Наш собеседник — настоятель храма новомученников и исповедников российских в станице Ленинградской Краснодарского края священник Константин Мальцев.
Мы говорили о значении и смыслах Преображения Господня. Отец Константин размышлял, какова природа Фаворского света; почему Господу и апостолам явились именно пророки Моисей и Илия, и как они были узнаны; а также почему из всех учеников Иисуса Христа свидетелями Преображения были именно Петр, Иаков и Иоанн, и почему им было запрещено говорить об увиденном до Воскресения Господа. Наш собеседник также поделился, откуда пошла народная традиция праздник Преображения Господня называть еще и Яблочным Спасом.
Ведущий: Александр Ананьев
А.Ананьев:
- Добрый вечер, дорогие друзья!
Меня зовут Александр Ананьев. Я – профессиональный неофит. Каждый понедельник я задаю свои вопросы неофита, которых… от недели к неделе… такое впечатление, что становится всё больше. И так здорово, что есть люди, которые готовы на них ответить!
И, в то время, как вся наша Великая Россия стремится в Краснодарский край, чтобы урвать хотя бы кусочек летнего отпуска, Краснодарский край, Божьей милостью, стремится к нам.
Сегодня моим собеседником будет замечательный священник, настоятель храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградской Краснодарского края, человек, который не скупится на общение, на проповедь, на советы – не только в эфире любимой радиостанции радио «Вера», но и в своём аккаунте в целом ряде социальных сетей – священник Константин Мальцев.
Добрый вечер, отец Константин! Здравствуйте!
О.Константин:
- Добрый вечер, Александр и наши дорогие слушатели!
А.Ананьев:
- В преддверии замечательного праздника, одного из самых важных православных праздников, Преображения Господня, мне хочется начать разговор о праздниках в целом.
Я вспоминаю, как один сторож, мимо которого мы проходили два раза в день, туда и обратно, человек… ну… далёкий от Церкви, но добродушный, и с юмором… мы мимо него проходили и поздравили его с праздником, а он усмехнулся, и говорит: «Да у вас, православных, что ни день, то праздник!» – и это правда! Скрывать не будем, у нас – что ни день, то праздник! Это – хорошо.
Но вопрос у меня будет не про это. Помните, как в школе нам учительница задавала вопрос: «Скажите, чему нас учит этот автор? Чему нас учит это произведение? Чему нас учит это стихотворение?»
Отце Константин, чему нас учат, и должны ли нас учить, все наши многочисленные, светлые, такие разные, но такие важные праздники?
О.Константин:
- А, по сути, Вы уже и ответили – свету, радости. Потому, что, по сути, Православие – это праздник! Каждодневный праздник. Не только, когда есть праздники. Ведь, бывают дни, когда нету какого-то особо значимого, или Господского, или Богородичного праздника, но есть и святые, которые… мы, может, даже жития их не знаем, потому, что их не то, что тысячи тысяч, их – миллионы… но то, что он сподобился, этот святой, близости к Богу, нахождения с Ним в Святая Святых, в Царстве Небесном – это уже праздник.
Если мы имеем возможность обратиться к нему ( а, как мы знаем, в Священном Писании есть такие слова: «… и молитва праведника поспешествует», то есть, скорая ), то у нас уже праздник, что есть… как Господь говорит: «У Меня нету мёртвых, у Меня все живы».
И, вот, есть такие живые святые, которые могут походатайствовать о наших жизненных каких-то – бытовых моментах, а, может быть, и о здоровье нашем, а, может быть, о укреплении души, а, может быть, ещё и более – укреплении веры, которой мы и Богу угождаем. Потому, что «вера без добрых дел мертва есть».
И, вот, те же самые добродетели… чтоб Господь вразумил нам не проехать мимо них, случайно не незаметить, а, наоборот, научиться их видеть. Потому, что кто-то ищет грязное бельё, чужие грехи, и пытается себя утешить, что у кого-то хуже, хотя не видит бревно в глазу своём. А кто-то, наоборот, ищет добродетели, и печалится, если он прошёл мимо этой добродетели – по скоротечности, что он торопится, или ещё какой-то причине.
Поэтому, наши праздники, по сути… в совокупе, вера – это один большой каждодневный праздник. Ты проснулся, поблагодарил Господа, что жив-здоров, и пошёл искать добродетели, и творить, в том числе, своё послушание – на работе, в семье, и далее, далее…
А.Ананьев:
- Я, по-неофитски, конкретизирую свой вопрос.
Я крестился… ну… три с половиной года назад. И, до этого момента, в моей жизни были только светские праздники. И, вот, светские праздники меня… ну… ничему не учили – они и не призваны ничему учить.
Ну, там… Новый год – ага, салат «оливье» порезали, включили телевизор, друг другу какие-то подарки сделали – и проехали.
Восьмое марта – ну… там… подарили женщинам цветы, и – проехали.
Двадцать третье февраля – получил в подарок дезодоранты и носки, и, опять же – проехали. Ну, чему там учиться?
В то время, как церковные праздники, на мой взгляд, они напоминают мне… вот этот годичный цикл церковного календаря, церковных праздников – это… такая… огромная спиральная лестница, с длиной окружности в год, которая должна поднимать тебя наверх. И, вот, ты проходишь Преображение – а я праздник Преображения прохожу уже… ну… получается, в третий раз, правильно? – вот, я прохожу это Преображение, и, по моим внутренним ощущениям, которые меня сильно тревожат, отец Константин, я чувствую, что Господь ждёт от меня… ну… тоже преображения, да?... вот, в контексте, вот, этого праздника наступающего. А я понимаю, что… нет? Я не могу сказать, что я преобразился. Я не могу сказать, что я изменился.
Должен ли я измениться? Если я должен измениться, то – как? И, вот, в контексте праздника Преображения, чего ждёт от меня Господь? Или же… или же, у этого праздника нет какой-то… педагогического аспекта?
О.Константин:
- О, он очень большой! Он очень глубокий…
А.Ананьев:
- Так… вот, как?
О.Константин:
- Если позволите, в совокупе, я скажу о всех праздниках.
Чему учат? Это – любви Божией. Только надо… вот… пытаться найти любовь. Но, опять-таки… в том числе, ты её можешь увидеть, когда сам преображаешься.
Знаете, как, вот, есть заповедь Блаженства: «Блажени чистии сердцем – Бога узрят…» Но всё – по чуть-чуть, по маленькому детскому шажочку, но всё – реально.
