Первая моя студенческая новогодняя ночь осталась в памяти ярким пятном. Большой компанией покинули мы общежитие и отправились в самый центр города, тогда ещё Свердловска, мороз трещал — минус сорок два! — а мы были весёлые и какие-то залихватские. Мы взобрались на высокий деревянный помост у огромной ёлки и дружно пели песни, так слаженно и вдохновенно, что к нам даже подошли незнакомцы и поинтересовались: «Ребята, вы какая организация?» «Мы — факультет журналистики!» — радостно ответствовали мы, гордясь и собою, и жизнеутверждающим нашим репертуаром. Мы ощущали, что делимся весельем и всем вокруг от наших песен хорошо!
А потом вернулись в общежитие, и были танцы под мерцание гирлянд, ну и накрытые столы, конечно. Вот о столах, то есть о яствах, что на них располагались, нужно поподробнее. Времена в стране стояли, мягко говоря, не самые изобильные, и накануне в общежитии прошла стихийная студенческая планёрка: за каждое блюдо, даже за простую тёртую морковку с чесноком, был назначен ответственный — обеспечь! Я вызвалась раздобыть пельмени, но ничего не получилось: оббежала с доверенной мне суммой все пельменные города, и везде меня встретили пустые прилавки. О том, чтобы изготовить кушанье самой, речи быть не могло — не из чего. Но всё равно столы у нас ломились: салаты и соленья, присланные родителями, рыба, сладости — всего не перечислить!
Под утро общежитие затихло, однокурсники улеглись спать, одна лишь я отправилась на улицу — мне не терпелось позвонить на Дальний Восток, где уже наступил день, и рассказать маме, какой же чудесный праздник у нас получился. Я шла по абсолютно безлюдной улице в семь утра, падал снег — тихий, как в сказке, он ложился сплошным белым покрывалом. Переговорный пункт оказалось закрытым. На обратном пути я вдруг заметила цепочку свежих следов. Стало интересно: кто же ещё ходит первого января в такую рань да по морозу? Следы привели меня на крыльцо магазина «Продукты». У закрытых дверей растерянно топтался невысокий квадратный человек. Издали он именно квадратом и выглядел — по форме пальто. Тоненького пальто, не по сезону, с очень широкими плечами. В руке он держал тросточку. Я поняла: передо мной слепой. Помогла ему сойти со ступенек и указала направление к диетической столовой. Незнакомец объяснил, что хочет есть и намерен пойти в столовую, раз магазин закрыт. Он помнил — здесь где-то есть столовая...
Я вернулась в тёплую комнату, подруги мои крепко спали, а на длинном столе подсыхала неубранная еда. Вот картошка с луком жареным, вот морковка с чесноком... Блюда нехитрые, но это еда, и её много, а у того одинокого слепого человека в тонком пальто, поди, живот к позвоночнику прилипает — ведь столовая наверняка закрыта? Радость моя померкла: я очень сожалела, что не догадалась пригласить незнакомца к столу, и даже послевкусие от нашего стихийного концерта на площади как-то развеялось. Много ль толку от хороших песен, если бродит по замерзающему городу одинокий голодный человек?
Это случай остался досадной оскоминой в душе. Я рассказывала о нём священнику на исповеди, но много позже, когда стала регулярно ходить в храм. Стало легче, но из памяти не ушло, конечно. А ещё позже, лет через десять, я встретила этого человека посреди гуляющих людей на праздновании Дня города. Ошибиться я не могла. В темных очках, с тросточкой, он шёл рядом с очаровательной женщиной, оживлённо беседуя. Смотрю — и ведь опять одет не по погоде: на улице лето — а он в пальто. Всё в том же, чёрном, с огромными плечами.
Как же я обрадовалась этой мимолётной встрече! Он жив. Он не умер с голоду в тот новый год, не замёрз в одиночестве... Подумалось — Господь меня простил! И это ли не милость Божия ко мне?
Я выдохнула: «Слава Тебе, Господи!» — и пошла дальше.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла
2 Кор., 190 зач., X, 7-18.
Комментирует священник Стефан Домусчи.
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами доцент МДА, священник Стефан Домусчи. Многие современные люди ведут себя довольно самоуверенно. А как на самоуверенность смотрит христианство? Ответ интереснее, чем можно было бы ожидать, и даёт его апостол Павел в отрывке из 10-й главы 2-го послания к коринфянам, который читается сегодня в храмах во время богослужения. Давайте его послушаем.
Глава 10.
7 На личность ли смотрите? Кто уверен в себе, что он Христов, тот сам по себе суди, что, как он Христов, так и мы Христовы.
8 Ибо если бы я и более стал хвалиться нашею властью, которую Господь дал нам к созиданию, а не к расстройству вашему, то не остался бы в стыде.
9 Впрочем, да не покажется, что я устрашаю вас только посланиями.
10 Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна,
11 такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично.
12 Ибо мы не смеем сопоставлять или сравнивать себя с теми, которые сами себя выставляют: они измеряют себя самими собою и сравнивают себя с собою неразумно.
