Поделиться
Фото: Sergei Starostin / Pexels
Морозным днём 15 февраля 1787 года у помещика села Тресково Костромской губернии, дворянина Сергея Афанасьевича Щулепникова и его супруги Домники Ивановны родилась дочь. Мела метель. Деревня утопала в сугробах. Несмотря на непогоду, счастливый отец помчался в церковь — заказывать благодарственный молебен. Через несколько дней девочку окрестили и нарекли Александрой.
Сашенька росла «папиной дочкой», и характером тоже пошла в отца. У главы семейства нрав был весёлый и добродушный. Сергей Афанасьевич называл дочку «ясным лучиком». Он никогда не бранил девочку за проказы. Однажды, в пылу игры, Саша случайно разбила дорогое трюмо. На звон стекла пришла Домника Ивановна. Она была женщиной доброй и нежно любила дочь. Но считала, что воспитывать детей следует в строгости. Поэтому стала журить Александру за баловство. Тут подоспел Сергей Афанасьевич. Успокаивающе обнял супругу, ласково погладил дочку по голове. И ссоры как не бывало! «Что зеркало — купим новое, ещё лучше прежнего, — увещевал он. Мир в семье важнее!».
У отца Александра переняла миротворческий дар. У матери научилась состраданию и милосердию к ближним. По распоряжению Домники Ивановны в усадьбе был выстроен флигель, где хозяйка каждый день устраивала обеды для нищих и обездоленных. По большим праздникам — на Пасху, Троицу, Преображение — во дворе накрывали длинные столы, за которыми собирались крестьяне. К крепостным и дворовым Домника Ивановна всегда была добра, искренне заботилась об их нуждах. Такому же отношению с самых юных лет учила она и Александру.
Родители Сашеньки были людьми верующими, строго соблюдали посты, посещали храм. Крепкую веру прививали они и дочке. По воскресеньям Сергей Афанасьевич будил Александру ни свет ни заря, чтобы успеть в церковь до начала Часов — короткого Богослужения перед Литургией. «Обедня без Часов — что птица без крыльев», — весело приговаривал он, подбадривая сонную Сашу. Походы с родителями в храм, домашние молитвы, семейное чтение Евангелия и рассказов о святых остались в памяти Александры самыми светлыми детскими воспоминаниями.
Когда Сашеньке исполнилось десять лет, мать повезла её в Петербург, в Смольный монастырь, где была известная на всю Россию школа для девочек. Сергей Афанасьевич со слезами на глазах провожал любимую дочку. Но поступить Александре не удалось — на экзаменах она не смогла набрать нужный балл. Было решено возвращаться домой. Сергей Афанасьевич лежал в это время с недугом — он страдал тяжёлой болезнью ног. Но едва заслышав голос любимой дочери, вмиг поднялся с постели и бросился ей навстречу. Домника Ивановна, глядя на отца и дочь, плакала от умиления. Тогда Сергей Афанасьевич сказал дочери слова, которые глубоко запали ей в душу: «Пока я жив, мы больше не расстанемся. Но помни: даже если рядом не станет никого, Господь всегда будет с тобою».
Спустя год Сергей Афанасьевич скоропостижно скончался. Мать и дочь поддерживали и утешали друг друга в этой глубокой для них обеих утрате. Но вскоре и им пришлось расстаться: Сашу приняли в Екатерининский институт. Мать и дочь воссоединились только через пять лет, когда Александра одной из лучших воспитанниц окончила курс и с радостью возвратилась в родной дом, под материнский кров. Наступил ноябрь, начался Рождественский пост. В один из его дней Саша с матерью исповедались и причастились. А когда вернулись из храма, Домнике Ивановне вдруг стало плохо. Через час она отошла ко Господу.
Потеря дорогих родителей стала не единственной в жизни Александры. Всего после шести недель брака лишилась она любимого супруга, генерала Семёна Готовцова, который погиб на Русско-Шведской войне в 1809 году. А спустя ещё три года умерла её единственная дочь. В эти горестные дни Александра вспоминала слова отца, сказанные им незадолго до кончины — «Господь всегда будет с тобою». Она решила посвятить себя Богу. В 1818 году Александра Сергеевна Готовцова приняла монашеский постриг с именем Феофания. Ей выпало стать первой игуменьей возрождённого Воскресенского Новодевичьего монастыря в Петербурге. Наставляя духовных сестёр, игуменья Феофания (Готовцова) говорила, что примеры жизни по заповедям Божьим усвоила она в родительском доме, от любимых отца и матери.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Пётр Петровичев. «Вид на церковь святого Иоанна Крестителя с Рождественской улицы в Нижнем Новгороде»
Поделиться
— Маргарита Константиновна, спасибо, что пригласили меня в Музей русского импрессионизма! Я сегодня вечером еду к родственникам в Нижний Новгород. Чемодан уже собрал с утра. Время ещё есть, и я рад провести его в таком замечательном месте.
— А вы раньше бывали в Нижнем, Леонид Сергеевич?
— Да вот, как-то всё не доводилось. Обычно родственники ко мне в Москву приезжают. А теперь вдруг к себе позвали. Ну, а я с удовольствием. Люблю новые места, новые впечатления. А в Нижнем Новгороде есть, на что посмотреть!
— О, безусловно! Один из древнейших городов России. Видами и архитектурой Нижнего Новгорода вдохновлялись многие живописцы.
— А вот интересно, есть ли здесь, в Музее русского импрессионизма, какое-нибудь полотно с изображением Нижнего Новгорода?
— Есть, Леонид Сергеевич! Вот, взгляните — справа от вас, в резной раме бронзового цвета.
— Пётр Петровичев. «Вид на церковь святого Иоанна Крестителя с Рождественской улицы в Нижнем Новгороде». 1919 год.
— Пётр Иванович Петровичев был одним из значимых живописцев первой половины ХХ века. Ученик Исаака Левитана, Валентина Серова и Аполлинария Васнецова. В технике импрессионизма — свободной, фактурной — он изображал лирические русские пейзажи. Особенно любил писать с натуры памятники древнего зодчества. Петровичева неспроста называли певцом русской старины.
— Маргарита Константиновна, вы сейчас для меня открыли нового удивительного художника! Я о нём раньше не слышал.
— Без Петра Ивановича Петровичева просто невозможно представить отечественную пейзажную школу. Он умел своим искусством тонко передать зрителю лирическое своеобразие русского пейзажа.
— Это вы точно сказали, Маргарита Константиновна! Смотрю на картину, и прямо ощущаю этот простор! Широкая улица, старинные здания, Волга вдалеке поблёскивает синей гладью. А на переднем плане картины, слева от зрителя — белокаменный храм с шатровой колокольней. Судя по названию полотна — это и есть церковь святого Иоанна Крестителя.
— Да, один из древнейших храмов Нижнего Новгорода. Есть версия, что это с его паперти в 1612 году, в Смутное время, нижегородский купец Кузьма Минин призывал горожан сплотиться и защитить Москву от польских захватчиков. Правда, тогда церковь была ещё деревянной. Каменный храм, который мы видим на картине, построен на его месте в 1683 году. Кстати, правильное, полное название храма — церковь Рождества Иоанна Предтечи на Торгу.
— А, так видимо, отсюда и название улицы — Рождественская! А почему — «на торгу»?
— А вот, видите здание с колоннами? Это типичные старинные торговые ряды. Да и на первых этажах соседних домов тоже угадываются лавочки и магазины. Возле них снуёт народ. Перед нами — торг, то есть, рынок, базар. Ну, а раньше на торгу обязательно стоял храм. Чтобы люди в будничной суете не забывали о Боге.
— Вон оно что! Да, теперь заметил. Наверное, эти детали от меня ускользнули, потому что я на краски засмотрелся. Удивительные! Где-то почти прозрачные, где-то яркие. Жизнерадостный пейзаж!
— А знаете, искусствоведы давно подметили, что творчество русских живописцев, воспитанных на иконописи, как правило оптимистично по настроению.
— Петровичев учился иконописи?
— Да, художник начинал с неё. Ещё подростком он поступил в иконописную и резную школу при Ростовском музее древностей. А уже потом, в 1892 году — в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
— Теперь понятно, почему от картины словно исходит внутренний свет! Кстати, Маргарита Константиновна, вы не знаете, сохранился ли храм Рождества святого Иоанна Предтечи до нашего времени?
— Сохранился! И выглядит сейчас практически так же, как на этом полотне Петра Ивановича Петровичева. Так что вы, когда приедете в Нижний Новгород, без труда его найдёте.
— Кстати, до отправления-то осталось всего ничего! Как незаметно время пролетело. Ещё раз спасибо вам, Маргарита Константиновна, за приглашение в Музей русского импрессионизма. И за то, что познакомили меня с замечательным художником, Петром Петровичевым.
— Ангела хранителя вам в дорогу, Леонид Сергеевич!
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Павел Трубецкой. «Мать и дитя»
Поделиться— Маргарита, посмотри какая необычная скульптура! Впрочем, не удивлена: мы ведь с тобой в московском Музее русского импрессионизма.
— Да, вижу, Оля! Работа Павла Петровича Трубецкого. Или Паоло Трубецкого, как сам он часто подписывался, потому что был наполовину итальянцем. Он жил и творил в конце 19-го — первой половине 20-го века. Скульптурная композиция называется «Мать и дитя».
— Вообще-то я думала, что импрессионизм — это стиль живописи. А тут — скульптура... Неожиданно.
— Правда, скульптурный импрессионизм — довольно редкое явление. Павел Трубецкой, пожалуй, один из немногих его представителей. Для импрессионизма характерно своеобразное видение натуры. Однако у Трубецкого оно гармонично переплетается с вполне классическими художественными приёмами.
— Я как раз на это и обратила внимание! Фигуры женщины и ребёнка — их головы, лица, руки — вроде бы выполнены в привычной реалистичной манере. Но в то же время скульптура выглядит как будто слегка незавершённой, не до конца отточенной. Кажется, на ней заметны даже вмятины от ладоней мастера, и видно, как двигались его руки. Где-то эти движения резкие, неровные. Где-то — наоборот, плавные.
— И этим контрастом скульптор создал потрясающую динамику. Тем более это поразительно, что материал композиции — не мягкая и податливая глина, а довольно непростая для такой работы бронза.
— Бронза? Никогда бы не подумала! Композиция выглядит лёгкой, воздушной. А знаешь, Маргарита, ведь эта своеобразная небрежность, незаконченность, создаёт удивительный скульптурный рельеф. Благодаря им с любого ракурса на изваянии видна игра света и тени. Кажется даже, что женщина и мальчик двигаются!
— Ты права, Ольга. Из-за необычной техники границы скульптуры как бы размываются, фигуры приобретают внутреннюю экспрессию, можно сказать — «оживают». Это свойство работ Трубецкого отмечал живописец Илья Репин. Он называл творчество Павла Петровича искренним, трогательным, а главное — жизненным. Таким и было творческое кредо самого Трубецкого: «видеть поэзию жизни во всём, что окружает».
— Скульптура лиричная, одухотворённая. А кто же они, эти «Мать и дитя»? С кого Трубецкой их лепил? Или это просто фантазия скульптора?
— Нет, Оля, не фантазия. Павел Петрович запечатлел горячо любимую супругу Элин и их единственного сына Пьера.
— Чувствуется огромная любовь, с которой скульптор создавал своё произведение!
— Да! Трубецкого неспроста называли искренним художником. Коллеги-современники утверждали: по работам Павла Петровича можно с большой долей вероятности определить его отношение к модели.
— А ещё почему-то — печаль...
— В 1908-м году, буквально через несколько месяцев после того, как скульптор начал работу над композицией «Мать и дитя», его сын Пьер заболел и скоропостижно скончался. Мальчику было всего два года...
— Творчество помогло художнику пережить горе?
— Помогло, и потом не раз ещё помогало. В 1927 году супруга Трубецкого, Элин, тяжело заболела. Скульптор нашёл лучших врачей, пробовали всё возможное, чтобы её вылечить. Однако женщина умерла. Всю оставшуюся жизнь Павел Петрович воплощал в своём творчестве образ любимой жены и сына.
— А где можно увидеть эти его скульптуры?
— Ну, например, в итальянском городе Палланца есть монумент работы Трубецкого — мемориал павшим в Первой Мировой войне. В одной из его скульптурных групп — женщине с ребёнком — просматриваются черты Элин и Пьера.
— И всё же, несмотря ни на что, от работы Трубецкого «Мать и дитя» веет светлым настроением.
— Скульптор говорил: «Как после ненастья всегда показывается солнце, так и радость всегда побеждает в жизни и творчестве». Трубецкого называли художником-оптимистом, который с детской непосредственностью умел всюду находить красоту.
— И нас с тобой, Маргарита, скульптор Павел Трубецкой сегодня научил видеть её по-особенному.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
Неизвестный художник. «Омовение ног»
Поделиться— Андрей Борисович, смотрите, это она! Картина, которую вы так хотели увидеть здесь, в Русском музее...
— «Омовение ног» кисти неизвестного художника начала 19-го века...
— Помню, что евангельский сюжет, который лежит в основе этой картины, вас как-то особенно волновал.
— Да, Маргарита Константиновна. Сюжет о том, как во время последней трапезы Христа с двенадцатью учениками Он начал умывать ноги ученикам и вытирать полотенцем, которым был препоясан. А Пётр отвечал: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги?.. Не умоешь ног моих вовек...»
— И тогда Иисус ответил ему, что Пётр пока этого не понимает, но поймёт позже. Фигуру Христа, омывающего ноги Петру, мы видим на картине в центре композиции. Вокруг них — другие апостолы.
— Они смотрят на происходящее взволнованно...
— И обратите внимание, Андрей Борисович, на облик Христа. Он высвечен золотистыми и светлыми оттенками. В то время как на общем фоне полотна преобладает более тёмная, охровая гамма: приглушённые оттенки бронзового и бежевого цветов. Этот контраст создаёт ощущение сокровенности и величия момента.
— Знаете, Маргарита Константиновна, я иногда размышляю над сюжетом. И мысленно дерзаю ставить себя на место ученика Христа, которому Он омыл ноги. Пытаюсь понять, как апостолы реагировали тогда, что чувствовали... Наверное то, что переворачивает душу, преображает её. Когда сам Господь являет собой пример смирения и кротости... И как сказано в Евангелии, «Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу».
— И Господь здесь говорит, конечно, не о конкретных действиях учеников, а о том, как, с какими мыслями и чувствами они должны служить ближним. Не по обязанности, но из любви, как это делал Сам Христос. И поэтому можно сказать, что омовение ног — это своего рода метафора, образное выражение деятельной христианской любви к ближнему.
— И на картине эта мысль читается в изображении самого Христа — художник показал Его низко склонённым перед апостолом.
— Интересно, что этот евангельский сюжет широко распространён в иконографии, но нечасто встречается в живописи. Из западноевропейских художников, например, к ней обращался разве что венецианец Тинторетто в 16 веке, и ещё можно найти несколько гравюр на эту тему.
— И это ещё одна причина, почему мне так хотелось увидеть этот шедевр Русского музея, который сейчас перед нами. Жаль, что мы не знаем имени художника, создавшего его.
— Долгое время считалось, что картину «Омовение ног» написал Владимир Боровиковский.
— А, тот самый, что жил на рубеже 18 и 19-го веков.
— Да. Но в 1955 году искусствоведы Русского музея провели экспертизу, которая опровергла авторство Боровиковского. Эксперты определили примерное время написание работы — конец 18-го или первая четверть 19-го века. Но вот имя художника установить не удалось.
— Зато сохранилась изображённая в красках евангельская история о смирении Христа.
Все выпуски программы Свидание с шедевром
