Общение душ через сердце — так называл взаимоотношения родных людей епископ Феофан Затворник, прославленный Церковью в лике святителей. Семью самого святого можно назвать ярким примером такого общения.
Будущий богослов и проповедник родился в большой и дружной семье сельского священника Василия Говорова. В родном селе Чернава Орловской губернии батюшку Василия знали как доброго пастыря, миролюбивого человека и хлебосольного хозяина. А его супруга, Татьяна Ивановна, была женщиной с мягким и великодушным нравом, кроткой хранительницей домашнего очага. В крещении мальчика нарекли Георгием, а дома ласково звали Егорушкой. С самого детства мальчик видел, какой заботой окружала мать своего мужа и детей. Целыми днями она трудилась по хозяйству — нужно было всех накормить, напоить. Отец часто был занят приходскими делами. И в его отсутствие мать занималась духовным воспитанием детей. «Матушка наша, — вспоминал святитель Феофан, — богословам не уступала. Она нам рассказывала жития святых, либо вслух читала по книге». В домашних хлопотах матери помогала старшая дочь Люба. Особенно ей нравилось нянчить новорождённого Егорушку. Сестра пеленала мальчика, играла с ним.
Как только Егорушка немного подрос, отец стал брать его с собой в храм. Малышу нравилось подпевать на клиросе, помогать в алтаре, лазить вместе со звонарём на колокольню. Тогда же стал проявляться и его непоседливый нрав, за который Егорушка получил от родных прозвище Резвый. Пробегать где-нибудь целый день без завтрака и обеда, надёргать перьев из хвоста домашней канарейки — каждый день мальчик преподносил родителям новые сюрпризы.
Как-то раз Татьяна Ивановна собралась в соседнее село, проведать дочку Любу, которая к тому времени вышла замуж. Егорушка заранее упросил мать взять и его. Ведь он так соскучился по любимой сестрице! Но к назначенному часу мальчик явился растрёпанным, с соломой в волосах, в перепачканной травой рубахе. Татьяна Ивановна наотрез отказалась брать с собой такого грязнулю. Она пошла собираться, а Егорушка снова куда-то упорхнул. Повозка ждала возле дома. Наконец Татьяна Ивановна вышла, уселась и приказала вознице трогать. Когда они отъехали на приличное расстояние, женщине вдруг показалось, будто узлы с гостинцами, которые лежали у неё под ногами, шевелятся. Секунда — и из-под них показалось сияющее радостью лицо Егорушки. Мать всплеснула руками, но делать было нечего — не возвращаться же назад. Долго гневаться на сына она не могла. И вскоре уже сама весело смеялась над его проделкой.
Глава семейства тоже не ругал резвого и любознательного от природы мальчика. Отец Василий добивался мира в семье не столько строгостью и авторитетом, сколько любовью и терпением. От резвого Егорушки он требовал лишь одного — чтобы шалости и проказы не мешали делам. Мальчик помогал матери по хозяйству, а когда ему исполнилось восемь лет, родители решили отдать сына в учение.
Егорушку определили в духовное училище города Ливны на родной Орловщине. Предстояло расставание с домом. В день отъезда Татьяна Ивановна крепилась, но у самых ворот стала со слезами крестить сына. Не смог сдержать слёз и отец, растроганный предстоящей разлукой. С этой минуты видеть сына они будут нечасто. После училища Егорушка поступит в Орловскую духовную семинарию, потом — в Киевскую духовную академию. Он примет монашеский постриг с именем Феофан, станет епископом, а потом выберет жизнь в затворе — полном монашеском уединении. Но до конца своих дней будет заботиться и хлопотать о братьях, сёстрах, племянниках. И в мудрых наставлениях Феофана Затворника, которого мы все сегодня знаем как великого подвижника и святого, слышатся отголоски той любви, которой была наполнена его жизнь в родной семье.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.