У нас в гостях были руководитель отдела благотворительных программ службы помощи «Милосердие» Владлена Калашникова и доброволец службы помощи «Милосердие», участник благотворительной акции «Милосердие на бегу» Марианна Средина.
Мы говорили о том, как через участие в забегах можно помочь нуждающимся: детям-сиротам, одиноким пожилым, людям с ограниченными возможностями, бездомным и другим. Наши гости рассказали, каким образом желающие могут принять участие в этом благотворительном марафоне, нужна ли подготовка, а также как можно поддержать уже зарегистрировавшихся участников.
Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова
Алексей Пичугин:
- Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на «Светлом радио». Здесь в этой студии приветствуем вас мы: я, Алексей Пичугин,
Алла Митрофанова:
- Я, Алла Митрофанова.
Алексей Пичугин:
- С удовольствием сегодня мы вам будем рассказывать про замечательный проект. Я, когда мне только сообщили о грядущей программе и рассказали название проекта, я сначала думал, что это у нас в редакции тему программы и говорю: а, может, мы как-нибудь по-другому назовем. Ну, что-то такое. А потом, когда я выяснил, что это целый проект большой, когда я стал узнавать, о чем он, я понял, что лучше не назовешь. Проект называется «Милосердие на бегу». А рассказывать нам сегодня об этом проекте будут Владлена Калашникова, руководитель отдела благотворительных программ Службы помощи «Милосердие». Добрый вечер
Владлена Калашникова:
- Добрый вечер.
Алексей Пичугин:
- Марианна Средина, доброволец Службы помощи «Милосердие», участник благотворительной акции «Милосердие на бегу». Здравствуйте, добрый вечер.
Марианна Средина:
- Добрый вечер.
Алла Митрофанова:
- Благобегун, как называют Марианну и всех, кто вместе с ней побежит. Причем, побежит не просто так, ради здоровья или испытания себя, а со смыслом. Со смыслом, чтобы собрать средства в поддержку благотворительных программ Службы помощи «Милосердие». Если правильно помню, Владлена, в этом году вы собираете на Свято-Софийский социальный дом средства для деток, которые там живут и реабилитируются.
Владлена Калашникова:
- Совершенно верно, на Свято-Софийский дом, на два домика, мы это так сформулировали. Свято-Софийский социальный дом, там живут дети, и что очень важно, они остаются там, когда достигают порога восемнадцати лет. И на другой наш домик, это Свято-Спиридоньевская богадельня, где живут пожилые люди, к несчастью и довольно молодые, но тяжелобольные.
Алла Митрофанова:
- То есть это люди с ограниченными физическими возможностями, которые не имеют средств и каких-то ресурсов, чтобы ухаживать за собой самостоятельно. И у них нет близких, либо близкие от них отказались. Вы таких подопечных берете в вашу богадельню. Знаю, что о них заботятся на самом высшем уровне. Когда к вам в богадельню приезжали коллеги из Германии, где, как мы знаем, социальная помощь развита на высочайшем уровне, они, разинув рот, смотрели, как включенно сестры милосердия относятся к своим подопечным, и говорили, что есть чему учиться.
Владлена Калашникова:
- Да, но тут, конечно, разница менталитетов очень сильно сказывается. Когда я была в Германии, если можно немножко отвлечься, и мы изучали, как у них построена социальная помощь, конечно, она построена так, что никто не останется один, никому не ответят: извините, сейчас нет на вас ресурса. К человеку будет приходить соцработник, но это будет строго по-немецки, с двенадцати до часу пришел соцработник, открыл книжку, ровно положенное время прочитал и ушел. Мы все-таки, по-другому строим уход за тяжелобольными людьми. Для нас очень важно, что это именно семейные отношения. То есть это люди, которых мы воспринимаем как своих близких людей. Богадельня сама по себе, как и Свято-Софийский детский домик – это большая семья, и поэтому люди в это очень эмоционально вовлечены и, конечно, это отсутствие рамок и та степень душевности, которая там видна невооруженным глазом, я охотно верю, что немецких людей поразила. Хотя это не какой-то камешек в их огород, конечно,
Алла Митрофанова:
- Безусловно. Конечно, нет.
Владлена Калашникова:
- Они молодцы по-своему, но действительно мы нашими сестрами милосердия сами искренно восхищаемся. Поскольку я не сестра милосердия, я выполняю другую роль в службе, для меня это какие-то люди-ангелы.
Алла Митрофанова:
- Есть чему учиться нам друг у друга. Конечно, было бы очень здорово, если бы у нас на государственном уровне была разработана такая система поддержки и пожилых людей, и молодых, которые ограничены в физических возможностях, чтобы не было необходимости на средства благотворителей ну и на наши с вами пожертвования создавать богадельни. Но реальность на данный момент такова, что иначе как через пожертвования подобная богадельня существовать не может. Поэтому низкий поклон вам за то, что вы делаете и Службе помощи «Милосердие», которая нашим слушателям давным-давно уже и прекрасно известна. Сколько у вас, порядка восемнадцати, по-моему, разных программ?
Владлена Калашникова:
- Двадцать семь.
Алексей Пичугин:
- Они еще и меняются. Мы еще лет пять назад говорили про какую-то программу, потом приходят из Службы помощи «Милосердие», говорю, а вот, у вас была такая программа. О, говорит, да, у нас такая программа была, она дала очень хорошие результаты, и поэтому мы ее трансформировали вот в такую программу. Вот я, например, всегда ходил… У меня, собственно, первое знакомство со Службой помощи «Милосердие» началось с автобуса «Милосердие», знаменитый проект, который сначала вокруг Курского вокзала собирал бездомных людей, которых могли бы обогреть, которых накормили. Но этот проект, в общем, вырос в Ангар спасения, я так понимаю, как раз тот самый, про который мы сегодня говорили.
Владлена Калашникова:
- Этот проект вырос в Ангар спасения. Ангар спасения потом трансформировался в Ангар спасения и программу возвращения, задача которой возвращать бездомных людей, если есть куда вернуться. Недавно открылось еще одно новое направление – реабилитация бездомных.
Алла Митрофанова:
- Это очень важно.
Владлена Калашникова:
- Да, потому что пребывание на улице ведет к деформации личности и, как мы знаем, если оно затянулось, это пребывание, то и деформация бывает необратимой. То есть это действительно целый процесс реабилитации, чтобы человека вернуть назад как полноценного члена общества.
Алексей Пичугин:
- Мне ваши коллеги несколько лет назад, когда приходили рассказывать то ли про Ангар спасения, то ли про какой-то проект, связанный с бездомными, говорили парадоксальные достаточно для меня временные рамки, что человек, оказавшийся на улице, с ним происходят необратимые изменения в психике, ну, практически необратимые, буквально за две-три недели жизни на улице.
Владлена Калашникова:
- Да, мы до сих пор оперируем этими данными. Я их, к сожалению, на научном уровне никак вам не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, это просто некий опыт.
Алексей Пичугин:
- Это опыт.
Владлена Калашникова:
- Да, который говорит нам о том, почему важно. В городах ведь, в регионах России автобусы милосердия до сих пор действуют, да, программы «Милосердие» тоже открываются, и там стараются работать тоже в этом направлении. Потому что важно поймать человека и вернуть его, пока не поздно. А ведь ситуации, наверное, вы и раньше это обсуждали, ситуации, когда человек попадает на улицу, мужчины, они же простые, банальные. Когда он приехал на заработки, работодатель просто обманул, документы он мог забрать, деньги он не выплатил, и человеку не на что вернуться. У нас, кстати, была любопытная ситуация, а кстати, просто такая ремарка небольшая, когда в программу возвращения обратился за помощью буддийский священник. Он приехал в Москву, его должен был встретить какой-то человек. Я не знаю, для чего.
Алексей Пичугин:
- А он откуда?
Владлена Калашникова:
- Из Бурятии.
Алексей Пичугин:
- Мало ли, может он не гражданин России.
Владлена Калашникова:
- Я даже не знаю, гражданин России или нет.
Алексей Пичугин:
- Ну, Бурятия, Улан-Удэ.
Алла Митрофанова:
- Бурятия, конечно.
Владлена Калашникова:
- Ну, может быть, он был проездом из какого-нибудь Тибета, я, честно говоря, его не видела лично. Просто знаю я эту историю, что он приехал из дацана, ну, видимо, россиянин, должен был с кем-то состыковаться, и какие-то были планы, но его не встретили и все. Человек без денег, без знания Москвы оказывается на улице. И видимо, он встретился с социальным работником, который трудится при вокзале, тот его направил в программу возвращение. Он оставил нам трогательную записку в Ангаре, что спасибо, что вот есть такая программа, такие люди.
Алла Митрофанова:
- Слава Богу, конечно, что есть хорошие истории. А вместе с тем, главная тема, о которой мы сегодня будем говорить, это проект «Милосердие на бегу». В любую погоду люди выходят из дома в специальной форме и бегут, ну, кто сколько сможет.
Владлена Калашникова:
- Да, вот я в этом году после большого перерыва на декрет решилась опять бежать без всякой подготовки. Марианна потом поделится, как она готовится, как опытный бегун. Я в 2016 году, когда этот проект вообще возник первый год, бежала.
Алексей Пичугин:
- Уже вот с этим названием пять лет?
Владлена Калашникова:
- Да, да, это так.
Алексей Пичугин:
- Ничего себе.
Алла Митрофанова:
- «Милосердие на бегу».
Владлена Калашникова:
- Да, «Милосердие на бегу».
Алексей Пичугин:
- Только я не знал в этой студии.
Владлена Калашникова:
- К сожалению, многие не знают, и узнают с каждым годом все больше и больше.
Алексей Пичугин:
- Нет, вы не понимаете, мы просто постоянно с сотрудниками «Милосердия» здесь говорим про все проекты, но вот «Милосердие на бегу» - или у меня с памятью что-то случилось, или я действительно.
Алла Митрофанова:
- Алексей Ярославич, мы сегодня залатаем этот пробел.
Алексей Пичугин:
- Вот, да. Давайте латать.
Владлена Калашникова:
- Дело в том, что помимо двадцати семи проектов социальных, обычно вы как люди серьезные беседуете о серьезных вещах, помимо социальных проектов, есть вот такие проекты, назовем их акциями, да, с вовлечением наших добровольцев, наших помощников, наших жертвователей. Мы не включаем их в эти двадцать семь, это дополнительные. «Дари радость на Рождество» вы наверняка, Алексей, слышали, сталкивались.
Алексей Пичугин:
- Безусловно.
Владлена Калашникова:
- Вот это такие вещи. Они имеют место в определенный период года и приурочены к определенным событиям.
Алексей Пичугин:
- «Дари радость на Рождество». Думаю, что два или три раза я сам один вел программу про эти проекты здесь с вашими коллегами.
Владлена Калашникова:
- Да, вот.
Алла Митрофанова:
- Сегодня мне, по правде говоря, не терпится Марианну расспросить как благобегуна. Это официальное, если правильно понимаю, название людей, которые именно с благотворительными целями пытаются через свой забег, через такой вызов, с которым они справляются, собирать средства на благотворительные программы?
Владлена Калашникова:
- Сам термин, я немножко перед Марианной вклинюсь, сам термин «благобегун» - это прямой перевод charity running с английского, поскольку эта традиция возникла там у них на Западе. Мы ее просто переняли некоторое время назад. Не только «Милосердие»,
Алла Митрофанова:
- Но и другие благотворительные фонды, которые очень успешны.
Владлена Калашникова:
- Но и другие благотворительные фонды, которые были до нас. Да вот с этими акциями мы позже по разным причинам присоединились. Поэтому это перевод, это принятый термин, не то, что кем-то официально одобрен.
Алла Митрофанова:
- Хорошо, как принято говорить, благобегуны, один из которых сегодня здесь у нас в студии. Марианна, расскажите, пожалуйста, с чего в вашей жизни началась эта история?
Марианна Средина:
- В моей жизни это произошло случайно, я об этом узнала на ходу буквально.
Алла Митрофанова:
На бегу.
Марианна Средина:
- На бегу, да. В храме нашем, Валаамском подворье я услышала, что девушки, которые в «Милосердии» работают, собираются участвовать в этой акции и говорят: давай с нами.
Алла Митрофанова:
- А вы бегали?
Марианна Средина:
- А я не бегала, я даже больше того, была после тяжелой болезни, я ходила плохо в тот момент. Но я решила пусть пройду, пусть я как-то, но я поучаствую. Они сказали, что можно помочь детям, собрать. И за несколько дней до этого мероприятия меня включили в программу. Я получила благословение. Я не знаю, но это, правда, чудо какое-то произошло. Денег, может, я собрала немного, потому что за несколько дней я всего попала. То есть можно попасть и заранее и буквально за пару дней в этот забег, участником стать.
Алла Митрофанова:
- «Светлый вечер» на радио «Вера». Напомню, что в нашей студии сегодня Владлена Калашникова, руководитель отдела благотворительных программ православной Службы помощи «Милосердие» и Марианна Средина, доброволец Службы помощи «Милосердие», благобугун, то есть бежит не просто ради здоровья, а ради здоровья и еще со смыслом, чтобы собрать средства на благотворительную программу Службы помощи «Милосердия» Свято-Софийский социальный дом и Свято-Спиридоньевскую Богадельню. Марианна, получается, что вы в прошлом году бежали первый раз?
Марианна Средина:
- И я не готовилась.
Алла Митрофанова:
- И вы не готовились? То есть это было спонтанное решение за несколько дней до марафона, вы включились в команду благобегунов, еще и после очень серьезной операции и химиотерапии?
Марианна Средина:
- Все верно
Алла Митрофанова:
- Как вы себя чувствовали, как вообще это прошло?
Марианна Средина:
- Я до сих пор не верю, что это было. Но это было. Потому что есть много подтверждений, мои фотографии мне дали. В это сложно поверить мне до сих пор самой. Я не знаю, что сказать на это.
Алла Митрофанова:
- Потрясающе.
Марианна Средина:
- То есть каждый может, значит, стать участником этого марафона. Там есть группы инвалидов бежали, и они тоже собирают деньги. Там очень много совершенно разных людей, беременные, с колясками, кто как может.
Алла Митрофанова:
- И беременные бегут?
Марианна Средина:
- Да, и с колясками бегут, и люди все настроены и каждый помогает какой-то своей компанией, кто-то просто, может быть. Потому что это очень радостное мероприятие.
Алексей Пичугин:
- Кто-то бежит, кто-то идет. Кто как может, как я понимаю, нет жестких ограничений.
Марианна Средина:
- Есть кто-то сдается, мало, наверное, кто сдается, там можно сойти с дистанции, но стоят люди, которые подсказывают и пытаются как-то внушить, что ты добежишь. Столько людей от «Милосердия» стояли вдоль дорог и поддерживали, что когда силы заканчиваются эта, компания «Милосердия», кто-то тебе просто посылает воздушные поцелуи, не знаю.
Владлена Калашникова:
- Флаги у нас там есть с разными лозунгами.
Марианна Средина:
- Да, флаги. Кричат какие-то радостные: ради тебя перекрыли всю Москву, поэтому не сдавайся. Невозможно сдаться. Ты бежишь, это праздник. Даже мелочь, как мелочь – медаль, совершенно чудесная медаль, которую я получила, у меня сын четырехкратный чемпион России по хоккею, у него очень много медалей, он приносил, постоянно дома у нас золото. Но эта медаль такая красивая. Георгий-Победоносец на ней. Говорят, что каждый год… это уже не «Милосердие», это уже так понимаю, московский марафон, да?
Владлена Калашникова:
- Да. Совершенно верно.
Марианна Средина:
- Организовывают медали, подарки. Я как-то оказалась достаточно быстро, час двадцать у меня ушло, учитывая, что я вообще не умела бегать. Надеюсь в этом году…
Алексей Пичугин:
- Еще раз, дистанция сколько?
Владлена Калашникова:
- Десять километров.
Алексей Пичугин:
- Десять километров, ничего себе.
Алла Митрофанова:
- Ну вот, есть сорок два, Леша, полный марафон, а можно пробежать десять километров – это для людей с разным уровнем подготовки, понятно, что не каждый может выйти…
Алексей Пичугин:
- Для меня десять километров это все уже итак.
Алла Митрофанова:
- Ты знаешь, пусть это станет стимулом для всех нас.
Марианна Средина:
- Оказывается, что возможно. У меня была онкология. Я, правда, плохо ходила. У меня была химиотерапия, до забега недавно закончилась, я вообще не знала на что…
Алексей Пичугин:
- Врачи не говорили, что вы делаете?
Марианна Средина:
- Нет, они сказали, можешь жить, как жила. Но я жила активно. Ограничений у меня никаких не было.
Владлена Калашникова:
- Но я хотела бы сказать, что все-таки вопрос здоровья очень важен. Хорошо бы, если есть какие-то серьезные проблемы здоровья, с врачом посоветоваться.
Марианна Средина:
- Запретов от врачей у меня не было, то есть врачи мне разрешили.
Алла Митрофанова:
- Марианна, вы уже сказали, что собираете средства через социальные сети. Могли бы вы подробнее рассказать, как это происходит? Вы регистрируетесь как участник московского марафона от Службы помощи «Милосердие», правильно? Дальше что происходит?
Марианна Средина:
- Дальше «Милосердие»… вот как там, тот процесс..?
Владлена Калашникова:
- Приду на выручку. У нас сложная механика, мы раз за разом пытаемся объяснить это понятно, но это сложно для восприятия. Получается, нужно прийти на сайт акции «Милосердия на бегу» и создать там свою страницу. И уже потом, когда человек заполняет анкету, Марианна расскажет, уже потом…
Марианна Средина:
- И потом, когда я заполняю анкету, Служба «Милосердие» у себя ее проверяет, выкладывает, и я могу делиться этой анкетой и ссылкой для сбора денег со своими друзьями.
Алексей Пичугин:
- В соцсетях.
Марианна Средина:
- В социальных сетях, да.
Алла Митрофанова:
- Сегодня уже двадцать первое сентября. Мы, наверное, кого-то и на следующий год могли бы сориентировать на участие в марафоне. Хотя не поздно еще, если правильно понимаю, зарегистрироваться и принять в нем участие.
Владлена Калашникова:
- В этом году не будет, по причине пандемии, не будет, к сожалению.
Алла Митрофанова:
- И тем не менее, наверное, сейчас уже для команды благобегунов Службы помощи «Милосердие» актуально будет, если мы поддержим материально.
Владлена Калашникова:
- Это будет очень актуально, потому что, помня, что человек является именно благобегуном, а не просто марафонцем, важно выполнить свою цель по привлечению средств. В этом смысле механика унаследована нами от старших западных коллег. Если вы зайдете на сайт акции nabegu.miloserdie.ru, вы увидите, что у каждого благобегуна есть своя страница, на которой он рассказывает, кто он, почему он участвует в этом забеге и сколько средств он хотел бы собрать в помощь двум нашим домикам.
Алексей Пичугин:
- Давайте посмотрим на сайте nabegu.miloserdie.ru – это официальный сайт проекта «Милосердие на бегу» - есть фотографии и это все гиперссылки на странички участников. Здесь, в том числе, есть и страничка Ангара спасения, сейчас собрано уже более шестидесяти тысяч рублей из трехсот тысяч, которые участники забега Ангар спасения хотят собрать и они рассказывают для чего и прочему они хотят это сделать.
Алла Митрофанова:
- И страница Марианны Срединой, нашей сегодняшней гостьи тоже там есть. Обратите внимание, дорогие слушатели.
Алексей Пичугин:
- До этого тоже дойдем. Обязательно дойдем и до страницы Марианны. По словам участников от Ангара спасения деньги пойдут на хорошее дело детям и старикам. А что это за проект уже в начале программы мы говорили и еще поговорим обязательно с нашими сегодняшними гостями. Я напомню, что на радио «Вера» в программе «Светлый вечер» сегодня Владлена Калашникова, руководитель отдела благотворительных программ Службы помощи «Милосердие» и Марианна Средина, доброволец Службы помощи «Милосердие», участник акции «Милосердие на бегу». Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин, мы сейчас прервемся буквально на одну минуту и после этого возвратимся в нашу студию.
Алла Митрофанова:
- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Алексей Пичугин, я, Алла Митрофанова и с удовольствием напоминаю, что в нашей студии сегодня Владлена Калашникова, руководитель отдела благотворительных программ православной Службы помощи «Милосердие», и Марианна Средина, доброволец Службы помощи «Милосердие», участник проекта «Милосердие на бегу», участник московского марафона, благобегун, как называют людей, которые не просто бегут в марафоне, а через свой бег, через тот вызов, который они преодолевают, пытаются собрать средства на замечательные благотворительные программы. У многих благотворительных фондов есть свои команды благобегунов. Вот у Службы помощи «Милосердие» тоже своя команда, «Милосердие на бегу» называется этот проект, и Марианна принимает в нем участие.
Алексей Пичугин:
- Прости, пожалуйста, прежде чем мы к Марианне перейдем, знаешь, кого я тут нашел.
Алла Митрофанова:
- Среди благобегунов Службы помощи «Милосердие»?
Алексей Пичугин:
- Да, Володю Ештокина,
Алла Митрофанова:
- фотографа журнала «Фома», ой.
Алексей Пичугин:
- нашего замечательного друга и фотографа журнала «Фома», просто замечательного, чудесного фотографа и прекрасного человека. Вот тоже в поддержку Свято-Софийского социального дома и Свято-Спиридоньевской богадельни.
Алла Митрофанова:
- Действительно, я сейчас припоминаю, видела в соцсетях у Володи Ештокина информацию о том, что он побежит, и он тоже собирает средства. То есть каждый благобегун, зарегистрировавшись на сайте nabegu.miloserdie.ru получает свою страницу на этом сайте и может делиться этой информацией со своими друзьями в мессенджерах, в социальных сетях, рассказывать о том, почему он бежит, для чего собирает средства, и неравнодушные люди подключаются и поддерживают благобегуна. А сумма, которую человек хочет собрать через свой забег, определяется им самим или Службой «Милосердие», вот как это происходит?
Владлена Калашникова:
- Если бы могла определять Служба «Милосердия», то мы бы, конечно, ставили задачу каждому о-го-го. Но нет. Я в этом плане как представитель отдела благотворительных программ, конечно, человек жадный, что уж тут сказать. Но все это шутки, на самом деле, человек сам определяет свою задачу, и она может быть… У нас один батюшка, который является руководителем Службы добровольцев, и много чего он делает у нас, он поставил себе задачу один рубль. Ну, вот поставил. А собрал, боюсь сейчас неверно сказать, ну, там тысяч сорок, по-моему, собрал.
Алла Митрофанова:
- Прекрасно.
Владлена Калашникова:
- То есть ему вот комфортно так. Кто-то ставит себе задачу шестьдесят тысяч, и собирает сорок или пятьдесят.
Алла Митрофанова:
- А бывает, что человек ставит себе задачу шестьдесят тысяч собрать, а собирает, например, сто.
Владлена Калашникова:
- Бывает.
Алла Митрофанова:
- Такое я тоже видела.
Владлена Калашникова:
- У нас есть несколько традиционных лидеров такого благотворительного сбора средств, это вообще называется добровольческий фантрайзинг, вот так, когда человек, являясь добровольцем, привлекает средства на деятельность фонда, который он поддерживает. Такой добровольный фантрайзинг. Фантрайзинг – это привлечение средств, проще говоря. И вот у нас есть замечательный батюшка Илия Зубрий, который все эти годы, сколько я помню, принимает участие.
Алла Митрофанова:
- Бежит?
Владлена Калашникова:
- Бежит. Причем, он даже с нами никак не контактирует особенно. Он на по своей инициативе регистрируется, покупает слот на марафоне, сам как-то ведет этот сбор, невероятно. И вот у него собирается порядка ста тысяч. И у нас есть коллега, который работает, она сотрудник Свято- Софийского социального дома, она гениальный фантрайзер. Вот она тоже собирает порядка ста тысяч. В этом году по многочисленным запросам от наших благобегунов она сняла видеоролик обучающий, как же, как же она умудряется это делать. Потому что могу сказать немножко со своей позиции, с одной стороны я фантрайзер, профессиональный попрошайка, это моя должность, да.
Алла Митрофанова:
- Ну, вы собираете средства на очень понятные цели, для детей больных и для стариков больных, это святое, извините.
Владлена Калашникова:
- Да, но…
Алла Митрофанова:
- Вот вы так говорите, профессиональный попрошайка, я просто объясняю, в чем дело.
Владлена Калашникова:
- Смысл, конечно в этом. Я не пытаюсь его принизить. Просто немножко шучу, потому что вызывает это порой разные вопросы. Но сейчас я хотела сказать в том контексте, что, будучи участником вот этой акции, уже независимо от моей занимаемой должности, я понимаю, что это очень сложно, то есть бывает, что людям кажется, достаточно вот эту страницу просто создать, и люди просто увидят это и накидают этих денег, и легко будет собрать эти десять, двадцать там, пятьдесят тысяч. Но это не так, то есть здесь действительно от добровольца требуется большая работа. Помимо того, что он готовится бежать, он еще и постоянно ведет разъяснительную деятельность среди своих друзей. И здесь очень важно не бояться обращаться к людям лично. Потому что даже те же посты в соцсетях, был очень любопытный эффект сейчас, что вы видели вашего коллегу из журнала «Фома», вы видели его, что он запостил, а поддержали ли вы его? Неудобный вопрос, поддержали ли вы его сбор?
Алексей Пичугин:
- Пока только увидели.
Алла Митрофанова:
- Пока только увидели.
Алексей Пичугин:
- Увидели минуту назад.
Владлена Калашникова:
- Да. Нет, Алла говорила, что она видела где-то в соцсетях.
Алла Митрофанова:
- Видела и раньше. Видела, что Володя бежит, понимаете как, здесь начинается вот эта, как это сказать, наша черта сумасшедшего времени, в логике соцсети мы пролистываем, даже сообщения с фотографиями мы пролистываем, где-то на задворках памяти зафиксировалось, что человек бежит. Но зачастую мы даже не всегда вчитываемся в текст.
Алексей Пичугин:
- Иногда правда
Владлена Калашникова:
- А зачем он об этом написал?
Алла Митрофанова:
- Понимаете. Вот. И сейчас, когда Леша сказал, я вытащила, у меня подсознание выкинуло эту фотографию сюда на передний план, и я поняла, что, а правда, ведь Володя, действительно, за «Милосердие» же бежит, за Службу помощи «Милосердие». Точно. А тогда у меня это не отложилось. Это страшное дело.
Алексей Пичугин:
- А это правда, мы читаем порой, пролистывая там, о, этот человек, я ему обычно ставлю лайк, дайте-ка еще раз ему лайк поставлю. Потом случайно возвращаешься к тексту, о чем человек писал, ты понимаешь, что диаметрально противоположного мнения, абсолютно с ним не согласен, а картинка была красивая.
Владлена Калашникова:
- Поэтому вот лично. Я рассылаю в Вотсап, потому что понимаю, что многие, и я так же пролистываю. И в вотсапе рассылаю это сообщение от «Милосердия», мне друзья перезванивают, спрашивают, а правда это? Кто-то удивляется тоже, что я участник, потому что я не успевала людям рассказать об этом событии из своей жизни. Вот. Некоторые спрашивают, а почему, мы и так помогаем, почему вот именно сейчас. Как бы это дополнительная такая акция, где, правда, надо потратить еще усилия, и вот мне в данный момент присылают сообщения, видимо прочитали где-то об этой акции. Куда перекинуть деньги? Не все могут зайти по ссылке, поэтому многие пересылают мне, и я уже сама отправляю на «Милосердие». И вот с каждым индивидуально, кто как спрашивает.
Алла Митрофанова:
- Марианна, а вы какую себе цель поставили, сколько хотите собрать?
Марианна Средина:
- По-моему тридцать я там поставила. Хотелось бы, конечно, больше собрать, пока я не знаю, сколько у меня собрано.
Алла Митрофанова:
- Дорогие наши слушатели, давайте все поддержим Марианну. Вот пожалуйста, отважный человек, невероятная женщина, красавица, которая, не смотря на сложности со здоровьем, которые были в прошлом году, решилась на такой шаг. Слава Богу, врачи поддержали, сказали, да-да, хорошо, вам можно бежать. Но не всякий человек после таких испытаний решится вообще-то. Кто-то себя жалеть начинает, кажется, что нет, да это не для меня, да мне самому помощь сейчас нужна.
Марианна Средина:
- У меня трое детей, я не могла, мне некогда было себя жалеть.
Алла Митрофанова:
- Еще и трое детей. Дорогие наши слушатели, давайте, пожалуйста, обратим внимание. Сайт nabegu.miloserdie.ru, пишется латиницей, там страница Марианны Срединой есть.
Алексей Пичугин:
- Около одиннадцати тысяч сейчас собрано из тридцати.
Алла Митрофанова:
- Давайте поддержим Марианну, чтобы… Это такой стимул невероятный, тем более многодетная мама, перенесшая сложную операции. И вот едва восстановившаяся, стала на ноги и побежала за больных детей и за больных стариков. Ну вот, низкий вам поклон, правда.
Владлена Калашникова:
- Да, герои среди нас.
Алла Митрофанова:
- Это точно. А еще у вас там есть особая группа бегунов из Ангара спасения.
Владлена Калашникова:
- Да. Это вот уникальный прецедент. Раньше из уникального, того, что было связано с Ангаром спасения, у нас был единственный иностранный участник этой акции, звали его Роберт. И вот он бежал, что интересно, в поддержку Ангара спасения в 2016 году, и бежал он полный марафон, это был вот такой вот выдающийся участник.
Алла Митрофанова:
- Сорок два километра.
Владлена Калашникова:
- Сорок два километра. Но по нему видно, что он марафонец, честно говоря, невооруженным взглядом сразу видно. Вот нас таких любителей, которые, а через два побегу, ну может, не добегу, может, упаду где-то, но все равно побегу, их много и тоже нас видно. А вот тут вот прям человек прилетел из Великобритании - его очень волнует тема бездомных, он очень дружил с нашими сотрудниками Ангара - специально пробежать на марафоне сорок два километра. И в этом году Роберта уже нету, как-то мы немножко потеряли связь. Но сами сотрудники Ангара выразили желание пробежать в поддержку двух других проектов Службы «Милосердие». И конечно, здесь интересна мотивация. С одной стороны Родион бездомный, который является членом команды и проходит курс реабилитации в рамках проекта помощи бездомным. Он увлечен здоровым образом жизни, то есть он считает, что человек должен заниматься физкультурой, спортом, хотя бы в силу того, чтобы быть в хорошем настроении и в хорошем состоянии и делиться этим состоянием с другими. Это его глубокое убеждение. И второй мотив, что надо помогать тем, кому еще хуже. И вот в этом смысле, конечно, пример Марианны, которая находясь в сложной ситуации, являясь многодетной мамой, не встает в позицию: ой, я и многодетная мама, я и переболела так, и вот столько сложностей мне выпало, она не стоит на позиции жертвы, да? скажем так. Она помнит о том, что есть люди, которым намного, намного, намного хуже по разным причинам, да. У взрослых причина одна, получил какую-то травму, ребенок вот он так родился, ну вот почему-то так случилось, что он родился со множественными нарушениями, и нам не хочется, чтобы этот ребенок был одинок всю свою жизнь вплоть до смерти, называя вещи своими именами, и все, что он видит – это четыре стены той палаты, где вот он растет в государственном учреждении. Мы хотим, чтобы он рос в семье, чтобы он отдыхал, чтобы он учился, чтобы он раскрывал свой потенциал. И Марианна знает и помнит об этом, то есть она понимает, что есть ситуации, которые намного сложнее. И вот наш участник, который создал нашу команду Ангара спасения, руководствуется примерно теми же соображениями, что… Да, ему сложно, да, он попал в кризисную ситуацию. Но есть люди, которые в намного более сложной ситуации, которую сложно своими руками исправить. Ты не исправишь, если ты родился с тяжелыми множественными нарушениями, если ты не сохранен интеллектуально или физически. Ты только принять чью-то помощь извне можешь. И все мы, кто в силах эту помощь подарить, оказать, конечно, это хорошо реализовать такую возможность.
Алла Митрофанова:
- Слушайте, Родион, конечно, еще один ваш герой, подопечный Ангара спасения, бездомный. Он, так понимаю, тренируется и готовится.
Владлена Калашникова:
Он тренируется и готовится. Есть наши друзья, которые подарили нам несколько тренажеров, которые стоят под навесом в Ангаре спасения, но еще в том Центре реабилитации, который находится за городом, он бегает. То есть он делает такие тренировочные забеги, и поэтому мы рассчитываем, что он будет в хорошей спортивной форме.
Алексей Пичугин:
- А его историю можно рассказать?
Владлена Калашникова:
- Я его историю расскажу вкратце, потому что не знаю, насколько он хочет, чтобы вот эти его личные обстоятельства были…
Алексей Пичугин:
- Нет, конечно, совсем подробности не стоит, а вкратце, мне кажется.
Владлена Калашникова:
- Ну, вот если вкратце, он жил в Казахстане, у него была квартира, потому что там жила его семья. Квартиру он продал, у него была большая мечта жить в деревенском доме, жить вот таким натуральным что ли хозяйством, жить на земле. И переехав в Москву, некоторое время он, в Зеленограде, по-моему, работал на каком-то заводе, то есть эти деньги более-менее у него сохранялись на реализацию мечты, и около года он был сторожем там как-то.
Алла Митрофанова:
- Он зарабатывал на дом и на хозяйство?
Владлена Калашникова:
- Я не могу так вот достоверно сказать, я насколько понимаю, он скорее присматривался, где, да? Ведь дом же надо найти, надо принять решение, где он может его купить и на что хватает тех средств, которые были выручены, все-таки эта квартира не в Москве проданная, а где-то в Казахстане. Я не знаю подробностей, может быть, не хватало денег купить дом. И в итоге он нашел некую общину, которая приглашала к себе людей жить, она предоставляла то ли участки земли, то ли что-то вот такое. Он приехал туда, вложил все деньги туда, но при этом он не смог организовать свою жизнь так, чтобы средства на существование приходили, то есть он деньги все потратил, а собственного участка с домом, с каким-то налаженным хозяйством, с которого можно жить, у него не появилось, и он попал на улицу. То есть все, растратив сбережения, оказался без средств к существованию. И уже с улицы он попал в Ангар спасения и согласился участвовать в курсе реабилитации.
Алла Митрофанова:
- То есть у него мотивация есть.
Владлена Калашникова:
- Да, он по-прежнему очень хочет свою мечту реализовать, то есть он не опускает руки. Он надеется вернуться к нормальной работе, к нормальной жизни и все-таки каким-то образом прийти к этой жизни в своем домике в деревне.
Алла Митрофанова:
- Дай Бог, конечно, чтобы это получилось.
Владлена Калашникова:
- Дай Бог.
Алла Митрофанова:
- И передавайте ему поклон и огромное спасибо за то, что он, держа в голове свою мечту, еще при этом помнит о других, о тех, кому действительно может быть еще труднее, чем ему, хотя…
Алексей Пичугин:
- Зовите к нам, у нас будет программа про Ангар спасения, так или иначе, в каком-то обозримом будущем.
Алла Митрофанова:
- Конечно.
Владлена Калашникова:
- Спасибо за приглашение.
Алла Митрофанова:
- Если захочет, мы с радостью.
Алексей Пичугин:
- Потому что мы очень много, кстати, я подумал, мы много говорим про Ангар спасения, у нас в год про него выходит несколько программ, но у нас всегда приходят волонтеры, у нас приходят люди, которые организовывают программы. Но ни разу не приходили подопечные Ангара спасения, которые своим примером, перешагнув через те испытания, которые выпали на их долю, смогли изменить свою жизнь и продолжают уже жить в обществе.
