Поделиться
Тюрингская княгиня Елизавета с тревогой смотрела на дорогу из маленького окна своей комнаты в восточной башне княжеского замка. Она собиралась выйти за ворота, чтобы накормить хлебом нищих и калек, и хотела сделать это до возвращения своего супруга — Людвига, князя германской земли, называемой Тюрингия. Он терпеть не мог, когда возле замка собирались бедняки, просящие милостыню, называл их попрошайками, а Елизавете строго-настрого запрещал даже приближаться к ним.
Но доброе сердце княгини сжималось каждый раз, когда до её слуха доносились мольбы нищих о помощи. Не желая гневить мужа, она старалась выходить к просящим в те часы, когда он уезжал из замка. И вот теперь Елизавета пристально всматривалась вдаль, пытаясь разглядеть из окна, не видно ли на горизонте его кареты.
Но дорога была пустынна. Княгиня прошла в кухню, надела передник, и, как обычно, наполнила его свежим, только что испечённым хлебом. Спускаясь по узкой винтовой лестнице, она думала о том, как было бы хорошо, если бы она могла сделать для собравшихся у ворот бедняг, лишённых пропитания, что-нибудь большее!
Вдруг кто-то схватил её за плечо. Елизавета вскрикнула и, обернувшись, увидела... своего супруга, князя Людвига. Он вернулся в замок другой дорогой.
— Куда это вы направляетесь, моя дорогая? — с усмешкой спросил он. — И что это такое у вас в переднике? Уж не еда ли для тех попрошаек, что собрались у ворот нашего замка?
Елизавета ничего не отвечала и лишь продолжала прижимать к себе передник, наполненный хлебом. Тогда князь с раздражением дёрнул за него, и оттуда посыпались... благоухающие лепестки роз.
Так гласит знаменитая легенда о принцессе Елизавете Венгерской, дочери венгерского короля Андраша Второго и супруге тюрингского князя Людвига, жившей в начале тринадцатого века. И если поэтическое превращение хлеба в розовые лепестки, скорее всего, привнесло в неё народное воображение, то всё остальное — полнейшая историческая правда.
Елизавета с юных лет стремилась помогать ближним. Горячо верующая в Бога, она считала это своим главным предназначением. А вот супруг-князь, с которым венгерская принцесса обвенчалась, когда ей было четырнадцать, её мыслей не разделял. Однако вскоре, видя всю искренность устремлений жены, он сменил гнев на милость. И Елизавета с горячим рвением принялась за дела милосердия.
В неурожайные годы она раздавала нуждавшимся зерно из княжеских запасов, собственными руками шила одежду для нищих и одеяния для монахов. В своём замке она устроила кухню для бедняков, сама готовила для них еду и мыла за ними посуду.
Елизавета проявляла огромную заботу о больных, увечных и прокажённых. На её деньги в тюрингских городах Айзенахе и Готе для них были построены бесплатные больницы, которые княгиня постоянно поддерживала щедрыми пожертвованиями. Столь же щедро жертвовала она церквям и монастырям.
В тысяча двести двадцать седьмом году князь Людовик Тюрингский отправился в Крестовый поход. Больше Елизавете было не суждено его увидеть: по пути князь скончался от неизвестной болезни. Двадцатилетнюю вдову уговаривали выйти замуж во второй раз, но княгиня подобный вариант даже не рассматривала. Она решила без остатка посвятить себя служению Богу и людям.
На деньги, оставшиеся ей в наследство, Елизавета построила большой бесплатный госпиталь в Марбурге, а всё оставшееся раздала бедным. Брат Людвига объявил, что Елизавета сошла с ума, и под этим предлогом изгнал вдову из княжеского замка. Елизавета поселилась в устроенном ею марбургском госпитале и стала безвозмездно трудиться сиделкой, успевая ухаживать за больными и собирать пожертвования для нужд госпиталя на улицах города. Люди, бросавшие медяки в её железную кружку, и представить себе не могли, что эта босая, одетая в грубое серое платье женщина — сама тюрингская княгиня.
Однажды, собирая пожертвования в холодную погоду, Елизавета сильно простудилась. Пролежав несколько недель в лихорадке, княгиня скончалась семнадцатого ноября тысяча двести тридцать первого года. Ей было двадцать четыре.
С тех пор прошло без малого восемьсот лет, но образ Елизаветы — венгерской принцессы и тюрингской княгини, женщины с добрым сердцем и милосердной душой — был и остаётся примером самоотверженного подвига во имя Любви к людям.
Юлия Вознесенская «Путь Кассандры» — «Пробуждение от грёз»
Поделиться
Фото: Suliman Sallehi / Pexels
Во сне, физическом сне тела, человек проводит треть жизни. А сколько времени уходит на сон души? Не проводим ли мы большую часть жизни, грезя наяву? Таким вопросом задается героиня романа Юлии Вознесенской «Путь Кассандры или приключения с макаронами». Действие романа происходит в недалёком будущем. Лжемессия, то есть, Антихрист, правит миром. Земляне — кроме тех, кто не принял его печати — большую часть времени проводят в так называемой Реальности — в сконструированных компьютерами симуляциях. Юная Кассандра выбрала виртуальный мир рыцарского замка. Однажды она слышит в нём балладу о Спящей Красавице, которая начинается такими словами: «Состарилась, состарилась принцесса».
Удивлённая, Кассандра прислушивается. В балладе рассказывается, как Спящая Красавица, проспав положенные сто лет, проснулась сама, без принца, немощной старухой, которой остаётся только признать: жизнь её прошла во cне.
Для Кассандры наступает прозрение. «А не похожи ли мы все на эту принцессу из баллады?»— говорит она себе и задаётся вопросом, почему ей бывает так тоскливо. Кассандра тоскует, сама того не зная, о подлинной жизни — реальной, живой, осмысленной.
В финале повести мы радуемся за героиню, но ведь грезить наяву можно не только с помощью технологий. «Душа моя, восстань, что спишь?» — слышим мы ежегодно Великим постом, когда в храмах звучит покаянный канон святого Андрея Критского. Но восстаём ли мы? Пробуждаемся ли? Сон души порой бывает трудно распознать. К счастью, Кассандре это удалось.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Элизабет Гаскелл «Жёны и дочери» — «О чём не пожалеем накануне смерти»
Поделиться
Фото: freestocks.org / Pexels
В час смерти человек вспоминает прожитую жизнь. Какие в тот час приходят к нам воспоминания? Писательница Элизабет Гаскелл ставит такой вопрос в одном из эпизодов романа «Жёны и дочери».
Отец семнадцатилетней Молли Гибсон женился во второй раз. К мачехе Молли испытывает неприязнь. В первый день после свадьбы, оставшись наедине с отцом, Молли говорит, что не будет называть мачеху мамой. Отец не возражает, но девушка видит, что он огорчён. Проходит несколько минут, и Молли порывисто говорит:
— Папа, я буду звать её мамой!
— Ты не пожалеешь об этом, Молли, — отвечает отец, — когда наступит твой последний час.
Слова мистера Гибсона — универсальное этическое правило. Принимая решения, стоит подумать: будем или не будем мы жалеть о них в последний час? Кто имеет память смертную, не согрешит вовек, сказал Авва Дорофей, духовный писатель шестого века. Правильная память о смерти не имеет ничего общего с унынием. Напротив, она мотивирует жить полной, осмысленной жизнью. И, конечно, принимать верные решения, о которых мы не будем сожалеть.
Мачеха искренне привязывается к Молли. Так героиня понимает, что отец был прав, и она приняла правильное решение, о котором не будет сожалеть.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Люси Монтгомери «Энн из Эвонли» — «Грех как беда»
Поделиться
Фото: cottonbro studio / Pexels
Как мы относимся ко греху?
Ответу на этот вопрос посвящён один из эпизодов повести Люси Монтгомери «Энн из Эвонли». Шестилетний Дэйви набедокурил: сказал взрослым, что его сестрёнка Дора потерялась. Марилла, приютившая и Дэйви с сестрой, и шестнадцатилетнюю Энн Ширли, главную героиню повести, отправляет мальчика спать без ужина. Энн пытается поговорить с ним по душам, и выясняет, что Дэйви уже неделю не молится. Намеренно. А всё потому, что мальчик однажды услышал, что, если он не будет молиться, с ним произойдет нечто страшное. «Наверное, какие-нибудь страшные приключения», — подумал Дэйви. И перестал молиться в ожидании этих приключений.
— Но ничего страшного так и не произошло, — разочарованно говорит он.
— Произошло, — отвечает Энн.
— То, что меня уложили без ужина? — удивляется мальчик. — Так это ерунда.
— Нет, Дэйви, кое-что другое. Действительно страшное. То, что ты солгал. То, как бесчестно поступил с нами. Это и есть худшее, что могло с тобой произойти.
Притихший Дэйви задумывается. Энн одержала маленькую победу — она научила мальчика видеть беду не в том наказании, которое следует за грехом, а в самом грехе, в том искажении, которое грех неминуемо вносит в душу. И мелочей здесь не бывает. Игумения Арсения Себрякова, подвижница благочестия девятнадцатого века, писала: «Любой грех оскверняет сердце, расслабляет его, делает порочным, слабым, недеятельным, слепым и глухим».
Энн Ширли сумела объяснить Дэйви, чем опасен грех, и мальчик в конце главы принимает решение: «Не буду я больше грешить, оно того не стоит».
Все выпуски программы: ПроЧтение
