«Забытые герои Первой мировой войны». Игорь Гарькавый

Вид с вечерней улицы на подсвеченные окна

У нас в студии был историк, директор мемориального научно-просветительского центра Бутово Игорь Гарькавый.

Разговор шел о значении Первой мировой войны, почему в России ее называли Второй Отечественной, о ее участниках, расстрелянных на Бутовском полигоне в годы советских репрессий, а также о выставке «Забытые герои Великой войны», посвященной этим людям.

Ведущий: Алексей Пичугин

Алексей Пичугин:

— Друзья, здравствуйте. Это «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин. Рад вас приветствовать. С удовольствием представляю нашего гостя. В ближайший час эту часть «Светлого вечера» вместе с нами и вместе с вами проводит Игорь Гарькавый, историк, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово». Здравствуйте.

Игорь Гарькавый:

— Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, дорогие радиослушатели.

Алексей Пичугин:

— Очень рад, что тема нашей сегодняшней программы связана с войной, не просто с войной, а с войной, о которой мы, честно говоря, забыли. Мы много говорим про Великую Отечественную, про Вторую мировую, а о Первой мировой как-то у нас вспоминать и не принято. Иногда мы с друзьями историками обсуждаем, почему так? Ну, наверное, потому что последующие события в истории нашей страны несколько затмили ту Великую войну, как ее принято было когда-то называть.

Игорь Гарькавый:

— Вторую Отечественную.

Алексей Пичугин:

— Вторую Отечественную, да. В Бутово открывается выставка, о которой мы сегодня будем, но не только о выставке, конечно, говорить. Поводов много: это и герои выставки, это и поводы и многое-многое-многое. Итак, выставка называется «Забытые герои Великой войны». Правильно?

Игорь Гарькавый:

— Да. Она еще не открывается, она будет открыта только в сентябре, но сейчас мы ее готовим к экспозиции.

Алексей Пичугин:

— Откроется она в Бутово, соответственно. Поэтому сразу можно сказать, когда она откроется. Дата?

Игорь Гарькавый:

— Мы надеемся, что она будет открыта 14 сентября, это еще один день памяти о воинах, павших на полях сражений Великой войны. Это дата была принята в русском зарубежье, как день памяти. Мы хотели бы к этой дате успеть сделать все, что необходимо.

Алексей Пичугин:

— А почему вы решили заняться Первой мировой, все-таки центр Бутово в первую очередь мы связываем с памятью жертв репрессий, то есть событий, которые происходили через два десятка лет после Первой мировой войны, фактически после ее окончания через полтора-два десятка лет и, вроде бы, очень косвенно они связаны.

Игорь Гарькавый:

— Алексей, спасибо вам за этот вопрос, потому что он у многих возникает. Мы сами в какой-то степени не стремились заниматься этой темой. Наш музей и я лично как историк никак не связаны с военной историей, но так получилось, что, изучая списки расстрелянных в Бутове, мы стали находить большое количество людей, которые являлись непосредственными участниками тех событий. Более того мы их сейчас не без основания называем героями. Героями в разном смысле, конечно. Герой как участник событий, герой как человек, отличившийся своим мужественным поступком, своей доблестью на полях сражений. Но в каком-то смысле, да, все эти люди были героями. И вот постепенно та исследовательская работа, которую в течение многих лет ведет наш Мемориальный центр и приход храма новомучеников на Бутовском полигоне, привел всех нас к такому очень важному выводу, что Бутовский полигон — это один из воинских некрополей Москвы и Подмосковья. И надо сказать, что один из крупнейших, связанных непосредственно с темой Первой мировой войны. Только одних генералов русской армии здесь было расстреляно 14 человек, более двухсот офицеров, нижние чины, георгиевские кавалеры, люди выдающиеся в самых разных смыслах. О их жизни, о их судьбе и о том, как они из героев превратились во врагов народа, как их называли официально в советской пропаганде 30-х годов, будет рассказывать наша выставка.

Алексей Пичугин:

— Простите, пока мы от темы героев и антигероев не ушли. Первая мировая — это очень интересный прецедент именно в нашей русской истории, потому что люди, которые еще недавно сражались бок о бок, были командирами, простыми солдатами, четко разделились. Сколько у нас царских генералов потом ушло в Красную армию? Какое-то количество, конечно, ушло. Сколько простых мужиков, которые шли в Красную армию, воевали на полях Первой мировой? Огромное количество. А сколько простых мужиков в Белой армии было? В разных совершенно ее частях?

Игорь Гарькавый:

— И рабочих.

Алексей Пичугин:

— И рабочих, конечно.

Игорь Гарькавый:

— Да, вы задаете очень правильный ракурс, мне кажется, взгляда на эту тему. И те самые генералы царские, о которых я упомянул, по большей части потом либо служили в Красной армии. У офицеров с 18-го года не было вариантов. Если он отказывался служить в Красной армии, то его семья, которая была заложником тех событий, становилась объектом репрессий. Так или иначе, либо как консультанты, либо как военные специалисты, военспецы так называемые, эти люди потом работали в различных структурах РККА. Были преподавателями, например, московских ВУЗах, один в Московском университете, другой в Плехановском институте. Но при этом их взгляды на советскую власть, видимо, сильно отличались от того, что было воспитано в сознании нового поколения красных командиров, этот конфликт людей с разным жизненным опытом, с разным мировоззрением. Мы знаем, что многие из этих людей оставались глубоко верующими до самого конца своей жизни. Примером такой удивительной стойкости является следственное дело генерала Беляева. Он был старостой уже ныне исчезнувшего храма Спасского в Москве недалеко от Шереметьевской богодельни. Его сын был иподиаконом святейшего патриарха Тихона, и сам он был хорошо знаком со святейшим. И прямо после того, как он смог покинуть службу в Красной армии, куда, как вы понимаете, у него не было вариантов не пойти... Был вариант уйти к белым, но не все выбирали его в качестве своего пути и не все сочувствовали лидерам Белого движения, да и не все могли добраться к театру военных действий из столицы, например. Так или иначе, но он довольно быстро становится пенсионером и становится старостой храма. Когда его арестовывают в 37-м году, то следователь от него, бывшего генерала русской армии, требует дать показания на православных священников. Генерал Беляев отвечает удивительно, его показания следственные, как мне кажется, сохранили строй, тон его речи. Он примерно так говорит, что духовенство сейчас и так подвергается репрессиям, зачем я буду подводить этих людей под те или иные репрессии, я ничего вам не скажу. Сейчас даже есть инициативная группа православных людей в Москве, которая собирает материалы для канонизации генерала Беляева в лике святых. Это долгий процесс, но личность во многом примечательная, не все, может быть, люди, которые будут героями нашей выставки, были так глубоко связаны с жизнью Церкви, но таких людей мы тоже находим немало. Отдельная тема этой выставки — военное духовенство, это тоже подлинные герои Великой войны, потому что за веру, царя и отечество призывали сражаться на самых тяжелых участках фронта военные священники, которые разделяли с солдатами все тяготы их окопной жизни, иногда рисковали жизнью вместе с ними на передовой. Один из них, сейчас я просто вспомнил, недавно читал эти материалы, священномученик иерей Сергий Кротков, потрясающий, даже по его фотографической карточке видно, несгибаемого характера человек. В какой-то момент, когда он находился в действующей армии, уже в момент развала фронта он искренне убеждал солдат не поддаваться на посулы агитаторов, воевать до конца, держать фронт. Но, как мы понимаем, к сожалению, это сделать тогда не удалось. Тогда часть офицеров, уходивших за границу, позвали отца Сергия, говорят: ясно, что сейчас начнется в России кровавая революционная смута, зачем вам, батюшка, туда? Мы находимся сейчас рядом с Европой, перейдем линию фронта и там так или иначе устроимся. Он отказался это сделать. Он вернулся в Россию, понимая, что здесь его, скорее всего, ждет мученический венец. Этот венец он получил на Бутовском полигоне. И таких судеб много. Есть люди, вернувшиеся из заграничного плена, например, такие как генерал Мартынов. Тоже интересная личность, генерал Евгений Мартынов, которого многие военные историки сейчас называют создателем нашей отечественной пограничной службы. Знаете, у нас есть такая болезнь сейчас в исторической памяти. Алексей, вы, наверное, со мной согласитесь, что эту болезнь надо квалифицировать как очень опасный симптом, потому что мы слышим, как то одно министерство, то другое ведомство вдруг начинает свою историю с 18-го года. Такое впечатление, что не было до этого никакой страны, никакого государства, никакой культуры.

Алексей Пичугин:

— Это признак тоже определенной культуры, но только достаточно странной.

Игорь Гарькавый:

— Странной, конечно. Как ни удивительно, и пограничная служба в нашей стране...

Алексей Пичугин:

— Тоже существовала.

Игорь Гарькавый:

— ...началась тоже не в 18-м году, одним из создателей корпуса пограничной стражи в Забайкальском крае был генерал Мартынов. У него служба во время Первой мировой войны сложилась крайне не благополучно. В первые же дни боевых действий он на аэроплане поднялся для того, чтобы осмотреть вражеские позиции, аэроплан был сбит, он попал в плен, и в плену находился практически все время войны. Причем, часть этого времени он провел с генералом Корниловым в тюрьме, в военном заключении. Но, тем не менее, тоже интересная личность, тоже расстрелян на Бутовском полигоне так же, как и московский губернатор Владимир Федорович Джунковский, который после отставки с поста руководителя Третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии, отказавшись от руководства корпусом жандармов, уходит в действующую армию и там в течение нескольких лет является действующим боевым генералом. Таких много судеб.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Игорь Гарькавый, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово». Вернемся к личности генерала Александра Беляева. Тут интересно то, что мы часто в своем сознании разделяем, это разделение началось не вчера и не в 90-е годы. Нас до этого учили, что красные — герои, белые — понятно кто. Потом у многих из нас произошел слом и разделение на то, что нет, все красные, конечно же, подлецы, а белые воины света. Тот же генерал Александр Беляев, который, между прочим, служил в Красной армии, в РККА, был старостой храма и погиб в Бутово, и теперь, вы говорите, что даже движение за его канонизацию есть. Я посмотрел статистику, порядка 11 тысяч офицеров Красной армии в период чистки 36-37-38-го годов в армии были репрессированы, арестованы. Из них немалое количество погибли, многие из них — это люди, которые в Первую мировую воевали. Многие из них погибли в Бутово.

Игорь Гарькавый:

— Конечно. И, к сожалению, не только в Бутово, потому что это новое направление в советской политике. Оно было запрограммировано самой идеологической установкой еще времен гражданской войны. Превентивный классовый террор, который начинает применяться большевиками в годы борьбы за власть, был не просто тактическим приемом, а это был способ социальной инженерии, способ изменения общества. В какие-то моменты, когда большевикам была нужна помощь военных специалистов или других буржуазных специалистов, попутчиков, как их называл Лев Троцкий, принимали на работу. Но, начиная с года великого перелома, с 1929-го года, постепенно та новая жесткая и властная идеологическая вертикаль, которая выстраивалась в советском руководстве, занимает непримиримую позицию по отношению к большинству старых кадров. И дело промпартии, Шахтинское дело, дело «Весна», дело бывших царских офицеров — все это были такие звоночки. Когда мы читаем эти следственные дела бывших генералов, офицеров, иногда и просто рядовых солдат Первой мировой войны, мы видим, что оптика, с помощью которой следователь смотрит на этого человека, оказавшегося обвиняемым, абсолютно идеологическая. То есть человека подводят под расстрельную статью не за то, что он в реальности сделал, а за то, что он когда-то был царским генералом, или получил Георгиевский Крест, или где-то еще показал себя потенциальным врагом советской власти. Я хочу сейчас вспомнить, что на Бутовском полигоне ведь расстреляны и сотни простых солдат, которые, вернувшись домой с фронтов Великой войны, стали вновь крестьянами или пришли в города, стали рабочими. И потом очень часто, когда они сами попадали в жернова репрессий, вот эта служба в царской армии, особенно если человек служил хорошо и получил какие-то звания или награды, становилась отягчающим обстоятельством. Одним из героев нашей выставки будет простой крестьянин Федор Семенов. Мы его между собой сейчас, работая над экспозицией, называем солдат Семенов. Этот человек, обычный подмосковный крестьянин, который жил в селе Дарна, недалеко от Новоиерусалима, получил три Георгиевских Креста, это три настоящих подвига. Вы знаете, что Георгиевский Крест — это высшая солдатская награда Российской империи, давался только лишь за реальный подвиг, совершенный на поле брани. Пройдя огонь и воду, пройдя через страшные бои, показав себя настоящим мужественным воином, Федор Семенов возвращается домой. Он работает конюхом в колхозе, постоянно возникают конфликты.

Алексей Пичугин:

— Конфликты на какой почве?

Игорь Гарькавый:

— Конфликты на почве хозяйственной, бытовой, его обвиняют в том, что падеж скота в колхозе случился.

Алексей Пичугин:

— Это на родине, в селе Дарна?

иг

— Да, это все в селе Дарна происходит. В селе Дарна, как мы сейчас видим, буквально сейчас наша исследовательская группа работает в государственном архиве Российской Федерации, мы рассматриваем целый комплекс следственных дел людей, которые в этом месте были арестованы во главе с настоятелем местного храма. ОН тоже расстрелян на Бутовском полигоне.

Алексей Пичугин:

— Храм сохранился, кстати.

Игорь Гарькавый:

— Храм сохранился, очень красивый памятник архитектуры конца 19-го века.

Алексей Пичугин:

— Я смотрю фотографии села Дарна. Это такой коттеджный поселок большой.

Игорь Гарькавый:

— Таких людей, как Федор Семенов, очень много. Когда их арестовывают, то его три Георгиевских Креста, его унтер-офицерский чин, который он заслужил себе на поле боя, все это становится отягчающими обстоятельствами. Таких людей очень много, они очень разные. Например, сестры милосердия, о них тоже будет отдельная часть нашей выставки. У нас расстреляны несколько людей очень известных. Прежде всего, я бы вспомнил монахиню Софию Тучкову, которая была блестящей представительницей русской аристократии. Она соединила в себе два дворянских рода, Тютчевых и Тучковых. Матушка София была сестрой милосердия еще во время Первой мировой войны, когда на фронте трагически погиб ее молодой муж. Она поехала туда, чтобы ухаживать за больными, ранеными солдатами. Также она героически прошла фронты Первой мировой и гражданской войны. Она была участницей Белого движения, потом приняла монашеский постриг и была расстреляна по одному делу с монахами Троице-Сергиевой лавры 17 февраля 1938-го года. Она очень себя храбро вела на допросе. Видно по материалам следственного дела, что следователь не смог никаким образом сломать эту бескомпромиссную женщину. Он даже жаловался, что она нецензурно ругает советскую власть. Такие люди, удивительные люди станут героями нашей выставки. Еще много предстоит, видимо, нам открыть, потому что несколько месяцев работы, над выставкой мы работаем при поддержке Фонда президентских грантов, дает нам возможность сейчас открыть и для себя какие-то новые интересные имена. Например, здесь на Бутовском полигоне был расстрелян человек, которого называли русским Икаром, Николай Николаевич Данилевский, один из первых русских летчиков, преподаватель Гатчинской авиашколы, человек, который одним их первых установил на боевом самолете автоматическое оружие, то есть пулемет. Потому что в начале Первой мировой войны русские летчики вылетали на боевые задания вооруженные маузерами, они стреляли.

Алексей Пичугин:

— В фильмах показано, как это происходило.

Игорь Гарькавый:

— Да. Много что связано с этим человеком, очень интересным летчиком, испытателем и преподавателем, который взрастил целую плеяду асов, в том числе и тех, кто потом прославился в советское время. Мы не знали, что на Бутовском полигоне был расстрелян такой известный деятель русской авиации, как Порфирий Вяткин. Он был не только летчик, он был изобретатель, он был инженер самолетов. Во время Первой мировой войны он участвовал в миссия в Великобритании и Франции, собственно говоря, он отбирал самолеты, которые потом поставлялись в русскую действующую армию. Но не просто их отбирал, а он разрабатывал новые системы вооружений, его изобретения высоко ценили английские военные инженеры, считая, что Вяткин один из лучших авиаторов своего времени. В том числе он вел разработки беспилотных самолетов, за которыми он видел будущее военной авиации, как это сейчас, представляете, отзывается эхом в новостной ленте.

Алексей Пичугин:

— А прошло больше ста лет.

Игорь Гарькавый:

— Да. Очень интересные люди. Это только лишь часть того списка, о котором можно было бы говорить. Но я бы хотел сказать, что мы не ставим перед собой задачу рассказывать о военных событиях, как таковых. Мы не собираемся давать хронику событий.

Алексей Пичугин:

— Для этого есть военные историки, военные музеи.

Игорь Гарькавый:

— Мы хотим показать человека на войне, показать мир этого русского воина, который тогда пошел сражаться за веру, царя и отечество. У нас будет, я могу анонсировать один из экспонатов нашей будущей выставки, это очень важный документ, который незадолго до всех этих событий прибыл к нам из Франции, из частного архива. Это подлинное письмо генерала Владимира Николаева. Владимир Иванович Николаев подлинный герой Первой мировой войны, командир 401-го Карачаровского полка, который принимал самое активное участие в Брусиловском прорыве. Его письма с фронта — удивительный, как сейчас часто говорят в науке, эго-документ. Его эпистолярное наследие интересно, потому что это частная переписка. Его супруга, замечательная женщина, Людмила Венедиктовна, дочь священника, принимала письма мужа, хранила их. К сожалению, ее письма ему, отправленные на фронт, не сохранились, а то, что в семье Николаевых сберегли, сохранилось, но, к сожалению, сейчас находится во Франции. Но в журнале «Дворянское собрание» некоторые из этих писем были опубликованы. Это письма мужа жене, здесь нет официального стиля, хотя, конечно, цензуру эти письма проходили, мы понимаем, что не все генерал Николаев мог написать, хотя он довольно много отзывается критически о положении на фронте, особенно в начале этой переписки он говорит, что, конечно, армия не готова, он пишет о снарядном голоде. Мы помним это ужасное положение русской армии, когда на шесть немецких снарядов русская армия могла отвечать только лишь одним, это приводило к гибели, к страшным потерям среди личного состава. Это все отражено в документах, в переписке того времени. Брусиловский прорыв, буквально прочитаю две строчки из письма генерала Николаева.

Алексей Пичугин:

— Буквально через минуту вы это сделаете. Нам необходимо прерваться. Я напомню, друзья, что в гостях у Светлого радио сегодня Игорь Гарькавый, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово». Мы говорим о выставке, которая в сентябре откроется в Бутово. Выставка, которую мы очень советуем посетить. Она называется «Забытые герои Великой войны». Через минуту мы продолжим.

Алексей Пичугин:

— Возвращаемся в студию Светлого радио. Друзья, напомним, что в гостях у нас сегодня Игорь Гарькавый, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово», который располагается на Бутовском полигоне недалеко от Москвы или, как сейчас считается, Москва.

Игорь Гарькавый:

— Нет, нет, это Московская область.

Алексей Пичугин:

— Это Видное, рабочий поселок Бутово.

Игорь Гарькавый:

— И как это ни страшно звучит, Ленинский район.

Алексей Пичугин:

— Ленинский район, да, а Бутово, который Москва, это через дорогу.

Игорь Гарькавый:

— Это Южное Бутово.

Алексей Пичугин:

— Это через дорогу. Мы говорим о выставке «Забытые герои Великой войны», которая откроется в Бутово в музее в сентябре. Минуту назад, перед тем, как этот небольшой перерыв нас разъединил, Игорь, вы хотели процитировать.

Игорь Гарькавый:

— Да, я хотел буквально несколько строчек из переписки генерала Владимира Ивановича Николаева и его супруги Людмилы Венедиктовны. Дни Брусиловского прорыва, 5 июня 1916-го года. Начинается цитата: «Работали выше похвал, гибли, но шли. Потери ужасные. В одном моем полку около трех тысяч нижних чинов и сорок офицеров. Не бой, а ад. На мой полк легла главная задача. На моем участке был назначен прорыв для корпуса, это было 22, 23, 24 мая. У противника очень много убитых, много было захвачено в плен, остатки бежали. Тяжелый бой, опять громадные потери, работают другие тоже хорошо и удачно. Теперь занимаем позицию, 9 верст по всему фронту». Идут бои, сводки этих потерь, которые в письмах тоже появляются. Но одновременно Николаев находит возможность написать несколько строчек и своим любимым детям: «Милые мои детки, дорогие Валюшка и Юрочка, откуда я вам добуду маленький револьвер? (Видимо, они просили в своем письме). Они почти не случаются, да еще два, да еще и патроны к ним. Да игрушки-то это плохие». Такая милая переписка. Если вам удастся отыскать раритетные выпуски журнала «Дворянское собрание», то почитайте, или приходите на нашу выставку, некоторые из этих текстов там можно будет прочитать, а один из них даже увидеть в оригинале. Чтобы было понятно, в начале 17-го года Владимир Иванович был произведен в чин генерал-майора, потом развал фронта. Он все-таки остается в России и становится офицером уже Красной армии. Несколько раз подвергается арестам, как чуждый, дворянский, офицерский элемент. В 25-м году был первый раз арестован, второй раз арестован в 31-м году, отправлен в ссылку. Последний раз он был арестован 25 ноября 1937-го года. Какие важные сведения получил оперуполномоченный, который занимался допросами, расследовал «преступления» в кавычках генерала Николаева. «Допрошенный обвиняемый Николаев признал, что он служил в царской армии на высших командных должностях, имел чин генерал-майора. Свидетели по этому делу показали, что генерал будто бы говорил, что при царском правительстве он бы получал жалование больше и жил бы гораздо лучше. Эта фраза была единственным доказательством контрреволюционной антисоветской агитации, которую будто бы проводил генерал Николаев. 19 декабря 1937-го года Владимира Ивановича расстреляли на Бутовском полигоне. Яркий пример того, как это было устроено.

Алексей Пичугин:

— Игорь, как шла работа над выставкой? Вы же обладаете большим комплексом документов о людях, которые у вас были расстреляны. Но нельзя же сделать выставку целиком из документов. Это вещи, это личные вещи, какие-то еще артефакты. Что можно будет увидеть, когда мы придем и как вы это все собирали? Сколько шла работа?

Игорь Гарькавый:

— Работа, с одной стороны, шла давно. С другой стороны, непосредственно, когда мы смогли получить грант на проведение этой выставки, работа эта началась уже в этом году весной. Мы четыре раза, честно говоря, пытались получить грант на проведение этой выставки и каждый раз безуспешно. И только в этом году, возможно, в связи с 110-летием с начала Первой мировой войны, наконец, такая возможность у нас появилась. Выставка — это не просто дело некоего энтузиазма, это большая работа целого коллектива, которому необходимо располагать определенными ресурсами, в том числе, человеческими и профессиональными. Вещи — это самая болезненная часть любого музея памяти, потому что, как правило, музеи памяти возникают в местах массовых социальных катастроф, в местах гибели людей, от которых иногда вообще ничего не остается, кроме захоронений в земле.

Алексей Пичугин:

— Вещи, чаще всего, не то, что из земли достается, а это то, что находится, причем, по всему миру.

Игорь Гарькавый:

— То, что находится по всему миру. Письмо генерала Николаева...

Алексей Пичугин:

— Из Франции.

Игорь Гарькавый:

— Нам удалось получить из семьи потомка Владимира Ивановича, которая сейчас живет во Франции. У нас будут выставлены подлинные вещи, которые принадлежали когда-то Владимиру Федоровичу Джунковскому. Во-первых, немножко приоткрывая интригу этой выставки, скажу, что в центре большого зала, где разместится основная часть экспонатов, будет стоять книжный шкаф, который когда-то находился в рабочем кабинете у Владимира Федоровича. У нас есть замечательная шкатулка, подаренная Джунковскому в 1915-м году на фронте от офицеров и нижних чинов того подразделения армии, которым он командовал. Ценный подарок, судя по всему, она была изготовлена вручную, и скорей всего там же на фронте. Это важная и, я бы сказал, не только историческая, но и человеческая реликвия. Иногда нам приходится что-то моделировать. Я очень благодарен и пользуюсь тем, что сегодня мне выпала честь быть участником этого «Светлого вечера», хотел бы поблагодарить тех, кто смог пожертвовать средства свои на создание модели самолета Фарман IV. Эту модель мы разместим в одном из залов выставки, потому что, к сожалению, даже если бы у нас был самолет Фарман IV, разместить его в небольшом зале Музея памяти пострадавших в Бутове невозможно. Мы сделали уменьшенную копию, но это делали профессиональные авиамоделисты, которые работают сейчас в Санкт-Петербурге, в Гатчине и занимаются этим в течение многих лет. Это, можно сказать, научная модель. Какие-то вещи, я надеюсь, нам будут даны родственниками, сейчас ведутся переговоры, не все еще до конца понятно и определено.

Алексей Пичугин:

— А родственники все благосклонно относятся, с кем вы общаетесь, к факту?

Игорь Гарькавый:

— С кем мы можем пообщаться, все относятся благосклонно.

Алексей Пичугин:

— Почему об этом спрашиваю? Бывает же такое, что намерения самые благие, а потом, когда начинаешь общаться с людьми: а мне ничего не надо, отстаньте от нас, а я не хочу.

Игорь Гарькавый:

— Может, с такими людьми мы просто не встречаемся, потому что они не выходят с нами на связь. Мы в основном знакомы с теми, кто уже приехал на Бутовский полигон и оставил нам свои контакты.

Алексей Пичугин:

— Да, логично.

Игорь Гарькавый:

— Иногда, реже гораздо, нам удается найти людей через интернет, через средства массовой информации. Честно говоря, самая сложная часть этой работы — рассказать о крестьянах-солдатах. Рассказать о простых воинах. Несмотря на то, что у нас многого нет, но о генералах сохранилось какое-то количество фотоматериалов, а вот, когда мы начали заниматься простыми солдатами, то здесь оказалась черная дыра. Такое впечатление, что ничего нет. Я даже более того вам скажу, чтобы узнать, чтобы выявить список рядовых солдат, вообще военнослужащих крестьянского происхождения, которые участвовали в Первой мировой войне и были расстреляны потом на Бутовском полигоне, мы обращались к нашим коллегам из учебных заведений города Москвы. С одной стороны, это были студенты исторического факультета Московского городского педагогического университета, которые во время практики изучили судьбы, на секундочку, представьте себе, восьмисот расстрелянных на Бутовском полигоне крестьян на предмет того, являлись эти люди участниками Первой мировой войны.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня Игорь Гарькавый, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово». Итак, выставка. Еще раз давайте напомним, когда она должна открыться. 14 сентября.

Игорь Гарькавый:

— Мы надеемся, что она будет открыта 14 сентября. Но я бы хотел, Алексей, сказать, что это не только выставка, это программа мероприятий, некоторые из которых уже прошли даже. Первым из них была презентация этого проекта. 23 февраля этого года мы на Бутовском полигоне собрались для того, чтобы помолиться и почтить память всех воинов, в разные времена защищавших наше отечество. И в том числе, поскольку у нас традиционно при храме Новомучеников в этот день проходит лыжный праздник — это зима, у нас рядом лес — для тех, кто выходил на эстафету, мы предложили очень, как мне кажется, интересную программу. Пригласили реконструкторов, которые профессионально рассказали для собравшихся, как была устроена зимняя форма унтер-офицера русской армии, конкретно Кексгольмского полка, в кампании 1915-16-го годов. И не только дети, но и взрослые долгое время не отпускали реконструктора, потому что это все было очень интересно. Так как я служил в армии и представляю себе в общем смысле солдатский инвентарь, но инвентарь пехотинца, унтер-офицера русской армии начала 20-го века был очень интересным. Например, лопатка, которую можно было использовать для того, чтобы...

Алексей Пичугин:

— Окопаться.

Игорь Гарькавый:

— Не только окопаться, но и жарить яичницу.

Алексей Пичугин:

— На ее поверхности?

Игорь Гарькавый:

— Были такие варианты тоже. Не то чтобы у всех была такая лопатка, но как один из вариантов. Это интересные рассказы, была очень интересная презентация. Но самое важное, что мы бы хотели провести осенью этого года на Бутовском полигоне парад памяти. То есть собрать реконструкторов, которые профессионально занимаются историей русской армии эпохи Великой войны. Перед нашим храмом новомучеников организовать построение. Построение, которое отчасти будет напоминать известную мемориальную акцию «Бессмертный полк», потому что придут родственники пострадавших в Бутове и в других местах, участников Первой мировой войны, будут держать портреты своих близких. На самом деле очень у многих из нас с вами наши прадеды, прапрадеды были участниками этой Великой войны.

Алексей Пичугин:

— И это очень важно, потому что мы многое делаем для того, чтобы правнуки уже, наверное... У меня дед воевал, и то он очень молодым человеком на войну попал, а сейчас бы ему было 102 года. Сейчас я думаю, что дети-школьники это уже праправнуки чаще всего ветеранов Великой Отечественной. У нас делается много для того, чтобы они помнили, что их прапрадеды, прадеды воевали. А в наших семьях, в моем детстве точно нет, мне кажется, в вашем тоже, не вспоминали практически, что еще были и ветераны Первой мировой.

Игорь Гарькавый:

— Я одного участника Первой мировой войны и участника Белого движения видел в годы своего детства. Мне довелось быть на Украине с отцом. Моя бабушка была регентом церковного хора, у нее был свой круг общения, и я помню, как меня привели в один дом и меня представили дедушке, очень пожилому в тот момент, которого звали Павел Воропаев. Мне сказали, что он был участником Первой мировой войны и был казаком, который сражался на стороне белых в годы гражданской войны, потом прошел через лагеря. Но я почти ничего не помню.

Алексей Пичугин:

— Но это в советское время было?

Игорь Гарькавый:

— Это было советское время, это был еще 80-й год.

Алексей Пичугин:

— Люди им гордились.

Игорь Гарькавый:

— Узкий круг тех людей, с которыми я общался, да.

Алексей Пичугин:

— Которые были допущены. Я думаю, что в моем детстве, в конце 80-х — в начале 90-х, в таком достаточно раннем, да, я наверное, тоже, где не знаю, но встречал ветеранов Первой мировой. Просто об этом не то что не принято было говорить, я и героев гражданской-то, естественно, из своего детства не помню. Хотя они в то время были, наверное, людьми, которым лет 80 с небольшим. Вполне еще активные, насколько это возможно, люди. В возрасте, пожилые уже, достаточно сильно пожилые, но еще активные. Как-то тогда об этом не говорили.

Игорь Гарькавый:

— Это проблема Первой мировой войны. Когда Ленин призвал превратить империалистическую войну в гражданскую, те, кто пытался держать фронт, кто пытался защищать свою родину, превратились в идеологических противников. И хотя не сразу, но исчезли кладбища, это позорное для Москвы и нашей страны в целом история Братского кладбища в Москве, поруганного. Несмотря на то, что там сейчас несколько одиночных памятников поставлено, но ведь сами могилы, не эксгумированные до сих пор, являются просто пустырем, по которому ходят с собачками местные жители.

Алексей Пичугин:

— Вы про какое из двух кладбищ?

Игорь Гарькавый:

— Я говорю о том, которое на Соколе.

Алексей Пичугин:

— А, которое на Соколе. Я видел фотографии этого кладбища, когда уже построено вот это высотное здание, конец 50-х, наверное. И там, во дворе этого здания, где сейчас детская площадка, просто могилы. У людей вместо детской площадки газончик и кладбище.

Игорь Гарькавый:

— И это же общая ситуация, таких кладбищ по нашей стране огромное количество. Кроме того, идея, что не надо рассказывать о своих подвигах, не надо рассказывать о своем участии в этой войне, это все редуцировало, приводило к определенной самоцензуре. Люди не передавали эту память из поколения в поколение. Люди не гордились своими поступками, люди не гордились своими предками. И поэтому мы потеряли эту войну в нашей исторической памяти. Из-за того, что была репрессирована сама эта тема, война не нашла и должного отражения в нашей литературе. Да, конечно, есть несколько литературных шедевров, которые мы можем вспомнить. Это тема отражена в «Хождении по мукам», и в «Докторе Живаго», есть замечательные рассказы того времени у Леонида Андреева. Кстати, говоря о писателях, нужно упомянуть, что на Бутовском полигоне расстрелян один из известнейших детских писателей того времени, то есть советского уже времени, Сергей Ауслендер. У Сергея Ауслендера была интересная предыстория. До того, как он стал известным советским писателем, одним из создателей театра юного зрителя, он был пресс-секретарем Колчака, даже написал краткую биографию Верховного правителя России. А до этого он оказался офицером и участвовал в событиях Первой мировой войны, но, правда, он служил в тыловых частых, вернее, в частях обеспечения. Насколько я понимаю, он не принимал непосредственного участия в боевых действиях, однако он видел войну не из своего кабинета. А до этого он был одним из писателей Питерской богемы, круга Брюсова, оставил несколько небезынтересных литературных произведений. А на войне он по-другому воспринял свою жизнь. Есть, к сожалению, так и неопубликованный его роман о войне, где он, видимо, говорит о своем собственном опыте пробуждения. Он говорит, что дурман декадентства, который он оставил в Петербурге, растаял, когда он увидел реальную боль, реальную кровь на войне, что это совершенно другая жизнь, в которой он стал сам другим человеком. Может быть, он и не такой гениальный автор, как выше мною упомянутые писатели первого круга, но, тем не менее, Сергей Ауслендер это тоже один из участников этого большого литературного процесса. Я его вспомнил потому, что отсутствие в нашей культуре ярких, глубоких положительных образов, которые бы транслировали эту историческую память, то есть рассказывали бы нам о Первой мировой войне... Конечно, можем вспомнить Шолохова «Тихий Дон». Но это все отдельные эпизоды. Если Великая Отечественная война получила свое воплощение в кинематографе, и в литературе, и в живописи, то Первая мировая война только начала превращаться в образ.

Алексей Пичугин:

— Спустя сто лет. Этот процесс в Европе шел сходно с нашим, но чуть раньше там обратили внимание на Первую мировую войну.

Игорь Гарькавый:

— Тут важный момент такой, что в Европе память о Первой мировой очень разная. Есть память победителей, есть память побежденных.

Алексей Пичугин:

— Факт.

Игорь Гарькавый:

— И у победителей, особенно у победителей в Англии, во Франции, Первая мировая война в исторической памяти занимает то место, которое в нашей культуре сейчас занимает Великая Отечественная. Более того, сейчас и в исторической науке существует точка зрения, что это одна война, которая началась в 14-м году, закончилась в 45-м.

Алексей Пичугин:

— Да, есть такое, да, она сейчас достаточно популярна.

Игорь Гарькавый:

— Так или иначе, безусловно, эти события изменили мир, изменили Россию, нам важно помнить о тех людях, которые являются нашими соотечественниками и которые сражались за нас с вами, как за своих потомков.

Алексей Пичугин:

— Да, это так. Я хорошо помню, когда еще ветеранов Первой мировой войны, я говорю, лично не знаком, но как всегда у нас составляли списки. И последний, как я понимаю, ветеран Первой мировой официально верифицированный, подтвержденный, ушел из жизни в 2012-м году. Лет ему было, конечно, сильно за сто.

Игорь Гарькавый:

— Это в России?

Алексей Пичугин:

— Нет, вообще в мире. Что ж, спасибо большое. Игорь Гарькавый нам сегодня рассказал о выставке «Забытые герои Великой войны», которая откроется в скором времени в Бутово, в музее, который Игорь Гарькаый возглавляет. Официально он называется Мемориальный научно-просветительский центр.

Игорь Гарькавый:

— А музей называется Музей памяти пострадавших в Бутове.

Алексей Пичугин:

— Да, спасибо за это уточнение. Приходите, 14 сентября выставка должна открыться, и она продлится?

Игорь Гарькавый:

— До конца года.

Алексей Пичугин:

— Время есть на то, чтобы прийти.

Игорь Гарькавый:

— На этой выставке будут организованы бесплатные экскурсии для всех желающих по определенным дням. О точном расписании можно всегда узнать в нашем телеграмканале «Бутовский полигон».

Алексей Пичугин:

— Спасибо. Прощаемся с вами. До новых встреч. Алексей Пичугин. Всего доброго. До свиданья.

Игорь Гарькавый:

— Всего доброго. До свиданья, дорогие.

Все выпуски программы Светлый вечер

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Другие программы

Актуальная тема