«Больничное служение в Калининградской епархии». Юрий Скалин

У нас в гостях был главный врач Балтийского федерального университета имени Эммануила Канта, создатель и руководитель сестричества милосердия Калининградской епархии Юрий Скалин.

Наш гость рассказал, как он пришел к вере благодаря социальному служению, как принял решение создать сестричество милосердия, а также чем занимаются сестры, и каким образом они помогают находящимся в больницах.

Ведущие программы: Тутта Ларсен и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Василий Рулинский.

---

Тутта Ларсен:

— Здравствуйте, друзья. Вы слушаете «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен.

Василий Рулинский:

— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. У нас в гостях сегодня Юрий Скалин, главный врач Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта, создатель и руководитель сестричества милосердия Калининградской епархии. Добрый день, Юрий Евгеньевич.

Тутта Ларсен:

— Здравствуйте.

Юрий Скалин:

— Добрый день, дорогие радиослушатели. Я очень рад всех вас приветствовать. Спасибо огромное за приглашение. Я готов ответить на ваши вопросы.

Василий Рулинский:

— Мы перед началом эфира говорили, что достаточно редкий случай в истории Церкви, но, мне кажется, уникальный. Я, во всяком случае, таких примеров больше не знаю, когда мирянин, да еще и мужчина является руководителем и создателем сестричества милосердия. То есть братства, может быть, и можно создавать мужчинам, это логично, наверное. А вот чтобы сестричество появилось, это, наверное, какая-то необычная история. Юрий Евгеньевич, вы серьезный чиновник в управлении федерального университета, главного университета Калининградской области и при этом создатель сестричества. Как так получилось?

Юрий Скалин:

— Во-первых, я не серьезный чиновник.

Василий Рулинский:

— Несерьезный чиновник?

Юрий Скалин:

— Я покорный слуга моего любимого университета. Мы в этом году будем праздновать 300-летие релоканта, нашего земляка. Я горжусь, что я родился и вырос в Калининграде

Василий Рулинский:

— Как звучит: релоканта и моего земляка.

Юрий Скалин:

— Да. Что касается сестричества, история очень простая. Идея родилась, исходя из гуманистических идей медицинских. Мы задумались, какими делами мы реально можем помочь, чтобы это было эффективно.

Тутта Ларсен:

— Помочь пациенту?

Юрий Скалин:

— Помочь людям, да, помочь пациентам. Я наткнулся на слова святейшего патриарха Московского и Всея Руси Кирилла о том, что служение должно быть не только всеобъемлющим, а самое главное профессиональным. И мы подумали, что было бы очень здорово создать сестричество, связанное с профессиональным уходом, именно с точки зрения комплексной идеи. Как мы прекрасно знаем, от качества ухода, во многом зависит жизнь пациента. Мы начали с самого сложного отделения — это отделение нарушения мозгового кровообращения, инсультного отделения — в нашей Калининградской областной больнице. А также нас подвигло то, что если вы зайдете во двор Калининградской областной больницы, а это немецкая, вы увидите памятник диаконисам лютеранским, которые служили до нас очень-очень долгое время.

Василий Рулинский:

— Именно в этой больнице?

Юрий Скалин:

— Именно в этой больнице, да. С момента ее создания. Этот орден существует до сих пор. Мы решили, что мы просто обязаны это делание продлить дальше. Мы назвали наше сестричество в честь святой Елизаветы Федоровны, которая тоже имеет огромное отношение к Пруссии.

Василий Рулинский:

— Прямое.

Юрий Скалин:

— Прямое, да, она там родилась. Соответственно, мы решили, что очень важно создать системный подход. Тут случилась эпидемия ковида, и наши руки оказались, как никогда, востребованы, но для сестер это было очень сложно.

Тутта Ларсен:

— Кто вошел в сестричество, как вы набирали?

Василий Рулинский:

— Кандидатов.

Тутта Ларсен:

— Даже не кандидатов. Мне хочется, знаешь, что-то такое сказать, в рекрутов или в воительниц за мир, добро и любовь к человеку? Но кто эти отважные женщины?

Юрий Скалин:

— Низкий поклон нашим отважным женщинам, сейчас у нас 52 сестры. Первых мы набирали очень сложно, потому что поставили перед собой цель создать очень жесткий отбор, мы прекрасно понимаем, что сейчас в мире основной дефицит — это дефицит любви. Ко мне как-то подошла профессор психиатрии из РУДН и говорит: Юрий Евгеньевич, представляете, пришли молодые доктора, они не все любят больных.

Тутта Ларсен:

— Хм.

Юрий Скалин:

— Я ужаснулся этой фразе, и мы смотрели на тех будущих сестер, которые имеют любовь к человеку. Чтобы вы понимали, отделение нарушений мозгового кровообращения — это люди очень сложные. К сожалению, они в полном смысле очень быстро гниют в силу своих патологических состояний. Так же у них часто возникают психические проблемы, за ними ухаживать очень сложно. У них могут быть негативные реакции на добро.

