Гал., 213 зач., V, 22 — VI, 2.
Глава 5.
22 Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера,
23 кротость, воздержание. На таковых нет закона.
24 Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями.
25 Если мы живем духом, то по духу и поступать должны.
26 Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать.
Глава 6.
1 Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным.
2 Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Сегодняшние слова апостола так и хочется написать крупными буквами повсюду: и дома, и на работе, и в храме. Ведь эти слова — о самом главном — о том, как нам проверять самих себя, в том ли мы духе ходим — или же водимы греховным плотским мудрованием и вообще чужды Христу?
Самый главный критерий, вокруг которого только и вращается мысль апостола — это тот самый «другой», который становится основным мерилом реального внутреннего состояния человека. И здесь диапазон — просто огромен.
«Ад — это другие» — произносит в заключение герой пьесы Сартра «За закрытыми дверями». В течении разговора персонажи понимают, что они уже умерли и находятся в аду. И всё, что им осталось — это общение друг с другом. Но с каждой минутой становится всё напряжённее и напряжённее. Пьеса заканчивается хлёсткой репликой, своего рода диагнозом внутреннего состояния: «Ад — это другие». Для Сартра наличие рядом другого — это жизнь под чужим надзором, «опредмечивание» личности как объекта для изучения и наблюдения — то есть исключение свободы.
Но для апостола Павла — впрочем, как и вообще всей христианской традиции — другой — это не «холодный микроскоп» для принудительного наблюдения — а «ближний», то есть тот, кто находится рядом — и поэтому от него — тепло! Взгляд Сартра — это взгляд озлобленного человека, застрявшего в самом себе, носителе «нелюбви» — холодной, оценивающей, презирающей. Взгляд апостола — это взгляд любящего — пусть и всё еще несовершенного в своей любви — но учащегося различать сущностное от наносного, подлинное — от кажущегося. Апостол ясно осознаёт: если для Бога «лишних людей» не существует, если Он посылает дождь и на злых, и на добрых без всякого различения, то не может быть никакого оправдания человеку в его нелюбви.
Но любовь, к которой зовёт всех апостол, — это очень далеко отстоящая от «чувственных ахов и охов», от сердечных переживаний и ревнивых подозрений. Христианская любовь — не «собственническая», а «отдающая», жертвенная — не ищущая «своего», но только пользы и блага «другого». Это взваливание на себя ноши другого — со всеми его особенностями, пороками, «невыносимостями» для нас — и есть заповеданное Христом крестоношение. Куда легче регулярно причинять самому себе ту или иную боль — и воображать, что тем самым «соучаствуешь в страданиях за Христа» — чем потерпеть откровенную глупость твоего соседа по работе. Или не сорваться в ярость при очередном проступке ребёнка.
Одним словом, дело спасения можно представить в виде непрекращающегося... танго — где во взаимодействии с Его Величеством Другим только и можно развить навыки деликатного взаимодействия друг с другом — и вот тогда Другой прекращает быть адом, и становится источником полноты жизни и счастья!
Пасхальное утро в натюрморте Станислава Жуковского
«Пасхальный натюрморт» — воспоминание художника о светлом Христовом Воскресении 1915 года, которое Жуковские встречали на даче под Тверью. На рассвете семья живописца вернулась домой после пасхального богослужения и спешит сесть за праздничный стол.
— О, Маргарита Константиновна, у вас новая картина на стене! Замечательная репродукция работы Станислава Жуковского «Пасхальный натюрморт»! Я видел это полотно в Третьяковской галерее и должен сказать, что здесь прекрасно переданы краски подлинника, оригинальное цветовое решение. Смотрите, в полумраке гостиной, обставленной мебелью красного дерева, сочным пятном — круглый стол, накрытый белоснежной скатертью и ярко сервированный.
— И тёмное пространство комнаты — словно рама, которая подчеркивает радостную светлую палитру праздничного стола. Здесь и нежная зелень и голубизна гиацинтов, и золото апельсинов, и разноцветье крашеных яиц.
— Меня только знаете, что удивляет, Маргарита Константиновна? Почему скатерть лежит так небрежно? Даже часть столешницы осталась открытой. Как будто готовили трапезу спешно, впопыхах.
— Нет, Андрей Борисович, готовили тщательно, а спешно накрывали на стол. Мы видим на картине раннее пасхальное утро. Полотно написано в 1915 году, Жуковские тогда встречали светлое Христово Воскресение на даче, в усадьбе Островки, в поселке Молдино под Тверью. Художник запечатлел воспоминание: семья только что пришла с пасхального богослужения. Всю ночь родные молились в маленькой деревянной церквушке Успения Пресвятой Богородицы. С рассветом усталые и счастливые они вернулись домой и спешат подкрепиться праздничными яствами
— Какое знакомое светлое чувство! Ты не спал всю ночь, и хотя усталость одолевает и ноги уже не держат, но в ушах все ещё звенит ликующее «Христос Воскресе!», и душа поет. В этот момент, действительно, не обращаешь внимания на такие мелочи, как сбившаяся на столе скатерть. А пасхальная еда кажется продолжением радости, её материальным воплощением.
— Потому блюда пасхального стола и готовятся заранее, с особым вниманием и настроем. И почти каждое из них связано с памятью о главном событии в истории человечества — победе Христа над смертью.
— Так, предание о Марии Магдалине объясняет традицию красить яйца на Пасху. Святая дошла с проповедью до Рима, где возвестила императору Тиберию: «Христос Воскресе!». А правитель ответил: «Этого не может быть, как вот это куриное яйцо, лежащее на столе, не может стать красным». И в этот миг случилось чудо — яйцо окрасилось в алый цвет.
— Другие блюда пасхального стола тоже имеют свою историю Кулич, например, называют домашним артосом. Это, как вы помните, такая большая просфора, которую освящают один раз в году, на Пасху.
— Конечно, помню. Интересно, что традиция освящения артоса тянется с евангельских времен. Апостолы, когда собирались на трапезу, место во главе стола оставляли Христу и полагали там хлеб. И артос символизирует незримое присутствие Спасителя в нашей жизни. А освящённый кулич — это, как вы верно заметили, подобие праздничной просфоры на домашнем столе.
— А вот на картине ещё одно праздничное блюдо — творожная пасха. Яство недаром носит название праздника — его вкус должен напоминать о радости Царствия Небесного, открытого для человека после Воскресения Христова.
— О Рае напоминает и обилие цветов на столе. Гиацинты, подснежники...
— Жуковские специально выращивали их к празднику. За подснежниками Станислав Юлианович ходил в лес, как только появлялись проталины. Прошлогодняя пожухлая трава обнажалась, художник выкапывал из мёрзлой земли корни цветов и сажал их дома в ящик с землёй, чтобы они расцвели к Пасхе.
— Есть всё-таки в таких предпасхальных заботах особый смысл. Человек хлопочет о земном, но сердце его устремлено к Богу.
— Станислав Жуковский в своём «Пасхальном натюрморте» смог отразить и гастрономические подробности праздничного стола, и ликование о Воскресении Христа. Разделить радость художника может всякий, побывав в Третьяковской галерее.
5 мая. О славном Христовом Воскресении
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О славном Христовом Воскресении, — священник Алексий Долгов.
5 мая. О радостной вести о Воскресении Христа
Сегодня 5 мая. Светлая Пасха Христова.
О радостной вести о Воскресении Христа, — священник Алексий Дудин.