«Воспитание в семье». Священник Георгий Белькинд

У нас в гостях был Президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких, клирик Веневского викариатства Тульской епархии священник Георгий Белькинд.

Мы говорили о христианском взгляде на семейные отношения, в чем ценность семьи и какие задачи стоят перед родителями в воспитании детей.

Ведущий: Константин Мацан

---

Константин Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. С трепетной радостью приветствую нашего сегодняшнего гостя, встречаться с которым на волнах радиостанции ВЕРА уже хорошая традиция. Священник Георгий Белькинд, клирик Венёвского викариатства Тульской епархии, президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких. Добрый вечер, отец Георгий.

Священник Георгий Белькинд

— Добрый вечер. Сердечно приветствую вас и всех слушателей Радио ВЕРА, в особенности тех, кто занимается школой, кто занимается воспитанием. Мы в первую очередь, конечно, для них нечто с вами готовим вот уже четвертый год в начале сентября. Предыдущие годы мы даже к 1 сентября, но этот раз немножко задержались.

Константин Мацан

— Я заболел просто.

Священник Георгий Белькинд

— Надеюсь, будет полезно это для них. Ну и для всех, конечно.

Константин Мацан

— Я думаю, что для всех, потому что темы, о которых мы говорим, имеют прикладное значение в педагогике. Я напомню, что четвертый раз мы с вами встречаемся на волнах Радио ВЕРА вокруг 1 сентября. В прошлом году мы говорили про поиск истины, в позапрошлом про религиозное воспитание, в 21-м году про смысл жизни, с чего и началось наше общение, потому что у Евгения Николаевича Трубецкого есть знаменитая работа, книга, которая называется «Смысл жизни». С этого мы в свое время начинали. Эти темы для вас, как для педагога и священника имеют, безусловно, прикладное значение. Но я думаю, что они имеют значение для всех наших слушателей, учащих, учащихся, родителей, бабушек, дедушек и просто людей. Мы говорим вообще о том, что такое человек, что Господь помнит его. Так или иначе, это та рамка, в которой наши беседы проистекают. У любого большого духовного содержания всегда есть эта прикладная практическая сторона, как это касается нас сегодняшних в нашей обычной жизни на пути в вере. Об этом сегодня поговорим. Наша сегодняшняя тема, продолжающая ряд этих бесед, про семейное воспитание. Семейное воспитание. Для вас, как для педагога-священника, где главный нерв этой темы?

Священник Георгий Белькинд

— «Эмалевый крестик в петлице и серой тужурки сукно, какие печальные лица и как это было давно». Георгий Иванов в 49-м году писал, «как это было давно». Тридцать лет прошло со времени цареубийства и тогда уже, «как это было давно». «Какие прекрасные лица и как безнадежно бледны. Наследник, императрица, четыре великих княжны». Тема, о которой мы сегодня попробуем поговорить, невероятно трагична, невероятно болезненна. Если мы признаем тот факт, что, пытаясь, стремясь заниматься семейным воспитанием, которое кажется таким бесспорным по задачам, мы это делаем в стране нераскаянного цареубийства, в стране, где целенаправленно, символически уничтожена была икона семьи православной, как в каноне царским мученикам поется: «Радужная седмерица, икона семьи православной». Занимаясь этим в течение многих лет, я первое должен сказать — о невозможностях этим заниматься. Потому что подорвана сама основа. И по лицу всего отечества нашего, всей земли продолжают стоять памятники цареубийцам, то есть семьиубийцам. И в культуре это остается как норма. Понимаете, какая вещь, при всех разговорах о том, что это государственная задача, что это наши основы, что незыблемые традиционные ценности семейности. Вот недавнее, из интервью генпрокурора, который рассказывал о следствии по поводу цареубийства, журналисты выхватывают совершенно в духе Матильды эту мерзкую фразу: тем, кто осуществлял расстрел, приходилось стрелять много раз, потому что пули отскакивали от бриллиантов. И вот это тиражируется с удовольствием. Это бесконечная ложь, это оплевывание.

Константин Мацан

— Какие там бриллианты в Ипатьевском доме уже.

Священник Георгий Белькинд

— Да. Как бы вшиты... Невозможно уразуметь степень глумления в этой фразе: приходилось этим расстрельщикам стрелять несколько раз. Они вынуждены были, свое дело выполняя, такую трудность преодолеть. То есть цареубийство это длящееся некое дело, не прекращающееся духовно и никак не останавливающееся. Как можно говорить о семье на таком фоне?

Константин Мацан

— Вы сказали: «В стране нераскаянного цареубийства». Что было бы символом раскаяния? Вы упомянули, что памятники Ленину, например, по всей стране. Грустный факт, нуждающийся в исправлении. Улицы, названные именами расстрельщиков и большевистских преступников. Очень грустный факт. Об этом мы говорим, о топонимике или что-то еще есть?

Священник Георгий Белькинд

— Я просто процитировал знаменитое определение: «Грех цареубийства, происшедшее при равнодушии граждан России, народом нашим не раскаян. Будучи преступлением Божеского и человеческого закона, этот грех лежит тяжелейшим грузом на душе народа, на его нравственном самосознании». Это послание патриарха и Священного Синода 93-го года, и эта фраза через пять лет в 98-м была повторена. А в нулевых уже Церковь перестала призывать к этому, потому что волна совершенно другая пошла, советского реванша, и призывы эти сейчас особо даже не к кому адресовать.

Константин Мацан

— У нас на Радио ВЕРА тоже свой опыт, мы постоянно говорим о царской семье, именно как о семье, как об идеале семьи, бесконечное количество программ, и эта тема для нас важна. Мы тоже немножко часть Церкви, поэтому через людей, через наши уста...

Священник Георгий Белькинд

— Да, и это остается темой православной субкультуры на фоне общего состояния народного, общественного, который совершенно к этому всему равнодушный. Надо осознать, что советская Россия -это не секрет, факт общеизвестный — была первой в мире страной легализовавшей аборты. Это прямое следствие цареубийства.

Константин Мацан

— Да.

Священник Георгий Белькинд

— Легализация абортов, сейчас ситуация меняется. Говорят, в 90-х в год 4 миллиона было, в позапрошлом году статистика показала на порядок меньше, 395 тысяч. Движется что-то, ужас детоубийства как-то отдалевается. Но, тем не менее, до состояния, к примеру, христианской Польши, где общенациональное врачебное собрание постановило отказ от абортов по христианским соображениям, врачи решили не делать этого, конечно, далеко. Что я хочу сказать? Я хочу сказать, что есть какая-то глубина, до которой надо достать, и очень сложно, глубина в простоте. Я упоминал в прошлой нашей встрече о концепции образовательного фонда нашего — воспитывающее образование, где речь идет о том, что в воспитании нужно тоже иметь предметный профиль, предметное содержание, чтобы определять, чем учителя занимаются. И в этом смысле, что такое семейное воспитание? Семейное воспитание — это постановка правильного отношения к семье. Да, хорошо. Что такое семья?

Константин Мацан

— Священник Георгий Белькинд, клирик Венёвского викариатства Тульской епархии, президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Итак, поставлен вопрос: что такое семья?

Священник Георгий Белькинд

— Да. Если вы ответите мне на этот вопрос словами только что опубликованной программы семейного воспитания, семьеведения, оно с этого года в школах запускается, я вам анафему объявлю. Если вы скажете, что семья это социальный институт, я анафему на вас напущу.

Константин Мацан

— А может священник напускать анафему? Не только епископ?

Священник Георгий Белькинд

— Да-а. Объясню. Это фигурально выражаюсь я.

Константин Мацан

— Нет, а я за точность слова.

Священник Георгий Белькинд

— Как только начинаются эти разговоры про ячейку общества, про социальный институт, это значит одно. Это значит, что ювенальная юстиция детей может отбирать. Нет, не так мы должны отвечать на этот простой вопрос. А наш ответ должен быть таким. Семья — это святыня. И стоит нам ответить таким образом, мы сразу же понимаем, почему всякая революция, возьмите опыт, французский, возьмите опыт испанский, возьмите опыт русский, всякая революция уничтожает церковь и семью. Потому что нужно сокрушить святыню. Семья есть святыня, то есть семья есть безусловное содержание жизни, и только с таким понятием мы можем выходить к детям. Только неся им наше собственное отношение к семье как к святыне, к жизни как к святости, хранению жизни как единственному, собственно говоря, долгу верующего человека.

Константин Мацан

— А для неверующего это определение что-то скажет, как вам кажется? Или не агрессивно неверующего, а человека секулярной культуры, для которого еще нужно разобраться, что есть святыня. И если он слово «святыня» произносит, то он не вкладывает в него того религиозного смысла, а вкладывает смысл, скорей, поэтический, что-то очень-очень важное. Может и так, кстати, сработает.

Священник Георгий Белькинд

— Да, хорошо, конечно. Но здесь достаточно того, что Ильин называл тайночувствием. Не надо каких-то рафинированных дефиниций, рациональных объяснений, достаточно этого общего для всех. И я уверен, безусловно, присутствующего внутреннего сердечного чувства и понимания того, что Евгений Николаевич Трубецкой называл «безусловность», то, что ни при каких обстоятельствах ни от чего не зависит. Пусть в каких-то даже житейских словах и терминах, но то, перед чем мы благоговеем. Если не иметь такого абсолютного упора, мы ничего не сможем сделать. Я уверен, что если — мы прошлый раз об этом с вами говорили, год назад — детям, даже независимо от возраста, старшеклассники, средние школьники, конечно, сообразуясь с их восприятием, но, тем не менее, говорить истину, именно эту истину, что семья это святыня, для верующих мы скажем, это малая церковь, не ячейка общества, а малая церковь, они это поймут, они воспримут. По крайней мере, для них будет некий ориентир задан в нашем отношении, воспримут они его или не воспримут, дело другое. Если мы не так будем действовать, а культурологически, психологически, мы проиграем.

Константин Мацан

— Что в этом смысле, как вам кажется, может и должно быть направлено, какое-то слово направлено в адрес взрослых, а не только детей? Если ребенок знает, что папа с мамой развелись, ему обговорись, что семья — это святыня, для него эта святыня, которую можно на другую святыню поменять в лучшем случае.

Священник Георгий Белькинд

— Нет, конечно, это нельзя, это тогда будет порушенная святыня. Я вам скажу такой опыт Венёвский. Мы храмом нашим сотрудничаем, взаимодействуем с Венёвской 2-й школой, там получилась такая история. Курс «Основы православной культуры» несколько лет последних преподает отец Александр Зимин, клирик наш викариатский, в другом храме он служит. Он еще до принятия сана там преподавал, потом диаконом был, преподавал. Сейчас он несколько лет священник, мы с ним близки, педагогически, обсуждаем. Я ему сказал, что рекомендуется это в культурологию перевести, рассказы про храм, про праздники, фольклор какой-нибудь, а можно развернуть в сторону воспитания. Если бы так, ты бы какую взял линию? Он по сердцу говорит: вот семейное мне близко. Я говорю: отлично. А директор Сергей Юрьевич Петрушин очень открыт к этим экспериментам, это несколько лет назад было. Мы семинар проводили, втроем обсуждали, что получается относительно разводов, все печально, очень печально. Он мне говорит, что я попробовал начать говорить с детьми так. Когда я говорю, они половина класса плачут. Потому что больно это все. А если я прошу кого-нибудь из них рассказать о семье, то просто воду надо нести, истерики случаются. Мы это обсуждали. Вывод мой, я стою на этом. Семейное воспитание надо строить как коррекционную педагогику. Степень разрушения семейной жизни такова, что ни призывы к каким-то образцам, ни заклинания про традиционные наши ценности — это ничего не дает. Должна быть глубочайшая реабилитация способности к семейной жизни, иначе невозможно. То есть в буквальном смысле, как действует коррекционная педагогика, работа с травмой. И это то, с чего мы начали. Травма получена народом, она не исцелена, и она проявляется многообразно. Если мы обходим эти вещи, проигрываем сразу. Я вам пример хочу привести. Вы спросили, для взрослых. Нынешняя программа семьеведения. Что значит проигрыш? То есть мимо цели выстрел. Вот открываем. Там как раз так все и есть. Семья — там даже не ячейка общества, там сразу — первое, основа любого государства. Вот так. Какая святыня? Это убийственные речи. Дальше, я цитирую: ведущими функциями семьи является рождение и воспитание детей, передача духовно-нравственного, социального, культурного опыта. Задача курса: формирование просемейных ценностно-смысловых установок — брачность, многодетность, целомудрие. Человека спрашиваешь: вы зачем в класс идете? — Я буду формировать у детей ценностную установку брачности. Господи, помилуй.

Константин Мацан

— Я все-таки вступлюсь за программу просто потому, что хорошо, что она есть, и хорошо, что предмет введен. Над формулировками нужно и можно работать и никакая дисциплина сразу не складывается в хорошем и идеальном виде. Наш с вами разговор пускай послужит движению вперед этой темы, ее апробации, ее реакции в обществе. Это очень хорошо.

Священник Георгий Белькинд

— Давайте, давайте.

Константин Мацан

— Я знаю, что рядом с Радио ВЕРА есть такая «Клевер Лаборатория», такая группа единомышленников, о которой мы часто в программе говорим, которая занимается всеми практиками образовательными, направленными на воспитание. Сейчас создается еще одна, наша программа по семьеведению, ценностно православно ориентированная. Люди пишут, люди занимаются этой разработкой, и хорошо, что общество реагирует, и хорошо, что эта тема звучит в нашем разговоре сейчас.

Священник Георгий Белькинд

— Конечно. Продолжайте заступаться, а я чуть-чуть продолжу свою линию. Итак, раздел первый «Человек. Семья. Общество», начало берем, самое начало, с чего начинается: «Как и для чего создается семья. Выбор спутника жизни». Вот давайте с этой точки, выбор спутника жизни. О чем речь идет, и с чем мы можем прийти к детям? Выбор спутника жизни, там в программе очень интересно, есть планируемые результаты, педагогически грамотно всё. Личностные, метапредметные, предметные результаты. А сейчас я вам скажу, как там указано: метапредметные результаты, пункт 2-й: коммуникативные и универсальные учебные действия — у детей мы должны сформировать по этой программе. Распознавать невербальные средства общения, распознавать предпосылки конфликтов и смягчать их путем переговоров. Тема: «Выбор спутника жизни». Задача: сформировать коммуникативные навыки распознавания невербального общения и умения вести переговоры.

Константин Мацан

— Отец Георгий, я думаю, что можно дальше не цитировать программу. Ваши мысли понятны.

Священник Георгий Белькинд

— Еще нет.

Константин Мацан

— И хорошо, что наши слушатели, благодаря этому разговору, узнают о каких-то пунктах этой программы. Я думаю, что подавляющее большинство не знакомы с программой по семьеведению. Но я вот о чем хочу спросить, это действительно важно, и важно то, что мы об этом говорим на волнах Радио ВЕРА. У такого рода документов, как вы сейчас цитируете, понятна область применения, и это все-таки светский документ. Вправе ли мы ждать, например, что в такого рода федеральной программе возникнут слова, о том, что семья — это святыня. Все-таки мы в секулярной культуре живем, в секулярном обществе. Церковь, как не крути, не покрывает это общество целиком, и, наверное, никогда не будет. Что вы об этом думаете?

Священник Георгий Белькинд

— Я думаю, что год назад мы с вами говорили, что наша задача истину говорить. А истина такова, что если вы хотите и ставите задачу у детей коммуникативные способности развить, в частности невербальные средства общения, чтобы они распознавали и гасили конфликты, и даете им тему «Выбор спутника жизни». Начало семейного воспитания.

Константин Мацан

— С чего бы вы начали семейное воспитание?

Священник Георгий Белькинд

— Давайте, с этого и начнем. Выслушайте нелюбимого Андрея Вознесенского.

Константин Мацан

— Почему нелюбимого?

Священник Георгий Белькинд

— Я не люблю его.

Константин Мацан

— А я очень люблю Андрея Вознесенского.

Священник Георгий Белькинд

— Но одна очень сильная вещь, начинается немножко с советским лукавством, а вот финал как раз про выбор спутника жизни, невербальные средства и оптимизацию конфликтов. «Латышский этюд».

Константин Мацан

— Та-ак.

Священник Георгий Белькинд

— Уходят парни от невест.

Невесть зачем из отчих мест.

Три дурака бегут на Запад.

Их кто-то выдает. Их цапают.

41-й год. Привет!

«Суд идет!» Десять лет.

«Возлюбленный, когда ж вернешься?

Четыре тыщи дней, как ноша.

Четыре тысячи ночей

Не побывала я ничьей.

Соседским детям десять лет.

Прошла война, тебя все нет.

Четыре тыщи солнц скатилось -

как ты там мучаешься, милый...

Ополоумевши любя,

Я, Рута, выдала тебя.

Из тюрьм приходят иногда,

из заграницы — никогда».

Он бьет ее, с утра напившись.

Свистит его костыль над пирсом.

О, вопли женщины седой:

«Любимый мой! Любимый мой!»

Константин Мацан

— Мы прокомментируем это стихотворение Вознесенского после небольшой паузы. У нас сегодня в гостях священник Георгий Белькинд, клирик Венёвского викариатства Тульской епархии, президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких. Не переключайтесь.

Константин Мацан

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. У микрофона Константин Мацан. В гостях у нас сегодня священник Георгий Белькинд, клирик Венёвского викариатства Тульской епархии, президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких. В конце прошлой части прозвучало стихотворение Вознесенского с трагическим финалом многозначительным. Для вас это символ чего? Вы сейчас что хотели проиллюстрировать этим стихотворением?

Священник Георгий Белькинд

— Я хочу сказать, что любое прикосновение к настоящим жизненным задачам, к настоящим жизненным драмам — вещь очень рискованная, вещь очень болезненная, вещь, за которую надо серьезно заплатить. Если мы выходим к детям с этим открытым разговором, мы должны быть готовы к полной и со своей стороны открытости, к полной ответственности. Мы должны быть не госпрограммой, а истиной вооружены. Я все время вспоминаю замечательный рассказа покойного Евгения Андреевича Авдеенко. Кстати, этот рассказ его записан, можно найти, это лекция его, «Начало» называется. Он вспоминает, как еще в 90-е его пригласили в одну школу рассказать о церковном отношении к семье. Почему церковь так резко отрицательно к блуду относится, почему так стоит за брак. Он рассказывал, что вот он вышел, — это еще 90-е были, еще со стороны директора рискованно было — собрали ему старшеклассников, актовый зал. И он все рассказал, наше понятие о семье. Дальше знаменитая история, надо это прочувствовать. Он говорит: я изложил все и спросил, есть ли какие-то вопросы. Все слушали, потом с задних рядов поднимается рука. Все поворачиваются туда. Я смотрю, сидит девчонка на коленях у парня, и, не вставая с коленок, она спрашивает: товарищ лектор, а все-таки объясните, почему нельзя? Мы с моим парнем СПИДом не болеем, детей нам заводить рано. Авдеенко говорит, состояние всей аудитории мгновенно сменилось, все часовые усилия испарились. Дальше он говорил одну вещь, когда рассказывал про ситуацию. Он говорил так: и в этот момент я понял, что либо я найду что-то такое ей сказать, что она прямо сейчас слезет с коленок у него, либо я должен уйти. Дальше он рассказывал, он нашел.

Константин Мацан

— А что он сказал?

Священник Георгий Белькинд

— Не отвечу, найдите в интернете, он нашел, что сказать и все получилось. Но вот уровень разговора. Или ты действительно имеешь, что сказать про семью, про безусловность, про то, почему у нас обычай такой с венчальными свечами в гроб ложиться, то есть таинство венчания на всю вечность распространяется, почему? Либо лучше промолчать, тогда совсем не касаться и не развивать коммуникативные навыки невербального общения. Входя в содержание, семья — это муж, жена и дети. Мы стоим на простом утверждении о мужском первенстве, муж первенствует в роде. Почему муж глава семьи?

Константин Мацан

— Так, почему?

Священник Георгий Белькинд

— Есть ответ на этот вопрос? Можно это объяснить или это заклинание, поддержанное государственным законом? Вот планка разговора.

Константин Мацан

— А почему муж глава семьи?

Священник Георгий Белькинд

— Я пока не скажу, сейчас, одну минутку. Пока не скажу. Мы верующие православные церковные люди вообще к этому относимся как к самоочевидному постулату и с этим идем. Здесь над нами посмеются: а, патриархальность вы свою тащите. А в этом, между прочим, заключается еще одна невозможность семейного воспитания в школе. Вот что я хотел объяснить. Если вы понимаете, что такое семья, что не про типы браков и права/обязанности супругов надо рассказывать, а надо с детьми, со взрослыми, с маленькими, с большими, неважно, обсуждать то качество, которым держится этот союз и в этой жизни и в вечности. То, что называют верность. Вот что. И из этого следует один простой вывод, что семейных воспитаний два. Притом, что муж глава семьи, это значит, что есть первое семейное воспитание, когда отцы воспитывают сыновей в мужестве, то есть верности жене. И второе семейное воспитание, когда матери воспитывают дочерей в женстве, то есть верности мужу. Одно и то же содержание удвоено, потому что так устроена семья. Из этого следует один простой вывод, что начинать надо с первого семейного воспитания, с мужского.

Константин Мацан

— Так.

Священник Георгий Белькинд

— И это значит, что семейное воспитание невозможно, то есть заниматься им некому, школы — это женские коллективы. Вот глубина проблемы. Вот что мы обдумываем, вот чем занимаемся. Я вам еще один пример расскажу из Венёвского нашего опыта. Так сложилось, что мы три мужа в Венёвской 2-ой школе: директор Сергей Юрьевич, отец Александр и я, отец Георгий. Мы там пробуем это делать, немножко с мальчишками это мужество обсуждать как верность. Это было в 19-м году, мы дидактику эту чуть-чуть простроили. Летом перед началом года, сентябрь, я отцу Александру говорю: можешь три класса немножко проверить и выявить тех, у кого есть правильное отношение к семье, мальчишек нам наших добыть, с кем дальше можно работать, наращивать это правильное отношение. Он понял задачу, пару недель прошло, встретились: ну что, провел? — Да. Собрал, побеседовал, выявил. — Ну что, нашлись мальчишки с правильным отношением к семье? То есть них уже есть сознание своего мужества, то есть верности жене. Да, говорит, нашел двоих. — Кто они? Он мне говорит: Овсеп одного зовут, а другого Акоп, армянские мальчики, в Венёве сложилась армянская община. Я говорю: а русские что? Катастрофа. Дети из русских семей в основном не неполных семей, а там, где отцы есть. Понятие об отце примерно такое — это мужик, который матери деньги приносит. Понимаете, какая степень катастрофичности.

Константин Мацан

— Священник Георгий Белькинд, клирик Венёвского викариатства Тульской епархии, президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». И что с этим делать?

Священник Георгий Белькинд

— Не знаю. Я готовился к нашему разговору, и у меня получилась странная настроенность, странная направленность, странное предложение. Я обращаюсь к людям, которые готовы заниматься семейным воспитанием, которых не надо убеждать в необходимости этого дела. Я говорю о невозможности этого дела. До тех пор, пока мы не поймем, насколько это невозможно сейчас, в какой степени подорвано само естество мужеское, а значит и семейное, если мы не поймем, в какой степени школа не может этого делать, нас ждет очередная большая грандиозная фикция. Отчеты по семьеведению будут все прекрасные, а будет ли семейная жизнь в следующем поколении? Будет ли способность к семействованию?

Константин Мацан

— А постановка диагноза, очень не утешительного, важная часть решения проблемы. К чему может привести осознание? От того, что программу перепишут правильными словами, ничего же не изменится.

Священник Георгий Белькинд

— Нет. Речь не об этом. Речь о том, что должны явиться воспитатели-мужи, мужчины. Должен образоваться такой воспитательский отцовский клуб, в каком-то метафорическом, большом смысле слова. Отцы есть же в стране, и есть, которые в школах работают. Они должны подняться, они должны этот стяг верности воздвигнуть, они должны начать говорить, звать на защиту святыни и должны мальчиков, юношей, юношество в точном гендерном смысле слова, воспитывать в этой верности. Вот что должно происходить. Вы спросите, как это в минобровских программах? Я не знаю, я думаю о том, что по существу должно произойти.

Константин Мацан

— А что мешает этому? Я не про минобрские программы, это все понятно. Вы говорите, должны появиться, должен состояться клуб отцов. Откуда они возьмутся, кто может на них повлиять? Церковь? Приходами? Из семьи? Что может произойти?

Священник Георгий Белькинд

— У нас есть, я имею в виду у Церкви, одно колоссальное здесь преимущество и один огромный ресурс. Согласно нашему каноническому установлению и нашей традиции, сан принимают только мужчины, у нас нет женского священства. И это значит, что есть надежда на семейное воспитание в школе, если в школу приходит священник. Беда в том, что всё, как встреча с интересным человеком идет. Сегодня космонавт, вчера пограничник был, тут комбайнер, вот батюшка приходит. И что? Рассказывает про праздники, в лучшем случае, какие-то развернутые культурологические вещи. И школу это устраивает. Она работает сама по себе, сейчас семьеведение устроит само по себе. А мысль о том, что надо на что-то опереть в первую очередь смысл отцовства, мужество. С физруками, трудовиками... Я ничего плохого не хочу сказать про этих работников, но особо не обопрешься. А вот священника позвать, такой разворот может быть. И не мешать ему о царе рассказать.

Константин Мацан

— Мы часто говорим, у нас эти слова часто в эфире звучат, что царская семья — образец семьи. Как бы вы этот тезис раскрыли? Вы этих эмпирических школьников перед глазами видите, что школьников может зацепить в рассказе о царской семье, как вам кажется?

Священник Георгий Белькинд

— Есть одна вещь — я не предположительно, а из опыта расскажу — которую дети спрашивают сразу. Они спрашивают: а за что их убили? И если не ходить вокруг да около, а ответить как есть, прямо, притом, что мы знаем, что первого-то убили государя. Он как глава семьи первый принял смерть. За что? За то, что он царь, глава семьи и государства. Этот ответ начинает производить очень сильное действие. Дети начинают понимать то, с чего мы начали, в какой стране мы живем. Это очень болезненный ответ, но истина такова, она и исцеляет, но она требует и большой платы. Эти образцы верности настоящий поворот в душах производят. Потому что дальше еще более глубокую вещь им начать объяснять. О Христе, Его прощении. Можно рассказать им о том, что одна из последних заповедей государя — это достоверно зафиксировано, его послании было — не мстить. Человек, страну которого и семью которого уничтожали на его глазах, и в нем самом это все истреблялось, последнее, что он сказал: не мстить. Если к этому подвести, может быть, тогда раскроется смысл понятия святыни как пути в Царство Небесное. Потому что Церковь и семья ведут в Царство Небесное. То есть открывается тайна Креста, тайна мученичества и тайна спасения, тайна вечной жизни. Такой жизни, которой человек сохраняет верность, и такой жизни, которая ему остается верна навсегда и никогда его не оставит — тайна бессмертия.

Константин Мацан

— И у вас был опыт такого разговора об этом с детьми?

Священник Георгий Белькинд

— Один или два раза.

Константин Мацан

— Какой это был возраст?

Священник Георгий Белькинд

— Один или два раз, конец средней школы, где-то 7-8-й. Но странное ощущение, дети начинают чувствовать, что мы к чему-то запретному для них приближаемся. Ты им что-то такое говоришь, что привычный для них образ жизни, образ школы, образ общества меняет, как бы изымает их из всех тех условностей, в которых они находятся.

Константин Мацан

— Вы имеете в виду, что у обычного школьника нет в жизни такой темы, как святыня, как подвиг, как Царствие Небесное.

Священник Георгий Белькинд

— Я имею в виду, что обычный школьник так же, как и любой гражданин обычный современного общества оплевывание святыни, Матильду, считает нормальным. И в этом смысле, да, по-другому не может быть, а что такого? Все так живут. Что вы там: разврат, прелюбодеяние — что за слова такие? Это же просто приключение, просто веселая история, просто погулял, ну, развелся. Ну, потом еще раз женился, ну разошлись, ну сошлись. Не то что какие-то все страшные злодеи и страшные богохульники, а просто эта царствующая повсеместная пошлость настолько привычна, настолько разлита, настолько... Все так живут. А что не в разводе высшие руководители государства? Ну, развелись, ну, с кем-то, повсеместно это все. А что такого? Как у Бродского, «Нет для короны большего урона, чем с кем-нибудь случайно переспать. Поэтому не устоит корона, республика же может устоять». И даже тут, скорее, взрослые: а что вы так планку-то задираете, а зачем так высоко ставить норму? Может, немножко снизить? Зачем это — святыня, это как-то сильно напряженно. Давайте о правах и обязанностях супругов обсудим, брачный контракт, у нас нет такого обычая, а, может, стоит, расскажем им о брачном контракте.

Константин Мацан

— Ну что ж, наш сегодняшний разговор, как мне представляется, ценен вашей пламенностью, отец Георгий. Чем больше будет людей, которые так же горят, готовы всем своим существом, всем своим делом, всем своим временем служить достижению людьми этой высокой планки и на меньшее не соглашаться, тем больше надежды на то, что тот диагноз неутешительный, на который вы сегодня указали, получит перспективу исцеления. Спасибо огромное. Священник Георгий Белькинд, клирик Венёвского викариатства Тульской епархии, президент образовательного фонда имени Сергея и Евгения Трубецких, был сегодня с нами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона был Константин Мацан. Спасибо. До свиданья.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Светлая музыка». Яна Иванилова
• «Русский подводный флот». Александр Музафаров
• «Музыка и вера». Андрей Пашута

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов