16 ноября 1885 года молодой российский император Николай Александрович Романов написал в своем дневнике: «Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой!». Весть о рождении царского первенца стремительно распространилась в народе. О славном событии возвестил сто один пушечный залп в Петропавловской крепости, на богослужениях в храмах возносились особые поминовения о здоровье новорождённой царевны.
Великая княжна Ольга росла резвой, любознательной и смышлёной. От матери она унаследовала грациозность, пышные золотистые волосы и нежный цвет лица. Царевна с детства отличалась обостренным чувством справедливости. Она не выносила лжи в любом ее проявлении. Однажды, когда совсем еще маленькая Ольга играла с сестрой Татьяной и кузенами, сыновьями великого князя Михаила, один из мальчиков позволил себе умышленно неправильный ход. Девочка расплакалась и побежала к своей старшей подруге, фрейлине Анне Вырубовой: «Ты знаешь, что он сделал, Аня? Он сказал неправду!».
Николай Второй очень ценил это качество характера своей дочери. Когда царевна стала взрослой девушкой, он советовался с ней по самым важным вопросам — ее нетерпимость к фальши была для монарха камертоном, который помогал принимать верные решения.
Из всех детей именно Ольга была ближе к отцу. До тех пор, пока в царской семье не родился мальчик, Алексей, она считалась наследницей престола. По российскому закону о престолонаследии женщина не могла возглавить монархию, но в этот документ планировалось внести соответствующую поправку. Николай Второй готовил дочь к служению — он брал ее с собой на учения подшефных полков, на богослужения, вдвоем они часами гуляли по парку, проводя время в сердечных беседах.
Когда началась Первая мировая война, Ольга Николаевна с матерью, Александрой Федоровной, и сестрой, царевной Татьяной стали работать в госпитале. Держали себя царица и великие княжны настолько скромно, что иные пациенты и не догадывались, что за ними ухаживают столь высокие особы. Однажды, когда Ольга присела на минутку отдохнуть, к ней обратился солдат.
— Умаялась, сердечная?
— Да, немного устала. Это хорошо, когда устаешь.
— Чего же тут хорошего?
— Значит, поработала.
— Этак тебе не тут сидеть надо. На фронт бы поехала.
— Да, моя мечта — на фронт попасть.
— Чего же? Поезжай.
— Я бы поехала, да отец не пускает, говорит, что я здоровьем для этого слишком слаба.
— А ты плюнь на отца да поезжай.
— Нет уж, плюнуть не могу. Уж очень мы друг друга любим.
Отправиться на фронт Ольге не пришлось, но испытания, которые выпали на ее долю, оказались пострашнее открытого сражения. После февральских революционных событий великая княжна утратила свою жизнерадостность, близкие стали замечать в ней особую, необычную серьезность. Царевна страдала душой за больного брата, сочувствовала матери, тревожилась за отца. Глубина ее переживаний ведома одному лишь Сердцеведцу-Богу.
Россия, которую царские дети любили, рушилась на глазах. Родной дворец в Царском селе по указу Временного правительства стал для Романовых местом заключения. Затем последовала ссылка в Тобольск. Царскую семью поселили в губернаторском доме за трехметровым забором. Фоном жизни было острое чувство неизвестности предстоящего.
Царевны старались доставить радость младшему брату Алеше, хотя с каждым днем это было все труднее. Девушки устроили во дворе качели — охранники-красноармейцы вырезали на них штыками непристойные надписи. Соорудили ледяную гору — надзиратели разрушили ее, чтобы дети не могли выглянуть с ее высоты за забор.
Еще тяжелей стали условия содержания после перевода узников в Екатеринбург весной 1918 года. Дом Ипатьева, куда определили пленников, был обнесен двойной оградой и имел вид тюремной крепости. Комнаты здесь не запирались, а проем в помещении, где жили великие княжны, вообще не имел двери. Надзиратели, которые были в основном из вчерашних уголовников, вторгались к Романовым, когда им вздумается. Приходилось постоянно терпеть их грубые шутки, грязную ругань, неприличные песни.
Но и в среде беззакония царская семья сохраняла присутствие Духа. Иные охранники смягчались, видя сердечную простоту, незлобивость и смирение венценосных пленников, и начинали проявлять к ним сострадание. Начальствующие большевики не могли этого допустить и тут же заменяли надзирателей, проявлявших человечность, на новых, еще более изощренных в своей жестокости. Именно такие люди и направили оружие на беззащитных пленников в подвале Ипатьевского дома в ночь на 17 июля 1918 года.
Ольга Николаевна Романова была убита прицельным выстрелом в сердце. Позднее среди книг, ей принадлежавших, нашли листок — великая княжна собственноручно переписала стихотворение поэта Сергея Бехтеева, в котором была запечатлена кроткая решимость страдающей души и перед лицом смерти исполнять завет Христа — благословлять ненавидящих:
Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый, страшный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы —
Молиться кротко за врагов.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский и его мать
«Маминька — святыня моя, она для меня выше, дороже, любезнее всех людей на земле; она — первая после Бога», — писал о своей матери, Феодоре Власьевне Сергиевой, святой праведный Иоанн Кронштадтский.
Будущий подвижник и чудотворец, родился 31 октября 1829 года в селе Сура Архангельской губернии. У псаломщика Ильи Михайловича Сергиева и его супруги Феодоры он был первым и долгожданным ребёнком. Мальчик появился на свет таким слабым, что родители, опасаясь за его жизнь, решили сразу же, не откладывая, окрестить малыша. Мальчика нарекли Иваном. После Таинства Крещения ребёнок вдруг порозовел, глазки его заблестели, он безмятежно улыбнулся и с тех пор пошёл на поправку.
Феодора Власьевна не отходила от сына. Укачивая маленького Ваню, она пела ему протяжные северные колыбельные и духовные стихи. А потом молилась — и Ваня засыпал под её тихий шёпот. Едва научившись ходить, Ваня всюду по пятам следовал за матерью. По утрам, крепко ухватившись за её сильную руку, он шагал в храм на Литургию. Дома, пока мама стряпала обед, тихонько сидел рядом и наблюдал, как проворно и ловко она замешивает тесто для пирогов и варит густые, ароматные щи. А когда за окнами темнело, мать зажигала масляную лампу, открывала большую, старинную книгу — Четьи-Минеи — и вслух читала жития святых. Слова выговаривала медленно, по слогам, — грамоте Феодора Власьевна обучалась недолго. И всё же именно она стала первой учительницей Вани. Когда пришло время, отец купил сыну азбуку, а мать усадила Ваню за стол и стала показывать буквы. «Долго не давалась мне эта мудрость, — вспоминал позже в своей автобиографии отец Иоанн. — Но, приученный матерью к молитве, я горячо молился Богу, чтобы Он дал мне разум. И точно пелена спала с моего ума, и я стал хорошо понимать учение».
Мать очень хотела, чтобы её сын получил хорошее образование. Когда однажды Иван обмолвился, что желал бы стать священником, Феодора Власьевна пообещала сделать всё, чтобы его мечта осуществилась. Стараниями матери, которая каждую копейку откладывала на обучение сына, в 1851 году Иван, окончив в Архангельске училище и семинарию, поступил в Петербургскую духовную академию. Именно туда пришло письмо от Феодоры Власьевны с печальным известием — скончался отец, Илья Михайлович. Потеряв кормильца, мать впала в крайнюю нужду. Чтобы поддержать её, Иван решил бросить учёбу и пойти работать. Об этом он и написал матери, а в ответ получил от неё строгий запрет покидать Академию. Ослушаться маму Иван не смел. А вскоре весьма кстати подвернулась подработка — в свободное от учёбы время Ваня стал переписывать документы. И весь свой заработок отправлял матери.
После принятия священного сана Иван, а теперь — отец Иоанн — стал служить в Андреевском соборе города Кронштадта. Вскоре о мудром, милосердном батюшке заговорили не только в Кронштадте, но и в Петербурге, а потом и по всей России. За советами и духовной поддержкой к нему обращался император Николай II. А для своей матери отец Иоанн по-прежнему оставался всё тем же любящим и послушным сыном. Он часто ездил навещать её в Архангельскую губернию. Несколько раз Феодора Власьевна приезжала к нему в Кронштадт. Об этих визитах отец Иоанн позже будет вспоминать в дневниках: «Её кроткие слова: здравствуй, дитятко, благослови, дитятко, — останутся у меня навсегда в памяти сердечной». В этих же дневниках оставит святой праведный Иоанн Кронштадтский и другие свидетельства о своей бесконечной любви к матери. На одной из страниц он напишет: «Не за красоту, не за ум, и даже не за доброе сердце, кротость и смирение уважаю и люблю я мать свою, а потому единственно, что она — моя Мать».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Благодарение Богу»
Вчера маме сделали операцию. Она, слава Богу, прошла успешно. Операция была достаточно сложная, и мы с папой и сестрой усердно молились о её успехе. В храме подали записки о здравии мамы и заказали специальный молебен, он так и называется «Чин молебного пения пред хирургическим действием». В молитве молебна я запомнила слова, в которых священник просит Бога укрепить руку хирурга.
И сегодня утром, когда мама уже могла поговорить со мной по телефону, она хвалила врача и его ювелирную работу. Мамин голос был слабым, но радостным. Она уже пошла на поправку.
И мне подумалось, что в случае какой-то нужды мы долго и усердно просим Господа о помощи. А получив просимое, спасибо Ему говорим как-то по-быстрому, коротко, наспех. А ведь благодарить Бога надо так же усердно, как и просить. Я позвала папу и сестру. Перед семейными иконами мы встали на молитву благодарить и прославлять Бога за Его милость к нашей семье.
Все выпуски программы Утро в прозе
6 мая. О тайной вере святой Мученицы Александры Римской
Сегодня 6 мая. День памяти Мученицы Александры Римской.
О тайной вере святой, — протоиерей Михаил Самохин.