Нашим гостем был исполняющий обязанности декана Философского факультета МГУ, ведущий программы "Философские ночи" на радио Вера, кандидат философских наук Алексей Козырев.
В юбилейный 150й год со дня рождения священника Сергия Булгакова мы говорили о личности, пути к священству, судьбе и творениях этого выдающегося русского философа, богослова и пастыря.
Ведущий: Константин Мацан, Марина Борисова
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, уважаемые друзья. В студии моя коллега Марина Борисова...
М. Борисова
— И Константин Мацан.
К. Мацан
— Добрый вечер. 28 июня 2021 года мы вспоминаем 150 лет со дня рождения отца Сергия Булгакова — выдающегося русского философа, богослова. Вот об этом сегодня мы поговорим — об этой парадоксальной, интереснейшей личности, о его судьбе, о его опыте, его облике человеческом и христианском. И в гостях у нас сегодня Алексей Павлович Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета МГУ, ведущий программы «Философские ночи» на радио «Вера», кандидат философских наук. Добрый вечер.
А. Козырев
— Добрый вечер.
К. Мацан
— Ну вот вы у нас, как правило, в кресле ведущего, сегодня в кресле гостя — очень радостно для нас это, такая смена ролей. Но я еще нашим слушателям скажу (тем, кто знает — напомню, тем, кто не знает — скажу), что Алексей Павлович крупнейший в России специалист по творчеству и наследию отца Сергия Булгакова, знаток архивов. Вы какие-то тексты впервые опубликовали, вообще не знаю, есть ли книги, где есть фамилия Булгаков, нет рядом вашей фамилии...
А. Козырев
— Есть, конечно.
К. Мацан
— Ну вот недавно сборник статей вышел большой под вашей редакцией, вы автор статей в энциклопедиях и в учебниках. В общем, с кем как не с вами поговорить вот к этой дате об отце Сергии Булгакове.
А. Козырев
— Ну мне неловко, потому что я не являюсь наследником отца Сергия ни в материальном, ни в каком-то духовном смысле — я не священник, не пастырь. Но тем не менее я всегда почитаю этого человека и люблю его образ, поэтому, конечно, для нас этот год, юбилейный год. Я еще двадцать лет назад помню, как мы устраивали конференцию к 130-летию со дня рождения отца Сергия. И это было в Доме русского зарубежья — живы были тогда Сергей Сергеевич Аверинцев, Владимир Вениаминович Бибихин — мы их пригласили, они принимали участие. Митрополит Иларион (Алфеев), который тогда еще был игуменом, приветствовал нас, открывал эту конференцию. Так что это вроде был было недавно, но уже 20 лет прошло. И тогда был издан очень хороший сборник материалов этой конференции и, можно сказать, был задан определенный уровень, определенная планка изучения Булгакова у нас на родине. Потому что в Европе, в Америке работы о Булгакове выходили и выходят, он там одна из знаковых фигур богословского процесса XX века.
К. Мацан
— Я помню, я в каком-то, наверное, в 2005 году для журнала «Фома» делал интервью с венгерским славистом Илоной Киш, которая тогда признавалась, что для ее становления веры две фамилии оказались решающими: отец Сергий Булгаков и отец Павел Флоренский — она их издавала, переводила на венгерский. И мы тогда, помню, даже в редакции как бы обсуждали, почему мы это делаем, это интервью — потому что, смотрите, там вот у европейцев их знают и почитают, а мы должны тоже как-то свое наследие изучать. Ну вот я бы вот с чего начал наш разговор, вернее продолжил. Недавно в одном интервью на канале «Спас», в «Парсуне», вас ведущий спросил, какие философы вам в личном плане наиболее важны, и вы назвали три фамилии тех, кем занимались как ученый — это Владимир Соловьев, Булгаков и Константин Леонтьев. Ну вот в той программе не было возможности расширить вопрос, а вот я сейчас спрошу. Если мы про Булгакова говорим, то вот что в личном плане вот вам в нем наиболее важно? Когда ученый изучает какой-то предмет, изучает научно, бывают какие-то вдруг открытия, думаешь: как это точно сказано, как это дивно, как это важно для меня, как я, может быть, по-другому на жизнь посмотрел после этого. Было что-то такое?
А. Козырев
— Ну прежде всего, наверное, то что мы с ним почти земляки: вот он из Ливен Орловской губернии, мой отец из Болхова Орловской губернии. Сейчас Ливны, по-моему, это уже не Орловская, а Липецкая. И вообще фамилия Булгаков — татарская, происходит от слова «булгак», и фенотип людей, которые вот в этой Средней Руси живут, это этнически ну такая как бы смесь, где и Орда прошла, и монгольская кровь присутствует. То есть Булгаков не такой вот, не чистый русак, новгородский, да, не чистый славянин, в его внешности есть много такого монгольского, я бы сказал. И поэтому и характер его, он не такой вот нежный, лирический какой-то, восточнославянский характер — образы, которые мы часто встречаем в Польше, в Словакии. Это тугодум. Его так Розанов называл: «Я знал его тяжелым тугодумом». Потому что Розанов преподавал ему в Елецкой гимназии, когда Булгаков сбежал из семинарии, потерял веру, бросил семинарию — он был сыном священника...
К. Мацан
— Об этом поговорим сегодня еще.
А. Козырев
— Да, ушел в Елецкую гимназию. И Розанов, будущий его коллега по философскому и журнальному цеху, будет преподавать ему историю и географию. И вот этот образ человека такого, немножко тяжелого, погруженного в себя, в свои мысли и в тоже время очень честного. Вот черта Булгакова — это честность. Он рассказывает нам, как он сходил в политику, да, —как в клозет окунулся. Вот после того, как он был депутатом Второй государственной думы и хотел создавать партию христианского социализма, возлагал надежды на политику, он пережил величайшее отвращение от того, что он увидел — это какой-то сброд, вот люди, случайно попавшие, жулики какие-то. И он, как говорится, изблевал из себя это и совершенно честно об этом сказал в своих дневниках, в своих автобиографических заметках, которые вообще упоительная совершенно книга, именно в силу своей честности. Я бы советовал прежде всего вот эту автобиографическую прозу Булгакова прочитать, где все начинается с «Моей родины» — с храма Сергия в Ливнах, с детства. И дальше и «Две встречи», где он говорит о том, как меняется его восприятие «Сикстинской Мадонны», которую он сначала увидел — марксистским щенком — и узрел в ней Богородицу, о Которой он забыл, и плакал, стоя перед ней, как перед иконой. И потом — священником, оказавшись через 25 лет, — ничего не увидел, кроме сентиментальных пошлых ангелочков внизу, как иногда бывает в каких-то дортуарах семинаристов, которые украшают там свои тумбочки вот какими-то виньетками такими сусальными, да. И Булгаков честно говорит: ну я ничего не испытал. Я вот стоял перед ней, перед той самой Божией Матерью, и не видел Божией Матери, а видел красивую женщину с пухленьким упитанным младенцем на руках. И в этом плане он всегда такой, да. Он идет к горгульям там в Нотр-Дам и говорит: ну вот, католический храм, а я думал, что здесь можно молиться. Я хотел идти под папу, а теперь вижу, что самое великое, самое талантливое, самое изящное в этом храме — это демоны. Как в этом храме вообще можно молиться? Это не наш храм. И, знаете, здесь нет никакой политкорректности. Вот не то, что — и с одной стороны, а с другой стороны, а вот и у вас, и у нас — нет, Булгаков говорит то, что думает. И в этом смысле он человек, который часто меняет мнения, часто меняет точку зрения. Он переходит от одного к другому. Он чем-то очень увлекается и потом себя же корит за то, что он этим увлекся. Но это человек, который искренен. Вот это в нем подкупает.
М. Борисова
— Мне кажется, еще очень интересно читать о нем как о человеке, знакомиться с его биографией, потому что там очень много ответов что ли на вопросы наши о нашей недавней истории, о том, что с нами происходит. Ну как человек, у которого пять поколений священников в роду по отцовской линии и чуть ли не святитель Феофан Затворник по материнской, в 14 лет уходит из Церкви, отвергает веру и пускается во все перипетии конца XIX века — ведь в революцию 1905 года с красным бантом же ходил. И совершенно, как вы говорите, искренне вполне был...
А. Козырев
— Надел. Надел и бросил с отвращением в ватерклозет. Об этом тоже Карташев, по-моему, пишет в своих воспоминаниях «Мои ранние встречи с о. Сергием». И ходил, но не ходил, а были какие-то революционные упования.
М. Борисова
— Но самое потрясающее для меня было то, что он в 1918 году принял сан священнический.
А. Козырев
— Да, да.
М. Борисова
— То есть это вот для меня как бы ключ к пониманию вообще все новомучеников, которые именно когда начались гонения, когда стало страшно, люди, жившие до этого вполне мирской жизнью, вдруг начинают принимать постриг, принимать священнический сан — то есть идут абсолютно с открытыми глазами на то, что им предстоит. И то что он же принимал участие в Соборе 17–18-го годов, был, как мы сейчас бы сказали, спичрайтером патриарха Тихона. И вот такая метаморфоза — то есть пройдя все стадии отрицания, прийти опять к тому, с чего он начинал жизнь — это очень вот, мне кажется, вписывается в то, как мы живем, как мы воспринимаем и свою жизнь, и свою историю
А. Козырев
— Ну да. Совсем не обязательно такой цикл проходили, какой проходил Булгаков. Потому что у меня, например, в детстве не было никакой религиозности и религиозного воспитания, я не левит в шестом колене, не могу этим похвастаться, к сожалению. Есть там купеческие корни, крестьянские корни. Но для Булгакова действительно это было возвращение в дом отчий, возвращение на родину духовную. И здесь были свои ангелы, свои проводники. И прежде всего, наверное, это его трехлетний мальчик Ивашечка, Иван, который умер трех с половиной лет, его средний сын. И именно его смерть оказала на него вот такое решающее воздействие, которое его вернуло в Церковь. То есть он уже до этого прошел путь от марксизма к идеализму, издал сборник, он уже написал там свой доклад о Иване Карамазове как философском типе, и критиковал прогресс в «Проблемах идеализма». То есть сознание его уже было далеко не либеральное и не позитивистское, вот уже, я бы даже сказал, к 5-му году, когда он этот бант надел несчастный. Но вот 9-й год — сборник «Вехи» выходит в марте, по-моему, и в июне умирает его трехлетний сынишка от последствий дизентерии — то есть такая вот трагическая смерть. То есть, наверное, сейчас, с нынешними препаратами, с нынешней медициной можно было бы мальчика спасти. Но и он начинает — вот у него четверо детей было, — может быть, даже как-то меньше внимания обращать на живущих детей, и с ними не со всеми у него была связь, вот как у отца