есть помазание миром.

Прот. Максим Первозванский

— Да, есть вот события, связанные с последними днями жизни Господа нашего Иисуса Христа. Но Церковь не это взяла, вот не говорится. Хотя там тоже есть отрывки, что стояла при Кресте Мария. И есть отрывок об усыновлении Иоанна Богослова: «Жено, се, сын Твой». «Се, Мати твоя», — Иоанну Богослову. Но вот это идеальное женское служение, соединяющее в себе служение Марфы и Марии, которое так тонко поняла Елизавета Фёдоровна, назвав свою обитель Марфо-Мариинской. Вот что идеальная женщина должна совмещать в себе деятельную натуру Марфы и созерцательную натуру Марии. Кстати говоря, тут удивительно, что, действительно, некоторые церковные авторы говорят, что да, Христос укорил Марфу за то, что она пожаловалась на Марию, которая села у ног Иисуса. Но замечают, что если бы, наверное, это замечание сделала Мария, что Марфа суетится — посидела бы, послушала Тебя, — я думаю, Христос сделал бы замечание Марии.
Это соединения деятельности и созерцания действительно идеально показано в образе Марфы и Марии. И, наверное, в Пресвятой Богородице (но это уже опять-таки наша реконструкция духовная) это соединялось, в Самой Матери Божией. И мы знаем, что каждый год присоединение нескольких кругов, пасхального и просто Октоиха, на разные недели приходится, разные празднования. Но вот в этом году то воскресное чтение, которое мы сегодня с вами разбирали, и завершение недели в субботу празднованием Рождества Пресвятой Богородицы удивительным образом соединяются, что то Евангелие, которое было проповедано апостолом и которое в нём было не тщетно, оно началось при рождении Пресвятой Богородицы. Начало Евангелия — это рождение Пресвятой Богородицы, начало нашего церковного года. Нам предстоит удивительная неделя.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и клирик храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе протоиерей Максим Первозванский. Слушайте нас каждую субботу. До свидания, до новых встреч.

Прот. Максим Первозванский

— Храни вас всех Господь.

---

Все выпуски программы Седмица

• «23-е воскресенье по Пятидесятнице. Введение во храм Пресвятой Богородицы». Протоиерей Максим Первозванский
• «22-е воскресенье по Пятидесятнице. Начало Рождественского поста». Протоиерей Максим Первозванский
• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов