«Что значит жить со Христом?» Прот. Игорь Фомин

У нас в гостях был настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО протоиерей Игорь Фомин.

Мы размышляли о том, что значит жить со Христом, и как к этому можно прийти современному христианину. Отец Игорь ответил, почему опасно надеяться только на свои силы, с какими двумя грехами стоит начать бороться в первую очередь, а также в чем состоит духовная польза чтения различных толкований святых отцов к Священному Писанию.

Ведущий: Константин Мацан

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. А в гостях у нас сегодня протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Добрый вечер.

Прот. Игорь Фомин

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Позвали мы вас сегодня, чтобы с вами поговорить об одной, скажем так, вами же предложенной практике. Сейчас расскажу нашим радиослушателям предысторию. В одном интервью в программе «Парсуна» на канале «Спас» вы таким опытом поделились, что такое жить со Христом — это на всё просить благословения. Вот здесь и сейчас. «Господи, благослови суп сварить», «Господи, благослови с ребенком поиграть», «на работу пойти благослови». И тогда получается, что вроде уже и не скажешь «Господи, благослови на ребенка наорать за несделанные уроки».

Прот. Игорь Фомин

— Нет, почему? Скажешь: «Господи, благослови на ребенка наорать», — но наорать не получится.

К. Мацан

— Да.

Прот. Игорь Фомин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели.

К. Мацан

— Вот, вообще об этой теме, что такое жить со Христом, быть со Христом, идти за Христом хотелось бы сегодня поговорить, потому что слова мы эти слышим и часто произносим. И даже когда человек неверующий, нецерковный, может быть, только интересующийся, только со стороны смотрящий на церковную традицию, слышит о вере, он, если ему попался хороший собеседник, сразу слышит, что главное в христианстве это Христос. И в Церкви главное — Христос. И приход в Церковь, попытка жить церковной жизнью — это не попытка встроиться только лишь в какую-то дисциплину и церковный год и последовательность служб — это попытка быть со Христом. А как с Ним быть? Бог, Богочеловек, Сын Божий, Который ходил по земле, потом вознесся и мы Его не видим нашими обычными очами теперь. И при этом апостол Павел говорит, что «Христос вовеки Тот же», то есть всегда, в каждую эпоху, каждый день и в каждую минуту это тот же Христос, Который непостижимым образом с нами. Я специально сейчас какую-то большую область ассоциаций привожу, чтобы нас погрузить в эту тему, в которой нужно как-то разбираться. Что такое быть со Христом, и вот та формула, с которой мы начали, всё время просить благословения, насколько она универсальна? Есть ли ограничения какие-то, есть ли еще какие-то формулы?

Прот. Игорь Фомин

— Что такое формула? Особенно формула в духовной практике? Это практика, которая выработана человеком во время своего путешествия ко Христу, в данном случае. Или, вообще, во время своего путешествия по этой жизни. Вот он вырабатывает какие-то рецепты, правила, и уже о многом чём не задумывается, когда их применяет — это можно так назвать, это такие, наверное, не скандинавские палочки, а такие православные христианские палочки, с помощью которых, наверное, у нас задействованы все духовные мышцы нашего бытия. Но я начать хотел, честно говоря, с другого. Я хотел начать с того, что опыт Богоявления, я не беру в масштабе вселенскости, а именно только в личном масштабе, опыт Богоявления переживается каждым человеком самостоятельно. Мы как-то в журнале «Фома» давно-давно думали: а можно ли, допустим, сделать такую тему — как человек переживает Евхаристию, Причастие? И очень быстро пришли к выводу, что экзальтацией заниматься нельзя и у каждого это свой опыт переживания, иначе сейчас всем подряд начнет с иконы подмигивать Христос. А это неправильно, это не является опытом Богоявления лично в тебе. Опыт Богоявления — это, скажем так, те реперные точки на пути именно к обожению. Церковь нам предлагает универсальный способ исповедования своей веры во Христа — Евхаристию. Вот когда мы причащаемся Тела и Крови Христовых во время Евхаристии, тем самым мы исповедуем Христа, тем самым мы выполняем Его заповедь о Причащении, тем самым мы надеемся быть вместе со Христом. Кто-то другой скажет: вы знаете, Евхаристия это вершина всего, но на пути к такому к личному Богоявлению, я точно знаю, что надо выносить горшки за больными. И чем больше вынесешь, тем быстрее тебе явится Христос. И он тоже будет прав.
А другой скажет: вы знаете, а мой опыт Богоявления — надо погрузиться в молчание. Очень интересный здесь был такой опыт. Приехали мы в Валаамский монастырь с паломничеством, и в одной из келий рядом с нашими паломниками жил, я так понимаю, уже несколько дней тоже один паломник, который на себя принял обет молчания. И повесил на себя табличку, чтобы его никто не спрашивал: «Я нахожусь в молчании». На что наши профессиональные православные сказали: «Вы не разговариваете, но слышать-то вы нас слышите — пожалуйста, вещи свои переставьте». (Смеется.) Тоже такое интересное. Вот, у него такой опыт — он пытается именно так дойти к личному Богоявлению. Что же такое жизнь во Христе? Мы как-то тоже в этой студии говорили — ты должен себя спозиционировать относительно Христа. То есть, где находится Христос в твоей жизни, и где находишься ты. Ну, что хочет Христос, мы примерно представляем. Он не хочет смерти грешника, Он желает твоего личного спасения. Он желает, чтобы мы веровали в Него, Он прямо это характеризует как одно из основных дел нашего с вами бытия. И еще ряд каких-то Его пожеланий относительно к нам. В том числе, кстати, выносить горшки — мы помним: «Приидите ко Мне — вы посетили Меня в больнице, в тюрьме», — и так далее. Дали стакан воды и так далее. Мы тоже это всё прекрасно понимаем. А вот, что хотим мы, вот здесь очень большая загадка — здесь с собой надо очень четко разобраться. Ты-то чего хочешь по большому счету? Ты можешь быть рядом со Христом?
Ведь некогда первые люди были изгнаны из рая из-за своей нечистоты, то есть отлучены от Бога, хотя Бог продолжал с ними общаться, мы это читаем в Священном Писании, Он и с Каином, братоубийцей, напрямую общался. То есть Он продолжает общаться с тобой. А ты можешь с Ним общаться? Ты можешь Его понять? Что у тебя? Почему одни люди говорят, что Христос вот здесь, а ты Его не видишь? В чем корень твоей, скажем так, дебелости в этом плане? И, начиная разбираться с этим вопросом, ты начинаешь замечать одну очень интересную вещь — чем чаще в твоей речи звучит «я», тем меньше в твоей жизни Христа. Причем, допустим, «я» очень положительного. К примеру, «делай со мной, делай, как я, делай лучше меня даже», — вот пока этой в твоей жизни звучит, Христа очень трудно найти. То, о чем я говорю, вы знаете, очень понятно для священника, который регулярно бывает на исповеди, исповедует прихожан. Очень четко видно, когда человек приходит и начинает говорить о себе в свете ближних, в свете Христа — везде только «я». Такое впечатление, что человек, кроме себя, вообще никого не видит. Он пытается замолить свои грехи, у него не получается, он пытается замолить, он пытается исповедовать все свои согрешения, но он еще ощущает себя недостойным Причастия, поэтому он еще немножечко поисповедуется, а потом причастится. То есть везде звучит мое «я» — там Христу некуда вклиниться. Там нет возможности Христу сказать: «Слушай, давай Я решу твои проблемы».

К. Мацан

— Можно технический вопрос в продолжение, пока мы от этой темы далеко не ушли? Но это требует пояснения, потому что, а что еще на исповеди тогда человек может говорить? Вот, мы же знаем и часто слышим другого рода сетования священников, что человек говорит не о себе, а о ближних — как они его достали, как с ними тяжело живется, но я при этом еще и раздражался на них, но, в принципе, они не молодцы, что меня до этого довели. И тогда наоборот, мы слышим от священников, что исповедь — это про себя. А вот что вы имеете в виду, когда говорите, что там одно «я» и нет Христа?

Прот. Игорь Фомин

— Когда человек исповедуется за других, за своих ближних, то это, скорее всего, все-таки не исповедь, а такая беседа, где можно поговорить. Когда человек начинает говорить только про себя, я конкретный привел пример, что «я еще поисповедуюсь, я недостоин, мне надо замолить» и так далее, то есть человек начинает уповать только на свои силы.

К. Мацан

— Понятно.

Прот. Игорь Фомин

— Вот в этом плане Христу некуда вклиниться. Мы с вами помним совершенно страшную трагедию Иуды — не предательство, а непокаяние — он раскаялся, но не покаялся, как мы можем прочитать у святых отцов. То есть он прошел все стадии: он увидел свой грех, он осудил себя в этом грехе, он даже пошел и поисповедовался, то есть он бросил эти тридцать сребреников и сказал, что «согрешил я, пролив кровь неповинную», и после этого пошел и удавился. Человек, верующий во Христа, в Бога, он после этой третьей ступени получает прощение — он знает, что Бог его прощает. А Иуда, можно так сказать, не поверил Богу, что Он может его простить. То есть он понадеялся на себя. Человек, который говорит «мне еще надо замолить грехи», он надеется на свою молитву. Вот это, на самом деле, очень большая трагедия человека — когда человек надеется на свои силы. Я не призываю ни в коем случае к бездействию, я не призываю к несокрушению о своих грехах. Ведь мы знаем, что грех может тебя — ты его поисповедовал, ты поговорил о нем со своим духовником, ты почитал, вычитал у святых отцов, ты разобрал его в Священном Писании, — и все равно он тебя мучает, совершение этого греха. Но когда человек говорит, что «я его сейчас замолю», когда я должен, скажем так, его выстрадать и тому подобное, то вот здесь происходит, мне кажется, самая большая трагедия — Христа у этого человека нету. Бога у этого человека нету, он Его отодвигает — я сейчас очищусь, а потом я начну, Господи, с тобой общаться.

К. Мацан

— Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». А каким тогда должен был бы быть правильный внутренний монолог человека вообще, человека на исповеди? Вот если не «сейчас я очищусь, а потом к Тебе, Господи, приду», то как? Какие слова были бы правильные? Я не имею в виду конкретные слова на исповеди, а внутреннее мышление человека.

Прот. Игорь Фомин

— Помышление должно быть следующее, кстати, оно описано в Евангелии. Я его сейчас назову, и вы сразу поймете. Дело в том, что радио «Вера» очень хорошо образовало своих слушателей и о многих вещах даже излишне говорить: «Я согрешил против неба и пред тобой и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих», — вот это совершенно гениальная притча, произнесенная Христом о блудном сыне. Он не говорит: «Отец, я потратил около ста тысяч рублей или ста миллионов рублей, мне будет тяжело, но я отработаю. А потом, давай-ка, заново начнем все наши с тобой взаимоотношения». Он прекрасно понимает, что, в общем-то, не отработает — всё, что было даровано отцом, всё потрачено. Всё, что даровано мне, я это расточил. Что я могу теперь сделать? Я могу прийти и попросить: «Господи, давай Ты меня возьмешь, усыновишь». — «Какого? — «Вот такого, какой я есть». «Я буду стараться», — но даже и этого не надо говорить, надо просто прийти и смиренно покаяться: «Господи, возьми такого плохого-худого». Мы можем представить с вами, что человек... Второе Пришествие, все стоят на Страшном Суде, но стоят в иерархическом порядке, начиная от праведников и заканчивая грешниками. Если человек себя представляет грешником последним в полном смысле этого слова, а впереди стоят все те персонажи, о которых мы знаем, что, в общем-то, были жуткие люди, но все равно он себя считает самым последним человеком, но и в этот же момент надеется на милость Божью, потому что куплены-то мы очень дорогой ценой — Кровью Господа нашего Иисуса Христа, и мы, в общем-то, и не свои, то в этом человеке есть смирение и кротость. И я полностью уверен, что Господь тогда начнет в иерархическом плане судить с того конца, оттуда начнет, в общем-то, запускать в Царствие Небесное — начнет со смиренных, с кротких сердцем, вот на кого Он воззрит.
Что же, мне кажется, надо сделать для того, чтобы все-таки Бог был в твоей жизни? Это очень важный вопрос. Опять вернусь к тому, что мы уже как-то говорили в этой студии — надо обратить внимание на свое «я». Два самых страшных греха, которые присутствуют в этом мире — это гордость и самолюбие. Вот как только «я» уменьшается, то гордость куда-то пропадает и самолюбие тоже, в общем-то, уменьшается пропорционально своему «я». Тогда сразу в твоем мире, в твоем пространстве появляется Христос. Тогда у тебя выстраивается диалог, я его смело могу назвать молитвенный диалог. Если наши радиослушатели будут переслушивать нашу программу, я бы был им очень благодарен, если бы они посчитали, сколько раз я сказал про себя любимого. И они сразу поймут, конечно, что я теоретик — я не практик, я теоретик, который обласкан Богом, потому что я общаюсь со многими людьми, я вижу их величину и могу их опыт как-то странслировать для других. Как только человек уменьшает свое «я», он напрямую начинает общаться с Богом. Вот напрямую — сразу Бог начинает в нем как-то жить. И вот эта жизнь с Богом, она, кстати, и подвергается вот такому очень простому вопросу: Господи, а как бы Ты поступил на моем месте в данном случае? Причем это касается абсолютно любой сферы. Почему? Потому что Евангелие, которое читает этот голодный человек, а Христов ученик он всегда голодный, он всегда в жажде находится, и он только успокаивается, когда обретает Христа, и напитывается, когда он обретает Христа, то он постоянно ищет Бога.
Он в окружающем нас мире, Он в наших близких, в наших врагах, Он в наших друзьях, Он в тех безразличных людях, Он, наоборот, в очень горячих людях — Он в Священном Писании. Образ Его — это Священное Писание. И вот, читая Священное Писание, ты свою совесть заостряешь, хочешь ты этого, или не хочешь, ты все равно начинаешь очень четко реагировать на поступки свои, на поступки ближних. Причем есть очень потрясающая такая особенность, тоже мной замеченная, начиная с моих армейских времен и заканчивая последними днями, — тот, кто строго относится к себе, тот очень по-доброму относится к ближнему. И наоборот — тот, кто дает себе возможность расслабиться, тот обязательно становится очень строгим к своему ближнему. Есть прямая какая-то в этом зависимость.

К. Мацан

— Интересно, почему это так? Как-то духовно это объясняется?

Прот. Игорь Фомин

— Я могу предположить, что все-таки какой-то средний баланс просто необходим. И если ты его в себе, скажем так, не выстраиваешь, то ты начинаешь выстраивать в другом человеке. Мы какие грехи замечаем в другом человеке, в чем осуждаем другого человека? — в том, что волнует нас. А что нас не волнует, мы всегда в нем оправдываем: нет, ничего-ничего, это он по ошибке сделал, он бедный-несчастный...

К. Мацан

— Просто устал.

Прот. Игорь Фомин

— Просто устал или еще что-то такое. Но как он омерзительно поговорил со своим ближним, что же это такое? Какой же он гордец, что он же так врет все время и так далее. То, что есть в нас, то мы замечаем в других. Мне кажется, здесь что-то очень такое сродни. Поэтому Священное Писание можно назвать таким зеркалом — ты туда заглядываешь, и если ты там видишь благообразный свой лик, то, в общем-то, надо как-то усилить чтение Священного Писания, рассуждения вместе со святыми отцами, я это хочу подчеркнуть — ни в коем случае самостоятельно не домысливать. Как замечательно говорит Святейший Патриарх, чтобы не было суждения «от ветра головы своея», все-таки мы должны опираться на Священное Писание, нам это и святые каноны говорят, что понимать только так, как понимают святые отцы. И вот после какого-то времени ты вдруг начинаешь видеть там свою рожу, в Священном Писании, в прямом смысле этого слова. И ты понимаешь, что ты ее изменить не можешь. А может ее изменить, ты это тоже четко понимаешь, только Христос. Вот как только ты об этом задумаешься, когда это только поймешь, все духовно-косметологические процедуры Господь, в общем-то, с тобой проведет, ты только не сопротивляйся.

К. Мацан

— Очень много вопросов возникает по ходу того, что вы говорите, в продолжение того, о чем вы говорите. Ну, вот, наверное, начну тогда с последнего по хронологии — очень важные слова о чтении Священного Писания, Евангелия, Библии, с опорой на толкования святых. С одной стороны, нет никакого повода это подвергать сомнению. Просто хотя бы в силу того, что святые люди читали Писание и делятся с нами мыслями об этом. И это уже само по себе просто очень интересно и полезно, не говоря уже о том, что есть места, которые просто требуют толкования и знания. Но не получается ли так, что в этой формуле — читать только святыми отцами — содержится какое-то ограничение на такое личное чтение, личную рефлексию, личное проживание и переживание того, что ты читаешь? Все равно же я читаю. Слово «я» я теперь боюсь произносить, но все-таки наших радиослушателей успокою. Я думаю, что извинительно грамматическое употребление местоимения «я». Вы знаете, у меня случай был, на секунду отвлекусь, когда я в журнале «Фома» работал, сделал интервью с человеком, который, как всегда, в интервью про себя рассказывал, про свой духовный путь — ну, потому, что я его об этом спрашивал: он не красовался, а просто на мои вопросы отвечал. Но потом тоже сосчитал количество слова «я» в интервью и всё попытался вычеркнуть, что это очень несмиренно. Но в итоге получился, знаете, стиль таких дипломатических сообщений: считаю, что; вижу, что; полагаю, что это не так; считаю недопустимым такие вещи. Поэтому в грамматическом употреблении слова «я», думаю, что все-таки проблем нет, простят нас радиослушатели. Но все-таки про Священное Писание и про чтение.

Прот. Игорь Фомин

— Когда мои старшие дети были еще маленькими, они как-то поймали одного офицера и стали ему объяснять, как устроен автомат. Или пулемет, не помню, что. Он очень долго отнекивался, отбрыкивался, пытался им объяснить, что он так не устроен, на что дети ему сказали: «А если в дуле еще насверлить сбоку дырок, то он будет вообще стрелять во все стороны и враг не подойдет». После этого офицер совсем сдался и решил, что, в общем-то, можно насверлить дырок, лишь бы отстали от него дети. Вы знаете, толкование Священного Писания лично, оно примерно вот такое и есть. То есть в ересь уйти очень легко, стать каким-то раскольником или ересиархом, когда ты только опираешься на свой ум, очень легко. Кто такой историк? Историк это человек, который читает исторические документы и интерпретирует их для современного человека, читателя. Естественно, эти исторические документы он читает относительно своего воспитания. нравственного положения, школы, которую он закончил. Я не имею в виду среднюю школу, я имею в виду историческую школу, какой у него был учитель, в кого он влюбился, я имею в виду из учителей, и кому он там доверял. И поэтому мы видим совершенно разных исторических деятелей, которые, одни признают Александра Невского, другие говорят, что это мифический герой, третьи говорят, что это враг России, а четвертые говорят, что, наоборот, благодаря ему Русь, в общем-то, и стоит до сих пор. То есть совершенно разные есть мнения. Вот такого тоже не должно быть и в чтении Священного Писания.
Мы читаем Священное Писание, мы читаем толкования святых отцов и, хотим мы этого или не хотим, благодаря нашему воспитанию, нравственным ориентирам, социальному положению, мы это интерпретируем и для себя, и для вопрошающих нас или дискутирующих с нами о Священном Писании. Но вот эти два блока — самое чтение Священного Писания и толкования святых отцов — они просто необходимы. Святые отцы — это как те учителя, которые нас настраивают на это. Поэтому я не вижу здесь каких-либо ограничений. Те люди, которые могут, скажем так, запомнить наизусть весь текст Священного Писания, это единицы, я вот в своей жизни, наверное, встречал двух-трех человек, не более, которые знают безупречно. А все остальные экзегеты, включая и западных, они все равно основываются на чем-то. Как-то Сергей Аверинцев очень замечательно своим аспирантам, показывая на свой книжный шкаф (мы можем представить, какой это книжный шкаф был, я имею в виду по содержанию), говорит, что «у него, у книжного шкафа, знаний больше, чем у меня. Но академик — я, а не он». И в этом, действительно, есть очень большая доля истины. То есть обладать знаниями очень важно, нужно, необходимо и тому подобное. Но пользоваться ими — это уже такая, знаете, божественная, я имею в виду относительно Священного Писания, да и не только Священного Писания, это уже всё божественная привилегия отдельных людей. Поэтому мы и читаем святых отцов, толкование Священного Писания.

К. Мацан

— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО. У микрофона Константин Мацан. Не переключайтесь.

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, уважаемые друзья. У микрофона Константин Мацан. А в гостях у нас сегодня протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО. Мы продолжаем наш разговор и размышляем сегодня над тем, как на практике осуществляется выполнение такой максимы христианской жизни, как жить со Христом, что это значит — Бог, Христос в твоей жизни. Мы начали наш разговор с замечательной попытки вывести некоторую формулу, может быть, не универсальную, но работающую — на все внутренне просить благословения у Христа: «Господи, благослови сейчас суп сварить»; «Господи, благослови начать программу записывать»; «Господи, благослови пойти с детьми гулять». И в этом, казалось бы, нет какой-то карикатуры, это всё серьезно в этом смысле. А вот еще одна формула, которая мне на ум приходит, которую тоже слышал в разговорах верующих людей — это как поступать в ситуации трудного выбора, какого-то выбора, выбирать по-евангельски. Что такое по-евангельски? — это выбирать тот вариант, который лично тебе менее удобен, менее выгоден — выбирать то, что, скорее, не хочется. Что вы об этом думаете?

Прот. Игорь Фомин

— Ну, в этом есть разумность. Да, который тебе менее всего удобен. Я бы здесь побоялся слов «менее всего хочется», — который тебе неудобен, выбирать. Почему? Здесь связано с комфортом. Я тоже слышал это выражение, мнение. Здесь, как мне кажется, связано с комфортом. Мы очень четко заточены на комфорт. Комфорт, в первую очередь, естественно, душевный. Во вторую очередь, материальный. Но все равно это комфорт, который расслабляет человека, дает отдохнуть. Я не против отдыха, поэтому здесь уж совсем таким ретроградом меня не надо выставлять. Но чем обусловлен комфорт? Дело в том, что все наши с вами эмоции зарождаются в средней части души и они не имеют никакого окраса, если они не вызваны или духовным или физическим состоянием. Но куда мы их направим, от этого будет зависеть, какой они будут иметь знак — «плюс» или «минус». Допустим, гнев. Он может быть божественным гневом, причем этот божественный гнев не только может быть у Бога, он может быть и у человека, а может быть греховным гневом — гнев один и тот же, то есть возбуждение души и всё сопутствующее с этим. Если он отправлен на комфорт нашего тела, он становится отрицательным. Если он направлен в духовную сферу, он становится положительным. Мне кажется, когда мы выбираем между комфортом и неудобством, тогда, конечно, в сторону именно неудобства должен быть наш выбор. Знаете, это как с подарком: какой подарок подарить другому человеку? Который больше нравится себе. У нас стоят какие-то вещи, вот, надо что-то подарить. Вот, что тебе больше всего жалко отдавать, вот именно это и подари. Это будет самый классный подарок для другого человека.

К. Мацан

— А вот то, что мы говорим про выбор — то, что тебе менее удобно. Не связано ли это в том числе и с тем, о чем мы в первой части программы говорили, с вот этим умалением своего «я»? Что я себя потесняю, потесню, чтобы сделать что-то для другого...

Прот. Игорь Фомин

— Да, я с вами тут абсолютно согласен. Абсолютно согласен. Я хотел немножко дополнить по поводу благословения: «Господи, благослови!» Здесь уже надо очень четко разобраться, что такое благословение, что такое «благослови»? Вот, мы подходим к священнику, к своему духовному отцу, к примеру, и просим благословения на то или иное какое-либо действие. Вот, совсем недавно была такая ситуация, что подошла прихожанка и говорит: «Батюшка, у меня умерла бабушка далеко, в Волгограде. Мне все родственники говорят, что не надо ехать. Они говорят, что, ну, она старенькая, мы ее тихо похороним, а ты у себя дома помолись». Как благословить? Я говорю: «Ну, давай помолимся. И, знаешь, я все-таки тебя благословлю — езжай. Езжай, бабушку надо похоронить». И на следующий день она попадает в больницу — естественно, никуда не поехала, хотя, казалось бы, я благословил. Значит, благословение не исполнилось, можно спросить? Значит, плохо помолились, плохо благословил, что это не получилось? Но что же такое благословение? Мы из жития Марии Египетской помним, как Мария Египетская со старцем Зосимой препирались друг с другом: «Ты благослови». — «Ты благослови». — «Ты благослови»... Ну, потом, в общем-то, Мария Египетская оказалась мудрее и обыграла старца Зосиму, его заставила благословить. И тот поднял руки к небу и произнес: «Благословен Бог наш!» — то есть он вознес молитву — молитву, прославляющую Бога. То есть благословение это то же — мы приходим с каким-то своим решением к священнику и говорим: «Благослови». А по большому счету мы говорим следующее: «Помолись, чтобы свершилась воля Божья, чтобы это случилось или не случилось. Я хочу, чтобы это случилось. Но на всё пусть будет воля Божья». И вот, священник благословляет.
По большому счету он, как старец Зосима, тоже должен воздеть руки к небу и сказать: «Благословен Бог наш, просвещающий, освящающий, заступающий и наставляющий в этой жизни. Да будет на всё воля Твоя», — он должен был помолиться бы. И остальные действия после этого благословения уже принимаются, как воля Божья. То есть, когда мы говорим «Господи, благослови суп сварить», и, как мы говорим, что услышим в ответ «да конечно, вари», — но суп-то может и не получиться: вода из крана не пойдет, морковка будет гнилая, соли дома не окажется. Суп может не получиться, потому что не нужно тебе в данный момент заниматься этим супом — может быть, тебе в данный момент надо всё бросить и бежать делать уроки с ребенком, да? Всё из рук будет валиться. Почему будет из рук всё валиться? — потому что ты помолился. И это классно, и это, в общем-то, здорово. Ты не помолился, сварил суп, кто-то траванулся, он прокис, его вылили и тому подобное. Почему это произошло? Да потому что проявил свою волю, вот и всё. Эта формула, на самом деле, мы просто молимся — молимся Богу, чтобы Господь свершил волю Свою. Мы-то не знаем, что будет через пять минут с нами, а Он-то знает.

К. Мацан

— Это важнейшая тема. Она очень связана с тем, о чем мы начали говорить: а что такое пытаться жить со Христом? И то, что вы сейчас говорите, можно ли это, скажем так, понимать так, что когда мы просим вот так благословения внутренне у Бога, смысл этого деяния, самого этого настроя не в том, чтобы у нас что-то получилось или не получилось, то есть не в результате, а в самом факте того, что я это, во-первых, делаю не один, а с Богом. А во-вторых, если дальше следовать этой логике, то, вообще-то, не столько я делаю, сколько прошу, чтобы Бог подействовал. И, грубо говоря, для меня важнее сам факт того, что я не один, и что я это сделал с Богом, чем результат. То есть важно для меня, что любое, даже самое маленькое действие — суп сварить — становится поводом быть в отношениях с Богом.

Прот. Игорь Фомин

— Да, абсолютно правильно. Суп это же такое насущное деяние по большому счету для человека. Мы же должны поддерживать свои силы, да? Но даже в этом мы отдаем всё на волю Божью. Вот один ваш преемник, студент МГИМО, совсем недавно очень интересную вещь мне рассказал. Он говорит: «Батюшка, знаете, я заметил такую особенность. Наступает череда экзаменов. И у меня два состояния, вот в сутках два состояния — я или учу предмет, или молюсь: „Господи, помоги мне!“ Вот два состояния, причем примерно равнозначных». Он замечательный человек. «Но, — он говорит, — когда сдаю экзамен (у него еще не было ни разу такого, чтобы он не сдал экзамен), я выхожу с экзамена и говорю: „Господи, я сделал это“. И чувствую, что в этом вся неправда моя». Он очень мудро к этому подошел. То есть, если ты вручаешь это в руки Божьи, то и принимать это должен, как Божье деяние — получил ли ты «5», получил ли ты «2», это неважно, значит, для чего-то это нужно и необходимо. Но ты и поблагодари Бога за это. Я здесь с вами в этом абсолютно согласен. Булочник и кардинал спасут Францию. То есть мы себя в этом благословении готовки супа ставим рядом с Богом и говорим как бы: «Господи, мы же вместе с Тобой, я могу всё сделать». И так оно и есть. Всё могу в укрепляющем меня Боге, всё могу, вот абсолютно всё.

К. Мацан

— Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Но вот в продолжение той темы, о которой мы заговорили и о которой вы сегодня говорили. Особенно пронзительно это прозвучало, когда мы говорили об опыте исповеди в первой части программы — что иногда, приходя на исповедь, человек говорит о себе, в том смысле, что чувствует в себе нехватку сил, хочет своими силами этот грех побороть, себя изменить. А нужно, грубо говоря, как я это услышал, дать место действовать самому Богу в тебе. И мне кажется, по крайней мере, я тоже часто об этом думаю, насколько вообще, ну, не могу обобщать, что мы, но вот размышляя о вере, я, действительно, размышляю, скорее, о своем бытовании перед Богом, а не действии Бога во мне. Знаете, есть такая шутка старая про композитора Джузеппе Верди, который рассказывал про себя, что «когда я был молодым композитором, я говорил „Верди“, потом я стал чуть постарше, я стал говорить „Верди и Моцарт“, а потом я стал еще старше и я начал говорить „Моцарт и Верди“. Сейчас я совсем старый и я говорю просто „Моцарт“». Вот, мне кажется, что, может ли быть такая логика у верующего, что, вот я перед Богом. Потом ты понимаешь, что нет, что-то в этом не то и понимаешь, что «я перед Богом» — это две равнозначные большие категории. А потом, в конце концов, ты понимаешь, что не я перед Богом, потому что «Господи, Ты еси», вот Ты есть. И мой вопрос, в общем-то, связан с тем, что, не получается ли так, что даже когда мы молимся, мы, во многом, разговариваем больше не с Богом, а сами с собой?

Прот. Игорь Фомин

— Я хочу напомнить такую очень расхожую фразу, когда у разных подвижников спрашивают «что ты делаешь?» И вот в первые века христианства ответ будет такой: «Я молюсь Богу». Бог с большой буквы. В Средние века, задавая этот вопрос, от подвижника услышат такой ответ: «Я молюсь Богу». То есть акцент на «молюсь», то есть на какое-либо делание, мое делание Богу. А в наши времена, наверное, мы бы услышали: «Я молюсь Богу», — то есть акцент на себе. И вот это, мне кажется, самая большая проблема. Мы становимся, знаете, таким центром вселенной, и это, наверное, очень плохо. Очень плохо. Когда ты центр, кротость и смирение, в общем-то, не присутствуют в твоей жизни. Всё крутится вокруг тебя. И это, наверное, ужасно, это катастрофично. Ты живешь по своим замыслам, по своим принципам. Хорошо это? — если они соответствуют замыслу Христову, принципам Христовым, наверное, хорошо. Но как проверить, соответствуют они или нет? — вот в чем вопрос.

К. Мацан

— Когда мы эту фразу произносим — дать Богу подействовать в твоей жизни или даже в более таком каком-то интимном духовном смысле: дать Богу подействовать в тебе. Меня в свое время поразила эта мысль в одной книге про Иисусову молитву. Автор вспоминает апостола Павла, что мы не знаем даже, как мы молимся. А если молимся, то молимся не сами — Господь посылает Святого Духа, а если говорить совсем простыми, в чем-то грубыми формулировками догматическими, и молитва не может быть ничем иным, кроме как действием самого Творца в сердце своего творения. То есть сам Бог в нас молится. Это очень трудно понять. И это, наверное, какой-то очень высокий идеал, переданный нам святыми, которые так молитву переживали. Но все-таки к себе мы это применяем. И мне кажется это очень важным в разговоре о вере даже для человека, который присматривается к Церкви, к религиозной традиции — вот эти верующие молятся, что-то просят, что-то делают. А на самом деле, Церковь нас учит, что молитва — это дать Богу в тебе быть и действовать, и молиться. Как это на практике переживается?

Прот. Игорь Фомин

— Мы с вами говорили, что у каждого практика своя, и вы только что это подтвердили, что, наверное, каждый лично переживает. Но если коснуться молитвы, о которой вы говорите, тоже хотелось поделиться одним таким вычитанным наблюдением. Этапы молитвы. Сначала это монолог человека с Богом. Потом это переходит в диалог, то есть человек уже молится и получает, скажем так, удостоверение от Бога — не в каких-то чудесах, нет, но именно то, что святые отцы называют теплотой сердечной, теплота сердца. А потом эта теплота сердечная перерастает в созерцание. То есть она опять перерастает в монолог, но уже со стороны Бога, то есть ты уже замолкаешь, но то, о чем вы сказали — Дух Святой, Господь начинает в тебе действовать. И как это описать? Вы можете описать, что такое горечь? Не можете. Вы не можете описать словами, я имею в виду. Что такое сладко? Ну, все знают, что такое сладко, но у каждого свое. Вы знаете, я это очень хорошо прочувствовал на себе. У меня очень сильно после ковида поменялись обонятельные рецепторы какие-то, и я всё по-другому стал воспринимать. Я знаю, как должен пахнуть лимон, я знаю, как должен пахнуть болгарский перец, но он по-другому стал теперь у меня на вкус, по-другому стал пахнуть. И я думаю: надо же, а как для других он до этого был и после этого? Один ли у нас вкус? То есть у нас даже в этом большая разница, уже не говоря о каких-то духовных вещах. То есть какой-нибудь биолог, химик скажет, что в перце такие-то и такие-то ингредиенты, они действуют так, они возбуждают такую головного мозга, и у вас происходит... И я всё понимаю. Я не понимаю другого: мы все по-разному всё ощущаем в физическом плане, а в духовном-то тем более.
Вот, описать теплоту сердечную, то есть эту преданность Богу, желание этой теплоты сердечной, мы с вами, Константин, не сможем. Есть только один путь — взять и начать молиться. Взять и начать быть святым человеком. Взять Священное Писание и начать жить по этому Священному Писанию. И всё. Другого нет. И у тебя будет личный твой подвиг, личный твой путь будет. Мы восторгаемся Серафимами Саровскими, Амвросиями Оптинскими, святителями Николаями, но мы никогда не пройдем по их пути. Никогда. Цели, которой они достигли, мы достичь сможем, но путь у каждого будет свой. И путь этот надо пройти со Христом.

К. Мацан

— Вы сказали, такую фразу произнесли: надо начать быть святым. Хочешь быть святым — будь им. Я думаю, что кого-то это может поставить в тупик или вызвать вопросы: как это так? Мы же привыкли думать, что мы-то люди далеко несовершенные, мягко говоря, как-то так сходу к святости не приступишь. Или нет?

Прот. Игорь Фомин

— Да, вы абсолютно правы. Но я-то рассчитываю на другое, на самом деле. Тогда, когда хочешь быть святым — будь им. И сразу наш радиослушатель скажет: ну, это мне недостижимо. И махнет на себя рукой. И здесь он попадется. Почему попадется? Потому что он на себе поставит крест и скажет: это не про меня. Про меня — ну, вот я доживу свою жизнь и сойду в ад. Но эту жизнь я уже не смогу прожить так, как бы ее не прожил бы Христос. То есть я могу прожить ее теперь только так, как прожил Христос. Хотя после этого все равно не стану святым, я сойду в ад. И вот это будет начало твоей святости. Как только ты поставишь на себе крест — лично поставишь крест, не Христос, а ты лично поставишь крест — но останешься верен Христу, вот в этом будет заключаться всё твое христианство, здесь сразу появится Христос. Сразу. Потому что «я» твое сразу пропадет.

К. Мацан

— Вы сегодня сказали о том, что в этом выборе — как поступать и как на моем месте поступил бы Христос, — очень важна опора на Евангелие, на святых, которые Евангелие трактуют и комментируют. Но ведь мы часто бываем в ситуациях, когда не так-то просто понять, а как бы на моем месте поступил Христос? То есть это хорошая формула, очень емко объясняющая направление туда, направление того, куда открыто сердце христианина. Но разве в каждой ситуации мы можем сказать, как бы поступил Христос? Вот есть человек, у него на работе с двумя коллегами какой-то конфликт — как бы поступил Христос? Насколько этот вопрос, эта формула, опять же, должна через какие-то фильтры нашей жизни проходить? Проверяться жизнью и в чем?

Прот. Игорь Фомин

— Может быть, я не очень понимаю сущность вопроса, но мне кажется, что вот эта формула универсальная, на самом деле. То есть я же не говорю, что ты задаешь вопрос и сразу слышишь ответ.

К. Мацан

— Или ты открываешь Евангелие и строчку первую тыкаешь, и там у тебя ответ дается...

Прот. Игорь Фомин

— Есть такая практика — наугад открывать Евангелие и читать, что там сказано. Но я, честно говоря, не сторонник — все-таки это такое язычество, магизм, как мне кажется. Хотя я не против открывания Евангелия, я, наоборот, за — как можно чаще, по любому поводу, без повода открывать Евангелие и читать. Одно слово, 10 глав или всё Евангелие подряд, я только за. Пусть любой повод будет. Я знаю, что Христос действует через Священное Писание в любой ситуации. Мы с вами помним замечательный рассказ про одного заключенного, который пошел в туалет, в парашу, а кто-то обклеил стены параши листами из Библии. И его, неверующего, даже инославного, назовем так, зацепила какая-то фраза из Библии, он пошел и стал читать Библию и стал православным христианином. Даже в этом случае Господь все равно действует. Я никого не призываю так поступать, потому что это кощунство, но Бог поругаем не бывает, и Он всё отправляет себе на пользу. Если ты даже не знаешь, не слышишь ответа на то, как бы поступил Христос в этой ситуации, ты все равно будешь его искать, я имею в виду, ответ на этот вопрос. И ты его обязательно найдешь. Точнее, ты его не найдешь — ты его услышишь, услышишь от самого Бога. И обычно это бывает или в Священном Писании, или пример... Знаете, как вот, спрашивают: а как мне сказать, что мой ближний не прав? Обычно советуют: а ты скажи в третьем лице — не конкретно, что он не прав, а попробуй сначала в третьем лице. Может, он одумается, и вопрос будет закрыт.

К. Мацан

— Это как, в третьем лице?

Прот. Игорь Фомин

— Ну, рассказать, как будто про кого-то.

К. Мацан

— Понятно.

Прот. Игорь Фомин

— То есть не про нашу данную ситуацию. А вот эта ситуация, ближний думает, что ты не знаешь про эту ситуацию. Как мне ему сказать, что я ее знаю и она негативная? Рассказать в третьем лице: я слышал, что у кого-то вот так и сяк. Но, наверное, одной стороне хорошо, а другой стороне плохо. И вдруг человек так быстрее исправится, чем если ты ему в глаза скажешь: слушай, козел, ты поступаешь так хреново, что, в общем-то, ни в какие ворота не лезет.

К. Мацан

— Вот так исправляться не хочется совсем.

Прот. Игорь Фомин

— Да, так не хочется — так хочется оставаться козлом, заточить рога и побольнее боднуть, как обычно практика показывает. Поэтому вот здесь, конечно, благословение от Христа, или как бы поступил Христос — тебе Господь всегда подскажет. Но не сразу, а вовремя — когда тебе надо услышать этот ответ, когда ты будешь готов на этот ответ. Ты только оставайся Христовым учеником.

К. Мацан

— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу, за ее глубину и за ее такую практико-ориентированность, я бы так сказал. Говорили о духовной жизни, но не вообще, а, что называется, как мы с одной нашей коллегой на радио «Вера», Анной Леонтьевой, говорим «сплошная польза от программы». Протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО, сегодня был с нами и с вами в программе «Светлый вечер». У микрофона был Константин Мацан. Спасибо. До свидания, до новых встреч на волнах радио «Вера».

Прот. Игорь Фомин

— До свидания. И читайте Священное Писание.