глубокая, духовная. Он переживает очень проблемы, которые у него во взаимоотношениях с детьми по-разному складываются. Один сын там остается навсегда в советской России, его не выпускают — и он расстается с Федором навсегда, то есть он больше никогда не увидит своего сына, только письма от него будет получать. Дочь неудачно входит замуж — за любовника Марины Цветаевой, который потом ее бросает с ребенком. Младший сын вообще ну какой-то, как бы сейчас сказали, с отставанием в развитии, но в всяком случае ему проблемы отца абсолютно неинтересны. И он потом прожил долгую и счастливую жизнь во Франции, но стал садовником на юге Франции —то есть никакое богословие, никакие занятия отца его абсолютно не волновали. А вот этот Ивашечка трехлетний, он как бы остался до конца любимым сыном и его проводником в горний мир. Он с собой увез гость земли с кладбища в Кореизе и попросил опустить в его могилу на Сент-Женевьев-де-Буа, и увез фотографию Ивашека (его называли в семье Ивашек), Ивашека в гробу, которая стояла рядом с ним в его маленькой тесной квартирке, по сути полуторакомнатной, на Сергиевском подворье. Так что это вот действительно такой символ, такой образ духовного пути и какого-то дара —трагического, тяжелого — избави Бог, такой дар от Господа, да, и пережить то, что пережил отец Сергий. Но вот он это пережил и это как-то его вознесло на какую-то новую вершину духовную в жизни. И поэтому вот и здесь как раз мы можем находить и какие-то пересечения с нашим собственным путем. Потому что ведь далеко не всегда приход человека к вере, приход в Церковь это вот такой радостный апофеоз, часто это проходит через страдание, через испытания жизненные, через какие-то проблемы, которые человек в своей жизни проживает и переживает. И здесь вот такой личный выбор отца Сергия. Надо сказать, что он не потому вернулся к вере детской, что он повзрослел и он понял, что вот в детстве все подлиннее, чем во взрослой жизни. А он вернулся, потому что он совершил личный путь, и прежде всего путь интеллектуальный, он во многом пришел к вере и эмоционально, и рационально, разумно — то есть он для себя уяснил путем своей философской работы, журналистской работы, что христианство истинно. И с этим уже дальше спокойно, вернее, наверное, насколько мог спокойно, потому что и время было неспокойное, и сам он был человеком неспокойным. Вот Мария Александровна Ельчанинова, уже ушедшая, мне кажется, в мир иной, вдова Никиты Алексеевича Струве, говорила, я слышал ее воспоминания об отце Сергии, что это был человек огненный, и огненность — это самая главная его черта, которая бросалась в глаза. Вот человек, который видел Булгакова, который общался с ним. Мне жизнь подарила несколько таких встреч с людьми, которые лично знали отца Сергия.
М. Борисова
— Но мы знаем еще одного человека, этого человека знают, наверное, может быть, большинство православных верующих в России — это митрополит Антоний Сурожский, который в своих воспоминаниях пишет как раз, что именно встреча с отцом Сергием перевернула его подростковое сознание и стала тем импульсом, который привел его в результате туда...
А. Козырев
— Ну если я помню, он вспоминает об этом не очень обычно — он говорит, что когда он услышал проповедь некоего священника, он сказал, что нет, вот это я никогда...
К. Мацан
— Ну это имеется в виду там такая отрицательная мотивация: если это ваше христианство, я с ним разберусь и отброшу.
А. Козырев
— Мне это не нужно, да. И это была проповедь отца Сергия Булгакова. Но это как раз ситуация удивления — когда человек сталкивается с чем-то лбом, как в жизни бывает иногда, мы знакомимся и говорим: ну вот с этим-то человеком я никогда дружить не буду. А потом оказывается, что это твой лучший и самый верный друг. То есть не всегда первое впечатление бывает истинным. Так же, как и первая любовь, любовь с первого взгляда тоже, наверное, не всегда бывает настоящей любовью. Вот также и митрополит Антоний, который, мне кажется, в своем богословском пафосе он очень близок к отцу Сергию — и это интеллектуал, это философ богословия, это экзистенциальный философ. Потому что и для Булгакова всегда, о чем бы он ни говорил, все это выходит на план человеческой личности, да, на план человека в этом мире. То есть это не споры там о триадах, и о троичности, а это образ человека.
К. Мацан
— Алексей Павлович Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета МГУ, ведущий программы «Философские ночи» на радио «Вера», кандидат философских наук, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Вот вы упомянули текст отца Сергия Булгакова «Две встречи». А мне почему-то, когда читал в первый раз текст, запомнились два выражения, почему-то очень так в память врезались. Первое — просто это о стиле отца Сергия, когда он говорит, что слиняло юношеское славянофильство. Вот «слиняло» — ведь не всякий такой глагол подберет точный: вот что случилось с мировоззрением? Оно слиняло. А второе — когда он говорит: определились мои церковные судьбы. И вот в этом множественном числе — «судьбы», они определились — какой-то путь заложен, какое-то борение своего рода, наверное. Я вот об этом вас хочу спросить. Если я не путаю (если я путаю — поправьте), ему ведь, по-моему, сказал митрополит Тихон, что вы нам нужнее в пиджаке или в сюртуке, чем в рясе.
А. Козырев
— Совершенно верно.
К. Мацан
— И все равно он принимает сан. Что это был за выбор? Мы говорили о возвращении в Церковь, но можно вернуться в Церковь и остаться мирянином. А он все-таки сан принимает.
А. Козырев
— Ну уже патриархом сказал, когда Собор избрал митрополита Тихона (Белавина) патриархом — это был конец 17-го года, 5 ноября, по-моему, если я не ошибаюсь, Булгаков писал интронизационную речь, то есть он действительно выполнял здесь функцию спичрайтера. Хотя он не был спичрайтером постоянным, но вот митрополит Тихон к нему обратился, потому что он был делегатом Поместного собора, также как Евгений Николаевич Трубецкой — другой замечательный русский философ, с которым у Булгакова были не очень простые отношения, и мировоззренчески, философски. Ну и действительно вот сам отец Сергий свое рукоположение рассматривал как смерть и воскресение, то есть в этой топике. То есть его духовное состояние перед принятием сана было тяжелым, то есть он испытывал какой-то глубокий личностный кризис. И когда мы с вами смотрим на знаменитую и всем хорошо известную картину Михаила Васильевича Нестерова «Философы», которая находится в Третьяковской галерее и была написана в мае 1917 года, то есть за год до принятия сана, мы видим, какой гордый, мятежный неспокойный там Булгаков, который изображен как раз в сюртуке. То есть потом он напишет, что это как бы две судьбы русского апокалипсиса — по сю и по ту сторону, что Флоренский, он был уже там, то есть он кротко принял ту Голгофу, на которую ему предстоит взойти. Булгаков узнал, что Флоренский умер, но он не знал, что его расстреляли. То есть по сведениям из ГПУ Флоренский умер в 1943 году от туберкулеза, хотя он был расстрелян в 1937 году — так вводили в заблуждение. Но Булгаков узнал о смерти своего друга. И он произнес, хотя уже не мог говорить из-за рака горла, у него трубка была вставлена, произнес речь о Флоренском, где вот вспоминается это картина. И действительно мы видим, что это мятежный дух. И потом все-таки он принимает этот сан, что, как он пришел к принятию сана — это вопрос, который предстоит еще выяснить исследователям. По всей видимости, это было решение не одномоментное, оно как-то готовилось, и произошло это — сначала на Троицу он стал диаконом, а потом на Духов день он стал священником. То есть достаточно редкое в церковной практике двойное рукоположение, два дня подряд. Обычно ну диаконом все-таки человек там годик должен походить, как-то привыкнуть к алтарю, выучить службу. Я не думаю, что Булгаков прямо так вот был очень хорошо знаком с литургической традицией, несмотря на то что он, конечно, ходил в храм, посещал богослужения. Поэтому Флоренский был еще его наставником, который с ним сорокоуст служил, то есть водил его как птенца...
К. Мацан
— Это интересно, я этого не знал.
А. Козырев
— Да, вокруг алтаря в храме пророка Илии Обыденного на Остоженке, где начиналось их совместное церковное служение. Ну потом, собственно говоря, они расстались и больше никогда не встретились опять-таки на пороге этого храма. Так что здесь вот «Философы» — есть большая литература с интерпретацией этой картины. В Третьяковке на выставке, вот был 1917 год, там вообще кураторы особенно не затруднялись, они написали аннотацию, что вот все как бы переживают революцию, но только философам одним нипочем — они идут и размышляют о своем, о каких-то вечных сущностях. Ну глупости, конечно. Потому что они были очень вовлечены в то, что происходило. И Булгаков, например, выступал, очень активно выступал на разных мероприятиях, ну он, в общем-то, положительно воспринял февраль и считал, что он должен стать обновлением церковной жизни, обновить приходскую жизнь, да. И он, где-то вот Иванов-Разумник, по-моему, пишет там в каком-то своем письме: Булгаков там ратует за приход, то есть он везде говорит о том, как обновить приходскую жизнь в Церкви. То есть он был включен в тот процесс общественных преобразований, изменений, вот который, надо сказать, был связан и с постепенной и достаточно резкой секуляризацией, когда принимались декреты Временного правительства. Не только большевики взяли вот и отделили Церковь от государства, от школы, собственно, это уже готовилось Временным правительством и было закреплено законодательно в тех актах. Но, с другой стороны, это, может быть, и на пользу Церкви пошло — то есть она почувствовала себя самостоятельным организмом, который не должен услужливо там обосновывать власть и право на власть, а должен заботиться о духопопечении и о своей церковной жизни. И вот, конечно, это очень интересный период, как Булгаков приходит к этому принятию сана. И все равно, я думаю, что в конце концов это был порыв, то есть вот какое-то решение принималось, что называется, непосредственно, в последнее дни. Потому что ведь это еще и 18-й год — с одной стороны, жесточайший военный коммунизм, диктатура, первые расстрелы, но, с другой стороны, это и крестный ход в июне, да, на Красной площади, это и декада покаяния — когда Церковь призывает своих чад встать на молитвенное покаяние. То есть это очень сильная духовная и церковная реакция на революцию, причем реакция в положительном смысле. И я думаю, что для Булгакова вот это стало поводом какого-то подъема. Он же еще был и патриот, он хотел возрождения России. И даже когда произошла убийственная, чудовищная революция, да, и это было в июне, выходит сборник «Из глубины», и Булгаков там пишет текст «На пиру богов». Неслучайно это название, взятое из Тютчева:
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он берет эти строчки эпиграммы и, вообще-то говоря, смысл этих очень интересных и длинных историософских диалогов в том, что Россия будет спасена. Вот откуда он это знает в 18-м году? Но он об этом говорит. Поэтому я думаю, что вот этот акт принятия священства для него это не безнадега — вот, все сейчас мы сгорим, умрем, так ладно, хоть я пред Господом в рясе предстану, да, и может меня это как-то оправдает — нет, это вера в будущее России, которая уже здесь у него теплится.
К. Мацан
— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» Алексей Павлович Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета МГУ, ведущий программы «Философские ночи» на радио «Вера», кандидат философских наук. В студии моя коллега Марина Борисова, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Мы продолжаем наш разговор с Алексеем Павловичем Козыревым, исполняющим обязанности декана философского факультета МГУ, ведущим программы «Философские ночи» на радио «Вера». Говорим мы сегодня с Алексеем Павловичем, как с крупнейшим специалистом по творчеству отца Сергия Булгакова, чей юбилей в июне этого года мы вспоминаем — 150 лет со дня рождения. Ну вот продолжаем наш разговор о парадоксальной личности.
М. Борисова
— Алексей Павлович, вот вы вспоминали уже сегодня автобиографические заметки отца Сергия, он там говорит о том, что он всю жизнь был чужой среди своих, свой среди чужих, а в сущности, нигде не свой, один в поле не воин, но всегда везде один. Вот это отчего? Ведь он в 22-м году из страшной вот этой безбожной Советской России уехал. Потом была Прага, был Париж, казалось бы, и почва для того, чтобы и общаться с людьми, которые по духу ему близки, и интеллектуально иметь возможность и читать лекции, и заниматься научной работой, публиковаться — то есть все то, чего он был лишен в Советской России. А почему такое вот безнадежное ощущение своего одиночества?
А. Козырев
— Ну, во-первых, не уехал, а был выслан. То есть он никогда бы не уехал, если бы не решение ГПУ. То есть его арестовали, поместили в тюрьму в Севастополе, угрожали ему то расстрелом, то высылкой по этапу в Китай — то есть применяли к нему все меры психологического воздействия (вплоть до того, что он слышал, как за окном расстреливали сокамерников или там заключенных, которых выводили), устраивали ему допросы оскорбительные — то есть это была самая настоящая высылка, остракизм. И я уверен, что он никуда бы не уехал. Потому что в советской России, в Крыму, где он провел последние пять лет жизни, оставалась его теща, мама Елены Ивановны Токмаковой, которая прожила до середины 30-х годов, которая была лишена дома, была выселена, уехала к родственникам в Москву. Просто чисто сыновий долг ухаживать за близкими людьми не позволил бы ему никогда оставить родину. Сын, которого не отпустили. И это была большая трагедия. Эти люди не собирались ни в Константинополь, ни в Прагу, ни в Париж, они оказались там поневоле. Это первое. Второе — почему одиночество. Ну мне кажется, что люди такого масштаба всегда одиноки. Его любимый Владимир Соловьев, которого он популяризировал долгие годы, даже десятилетия, писал в одном стихотворении: «Нечастное дитя меж двух враждебных станов, тебе приюта нет» — это примерно такое же самопозиционирование человека в культуре. Далее все-таки надо учитывать, когда он написал эти строки, я думаю, что он написал их как раз вот в период самоопределения в эмиграции, то есть это скорее всего Прага (я сейчас не берусь точно датировать эту запись), то есть это середина 20-х. Мне кажется, что в Париже он был не одинок. Он был окружен людьми, которые были ему преданы, которые относились к нему тепло — это и прежде всего сестра Иоанна (Рейтлингер), с которой он познакомился еще в Крыму, но уже начиная с Праги, она, по сути, становится членом семьи. То есть она живет в семье Булгаковых, помогает супруге по хозяйству, поскольку супруга повредила ногу и вот именно в ходе эвакуации, в ходе эмиграции, да, в Константинополе. И потом она становится очень близкой духовной такой дочерью. Она принимает монашество только в 30-е годы, по благословению отца Сергия, а до этого она художница и учится в мастерской у Мориса Дени в Париже, в Праге учится у Кондакова, по-моему, я уже не помню сейчас. Но в любом случае это близкий человек, это друг — и он ее так называет в своих дневниках. То есть если у человека есть друг с большой буквы, его нельзя назвать одиноким. Есть семья, есть жена, к которой он очень трепетно относился, заботился о ней. Ну и ученики тоже появляются — тот же Зандер Лев Александрович, который станет очень важным человеком в Сергиевском подворье, потому что он возьмет на себя матчасть, скажем так: организацию гастролей хора, зарабатывание денег, контакты с англиканами и со спонсорами. И при этом этот человек, который вообще был философ по образованию и преподавал логику в Харбинском университете, он еще напишет и потрясающий двухтомник «Бог и мир. Мировоззрение отца Сергия Булгакова» после его смерти. То есть мало кому так везет — что человек умер, и через четыре года, по сути, о нем выходит огромный двухтомник, как Трубецкого о Соловьеве, например, да, где вся система подробно излагается. Поэтому сказать, что вот Булгаков так был как-то брошен всеми, у него не было ни единомышленников, ни друзей... Даже вот те описания, которые Никита Алексеевич Струве публиковал в «Вестнике РХД» — как он отходил ко Господу, когда с ним случился инсульт — и тут тоже вот знамение: в день его рукоположения, в Духов день. И не просто в день рукоположения, в день, когда второй фронт открывают союзники, высаживаются на пески Нормандии. И он так мечтал о том, чтобы Россия победила над Германией. Россия, СССР — неважно, как это называется, он был абсолютным сторонником Красной армии в этой войне. И открывается второй фронт и, по сути, вот решающий последний перелом в ходе Второй мировой войны в день его инсульта. И после этого сорок дней ухода из этого мира, да, ровно сорок дней, когда рядом с ним сестры — мать Бландина (Оболенская), Иоанна (Рейтлингер), то есть они свидетельствуют о том, что было преображение, было какое-то свечение. То есть опять-таки, если это действительность или это их воображение, но то что есть верные вот эти жены-мироносицы, которые при теле умирающего Булгакова сорок дней проводят с ним, да, и ловят каждое его дыхание, каждый его вздох — извините, ну где мы в культуре еще можем найти такой символ верности и преданности человеку — своему пастырю, своему духовному отцу.
К. Мацан
— Ну вот размышляя в нашей программе об отце Сергии Булгакове, мы, конечно, не можем обойти тему его учения о Софии — учения непростого, пререкаемого, к которому у Церкви и зарубежной, и нашей было и есть сложное отношение. Наверное, сейчас неуместно входить во все детали, в такое зубодробительное богословие или философию в обсуждении этого учения. Но вот для, может быть, наших слушателей, которые, допустим, не читали трудов отца Сергия, как бы вы, вот что называется, по-преподавательски, простыми словами описали, почему это интересно, почему это так было важно отцу Сергию это учение о Софии разрабатывать и доносить до своих учеников?
А. Козырев
— Ну, во-первых, это учение, которое коренится в Ветхом Завете, да. Вот Притчи Соломоновы, где Премудрость говорит, что, когда Господь создавал мир, я при Нем была художницей, Господь имел меня в начале путей своих. И как вы хотите, аллегорически это читать или буквально, но София — это библейский образ — образ притчей, образ Псалтири: «вся премудростью сотворил еси» — поется в предначинательном псалме литургии. Что это означает? Что Бог, когда Он творил мир, Премудрость была Его инструментом, то есть Он сотворил мир Премудростью, Он сотворил мир в премудрости, и поэтому и дальше там: «на горах станут воды», по рекам пойдут — то есть все, что делал Господь, Он делал не абы как, вот с кондачка, да, а сообразуясь с премудростью, делал премудро. И второе — это иконографический опыт Церкви: это новгородская икона, это киевская икона, разные иконы, которые иллюстрируют разные места в Притчах Соломоновых: «Премудрость созда Себе дом и утверди столпов седмь», да, и призвала «с высоким проповедованием на чашу» — и дальше есть евхаристические слова, где Премудрость призывает пить из этой чаши. Ну церковная традиция отождествляет Премудрость Божию с Христом. И говорит, что Христос и есть воплощенная Премудрость Божия. И на новгородской иконе, Флоровский говорит, мы видим Христа в виде «Велика Совета Ангела» — то есть ну хорошо, да. Но Булгаков, конечно, добавляет к этому и нецерковное предание — это и произведения авторов новоевропейского гнозиса. Не гностиков Валентина и Василида, с которыми часто ассоциируют Булгакова. Он был антигностик. Потому что гностики ненавидели творение Божие, гностики ненавидели космос, как Плотин пишет, они ругали Архитектора, который построил дом и хотели из этого дома поскорее убежать. А гнозиса новоевропейского — Пордедж, Джон Пордедж — такой очень интересный английский врач, метафизик. Вот его творения о Софии повлияли на Флоренского, на Булгакова, безусловно, он сам об этом говорит, он признает это. Ну и Владимир Соловьев, который тоже подпитывался от этой традиции. Что нужно было выразить в этой интуиции? Нужно было выразить вот эту связь космоса и Бога Творца. Понятно, что между ними есть разрыв, потому что если космос и есть Бог, то это пантеизм. Булгаков как раз говорил, что его учение не пантеизм, его учение панентеизм — то есть мир надо видеть в Боге, то есть все, что мы в мире находим, надо как-то соотносить с Богом. Вот все что есть — у него есть замысел Бога. Даже, наверное, и какие-то существа типа микробов, о них тоже есть какой-то замысел у Бога, они не от диавола, не от Люцифера, у которого нет никакой творческой силы. И вот это и есть ощущение софиологии — то есть, по сути, это вот попытка увидеть мир в Боге, увидеть нас с Богом, увидеть причастной к Богу всякую красоту. Поэтому он пишет, исходя из своих софиологических идей, «Икона и иконопочитание». То есть икона для него это софиологическая вещь, любая икона, поскольку это образ, это мост. Можно ли богословствовать без Софии? Можно, наверное. Шмеман говорил, отец Александр Шмеман, что булгаковские идеи можно и без Софии изложить. Ну Булгаков вот выбирает такой путь. И это путь богословского синтеза, основанного на учении о Софии. Ну вот и здесь, наверное, он являет себя не только как философ, но и как богослов, как экономист. Он же ведь по своему образованию экономист, социолог, юрист. И первая его работа о Софии — это философия хозяйства, где он говорит, что София — это мировая хозяйка, что это то, что делает хозяйство каким-то цельным и осмысленным процессом, придает хозяйствованию какую-то цель, а не только заработать там прибавочную стоимость, как у Маркса. Вот мне больше нравится булгаковское представление о хозяйстве, чем вот марксовское представление — акулы капитализма.
К. Мацан
— Алексей Павлович Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета МГУ, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».
М. Борисова
— Ну смотрите, мы все время говорим об отце Сергии в первую очередь как о философе и богослове. А Никита Струве писал: «Он преклонял колени перед престолом в алтаре, прикладывался к иконе, ему целовали руки. Он молился. Не медитировал, а именно молился, как до него и после него молится православный народ. Его богословские тексты — это плод в том числе молитвенного усилия». То есть он все время в своих статьях, Никита Струве, подчеркивал, что для отца Сергия была сначала литургия, а потом богословие. Вы все-таки больше всех нас как-то внутренне соприкасаетесь с личностью отца Сергия. Что это за выбор такой? Вот отец Павел Флоренский, о котором мы сегодня вспоминали, он все-таки был в первую очередь ученый, хотя н был священником. А отец Сергий был прежде всего священником.
А. Козырев
— Ну Дурылин пишет в книге о Нестерове, что вот на портрете Флоренский это не какой-нибудь там приходский батюшка, да, вот, а это вот богослов, мыслитель — да нет, Флоренский приходский батюшка, он тоже служил в церкви Красного Креста в Сергиевом Посаде.
К. Мацан
— Как и Дурылин сам.
А. Козырев
— Да, как и Дурылин был какое-то время вторым священником у отца Алексия Мечева. То что для отца Сергия предстояние пред престолом Божиим было важнейшим делом жизни — я абсолютно в этом уверен, и это как бы из крымских его судеб, описаний. Когда, например, одну зиму он один служит в храме в Кореизе, которые потом большевики снесли и там какой-то памятник Ленину, по-моему, поставили. Это значит, что вот он в этой церкви один и он служит все службы, которые нужно служить. Потом он становится настоятелем храма Александра Невского в Ялте. Да даже если мы в Крыму посмотрим — я вот был в 19-м году, я таким налетом проехал по местам отца Сергия в Ялте, у меня было несколько часов всего. И спасибо одной женщине, экскурсоводу, она мне в этом помогла, правда, она тоже не все места знала. Но мы побывали на кладбище, побывали у могилки Ивашека, в некрополе Токмаковых. И до сих пор местные жители почитают Ивашека Булгакова ну почти как местночтимого святого. То есть могила есть, новый крест на ней стоит, цветы приносят. Притом что, казалось бы, Булгакова там нет уже больше ста лет, а вот Ивашек — это известный для них младенец, да. И потом, и в Париже, и где бы Булгаков ни оказывался, Прага — я вот недавно написал статью, два года Булгакова в Праге — он служит и служит в самых разных храмах: в студенческих общежитиях, едет в какие-то маленькие часовни, где есть русские — он везде служит, он считает своим долгом отслужить. В Париже, интересно ведь, что он служил не в самом, то есть он служил в самом храме, но когда на Пасху было очень много народа, то ставился переносной алтарь, антиминс, и Булгаков служил на волейбольном поле. Там вот, на горке преподобного Сергия, то есть служил пасхальную заутреню прямо на улице. В этом есть какой-то вообще потрясающий символ: в Париже, в 19-м микрорайоне, да, на улице, которая по иронии судьбы называется Крымской — рю да Криме. Ее так назвали не в честь Булгакова, а в честь победы в войне в 1853–56 года французы, которые успешно повоевали. Так вот Булгаков на этой Крымской улице, приехав из Крыма, служит уличную, открытую литургию. Ну что касается Никиты Алексеевича, я с ним был знаком, он сам мне, помню, рассказывал, что видел Булгакова один раз — на похоронах своего деда, Петра Бернгардовича Струве. И он тогда — маленький мальчик —вместо того, чтобы попросить благословения, дал отцу Сергию руку. А отец Сергий сказал, что нет, так со священниками не здороваются — то есть фронда. Поэтому я думаю, что Никита Алексеевич вспоминал скорее о служении Булгакова, скорее по воспоминаниям своих родственников, знакомых, жены, но действительно это так. И, кстати сказать, одна из замечательнейших книг отца Сергия это «Поучения и молитвы» — это книга его проповедей и слов, сказанных на какие-то случаи. Я, например, вот помню, одна его проповедь на Новый год —не на Рождество, а на Новый год, на новолетие. Сейчас как бы призывают священники: там давайте не «огонек» какой-то голубой смотреть, а давайте в храме помолимся. И вот там тоже приходили в храм, в ночь, да, и Булгаков говорит: с Новым годом, с новым счастьем! А что вот эти слова означают?
К. Мацан
— Прямо так и говорит: с новым счастьем?
А. Козырев
— Да. Что вот эти слова обозначают? Почему каждый раз в Новый год мы желаем друг другу нового счастья? И он от этого такого фразеологического повседневного оборота отталкивается и делает из этого целую богословскую экзегезу, что мы, уповая на Господа, ожидаем, что обновится наше счастье. Как говорится в псалме: «обновится яко орля юность твоя», да, то есть что, вообще говоря, в природе человека надеяться, человек — это существо верующее, любящее, но и надеющееся. И вот этой надежды нельзя терять никогда. Это целое онтологическое измерение, как сказали бы философы. И умение Булгакова как проповедника, я не знаю, какую проповедь конкретно слушал митрополит Антоний, а надо сказать, что митрополит Антоний был по образованию врач. И когда он молодым врачом пришел на Сергиевское подворье, я думаю, что ему про Христа вообще еще мало кто рассказывал, и это как-то было все от него далеко. А Булгаков мог закрутить что-нибудь такое философское, и ему могло показаться очень сложным каким-то. Но он действительно любил насытить проповедь. Во-первых, очень мощной аллегорезой — то есть он был мастер проповеди, он понимал, что проповедь это не только какие-то теоретические построения, это образность, да. Вот «На реках Вавилонских» — одна из его статей: вот мы, русские эмигранты, здесь как на реках Вавилонских, мы сидим и плачем, да, но, может быть, недостаточно только плакать, надо что-то делать? И вот, собственно говоря, тот проект, который он развернул, с богословским институтом, душой которого он был, это и есть проект колоссального дела, который был осуществлен, потому что это дело собрало вокруг себя очень многих людей. И смотрите, каких людей — это были великие профессора дореволюционной России — это был Зеньковский, это был Карташев, вот это был Федотов, ученик Гревса, это были более молодые люди — Владимир Ильин, Вейдле. То есть это целая плеяда, это действительно академия, то есть людей, которые принесли с собой блестящую университетскую культуру. Флоровский, которого Булгаков, по сути, подобрал, как своего духовного сына, он к нему пристал, прибился, молодой приват-доцент в Праге. И он сделал из философа, выпускника Новороссийского, Одесского университета сделал богослова, инициировав его к богословскому творчеству и к изучению патрологии. То есть, вообще-то говоря, хотя вот эти две фигуры часто противопоставляют: вот Булгаков — софиолог, а Флоровский — критик софилогии. Но ведь Флоровский это был человек, что называется, полностью заряженный отцом Сергием, призванный отец Сергием. И сейчас вышла интереснейшая переписка Флоровского с его братом Антонием — вот спасибо польской исследовательнице Лилиане Киейзик, которая эту переписку выпустила, издала. И мы видим уже в 60-е годы, уже прошло больше 20 лет после смерти Булгакова, вот это чувство уважения и благодарности Флоровского по отношению к отцу Сергию. Он нигде не пинает его там, что вот, дескать, ну да, я расходился с ним, я нигде открыто не критиковал софиологию, но высказывал какие-то свои взгляды в таких-то и таких-то статьях. Но при этом это чувство величайшего такта и уважения к памяти отца Сергия.
К. Мацан
— Ну мы уже движемся к завершению нашей беседы, но не могу свой любимый вопрос в конце таких бесед не задать. Вот тем, кто нас сейчас слушает и, может быть, сейчас заинтересовался и что-то хочет почитать — отца Сергия, про отца Сергия Булгакова, с чего начать человеку, совершенно неподготовленному?
А. Козырев
— Ну отца Сергия — я уже сказал, я бы отослал к автобиографическим заметкам. Потом выходили два замечательных тома в Орле дневников отца Сергия, там был дневник «Из памяти сердца», который я в свое время нашел в Париже и опубликовал, расшифровал по рукописи, опубликовал. Никита Алексеевич Струве включил его в один из томов, который так и называется «Из памяти сердца». Вот я думаю, что это самое такое замечательное чтение. Ну а если говорить о философских работах — «Свет невечерний. Созерцания и умозрения» — это центральная книга 1917 года, это целая энциклопедия, энциклопедия философии, богословия. Это же, помимо собственных построений отца Сергия, там есть мощнейшие экскурсы и в паламизм, и в учение Дионисия Ареопагита, то есть это просто учебник, который стоит прочитать человеку, который хочет получше узнать свою религию, во что он верит. Ну и маленькие тексты. Я всегда вот восхищаюсь, например, «Труп красоты». Булгаков приходит на выставку Пабло Пикассо в галерею Щукина, и что, казалось бы, может православный человек сказать? Ну безобразие, там девушка с веером, с плеером, там вечером не подходи — это жуткая вот эта какая-то красотка полуголая. Булгаков пишет потрясающую статью — он говорит, что это мрак ночи, что это переживание глубокого духовного кризиса, ощущение тоски и безысходности. То есть он Пикассо не отбрасывает вот так: это вообще с нами не по пути. А он прочитывает его, как должен делать священник. Хотя он еще далеко не священник в 13-м году, да, но как духовный аналитик. А статья «Героизм и подвижничество» в «Вехах» — это совершенно славянофильская статья, где просто он использует образ подвига, взятый у Хомякова. Вот что противопоставить интеллигентщине, что противопоставить этим бросателям бомб в ц. — в царя, да, что противопоставить этим нигилистам? А вот подвиг.
Подвиг есть и в сраженьи,
Подвиг есть и в борьбе;
Высший подвиг в терпеньи,
Любви и мольбе.
Это Хомяков. И Булгаков на основании вот этого одного хомяковского стихотворения, нигде его там не цитируя. пишет целый урок такой, урок, как надо жить. Причем он его дает не только читателям, он его дает себе, он для себя формулирует какие-то очень важные вещи. Поэтому вот небольшие эссе, в разное время написанные — «Иван Карамазов как философский тип», это «Моцарт и Сальери» — вот прочтение пушкинской «Маленькой трагедии», которую поставили во МХАТ, Булгаков блестяще философский анализ дает трагедии зависти, да, который на пять, на шесть страниц, но вот открывает нам глубины этой пушкинской драматургии. Поэтому он замечателен, мне кажется, прежде всего в малых формах. Большие его книги — в большой трилогии о Богочеловечестве две с половиной тысячи страниц — это фантастика: «Агнец Божий», «Утешитель», «Невеста Агнца» — то есть первая книга о Христе, вторая книга о Святом Духе. А об Отце мы писать не можем, это апофатика, поэтому третья книга о Церкви — «Невеста Агнца». Ну кто еще из богословов XX века вот взял и, по сути, написал, уже в зрелом возрасте, изгнанник, да, написал трилогию о Троичности? Ну вот это трудно, это тяжело, это требует серьезной работы. Эта трилогия, по сути, поставила Булгакова в один ряд с Карлом Бартом с Ранером — с крупнейшими европейскими христианскими теологами. Но, конечно, не всякий возьмется ее читать. А вот малые формы, малые эссе Булгакова. Он ведь еще и замечательный писатель, стилист. Причем это не утонченный стилист в духе Набокова, хотя удивительно, но год они прожили бок о бок в Крыму — Набоков жил в том же Кореизе, где жил Булгаков, наверняка они пересекались, вместе ходили на пляж. И Набоков в «Подвиге» описал вот эти картинки Кореиза. Булгаков стилист в другом смысле, он удивительно использует поэтику языка. Ну вот в «Философии имени» он говорит о сквернословии, о матерщине, которая наполнила улицы после октябрьского переворота, и придумывает удивительное словосочетание — «порнографическое имяславие. Вот как вообще точнее это охарактеризовать? То есть это мастер афоризма, это мастер какого-то слова или словосочетания, которое сразу... Ну вот о Канте он говорит: Кант хотел подсмотреть рождение мысли, но опоздал: мысль уже родилась, в языке. Вот как лучше просто описать ситуацию расхождения с Кантом?
К. Мацан
— Хочется бежать, читать книги после таких разговоров. Спасибо огромное. Еще раз напомню, что в июне этого года мы вспоминаем 150 лет со дня рождения отца Сергия Булгакова, о чем мы сегодня и поговорили прекрасно с Алексеем Павловичем Козыревым, ведущим программы «Философские ночи» на радио «Вера», кандидатом философских наук, исполняющим обязанности декана философского факультета МГУ. Спасибо огромное за этот наш сегодняшний разговор. В студии вместе с нашим гостем была моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. Спасибо, до новых встреч на волнах радио «Вера».
М. Борисова
— До свидания.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.