Владлена Калашникова:
- Ну, этому есть объяснение. Дело в том, что если человек все-таки успешно возвращается в обычную жизнь, он, как правило, уезжает в тот регион, откуда он приехал, и мы связь с ним теряем. То есть у нас нет ресурса потом поддерживать своих выпускников, условно говоря. И второй момент, конечно, далеко не все готовы говорить. Наверняка затрагивался этот аспект при разговоре с руководителем, волонтерами, что конечно, люди, живущие на улице, страдают от того, что они становятся вторым сортом, и, в общем-то, с ними общаться не хочет никто, и способность человека раскрыться, прийти к вам раскрыться, рассказать, поделиться, все-таки должна быть подкреплена чем-то, определенным самоощущением, если же человек потерял чувство собственного достоинства, чувство уверенности в праве говорить о себе, уверенность в том, что эта история достойна быть услышанной, то он и не сможет этого делать. Поэтому это очень интересная задача, можно вместе подумать над тем, кто мог бы прийти и рассказать, но она может быть непростой.
Алла Митрофанова:
- Мы можем Родиона пригласить как эксперта, бегуна, человека, который проделал колоссальную работу, собрал средства. Напомните, пожалуйста, какую задачу команда Ангар спасения поставила перед собою собрать.
Владлена Калашникова:
- Очень амбициозную. Триста тысяч.
Алла Митрофанова:
- Триста тысяч.
Алексей Пичугин:
- Правда, амбициозную. Ну и, их все-таки трое.
Владлена Калашникова:
- Да, у нас такую задачу ставят корпорации, наши партнеры.
Алла Митрофанова:
- Вот так вот. То есть с точки зрения мироощущения уже там большой прорыв произошел, и дай Бог, конечно, им собрать эти средства. Я думаю, что сложность с соцсетями, у Родиона, например. Его вряд ли в соцсетях можно найти, и поэтому каналы распространения информации о том, что он благобегун и: ребята, давайте как-то поднажмем и соберем средства для больных детей и больных стариков - у него существенно меньше, чем у тех людей, которые есть и в фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), и в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), и вконтакте, и во всех остальных социальных сетях.
Владлена Калашникова:
- Да, конечно, так и есть, поэтому поддержка слушателей, которые сейчас слышали рассказ Родиона, была бы крайне кстати, потому что если ребята достигнут своей цели, то, не знаю, будем там шары запускать в небо, как-то радоваться, праздновать.
Алексей Пичугин:
- Напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Владлена Калашникова, руководитель отдела благотворительных программ Службы помощи «Милосердие», Марианна Средина, доброволец Службы помощи «Милосердие», участник благотворительной акции «Милосердие на бегу», об этой акции мы сегодня говорим, говорят о ней наши сегодняшние гости. Если вы хотите узнать об этой акции подробней: nabegu.miloserdie.ru – это страничка проекта, здесь вы можете посмотреть на тех людей, кто уже зарегистрировался и бежит, и какие цели они себе поставили. Вот, например, священник Илья Зубрий тут страшно сказать, у него цель была собрать сорок девять тысяч рублей, собрал отец Илья сейчас уже почти сто восемьдесят тысяч.
Алла Митрофанова:
- Потрясающе.
Владлена Калашникова:
- Да, совершенно верно. Это вот тот самый отец Илья, с которым мы не общаемся в каком-то постоянном контакте, но который собирает нам гигантские суммы.
Алла Митрофанова:
- И все эти средства, напомним еще раз, пойдут деткам в Свято-Софийский социальный дом, это дети с нарушениями развития и со множественными нарушениями.
Владлена Калашникова:
- Врожденными.
Алла Митрофанова:
- Врожденными, социальные сироты, от них родители отказываются.
Владлена Калашникова:
- Да.
Алла Митрофанова:
- И они попадают… У них перспектива либо в психоневрологические интернаты…
Владлена Калашникова:
- С достижением восемнадцатилетия, то есть такие дети изначально оказываются, раньше это был детский дом инвалидов, сейчас это более сложное, неудобоваримое название, ну, это на мой взгляд. Государственные учреждения, да.
Алла Митрофанова:
- И перспективы, которые им там открываются, равны примерно нулю.
Владлена Калашникова:
- Так и есть.
Алла Митрофанова:
- Ну, потому что их обеспечивают питанием, им есть, где жить, есть крыша над головой, но с точки зрения развития, индивидуального подхода и прочего, у нас, к сожалению, в таких учреждениях возможности нет индивидуально с каждым заниматься. А в Свято-Софийском домике есть.
Владлена Калашникова:
- Свято-Софийский детский дом - это дом, это семья. И там, конечно, с детьми занимаются, их учат, их реабилитирую, абилитируют, ну то есть это, действительно, вещи несравнимые. Если проводить какие-то аналогии, немножко пояснить, у нас есть два проекта, которые занимаются с детьми с тяжелыми нарушениями развития на базе государственных учреждений, то есть у нас сотрудничество есть в двух организациях. И даже там разница между детьми, которые с нашими сотрудниками занимаются, и в соседней группе эти же самые дети – это день и ночь. Но на данный момент не получается на государственном уровне развить такую систему помощи детям. Я не буду лезть глубоко в эти дебри, просто я знаю, что результат, конечно, от подхода, который наши сотрудники применяют, поражает воображение. Поэтому, конечно, наша сестра милосердия, которая когда-то работала в таком детском доме инвалида и забрала двадцать своих подопечных воспитанников в этот Свято-Софийский социальный дом, раньше он был Свято-Софийским детским домом, но потом
Алла Митрофанова:
- Детки выросли.
Владлена Калашникова:
- Детки выросли, да.
Алла Митрофанова:
- И они продолжают жить в этом месте в той семье, где они себя чувствуют любимыми.
Владлена Калашникова:
- Любимыми, да, где они чувствуют заботу, где у них есть так называемый значимый взрослый. А у нас есть несколько случаев, когда таких детей усыновили, менее года назад был случай, когда ребенка усыновили.
Алла Митрофанова:
- Удивительно.
Владлена Калашникова:
Через некоторое время он пришел собрать остатки вещей, и он очень гордился тем, что «я сын». Он всем воспитателям сказал: «Я сын». Собрал остатки вещей, любимые игрушки и ушел окончательно в семью. Конечно, низкий поклон таким людям. Для меня это, конечно, абсолютный космос согласиться усыновить ребенка с настолько тяжелыми нарушениями развития. И вдесятерне радостно, что такие люди есть, которые готовы взять ребенка, им заниматься, и его искренне и глубоко любить, потому что для ребенка нет ничего более естественного и более важного, чем семья. Свято-Софийский дом – это большая семья, это огромный шаг вперед по сравнению с пребыванием в таком учреждении большом без кого бы то ни было значимого. Ну и, конечно, конечный шаг, о котором мы всегда мечтаем, чтобы ребенок, попал уже в настоящую маленькую семью, но это случается в каких-то отдельных совсем случаях чудесных.
Алла Митрофанова:
- Да. Ну и еще один проект, на который собирают ваши благобегуны средства в этом году – это Свято-Спиридоньевская богадельня. Тоже достойнейшая история и спасибо, низкий поклон вашим сестрам милосердия и людям, которые все это подняли на такой высокий уровень, где наши старики больные одинокие, да даже и не старики, а люди по возрасту совсем молодые, там сорок, пятьдесят лет, знаю, есть, просто обездвиженные и за ними некому ухаживать. Либо они у себя с пролежнями где-то в доме, либо они у вас, где они и социализированы и за ними на высшем уровне уход и питание. Это уже все, что касается питания и ухода - само собой разумеющееся,
Владлена Калашникова:
- Это база, да.
Алла Митрофанова:
- а то, что их там еще любят и с ними общаются, хотя это бывает крайне непросто, потому что они и раздражительны бывают, что-то такое, знаю такие истории.
Владлена Калашникова:
- Да, это безусловно так. Одна наша сестра на вопросы, как вообще, ведь наверняка же есть и раздражительность и капризность, как же вы с этим справляетесь, отвечала: да я просто думаю о том, когда я стану старушкой, я прям вот буду таким милым ангелом, святой я буду или я буду старухой Шапокляк. Говорит, очень это помогает понимание, наверное, шанс быть ангелом, не столь велик. Да, к сожалению, бывает часто истории, когда человек, потеряв здоровье… Например, один из наших подопечных просто неудачно нырнул, сломал шею и стал инвалидом полностью обездвиженным и столкнулся с тем, что он не нужен никому, он мыкался по больницам, у него была бывшая на тот момент жена, были дети. И тут как-то страшно вставать в позицию оценки, потому что когда ставишь себя на место этой бывшей жены, понимаешь, что не так это просто сказать, что я бывшего мужа, полностью обездвиженного, заберу себе и буду ухаживать. И Володя, при том, что он не был человеком абсолютно без близких, были и есть близкие, но никто не смог взять на себя эту меру ответственности. Каким-то образом, сейчас уже не помню каким, в нашей богадельне про него узнали. Наверное, кто-то мог из больницы обратиться, потому что про нас же знают, в том числе, и в государственных больницах, и Володю забрали. И вот его слова о том, что я первое время не мог поверить, что есть люди, которые готовы столько делать и отдавать во всех смыслах, не ожидая в ответ ничего. «Первое время я не мог расслабиться и открыться, - рассказывал он, - потому что я не верил, что это правда бескорыстно, что это правда, люди просто вот видят в этом смысл, цель, видят в этом свое служение». Года два, по-моему, ушло на то, чтобы Володя смог поверить и, конечно, он тоже очень восхищается нашими сестрами.
Алла Митрофанова:
- Марианна, давайте еще раз расскажем нашим слушателям, где можно найти вашу страницу благобегуна, каким образом можно было бы поддержать конкретно вас или там бегунов из Ангара спасения, за которых мы особенно, за Марианну и за них особенно болеем. Очень хочется, чтобы результат вашей помощи, поддержки был максимально ощутим для благотворительных проектов Службы помощи «Милосердие», о которых сейчас Владлена как раз рассказывала. Марианна, где вас там найти и как.
Марианна Средина:
- В инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) в основном я рассылки делаю по друзьям, и на страницу «Милосердие» кто заходит, кто знает о Службе «Милосердие».
Алла Митрофанова:
- Где на странице Службы «Милосердие» вас найти?
Марианна Средина:
- Надо просто зайти на сайт, Алексей несколько раз называл адрес, можно через поисковик.
Алексей Пичугин:
- nabegu.miloserdie.ru. Через любой поисковик, я тоже через поисковик нашел. «Милосердие на бегу» и тут же первая ссылка, где угодно, она будет как раз вести.
Марианна Средина:
- И там прямо на главной странице вы увидите ленту с профилями наших бегунов, там можно найти Марианну.
Алла Митрофанова:
- Марианна Средина.
Марианна Средина:
- Средина Марианна, да.
Алла Митрофанова:
- Поставившей себе цель собрать сколько, напомните, пожалуйста, несколько десятков тысяч рублей и все эти средства естественно пойдут не Марианне, они пойдут деткам Свято-Софийского социального дома и старикам Свято-Спиридоньевской богадельни. Цель-то именно такая, чтобы как можно лучше заботиться о людях, которые не способны позаботиться сами о себе в силу объективных причин, к сожалению. Ну вот, несовершенен наш мир.
Владлена Калашникова:
- Вы знаете, я помню, как мы пробежали в 2016 году свою дистанцию, свернули все свои причиндалы и поехали в центр Москвы для того, чтобы отметить, первый раз акция, первый раз мы бежали. И мы попали в Центральный Детский мир, там, на крыше есть смотровая площадка,
Алла Митрофанова:
- Имеется.
Владлена Калашникова:
- и мы увидели марафонцев большого московского марафона и двое из них, прошло, наверное, уже четыре часа от старта, и двое из них, буквально прислонившись друг к друг, тихо-тихо чалили по этой марафонской дистанции. На это смотреть без боли в душе, конечно, невозможно.
Алла Митрофанова:
- Но и с восхищением.
Владлена Калашникова:
- С огромным, с огромным, да.
Марианна Средина:
- Но иногда дистанции пересекаются, десять километров и сорок два мы бежим рядом, и они кричат: «Почему у вас такие грустные лица, вы уже почти на финише». То есть они еще друг друга и нас подбадривают.
Алексей Пичугин:
- Спасибо вам большое за то, что пришли. Марианна,
Алла Митрофанова:
- Болеем за вас.
Алексей Пичугин:
- Да, болеем за вас и всячески
Марианна Средина:
- Спасибо вам большое за поддержку.
Алексей Пичугин:
- желаем, чтобы вы и собрали, и пробежали. И вообще всем участникам
Алла Митрофанова:
- И получили радость от этого.
Алексей Пичугин:
- и всем участникам «Милосердия на бегу» мы желаем, чтобы цели, которые они перед собой ставят, были достигнуты обязательно. Поэтому, друзья, nabegu.miloserdie.ru, зайдите, посмотрите, если есть такая возможность, примите участие.
Марианна Средина, доброволец Службы помощи «Милосердие», участник благотворительной акции «Милосердие на бегу», Владлена Калашникова, руководитель отдела благотворительных программ Службы помощи «Милосердие», были у нас в гостях сегодня в программе Светлый вечер. Мы ваши ведущие
Алла Митрофанова:
- Алексей Пичугин
Алексей Пичугин:
- Алла Митрофанова. Всего доброго.
Алла Митрофанова:
- До свидания.
Владлена Калашникова и Марианна Средина:
- До свидания.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (08.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 5 зач., II, 22-36
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Есть ли в наше время люди, подобные апостолам? Или же это служение — атрибут исключительно древней Церкви? Ответ на этот вопрос содержится в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
22 Мужи Израильские! выслушайте слова сии: Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил через Него среди вас, как и сами знаете,
23 Сего, по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздив руками беззаконных, убили;
24 но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его.
25 Ибо Давид говорит о Нем: видел я пред собою Господа всегда, ибо Он одесную меня, дабы я не поколебался.
26 Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя упокоится в уповании,
27 ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тления.
28 Ты дал мне познать путь жизни, Ты исполнишь меня радостью пред лицем Твоим.
29 Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня.
30 Будучи же пророком и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посадить на престоле его,
31 Он прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления.
32 Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели.
33 Итак Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите.
34 Ибо Давид не восшел на небеса; но сам говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня,
35 доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.
36 Итак твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли.
Книгу Деяний апостольских иногда называют Евангелием воскресения. С такой силой в ней делается акцент на том, что Иисус Христос действительно умер и восстал из мёртвых. Эта мысль выходит на первый план не столько благодаря многочисленным рассуждениям, сколько деяниям апостолов. Другими словами, если бы не было Пасхи Христовой, ученики Спасителя не смогли бы совершить тех дел, о которых говорится в книге. Они не пошли бы проповедовать Евангелие. Скорее всего они просто перестали бы существовать как группа. Разбежались бы. Каждый пошёл бы по жизни своей дорогой.
Вместо этого мы видим небывалый энтузиазм и воодушевление. Не слишком образованные, провинциальные, без всякой финансовой и административной поддержки, вопреки запретам сильных мира сего, не обращая внимание на угрозу потерять свободу, здоровье и саму жизнь, апостолы говорят о Христе. О том, что Он воскрес. Само по себе это действие — яркое свидетельство истины их слов. Это яркое свидетельство того, что их вера живая. Её подпитывает мощный источник. Сердце апостолов будто наполнено огнём, жар от которого чувствуют и они сами, и о окружающие. Это энергия божественной благодати. Она побуждает учеников говорить о Своём Учителе, а людей слушать их и принимать всё сказанное с доверием.
Бог устроил человеческое существо таким образом, что, если Божественная благодать наполняет наше сердце, её невозможно скрыть. Её невозможно спрятать от окружающих и сделать своим личным достоянием. Она жаждет излиться наружу — побуждает нас делиться этой радостью с другими. И этому позыву невозможно противиться. Даже если существует угроза физической расправы или смерти, сила Божия такова, что её невозможно удержать. Древний пророк Иеремия очень красноречиво свидетельствует об этом: «Ты влёк меня, Господи, — и я увлечён; Ты сильнее меня — и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною... И подумал я: не буду я напоминать о Нём и не буду более говорить во имя Его; но было в сердце моём, как бы горящий огонь, заключённый в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог». Не мог пророк не говорить о Боге своим соплеменникам. Несмотря на то, что они смеялись над ним и гнали его. Как говорил Христос в Евангелии, «Никто, зажегши свечу, не ставит её в сокровенном месте, ни под сосудом, но [ставит её] на подсвечнике, чтобы входящие видели свет».
Важный духовный принцип следует из этого. Если мы Божии, если Его благодать живёт в нас, мы не можем не свидетельствовать о Нём. Это не означает, что мы должны с каждым встречным говорить о Боге, доказывая истинность христианства. Внешне наша жизнь может быть волне обычной. Работа, семья, бытовые обязанности. Однако если человек стремится, подобно апостолам, не просто говорить о Евангелии, но исполнять Его, жить им, искать волю Божию и служить своим ближним, даже самые привычные и рутинные дела, которые он совершает, преображаются. Господь наполняет каждую нашу мысль, каждое наше слово и поступок светом Своей благодати. И так делает нас живыми свидетелями и проповедниками Своего Небесного Царства.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Путь к священству». Иеромонах Давид (Кургузов)
У нас в студии был клирик Вознесенского мужского монастыря в городе Сызрань иеромонах Давид Кургузов.
Наш гость рассказал о своем пути к вере и о том, как после работы программистом и эстрадным режиссером пришел к решению стать монахом и священником.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.
Константин Мацан:
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником Святой Пасхи. Это «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. В студии приветствуем вас мы, Кира Лаврентьева.
Кира Лаврентьева:
— Добрый вечер.
Константин Мацан:
— И я Константин Мацан. Добрый вечер. А в гостях у нас сегодня иеромонах Давид (Кургузов), клирик Вознесенского мужского монастыря в городе Сызрань. Добрый вечер.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Здравствуйте.
Константин Мацан:
— Я вам, отец Давид, напомню и нашим слушателям, что в этой программе, которую мы по вторникам в восемь вечера с Кирой на волнах Радио ВЕРА ведем, мы говорим со священником о его пути к вере и в вере, о том, какая цепь событий привела к тому, что человек, мужчина, дерзает служить алтарю и видит это своим главным и единственным служением. Это всегда, как нам кажется, путь вопросов, путь поиска, иногда сомнений или преодоления каких-то сомнений. И, наверное, на этом пути есть не только вопросы, но и ответы. Какие размышления, какой опыт о Боге, о жизни, о церкви на этом пути возникал, это очень интересно. И нам представляется, что это может войти в резонанс с теми вопросами о жизни, которые есть у наших слушателей. А они разной степени церковности, кто-то уже ходит в церковь, кто-то, может быть, только присматривается к религиозной традиции со стороны. Вот об этом поговорим. Мы до начала нашей программы с вами начали уже о вашей биографии рассуждать, вы стали рассказывать. Там виражи крутые, достаточно сказать, что по первому образованию вы программист, а по второму — режиссер эстрады, вы закончили ГИТИС эстрадный факультет как режиссер. Если переход из программирования в творчество в принципе не такой уж редкий в нашей жизни, то ваш следующий переход после эстрадного факультета ГИТИСа через какие-то, видимо, этапы к священству и к монашеству — вот это уже вираж. Это уже само по себе интересно. Расскажите, как это получилось, каким путем вы в этом смысле шли, на какие важные, может быть, вехи и этапы этот путь для вас распадается.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Наверное, в конце обучения, это был четвертый-пятый курс, всего пять лет всего мы учились...
Константин Мацан:
— В ГИТИСе.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да. Четыре года актера и пятый год режиссера. И на четвертом курсе как-то так сложилось, что я стал замечать явно, что Бог принимает личное участие в моей жизни. Встречались какие-то люди, появилась одна театральная постановка по христианским мотивам. Мой друг, тоже выпускник этого же факультета, Читрани Николай поставил с нами по книге «Школа для дураков» Саши Соколова спектакль, «Те, кто пришли» мы его назвали. Он длился четыре часа, три отделения, ни разу не уходишь со сцены, такой современный был спектакль. И там было очень много христианских смыслов, там были даже цитаты из апостола Павла. И уже стал, я помню, о чем-то задумываться и стал видеть, как совершенно из ниоткуда в моей жизни появляются люди точно, как мне нужно. Совершенно ясно я понимал, что это невозможно, я не мог бы это сделать сам по какому-то заказу. В очередной раз сел и крепко задумался, что, наверное, я бы хотел с Богом как-то познакомиться.
Константин Мацан:
— А до этого вы никакого отношения к религиозному мировоззрению не имели?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— До 27 лет я абсолютно трезво считал, что все священники это толстые негодяи на больших черных джипах, которые обирают народ, а церковь это какая-то организация по тому, как этот весь отъем денег у населения официально оформить.
Кира Лаврентьева:
— Сейчас многие у радиоприемников стали прислушиваться особенно к дальнейшему ходу нашего разговора.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Это была ясная формулировка, это был ни какой-то стереотип. Понятно, что, может быть, из интернета, но тем не менее. Некое воспитание, конечно, большей частью заложила мама. Когда я задумывался, я думал, что что-то, наверное, есть. Были какие-то маленькие попытки всяких практик, думал, читал какие-то книжки, может быть, больше про восточную религиозную традицию. Но когда уже сел и понял, что Бог лично принимает участие в моей жизни, я крепко задумался, и сложилось несколько важных вещей. Первое: мама все детство нас возила по Золотому Кольцу, хочешь — не хочешь два раза в год мы ехали во Владимир, Суздаль, Переславль-Залесский. Очень забавно, как она все время вспоминает: помнишь, когда тебе было два года... Я говорю: мама, это невозможно вспомнить, когда мне было два года. Видимо, это пространство храма, иконы. Мы раз в год обязательно ходили смотреть иконы Рублева в Третьяковскую галерею. Это было обязательно.
Кира Лаврентьева:
— Интересно.
Константин Мацан:
— То есть мама была человеком церковным?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Она воцерковилась позже.
Кира Лаврентьева:
— Она была культурным человеком.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Она все время искала, всю жизнь, и всю жизнь, что она живет в Москве, даже еще в Подмосковье когда жила, она ездила смотреть иконы Рублева. Это у нее была такая тяга, просто она была не оформлена, но этот культурный аспект вообще не был никаким препятствием. Когда я первый раз зашел в храм, чтобы в каком-то смысле молиться Богу, у меня не было какого-то препятствия от обстановки. Немножко стыдно было перекреститься по первой. А иконы, архитектура — совершенно никаких проблем. Потом эти христианские смыслы и спектакли. А потом я понимал, что я крещенный человек, в шесть лет меня крестили в 91-м году. Один из ста я был крещенных.
Константин Мацан:
— У меня та же история в том же году.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Храм Всех святых на Соколе, довольно известный храм, я помню, что мы с братом, ему было одиннадцать, мне шесть, вышли во время крещения, потому что ничего не понимали, идет совершенная не ясная процессия. И когда пришло время окунать в купель, бежали за нами на улицу, чтобы нас забрать. Это сыграло свою роль. И эти встречи. Еще была такая мысль, что Церковь на Руси существует тысячу лет и уже неоднократно ее пытались каким-то образом разрушить, то внешними, то внутренними силами. Я подумал, что, наверное, надо с Церковью познакомиться поближе. И первое, что я сделал, я начал поститься. Проходил Великий пост, и как человек высокоорганизованный, я решил согласно монастырскому календарю пройти этот пост. Открыл его записал, надел крестик, церемониально, заходя в какое-то кафе, спрашивал, есть ли у вас постное меню, пожалуйста. Когда увидел у какого-то моего собеседника крестик на шее, а он ел что-то непостное, я очень акцентировано делал ему замечание. Ужасное фарисейское поведение. Посередине поста даже умудрился попасть первый раз на богослужение, это была литургия Преждеосвященных Даров на Подворье Троице-Сергиевой лавры на Цветном бульваре, шесть часов, ничего не понятно, очень долго. Я то сидел, то стоял, то выходил, то еще что-то, но мне понравилось. Может быть, кстати, я понимал, что происходит что-то мне близкое. Я понимаю, что вообще богослужение в православной церкви выросло в чем-то из каких-то античных мистерий, в том числе. Мне понятна механика, как режиссеру.
Константин Мацан:
— А смотрите, важный момент. Вы так легко сказали, что в какой-то момент события стали легко происходить, все одно к другому как будто подходит, и это дает идею, мысль того, что Бог здесь действует. Но можно же все это и без Бога было бы проинтерпретировать. То есть была, видимо, настроенность сознания на то, чтобы, через идею Бога, через участие Бога это объяснить. Ведь это вовсе не обязательно. Или и в правду что-то заставляло вас подумать, поверить, что именно Бог, Личность здесь действует, что это не стечение обстоятельств? Или это чувствовалось как-то, что возникает кто-то новый в жизни, а не просто стечение событий?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— На тот момент я могу так вспомнить, мне кажется, я стал потихонечку встречаться с отдельными частями Евангельского учения. И их высота показалась мне совершенно невозможной и безличностной. Не может человек подставить другую щеку, исходя из каких-то будущих выгод. Я вот сейчас смирюсь, и вселенная мне пошлет...
Кира Лаврентьева:
— Вселенная.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да. Она же такая добрая, пошлет что-то, что мне поможет в жизни. То есть эта высота, которую я не встречал нигде и никогда, противоречила всему, что происходит вокруг. Как это вообще возможно? Зачем это делать? И я понимал, что это безличностно невозможно. Это только возможно в каком-то общении человека с Богом. Я тогда никак не мог его называть, даже боялся как-то обратиться. И этот первый пост я не обращался к Богу, вообще никак не молился, ничего не делал, даже не крестился — ничего. Я просто соблюдал определенные правила питания. Наверное, эта мысль была самая главная. Самое главное событие, которое произошло, которое вообще все перевернуло — это была Пасха.
Константин Мацан:
— После того первого поста.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Совершенно верно. Я все время жалею, что много людей приходят к Богу оттого, что у них произошла какая-то трагедия, болезнь, утрата близкого, что-то такое. Наверное, Бог видит мое малодушие и привел меня в церковь через радость. Не было никаких событий. Когда люди узнают, что я монах, священник, особенно раньше, когда я был чуть-чуть моложе, говорят: а что случилось? Все прекрасно. Я пришел на первую Пасху, подумал, что я постился, мне надо как-то завершить этот пост. Как-то. И решил, что надо сходить на ночную службу в храм. Это Благовещенский храм в Петровском парке покойного отца Дмитрия Смирнова. Я первый раз в жизни его тогда увидел. С точки зрения обычного человека это было ужасно, было душно, много людей, ходила какая-то бесноватая между людьми, заглядывала всем в глаза в широкой шляпе с белыми полями. Все плохо.
Кира Лаврентьева:
— Как режиссер вы все это, конечно, тонко заметили?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Ну, конечно, я же смотрю, кто где движется, что делается. Это автоматически происходит, даже сейчас, может, даже к сожалению. Но в конце, даже в середине этого процесса, а во время службы отец Дмитрий вышел и что-то грозно с амвона всем говорил, я, к сожалению, не слышал, далеко очень стоял, но я вдруг понял одну мысль, самую главную, — я дома.
Кира Лаврентьева:
— Потрясающе.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И я даже хотел дерзнуть пойти причаститься Святых Христовых тайн, ничего не понимая, три раза вставал в очередь, складывал ручки на груди, пытался петь тропарь Пасхи, не понимая до конца, что там за слова, и три раза выходил, думая, что-то я не то делаю. И понял, что там истина, там Тот, с Кем я хочу быть, мне надо туда. И дальше этот процесс пошел как по маслу.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие друзья, мы еще раз поздравляем вас с праздником Светлого Христова Воскресения. Христос Воскресе! Сегодня у нас в гостях иеромонах Давид (Кургузов), клирик Вознесенского мужского монастыря в городе Сызрань. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Как символично мы сегодня в нашем разговоре тоже подошли к Пасхе и к входу в лоно святой Церкви отца Давида, и это действительно чудо. Как дальше продолжался ваш путь? К причастию, как я понимаю, вы не подошли?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Нет. Слава Богу, не дерзнул. Причем, там были знакомые мои люди, это было в районе, где я вырос практически. Метро Динамо, а я вырос на метро Аэропорт.
Кира Лаврентьева:
— Это где отец Дмитрий Смирнов покойный как раз был?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Конечно, он самый. Самый ближайший храм это был для меня. Потом у меня встал вопрос, что делать дальше, он встал ребром. Я думал, все я понимаю, что дом здесь, что нам делать? Естественно, пошел разговор о том, как первый раз исповедоваться. Мой друг подсказал, есть такой священник отец Александр Борисов, он на протяжении лета, или может быть не только лета, вечером в пятницу принимает всех желающих, доступный батюшка, кто с вопросом, кто с исповедью. Так как, наверное, не было больше никаких вариантов, я в один из пятничных вечеров, предварительно что-то почитав, написав небольшой списочек, к нему пришел. Он совершенно не пытался никак меня вразумить, просто сказал: вот это надо читать. После этого была первая подготовка ко причастию. Наверное, я не могу сказать, что это было какое-то особое впечатление, потому что Пасха уже была до этого, потом это стало некой нормой. Причащаться я стал практически сразу каждое воскресенье, это стало чем-то совершенно необходимым в жизни. Без этого невозможно было жить.
Кира Лаврентьева:
— Как на все это ваше окружение отреагировало?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Так как человек, который быстро воцерковляется, пытается всех окружающих заставить заняться тем же самым, некоторые мои друзья хотели отвести меня к психиатру либо к какому-то такому специалисту, говоря, что ты в секте, все с тобой понятно, надо тебя лечить. Потому что ты начинаешь всем эту радость пытаться передать и говоришь достаточно резко. Ты же познал истину, надо всем ее донести. В той сфере, в которой я тогда работал, а это организация, режиссура мероприятий частных, больших, разных, это достаточно контрастно выглядело, везде ты начинаешь искать повод заявить что-то из того, что ты узнал.
Константин Мацан:
— Помиссионерствовать.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Конечно. И поэтому первый год прошел с боями. Мама моя, тогда еще не воцерковилась, она не очень приняла то, что происходило. Она через год-два воцерковилась и тогда...
Кира Лаврентьева:
— То есть вслед за вами.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, но я не повлиял никакими своими словами. Наверное, сам факт повлиял как-то на нее, что это произошло. И, наверное, она из-за этого задумалась, в разговоре это звучит так, по крайней мере. И потом постепенно сами собой стали шаги складываться. Естественно, когда молодой мужчина, тогда мне было 28 лет, встает вопрос о семинарии, наверное, ты сможешь стать священником. Практически все молодые мужчины или ребята, все такого возраста, скажем, старше восемнадцати, и, наверное, до пятидесяти, задают себе вопрос: наверное, ты сможешь стать священником. Потому что священников у нас нехватка в Русской Православной Церкви.
Константин Мацан:
— А этот вопрос для вас изнутри рос, или человек, попадая в окружение, молодой верующий...
Кира Лаврентьева:
— Горящий неофит.
Константин Мацан:
— Да, горящий, почему бы не в семинарию, не в священство. Сразу по умолчанию предполагается, а куда еще, только туда.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Это с двух сторон. С одной стороны, об этом говорят, а с другой стороны, появляется некая тяга к богослужению. Я практически сразу в себе это обнаружил, я очень быстро научился читать на церковно-славянском языке. Следующий пост меня потерпели мои, как назвать этих любезных людей — клирошане. Я-то не был, а они были, они давали мне читать псалтирь на Великий пост, но это было ужасно. Но они меня терпели пару недель, потом достаточно быстро стало все получаться. Тяга у меня точно сразу появилась, она до сих пор не остывает, это, наверное, это был один из поводов задуматься о монашестве серьезно. Эта тяга с одной стороны, непосредственно каким-то предметом, потому что хочется быть перед престолом Божиим, какое-то необъяснимое желание, хочется находиться внутри этого пространства, когда оно не наполнено ничем, кроме славословия Бога, молитв покаяния, спокойствием людей, их личной молитвой, соединенной с церковной. Все это, наверное, одно из лучших дел, которые по моей душе. Наверное. И плюс об этом говорят, напоминают тебе все время: ой, наверное, был бы хороший батюшка. И в этом ты находишься все время. Поэтому мысль сама собой появляется.
Кира Лаврентьева:
— Тут отец Давид, какая грань, у вас же очень хорошая профессия была. Вы же уже были состоявшимся человеком, вам не было ни 17, ни 18, вы не думали о выборе жизненного пути.
Константин Мацан:
— Даже не 19.
Кира Лаврентьева:
— Выбор жизненного пути, как некая проблема, вообще не стояла в вашей жизни на тот момент.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Совершенно.
Кира Лаврентьева:
— Поэтому вот тут-то и вся загвоздка, как вы отошли от такой хорошей успешной профессии, в которой вы были не последним человеком, как вы отошли от этого, полностью отказались? И мало того, что вы стали священником, вы же монахом стали — вот гвоздь нашего вопроса, нашей программы сегодняшней?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Кстати, как интересно, когда отказываешься от этой профессии, от жизни в Москве, достаточно сыто живешь, и приходишь в православную церковь, и вдруг твой стереотип, что все священники богатые, толстые негодяи на больших черных джипах...
Кира Лаврентьева:
— Развеивается моментально.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Абсолютно разбивается.
Кира Лаврентьева:
— Особенно, если по России поездить, посмотреть, как живут священники, с поминального стола питаясь, и собирая по копейке на ремонт храма.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да. Наверное, внутри работы произошел такой перелом. Так как режиссер эстрады и вся эта профессия подразумевает большое количество неоправданного праздненства, это постепенно стало так неинтересно. Я все время в этом что-то искал, я помню, что пытался наполнить смыслом какие-то эстрадные постановки, праздники. Но когда ты с начала октября по конец февраля какого-то года каждую неделю говоришь: с Новым 2013 годом! Или что-нибудь такое. А потом ты приходишь на литургию или открываешь Евангелие или молитвослов, и там какой-то смысл, а здесь он не очень находится. Наверное, это постепенно стало вытеснять, и я просто перестал понимать, что я делаю и зачем, и деньги перестали играть какую-то роль. Был какой-то страх, как же я откажусь от работы. Именно поэтому так получилось, что я оказался в Сызрани, потому что я не мог отказаться от работы. Московские духовные школы на заочное брали только либо уже священников, либо монашествующих. А я вроде и молодой, мог бы поучиться на очном, но я не стал, поэтому поехал учиться в Самару по знакомству. Наверное, нет такого красивого момента, что я отказался от всего. Просто мир стал терять свой смысл: а зачем? Зачем слушать вот эту музыку. Мне иногда попадается, что я слушал в студенчестве, думаю: зачем я вообще этим занимался? Все так неинтересно. На страницах Евангелия, внутри богослужебных текстов, в участии в социальных делах, в участии в каком-то чужом горе столько насыщенности, столько наполненности. Например, люди спросят: смотрите вы какой-нибудь сериал? У нас монастырь в городе, каждый Божий день к нам приходит какой-то человек с совершенно тупиковой ситуацией, полностью. Зачем мне какие-то выдуманные истории, если я постоянно нахожусь в том, что у людей такие проблемы.
Константин Мацан:
— Это как-то, по-моему, одного митрополита пригласили посмотреть филь Николая Досталя «Монах и бес» про жизнь монаха в монастыре, и митрополит ответил: да нет, я смотреть не пойду, я этот фильм и так каждый день смотрю у себя в монастыре просто по жизни — монах и бес.
Кира Лаврентьева:
— Так и есть. Мы, конечно, не будем спрашивать о тайнах внутреннего выбора, Промысла Божия.
Константин Мацан:
— Ну, а все-таки спросим.
Кира Лаврентьева:
— Прикровенная история. В нашей программе крайне сложно иногда эту черту соблюсти, не переборщить с вопросами. Отец Давид, этот выбор радикальный действительно осуществился потому, что кроме Христа и церкви вам перестало быть что-то интересным. Правильно я понимаю наш разговор?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Это было бы смело так говорить.
Кира Лаврентьева:
— Зато это правда.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Что насколько святоотеческим был выбор. Наверное, толчком был следующий эпизод. Почти когда мне исполнилось 30 лет, на тот момент я уже уехал из Москвы к другу священнику в Подмосковье, чтобы помогать ему восстанавливать приход, был там три года. Я уже учился в Самарской семинарии на заочном, ездил на учебу и все время задавал себе вопрос, надо как-то определиться, либо жениться, либо монашеский путь. Достаточно утомительно, появляется на приходе какая-нибудь молодая барышня в длинной юбке, глазки в пол, такая кроткая. Тогда я еще не знал, что, по святителю Василию Великому, миловидность обманчива, а красота суетна — эту истину надо юношам вешать над выходом из дома или из своей комнаты обязательно. Ты все время, раз в несколько месяцев ты влюбляешься или какие-то переживания романтические испытываешь. Мне это очень надоело, и я сказал: давайте этот вопрос как-то решать, надо понять, либо жениться, либо все-таки монашество.
Константин Мацан:
— Вы сказали это кому?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Священнику, у которого я был, который мне помог в Самарской семинарии, меня туда наставил, что мне надо туда. Он помог, сказал: хорошо, давайте решим тогда, что надо попробовать монашескую жизнь. Я же не был до этого ни разу в монастыре, не жил, не послушался. И меня отправили в Сызранский монастырь, месяц побыть, посмотреть, что как. И оказалось, что это опять что-то родное и опять же дома, и все замечательно. Не в смысле, что какой-то курорт. Ты самый последний человек, тебе надо со всем смиряться, вроде как ты образованный из Москвы, такой весь умный. Сызрань. А это дом. И это очень повлияло на выбор.
Константин Мацан:
— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» иеромонах Давид (Кургузов), клирик Вознесенского мужского монастыря в Сызрани. У микрофона Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.
Кира Лаврентьева:
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Дорогие друзья, Христос Воскресе!
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Воистину Воскресе!
Кира Лаврентьева:
— У нас в гостях иеромонах Давид (Кургузов), клирик Вознесенского мужского монастыря в городе Сызрань. У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы сегодня говорим о пути к священству и к монашеству отца Давида, и разговор этот необычайно интересен, как нам кажется.
Константин Мацан:
— Как мама среагировала на такое увлечение монашеством?
Кира Лаврентьева:
— Радикальное увлечение.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Я не ставил ее в известность, если честно.
Константин Мацан:
— Серьезно?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Принимая иноческий постриг, я ее не предупредил. Я знал, что я не готов к этому разговору. На тот момент она уже была воцерковленным человеком, она вообще стала очень верующим человеком. Но я понимал, что для нее это очень тяжелое решение. Тем более представлял себе картину, что все, мы расстаемся навсегда. Сейчас я стараюсь ее достаточно часто навещать по разным поводам, то Рождественские чтения, то еще что-то. Поэтому она говорит потом, что я чувствовала, что что-то происходит, но разговор состоялся после. И это какая-то радость сквозь слезы, катарсис, выражаясь театральным языком. То есть она это полностью приняла сейчас, естественно, немножечко хвалится этим в среде своих друзей церковных, что вот у нее сын священник, монах. Но это был процесс. Когда был переход, она восприняла это с трудом, но с радостью.
Константин Мацан:
— А был момент, когда первые неофитские розовые очки спали и начались?.. Как сказал один мой знакомый священник про другого молодого на тот момент, только-только рукоположившегося священника, который по сорок минут исповедовал каждого к нему пришедшего. И опытный священник на это сказал: это пройдет, у него еще просто поповские будни не начались.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да. Я не помню этого момента. Я сейчас сравниваю с тем, что ты испытываешь в начале священства. Есть разные воззрения на то, что Бог дает какую-то излишнюю благодать, чтобы ты мог нестись, летать и все делать. Я думаю, что Господь очень доходчиво мне объяснил, что надо немножечко сбавить болезнь спины и поэтому нет никакой возможности исповедовать людей целыми сутками, надо себя немножко беречь, потому что можно потом и не встать. Я думаю, это такой технический у нас с Ним был разговор, Он знает, что я человек конкретный и мне надо конкретно объяснять: это делай, это не делай. И Он меня так вразумил, это, может быть, не духовный момент был, но, мне кажется, очень доходчиво.
Кира Лаврентьева:
— Кстати, отец Давид, в этом смысле сразу у меня вопрос возник один. Вы сказали, что вы вообще принимали решение о монашестве, я так понимаю, что это был ваш духовник, с человеком, который помогал вам устраиваться в Самарскую семинарию. Мы знаем, что есть несколько разных видов окормления, есть Лаврская традиция отца Кирилла Павлова, есть еще разные традиции, есть строгие, есть нестрогие. Вы так упомянули, что вы человек конкретный. Получается, что вам ближе конкретные благословения, конкретные указания? Или нет? Или вам скажут, делай, как делал отец Кирилл Павлов. Его спрашивают: батюшка, как мне поступить? А он говорит: а ты как хочешь поступить? Вашей душе, как ближе и как ближе вашей пастве, которая ходит к вам на исповедь? Какая традиция ближе вам в исповеди других людей? Что логично?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Думаю, что и мне и людям, которые считают, что я могу что-то посоветовать, все-таки надо давать свободу. Наверное, в этой конкретике, скорее, это мои личные отношения с Богом, не в смысле, что я требую от Него что-то конкретное.
Кира Лаврентьева:
— Я понимаю, о чем вы говорите.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Но этот разговор наш с Ним происходит через конкретные события. В течение жизни, когда я сейчас вспоминаю, что происходило, я понимаю, что все событийно.
Кира Лаврентьева:
— Все очень четко.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Режиссер, что поделать, профессиональная деформация. Но в разговоре с человеком нужно давать свободу. Когда я думал, что я хочу в монастырь, отец Иоанн Депутатов из Шатуры не говорил, что я выбираю тебе, благословляю, такого не было. Мы думали, даже был какой-то жребий, думали, в какой монастырь. Но как-то так случилось... Я помню, он меня сам спросил, вы мне доверяете, если я вам скажу, куда ехать? И мой был выбор, доверять, не доверять. Я мог сказать, что нет, я хочу в Оптину, там такие старцы, меня всему научат. Он меня спросил, я помню этот разговор: вы доверитесь моему выбору. Я сказал, что да, я доверюсь. И доверился. У нас почему-то такая есть школа, что должна быть какая-то инструкция, что священник это человек, который тебе дает пророчество, что не священник это человек, который эти пророчества должен воспринимать и выполнять. Это очень часто происходит.
Кира Лаврентьева:
— Знаете, отец Давид, все-таки тут традиция исихии, которая церкви нашей не чужда, стала основополагающей.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— В монашестве.
Кира Лаврентьева:
— Вспомним отца Иосифа Исихаста, у него настолько было все строго. Читаешь «Моя жизнь со старцем Иосифом» архимандрита Ефрема Катунакского, у тебя просто волосы встают дыбом. Но на самом деле ты видишь в этом тоже благодать, «дай кровь, прими дух», это тоже некоторая соль земли горстка его послушников. В итоге они разошлись по миру и основали множество монастырей, принесли огромный, сторичный плод за свое окормление строжайшее. То есть все-таки кому-то, возможно, это нужно.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Конечно. Абсолютно. Но у каждого креста свой размер, нельзя взваливать на человека крест. Кому-то, например, нужно читать Иосифа Исихаста, а кому-то, например... Мы с друзьями-священниками сделали в телеграмме канал «Соборяне», и мы просто делимся кружочками, обсуждаем какие-то нас волнующие тему. Многие люди пишут, что мы слушаем ваших соборян и сами начинаем о чем-то думать. То есть человек должен думать, смысл пути исихаста не в том, что это обязательная дорожка, которая тебя гарантированно приведет.
Кира Лаврентьева:
— Приведет к спасению.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— А в том, что ты будешь смиряться. Ведь смирение не в том, что человек должен себя в рубище одеть. Самый простой путь смирения это семья, в этом послушании. В монастыре та же самая семья. Когда я приехал в монастырь, у меня был такой искус, наверное, редкий из опытов исихии, когда садишься в электричку Самара-Сызрань после сессии в семинарии и уезжаешь в Сызрань, как бы навсегда, вроде бы. Я садился в эту электричку, и мне внутренний голос, понятно, от кого, говорит: какая Сызрань, ты москвич, у тебя два высших образования, ты зарабатывал такие деньги, Сызрань. Я вцепился руками в сумки, просто вцепился, сел в эту электричку, и как только двери захлопнулись, все пропало. Всё, я спокойно поехал. Такой опыт тоже нужен. Но ты приезжаешь, ты с образованиями, а там монастырь провинциальный, и ты там последний человек, смиряйся, иначе ты просто без Бога ходишь там, нос подняв, что эти все ничего не знают, по-славянски толком не читают, что они там знают. Нет, будь добр смиряйся, если ты хочешь любить, смиряйся.
Кира Лаврентьева:
— Получается, что истинное смирение для монаха понятно, в монастыре, а для семейного человека, в семье. Вопрос усмирения собственной самости, о том, чтобы отойти от ветхого человека в общении с каким-то строгим или нестрогим духовником, для семейного человека не стоит. Правильно? При правильном подходе человек и сам от собственной самости освободится, если он будет служить ближнему своему. Так ли это?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Не сам. Бог точно определяет человека.
Кира Лаврентьева:
— Конечно, все это с помощью Божией, естественно.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— У нас в монастыре сейчас четыре священника монаха, игумен и трое иеромонаха. Мы очень разные, один строгий, серьезный такой; один мягкий; один просто ничего не говорит на исповеди никому; один пытается добиться результата психологически. Мы очень разные.
Константин Мацан:
— А вы какой? Кто вы из этих трех?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Не буду рассказывать. Мы меняемся периодически.
Константин Мацан:
— Ротация происходит.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И получается, что когда Великий пост или какой-то промежуток, человек решил, что ему надо попасть на исповедь, я вижу, как человек двигается, куда ему нужно, как Бог его двигает, я видел это много раз. Человек пришел... Мне сами говорили люди, что они пришли, знают, что вот этот строгий и не хотели к нему попадать, хотели к мягонькому, чтобы он по головке погладил и все простил. А так выходит, что к нему надо, как-то и не стояли туда, но что-то кто-то ушел, кто-то застрял, и надо к нему идти, и они идут и потом счастливы, говорят: это то, что мне было нужно. Это и было для меня самое главное открытие, что Бог не набор правил, не книга, Он Личность, Он с нами общается, Он с нами взаимодействует, ты только руку протяни. Я помню, как я сидел под Сикстинской капеллой в Риме и смотрел на эти нестыкующиеся пальцы Адама и Бога полчаса, потом только понял, что это и есть то место, когда человек выбирает Бога или грех. И это самая важная иллюстрация. Мой выбор, я выбираю, моя свобода, но я могу не выбрать. Если эту свободу отнять, то не имеет вообще ничего смысла. А приобретение этих качеств — путь, вы сказали все правильно, и в семье можно и на работе, и в армии, и где угодно, куда Бог тебя поставит. Если ты сам пришел, напросился на крест... Как детям, хороший фильм «Мой крест», напросил себе крест, ну, извини, пожалуйста, попробовал, лучше свой, какой у тебя есть. Самый желанный и любимый крест тот, который на тебе.
Константин Мацан:
— А то, что вы рассказали про искушение, когда какой-то голос, понятно, что не чувственный, не физический голос вы в себе слышали, а мысль приходит, куда я еду, у меня два высших образования, я состоявшийся человек — и Сызрань. Даже слово в этом контексте не привлекательное, какое-то провинциальное. Так можно почувствовать, понятно, что замечательный город и тут нет никаких иных коннотаций. А как определить, что этот голос не сверху, а снизу? Кто-то скажет, что это же здравый смысл?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— У меня такой критерий выработался. Я не могу быть на первом месте. Как только мой внутренний голос или мои собственные мысли или то, что я делаю, является тем, где я на первом месте, это точно не от Бога. Потому что я не может быть первым, это невозможно.. Мы может быть вместе с Богом, а я невозможно. И Сызрань действительно замечательный город, прекрасные люди там.
Константин Мацан:
— Здесь никаких сомнений.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Особенный юмор, я убеждаюсь, что юмор это что-то Божественное. Полюности я шутил над тем, что Сызрань это в глубине глубинки.
Константин Мацан:
— Серьезно?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Конечно.
Кира Лаврентьева:
— Сейчас жители Сызрани не поняли, конечно.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— С жителями Сызрани мы с большинством знакомы, у нас небольшой город, всего сто пятьдесят тысяч.
Константин Мацан:
— Есть города, у которых в самом названии есть что-то ироничное.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Ну, да, да. Если вы помните, какое-то количество лет была Караганда из анекдота, потом еще что-то, а потом в начале, в середине нулевых по телевизору в КВН, если хотели про глубинку сказать, стали говорить Сызрань. Мы это подхватили. И о чудо, именно Сызрань стала тем городом, где я подвизаюсь. Это Божественно, это почти как жираф или гиппопотам, настолько же здорово и Божественно.
Константин Мацан:
— Иеромонах Давид (Кургузов), клирик Вознесенского мужского монастыря в городе Сызрань, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Помню, была на позднем советском телевидении программа «Веселые ребята», которую делал Андрей Кнышев. В тот момент везде гремела песня «Комарово», и авторы этой программы, как бы пародируя жанр соцопроса на улицах, подходили к какому-то человеку на улице, который, само собой разумеется, был актером, это не скрывалось, это была игра. И человек говорил: что из каждого утюга Комарово, Комарово, Комарово, что, нет других городов, я вот, например, из Сызрани. Я помню, что это название города меня тогда вдохновило, я тогда впервые его услышал и запомнил. Какие в этом смысле особенные искушения преодолевает священник и монах? Вы рассказали о первом искушении, ехать — не ехать, и мы заговорили о розовых очках, которые спадают. В чем вы сегодня не равны себе десять лет назад, как священник и христианин.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Наверное, одно из самых тяжелых искушений для священника и монаха это не вдаваться сильно в какие-то утешения.
Константин Мацан:
— Это как?
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Ну, например, я знаю, что я очень сластолюбив. У меня даже есть такая маленькая болезнь, если я открываю шоколадку и начинаю ее есть, следующее, что я помню, как я доедаю последний кусочек.
Кира Лаврентьева:
— О, точно.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И поэтому надо не открывать шоколадку. Это для священника и монаха довольно тяжело, потому что народ у нас очень добрый. Сызрань — город, наполненный верующими людьми, которые хотят подбодрить и сладкое приносят, каноны у нас наполнены сладостями, и сладкое в доступе. Если его даже чуть-чуть каждый день есть — это катастрофа, это достаточно тяжело. Хочется как-то утешиться, ты наслушался за день чужих проблем, включился в какие-то всем сердцем, в какие-то не всем сердцем. Потом...
Константин Мацан:
— Эндорфины нужны.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Нужны не эндорфины, а дофамин, который лучше, да?
Кира Лаврентьева:
— Там целая система.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Наоборот дофамин это легкий, который шоколадки, а эндорфин это занятия спортом, еще что-то, которые лучше.
Кира Лаврентьева:
— Они вырабатывают серотонин, гормон счастья.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И поэтому надо себя понуждать каждый день не скатываться в это простое утешение. Оно может быть и разным для церковных людей и это легко: побольше поспать, с кем-то побольше поговорить, поболтать. Постоянно ты с этим сталкиваешься, потому что хочется облегчить вроде, а на самом деле это иллюзии. Каждодневный труд, сизифов труд, наверное, одно из самых сложных искушений. Как отец Дмитрий Смирнов, мой очень горячо любимый человек, мы с ним немножко были знакомы, говорил, что из ста людей тебя услышат двое, ты увидишь это собственными глазами. Почему многие священник перестают так активно проповедовать, проводить длинные беседы? Потому что действительно из ста человек тебя услышат только двое. За пять лет огласительных бесед, последний год я не так интенсивно их веду, а четыре года я вел в монастыре огласительные беседы. Монастырь у нас один в городе, крестим мы треть людей в городе. Соответственно, я посчитал, за четыре года я побеседовал на огласительных беседах где-то с тремя с половиной — четырьмя тысячами людей. Как вы думаете, сколько из них я еще видел в храме?
Кира Лаврентьева:
— Ну да.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— По пальцам рук, ног, чуть больше, то есть меньше одного процента. Руки могут опуститься, и все время приходится себе напоминать, что ты делаешь это не для того, чтобы у тебя показатели росли, а потому что Бог тебе сказал это делать. Он сказал: делай, ты можешь говорить, говори, можешь молиться, молись, делай. Не важно, что будет дальше. Это для священника, наверное, самое сложное испытание.
Константин Мацан:
— Мне кажется это вообще универсальный рецепт для любой деятельности по жизни. Делай дело Божие, а Бог сделает твое дело. Кто-то об этом тоже часто говорит, что надо прилагать усилие, делать свое дело, а результаты, количество просмотров и прослушиваний оставить Богу.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Да, если ты на себя трезво взглянешь... Я знаю, что я человек тщеславный, потому что в ГИТИСе это все разрослось, это профессиональная болезнь актерствующих и творческих людей.
Константин Мацан:
— И режиссерствующих.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И режиссерствующих и поющих.
Кира Лаврентьева:
— И говорящих.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И я через день на неделе слышу: а, отец Давид, какой у вас голос замечательный. Могу на службе что-то такое спеть из Византийского, мы перешли как раз. Если ты понимаешь, что ты тщеславный, то ты понимаешь, что Бог, любя тебя, не пошлет смотреть на твой результат, потому что ты его примешь на свой счет: я провожу огласительные беседы, храм наполнился, я молодец. Зачем это? Поэтому, видя свои недостатки, ты понимаешь, как Бог действует. Вроде как простые слова, звучит слишком просто, но это очень помогает, каждый раз взбадриваться, что Бог работает, и ты работай.
Кира Лаврентьева:
— Это очень интересно. Правда. Отец Давид, а есть ли такой момент, когда люди приходят в монастырь и хотят поговорить с вами, не как со священником, которому нужно приносить по сути свои грехи, может быть, спрашивать каких-то духовных советов, а на часы пытаются развести с вами психологическую беседу, по сути дела, бесплотную совершенно, как мне кажется. И что вы советуете в таких случаях другим священникам, может быть? И что бы вы посоветовали молодым священникам, семинаристам? Тут же тоже две крайности. Одна это младостарчество, когда нам кажется, что мы вообще все знаем, синдром молодого специалиста, как говорит Костя, исповедь на сорок минут. Ты с любовью ко всем, тебе кажется, что именно ты сейчас послан этим людям, чтобы наставить их на путь истинный. Это потрясающее, наверное, тоже состояние. А другая крайность, когда кажется, я вообще ничего хорошего тут сказать не могу, я буду молчать, прости, благослови, иди, больше не греши. Где здесь грань преломления? Знаю еще, что некоторые духовники и священники на исповеди, когда совсем не знают, что нужно человеку, что ему посоветовать, что сказать, просто стоят и за него молятся. И как показывает их практика, это самое эффективное средство коммуникации с человеком, между духовником и человеком на исповеди.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Доброе слово серебро, а молчание золото однозначно. Святой человек сказал. Промолчать всегда хорошо, лучше даже промолчать. Я поначалу, когда был молодым священником, ой, стыдно даже как, пытался все всем объяснить, второй неофитский был период. А потом я понял такую вещь, что человек из разговора с тобой вынесет, скорее всего, одну мысль. Да, не факт, что тебе нужно ее только сказать и больше ничего не говорить, так только такие подвижники духа, как в будущем, скорее всего, канонизированный Иоанн (Крестьянкин) тоже так делал, как его называли «скорый поезд со всеми остановками». Он всем говорил одну вещь и всё. Сравнивать нельзя и поэтому больше приходится что-то говорить. Очень важно, мне кажется, любому священнику понимать, что Бог через него действует. У меня был такой случай. Когда я вспоминаю его, убеждаюсь, что мои слова Бог в ушах другого человека исправит на нужные, если я не буду при этом пытаться повлиять на мир. У меня знакомая, я из общения с ней знаю, что она очень чувствительна на запахи, очень сильно. В каком-то разговоре несколько лет назад она мне стала жаловаться, что вот, я никак не могу выйти замуж, в этом то не так, в этом сё не так. Я тогда, еще будучи обычным мирянином, сказал ей: если тебе Бог пошлет такого жениха, в котором все будет как надо, как ты мечтала, но у него будут ужасно пахнуть ноги, пойдешь ты за него замуж или нет? И она задумалась. Проходит три года, и она мне пишет, тогда я уже стал священником: отец Давид, я так тебе благодарна, помнишь, мы с тобой говорили, что если мне Бог пошлет жениха, а у него все будет прекрасно, только у него будут кривые зубы, смогу ли я выйти за него замуж? Так вот я решилась, и он за месяц до свадьбы пошел и все зубы переделал, спасибо тебе. Я точно помню, что я говорил про один недостаток, она точно помнит, что я говорил про другой. Вот так. Смысловых слов в нашем мире два: Христос Воскресе. Все остальное это комментарии. В этих комментариях, мне кажется, Господь способен нас немножечко подправить.
Константин Мацан:
— Как-то была на Радио ВЕРА и не раз в программе замечательная психолог, заслуженная, очень опытная учитель и педагог Татьяна Воробьева. Всегда с потрясающими советами. Из последнего общения с ней я запомнил, она подсказывала родителям, как общаться с детьми, и мне кажется, это универсальный совет вообще для общения с людьми. Она говорит: не говорите долго, мысль свою выскажите кратко, дети долго не слушают, не воспринимают и не запомнят. Сказал два слова, повторил и забыл. Не повторяй еще раз, не разжевывай, не комментируй, без подробностей. Это может остаться где-то в сердце, в памяти, в душе. Это первое. А второе, что все обязательно с любовью. Начинать любой разговор с ребенком, как я ее услышал: слушай, что я тебе сейчас скажу, потому что я тебя люблю и я хочу, чтобы тебе было лучше, удобнее, благо. Эту мысль можно выразить разными словами, но главное, чтобы посыл был, а дальше коротко свою мысль. И всё, отстаньте от ребенка. Мне показалось, что это универсальный совет для общения со всеми людьми.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— И детей точно приобнять надо при этом, сто процентов. В воскресной школе, у меня миссия такая, я ее руководитель, но я понимаю, что я прихожу туда для того, чтобы их обнять и послушать, это самое главное. Остальное само собой получается, разговоры и какие-то важные истины. Но это самое главное.
Константин Мацан:
— Последний вопрос, время наше подходит к концу, но очень интересно спросить. Вы как режиссер какое-то особое измерение богослужения видите? Потому что складывается ощущение, что человек, который ставил на сцене спектакли, потом и Богослужение созерцает как действие, но священнодействие, и видит, грубо говоря, в том некий архетип для любого театра вообще, но все-таки священный архетип.
Иеромонах Давид (Кургузов):
— Поначалу, когда воцерковлялся, я немножко все делил, само таинство меня очень сильно вдохновляло. Евхаристия стала важнейшим элементом жизни, но при этом все было немножко отдельно. Я расстраивался из-за того, когда священник ошибался в богослужении, делал даже замечания, такой был ретивый. А потом со временем это стало единым целым. Безусловно, есть вечернее богослужение, есть литургия, есть великопостное богослужение, но это стало каким-то единым и неделимым. Вроде можно выделить отдельно, есть иконы, есть текст, есть пение, есть возглас, есть ответ народа, лик, который сейчас заменяет хор. Но оно стало совершенно неделимым, единым целым. Мы же с вами знаем, что богослужение на земле совершается непрерывно, целый день. А спектакль, постановка, фильм имеет начало и конец, драматургия, развитие, потом схождение. В богослужении, если его понимать, если в нем немножко разбираться, если это твоя форма общения с Богом в том числе, она тебе близка, то нет начала и конец. Оно прерывается на время для того, чтобы мы могли не сойти с ума, и чтобы ноги наши выжили, мы могли на них стоять. Всё. А остальное всё непрерывно, единое целое.
Константин Мацан:
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Иеромонах Давид (Кургузов), клирик Вознесенского мужского монастыря в замечательном городе Сызрани был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии у микрофона была Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Христос Воскресе!
Кира Лаврентьева и Иеромонах Давид (Кургузов):
— Воистину Воскресе!
Константин Мацан:
— До новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
Все выпуски программы Светлый вечер