Понятно, что мы сделаем несколько больших шагов обратно, в другую сторону… знаете, так… если позволите выразиться – духовной деградации, но, тем не менее, всё равно, встаём, учимся на той или иной ошибке, и – опять, набравшись смелости от любви Божией, идём вперёд.
Но если мы будем говорить о Преображении, тут… это… огромный тут… нужно, вообще, вспомнить сначала о самом празднике, немножко поговорить о празднике, о событиях, в первую очередь, связанных с этим праздником. Почему Господь идёт на гору? Почему Преображается? Почему берёт трёх апостолов Своих? Почему являются два пророка? С чем это связано? То есть, тут – целый пласт надо разобрать, чтобы понять… и, если его разбирать, то у тебя – глаза просто открываются!
Господь ли один Преобразился? Были ли другие преображения? Только ли в Ветхом Завете были? В Новом ли были? То есть, тут… огромное, что ещё можно сказать…
А.Ананьев:
- Давайте, тогда начнём сначала.
Итак, самое, пожалуй, загадочное событие в истории человечества. Событие, о котором даже в художественной литературе нигде не сказано – потому, что осмыслить это трудно.
Вот, такие праздники… я не знаю… как Рождество, Пасха – их может быть сколько угодно отражений, интерпретаций, толкований. Но когда мы говорим о Преображении, то ничего, кроме стихотворения Бориса Пастернака из цикла стихов «Юрий Живаго» ничего на ум не приходит. Больше никто и не писал. Потому, что это событие очень трудно постигаемо для нашего человеческого сознания.
Я хочу начать с вопроса, что такое фаворский свет – свет, который увидели три апостола. Это – физический свет? Это – духовный свет? Или же… что это? Если ли ещё кто-то в истории человечества, кроме этих трёх апостолов, которые видели этот свет?
О.Константин:
- Конечно, были. Если мы берём сначала – какой свет? Это – божественный и нетварный свет. Но я бы, может быть, сначала, рассказал бы о этом событии евангельском, а потом бы уже коснулся Ветхого Завета – кто видел этот свет, и сам ли светился? И, конечно, может быть, наших уже, в большей или меньшей степени современников – как они, вообще, соприкасались с этим светом, и как они потом светились, и в каком русле.
И, всё-таки, нужно вспомнить, что это – праздник Преображения. Он связан с тем, что приближается время Распятия. То есть, гонения, распятия, предательства, и, как следствия – Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. То есть, если мы берём по времени – это происходит, практически, за небольшое время ( можно сказать, почти за 40 дней ). Но, удивительно: если мы будем этот праздник… событие, именно как в праздник… то он выпадет на Великий пост. И, исторически, его Церковь переносит на другое время отмечать. Потому, что, всё-таки, это праздник. И – к нему ещё присовокупляют Спас Нерукотворный, Крестовоздвижение. То есть, у нас… как бы… по простонародью, три «Спаса», да?
Но – очень важное событие. Во-первых, идёт на гору. Почему – на гору? С горами у нас связано, если мы читаем Священное Писание, очень много знаковых, вообще, событий. Моисей, Нагорная проповедь, Преображение, гора Голгофа – то есть, очень много связано. Как пик, можно сказать… то есть, идём на пик, где будет какое-то знаковое событие.
И мы вспоминаем, что… опять, кого берёт с Собой Христос? Он берёт Петра, Иоанна и Иакова, брата. Почему Он берёт именно их, а не всех апостолов? Или – одного, допустим, Петра? Почему? Ведь, очень важный момент!
Господь, как мы читаем в другом месте Священного Писания: «Я пришёл не отменить, а преобразить… исполнить и преобразить». И здесь мы знаем, что, по традиции, чтобы потом подтвердить то или иное событие, нужно было иметь два свидетеля – два или три – об этом тоже пишется в Священном Писании. И Господь, мы здесь видим, Он исполняет ветхозаветный закон. Он берёт двоих… троих, вернее… мог бы и двоих взять, но берёт троих своих учеников.
Далее, что происходит? Он отходит на более… повыше, если можно сказать, на гору, но остаётся в их поле зрения. Здесь – двоякая ситуация. И определённая бережливость, и, в том числе, чтобы они стали – наблюдатели – свидетелями, повторюсь.
Он – Преображается. Что значит – Преображается? Он начинает в полночи – то есть, когда уже темно – светиться, яко Солнце. Весь светиться! Он – светится, как бы, изнутри! И рядом с Ним являются два пророка – Моисей и Илия. И здесь – тоже очень важный момент!
Если мы говорим о Моисее – это законодательник. То есть – закон. Мы можем сразу здесь… кстати, и ответить на Ваш вопрос, светился ли ещё кто? Моисей, на горе тоже, Синайской, общаясь со Господом… он потом, когда спускался с горы, он светился так, что ему пришлось накрыться, чтобы не ослеплять людей – настолько он светился! Но тот светился оттого, что напитался светом, а здесь – Богочеловек Сам является светом. «Я – свет, и истина, и жизнь», – Христос говорит. И призывает: «Возьмите крест, и идите…» – почему? Потому, что «Я есть спасение ваше».
То есть, вот, если мы говорим о Ветхом Завете – это, вот, Моисей. Да, он светился.
Почему – Илия? Он берётся во плоти на Небо. Хотя, нужно сказать, что и Моисея тела не нашли – в итоге, после его захоронения. А Илия берётся во плоти, на огненной колеснице. Но – почему Илия?
Потому, что, мы знаем, что когда будет Антихрист, Моисей и Илия придут увещевать, что под видом Христа – Антихрист. Чтобы люди покаялись – те, которые ему поклонились. То есть, и здесь мы видим цепочку вот эту… неразрывную… вот, этого события и последних времён.
Кем ещё являлся… я вижу, хотите сказать… сейчас, я доскажу, хоть чуть-чуть… Илья-пророк – он возглавлял сонм пророков! То есть, он, как бы, школу такую возглавлял – пророков. И, естественно, все пророки говорили о Боговоплощении, о Боговочеловечении – и Исайя, и другие, другие… можно других перечислить… которые говорили. И он является рядом с Богочеловеком Христом, свидетельствуя, что: «Да, те, которые говорили о Нём – я подтверждаю их слова».
Ну… я Вам дам, всё-таки, слово – потому, что много ещё хочется сказать.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Ананьев:
- «Вопросы неофита» на светлом радио.
Сегодня мы, накануне замечательного праздника Преображения Господня, говорим о нём с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградская Краснодарского края священником Константином Мальцевым.
Вопросов много, отец Константин. Начну с конца.
Вот, Вы сейчас говорили об этом свете… Любой человек, который любит, у которого рядом есть любящий… жена, муж, дети – они очень чётко видят свет, возможно, другой природы. Я не раз видел, как лицо жены светится счастьем. Как её глаза светятся счастьем – и это прекрасно!
Разговаривая с одним старцем – я очень хорошо помню этот момент, – с одним замечательным священником, я сидел, смотрел, и я ловил себя на ощущении, что его лицо светится. При этом, я отдавал себе отчёт, что это не лампочка, это не фонарик, это не свет свечи, это… такой… художественный образ, понимаете? То есть, я смотрел на него, и я видел свет, но этот свет видел только я – это было моё состояние, это было моё ощущение, и это было… с позволения сказать, сравнением.
Тот свет, который видели апостолы на горе Фавор – это тоже был такой природы свет, какой вижу я, вот, в этом особенном состоянии любви… а, по большому счёту, человек, не испытывающий любви, не может увидеть... там... лицо, светящееся от счастья, или что лицо священника буквально светится… или же – это было нечто иное?
О.Константин:
- Ну, конечно, иное. То – божественный свет…
А.Ананьев:
- А разве свет любви – он не божественный?
О.Константин:
- Не совсем. Он может быть эмоциональный, и может быть сопряжён с внутренней духовной радостью. Однозначно.
Но здесь мы же видим подтверждение – Кто преобразился. Мы читаем если Евангелие, то… облака разверзлись, и был слышен Голос: «Это Сын Мой – Его слушайте!» – то есть, здесь подтверждение, Кто преображается. Не просто человек, а Богочеловек. И об этом свидетельствует Отец, Который на Небесах.
Поэтому, здесь мы не можем сказать, что – то же самое. Однозначно, не может быть то же самое.
Но если мы, всё-таки, к человеческому попытаемся прикоснуться – о том, что Вы сказали, как видели священника, старца, который… мы можем здесь вспомнить две духовные, очень значимые в Православной Церкви, личности. Это святой преподобный Сисой, который жил в V веке, великий подвижник, пустынник. Он подвизался более 60-ти лет, после уже Антония Великого, в Египте. И – такой знаковый момент, что Господь ему даровал, даже при жизни, за его подвижничество – по его молитве, обращённой к Господу, Господь воскресил отрока. Но не совсем к этому – о Преображении, всё-таки…
Вообще, если мы вспомним… с греческого, «преображение» – «Μεταμόρφωσις», с латинского – «Transfiguratio», то есть, значит – «другой вид». А что… что значит «другой вид»?
Вот, возвращаясь к преподобному Сисою… когда он лежал на смертном одре, он с кем-то стал разговаривать. Ну… человек неверующий мог сказать: «Да, это уже предсмертные какие-то бредни… и тому подобное…» Но его спрашивают братия и старцы, которые вокруг него стояли: «С кем ты разговариваешь?» Он говорит: «Ангелы пришли. А я их прошу, чтобы они дали ещё мне время на покаяние». И у них такой был духовный шок: «Тебе ли в чём каяться?!» – то есть, настолько он подвижнически… И он изрёк такую, очень важную, фразу: «Я только сейчас понял, – на смертном одре, – что моё покаяние только начинается». И в этот момент его лицо засияло! Именно засияло – так, что многие даже опустили глаза, потому, что не могли смотреть.
Хорошо. Спустя тысячу лет – давайте, вспомним беседу Серафима Саровского с Мотовиловым. Мотовилов пишет, что, когда беседовал с преподобным Серафимом Саровским: «Взял за руку он меня, и его лицо так засияло, что не мог смотреть на него!»
Но это – состояние благодати. Это – внутренняя наполненность Богом.
Мы не знаем, конечно… я, читая, не встречал такого момента… о Александре Свирском. Ему являлась Троица, как Аврааму под дубом Мамврийским. Но, опять-таки, явление Троицы ему… если мы не можем прочитать, найти, что он сиял, то его – посмотрите, как тело! До сегодняшнего дня, с XV… там… XVI века… чтобы сейчас не ошибиться в датах… как сегодня сияет! Его тело нетленно, и температура тела 36,6. Это – научный шок! Это – духовное сияние! Можно сказать, как пример единения с Богом, и… шествие… то есть… вот… «преображение», в переводе, как я уже говорил, «другой вид». Но без Бога это преображение невозможно.
А.Ананьев:
- Господь – разве может преобразиться? Он – неизменен. Он – постоянен. Он – самая главная константа, на которой… держусь я, держитесь Вы, держится весь мир. Как же Господь может измениться, преобразиться?
О.Константин:
- Я бы с Вами согласился, если б только Господь! Понимаете, наша ошибка – что мы отделяем человеческую природу от божественной. А их отделять нельзя! Это – Богочеловек!
Если мы отделим, и скажем, что, вот, только Человек страдал на Кресте – так, таких тысячи было, кого распинали и до Христа, и после Христа. Тогда – видим бессмысленность Его Крестных Страданий, относительно спасения рода человеческого! То есть, Искупительной Жертвы тогда – не было. Но страдает Богочеловек. И приходит в мир Господь, опять-таки, для чего? Чтобы преобразить эту падшую человеческую природу!
Вот, смотрите… тоже – интересный момент. Свидетели. Вернёмся к Моисею и Илие. Кто – свидетельствует? Илия, который на Небесах в плоти, о Преображении, и именно Богочеловека, Моисей, который находится ещё в аду с праведниками – потому, что, мы знаем, на третий день только Господь спустится и узы праведных разрешит, и апостолы – которые на земле, люди. То есть, все – небо, земля и преисподняя – свидетельствуют о Преображении Богочеловека.
Поэтому, здесь Господь не просто преображается – показывает, что «Я – Бог». Он и Человека преображает.
Для чего это ещё делается? Для того, что когда будет уже предательство, избиения, Распятие Христа, и, в том числе, Воскресение – чтобы, в том числе, те свидетели-апостолы – они не усомнились, что Он – Бог, что Он – Сын Божий, ни на секунду не усомнились! Потому, что они уже это видели! И до конца пошли уже претерпеть – за Ним. И они претерпели.
А.Ананьев:
- Через минуту продолжим очень важный и очень интересный разговор со священником Константином Мальцевым в программе «Вопросы неофита».
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Ананьев:
- Преображение Господне. О том, что это за праздник, какое отношение Преображение Господне имеет к нам, к людям, которые живут 2020 лет спустя – об этом мы сегодня говорим с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградская Краснодарского края священником Константином Мальцевым.
Отец Константин, один из самых главных вопросов, который я хотел Вам задать в этой беседе.
Господь – всесилен. Для Бога нет ничего невозможного. Будь на то Божья воля, Он бы выпрямился во весь Свой Божественный рост над нашей грешной планетой, распростёр бы Свои Божественные длани, и сказал бы: «Да не усомнитесь вы – вот он Я! Дурни, посмотрите… что вы валяете дурака?» Но, тем самым, Он бы сделал нас несвободными в плане того – верить или не верить. У нас бы не осталось сомнений, у нас бы не осталось выбора – как я себе это понимаю, как неофит… я не богослов – я многих вещей, что называется, не разумею. И я это понимаю. То есть, в Его воле… Он может это сделать, но Он этого не делает. Чтобы мы остались свободными. По образу Его и подобию.
Тем не менее, трёх людей Он избрал, чтобы у них не осталось сомнений. В этом есть какое-то противоречие. В этом есть какая-то… для меня непонятная непоследовательность.
Ну… если речь идёт о вере, так, значит, и вот этим трём апостолам тоже надо было… оставить этот свет, недоступным взору… но, тем не менее, Он их выбрал… зачем? Почему именно – трём? Почему – не всем? А если не всем, то почему – им?
О.Константин:
- Ну, я об этом уже ранее говорил. Господь сохраняет закон, и Он, именно, берёт двоих… троих ( мог бы и двоих взять ), как я уже говорил ранее, чтобы они были свидетелями. То есть, это – по закону Моисея, в том числе, было сделано, для соблюдения.
Почему, всё-таки… ещё Он берёт? То есть, тут, вообще… этот эпизод, исторически, он очень ясен. Вспомним о том, что Иисуса Христа не только простой народ, но даже ученики считали, прежде всего, земным царём, воителем. То есть, почему Христа не приняли евреи? Это – не завоеватель, это Человек, Который призывает к миру и любви… подставь вторую щёку, если тебя ударили по одной… да? И чтобы, в том числе… лжемессии… иллюзия не сохранилась у апостолов, что это, всё-таки, «не Тот, Кого мы ждали». То есть, вот, чтобы упразднить эти вещи. Чтобы, как бы, утвердить, что: «Я именно Тот, Кто пришёл… вот Моисей… вот Илия подтверждают… и вы являетесь свидетелями тому».
Смотрите, даже не у одного евангелиста это пишется, а у всех евангелистов – у Матфея в 17 главе, у Марка в 9 главе, у Луки – в 9 главе… то есть, у всех пишется об этом событии.
Но, опять-таки… ведь, ученики – тоже преображаются. Они настолько наполнены тем, что они сейчас увидели, и, в том числе, услышали, что один из учеников говорит: «Давай, мы сделаем здесь три шатра – Тебе, Моисею и Илии!» – что это значит?
То есть, может быть, рядом был совсем праздник… такой… еврейский, когда делали именно шатры, чтобы там… такие… бескровную жертву, может быть, принести. Но, в том числе, и у них… после чего Он уже это говорит? После того, как они, в страхе, сначала, в испуге, слышат Голос Отца. После того, как он умолк, они, в страхе, боятся поднять голову, и Господь уже подходит, и утешает… то есть, Он продолжает заботу, в их лице, о всём народе… народе мира всего, я бы даже так сказал.
Он говорит: «Не бойтесь!» – и часто говорит Господь эти слова. «Не бойтесь!» – ведь, сколько у нас страхов в жизни! Умру, не умру… то есть, мы, как редкое исключение, доверяем всецело свою жизнь Богу. Чаще всего, мы не доверяем. «Вот, я умру, а чё тогда?... а куда я попаду?» – так, живи, чтобы попасть туда, куда… Господь говорит: «У Отца Моего уделов много, но только через Меня можно прийти к Нему».
И, вот, Господь подходит: «Не бойтесь! Подымайтесь!» – и они настолько переполнены тем, что они увидели, что хотят сделать эти три шатра.
Ну… вот… так.
А.Ананьев:
- А… почему же тогда… этот вопрос тоже не оставляет меня в покое… Пётр отрёкся от Христа? Ведь, он был избранным, он был, что называется, «в фаворе»?
Кстати, вот, само выражение – оно, этимологически, восходит к событиям на горе?
О.Константин:
- Какое, конкретно?
А.Ананьев:
- Быть «в фаворе» – быть избранным, быть в числе приближённых.
О.Константин:
- Ну, конечно – можно сказать, что… я Вам скажу даже немножко с другой стороны. Меня Господь сподобил несколько раз побывать на Святой Земле, в том числе на горе Фаворской. Это не… даже если убрать какие-то эмоциональные моменты – что это необычно, или… там… первый раз ты в этом месте… всегда, в первый раз, что-то для тебя трепетно. Но когда это второй, третий раз, то ты ощущаешь именно сугубое понимание, что это место сугубого явления Господа. И – не тщеславно ( именно, что «я, вот, такой… я, вот, здесь побывал, а миллионы миллионов даже православных… там… или… крещёных – не бывали…» ), но то, что тебя Господь допустил сюда – что ты, там, в гостинице не заболел, и лежишь, уже выздоровеешь – домой возвращаться – конечно, как-то тебя это приближает к Богу.
Но я скажу больше. Каждый человек – он избран. Для Бога. Господь говорит в Священном Писании: «Не о всех прошу, но о тех, кого Ты мне дал…», и говорит: «Если бы вы были от мира сего, мир вас любил бы. А, поскольку, вы не от мира сего, а – Мои, мир вас возненавидит, и пронесут имя ваше, яко зло». Поэтому, когда-то понимаешь, что тебя могут гнать.
Вспомните страшные события в том же самом Египте, когда показательно, на весь мир, обезглавили… по-моему… 21 человека… коптов… за то, что они – христиане! Их же испытывали, их же подкупали… почему они не отреклись? Да потому, что они хотели преображения! В жизни вечной, с Господом! Вот, это мученичество, по сути, является, в том числе, в этой ситуации, преображением. Потому, что ты, до конца, хочешь быть верен Богу, и быть с Богом. Тогда уже ты – другой. Какой – другой? В лике святых.
Ну… я не думаю, что они хотели, чтобы их… там… превозносили, что, вот, они такие молодцы. Это – личный выбор каждого человека. Мог и любой из них… как, вот, в озере замучены… 40 мучеников Севастийских… и они могли… один даже вышел, и видел стражник, как от него отходит мученический его венец, от Бога данный – и он вошёл… мучиться! Который и не крещён был, который и о Боге косвенно слышал, но он, по факту, видел, что он может приобрести более важное – преображение – нежели здесь, на земле.
Поэтому, да, конечно, какую-то каждый православный христианин преображённость Богом имеет.
Но, всё-таки, отвечу на вопрос, который Вы задавали – почему Пётр отрёкся? И, ведь, Господь уже об этом заранее говорил! Он мог первый раз только услышать – и всё… и ждать… и искать этого… неоступления. Но, порою, чем ниже мы падаем, к сожалению… чем нам, порою, психически, духовно, физически больнее, тем мы более и значимей ценим то или другое…
А я Вам конкретный пример, в свете сегодняшнего времени, приведу. Это наше поветрие… ну… пандемия. Тысячи тысяч людей никогда не задумывались, как замечательно – дышать! И когда, после сугубой немощи, они начинали дышать – каково для них счастье и радость, как они ценили этот талант, безвозмездно, просто так данный от Бога! И, конечно, те, которые курили, тысячи тысяч, после этого, переставали курить.
Ну, вот… то есть, к сожалению, порой, чтобы… ведь Петру сколько дано – Ключи от Рая иметь! Естественно… может быть… не хочу дерзать, прям… утверждать это… но, может быть, Господь даже попустил ему так отпасть – просто, видя его твёрдость, что он, всё равно, покается. Чтобы потом уже более, так же твёрдо, остаться Ему верным до последнего издыхания. А мы помним, что его распяли, только вниз головой – он сам просил, потому, что «недостоин я той же кончиной почить, что мой Господь».
А.Ананьев:
- Отец Константин, а образ сна апостолов в повествовании Священного Писания – он же неслучаен?
Апостолы, несмотря на просьбу Спасителя, засыпают после Тайной Вечери, в Гефсиманском саду. И апостолы, необъяснимым для меня образом… ну, как же… Господь их избрал, чтобы подняться вместе на гору Фавор… происходит что-то важное… происходит что-то… невероятное, по человеческим понятиям… здесь должен быть какой-то душевный подъём, возбуждение, радость… ну, как же? Они, вот, поднимаются, вместе с Учителем, на гору…
Что делал бы я, как мне кажется? Ну, я бы держался рядом, я бы озирался кругом, я бы… я не знаю… я бы… фотографировал бы, в конце концов! Ну, потому, что что-то фантастическое происходит!
Что делают апостолы? Они – засыпают.
И, вот, тут вопрос – а как такое… почему? Почему они засыпают?
О.Константин:
- Ну… во-первых… я, всё-таки, немножко, если позволите, дерзну в их оправдание сказать.
Во-первых, это – ночь. Ходили – пешком. Это утомительно. Если мы вспомним, гора Преображения – очень высокая. Мы на машине, наподобие… что-то… уазика, ехали вверх пять минут. А это, пешком, наверное, все полчаса. Потому, что это сейчас – асфальт и тропки, а тогда – камни. Естественно, это – утомительно. Это – первый момент.
Второй момент – ведь, мы читаем в Священном Писании: «И много чего Господь сотворил, что и всем миру не вместить всех пишемых книг». Возможно, таких восхождений, именно на горы, было множество – которые нам не открыты в Священном Писании. И, может быть, Господь, опять-таки, оставил их до того, пока Сам не был духовно готов, чтобы это Преображение произошло. Поэтому, зачем, в том числе, было и от них требовать, пока Он сам… ведь, Он, помимо Бога, Он, в том числе, по-Человечески… он должен был… как бы… согласиться с тем, что дальше будет.
Ведь, Преображение… что в Преображении происходит? Ещё раз повторюсь… Моисей и Илия рассказывают, что будет дальше – то есть, они готовят Христа. И тут его, в том числе, не только Божественная, но и Человеческая природа, должна это принять, и согласиться, что это – будет.
Поэтому, может быть, какие-то вещи они сразу увидели, какие-то – нет. Может быть, именно, Он Преобразился, когда согласился. Как, прообразно, можно привести пример – как Богородица, именно, получила Святаго Духа, зачала, когда сказала: «Да. Се, раба Господня». Может быть, так же, и Христос – Преобразился тогда, когда сказал: «Да. Я готов претерпеть».
Вот, до того, может быть, момента… ведь, мы не учитываем личный момент – внутреннего какого-то переживания, внутреннего какого-то… вот… смогу ли я… не смогу ли я…
Даже по себе скажу: стремление, вот, именно, служить Богу и людям… именно священником… у меня очень рано появилось. Но всегда было такое опасение… даже, в какой-то мере, страх: буду ли я достойным, не соблазню ли кого я ко греху, и не погублю ли я чью-то душу? Ведь, это огромнейшая ответственность! Привести к Богу, а не оттолкнуть.
Поэтому, вполне, вот этот личный момент – он мог присутствовать.
А.Ананьев:
- Я очень хорошо помню, как апостолы, идя со Спасителем, спорили друг с другом – кто по какую руку от Спасителя окажется в Царствии Небесном. И для них это было важно. То есть, они, как все люди… как дети… взрослые… они обладали, какого-то рода… тщеславием, что ли… не были лишены гордыни какой-то…
При этом, из двенадцати апостолов, только трое поднялись со Спасителем на гору Фавор, а остальные девять были лишены этой привилегии. И в Священном Писании ничего не говорится о том, каковы были их дальнейшие отношения.
Как мне кажется, остальные девять должны были встретить, вот, этих троих, и сказать: «Так… подождите… а почему вы? А почему не я? А я тоже хочу… а что там было?» Но, при этом, Спаситель, почему-то, запретил им говорить об этом.
Не ревновали ли остальные апостолы к тем, избранным? Это – во-первых. А, во-вторых, почему… почему бы об этом было не рассказать остальным ученикам?
О.Константин:
- Ну, может быть, в какой-то мере, соглашусь с Вами. Может быть, могли и ревновать. Есть же такое выражение: «Нет соблазна – нет греха». Может быть. Но утверждать не дерзну.
Но, всё-таки, здесь – не столько лишь какой-то выбор был. Нужно понимать… может, кто-то мог пойти… может, кто-то не мог пойти. Может быть, кто-то более физически мог взойти на эту гору – потому, что это определённый труд, физический, в том числе. Ну, и, самое главное – это то, что… я ещё раз повторюсь… в законе Моисеевом… я даже вспомнил это место… «при словах двух свидетелей, состоится всякое дело». Это – Второзаконие (19:15). То есть, именно… но здесь Господь троих берёт… знаете… ну… не зря же говорят «Бог любит троицу»… вообще, «троица» прослеживается во многом, да? Троица – Сама по Себе, человек трёхсоставен – дух, душа и тело, здесь берёт троих учеников… то есть, много, много… вообще, очень символично… тут нельзя, конечно, впадать во всякую каббалистику, в нумерологию – ни в коем случае, но цифры имеют определённое значение, и мы это видим в Священном Писании.
Ну, вот… 40 лет водил по пустыне Моисей, пока не переродился род… 40 дней постился на горе Искушения Христос… за 40 дней, как мы предполагаем, именно, до Крестных Страданий… вот… Христу… является Преображение. То есть… ну… вот… какие-то цифры – они значимы, но мы делаем акцент не на том, что это… именно, как… цифра является, а именно – как определённый… такой… духовный смысл, полезный для спасения души. Поэтому… чтобы не впасть, ни в коем случае, в грех.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Ананьев:
- «Вопросы неофита» на светлом радио продолжаются.
Сегодня мы беседуем о смысле праздника Преображения Господня, о том, какое это отношение имеет к нам, с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских станицы Ленинградская Краснодарского края священником Константином Мальцевым.
Прежде, чем я, с Вашего благословения, отец Константин, свалюсь… вообще… в народные какие-то традиции и поверья, связанные с Яблочным Спасом, я хочу спросить Вас вот о чём.
Если бы предо мной… ну… так… предположить… явился бы пророк Илия, или пророк Моисей, боюсь, что я бы их… не узнал. Ну… потому, что я… я не видел их фотографий… я видел только иконы… как бы… но сказать, чтобы я бы их узнал, я бы не мог. Тем более, в сиянии Божественного света.
Я всё время думаю… а, вот, апостолы – у них же… как бы… не было возможности спросить: «А вы – кто?», а им бы сказали: «Здравствуйте… я – пророк Илия… я – пророк Моисей…» – они их как-то сразу узнали.
Вот, вопрос – как? У них же не осталось сомнений, что это именно они?
О.Константин:
- Не осталось. И я объясню, почему.
Почему апостола Петра обличали перед его… как он отрекался, вспомните. В одном из отречений, ему говорят: «Это – ученик. Потому, что его речь выдаёт», – то есть, по речи его узнали, что…
Я вам скажу больше. Допустим, я бываю в штатском, и говорят: «Вы не батюшка?» Я говорю: «А что, у меня на лбу строчечка бежит, что я батюшка?»
То есть, понимаете, всё равно… зачастую, мы видим суть. Как подобие – Адам назвал животных. Не по внешнему, а по сути. Поэтому, однозначно, и мы их по сути узнаем.
Почему Антихриста не узнают? Потому, что, во-первых, он – источник лжи и обмана. У нас с вами… там… общий срок Вашего и моего возраста, пусть, сто лет, условно выражаясь, а у него – тысячелетия. И за эти тысячелетия, у него опыта – немеряно. Кого, как, и с какой стороны подойти, чтобы искусить и обмануть. Поэтому, естественно, его тяжелее будет узнать, и, в помощь нам, Господь сначала пошлёт этих двух пророков.
Не увидеть этого – невозможно будет! Мы забываем о наших СМИ, телевидении, и тому подобном! Это будет всё – на мир показываться. И никто не сможет этого не заметить события. Дай Бог, чтобы просто мы успели покаяться.
А.Ананьев:
- С позволения сказать, я, вот, сейчас, слушая Вас, это понял, отец Константин, за что Вам – спасибо.
В жизни каждого из нас будет такой момент, когда не останется сомнений – вообще, никаких. И это будет – момент Преображения.
Вот, у апостолов был такой момент – момент Преображения. А у нас, очевидно, он впереди. И это… такой важный момент, когда всё – меняется, и сомнения уходят прочь.
И теперь, с Вашего позволения, о народном.
У нас осталось, буквально, минут шесть нашей беседы.
Преображение называют Яблочным Спасом. Есть Яблочный Спас, есть Ореховый, Медовый… и это сразу, знаете – какая-то деревня, какая-то бабушка, и, вот, у неё… там… есть её… какое-то деревенское православие. Она говорит: «Вот, Яблочный Спас… вот, яблоки не надо есть до Спаса… потом будет – Ореховый, Медовый…» – всё понятно.
И я об этом не задумывался. Но, вот, готовясь к нашей беседе, я просто, что называется, погуглил. А, вообще, «Спас» – это же «Спаситель». Это событие – праздник – связанное со Спасителем. Поэтому, он и называется «Спас».
Могу ли я, как человек, пытающийся быть христианином, называть Спасителя – СПАСИТЕЛЯ! – «Яблочным», «Ореховым», «Медовым»? Не является ли это каким-то уничижением, и, может быть, даже… простите меня… богохульством?
О.Константин:
- Ну… в коей-то мере, я с Вами соглашусь. Это даже – определённая религиозная безграмотность, когда мы опускаемся до простонародного какого-то наименования. Мы можем, конечно, сказать: «Поздравляю… грядёт праздник Преображения Господня на Фаворе, в простонародье ( вот, тогда уже добавить ) – «Яблочный Спас». То есть, как дополнение, чтобы человек… ну… немножко сориентировался. Но, в первую очередь, мы должны суть праздника отобразить. Потому, что… мне память не изменяет… я как-то взял книжку… знаете, вот… есть… в школе преподают – «Основы православной культуры», «Основы светской этики» – и, вот, в «Основах светской этики» как-то я прочитал, что такое Пасха. И всё. Это – короткий комментарий был: «Пасха – это когда крестообразно режут кулич. Аминь». Точка. Возник… это – просто взрыв мозга! Вы чё, Бога до кулича опустили, что ли?!
Вот, так и здесь. По сути, мы можем, в знак нашей христовой любви к братьям и сестрам, добавить, но суть сначала сказать – что это Преображение Господне.
А если сказать более глобально… ну… он должен не Яблочный быть, а Виноградный Спас, в принципе-то. Потому, что именно по той традиции, к тому времени праздника – созревал виноград, который использовался ( как лозный ) для Причастия. А, поскольку, у нас в России… ну… только здесь, наверное… Сочи… в тех местах… там… Тамань… и далее, далее… Крым… там есть ещё… позволяет виноград… ну, где-то ещё, местами… а если в совокуп брать – поэтому, мы поменяли виноград на яблоко, которое созревает к этому дню. То есть, это уже… такая… определённая традиция, что наши…
Но она ещё раньше, традиция, нужно сказать… что, вот, когда виноград созревал – вообще, в тех местах, все мужчины, к этому дню, собирали все плоды свои – и приносили, как бы, поблагодарить Господа за то, что Он им дал возможность израстить эти плоды, в том числе, благодаря которым, они и сами пытаются… и продают, и имеют возможность что-то ещё приобрести. То есть, это момент такой… не фанатизма, а благодарности.
И к этому, конечно, хочется добавить, что… то, что происходит «анти» – это уже бред, конечно. Поскольку, люди пытаются из доброго… даже не люди, а, я бы сказал, лукавый всеивает эти мысли… сделать… и упразднить это событие.
Даже если опустимся чисто до Яблочного Спаса… ну, давайте, так, чуть-чуть порассуждаем… почему нельзя яблоки есть до этого дня? Ну, в чём – грех? Грех – это то, что тебя отдаляет от Бога? В чём грех, суть? Нету греха. Если у меня, вот, сейчас ещё… у меня дома есть яблони… одна яблоня уже вся осыпалась. А если бы она одна и была у меня в саду? Ну, какие проблемы? Детей надо кормить, витамины… надо летом набираться. Это – первое.
Второй момент – ещё более шоковый. Женщине в положении, оказывается, нельзя есть яблоки. Почему? Да потому, что у неё живот большой будет, если она до Преображения будет… но… Вы понимаете суть бреда этого? Какое отношение это имеет к Богу? Никакого. Тогда кайтесь в этом суеверии! Суеверие – это ложная вера. А у нас – истинная вера. Нам Бог её дал. Всё остальное – это пыль!
Вот, это мы должны и знать, и опасаться каких-то вот этих праздностей.
А.Ананьев:
- Мы, жители больших городов, не задумываемся. Но, вот, все вот эти вот, народные, «Спасы» – Яблочный, Ореховый и Медовый – они же все летние. А зимних «Спасов»… насколько я понимаю… ну… просто нету. И они все, так или иначе, привязаны к сбору урожая. Хотя, событий – праздников, связанных с Господом – их же гораздо больше, и, по этой логике, и «Спасов» народных должно быть тоже больше. Но их всего – три. Я это сегодня понял только что, и мне, честно говоря, это… ну… вот… прямо запало в душу – у нас только летние «Спасы».
О.Константин:
- Ну… давайте, ещё скажем… когда Православие стало распространяться, то среди даже… вот… допустим… в Армении… там было язычество. В том числе. На Кавказе, вообще, и до сегодняшнего дня, очень язычество распространено. И чтобы, всё-таки, как-то, хоть минимально, преобразить это языческое поклонение… там… и Венере… и другим всяким богам поклонялись… чтобы это упразднить, Православие сказало: «Хорошо. Ну, хотите вы плоды – ну, давайте, только это во славу Божию делать, а не в славу этих языческих богов, которые не являются богами, по факту. По факту, это – бес». Поэтому, стали это немножко преображать.
Как когда-то были капища разрушенные – на этих местах чаще строились храмы. По двум причинам. Что люди привыкли приходить к этим местам, а второй момент – они уже приходят не к лукавому, а к Богу. Поэтому, это ещё одна из причин, почему стали именно освящать плоды.
А.Ананьев:
- Спасибо Вам, отец Константин!
Я, вот, коротко резюмирую для себя.
Во-первых, спасибо Вам за понимание того, что однажды в моей жизни наступит момент, когда я не усомнюсь, что передо мной – пророк Илия и пророк Моисей.
А, во-вторых, я верю, что этот момент настанет.
А, в-третьих, спасибо Вам за образ наших современников – 21 коптских мучеников, которые у меня… вот… после нашего разговора, теперь напрямую будут увязаны с праздником Преображения Господня. За что – огромное Вам спасибо.
Сегодня мы беседовали с настоятелем храма Новомучеников и Исповедников Российских в станице Ленинградская Краснодарского края священником Константином Мальцевым.
Я – Александр Ананьев.
С наступающим вас праздником, друзья! Желаю вам… благословите пожелать преображения нашим слушателям!
О.Константин:
- Бог благословит! Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
А.Ананьев:
- Желаю вам, друзья, хотя бы на две ступеньки подняться вверх по этой огромной винтовой лестнице – чтобы, хотя бы немножко, преобразиться!
Всего доброго!
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 4 зач., II, 14-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
14 Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:
15 они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;
16 но это есть предреченное пророком Иоилем:
17 И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
18 И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.
19 И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
20 Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.
21 И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.
Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.
Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.
Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)
У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.
Ведущий: Александр Ананьев
А. Ананьев
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к
этому замечательному времени.
А. Ананьев
— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под
контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос,
получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу,
но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он
научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше
соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень
фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются
разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль
играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера
наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке,
которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский
проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное
название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом,
он писал в местную газету англоязычную
в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной
поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских
авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.
А. Ананьев
— Вот я чувствовал, что всё не так просто!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.
А. Ананьев
— Какую ответственность, отец Макарий?
Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то
совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример,
по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными
людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и
священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным,
ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас
наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано,
что когда Пасха, то снова можно ругаться?»
А. Ананьев
— Нигде такого не сказано!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.
А. Ананьев
— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко
перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.
А. Ананьев
— Вот это хорошо!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте —
участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша
вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим
образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и
должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и
в Церкви.
А. Ананьев
— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о
растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам
растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные
какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не
управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке
называется «настроением». Вот правильно, да?
А. Ананьев
— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...
Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?
А. Ананьев
— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел
добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или
два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное,
это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии,
пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело
найдётся каждому.
А. Ананьев
— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим
особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения...
слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки
скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью,
работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми,
мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко
перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение —
тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела
вашей жизни. Если человек тратит своё время...
если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с
какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно
быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.
А. Ананьев
— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения
все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и
Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё
это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего
духовного возрастания, духовной пользы, но
принимать их надо умеренно.
А. Ананьев
— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться
в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32
лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с
советских времён.
А. Ананьев
— И для вас это была прямо настоящая Пасха.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение,
какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу
рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать
короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в
Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен
на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти
песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого
видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом,
кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не
осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно
теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой
фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с
известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём
сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru)
— там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые
фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат
отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня
существенными.
А. Ананьев
— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том
числе и этот.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать
историкам.
А. Ананьев
— Возвестить всему миру о своей радости?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные
звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так
хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких
времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую
жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он
существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там
нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски
или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь
музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол
вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально.
Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что
именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за
рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два
больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола
могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика
если не русская, то славянская.
А. Ананьев
— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть
колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не
будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо
приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то
время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то,
но всё-таки уже не совсем то.
А. Ананьев
— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с
кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А
сам уже — как-то немножко всё сходит...
А. Ананьев
— Но это радость.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас
действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно,
там уж это было как-то особенно в почёте.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство —
продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство
сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими
сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос
Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной
жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.
А. Ананьев
— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как
хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое
воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я
понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе
называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас —
«воскресенье».
А. Ананьев
— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день —
это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и
пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту
Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови
достояние Твое» — тропарь Кресту.
А. Ананьев
— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?
А. Ананьев
— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.
А. Ананьев
— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она
распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где
она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной
службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и
епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не
переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и
потому что мы не успеваем...
А. Ананьев
— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже
упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто
предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше
четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё
постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай
потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос
Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я
помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И
это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и
встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это
запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять
цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо
ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.
А. Ананьев
— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху.
А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой —
богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой,
праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.
А. Ананьев
— То есть чёрный, который был во время Великого поста...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я
просто не помню, что бы был...
А. Ананьев
— И у каждого цвета есть свой смысл.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот
этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что
входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и
факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от
технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про
Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в
Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень
любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что
подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали
— это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для
него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком
исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти
цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были
дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались
набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот
подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит
красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки,
изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно
немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была —
простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо
нечто царское или сверхбогатого человека.
А. Ананьев
— Статусная вещь.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И
смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее
великому празднику.
А. Ананьев
— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем
восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у
архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с
изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит
телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками
украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было
фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь
домотканом.
А. Ананьев
— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе
впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас —
это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.
А. Ананьев
— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один
молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время
богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот
ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты
ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало
можно класть больше ладана.
А. Ананьев
— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.
А. Ананьев
— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в
пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот
говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то
такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная
практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что
там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди,
всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда
люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава
перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно,
потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского
благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот
ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну,
глупость очевидная.
А. Ананьев
— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!
А. Ананьев
— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.
А. Ананьев
— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.
А. Ананьев
— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное,
исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20
лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой
самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я
ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии,
Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и
Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и
тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький
ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел
манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит:
«Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ
посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».
А. Ананьев
— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то,
надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.
А. Ананьев
— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?
Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам
как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по
отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не
надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю:
«Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно
готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что
давайте мне чуть-чуть поменьше».
А. Ананьев
— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?
Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак
«Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это
дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг
ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг
друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я
расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не
комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню
— это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то.
И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя
келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра.
Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос
Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной
пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы
знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а
сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу.
Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть
Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким
видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать
навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень
заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот
так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход
бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за
водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие
признаки нашей религиозной слабости.
А. Ананьев
— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...
А. Ананьев
— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё
становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое
чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия,
предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный
и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое,
безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в
любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте
либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы
не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело
прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит,
чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то
захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда,
в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего
близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами,
и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во
всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном
подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я
начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот
есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как
они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает
эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то
немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...
А. Ананьев
— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не
смешивай, сложи отдельно.
А. Ананьев
— Я это очень хорошо понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело
складывайте.
А. Ананьев
— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо
ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать
разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет —
будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из
церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так
благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.
А. Ананьев
— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже
начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что
их хранил их тоже долго.
А. Ананьев
— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как
будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на
благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут
эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич
попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких
принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.
А. Ананьев
— Получатся, что они не отличаются.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы
богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать,
сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько
неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода,
от церковной жизни.
А. Ананьев
— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.
А. Ананьев
— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.
А. Ананьев
— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого
церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той
связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой
Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий,
самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в
том числе и в миссионерских приходах.
А. Ананьев
— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь
традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков
там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть
баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы,
кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда
приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины
лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков
принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного
образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с
тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая
с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно —
Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от
русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки,
Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А
Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви,
которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.
А. Ананьев
— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?
А. Ананьев
— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.
А. Ананьев
— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический
очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.
А. Ананьев
— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они
отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а
вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти
богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие
от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там
праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного
с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или
реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь
и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён
какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна
читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение
апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот
никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным
строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут
праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник
Вознесения Христова.
А. Ананьев
— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово
продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими
особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние
пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни
попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень
сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни
до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три
раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало
богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут
литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами
убедитесь.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей
христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей
зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да,
мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там
должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы,
наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не
так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом
нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам,
дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского
христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был
и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти
на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть
своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил —
«Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И
вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность
человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами.
И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто
по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой
личности, человеческого жизненного пути.
А. Ананьев
— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу
объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».
А. Ананьев
— А есть претензии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.
А. Ананьев
— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...
А. Ананьев
— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем
верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять
собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны,
индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного
календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что
священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее
напряжённой, менее длительной, быть может.
А. Ананьев
— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов
несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть
возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как
мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к
Причастию будет...
А. Ананьев
— К духовнику?
Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.
А. Ананьев
— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один.
Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то
он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать,
это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть
может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и
люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то
тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в
разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой
жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы
идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на
чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное,
— а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой
угодно.
А. Ананьев
— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.
А. Ананьев
— Конечно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём
монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно
обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря.
Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить,
всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке.
Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал,
опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно
напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой.
Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он
как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином,
подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям.
Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.
А. Ананьев
— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во
всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в
большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального
богослужения — милости просим.
А. Ананьев
— Такой — сокращённый, я так понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии
пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня,
ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и
та же.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.
А. Ананьев
— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси,
Господи.
А. Ананьев
— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер