Поделиться
«Дядя Ваня», киностудия Мосфильм, Режиссёр Андрей Михалков-Кончаловский
— Прости, Жан, но за последний год ты так изменился, что я тебя совершенно не узнаю. Ты был человеком определённых убеждений. Светлой личностью.
— О, да! Я был светлой личностью. От которой никому не было светло. Я был светлой личностью...
За чаем на террасе старой дворянский помещичьей усадьбы один из её обитателей — Иван Петрович Войницкий — горько иронизирует над своими упущенными возможностями. Он считает себя человеком талантливым, однако невезучим. Не представилось ему в жизни шанса проявить себя. Хотя мог бы, по его собственным словам, писать, как Достоевский. А теперь годы уже не те... Впрочем, какая-то надежда в нём ещё теплилась, пока год назад в имение не приехал его шурин — муж покойной сестры, профессор Александр Владимирович Серебряков. Думаю, что многие уже догадались: сегодня мы поговорим о киноленте «Дядя Ваня», экранизации знаменитой пьесы Антона Павловича Чехова. Фрагмент из этого фильма прозвучал в начале программы. Режиссёром картины стал Андрей Кончаловский. Когда в 1970-м она вышла на экраны, знаменитый американский режиссёр Вуди Аллен сказал: «Русский „Дядя Ваня“ Андрея Кончаловского — лучший „Дядя Ваня“, которого я когда-либо видел».
Первые несколько минут экранного действия кажется, что за столом собралась дружная семья. Однако быстро начинаешь понимать, что практически у каждого персонажа в душе таится боль. И больше всех страдает Иван Петрович Войницкий — тот самый дядя Ваня. Страдает от несправедливости. Он и его племянница Соня всю жизнь работали ради карьеры Серебрякова. Переводили для него труды зарубежных учёных. Вели дела имения и регулярно отправляли профессору деньги, чтобы он мог свободно жить в городе с новой молодой женой. Но однажды утром Серебряков вдруг объявил о своём намерении продать старую усадьбу. На этой почве между ним и Войницким возник серьёзный конфликт, в разгаре которого профессор нелестно высказался об Иване Петровиче. На защиту дяди Вани встала дочь Серебрякова, Соня.
— Ну, господа, ну, что же это такое, наконец. Ну, уберите от меня этого сумасшедшего. — (Смех) Ничтожнейший человек!
— Надо быть милосердным, папа. Ведь дядя Ваня и так несчастный. Надо быть милосердным. Мы не отдыхали. Мы боялись потратить на себя каждую копейку и всё посылали тебе. Я говорю не то, не то я говорю, папа! Но ты должен нас понять.
Как разрешится это противостояние, и сможет ли милосердие возобладать над гордыней в душах героев, тонко и с истинно чеховскими интонациями продемонстрирует нам режиссёр Андрей Кончаловский в своём фильме «Дядя Ваня». Пересматривая его, я вспомнил, как очень давно, когда я учился в школе, в учебнике литературы писали: мол, Чехов высмеивает в своей пьесе интеллигенцию. В экранизации Кончаловского лично я ничего подобного не почувствовал. Зато увидел подлинно духовную драму, которая едва ли кого-то высмеивает. Она говорит о великом труде и одновременно великом благе прощения, о смирении и внутреннем подвиге преодоления. «Мы увидим, как всё зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир», — произносит Соня в финале фильма. А значит, он ещё и о надежде, которая даёт силы жить.
«Взаимоотношения родителей и повзрослевших детей». Священник Павел Усачев, Александра Никитина, Евгений Сулес
ПоделитьсяВ этом выпуске программы «Клуб частных мнений» клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами в Москве священник Павел Усачёв, многодетная мама, фермер Александра Никитина и актер, писатель Евгений Сулес размышляли о том, как строить отношения между родителями и повзрослевшими детьми.
Все выпуски программы Клуб частных мнений
Пасхальная радость. Наталья Сазонова
Поделиться
Наталья Сазонова
Я люблю встречать Пасху в Троице-Сергиевой Лавре! И если не получается попасть туда на ночную службу, то уже днем в светлое воскресенье я обязательно приезжаю в обитель Преподобного Сергия.
Помню, что в 1991 году мне посчастливилось уже на Страстной оказаться в Сергиевом Посаде. Я молилась там на службах и жила в ожидании праздника!
В Великую субботу после утренней службы мне позвонила подруга, супруга священника. Рассказала, что недавно ее муж был назначен на новый приход. Храм полуразрушен, нет ни хора, ни чтеца, ни алтарника. Только сегодня утром отслужили первую службу. В храм отопление ещё не провели, а на улице — холодно. Включили обогреватели. Но из-за теплого воздуха посыпалась штукатурка прямо на головы пришедших людей. Стало ясно, что служить здесь на Пасху нельзя. Тогда решили провести службу на улице. Конечно, матушке петь одной на улице было бы сложно. Вот и позвала меня помочь.
— Ты последняя, кому я звоню, больше никто не может — сказала моя подруга.
Уезжать из Лавры на какой-то далёкий приход никак не входило в мои планы! Хотелось быть на ночной службе в обители, слушать любимый хор. Это стало уже традицией и было для меня самой большой радостью. Не хотелось лишиться её в этот раз! Но отказать матушке я не смогла и без всякого желания поехала помогать петь.
Настало время Пасхальной заутрени. Перед храмом собралось множество людей. У кого-то из стариков в руках — крест, у кого-то — хоругви, у бабулек — иконы в вышитых полотенцах. Куда ни глянь, всюду в темноте — огоньки зажжённых свечей.
Батюшка начал службу, и мы с матушкой запели. Желая помочь, молящиеся стали нам подпевать. Пусть неладно, пусть нескладно у них это получалось, пусть было ветрено, холодно, но всех нас наполняла общая радость! Ведь это была первая Пасха в возрождённом приходе!
Я видела ликующие улыбки на лицах совсем незнакомых мне людей и чувствовала свою причастность к их радости.
После службы все начали обмениваться пасхальными яйцами с батюшкой. Подошла и я похристосоваться. Вдруг батюшка достал из своей корзинки огромное яйцо, протянул его мне и сказал: «Держи, Наташа! Это — утиное! Матушка специально для тебя покрасила! Спаси Христос за помощь!»
Прошло уже более тридцати лет, но я до сих пор вспоминаю ту необыкновенную службу.
Для души человеческой бывает намного больше радости от того, что не себе, а другому её подарила. Даже хорошо, если пришлось чем-то ради этого пожертвовать.
Ведь и апостол Павел в книге Деяния святых апостолов приводит слова Христа: «Блаженнее давать, нежели принимать». От того на душе всегда бывает двойная радость!
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение
Папина рука. Яна Артюшина
Поделиться
Яна Артюшина
Как-то мы с папой поехали в Петербург. Мне было лет десять. Я очень любила историю и огромный интерес во вне возбуждали старинные предметы, поэтому мы прошли все главные музеи города. Оставалась Кунсткамера. Мы с папой договорились, что сходим туда только на исторические выставки, посвящённые культурам Америки, Японии, Китая и других стран, но без посещения всем известной коллекции анатомических аномалий, потому что я была впечатлительным ребёнком и боялась таких вещей.
И вот проходим в первый зал. Восторг — здесь и там причудливые одежды, древние украшения, маски, шлемы, глобусы! Предметы быта разных народов увлекали и рассказывали множество историй. Мелькали залы: второй, третий, четвёртый... Я оторвалась от папы. Спустя какое-то время начала уставать и, уже пропуская целые ряды экспонатов, не задерживаясь, шла мимо.
Вдруг впереди сквозь дверной проём в новый зал вижу — витрина с куклами! Недолго думая и не смотря по сторонам, врываюсь в гигантский круглый зал и мчусь прямиком к старинным игрушками. Глаза разбегаются от многообразия цветов и форм: куклы маленькие, большие, фарфоровые, деревянные, простые и богато украшенные. Осмотрев каждую до последней, я отхожу от витрины и в ту же секунду замираю от ужаса — вокруг, куда ни посмотри, банки с заспиртованными аномалиями по всем стенам, от пола до потолка!
Шок. Я изо всех сил сжала глаза и встала как вкопанная, не понимая, что делать дальше. «Идём», — нагнал меня папа и за руку повёл на улицу. Я, не открывая глаз, наощупь последовала за ним.
С того дня прошло много лет, и случай в Кунсткамере почти забылся, как вдруг во время молитвы я услышала свои собственные слова: «Господи, я не понимаю, что происходит. Я застряла. Я не вижу, куда мне идти, но Ты видишь. Прошу, выведи, покажи правильный путь». И тут перед глазами возникает картина, как папа двадцать пять лет назад выводит меня из страшного зала анатомических аномалий.
Хочу сказать, что спустя неделю ситуация, из которой я просила Бога меня вывести, разрешилась естественно, легко и быстро.
Порой наступают времена, когда кажется, что я вновь попадаю в тот зал Кунсткамеры. Бывают случаи, когда непонятно, больно и страшно, когда хочется закрыть глаза. Именно в такие моменты я вспоминаю, что Господь всегда слышит, всегда рядом. Его рука всегда протянута мне, и, если я подам свою, Он выведет на свет, в каких бы ужасающих обстоятельствах я ни находилась. Только нужно просить и не сомневаться. Он знает, что нам дать, когда и чем успокоить.
Автор: Яна Артюшина
Все выпуски программы Частное мнение
