«Церковная жизнь в СССР в личных дневниках». Ксения Сергазина

У нас в гостях была кандидат исторических наук, доцент учебно-научного Центра изучения религии РГГУ Ксения Сергазина.

Мы говорили о том, как в советские годы люди далекие от Церкви воспринимали священнослужителей и церковную жизнь, и какие воспоминания об этом до нас дошли благодаря личным дневникам.

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова

А Пичугин:

— Это «Светлый вечер» на Светлом радио, дорогие друзья, здравствуйте. Сегодня четверг, и как всегда по четвергам у нас совместная программа с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея

К. Толоконникова:

— Здравствуйте, дорогие друзья.

А. Пичугин:

— И вместе с нами сегодня постоянная участница наших программ — я хотел бы, чтобы она была ещё более постоянной, а то мы сейчас считали — её полгода, наверное, не было — Ксения Сергазина, хотя нет, мы ещё до ковида в последний раз здесь встречались. Ковид стал таким водоразделом, достаточно длительным, но он нас всех запер в дома, поэтому кажется, что всё, что было до него, было относительно недавно, Всё, что было до него — было как будто до новой эры. Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент Центра изучения религий РГГУ. Добрый вечер.

К. Сергазина:

— Добрый вечер.

К. Толоконникова:

— И, мне кажется, к теме нашей сегодняшней передачи нужно небольшое предисловие. Наши постоянные слушатели, надеюсь, у нас такие есть, и мы им очень благодарны — наверное, помнят о том, что наш музей и исследовательский центр ежегодно проводит в рамках Международных Рождественских чтений конференцию. Но, помимо этой конференции, которая посвящена повседневной жизни верующих людей в советском Союзе, у нас ещё есть семинар, который предназначен для более узкого круга участников, круг этот более или менее постоянный, и Ксения — постоянный участник этого семинара, как раз. И некоторое время назад она сделала доклад, который нам всем показался очень интересным, и мы сразу решили, что так или иначе мы вас с этим докладом, с этими материалами хотим тоже познакомить? Этот доклад посвящён дневникам учителя, жителя Загорска Михаила Фёдоровича Саввина. Он даже, скорее, житель окрестностей Загорска. Так вот, Загорские реалии представлены в его дневнике очень интересно, он такой человек скрупулёзный, ответственный, всё записывал очень подробно, у него огромное количество многотомных тетрадей.

К. Сергазина:

— В ЦГАМО большой его личный фонд, и там хранится огромное количество его тетрадей, в Центральном государственном архиве Московской области.

К. Толоконникова:

— А на конференции, которая прошла совсем недавно, Алексей Пичугин тоже сделал доклад, тему мы вместе вырабатывали: Предпоследние попы: образ священнослужителя в дневниках времён антирелигиозной Хрущёвской кампании. Предпоследние попы — мы дали такое название, потому что, как всем известно, Никита Сергеевич обещал показать последнего попа в 1980-м году. То есть, те священнослужители, о которых идёт речь в дневниках 1950-х — 1960-х годов — это предпоследние попы. И, совокупив две эти темы, мы подумали, что вообще было бы интересно поговорить об образе Церкви, священнослужителей и верующих людей вообще в дневниках, в основном, внешних людей этой эпохи, потому что уже выросло поколение, которое всю свою жизнь находилось вне Церкви или, как, например, Михаил Фёдорович Саввин, герой Ксении, отошёл от Церкви уже очень давно, будучи рождён в традиционной крестьянской семье и будучи крещён, но пойдя своей дорогой. Итак, с чего начнём? Мне кажется, как раз, хронологически с Михаила Фёдоровича. Давайте несколько слов о нём и о его дневниках.

К. Сергазина:

— Ну, с чего начать? Он родился в 1899 году, в деревне Машиной — теперь это Щёлковский район Московской области, а тогда это была деревня, которая не так далеко была от Сергиева Посада как сейчас. Потому что сейчас там полигон, а тогда ходили пешком в прекрасную Лавпу, 25-30 километров, там что-то покупали и продавали на базаре. В общем-то, это была такая близкая окрестность. То есть, деревня тяготела к Сергиеву Посаду и к Лавре, находилась рядом с дорожкой преподобного — то есть, с тем путём, которым обычно паломники ходили в Лавру. Сейчас она идёт по Ярославке, сейчас она уходит куда-то далеко в лес, потом возвращается. А это, скорее, если от Щёлковского шоссе заходить, поэтому там, в общем, близко. У него была обычная крестьянская семья, они все общались, и в дневниках Михаила Фёдоровича долго ещё сохраняются крестьянские мотивы. Например, время он считает, называя церковные праздники с одной стороны, а с другой стороны упоминая, что в деревне в этот момент происходит: посев, например. То есть, такое вот именно крестьянское сознание, сопряжённость всей жизни и сельскохозяйственного календаря с церковным годовым кругом. И в какой-то момент он пишет дату — а он очень скрупулёзно пишет дату и время записи всегда, в каком он состоянии, погода на улице, он очень внимателен — и вдруг говорит: сейчас в деревне, наверное, сено собрали. То есть, это отсылки к его прошлому и, возможно, к настоящему интересны каждый раз. И, мне кажется, что его ранняя церковность для него тоже очень важна, потому что в дни церковных праздников он упоминает какие-то выражения, библейские или из учебника Закона Божия, которые у него на слуху. Вдруг он говорит, например... по воле Божией он, конечно, не может сказать, но что-то близкое вполне у него бывает. Более того, он говорит — я не Божий, но человек.

К. Толоконникова:

— То есть, мы можем предположить или мы знаем точно, что первоначальное образование он получил в церковно-приходской школе?

К. Сергазина:

— Да, это очевидно, конечно. То есть, эти четыре класса с Законом Божиим и Часословом у него были. Он даже пишет о том, как он разуверился, поступив в какой-то момент в педагогическое училище и слушая тамошние лекции, в какой-то момент он понял, что время изменилось и теперь он тоже живёт новой жизнью. То есть, он даже рубеж проводит.

К. Толоконникова:

— То есть, в училище он поступает уже в новое время, после 1917-го года, и революционные события приходятся как раз на период его становления, он — молодой человек, ему 18 лет. Слушайте, а призывался ли он на Первую Мировую войну?

К. Сергазина:

— Я, кстати, об этом не знаю. Я знаю, что сохранились его воспоминания о Второй Мировой войне, а вот был ли он на Первой Мировой, не знаю.

А. Пичугин:

— Мне кажется, что, поскольку он был работником педагогического фронта, воспитательного фронта, он избежал призыва, поскольку наступало время ликбеза, нужны были сельские учителя, а, если и возникала угроза призыва, он откочевал из одного сельца под Загорском в другое.

К. Толоконникова:

— Он ещё успел поработать на прядильной фабрике перед тем, как поехал учиться. И, перед тем, как мы перейдём к самим дневникам: как ты нашла их? Мы говорим о Саввине, но выставляем на авансцену момент обретения его дневников.

