В фильме режиссёра Михаила Швейцера «Золотой телёнок» есть сцена, в которой Остап Бендер, впервые увидев Зосю, говорит: «Хорошая девушка». Снять такую сцену Швейцер мечтал с 1944-ого года, когда он — выпускник ВГИКа — сидел у Мосфильма, а мимо шла барышня, размахивающая папкой на тесёмках. Михаил сказал: «Хорошая девушка» и добавил: «Вот буду снимать фильмы, я эту сцену сниму». И снял через 24 года, уже будучи много лет женатым на той самой хорошей девушке — Софье Милькиной.
Тогда, в 44-ом Соня только вернулась в Москву из эвакуации, занималась в театральной студии и трудилась ассистентом на Мосфильме. Там Михаил, работавший в то время помощником режиссёра, её и разыскал. Больше они не расставались, прожив вместе 52 года.
Софья тоже окончила ВГИК и стала для Михаила не только супругой, но и соавтором, сорежиссёром, первым помощником. Она была очень одарённым человеком: рисовала, писала музыку и стихи, играла на рояле и скрипке. Без жены-вдохновительницы Швейцер не представлял себе жизни. Сергей Юрский, который сыграл в «Золотом телёнке» Остапа вспоминал: «Они были не просто хорошие супруги, у них была одна большая тайна на двоих — их любовь».
Этой любви пришлось пройти через тяжёлые испытания, трудности и несчастья, но она не сломалась, а наоборот, стала крепче. Супруги похоронили двух маленьких детей, эта рана так и осталась незаживающей. В 50-ые годы получилось так, что Швейцер остался без работы. Супругам нечего было есть, нечего носить. Михаил ходил в старом комбинезоне, взятом из реквизита на Мосфильме. Швейцер нашёл подработку — скучную, не имеющую отношения к кино, но нужно было содержать семью, и он терпел. О том тяжёлом периоде жизни режиссёр говорил, что выстоял только благодаря жене. И когда этот период закончился, Михаил и Софья решили работать вместе. Друзья и коллеги так привыкли видеть Швейцера и Милькину вдвоём, что даже дали им ласковое прозвище «наши Абрамычи» — отчества у супругов совпадали.
Снимать фильмы вместе им было в радость. И требовательная Софья, знавшая, как легко в искусстве скатиться в штампы, никогда не позволяла мужу работать вполноги, опускаться ниже того высокого профессионального уровня, который он сам себе когда-то определил. Они сумели остаться свободными от советской идеологии, не сняли ни одного фильма о коммунистической партии.
Приходящие в дом супругов гости понимали с первой минуты: здесь живёт любовь. Софья Абрамовна — великолепная хозяйка — окружила мужа особым уютом. В комнатах отсутствовала дорогая мебель, антиквариат. Зато присутствовала душа. На стенах висели картины, на стеллажах стояли фотографии друзей — Высоцкого, Смоктуновского, Окуджавы. Было много портретов Швейцера, которые жена писала сама. И несколько смешных стенгазет — их супруги делали, поздравляя друг друга с праздниками.
Когда Софья Абрамовна тяжело заболела и долго лежала то в больнице, то дома, Михаил Абрамович не отходил от жены. Она говорила с ним о Боге, каждый день читала Библию. Он не мог смириться с тем, что теряет женщину, благодаря которой постиг простую истину: «лишь в любви мы способны достичь единения с Богом».
Смерть супруги стала для Швейцера ударом. Похоронив жену, он каждый день ездил на её могилу. Через три года в 2000-ом не стало и Михаила Абрамовича. Друзья, вспоминая об этой, одной из самых романтичных пар российского кино, говорили возвышенно и просто: «Если существует такая любовь, хочется жить».
Комната, где дети не плачут. Дарья Кравченко
Помню, как сейчас. Вечер. Я смотрю на недоклеенные обои в коридоре нашей квартиры и говорю мужу, что необходимо срочно доделать ремонт до рождения нашего малыша. Он попросил успокоиться и забыть о ремонте. Я еще раз спрашиваю про некупленные шторы, но Илья только улыбается в ответ. Все будет хорошо.
Ночью мне на самом деле стало не до ремонта. Меня на восьмом месяце беременности забрала скорая помощь в роддом. Я смутно помню, что было дальше. Помню долгую дорогу и тусклый свет в карете скорой. Все время в дороге я молилась Богородице, чтобы у меня родился здоровый малыш. Молилась, потому что вероятность родить здорового ребенка на таком сроке невелика.
На следующий день, в 14:40 на свет появился мой недоношенный богатырь. Да, именно так назвали реаниматологи нашего Луку, ведь родился он весом 3 кг, а это для восьмимесячного малыша — чудо. Только я, вытирая слезы на усталом лице, знала, что материнская молитва может и не такое! Тем не менее нас положили в отделение патологии для новорожденных. Формально ребенок считался недоношенным.
Вечером я стояла в больничном коридоре патологии в очереди за порцией рыбного супа. И мой взгляд случайно скользнул в палату с множеством кувезов, разной медицинской аппаратуры трубок, проводов и маленьких иконок. Я шагнула в эту комнату и оцепенела. В кувезах лежали новорожденные недоношенные дети, точнее, что-то очень похожее на детей. Ведь вес тех деток — от 300 грамм до 1 кг.
Дети не плакали, лишь изредка раздавался звук сирены, если у кого-то из малышей заканчивался кислород. Тогда медсестры быстро бежали налаживать процесс подачи воздуха.
Мой случай для мам, которые находились в этой патологии, был мечтой. Ведь я лежала рядом со своим здоровым малышом, а их детки не могли не дышать, не согреваться без помощи аппаратуры.
Тем не менее в этой палате для недоношенных малышей было спокойно и благодатно. Там было много икон и какого-то тепла. Тогда мне казалось, что деток греют не аппараты, а маленькие затертые иконки, висевшие над кувезами. Позже я познакомилась с заведующей отделением. Она оказалась верующим человеком. «Конечно, молюсь за этих крошек — рассказала она — Бог милостив!»
Те пару недель, проведенные в детской патологии, мне многое показали: например, как сильна материнская молитва. Не преувеличу, если скажу, что нашего Луку Бог спас по Своей Милости, по моим молитвами и заступничеству Пресвятой Богородицы. Мы вымолили его той ночью.
Это чудо — держать на руках недоношенного, но здорового ребенка.
Я больше не ропщу, когда что-то не ладится, не расстраиваюсь, когда не получаю просимого. Когда кажется, что в моей жизни все совсем плохо, я вспоминаю ту комнату, в которой дети не плачут и тихо шепчу Богу: «Слава Тебе, Господи, за все!».
Автор: Дарья Кравченко
Все выпуски программы Частное мнение
«Послушание»
Выхожу ранним утром на улицу и слышу привычный звук — это дворник Петрович метёт дорогу вдоль дома. У меня звук метлы — соприкосновение берёзовых прутьев с асфальтом — часто вызывает воспоминания из прошлого. Когда-то в юности я приехал потрудиться в мужской монастырь. Монахи обители, взглянув на мою худощавую фигуру, не стали направлять меня на тяжёлые работы. Поручили поддерживать монастырскую площадь и дорожки в порядке.
Так я и проходил две недели с метлой в руках. Как сейчас помню длинную дорожку от братского корпуса, в котором жили монахи, к главному храму. За долгую осеннюю ночь её покрывали опавшие листья, и мне предстояло их убирать. Час-полтора работы и дорожка вновь чистая. Очень нравилось мне это послушание, так в монастыре называют определённые виды работ. С тех пор я неравнодушен к звукам метлы и при случае помогаю нашему дворнику.
Вот и сейчас я подхожу к нему и говорю: «Петрович, здорово! Возьми, подержи». Передаю ему свою сумку, беру метлу и начинаю мести дорожку. Петрович улыбается, он рад перекинуться со мной парой слов. Я тоже рад с ним поговорить и вспомнить своё монастырское послушание.
Все выпуски программы Утро в прозе
18 мая. О подвигах и чудесах Великомученицы Ирины
Сегодня 18 мая. День памяти Великомученицы Ирины, жившей в первые века христианства.
О её подвигах и чудесах, — священник Августин Соколовски.