Деян., 48 зач., XXV, 13-19.
Глава 25.
13 Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста.
14 И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах,
15 на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.
16 Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения.
17 Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека.
18 Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал;
19 но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
В жизни любого человека бывают ситуации, в которых совершенно чужие и даже априори враждебные люди оказываются ближе, чем те, кого можно назвать своими и близкими. Такое случалось и в жизни апостола Павла. Для него своими, и Павел это неоднократно подчёркивал, были иудеи, о них он искренне переживал и горячо молился, а себя самого он называл евреем от евреев (Флп. 3:5) и фарисеем сыном фарисея (Деян. 23:6).
Иудеи тоже воспринимали апостола Павла как своего, но продолжалось это ровно до того момента, пока им не стало известно, что Павел начал проповедовать Христа Воскресшего, после этого происхождение Павла и его принадлежность к фарисеям перестали быть тем, что могло оправдать и защитить Павла, напротив, это послужило к ещё большему осуждению и привело к нарушению процедуры суда над апостолом.
Такое тоже часто случается и всем нам интуитивно понятно: мы способны говорить с чужими людьми спокойно и уважительно, но с теми нашими близкими, которые по каким-то причинам не разделяют наших убеждений, сохранять спокойствие значительно сложнее.
Впрочем, апостол Павел умел с одинаковой доброжелательностью говорить с любым человеком, а вот его соплеменники были людьми иного свойства: Павла они принимали лишь до той поры, пока он не уверовал во Христа, став христианином, апостол превратился в их глазах в злейшего врага, для уничтожения которого хороши были любые средства. И они бы сделали это, если бы не римская оккупация Иудеи. Как и в случае с судом над Христом Спасителем, иудеи были вынуждены считаться с совершенно чуждым для них государственным законом Римской империи, которая лишила их права выносить смертные приговоры, они должны были каким-то образом согласовывать решения своего суда с римскими властями.
Иногда это получалось сделать — Господа Иисуса Христа к смерти приговорила как раз римская власть, но в случае с апостолом Павлом ситуация была иной, ведь Павел, в отличие от Христа, не обладал таким влияниям на общество и, с точки зрения римлян, Павел говорил какую-то нелепицу, они видели в нём не совсем здорового человека, что, конечно же, не могло являться причиной вынесения смертного приговора. Дальше в книге Деяний святых апостолов будет приведена реакция римского прокуратора Иудеи Порция Феста на слова Павла о Воскресении Христовом, реакция эта такова: «Безумствуешь ты, Павел! большая учёность доводит тебя до сумасшествия» (Деян. 26:24). Кроме того, Павел, опять же в отличие от Христа Спасителя, был римским гражданином, а поэтому он мог требовать высшего суда — у императора. Именно это и сделал апостол, прокуратор Фест вынужден был удовлетворить его требование.
В конечном итоге Павел будет оправдан, его миссия продолжится.
Несмотря на оптимистичный финал всей этой истории, она весьма печальна. Грустно и трагично, что те люди, которые были для апостола Павла своими, его соплеменники и единоверцы, превратились во врагов апостола. Ведь если бы они сделали над собой усилие, если бы они не перестали считать Павла своим, то дальнейшая мировая история развивалась бы по совсем иному сценарию, в ней было бы, как минимум, меньше жертв, меньше споров и меньше несправедливости. А при более оптимистичном прогнозе всё человечество смогло бы сейчас славить Христа Воскресшего единым сердцем и едиными устами.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.