К. Сергазина:

— Это была, в общем, случайная история. Я знакома с его племянницей по такой церковной линии, мы вместе ходили в приход Маврино, и в какой-то момент, зная, что мы с Петром Чистяковым пишем книгу о Фрянове, она принесла нам две тетрадки и сказала, что эти документы ей достались от родственника, и, может быть, они как-то будут нам полезны, там он подробно пишет про наши окрестности и про Лавру — это, действительно, так и есть. А потом, уже через несколько лет, почти случайно, когда мы были во Фряновском музее оказалось, что там есть ещё две тетради, которые музей не берёт в фонд, а решил от них как-то избавиться, и я их тоже забрала. И ещё через пару лет мы обнаружили, что, оказывается, это не всё собрание, и большая часть его дневников хранится как раз в архиве. Было ясно, что это какая-то часть архива, но непонятно, что стало с остальными дневниками? Детей у Михаила Фёдоровича не было, он жил со своей женой и со своей сестрой, дом после его смерти достался родственникам жены. Тоже непонятно, когда он умер — в интернете емть дата 1977-й год, но последние дневники написаны в 1979 — 1980. И казалось, что это всё утрачено навсегда, было очень грустно. И вдруг мы увидели на стендах ЦГАМО знакомый почерк, и оказалось, что есть большой фонд, а в нём — воспоминания о детстве и о войне.

К. Толоконникова:

— То есть, ты работаешь с теми тетрадями, которые у тебя в руках. До тех тетрадей, которые находятся в ЦГАМО, ты ещё не добралась. Оставалась какая-то надежда.

К. Сергазина:

— Я хочу, конечно, издать эти четыре тетради, а после этого сдать их в архив, чтобы это собрание было доступно для людей.

А. Пичугин:

— Я так понимаю, что они что-то из ЦГАМО брали. Потому что я сейчас смотрю, там есть много дневников, в основном, за 1920-е годы: за 1925-й, за 1926-й, за 1927-й и 1929-й. Это они брали, как раз, из ЦГАМО, здесь ссылка приведена, но брали самую-самую маленькую часть.

К. Сергазина:

— Да, потому что они не знали, как это публиковать. Хочется целиком давать корпус, потому что он подробно описывает всё: как он проснулся, какая сегодня погода на улице, во сколько он пошёл в магазин, сколько он купил хлеба, сколько он заплатил копеек, как он вернулся, переодевался он или нет, что читал в газетах — он подробно пересказывает содержание фильмов, книг, прочитанных заметок — это, с одной стороны, огромный массив важной информации, а с другой — надо же как-то разделять с ним эту память.

А. Пичугин:

— А мы напомним, что это программа «Светлый вечер», и сегодня, как всегда по четвергам, у нас совместная программа с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». А в гостях у нас Ксения Сергазина, доцент Центра изучения религий РГГУ.

К. Толоконникова:

— Ну и, говоря о церковности, какое отражение она находит в его дневниках, в дневниках советского просвещенца, работника сферы образования- он же учителем начальных классов был, как это предстаёт?

К. Сергазина:

— Ты знаешь, прежде всего, он, конечно, понимает — а он перебирается в Загорск в 1960-м году, что Лавра — это такая градообразующая структура. И, поэтому он каждый раз про неё пишет, и на все церковные праздники он туда заходит. Причём, тут у него такой исследовательский интерес, скорее: он помнит и держит в голове, что к 1980-му году религии не будет, поэтому он идёт считать народ: сколько было причастников, сколько было верующих, кто идёт к мощам — он прямо подробно это записывает, зная при этом все даты церковных праздников и вспоминая о своём церковном прошлом. Он делает это порой лучше, чем современные журналисты этим оперирует. Тут прямо хочется немножко прочесть. Есть фрагмент — это 1971-й год, 17-е июля, как он идёт к мощам. Вот он пишет: «Прошла неделя. Завтра у верующих Загорска — хотя их и немного — праздник, Сергиев день. Обретение мощей Сергия, которые, будучи в соборе, несколько раз сожжённом татарами в 16-м веке или в конце 15-го» — ну, тут у него уже свои фантазии.

А. Пичугин:

— Это же учитель школьный. А можно уточнить, делились ли тогда учителя на предметников в сельских школах?

К. Сергазина:

— Я думаю, что нет, да и он же был учителем начальных классов, он пишет со знанием дела: об этом многие верующие не знают. То есть, где-то он вычитал про этих татар, и теперь хвастается тем, что никто этого не знает, а я знаю, что татары в 16-м веке сжигали мощи преподобного Сергия. И дальше: «В 1918-м году при вскрытии мощей были обнаружены несколько костей и клок волос, вот чему поклоняются верующие! Неужели это можно забыть? Видимо, нет. Осталась привычка — и эта привычка многих держит в плену. Бывая в Лавре, я вижу большие очереди верующих, которые ждут возможности приложиться к мощам. Сегодня с вечера будет много богомольцев, ни в один собор или храм не проберёшься. Совпал Сергиев день с выходным днём: многие приедут из Москвы, Подмосковья и соседних областей? Со временем, это станет историей, а сейчас это — фактическая действительность, которую можно видеть и слышать. Завтра схожу в Лавру и посмотрю, кого бог принесёт». Вот, опять выражение — Бог принесёт, но бог, естественно, с маленькой буквы. Обратите внимание, сначала он пишет о том, какая сейчас погода и сколько времени прошло, а вот дальше: «Был в читальне в парке, а перед обедом, перед тем, как идти в булочную, зашёл в Лавру. Огромная очередь к мощам, почти все — женщины, многие стоят за водой, большая очередь за маслицем. Не скоро кончится вера в Царство Небесное, в Бога Триединого, в сонмы праведных и святых. Наука махнула так далеко, изображения человека передают за тысячу километров, голос человека слышат по всей планете Земля, а от верования всё ещё не могут отстать».

А. Пичугин:

— Но он при этом никак на эту тему не рефлексирует, то есть, у него есть какие-то эмоциональные описания, но размышлений на эту тему нет.

К. Сергазина:

— Иногда бывают, но они довольно простые, скорее, это такое принятие на веру того, что тогдашняя пропаганда вещала. Обещали последнего попа показать к 1980-му году — так оно и будет, я подожду. Он удивляется, когда видит молодёжь в храме. Потому что, по его представлению, в храм должны ходить только старушки, они помрут — и всё, следующее поколение верующим не будет.

К. Толоконникова:

— Но это тоже такое, общеупотребительное что ли, удивление. И даже в тогдашних газетах можно было часто увидеть это удивление: ну, понятно старухи, но что делают молодые люди, когда вокруг них идёт строительство новой жизни, а они предпочитают проводить время в полумраке церквей.

К. Сергазина:

— Да, особенно, когда он видит семинаристов. А видит он их довольно часто и спрашивает себя: ну что, что они тут делают? Неужели молодёжь не понимает, что это всё никому больше не нужно?! Но, например, на его образ жизни, мне кажется, его церковность влияет. Он аскет, в общем-то: ест мало, много ходит, в одежде скромен, и когда он пишет своим родственникам в одном из писем, он гоаорит: главное, хорошо себя вести. Никогда не ссориться, не курить, не пить вина, без курения и вина прожить можно, без хлеба, воды и продуктов питания не проживёшь. Вот такой моралист.

А. Пичугин:

— У него очень своеобразный взгляд на мир. Вот я, слушая тебя сейчас и на семинаре, я понимаю, что этот человек — не картинка эпохи, у него очень своеобразный и характерный взгляд на мир. Наверное, аскетом его можно назвать, но это такая черта характера, таких людей не так много. Сейчас он, может быть, был бы программистом, но своеобразным таким. Я встречал, помню, в наших экспедициях археологических, году в 2006-м, там были студенты из Иваново. И среди этих студентов был паренёк, которого машиной времени занесло года из 1945-го, наверное. Ваня-баянист его звали, он на баяне играл и просто фотографически был вынут из эпохи 1940-х годов: он ходил в солдатской советской — так в семье было принято — ходил в пилотке, с чубом, м баяном, играл советские песни — других не знал. На полном серьёзе, когда с ним общаешься, ощущение, что вышел ночью откуда-то из поля солдатик из 1945- го. Прямо сюжет для романиста. Потом — я следил за его судьбой — он вырос, стал школьным учителем, это всё с него слетело. Но это из семьи шло, мы выяснили, что всё это шло из семьи, его папа-милиционер так воспитал. А папа-милиционер, в свою очередь, видимо, тоже был советским милиционером с налётом дяди Стёпы. Очень похоже просто, я слушаю — и у меня образ этого Васи-баяниста всплывает.

К. Толоконникова:

— Но, тем не менее, какие-то общие идеи он тоже транслирует. Может быть, он, по складу своего характера на особице несколько стоит от основной массы людей, но убеждения-то у него такие, среднестатистические вполне. А вот в тех дневниках, с которыми ты работал при подготовке к этому докладу — я так понимаю, ты, в основном, пользовался корпусом текстов на сайте. Приходилось ли тебе сталкиваться с чем-то подобным в дневниках с сайта?

А. Пичугин:

— Нет, так как я, всё-таки, целенаправленно искал и смотрел шире на то, что пишет человек в разные годы. Но всё-таки Саввин — он особенный. Я думаю, что не зря Ксения взяла именно эти дневники. У меня-то всё достаточно стандартно, когда я начинал с ними работать, у меня сразу было какое-то представление о том, что нужно взять разных людей, но это, в основном, люди своего времени. Понятно, что это внешние, по отношению к Церкви, люди разного возраста, но, а основном, с Церковью не сталкивавшиеся, поскольку Хрущёвская кампания продолжалась семь лет, 1957 — 1964 гг., соответственно, это — молодые люди советских годов рождения, вторая половина 1920-х, 1930-е, самые молодые там, девочка 15-ти лет — это 1940-е годы, уже вторая их половина. Она об этом пишет, но она рефлексирует по поводу кино. Может быть, мы сейчас об этом ещё поговорим, это тоже очень интересно, советский антирелигиозный кинематограф тех лет до нас практически не дошёл. Понятно, что сейчас мы можем в любой момент его найти и посмотреть: Тучи над Борском, Конец света, Старица чудотворная, их не так много, но о них уже никто и не помнит. Они прошли в кино — и о них забыли. Причём, снимали их, зачастую ,молодые режиссёры, которые потом, спустя 15-20 лет, снимали очень яркие ленты. Борис Бунеев, например, автор моего любимого как бы антирелигиозного фильма Конец света, я о нём очень много говорю: и доклад у меня был, и что-то мы смотрели, я его правда очень люблю. Потом он снял очень классный детский фильм: Деревня Утка, если кто-то помнит, о том, как маленькая девочка...Странно, это был один из моих любимых детских фильмов, но кому бы я о еенём не рассказывал, все пожимают плечами, наш звукорежиссёр Саша тоже пожимает плечами — никто не знает этот чудесный детский фильм о том, как девочка приезжает к бабушке в деревню на каникулы, а в доме что-то тикает, и потом узнаёт, что в доме живет дух, типа домового, которого могут видеть только дети. Известно, что и бабушка, и папа этой девочки, и все поколения детей, живших в этом доме, с ним до определённого возраста дружили. И там показана дружба этой девочки и этого существа, которое играет Ролан Быков, чудесно совершенно, и Борис Шишов. А вот за 15-20 лет до этого Борис Бунеев снял фильм Конец света. И он не сказать, что комплиментарный по отношению к Церкви, в этом фильме показаны взаимоотношения: молодой священник в селе под Переяславлем Залесским восстанавливает храм, выглядит это даже трогательно, это 1960-й год, хрущёвская кампания — какие тогда церкви могли открыть, тогда закрывали, в основном. И первая роль актёра, сыгравшего отца Михаила, там показаны бесконечные диалоги молодёжи. И вот, я даже приведу цитату, пишет девочка, 1945-го года рождения, она из Череповца, пошла в кино: Вечером с Лидкой смотрели фильм Исповедь, фильм хороший, девка с парнем очень симпатичные, как она права, что вышла за него замуж в такое время, когда он почти совсем отрёкся от земной обычной жизни, став священником, она верила в него, раз решилась на такой шаг, и сумела стряхнуть с него цепи религии. Обратите внимание, как она об этом пишет. Она пишет об этом как верующий человек, но верующий несколько по-другому: отрёкся от земной жизни и стал священником, цепи религии сумела стряхнуть с него, раз решилась на такой шаг...

К. Толоконникова:

— Не спасла конечно, но всё же. Сюжет фильма таков: молодой человек, талантливый художник-самоучка попадает в лапы церковников в трудный для себя момент жизни — у него умерла мать, очень верующая женщина. И церковники внушают ему чувство вины, якобы она умерла из-за него, потому что он вел беспутный, нецерковный образ жизни. И вот, он приезжает в Одессу — фильм снят в Одесской киностудии — поступает в семинарию, реставрирует иконы в храме, а его подруга, невеста в это время учится, по-моему, в политехническом институте. Нам показывают контраст: яркая, светлая, молодая жизнь, они ездят на картошку, у них какие-то физкультурные мероприятия, и полумрак семинарии, где кто-то из будущих пастырей думает о том, как он будет зарабатывать деньги на верующих, кто-то ударяется в кликушество и потом, практически, сходит с ума, то есть, принимает постриг. Поэтому, этот молодой человек находится меж этих двух миров, его невесте тоже приходится пережить очень трудный, с точки зрения того времени, момент: коллектив требует от неё отречься от этого чувства, и она, по-моему, находит только в комсорге понимание, он говорит ей, что надо бороться, и мы будем бороться, и она борется. Она выходит замуж за этого юношу, вытягивает его из удушливого мирка, но не только его, ещё и пожилого священника-художника, который тоже, видя это молодое чувство, понимает, что всю жизнь хотел писать море и людей, но всю жизнь провёл в полутёмном храме и писал иконы. И он тоже сбрасывает с себя цепи религии, выходит статья с его отречением — тоже, кстати, очень характерный признак времени — и последние кадры: молодые люди, молодые муж и жена идут по берегу моря, а бывший батюшка сидит за мольбертом и пишет картину.

А. Пичугин:

— Сейчас мы прервёмся буквально на минуту. Просто ещё маленькая зарисовка из дневника Зинаиды, девочке было лет 15 на тот момент, и видны эти девичьи переживания: Мне понравилось, что парень нарисовал на иконе портрет своей девчонки, очень похожа, особенно удались глаза. Ещё интересный момент: девушка, придя в Церковь, вдруг видит свой портрет в образе Божией Матери, есть там такой момент. Вернёмся мы сейчас через минуту и к Саввину, и к антирелигиозным дневникам. Напомню, что сегодня здесь совместный проект Радио ВЕРА и музея и исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея, я, Алексей Пичугин, и сегодня с нами Ксения Сергазина, доцент Центра изучения религий РГГУ. Через минуту мы все снова вернёмся.

А. Пичугин:

— Друзья, возвращаемся в студию Светлого радио. Сегодня у нас совместная программа, как всегда в это время, по четвергам, Радио ВЕРА и музея и исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея, я, Алексей Пичугин и сегодня с нами Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент Центра изучения религий РГГУ.

К. Толоконникова:

— Ксения рассказывала, что Михаил Фёдорович описывает какие-то фильмы у себя в дневниках, а с антирелигиозными фильмами ему сталкиваться не приходилось?