Тутта Ларсен:

— Не то, чтобы есть какая-то обратная связь приятная.

Юрий Скалин:

— Конечно, многие вообще даже не разговаривают, к сожалению.

Василий Рулинский:

— Не простая такая сфера.

Юрий Скалин:

— Это дорога в один конец. Мы очень любим, конечно, чтобы нас благодарили, нас хвалили, спасибо вам за помощь. Этого нет. И очень часто люди, к сожалению, умирают. Поэтому мы сестер изначально готовили к этому, очень долго мы с ними разговаривали. Спасибо огромное нашим коллегам Синодального отдела по церковной благотворительности, больнице святителя Алексея, которые дали нам методистов, которые готовили, то, что мы в хирургии называем, ставили руки. Надо понимать, мы пришли в больницу, которая не принадлежит Русской Православной Церкви.

Василий Рулинский:

— Обычная областная больница.

Юрий Скалин:

— Да, это обычная Калининградская областная больница. Мы изначально хотели себя показать профессионалами. Но я скажу такую забавную вещь, когда мы проанализировали, кто эти сестры, оказалось, 70% — это люди с высшим экономическим образованием.

Тутта Ларсен:

— Хм.

Юрий Скалин:

— Это парадоксально, но это факт. Плюс мы смотрели на физическое состояние наших сестер, потому что это физически очень сложный труд, пациенты бывают более ста килограммов, их надо перемещать на кровать, за ними надо ухаживать, нельзя пропустить ни одного участка тела, потому что оно очень быстро будет подвержено тем или иным изменениям. И в первую очередь это духовая составляющая, если это воспринимать как волонтерство, если это воспринимать, как святейший патриарх говорит, как наемничество, то быстро возникнет наш пресловутый синдром профессионального выгорания. А если это воспринимать, как служение, когда ты... Вы не представляете, были ситуации, у нас мужчины плакали, они погибали, но они погибали в чистоте, в заботе. Плюс мы увидели такую парадоксальную вещь, человек без сознания, ты просто к нему прикасаешься, у него улучшаются...

Тутта Ларсен:

— Показатели?

Юрий Скалин:

— Показатели, у него другое выражение лица.

Василий Рулинский:

— Прикасаешься с любовью, это важно, не просто.

Юрий Скалин:

— Конечно, конечно, да. Все, что делается без любви, обречено либо на вымирание, либо на угасание. Когда мы работаем даже с деревом с любовью, это одно. А когда с человеком, это совершенно другое. Мы готовили наших сестер к тому, что благодарности... как говорит наш епископ, руководитель Синодального отдела: благодарность будет на небесах, не надо ждать благодарности здесь. Соответственно, очень важно было их поддержать именно духовно, такого опыта не было. И здесь соединилось все в одном, эта синергия сработала.

Василий Рулинский:

— Получается, вы начинали эту историю, когда были, по-моему, заместителем министра здравоохранения Калининградской области, да? Тогда у вас были управленческие механизмы все, чтобы в больницах это все внедрить?

Юрий Скалин:

— Да, это отдельная боль, потому что медицинским сестрам очень тяжело. А мы помним, что медицинские сестры пришли как раз из сестер милосердия. В годы советской власти, советская власть не могла позволить, чтобы сестра милосердия осталась именно в таком наименовании в штатной структуре, поэтому милосердие убрали, а медицинская сестра осталась. Опять же к тому вопросу, если мы воспринимаем уход как служение, это одна история, если воспринимаем, как выполнение обязанностей, то это другая история. Мне очень понравилось на прошлогоднем социальном съезде, огромное спасибо за возможность участвовать в нем, про детские дома что было сказано. Дети, которые находятся в детских домах, говорили, что лучше бы мы были с родителями, которые все время находятся в нетрезвом состоянии, все время нас ругают. Почему? Потому что им есть до нас дело, это наши родители. А когда мы приходим в детский дом, это их работа. Хотя педагоги выкладываются, я не хочу ничего сказать плохого, я преклоняюсь перед их трудом. Но это восприятие ребенка. И мы очень мечтали, чтобы вернулось этот состояние. Оценка качества здравоохранения, эти исследования давно уже проводились в области клинической психологии, кто как оценивает качество. Во многом оценка пациентом качества и эффекта от лечения зависит от внимания, степени открытости, степени доступности врача как человека.

Тутта Ларсен:

— Даже не столько от его компетенции чисто профессиональной, да, сколько от человеческих качеств?

Юрий Скалин:

— Да, потому что человек находится в тревоге, и его надо успокоить. Как его успокоить? А успокоить может только авторитетный человек, это его лечащий врач. Если лечащий врач все время находится в каком-то движении и прибегает на одну минуту, у человека нет ощущения, я не говорю, что нет информации, у нас некоторые пациенты приходят с видео роликами: а вы мне такую операцию будете делать или другую? То есть мы, к сожалению, это беда всех, в процессе развития системы здравоохранения иногда теряем из вида простую человеческую сторону, разговор, утешение. Особенно Алексей Юрьевич Заров занимается много паллиативной помощью, там утешение важно, и это главный момент, и мы видим, что особенно при тех же состояниях, связанных с инсультом, выздоровление зависит от настроя. Человек все время работал, он был главой семьи, теперь его кормят с ложки. Здесь очень важен настрой, именно мы хотели показать и профессиональную и духовную часть, очень важен базис, особенно для среднего медицинского персонала. Может быть, не очень приемлемо здесь слово «мотивация», оно расхожее стало: а зачем? Как ребята, которые сейчас на Специальной военной операции говорят, что воевать за деньги нельзя, это бессмысленно. Так же и в здравоохранении, в медицине, если ты не любишь свою работу, это быстрее видно, чем у водителя автобуса, трамвая или еще у какого-то специалиста.

Василий Рулинский:

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим с Юрием Скалиным, создателем Калининградского сестричества милосердия, главным врачом Балтийского федерального университета имени Канта. Юрий Евгеньевич, мы поняли историю, связанную с мотивацией, зачем нужно сестричество. Действительно, важно привносить этот дух милосердия, помогать людям, но все же зачем это вам? Не каждый, скажем честно, главный врач федеральных университетов в своих городах создает сестричество милосердия на базе епархии. Скажем так, вы единственный экземпляр. Зачем это вам? Почему именно вы?

Юрий Скалин:

— Василий, спасибо. Хотелось помочь. Слава Богу, мне удалось прочитать книжку Андрея Пастернака «История сестричества» — потрясающая книга и по научной глубине и по стилю, огромное спасибо. Я увидел, что мы занимаемся тем же самым, и очень хотелось бы, чтобы делание, которое мы организовали, жило после нас. Я почему-то подумал, мы так или иначе все покинем этот мир и перейдем в Царствие Небесное, я надеюсь.

Василий Рулинский:

— Дай Бог.

Юрий Скалин:

— Да. А что останется после нас? Мы недавно встречались с сестрами и говорили об этом. Сестры говорят: нам нужен план. Я говорю: давайте, на сколько? Говорят: на год. Я говорю: нет, на год мало, давайте на ближайшие сто лет мы сейчас сделаем. Это шутка, конечно, но очень хотелось бы, чтобы те, которые идут за нами, вот это продолжали, это делание никуда не исчезнет. Люди будут болеть, люди будут нуждаться в уходе, а самое главное, люди все дальше и дальше будут нуждаться в человеческом отношении, в простом человеческом отношении.

Тутта Ларсен:

— Мне кажется, что Вася хотел еще спросить, извини, я за тебя, но у меня возникла такая мысль, насколько это было связано с вашим личным путем в духовную сторону? Врач, еще и главврач, это человек с медицинским вполне себе материалистическим образованием, при этом наделенный кучей административных нагрузок. В какой части вашей жизни, вашего личного возрастания, созревания, как личности, встал этот запрос на служение из любви, не просто из профессионализма, не просто из компетенции? Связано ли это с вашим путем в церкви?

Юрий Скалин:

— Да, безусловно. Когда мы читаем Евангелие, мы видим, что чудеса, которые совершает Господь, во многом связаны с помощью людям. А эта помощь людям выражалась в выздоровлении. Мой путь в церковь для меня был очень сложный, но в какой-то момент, особенно когда ваш покорный слуга занимался наркологией, я понял, что в медицине чего-то не хватает мне, притом, что я врач во многих поколениях, моя бабушка, отец были врачами. Казалось бы, на тебе навык и все. А люди не выздоравливают. И стало возникать ощущение некой бессмысленности происходящего, потому что работа на фабрике здоровья — я сейчас не хочу никого обидеть, но чтобы было понятно, это метафора в трех кавычках — не дает того эффекта, ради которого мы работаем. И тогда возник духовный поиск, возникло ощущение, что ты мало чем управляешь, ту во многих вещах не имеешь власти. Это упование на Бога и возможность привести людей к Богу давала эффект.

Тутта Ларсен:

— В том числе и лечебный?

Юрий Скалин:

— Лечебный во многом, особенно при наркологических заболеваниях. Мы с владыкой Мефодием много работали в свое время, при восстановлении состояния здоровья более-менее, возникал дальнейший выбор, который мы уже озвучивали: а зачем? Многие пациенты говорили на полном серьезе: а зачем мне быть трезвым, доктор, скажите, пожалуйста? Это к чему? Эта серость, эта неустроенность, наше одиночество, наша ненужность никому? А дальше-то что? Мы нашли вещество, мы его потребили, все. То есть жизнь многих пациентов — утром встать, найти, потребить, вечером находиться в опьянении, и так день за днем. И тогда возникла идея интеграции христианского представления. Господь в Библии очень четко расставляет все точки над i, Он дает все смысловые акценты, именно как путеводная звезда Вифлеемская. Когда мы увидели эффект от этого, нас это все поразило очень. Люди стали выздоравливать, потому что они стали понимать, зачем это нужно. Приход мой к Богу с этим и был связан, потому что стали возникать вопросы, которые не имели никаких ответов ни в области физики, ни в области химии, ни в области биологии, тем более ни в области медицины. Притом что мы занимались проблемами патологии головного мозга, а, как мы знаем, зависимость от алкоголя — это болезнь головного мозга, там вообще достаточно все сложно. Если у наших собратьев кардиологов более-менее все понятно, как лечить, что лечить, как диагносцировать, то состояния, связанные с заболеванием мозга, вообще не понятно. Во многих случаях мы просто, как слепые котята, что-то пытаемся по наитию сделать. Соответственно, духовная составляющая стала творить чудеса.

Тутта Ларсен:

— В том числе и в вас самом?

Юрий Скалин:

— И во мне самом, потому что я тоже стал понимать, зачем это, почему? Почему так, а почему не как-то по-другому? А какой смысл в литургии, что там поется? И многие-многие вещи. Приход к Богу дал понимание смысла жизни, если хотите.

Василий Рулинский:

— Получается, вы тогда были главным врачом наркодиспансера Калининградской области? Я как-то посещал, когда вместе с минздравом мы проводили там рабочую группу, там была комнатка, специально созданная для того, чтобы внедрять этот подход? Вы как раз там развивали эту помощь, была молельная комната специальная для взаимодействия с церковью организована. В каком-то смысле вы внутри государственной системы заложили этот механизм взаимодействия, поиска тех смыслов, о которых сейчас говорили? Не каждый наркодиспансер может похвастаться тем, что он дает возможность человеку найти какие-то ответы за пределами медицины. А у вас была в каком-то смысле смелая попытка привести опытных специалистов реабилитации, которые давали эти ответы, и церковь. Мне здесь непонятно, когда в вас произошло изменение это? Грубо говоря, вы сами начали меняться после того, как увидели результативность и чудеса, которые происходили, благодаря этому подходу? Либо до этого вы поняли, что здесь истина, и начали это прививать в наркодиспансере?

Юрий Скалин:

— Не мы первые начали работу с Русской Православной Церковью, во многих субъектах Российской Федерации это делалось до нас. Мы единственное, что с Наталией Викторовной Крыловой, с отцом Сергием Василевским, нашим батюшкой, опять же пошли по пути профессионализма. Я все время думал о том, что: представьте, если бы апостолы Господа нашего Иисуса Христа продолжали бы заниматься тем же самым.

Тутта Ларсен:

— Рыбой.

Юрий Скалин:

— Кто был рыбаком, налоговиком, а по вечерам они бы были апостолами. Это невозможно. И мы тогда решили создать синергию. Причем среди наших пациентов не все были православные, но смысловое... Помните ту фразу замечательную: «Неведомому Богу». Эта смысловая нагрузка, которая у апостола Павла была, передалась, и если говорить про меня, то я в это просто поверил. Мы очень часто делаем не по вере, а потому что так надо, надо и все, так вот определили. А здесь вся моя команда в это поверила. Хотя было очень много споров, которые и сейчас продолжаются. Но мы стали видеть, что выход в трезвость намного эффективнее, когда есть понимание Бога в себе. Если хотите, я стал выздоравливать вместе с нашими пациентами.

Василий Рулинский:

— В каком смысле выздоравливать?

Юрий Скалин:

— Именно в духовном смысле. От этих духовных болезней, которые мы имеем, не можем найти лекарства. Все наши состояния апатии, депрессии, уныния связаны в первую очередь с духовной болезнью, потому что мы теряемся. Помните эту замечательную икону, когда Петр тянет руку к Господу? А почему он тянет руку, почему он в воде-то оказался, он же ходил по воде? А он потерял связь, он решил для себя, нет, все мирское, вода это вода, и вода его поглотила. Помните, Господь говорит о том, что если вы поверите, что можете сказать горе...

Тутта Ларсен:

— Вверзись.

Юрий Скалин:

— ...вверзись в море, то это так и будет. Здесь это состояние прихода к Богу и связано с тем, что мир находится в первую очередь в тебе. Эта идея смирения, я никак не мог понять, сколько батюшки мне не объясняли, я не мог понять, смирение — это унижение или еще что-то. А смирение — это с миром быть, с миром в себе. И когда я вижу пациентов, которые страдают невротическими расстройствами, депрессивными расстройствами, часто это связано с отсутствием мира в себе. Мы пытаемся быть хозяевами своего мира, а Господу доверяем постольку поскольку. Когда нам интересно, тогда мы это делаем. Если ты отдаешься Господу, тогда тебе уже ничего не страшно. Меня поразила книга замечательная бывшей узницы концлагеря немецкой, не помню имени, простите, дорогие радиослушатели, меня поразило, что она говорила, что все люди в концлагере делились на три категории. Одни думали, что это скоро все закончится, вторая категория думали, что это никогда не закончится. А третья категория просто жили в тех условиях, в которых они жили. И выживала только последняя категория людей. А мы все время пытаемся как-то что-то поменять вовне, когда нужно менять в себе. Эта проблема, как поменять в себе? Походить на тренинги личностного роста? Послушать наших новаторов в области практической психологии? Вот, пожалуйста, две тысячи лет все есть, и еще не было ситуации, когда бы не подтвердилось, что это не так.

Тутта Ларсен:

— Работает. Мы продолжим нашу беседу через минуту.

Василий Рулинский:

— Это программа «Делатели» на Радио ВЕРА. Мы говорим сегодня с Юрием Скалиным, главным врачом Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта и создателем сестричества милосердия Калининградской епархии. Я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности.

Тутта Ларсен:

— Я Тутта Ларсен. Меня тема очень затронула, тема про отсутствия мира у людей, страдающих психическими расстройствами, отсутствия согласия с миром и мира в себе. Действительно, как можно надеяться, что ты можешь изменить что-то в мире, который не ты создал. Это, по меньшей мере, не логично и очень наивно. А еще в одном интервью вы сказали, что многие зависимости и те же психические расстройства в человеке провоцируются или как бы генерируются нехваткой любви. Нашли ли вы какой-то для себя ответ, как возместить эту нехватку любви, может быть, через веру, или как-то компенсировать? Или, может быть, что нам, родителям, надо делать, чтобы минимизировать, чтобы дать достаточно любви, чтобы нашим детям не нужно было так страдать дальше?

Юрий Скалин:

— С детьми это огромная проблема. У нас в Калининградской области есть один муниципалитет, где многие родители работают в будние дни в областном центре, а на выходные приезжают.

Тутта Ларсен:

— То есть не живут дома на неделе?

Юрий Скалин:

— Да, неделю, а на выходных они приезжают домой. Что такое недостаток любви, внимания и так далее? Господь проявляет Себя через других людей. Для меня любовь — это служение людям и служение тем заповедям, которые Господь нам передал. Когда мы начинаем логически рассуждать насчет заповедей, очень сложно понять, это не таблица умножения, это действие. Соответственно, мы много можем говорить о том, что мы любим наших детей. Посмотрите элементарный пример, когда вы последний раз прикасались к ребенку? Когда вы его обнимали? Когда ребенок видел вас, что вы только его мама сегодня, в эту секунду вы только его мама? Не мама Васи, Пети, Василия Александровича, Сан Саныча, то есть вы не разговариваете в этот момент по телефону, ваше внимание находится на ребенке. И соответственно ребенок это чувствует, он тогда понимает, что мир безопасен. А когда мама есть, он знает, что вы мама, а вас нет, вы вроде есть, это на самом деле трагедия. Родители зачастую приходят уже в таком состоянии психологическом, что им ни до чего. Мы должны понимать, что нагрузка, которую наше сознание переживает в этом урбанистическом мире, запредельна. А для мозга, мы прекрасно знаем, самое сложное, самое энергозатратное — переключение. Посмотрите, сколько вы переключаетесь. Вы посмотрели в телефон, подумали об Ирине, посмотрели в телевизор, подумали о политике; посмотрели на кухню, вдруг тут звонок появился. У вас идут постоянные переключения, вы приходите измотаны. А самое страшное, что ребенок хочет вашей любви, естественно, это начинает раздражать, потому что вам бы уединиться.

Василий Рулинский:

— Чтобы никто не трогал.

Юрий Скалин:

— Да, чтобы никто не трогал, и самое главное ничего не говорил. А ребенок приходит, и мы не слышим его любовь к вам, мы слышим в его речах, к сожалению, одни задачи: сделай для меня это, помоги мне в этом. А ребенок просто-напросто пытается хоть как-то обратить внимание. Он же не может сказать: мама, я твой сын, дочь, покажи в твоем графике, когда я там...

Тутта Ларсен:

— Назначь мне аудиенцию.

Юрий Скалин:

— Да, назначь мне аудиенцию, через секретаря можно или записаться по интернету? Я утрирую, конечно. На самом деле это трагедия. Когда мы говорим о любви, это в первую очередь концентрация внимания. Когда сестры уходят на служение, мы им рекомендуем мобильные телефоны убирать. В ковидные времена это было невозможно, потому что на них было надето огромное количество облачений. Представляете, тяжелейшая палата, там 4-5-6 человек, и сестра занимается пациентом минут 20, это фантастика. Я не хочу, чтобы меня радиослушатели поняли превратно, наши сестры делают все возможное, медицинские, постовые, процедурные сестры — низкий им поклон, это огромный труд, тяжелейший труд в таких отделениях. Но милосердие связано с концентрацией внимания, ты сконцентрирован на этом пациенте. Если хоть какой-то контакт есть, вы не представляете, пациенты просто держат за руку, они понимают, что сейчас это закончится. Для них это...

Василий Рулинский:

— Как ребенок часто в отношении родителей. Не уходи, еще одну сказочку и еще, пожалуйста, я не сплю.

Юрий Скалин:

— Да, да. И вот они держат, казалось, бабушка, такая слабенькая, а сестры говорят: мы отпустить не можем руку, настолько важно, просто прикоснутся к человеку, просто обнять, просто поговорить, понять, что ты для меня важен, и ты очень нужен мне. Это одиночество в толпе пресловутое, о котором мы часто говорим, как вирус психологический в какой-то степени. Он приобретает достаточно серьезный характер.

Василий Рулинский:

— А если у нас есть подозрения, что что-то пошло не так, какие-то механизмы в семье. Это еще не зависимость, наверное, может быть, мы ее еще не видим, но что-то пошло не так. Мы понимаем, что, как сказали бы специалисты, какие-то дисфункции начинаются. Где-то потерян контакт с ребенком, где-то с супругом, раздражительность возникает по вечерам, когда ты приходишь — и описанная ситуация, нет желания ни с кем общаться. Как понять, где грань: обычное состояние, которое можно в себе преодолеть, а где нужно тревожиться и системно что-то решать?

Юрий Скалин:

— Здесь такой момент сложный: когда мы говорим об инфаркте миокарда, мы прекрасно понимаем, когда это началось. Заболело сердце, приехала скорая, сделали экг, более-менее мы можем понять. Когда мы говорим о психологических, психических проблемах, эту точку найти невозможно. И опять же возвращаемся к термину «смирение», чтобы мы сейчас не ушли в теорию клинической психологии, давайте будем разговаривать на языке, который уже давно существует. Ощущение отсутствия именно теплоты. Мы много привыкли рационализировать, рацио. Мы должны понять, почему это возникло, зачем это возникло, когда это возникло? А здесь надо себя спросить: вы хотите домой идти? Что вы там будете делать? Я в том году был в Санкт-Петербурге, меня привели в один микрорайон, а там стоят четыре огромнейших дома, не знаю, сколько там квартир, и они все одно- или двухкомнатные. Я говорю: почему? А говорят: не пользуются популярностью, люди одни живут, зачем им больше квартиры? Меня оторопь взяла. Я понимаю, что зачастую мы воспринимаем, особенно в мегаполисах, дом — это где мы ночуем, а вся наша жизнь находится вне дома. На мой взгляд, когда у вас есть ощущение, что вы домой приходите ночевать, и дом для вас стал тяжелым оброком, тяжелым послушанием, которое вы уже не можете выносить, тогда не то, что надо тревожиться, надо посмотреть, что собственно происходит. То же самое и с детьми. Когда мы говорим о возрастных кризисах: вот подростки нас не слушают, а что вы сделали, чтобы вас слушали? А вы перестроились? Ребенок вырос, а вы готовы воспринимать, как взрослого, ребенка, вы готовы считаться с его мнением? А вы готовы спокойно, методично два часа что-то объяснять? Я помню, мы разбирали давно-давно одну очень сложную ситуацию, связанную с суицидом.

Тутта Ларсен:

— Детским?

Юрий Скалин:

— Детским, да. Подростковым. Выяснилось, что мама с дочкой, живя в огромной квартире, общались путем эсэмэсок, потому что как только они начинали разговаривать, у них возникал конфликт. Этот уход наш в общение путем гаджетов, эта наша попытка спрятаться в гаджет, зачастую приводит к очень трагическим последствиям. Еще раз повторюсь, этот темп жизни нужно проанализировать. Когда-то необходимо просто остановиться. Мы в прошлом году были в лавре, ваш покорный слуга зашел на монастырское кладбище, меня удивили периоды жизни монахов. Представьте себе, конец 19-го века. Сейчас я объясню, к чему я это говорю. Они жили по 75-80 лет, хотя продолжительность жизни мужчин была...

Василий Рулинский:

— Низкой.

Юрий Скалин:

— Намного, в два раза меньше. А как они это сделали? У них что, отдельная была медико-санитарная часть лавры, какая-то передовая медицина? Нет. У них было смирение, они были в мире. Очень часто, мы разговариваем с гастроэнтерологами, они говорят о том, что у них все больше и больше стало пациентов, у которых состояние желудочно-кишечного тракта является вторичным, а первичным является образ жизни. Возвращаясь к ответу на вопрос, не то, чтобы тревожиться, всего лишь надо поставить себе задачу: что хотите дома, как вы его представляете? Мы четко знаем, что мы хотим на работе, у нас там есть планы, задачи, все что угодно. А дома что? Если раньше, в 17-18 веке, дом это было главным, а работа — это было обеспечение дома. Вышел, корову подоил, рожь собрал — я утрирую, извините — а теперь мы поменяли местами. Дом для нас является, к сожалению, второстепенным.

Тутта Ларсен:

— Это «Делатели» на Радио ВЕРА. Я Тутта Ларсен.

Василий Рулинский:

— Я Василий Рулинский. У нас в гостях Юрий Скалин, главный врач Балтийского федерального университета имени Канта, создатель сестричества милосердия Калининградской епархии.

Тутта Ларсен:

— Я хотела вернуться к сестричеству. Как основной медицинский персонал отнесся к появлению сестер милосердия в больнице?

Юрий Скалин:

— Спасибо огромное за этот вопрос. Это была огромная проблема, во-первых, мы очень переживали, как это будет. Персонал, как всегда, это нормально, воспринял это настороженно.

Тутта Ларсен:

— И возмутился.

Юрий Скалин:

— Не возмутился, нет. В нашей практике часто бывает ситуации, что мы сделали какие-то вещи, выставили посты в каких-то соцсетях, и люди исчезли. Они все время думали, когда мы пропадем.

Тутта Ларсен:

— Когда вы сольетесь.

Василий Рулинский:

— Благие порывы закончатся.

Юрий Скалин:

— Да. Всегда примеры есть перед глазами, когда люди загорелись...

Василий Рулинский:

— А вы же бесплатно еще, сестры ничего не получают за этот труд?

Юрий Скалин:

— Да, это мне очень понравилось, съезд, который был уже три года назад, социальный. Подходит ко мне один батюшка, говорит: какое у вас сестричество, а сколько вы им платите? Я говорю: мы им не платим. Он говорит: ну ладно, не стесняйтесь, скажите, сколько вы платите? Конечно, персонал относился с осторожностью, настороженно, потому что, мы знаем, основной принцип «не навреди». Мы приняли решение, и оно оказалось правильным, что мы стали все средства для ухода приносить свои. Слава Богу, у нас очень нами любимый, потрясающий митрополит Серафим, который поддержал нашу идею. И мы, в рамках разумного, не сильно ограничены. Плюс еще помогает проект Синодального отдела, который есть, в прошлом году мы начали реализовывать проекты. Персонал увидел, что мы действительно: а) надолго.

Тутта Ларсен:

— И всерьез.

Юрий Скалин:

— И всерьез. Мы профессиональны, мы умеем делать то, что мы делаем. Мы понимаем, что мы делаем. Мы всегда интегрированы и всегда в контакте, в первую очередь, с руководством больницы. Спасибо огромное и руководству больницы и руководству минздрава за возможность служения. Это соработничество дало эффект, которого в принципе мы не ожидали. Потом фактически персонал стал частью нашей команды, он стал нам помогать, мы им помогаем. Мы стали замечать какие-то вещи, помогать точечно при необходимости, по уходу. Здесь очень важно понимать, что это все не ради себя. Вы, Василий Васильевич, задавали вопрос, зачем вам это нужно? Это все ради людей, этих пациентов. Особенно в период эпидемии, инфекционные заболевания сезонные, как мы их называем, будут всегда, и периодически больница закрывается на противоэпидемические мероприятия карантинные. И, слава Богу, мы там работали и стали даже неким мостиком между родственниками и пациентами. У нас были огромные планы, это будущее, это очень огромная работа, чтобы мы могли дальше сопровождать немощных.

Василий Рулинский:

— На дому, да?

Юрий Скалин:

— Уже на дому, потому что часто — опять же к вопросу одиночества — людей привозят, вы не поверите, голыми, без одежды.

Василий Рулинский:

— Привозят куда? В больницу?

Юрий Скалин:

— В больницу. Скорая медицинская помощь.

Тутта Ларсен:

— Инсульт случился, и повезли как есть.

Юрий Скалин:

— Да. А его выписывать некуда.

Тутта Ларсен:

— Почему?

Юрий Скалин:

— Ну, потому что он один в квартире. Максимум там кот есть.

Василий Рулинский:

— В смысле, ухаживать некому.

Юрий Скалин:

— Ухаживать некому, да, родственников нет. Сейчас одна из задач развития нашего служения, чтобы системно помогать им, получать инвалидность, получать уход.

Василий Рулинский:

— Это большая работа.

Юрий Скалин:

— Взаимодействие с социальными службами это колоссальнейшая работа. Мы сейчас пошли по пути хотя бы просто научить родственников уходу и поддержки вот этих пациентов. Нас очень благодарил и персонал и главный невролог Калининградской области за нашу работу. В дальнейшем мы дерзнули пойти в следующее отделение. Туда пошли только опытные сестры, спустя три года служения. Это травматологическое. Для нас открылся вообще другой мир. Оказалось, что когда человек — если это не травма черепа, не травма головного мозга — находится в полном понимании, но обездвижен. И оказалось, что когда человек останавливается в этой круговерти происходящих событий, он начинает, как вы думаете, о чем думать? Он начинает думать о Боге. Он начинает искать объяснение.

Тутта Ларсен:

— Для чего с ним это произошло?

Юрий Скалин:

— А почему я? Самое страшное — это водители, у которых, как они считают, по их вине погибли дети, жены. Там оказалось, такая требуется поддержка именно духовная. Вот он лежит, у него, к примеру, сломан таз и обе ноги. Так или иначе, это заживет. А их нет. И он придет в эту квартиру, вот он пошел на обгон, он-то выжил, а они нет. Какая должна быть поддержка! Мы стали разговаривать с нашими батюшками, в какой-то степени это для них тоже оказался тяжелый вопрос, что говорить. Здесь началась совершенно другая страница нашей истории, переход от собственно ухода физического к уходу духовному, уход за душой. Я вам скажу, что это, во-первых, огромная потребность, во-вторых, это оказался еще более тяжелый труд. Были такие высказывания: Юрий Евгеньевич, можно мы пойдем в инсульт, мы там все знаем. Потому что ты должен отвечать на вопросы, ты сестра милосердия.

Василий Рулинский:

— То есть не священник.

Тутта Ларсен:

— С одной стороны, нет. А с другой стороны, у тебя крест на плате. Ты что-то знаешь то, чего не знаю я и, может быть, можешь мне помочь, исцелить мою боль, наверное.

Юрий Скалин:

— Да, правильно. Ты представитель, ты посланник Церкви, это огромная ответственность. Мы много времени потратили и пока не смогли довести до конца эту замечательную программу «Духовные основы милосердия». Нам надо ее писать заново, причем писать именно по опыту.

Тутта Ларсен:

— По практическому опыту, который вы там получили.

Юрий Скалин:

— Да по практическому опыту, потому что оказалось это совершенно другое. Это не то, что мы разговариваем в церкви, что называем катехизацией. Люди, оказавшись на травматологической койке, наконец-то, могут встретиться с собой и заглянуть в свой мир. Если ты лежишь с какой-то тяжелой травмой, ладно, если есть телевизор, а так кроме стены, на которой ничего не написано, и такого же соседа по палате, ты ничего не видишь. Хорошо, мобильный телефон. Но все равно, если человек привык активно коммуницировать, то эта вынужденная история, когда Господь в какой-то степени тебя приковывает к кровати на какое-то время, это время является самым духовно полезным и духовно эффективным. Очень сложно именно с такими пациентами, конечно, уход за ними совершенно другой. Здесь благодарность персонала была моментальной. Те люди, которые смогли для себя понять: вот эта травма, а что делать дальше — выходят намного другими. Вот это и есть чудо исцеления.

Тутта Ларсен:

— А что дальше делать?

Юрий Скалин:

— Дальше? Это понимание мира, изменение восприятия мира, отношения. Мы уже говорили, мир вовне — это отображение мира внутри. Мы не знаем, как другие воспринимают мир. Может быть, он совсем другой. Я воспринимаю то, что есть. Да, мы совпадаем с оценкой объективной реальности. Мы видим телевизор, микрофон. Хороший или плохой мир? Хорошая или плохая обстановка? По-моему, Серафим Саровский говорил: вы зачем ездите, вот вам Новый Иерусалим, показывая на монастырь. На самом деле, научить человека воспринимать мир не снаружи внутрь, а изнутри — и дает эффективность. Но, повторюсь, возможность подумать и дальше понять, что ты хочешь, и расставить смысловые акценты для себя, в первую очередь. Иначе это превращается в невообразимый конвейер, который закончится смертью.

Василий Рулинский:

— Это действительно очень важное служение, про которое мы сейчас говорим, смыслы, которые дают сестры милосердия, тот мир, который они несут с собой, и приводит ко Христу в итоге, к источнику мира, всех пациентов, с которыми встречаются. Это действительно светлое явление нашей жизни. Слава Богу, оно есть, сейчас в Русской Православной Церкви более 900 сестричеств милосердия. Слава Богу, это сужение развивается. И если у вас есть желание присоединиться к этому служению, то это можно сделать, позвонив по телефону, федеральному единому телефону церковной помощи 8-800-70-70-222. По этому же номеру можно узнать и о тех возможностях помощи, которые есть в вашем городе в любой точке нашей страны, и так же присоединиться к помощи сейчас в зоне конфликта. Там она очень нужна. Там сейчас нужны волонтеры-ремонтники в Мариуполе, нужны социальные волонтеры в Донецке, Северодонецке, Луганске, Бердянске, Голой пристани, Горловке и так далее. Это все очень востребовано. Если у вас есть 7-10 дней сводного времени, отпуск можно взять и присоединиться к тем направлениям, которые мы сейчас развиваем в церкви, поехать туда помогать нуждающимся людям. Там очень нужна помощь. Юрий Евгеньевич, спасибо вам. Действительно этот час пролетел незаметно. О многих вещах не успели поговорить, но, я думаю, что есть еще возможность следующий раз встретиться в эфире «Делатели». С нами был Юрий Скалин, главный врач Балтийского федерального университета имени Канта и создатель сестричества милосердия Калининградской епархии.

Тутта Ларсен:

— Это был проект «Делатели» на Радио ВЕРА. Всего вам доброго. Я Тутта Ларсен.

Василий Рулинский:

— И я Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности. До свиданья.

---

Все выпуски программы Делатели

• «Социальная помощь в Лисичанске». Дарья Ткач
• «Женское служение в Церкви». о. Андрей Постернак
• «Помощь в детских больницах». о. Иоанн Захаров, Татьяна Андроняк