13 А мы не без меры хвалиться будем, но по мере удела, какой назначил нам Бог в такую меру, чтобы достигнуть и до вас.
14 Ибо мы не напрягаем себя, как не достигшие до вас, потому что достигли и до вас благовествованием Христовым.
15 Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш,
16 так чтобы и далее вас проповедовать Евангелие, а не хвалиться готовым в чужом уделе.
17 Хвалящийся хвались о Господе.
18 Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь.
На одной из лекций меня как-то спросили, почему современные бизнес-тренеры настраивают человека на успех, а православие всё время говорит о грехах и человеческом несовершенстве. Чем можно объяснить такую разницу? Действительно, от первых очень часто можно услышать призывы повторять себе «я лучший», «я успешный», «у меня всё получится». От вторых зачастую слышишь слова о необходимости быть смиренным. С точки зрения обывательской, выигрывают очевидно первые, потому что картина, которую они рисуют явно более привлекательная.
Однако в сегодняшнем тексте из послания апостола Павла к Коринфянам нет ни бахвальства, ни отказа от какой бы то ни было собственной значимости. Напротив, есть взвешенная позиция, в которой всё оказывается на своих местах. Да и слово «смирение», которым обычно пугают, означает лишь осознание своих границ, своего места в мире, в отношениях с Богом и другими людьми.
Но прислушаемся к апостолу Павлу. Размышляя о том, насколько он как апостол подотчётен коринфской общине, он призывает не в меру требовательных общинников помнить о его статусе. Может показаться, что это совершенно не смиренно с стороны Павла... Но в том то и дело, что апостол прекрасно знает свою меру. Он действительно основал коринфскую общину и много преуспел в деле проповеди, но меру эту успеха определил для него Бог. Апостол осознаёт значимость своего труда, но понимает, что действовал с помощью Божией, и это понимание позволяет ему занять взвешенную позицию. Итогом его размышлений становится лаконичная и очень точная фраза: «хвалящийся, хвались о Господе», то есть помни, что при всех твоих усилиях и стараниях рядом с тобой всегда был Господь, поддерживающий, направляющий и определяющий меру пройденного тобой пути.
Слово «самоуверенность» воспринимается христианами как недальновидное и глупое. И дело не только в том, что сам по себе человек очень ограничен в своих ресурсах и возможностях, но в том, что в наивных попытках отстоять свою самость он отказывается от присутствия в его жизни Творца. Бог, конечно, никуда из жизни человека не уходит, потому что все мы как бы ни жили, живём благодаря Его любви, но кто-то впускает её в свою жизнь, а кто-то живёт ей вопреки.
Христианство начинается с того, что человек осознаёт: концентрируясь на себе, он ограничивает и обедняет свой мир и, напротив, открывая своё сердце ближнему и Богу, бесконечно свой мир обогащает.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
От мала до велика
О библейском происхождении выражения «От мала до велика» и его различных формах употребления.
Все выпуски программы Первоисточник
«Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей»
Всемилостивый Господи, помажь сердце мое елеем милости Твоей.
Да никогда не вспыхнет в нём гнев на сильного, не зародится презрение к слабому. Посмотри, роса утренняя — всех слабее...
Да никогда не совьёт в сердце моём ненависть к ненавидящим меня. Да вспомню я о конце их и сохраню мир свой.
Милосердие открывает путь к сердцу всякой твари и несёт радость.
Немилосердие омрачает чело и несёт печаль одиночества.
Помилуй милостивого, Рука Пренежная, и открой ему тайну милости Твоей.
Богочеловек — чадо милости Отца и святости Духа. Весь мир — лишь притча о Нём. Могущественные светила небесные и мельчайшие капли озёрные, собою рассказывают о Нём. Всё небесное и земное, от пресильных Серафимов до мельчайшего комочка пыли, рассказывают притчу о Нём — прасущности и праисточнике своём.
Что такое твари на земле и во вселенной, если не притча о солнце?
Воистину, также и всё видимое, и невидимое, являет собой притчу о Богочеловеке. Сущность её проста, притч о ней множество бесконечное.
Друзья мои, как же рассказать мне вам о сути, если вы притч понимать не умеете?
О, если бы знали вы ту сладостную беспредельность и силу, когда проникаешь до сердца всех притч, туда, где они начинаются, и где кончаются. Туда, где язык немеет, и где всё сказано раз и навсегда!
Какими скучными становятся тогда все долгие и однообразные повествования, сочинённые людьми. Такую же скуку испытывает тот, кто привык слышать раскаты грома и созерцать сверкание молний, но вынужденный слушать рассказы о грозе.
Приими мя в Себя, Сыне Единородный, чтобы стать мне одно с Тобой, как когда-то до сотворения и падения.
Да закончится долгая и томительная притча моя о Тебе, хотя бы мгновением лицезрения Тебя. Да закончится самообман мой о том, что я — нечто рядом с Тобой, или нечто без Тебя.
Пресыщены уши мои притчами. Устали зеницы мои взирать на тщеславную пестроту одежд, Тебя лишь жаждут видеть они, Источник мой, сокрытый миром за пустыми притчами и пёстрыми одеждами.