К. Сергазина:

— В этих тетрадках нет такого подробного описания, да и к телевидению он, в общем, равнодушен, в кино он не ходит, в том числе, по финансовым соображениям, экономит, поэтому он больше читает газеты — причём в библиотеке, он их не выписывает, а ходит читать в читальню. Я так понимаю, для него это — повод выйти из дома. Когда ты зачитывала большие цитаты на семинаре, он всё время куда-то идёт, для него важно встать с утра и куда-то пойти. Я думаю, что это деревенская привычка, и ему этого очень не хватает: в деревне он привык ходить по много километров: в школу, на работу, в городе он как бы оказывается заперт, хотя и живёт в частном доме.

А. Пичугин:

— А можно немножко про него, и про то, где он работает? Мы поговорили о том, что он живёт в окрестностях Сергиева Посада, тогдашний Загорск. Ксения на семинаре рассказывала, я тогда посмотрел — это не совсем близко к Сергиеву Посаду, одно из мест его работы- если из Сергиева Посада ехать а Калязин, это где-то на трети пути — Иудинская школа. Понятно, что если мы сейчас на машине поедем, 15 минут — и мы в Сергиевом Посаде. А тогда всё-таки нужно было добираться на автобусе, на перекладных как-то. А он живёт в Сергиевом Посаде или ездит туда?

К. Сергазина:

— Он живёт в Сергиевом Посаде с 1960-го, будучи уже на пенсии, перебирается в этот дом. Похоже, что это — дом родственников его жены, они его не покупали, скорее, это их семейный дом. Он, наверное, жил всё-таки там же, в Иудине. Но не уверена, это нужно проверить.

К. Толоконникова:

— Обычной практикой было предоставлять служебное жильё сельским учителям, так что, я думаю, там всё так и было. И на пенсии, кстати, он себя мыслит журналистом, пишет заметки в газеты местные: газету «Вперёд», газету «За коммунизм» и другие.

А. Пичугин:

— Создаётся такое впечатление, что он живёт в пределах своей ойкумены и никуда не выходит. Но он же ездит на экскурсии, ты рассказывала, как он путешествует в Бородино, как он ездит в Ясную Поляну.

К. Толоконникова:

— А вот Ксения упомянула о Сергиевом дне, то есть, ясно, что это «летний Сергий», праздник обретения мощей преподобного Сергия, июльский, а вообще вот интересно, как представлены главные церковные праздники и в дневниках Саввина, и в тех дневниках, с которыми работал Алексей, потому что мне сразу приходит на ум Пасхальный крестный ход. Очень многие люди, даже будучи нецерковными, ходили из какого-то любопытства что ли смотреть на Крестный ход на Пасху. Что-нибудь есть в дневниках об этом?

К. Сергазина:

— Давай я сначала ещё немного прочту про Сергиев день, а потом уже про Пасху. Тут есть ещё и стиль, он пишет: «Запись временно была прервана, пришлось сходить в булочную за батоном. Завтра Рая — то есть, жена — уедет в лес за грибами и просит ей купить батон в дорогу. Возвращаюсь к прерванной записи. В Лавре народу полно. Здесь и богомольцы, и туристы, и экскурсанты. Если вчера была большая очередь к мощам, то сегодня она в два раза больше. В Церковь не войдёшь — полно. Некоторые стоят на улице и молятся. Основная масса молящихся — женщины, есть среди них и девушки, но их немного». У стен Лавры идёт бойкая торговля пирожками, булочками, фруктовой водой, жареной бараниной, шашлыками с подливкой и чёрным хлебом. Каких только тут не встретишь людей! Особенно интересны старики с большими бородами, длинными волосами, подстриженными в скобу, также ходил и мой отец, имея такую же стрижку«.

А. Пичугин:

— А в скобу — это как?

К. Сергазина:

— Это горшком, именно вокруг головы. На всех старых фотографиях мужчины-крестьяне обычно так стриглись, горшком. «Женщины в длинных армяках и белых платочках. Я не умею разговаривать с богомольцами, а между тем, в разговоре с ними можно было бы найти прекрасный материал для газет». Он, всё-таки, такой исследователь, хотел писать об этом и дальше.

А. Пичугин:

— Ну, а что касается дневников периода 1957-го — 1964-го годов, опубликованных на сайте, возможно, там по каким-то ключевым терминам и словам про Пасхальный крестный ход что-то есть, но, видимо, вот именно в этот период в полноте нет, поскольку если бы кто-то в тот период описывал Крестный ход полностью, он бы употреблял какие-то теги и ключевые слова, по которым это всё можно было бы найти. Но вот конкретно за этот период я не видел. В основном, а у меня тут не так много, на самом деле — понятно, что на сайте тоже относительно небольшой корпус текстов и дневников. И, если ты ищешь конкретный период, естественно, там можно найти найти очень много всего, но, если речь идёт о конкретном периоде, тем более, мы говорим о Церкви, ну как-то эти дневники, возможно, где-то лежат и ждут своего часа, а когда-нибудь попадут на сайт. Миша Мельниченко, наш добрый друг и автор проекта, всегда призывает всех делиться дневниками, у него тематические лаборатории проходят, и в Петербурге сейчас очень большая работа у него идёт, но в самих дневниках про Пасху, про крестный ход немного, но много бытовых зарисовок, вот, например, очень яркая бытовая зарисовочка. Как я уже говорил, пишут их, в основном, люди внешние, которые к Церкви никогда не имели отношения, или как Михаил Фёдорович Саввин — нельзя сказать, что он расцерковился, он и воцерковлённым человеком-то не был, он был человеком своей эпохи: водили в Церковь, был законоучитель, Закон Божий преподавали, их водили всех на службы, они крестились и отстаивали службы, отбывали, поэтому, я думаю, что у него какой-то перемены ума в этом смысле не произошло. Он ходил туда, не очень понимая, для чего, а стало можно не ходить — он и перестал, какую-то базу ещё под это подвел. Интересно посмотреть на людей более поздних, более младшего поколения. Например, есть такой геолог, Борис Вронский. Он, конечно, советского рождения, чуть раньше, но тоже такой своеобразный. Он уже из тех, кто не успел изучить Закон Божий, поэтому такой проблемы для него уже не было. Хоронили тёщу. Не его тёщу, а тёщу его знакомого. "Хоронили по старому церковному обычаю, с отпеванием и со всеми онерами. Такой стариной и дикостью пахнуло от церковной обстановки: икон, свечей, заунывных напевов суетливого священника, "отбывающего службу". Долго ли ещё будет продолжаться этот комплекс условных рефлексов, который живёт в сознании людей? Покойницу схоронили на том месте, где 20 лет назад были погребены её родственники. Так прошёл сегодняшний день." То, что нас интересует — это несколько строчек про заунывные напевы суетливого священника, "отбывающего службу«. И условные рефлекса, которые прочно живут в сознании людей.

К. Толоконникова:

— Словно из фельетонов — я здесь о речи говорю, об оборотах речи. Насколько эта газетная речь влияла на речь их среднестатистического читателя, а потом они сами уже употребляют её в своих писаниях. А вот, в дневниках Саввина есть какие-то упоминания о погребении, об отпевании, о панихиде, о крестинах, может быть.

К. Сергазина:

— Про это, мне кажется, совсем нет. Но у него и не было такой цели — отслеживать все богослужения, он, скорее, смотрел, когда много народу приезжает. И, кстати, о Пасхальном богослужении упоминаний в этих тетрадках тоже мало, потому что они, в большей степени, осенние.

К. Толоконникова:

— Вот интересно, у него же много родственников, все они, как и он — выходцы из крестьянской среды. В их семейных жизнях наверняка происходили какие-то события, которые могли соприкоснуть их с Церковью. Не все же они были полностью отошедшими от Церкви. Или он вообще об отношениях с родственниками ничего не пишет?

К. Сергазина:

— Да, у меня есть такое ощущение, что у него есть какое-то внутреннее самоограничение: он пишет о событиях мирового значения, а о себе и своей личной жизни — почти нет. И в этом тоже какая-то аскеза его. И тут я нашла фрагмент, он пишет вдруг о Блоке: оказывается, Блок был верующим, и это был человек, получивший высшее образование и не познавший отличие сказки от действительности. И далее он комментирует: «Простительно верить в эти сказки неграмотным, малограмотным людям, которые, по евангельскому изречению, не могут отличить левой руки от правой. Но Блоку это непростительно. В этом сказалось его дворянское происхождение». Нашёл себе объяснение. И дальше он говорит про себя: «Не будь Октябрьской революции, вероятно, и я бы остался неучем. Какие знания в трёхлетней земской школе?! С такими знаниями далеко не уедешь и не отличишь сказки от правды. Возможно, я был бы верующим, а всего скорее, меня и в живых бы не было: старые времена были тяжёлые, слабые умирали, сильные выживали, а я не из сильных».

А. Пичугин:

— А вот тут мне знаете, что интересно? Он пишет, как и многие люди его поколения, про старую жизнь. Он эту старую жизнь застал, он эту старую жизнь представлял, более того, он и в новой жизни наверняка хлебнул и продразвёрстку, и всякого лиха, 1930-е годы и всю вторую половину 1920-х — у него оно как-то не отпечатлелось и травмы не нанесло. Удивительно, почему он мыслил такими расхожими штампами, так ли он следовал в своих разговорах тому, о чем говорил — я сейчас даже не про религию, а про этот водораздел между старой и новой жизнью.

К. Сергазина:

— У него часто всплывают какие-то бытовые штуки, что тяжело было жить крестьянской жизнью: носить воду, делать что-то руками, а тут он ходит в магазин, покупает продукты.

А. Пичугин:

— Так это потому, что он стал учителем, а если бы он остался крестьянином и работал в колхозе — было бы тоже самое.

К. Толоконникова:

— Кстати да, наверное... Вот он пишет о том, в письмах говорит о том, что нужно учиться, развиваться, насколько важно образование. Но при этом, он свои дневники... хотя, как ты говоришь, о родственниках он почти не пишет, но свои дневники, если я правильно помню, он завещает своим молодым родственникам.

К. Сергазина:

— Да, это именно так, что важно. Он говорит, что такой взгляд на мир — это не только его взгляд, важно то, что он успел прочесть и пересказать. Он как бы расширяет их кругозор.

А. Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Ксения Сергазина, доцент Центра изучения религий РГГУ.

К. Сергазина:

— Вы знаете, мне хотелось бы всё-таки вернуться к отражению праздников в дневниках. Потому что, как раз, на сайте — я искала в связи со своими задачами какие-то записи — мне попались любопытные упоминания о крестных ходах на Пасху в конце 1950-х — начале 1960-х годов, в частности, в дневниках такого уже покойного палеонтолога Олега Владимировича Аметрова. Он ходит на эти крестные ходы смотреть не раз. В первый раз он идёт молодым человеком и говорит о том, что девчонки уговорили его пойти, студент, вообще он много ездит: и во Владимир, и в Суздаль, насколько я помню, и во Пскове он был, Коломенское в Москве является его постоянной точкой притяжения: он ездит туда сам и возит своих гостей, которые приезжают в Москву. И вот, во второй раз, это уже конец 1950-х, он идёт смотреть крестный ход в Новодевичьем монастыре и делает такое замечание у себя в дневнике: «В этот раз крестный ход не произвёл на меня такого впечатления, как прежде, не знаю, почему. Может быть, потому что много было хулиганствующих людей и праздной публики среди нас». То есть, к хулиганствующим он себя, ясное дело, не относит, но именует себя и своих товарищей праздной публикой. То есть, он ожидал чего-то, были какие-то ожидания. И ещё были дневники, к сожалению, я сейчас не помню, кто это был, по- моему, это был какой-то художник, который идёт смотреть крестный ход в 1960-е годы в Донском монастыре, малый собор Донского монастыря, действующий в это время, уже с 1948-го года. И туда не пустили, там стояли бригады милиции — тоже ушедшее из нашего обихода слово, то, что потом стало дружинниками, бригады милиции — это добровольные помощники милиции. Он пишет о том, что они успели попасть на крестный ход, они дошли до церкви на Донской улице, до церкви Ризоположения на Донской улице. Это такая уникальная ситуация для Москвы, когда два действующих храма находились в такой близкой, пешей доступности один от другого. И вот ещё интересное воспоминание не по поводу крестного хода, а в связи с приготовлениями к Пасхе в дневниках Юлии Нельской-Седур, жены скульптора Вадима Седура, у них мастерская в это время на Комсомольском проспекте, в полуподвальном помещении, напротив храма святителя Николая в Хамовниках. Она делает обширную запись в дневнике о том, как много людей, люди несут освящать куличи, и специально отмечает: пьяных совсем нет. Храм святителя Николая в Хамовниках был очень популярен у москвичей, и она пишет о том, что улицу перекрывали — так много было народу.

А. Пичугин:

— Да, вполне могли. Тогда ещё не было этой эстакады над Садовым кольцом, которая потом появилась неподалёку, и поэтому там движение не было такого, да и сам Комсомольский проспект не был таким, каким мы его знаем сейчас. Это начало 1960-х годов, только-только там его, этот Комсомольский проспект, построили. А я бы ещё вспомнил, знаете, один очень любопытный дневник: Владимир Десятников, известнейший российский искусствовед.

К. Сергазина:

— У него очень интересный дневник, прекрасный дневник, замечательный слог, всем советую его прочесть.

А. Пичугин:

— Знаете, что интересно? Мы прочитали уже несколько дневников разных людей разных поколений. Привели в пример Саввина, который родился в 1899-м году, Вронского, который родился позднее, уже перед революцией, девочки 1945-го года рождения, Аметров родился в середине 1930-х годов, а Десятников — 1931-го года рождения, дай Бог ему здоровья, сейчас он уже преклонных лет совсем, с 1931-го года можно посчитать — 92 года ему. У него биография, казалось бы, человека, который должен быть очень далёк от всех проявлений церковности: сын начальника погранзаставы, сам был начальником погранзаставы, из армии уволился в звании капитана в 1960-м году — то есть, в 29 лет, молодой капитан. И мы читаем его дневник за 1964-й год, ему 32-33 года, и здесь он рассуждает о том, что: «По Хрущёву, грядущий коммунизм возможен только в атеистической стране, нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме — непрестанно провозглашает он, и при этом добавляет, что скоро покажет нам последнего попа. Богоборчество — один из главных козырей в идеологической игре Хрущёва, всем памятно его обращение к Гагарину: „Как, Юра, видел Бога на небесах?“ И на свой вопрос сам же ответил: Бога нет, без Бога шире дорога». Ну, и дальше он описывает какие-то совершенно чудовищные проявления пнтирелигиозной пропаганды, как уполномоченный на школьном дворе сжигает иконы, и этого уполномоченного с повышением переводят. Ну, там он приводит ещё разные подобные примеры, и дальше он пишет о том, что, может статься, по телевидению и будут показывать последнего попа, можно показать его по телевидению, а между тем, ещё Ильич учил: бойся попа не в рясе, а в смокинге. А почему он так их не любил? Этот вопрос в первоисточниках явно затемнён, и никто не спешит об этом докторскую диссертацию защищать. Впрочем, и без диссертации всё ясно, как Божий день: поп с Христом, а Ленин — с антихристом. Поп, образно говоря, главное бревно поперёк бронепоезда мировой революции. Это человек, который ещё пару лет назад был начальником погранзаставы и вполне советским человеком. Вот у него, как раз, был какой- то переворот в сознании.

К. Сергазина:

— У одного из первых, кстати. Тогда этот переворот в сознании не был ещё таким массовым, как в 1970-е годы.

А. Пичугин:

— Он же познакомился с Барановским, видимо, это и подтолкнуло его к подробному изучению русской культуры.

К. Сергазина:

— Да, он пришёл через культуру, через искусство, через Общество охраны памятников истории и культуры, у истоков которого он стоял. Он, насколько я помню, довольно близко общался с отцом Алексием Остаповым.

А. Пичугин:

— Да, Алексей Константинович Светозарский на этой же конференции рассказывал, был у него замечательный доклад об отце Алексии Остапове, сыне Даниила Остапова, душеприказчика патриарха Алексия Первого. И, как раз, компания близких друзей отца Алексия — это Десятников, Глазунов, Солоухин — золотая молодёжь того времени.

К. Толоконникова:

— Да, в своём роде. Это, конечно, особый круг золотой молодёжи. И, насколько я помню, отец Алексий познакомился с Десятниковым на почве создания церковно-археологического кабинета, которым он занимался очень увлечённо, отдал ему много сил и много средств, а вот Саввин посещает музеи Лавры или нет?

К. Сергазина:

— Ты знаешь, сейчас я затрудняюсь даже об этом сказать. Мне кажется, что он не пишет про это совсем, у него ничего нет про это. И вообще, музеи, кроме тех экскурсий, которые он посещает, вне поля его внимания, видимо, тоже за его пределами.

А. Пичугин:

— Мне кажется, это связано с тем, что для него, как для человека, для которого всё очень логично и не подлежит сомнения, ощущение музея связано с организованной экскурсионной поездкой. Когда всё это проходит правильно, с экскурсоводом, который учился, получил допуск, и теперь он может лучше рассказать, чем я сам, не будучи специалистом а этой области, куплю билет, посмотрю и ничего не пойму.

К. Толоконникова:

— А ты по-моему тоже цитировал его воспоминания о поездке в Ясную Поляну, которая произвела на него большое впечатление. Описывал ли он там своё паломничество к могиле Толстого, как он говорит о его антицерковности и говорит ли что-нибудь?

К. Сергазина:

— Я такого не помню, но при поездке на него произвело впечатление то, что экскурсанты, которые вместе с ним ездили, выпивали сначала в автобусе, потом на поляне, а потом пели песни. Тема алкоголя для него очень острая, болезненная, и его это задевает.

К. Толоконникова:

— А мне показалось, что он говорит больше с иронией — опять скинулись и опять запели, без какого-то осуждения.

К. Сергазина:

— Может быть, но мне показалось, что человеком он был простым в общении, с его скрупулёзностью, но записи его представляюит для нас огромный интерес.

А. Пичугин:

— Да, спасибо большое, программа наша уже подходит к концу.

К. Толоконникова:

— Ну, подводя итоги, действительно, программа наша уже подходит к концу, можно сказать, что для тех дневников, которые мы сегодня читали, кроме, разве что, Десятникова, церковь уже в это время, в 1950-е — 1960-е годы — это что-то не относящееся к их жизни повседневной, что-то вроде этнографического заповедника, довольно экзотического. И, действительно, есть такое предощущение последнего попа по телевизору.

А. Пичугин:

— Я вспоминаю своё детство, своих бабушек и дедушек, как раз, 1920-х — 1930-х годов рождения. По папиной линии, они у меня 1922-го года, по маминой — бабушка 1931-го, дедушка — 1938-го года. Понятно, что там очень разное происхождение, разное воспитание, разное отношение к Церкви, но при этом, когда в детстве мы приезжали с бабушкой и дедушкой на дачу, там были соседи, с которыми они общались и дружили — конечно, никакого проявления церковности не было вовсе, вообще никакого. Когда меня дедушка как-то раз, будучи уже в Москве, повёл смотреть церковь, где мой прадед был старостой до революции, в этой церкви тогда был продуктовый магазин, дедушка начал мне что-то показывать — он не верил, естественно, а был партийным человеком — мимо проходил старичок, который начал упрекать его за то, что он ребёнку всякое вешает, и дальше отштампованная антирелигиозная пропаганда. Все понятно, с одной стороны. А с другой стороны, когда они становились старенькими и уже умирали, вдруг Бог откуда-то появился, и воспоминания появились о раннем детстве, в котором — мама ли, бабушка, обстановка ли домашняя располагала — но всё это вдруг откуда-то появилось, потому что оно где-то присутствовало.

К. Толоконникова:

— Ну, что ж, на этом прощаемся.

А. Пичугин:

— Ксения Сергазина, кандидат исторических наук, доцент Центра изучения религий РГГУ. Это была наша совместная программа музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди», директор музеят Ксения Толоконникова и я, Алексей Пичугин.

К. Толоконникова:

— Спасибо, дорогие радиослушатели, что были с нами, пишите мне по адресу podspudom@yandex.ru — это адрес музея.

А. Пичугин:

info@radiovera.ru — это адрес нашей редакции. Пишите, мы очень рады вашим письмам, читаем их и даже программы какие-то по ним готовим. До свидания.

К. Сергазина:

— До свидания.

Все выпуски программы Светлый вечер

Другие программы

Пайдейя

«Подростки и образование». Евгения Ульева

Скачать

Гостьей программы «Пайдейя» была психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков Евгения Ульева.

Мы говорили о том как меняется отношение детей к учебе в период переходного возраста, что делать родителям, чтобы помочь детям найти свой путь, как общаться с подростками в семье, чтобы сохранять доверительные отношения.

Все выпуски программы Пайдейя

Читать полностью

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 19 октября (вечер 18 октября) 2025г.

Неде́ля 19-я по Пятидеся́тнице.

Апо́стола Фомы́.

Глас 2.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ ... / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 2:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ — же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 2:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Пре́жде век от Отца́ Ро́ждшемуся Бо́жию Сло́ву,/ Вопло́щшемуся от Де́вы Мари́и,/ прииди́те, поклони́мся:/ крест бо претерпе́в,/ погребе́нию предаде́ся, я́ко Сам восхоте́:/ и воскре́с из ме́ртвых,// спасе́ мя заблужда́ющаго челове́ка.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Христо́с Спас наш,/ е́же на ны рукописа́ние пригвозди́в на Кресте́ загла́ди,/ и сме́ртную держа́ву упраздни́:// поклоня́емся Его́ Тридне́вному Воскресе́нию.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Со Арха́нгелы воспои́м Христо́во Воскресе́ние:/ Той бо есть Изба́витель и Спас душ на́ших,/ и в сла́ве стра́шней и кре́пцей си́ле,// па́ки гряде́т суди́ти ми́ру, его́же созда́.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Тебе́ Распе́ншагося и Погребе́ннаго,/ а́нгел пропове́да Влады́ку, и глаго́лаше жена́м:/ прииди́те ви́дите, иде́же лежа́ше Госпо́дь:/ воскре́се бо, я́коже рече́, я́ко Всеси́лен./ Те́мже Тебе́ поклоня́емся, Еди́ному Безсме́ртному:// Жизнода́вче Христе́, поми́луй нас.

Стихиры ап. Фомы, глас 4, подо́бен: «Я́ко до́бля...»:

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Ребру́ прикосну́вся, всеблаже́нне, Влады́чню,/ до́брых пости́гл еси́ кра́йнейшее:/ я́ко бо гу́ба во́ды, отту́ду поче́рпл еси́/ исто́чник благи́х и жизнь ве́чную/ и напои́л еси́ изсо́хшая сердца́ неве́дением,// Боже́ственнаго Богове́дения источа́я догма́ты.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Ве́рным неве́рствием твои́м ве́рных извести́л еси́,/ я́ко Бо́га и Го́спода всея́ тва́ри наче́н Богосло́вити,/ плоть поне́сшаго нас ра́ди земны́х/ и Крест же, и сме́рть претерпе́вшаго,/ и пронзе́ние гвозде́й, и копие́м ребр прободе́ние,// от ни́хже жизнь почерпа́ем.

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: Фома́ чу́дный исто́чник отве́рзе догма́тов, Влады́ко, Богому́дрым:/ ребру́ бо прикосну́вся Твое́му,/ сугу́бу де́йству, существы́ сугу́быми подо́бно научи́вся и возопи́:/ Ты Бог мой еси́ и Владыка,/ Ты и Го́сподь Сла́вы,// мене́ ра́ди плоть быв.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира ап. Фомы, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Я́ко слуга́ Сло́ва и неизрече́ннаго воплоще́ния Его́,/ глубину́ му́дрости поче́рпл еси́, Фомо́ апо́столе:/ тро́стию бо креста́ возводя́ из глубины́ пре́лести, ду́ши улови́л еси́./ Отню́дуже мре́жею твои́х догма́тов всю просвети́л еси́ вселе́нную/ и све́том зна́ния инди́ан помраче́нныя ду́ши просвети́л еси́./ Тем Сла́вы Христо́вы све́тло наслажда́яся,// Того́ моли́ поми́ловати ду́ши на́ша.

Догматик, глас 2:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Пре́йде сень зако́нная,/ благода́ти прише́дши:/ я́коже бо купина́ не сгара́ше опаля́ема,/ та́ко Де́ва родила́ еси́,/ и Де́ва пребыла́ еси́./ Вме́сто столпа́ о́гненнаго,/ пра́ведное возсия́ Со́лнце:/ вме́сто Моисе́я, Христо́с,// спасе́ние душ на́ших.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Собо́рнаго посла́ния Иоа́ннова чте́ние: [1]

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Собо́рнаго посла́ния Иоа́ннова чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Е́же бе испе́рва,/ е́же слы́шахом, е́же ви́дехом очи́ма на́шима,/ е́же узре́хом, и ру́ки на́ша осяза́ша, о Словеси́ Живо́тнем./ И Живо́т яви́ся, и ви́дехом, и свиде́тельствуем,/ и возвеща́ем вам Живо́т Вечный, И́же бе у Отца́ и яви́ся нам./ Е́же ви́дехом и слы́шахом, пове́даем вам, да и вы обще́ние и́мате с на́ми:/ обще́ние же на́ше со Отце́м и с Сы́ном Его́, Иису́сом Христо́м./ И сия́ пи́шем вам, да ра́дость ва́ша бу́дет испо́лнена./ И сие́ есть обетова́ние, е́же слы́шахом от Него́ и пове́даем вам,/ я́ко Бог Свет есть, и тмы в Нем несть ни еди́ныя./ А́ще рече́м, я́ко обще́ние и́мамы с Ни́м, и во тме хо́дим, лжем и не твори́м и́стины./ А́ще же во све́те хо́дим, я́коже Сам Той есть во све́те, обще́ние и́мамы друг ко дру́гу,// и Кровь Иису́са Христа́ Сы́на Его́ очища́ет нас от вся́каго греха́.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Собо́рнаго посла́ния Иа́ковля чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Иа́ков, Бо́гу и Го́споду Иису́су Христу́ раб,/ обемана́десяте коле́нома, и́же в разсе́янии, ра́доватися./ Вся́ку ра́дость име́йте, бра́тие моя́, егда́ во искуше́ния впа́даете разли́чна,/ ве́дяще, я́ко искуше́ние ва́шея ве́ры соде́ловает терпе́ние./ Терпе́ние же де́ло соверше́нно да и́мать,/ я́ко да бу́дете соверше́ни и всеце́ли, ни в че́мже лише́ни./ А́ще же кто от вас лише́н есть прему́дрости, да про́сит от даю́щаго Бо́га всем нелицеприе́мне и не поноша́ющаго, и да́стся ему́./ Да про́сит же ве́рою, ничто́же сумня́ся:/ сумня́йся бо уподо́бися волне́нию морско́му, ве́тры возмета́ему и развева́ему./ Да не мнит бо челове́к он, я́ко прии́мет что от Бо́га./ Муж двоеду́шен, неустро́ен во всех путе́х свои́х./ Да хва́лится же брат смире́нный в высоте́ свое́й,/ бога́тый же во смире́нии своем, зане́, я́коже цвет травны́й, мимои́дет./ Возсия́ бо со́лнце со зно́ем и изсуши́ траву́, и цвет ея́ отпаде́, и благоле́пие лица́ ея́ поги́бе./ Си́це и бога́тый в хожде́нии свое́м увяда́ет./ Блаже́н муж, и́же претерпи́т искуше́ние,/ зане́ иску́сен быв, прии́мет вене́ц жи́зни,// его́же обеща́ Бог лю́бящим Его́.

Диакон: Прему́дрость.

Чтец: Собо́рнаго посла́ния Иу́дина чте́ние.

Диакон: Во́нмем.

(Из главы 1:)

Чтец: Иу́да, Иису́су Христу́ раб, брат же Иа́кову,/ су́щим о Бо́зе Отце́ освяще́нным, Иису́с Христо́м соблюде́нным зва́нным./ Ми́лость вам, и мир, и любы́ да умно́жится./ Возлю́бленнии, вся́ко тща́ние творя́ писа́ти вам о о́бщем спасе́нии ва́шем,/ ну́жду возиме́х писа́ти вам, моля́ подвиза́тися о преда́нней ве́ре святы́м еди́ною./ Привнидо́ша бо не́цыи челове́цы (дре́вле предуста́вленнии на сие́ осужде́ние) нечести́вии,/ Бо́га на́шего благода́ть прелага́ющии в скве́рну/ и Еди́наго Влады́ки Бо́га, и Го́спода на́шего Иису́са Христа́ отмета́ющиися./ Воспомяну́ти же вам хощу́, ве́дущим и вам еди́ною сие́,/ я́ко Госпо́дь лю́ди от земли́ еги́петския спасе́, последи́ неве́ровавшия погуби́./ А́нгелы же, не соблю́дшия своего́ нача́льства, но оста́вльшия свое́ жили́ще на суд вели́каго дне, у́зами ве́чными под мра́ком соблюде́./ Я́коже Содо́ма и Гомо́рра, и окре́стныя их гра́ды,/ подо́бным им о́бразом преблуди́вше и ходи́вше в след пло́ти ины́я,/ предлежа́т в показа́ние огня́ ве́чнаго, суд подъе́мше./ Вы же, возлю́бленнии, помина́йте глаго́лы преждерече́нныя от апо́стол Го́спода на́шего Иису́са Христа́./ Зане́ глаго́лаху вам, я́ко в после́днее вре́мя бу́дут руга́тели, по свои́х по́хотех ходя́ще и нече́стиих./ Си́и суть отделя́юще себе́ (от еди́ности ве́ры и су́ть) теле́сни, Ду́ха не иму́ще./ Вы же, возлю́бленнии, свято́ю ва́шею ве́рою назида́юще себе́, Ду́хом Святы́м моля́щеся,/ са́ми себе́ в любви́ Бо́жией соблюда́йте, жду́ще ми́лости Го́спода на́шего Иису́са Христа́ в жизнь ве́чную./ И о́вех у́бо ми́луйте, разсужда́юще,/ о́вех же стра́хом спаса́йте, от огня́ восхища́юще./ Облича́йте же с боя́знию, ненави́дяще и я́же от пло́ти оскверне́ную ри́зу./ Могу́щему же сохрани́ти вы без греха́ и без скве́рны и поста́вити пред сла́вою свое́ю непоро́чных в ра́дости,/ Еди́ному Прему́дрому Бо́гу и Спа́су на́шему (Иису́сом Христо́м, Го́сподем на́шим), сла́ва и вели́чие,// держа́ва и власть пре́жде всего́ ве́ка, и ны́не, и во вся ве́ки. Ами́нь.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́:

Поется стихира храма [2] , затем:

Стихиры ап Фомы, глас 4, подобен: «Я́ко до́бля...»:

Стихира: Тро́стию благода́ти от глубины́ су́етства челове́ки извле́кл еси́, досточу́дне,/ Учи́теля ма́нием повину́вся, Фомо́,/ просве́щшаго по всему́ твое́ разуме́ние,/ и апо́стола, и че́стна Богоглаго́льника тя, всеблаже́нне, показа́вша/ Того́ Непостижимаго Божества́.

Стихира: Ду́ха сия́ние на тя сни́де во о́гненне ви́де/ и тя, блаже́нне, Боже́ственное прия́телище соде́ла,/ ско́ро отгоня́ща безбо́жия мглу и мир просвеща́юща сия́нием всему́дрых твои́х слове́с,/ тайноглаго́льниче, апо́столов украше́ние,// Христо́в самови́дче, блаже́нне.

Стихира: Мо́лниями пропове́дания во тме седя́щия неве́дения, сла́вне, просвети́в,/ показа́л еси́ сы́ны Влады́ки и Бо́га ве́ры ра́ди./ Eгóже страсте́м ревнова́л еси́ и сме́рти/ и сла́вы был еси́ насле́дник,/ я́ко мудр и Богоглаго́лив, я́ко учени́к И́стины.

Стихира ап Фомы, глас 2:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Оста́вив земна́я, после́довал еси́ Христу́/ и, зна́менався дохнове́нием Свята́го Ду́ха,/ по́слан быв от Него́ в язы́ки поги́бшия/ обраща́ти челове́ки во свет Богозна́ния, апо́столе Фомо́,/ и, сконча́в по́двиги Боже́ственныя твоея́ стра́сти и мук разли́чных,/ ду́шу твою́ Христу́ пре́дал еси́.// Того́ моли́, всеблаже́нне, дарова́ти нам ве́лию ми́лость.

Богородичен воскресный, глас 8:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: О чудесе́ но́ваго всех дре́вних чуде́с!/ Кто бо позна́ ма́терь без му́жа ро́ждшую,/ и на руку́ нося́щую, всю тварь Содержа́щаго?/ Бо́жие есть изволе́ние Ро́ждшееся./ Его́же, я́ко Младе́нца, Пречи́стая,/ Твои́ма рука́ма носи́вшая,/ и Ма́тернее дерзнове́ние к Нему́ иму́щая,/ не преста́й моля́щи о чту́щих Тя,// уще́дрити и спасти́ ду́ши на́ша.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 2:

Стихира: Воскресе́ние Твое́, Христе́ Спа́се,/ всю просвети́ вселе́нную,/ и призва́л еси́ Твое́ созда́ние:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Дре́вом, Спа́се, упраздни́л еси́,/ ю́же от дре́ва кля́тву,/ держа́ву сме́рти погребе́нием Твои́м умертви́л еси́,/ просвети́л же еси́ род наш воста́нием Твои́м./ Те́мже вопие́м Тебе́:// Животода́вче Христе́ Бо́же наш, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: На кресте́ я́влься, Христе́, пригвожда́емь,/ измени́л еси́ добро́ту зда́ний:/ и безчелове́чие у́бо во́ини показу́юще,/ копие́м ре́бра Твоя́ прободо́ша,/ евре́и же печа́тати гро́ба проси́ша,/ Твоея́ вла́сти не ве́дуще./ Но за милосе́рдие утро́б Твои́х,/ прие́мый погребе́ние, и тридне́вен воскресы́й// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Животода́вче Христе́, во́лею страсть претерпе́вый сме́ртных ра́ди,/ во ад же снизше́д я́ко си́лен,/ та́мо Твоего́ прише́ствия ожида́ющия,/ исхи́тив я́ко от зве́ря кре́пкаго,/ рай вме́сто а́да жи́ти дарова́л еси́./ Те́мже и нам сла́вящим тридне́вное Твое́ воста́ние,/ да́руй очище́ние грехо́в,// и ве́лию ми́лость.

Стихира ап. Фомы, глас 6:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Стихира: Боже́ственныя ви́дя Христо́вы му́дрости,/ у́мный показа́лся еси́ крати́р та́инственно, Фомо́ апо́столе,/ в не́мже ве́рных ду́ши веселя́тся:/ Боже́ственною бо мре́жею Ду́ха лю́ди возвле́кл еси́ из глубины́ отча́яния./ Те́мже от Сио́на, я́ко река́ благода́ти, изше́л еси́,/ твоя́ источа́ющая Боже́ственныя догма́ты во всю тварь./ Тем Христо́вым страсте́м подо́бяся, в ре́бра прободе́н был еси́,/ во мрак вшед нетле́ния.// Того́ моли́ спасти́ся душа́м на́шим.

Богородичен воскресный, глас 6:

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Богородичен: Творе́ц и Изба́витель мой, Пречи́стая,/ Христо́с Госпо́дь из Твои́х ложе́сн проше́д,/ в мя оболки́йся,/ пе́рвыя кля́твы Ада́ма свободи́./ Те́мже Ти, Всечи́стая,/ я́ко Бо́жии Ма́тери же и Де́ве, вои́стинну/ вопие́м немо́лчно:/ ра́дуйся а́нгельски, ра́дуйся, Влады́чице,/ предста́тельство и покро́ве,// и спасе́ние душ на́ших.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Т рижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Хор: Благословлю́ Го́спода на вся́кое вре́мя,/ вы́ну хвала́ Его́ во усте́х мои́х./ О Го́споде похва́лится душа́ моя́,/ да услы́шат кро́тции, и возвеселя́тся./ Возвели́чите Го́спода со мно́ю,/ и вознесе́м И́мя Его́ вку́пе./ Взыска́х Го́спода, и услы́ша мя,/ и от всех скорбе́й мои́х изба́ви мя./ Приступи́те к Нему́, и просвети́теся,/ и ли́ца ва́ша не постыдя́тся./ Сей ни́щий воззва́, и Госпо́дь услы́ша и,/ и от всех скорбе́й его́ спасе́ и./ Ополчи́тся А́нгел Госпо́день о́крест боя́щихся Его́,/ и изба́вит их./ Вкуси́те и ви́дите, я́ко благ Госпо́дь:/ блаже́н муж, и́же упова́ет Нань./ Бо́йтеся Го́спода, вси святи́и Его́,/ я́ко несть лише́ния боя́щимся Его́./ Бога́тии обнища́ша и взалка́ша:/ взыска́ющии же Го́спода// не лиша́тся вся́каго бла́га.

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия