Наш собеседник — духовник православной ассирийской общины в Грузии схиархимандрит Серафим (Бит-Хариби).
Отец Серафим рассказал о своем пути к вере, священству и принятию монашества благодаря чуду, произошедшему в его семье. Наш собеседник поделился, как пришел к тому, чтобы исполнять песнопения на арамейском языке — языке Иисуса Христа, и объяснил, как соотносится его концертная деятельность с духовным деланием и служением Богу. Отец Серафим вспоминал свою встречу и общение со старцем Гавриилом (Ургебадзе) — впоследствии прославленного в лике святых в Грузии. Наш собеседник размышлял также, что для него значит быть верующим и церковным, какой должна быть молитва, и в чем прежде всего проявляется смирение человека.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.
К. Лаврентьева
— Добрый вечер, уважаемые радиослушатели. «Светлый вечер» на радио «Вера». Меня зовут Кира Лаврентьева. И я с удовольствием представляю своего коллегу Константина Мацана.
К. Мацан
— Добрый вечер.
К. Лаврентьева
— Напоминаем, что наши эфиры мы продолжаем проводить в режиме самоизоляции, соблюдая все условия карантина, точнее, дистанционно. И сегодня с нами на связи — я с удовольствием представляю нашего сегодняшнего гостя, потому что мы очень долго согласовывали эту встречу, и я с радостью представляю известного многим архимандрита Серафима (Бит-Хариби), духовника ассирийской православной диаспоры в Грузии. Здравствуйте, дорогой отец Серафим.
Архим. Серафим
— Спаси, Господи, родные мои. Спаси, Господи.
К. Лаврентьева
— Отец Серафим, наверное, историю вашу потрясающую лучше рассказать вам. А я всего лишь спрошу: что такое православная диаспора в Грузии? Потому что именно этот вопрос напрашивается в первую очередь.
Архим. Серафим
— Обычно на Руси нас называют «община», а не диаспора. Тут живет больше 4 тысяч ассирийцев. И с 2006-го года ассирийцы просили у Святейшего Патриарха, они писали письма, чтобы он им назначил священнослужителя по происхождению ассирийца. И вот этот вопрос решался с 2006-го по 2010-й год. И приняли решение, чтобы мы могли служить на нашем языке родном. И вот Святейший по своей милости и доброте решил такое, представил меня ассирийской православной диаспоре и сказал, что «ныне он назначается вашим духовником». Но дело в том, что все-таки мы восточные люди, и несмотря на то, что мы живем в Грузии, все-таки мы прибыли с Востока. Многие из Ирака, многие из Ирана, многие из Турции во время геноцида. И у нас есть некие наши традиции, наша культура, наш театр, наш язык. И всё это нужно сохранять. Церковь и является гарантом, неким гарантом сохранения того же языка. Потому что ведь наш язык не изучался в школах. Мы в 2016-м году огромными просьбами — письмами, нам дали право изучать наш язык в школе, назначился педагог, то есть не факультативный вариант, а обязательный. И теперь, как предмет иностранного языка, в нашей школе в селе Канда Мцхетского района изучается ассирийский язык. Ну вот, как-то так.
К. Лаврентьева
— Хочется напомнить нашим уважаемым радиослушателям, что отец Серафим — композитор, известный исполнитель песен на арамейском языке. Это родной язык Господа Иисуса Христа. Отец Серафим, а как вы пришли к этому? Как вы пришли к тому, чтобы петь на весь мир, я не побоюсь этой фразы, потому что это так и есть, на арамейском языке, на языке Господа?
Архим. Серафим
— Когда меня рукоположили, это был 2010-й год, и я приехал в это село, где живет 2 тысячи ассирийцев, то тут стоял такой маленький храм, не было даже (я могу иногда ошибиться в терминологии русской, простите меня), не было семисвечника — наверное, так это называется.
К. Лаврентьева
— Да.
Архим. Серафим
— И каждый раз, когда мы посылали наших прихожан в Троицкий собор, кафедральный собор, чтобы оттуда нам привозили просфору — туда ездят обычно новые монастыри, и они там для статистики записывают, в какой монастырь везут, сколько в неделю служб там проходит. И когда один из прихожан пошел туда, его спросили: «Куда?» Он говорит: «Село Канда». — «А там разве православные живут?» И вот это его очень затронуло, обидело. Он пришел в плохом настроении и говорит: «Нас никто не знает, нас считают неправославными». А в этот момент мы как раз трапезничали с братией. И я вот просто так сказал, честно, просто сказал: «Ничего, мы скоро напишем песнопения и о нашем селе — об ассирийцах узнает весь мир». И на самом деле так и получилось. Первое песнопение мы написали «Трисвятое». И кто-то выставил это песнопение, я даже не знаю, кто это выставил на YouTube, и уже практически через 2 недели к нам приехали из Канады и попросили, чтобы мы написали им на тему путь Христа саундтрек. Вот первое такое было. Но мы сказали, что мы пока еще даже и не понимаем, как это сделать, это первый раз такое случилось. И они попросили разрешения, чтобы использовать это песнопение в их документальном фильме. Вот так это всё началось. И, конечно, огромным трамплином для мира была Россия, первые мои вечера духовной музыки — в первый раз это прошло на Валааме. С Валаама мы потом переместились в Петербург, из Петербурга в Москву, Тула, Калуга. И начали вот так ездить. А потом нас узнали уже в Европе и начали приглашать. Нас пригласила, например, королева Швеции, в Стокгольме мы дали концерт. Потом были в Италии, Польше, Эстонии… И вот так потихоньку начали ездить по миру и воспевать Бога.
К. Мацан
— Отец Серафим, в нашей программе мы беседуем со священником о его пути к
вере, в вере и о том, какая цепь событий привела к рукоположению, к дерзновению принять священный сан и к благословению это сделать. В интернете можно найти вашу биографию, которая изобилует, казалось бы, необъяснимыми вещами. Пишут о том, что вы пережили такую какую-то травму, ситуацию с бетономешалкой, оказались на ее дне и это просто была с риском для жизни ситуация, но вы выжили. Какие-то еще другие разные ситуации случались, которые вроде как не должны были случаться, но все равно вы как будто под покровом Божьим находились. А вот как вы сейчас сами осмысляете свой путь к вере с этой точки зрения? Какова была роль чуда, например, в этом пути для вас?
Архим. Серафим
— Вы знаете,
когда моей маме говорили, что «ваш сын родился под счастливой звездой», каждый
раз она теряла сознание, потому что понимала, что опять со мной что-то
случилось не то. Вот бетономешалка, да, это была трагедия для всей семьи,
потому что я не вставал на ноги, то есть у меня перерезанные руки и ноги… Меня
хотели отвезти в Москву. Москва сказала «нет», потому что у вас есть там такой
профессор Мераб Мачавариани, Екатерина Абербекова, которые… Но, в принципе,
ребенок не выживет. Я был из такой семьи, она не нуждалась никогда ни в чем. И
вот эта трагедия с моими травмами: я и падал с третьего этажа, и машина
сбивала, и пергидроль пил... На самом деле было очень много, таким непоседой я
был — на русском, наверное, правильно так говорить. Но самый конечный итог
того, что я решил принять монашеский путь, это когда моя супруга Христина
Владимировна, когда она была беременна, как-то утром я проснулся, и я ее не
узнал, свою супругу, потому что передо мной лежала другая женщина. Я испугался,
потому что она была вся вспухшая. И врачи не могли понять, что с ней
происходит, гемоглобин был уже до 42-х упавший. Врачи мне сказали, что «давайте
резать, хотя бы спасать ребенка, потому что в другом случае они оба погибнут».
А я ее вынес из больницы (она лежала там на сохранении, но ничего не помогало).
И я вывел ее из больницы. И когда вошли в Мцхету, я буквально нес ее на руках
до могилы святого, преподобного Гавриила (Ургебадзе), так как все-таки мне
довелось о нем знать и встречаться. Я положил её и саму её попросил: «И ты
молись, потому что одной моей молитвы на нас обоих не хватит». И тогда я
сказал, что «если ты сохранишь своими молитвами, если то, что о тебе говорят
люди, это правда, что Богу будет угодна твоя молитва и Господь помилует мою
жену и ребенка, то взамен этого я посвящу себя Богу и я пойду в монахи. И если
моя дочь захочет стать монахиней, то я тоже воспрепятствовать этому не буду».
И, конечно, чудо произошло. Такое было ощущение, что Господь видимым путем
начал действовать, потому что буквально на второй день то, что она вдруг
вспухла, всё это начало потихоньку сходить. Буквально на второй день она начала
превращаться в ту Христину, которой она была. И тогда как раз я сказал: «Если
это будет девочка, то скажи мне, подведи меня, как назвать ее? У меня есть три
имени: Кетевани, Мариами и Нина. Только ты мне каким-то образом дай,
пожалуйста, знать». И когда у нас родилась девочка, и вышла медсестра радостная
и говорит: «У вас прекрасная дочь, как мы ее назовем?» И тут я вспомнил, что я
отца Гавриила в своих молитвах просил, чтобы он дал мне понять, как назвать мою
дочь. И вот эти три имени: Кетевани, Мариами и Нина. И я думаю: каким образом
теперь это всё сделать? И я спросил у медсестры: «А как вас зовут?» И она
сказала: «Меня зовут Кетевани». Я говорю: «Вот так и называйте», — потому что
это одно из тех имен, которое совпадало с теми именами, о которых я просил у
отца Гавриила.
Что касается сегодняшнего дня: как я на всё это смотрю? Мне очень радостно. И
если бы у меня была тысяча дорог и сонмы тысяч дорог, то все-таки я бы выбрал
эту. Единственное, конечно же, когда ты слишком молод, и ты уходишь в 24 года,
еще все-таки не осмысливая многого всего, то было, конечно, и тяжело… Я бы всё
отдал, чтобы вернуться в то прошлое и быть послушником хотя бы лет 5-8. Я уже
не говорю о священнослужительстве, потому что меня как бы никто не спрашивал.
Когда мне Святейший Патриарх сказал, что из нескольких ассирийцев он выбрал
меня, самого молодого, и сказал: «Вы готовьтесь, будем вас рукополагать», — то
я плакал, потому что не хотел, скажу честно. Не хотел. Я жил в лесу это был
Зегаанский монастырь Успения Божией Матери, VI
века. И там же при этом монастыре был маленький храм V
века — святой великомученицы Марии. И вот меня буквально оттуда сняли и
сказали: «Вы должны готовиться». И я практически скрывался два года, то есть я
переехал жить к владыке Иоанну (Гамрекели), у него начал жить. И потом владыка
сказал, что Святейший тебя зовет. И там решили мой вопрос. Вот честно скажу:
мне не хотелось.
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы продолжаем наш разговор. Напоминаем, что сегодня у нас в гостях архимандрит Серафим (Бит-Хариби), духовник ассирийской диаспоры в Грузии. Отец Серафим, этот момент немножко непонятен — с рукоположением, мы просим пояснить. Вы дали обет монашества, как я понимаю, когда жена была при смерти. Она выжила, родился ребенок, девочка. И дальше как? Дальше как развивался ваш жизненный путь? Насколько я понимаю, вы забыли на несколько лет…
Архим. Серафим
—
Я потом начал обманывать и себя, и Боженьку, и говорить: «Какие только мысли не
посетят человека в трудную минуту». Уехал работать. Я был в сборной Грузии по
восточным единоборствам. И когда выступил на чемпионате Закавказского округа,
победил. И уже подходил период, чтобы выступить на чемпионате мира. Мы
выступили на чемпионате мира и меня уволили, на год дисквалифицировали, вот так
будет правильно, за грубое поведение в бою, хотя на самом деле это была
случайность. Но, видимо, я не очень попал в сердце и президенту ассоциации по
каратэ. И в итоге я взял все свои документы и уехал в Киев. И я там защитил КМС
(кандидат в мастера спорта), был в школе… Два основных вида спорта, которыми я
занимался, это было косики каратэ и тхэквондо ИТФ. И там добился неких, не очень
огромных успехов, но все-таки третий дан и там и там позволял мне открыть школу
по тхэквондо. Я ее открыл, и там работал тренером, выступал на соревнованиях.
Но, знаете, мы все-таки из Грузии, и вообще люди восточные, мы более
мнительные, нежели, например, россияне. То есть если мы увидели какой-то сон,
то мы начинаем всей семьей рассуждать, к чему бы этот сон, что бы это могло
значить и так далее. И вот в один прекрасный день я увидел во сне монахиню,
которая мне сказала: «Как тебе не стыдно? Ты дал слово Боженьке, а сам его не
исполняешь. Утром сходишь в храм, а вечером живешь разгульной жизнью». И стало
страшно.
И был такой, Царствие Небесное, протоиерей отец Василий Высоцкий в
Свято-Троицком Ионинском монастыре Московского Патриархата Украинской Православной
Церкви, он был такой дивный, добрый. И я ему рассказал этот сон. Ну, и он так
думал, и как раз занесли одну из книг, и я в этой книге увидел эту монахиню. Я
говорю: «Вот эта монахиня мне и являлась». И он сказал, что это матушка Алипия:
«Это матушка Алипия. Сходи к ней на кладбище, помолись». Я пошел, помолился на
могилке матушки. Там была огромная-огромная очередь, всегда там очередь, она
была юродивая, Христа ради. Помолился такими словами: «Матушка, я молод и
всякое бывает. Куда ж мне идти в монахи? У меня жена, дети, я так не могу». Но
в итоге, меня никак не отпускали эти сны. Потом я как-то позвонил супруге и
сказал: «Ты знаешь, со мной происходят такие моменты, которые меня потихоньку
сводят с ума». Или у меня на подсознательном уровне вырвалось то, что я обещал
и теперь меня совесть внутри гложет. Хотя, честно говоря, на сознательном
уровне я не ощущал, что меня что-то гложет, потому что более свободный образ
жизни для меня был прекрасным вариантом просто жить. И вот она сказала: «Ну, ты
обещал, ты должен исполнить. А вместе с тобой и я. Подрастут детишки, и я тоже
приду на этот путь». Вот так я и остался — сперва в Свято-Троицком Ионинском
монастыре — в Зверинцах пожил у владыки Ионы (Черепанова), у владыки Кассиана.
А потом перевелся в Белую Церковь. Там был такой дивный старчик — иеросхимонах
Амфилохий (Трубчанинов). Он был духовным чадом святого Серафима (Тяпочкина). Мы
помним его, многие рассказывают, что это Серафим (Тяпочкин) молился над Зоей —
Зоино стояние, если мы помним, было такое в Самаре. И вот по его благословению
я постригся. Он мне сказал, что надо будет ехать домой. Я хотел очень на Афон,
но он сказал, что «мои дни уже подходят к концу, тебе вот такое завещание:
езжай домой». А я хотел на Афон, я не соглашался: «Пусти, благослови меня на
Афон, батюшка». Он сказал: «Нет. У Бога на тебя другие мысли». И вот я встретил
на пути потом матушку Ксению…Сперва была матушка Ксения, которая благословила
меня идти к Амфилохию, чтобы тот меня постригал. И вот это всё так быстро
произошло… Я родился семимесячным — должен был родиться в сентябре, а родился в
июле, в День рыбака. И по паспорту меня зовут Ихтиандр. «Ихти» — «рыба»,
«андро» — «человек», «мужчина». И рыба всегда была всегда символом
христианства, особенно в те годы апостольские, когда они скрывались от
правителей, всегда рисовали рыбу. И этим понимали, что тут живут христиане. Ну,
вот вся моя жизнь такая сумбурная, ничего в ней не успокоилось. Когда я иногда
такой раздражительный, то думаешь, что это чисто психологически — ты устал, у
тебя всё хорошо. А ночью, когда ты засыпаешь, внутри совесть говорит, что
ничего это ты не устал и ничего это не психологически — это твоя распущенность.
К. Мацан
— Отец Серафим, поскольку вы сами упомянули преподобного Гавриила (Ургебадзе), не могу вас о нем не спросить, потому что это имя едва ли не символ грузинского православия ХХ века. И для многих он олицетворяет вот эту новейшую историю грузинской православной традиции — святой, необычный, выдающийся человек, совершенно ни на кого не похожий, идущий своим собственным путем. Про него много информации в интернете. Кто заинтересовался, кому интересно, можно почитать про преподобного Гавриила (Ургебадзе). Но ваше с ним общение каким было? Насколько общение с ним было тоже одним из этапов, одной из вех на вашем пути к вере и в вере?
Архим. Серафим
— Я был маленьким мальчиком, я с ним встречался всего лишь один раз. Меня повел туда друг, нас очень мило встретил отец Гавриил. А мой друг уже был пономарем у отца Василия Мкалавишвили, который потом пошел в раскол. И вот он нас встретил, говорит: «Вы, наверное, проголодались». И мы, конечно, все сказали «да». Он сказал матушке: «Сделайте трапезу, пускай дети поедят. И я скоро подойду». И проходит, наверное, минут 20, а мы все трапезничаем. И он подходит, глаза у него изменились, стали такие суровые: «Вы что, в ресторан приехали?» И перевернул нам стол. Конечно, я спрятался за моим другом. И он тогда сказал моему другу: «Ты где, ты у кого?» — «Я у отца Василия». — «Пойди и скажи отцу Василию, что ты к нему не будешь больше ходить. Так сказал отец Гавриил». Конечно, он этого не сделал. И потом стал замечать, как потихоньку отец Василий начал идти против Святейшего Патриарха, пошел в некий раскол. И закончилась история отца Василия тем, что его отлучили от Церкви. Вот это единственная была встреча. И потом, когда люди начали говорить о том, что это великий старец и это такой святой человек, я как раз тогда и подумал, что надо поехать туда и сказать: «Если правда то, что о тебе говорят, то помолись Богу, чтобы супруга моя родила в мире и чтобы она была жива, здорова, как и мой ребеночек». И вот Господь услышал его молитвы. На тот период у меня ни сил, ни разума не хватило бы, чтобы молиться — скорее всего, у меня тогда был все время какой-то протест, я говорил: «Зачем так случилось, почему? Как это можно понять?» И я просто сходил с ума, думая о том, что, не дай Бог, если супруга отойдет. Вот и всё. И поэтому я больше чем уверен, что Господь услышал молитвы преподобного.
К. Лаврентьева
— Отец Серафим, ввиду всех перемолотых, наверное, годами и страданиями событий, нам вы уже довольно плавно рассказали о вашем разговоре с супругой, когда вы сказали ей, что вас мучает совесть и вероятно, вам, нужно все же идти в монастырь. Но для меня, как для семейного человека, я думаю, что и для Константина тоже и для наших радиослушателей, просто очень тяжело это слышать. Если честно, то прямо содрогается всё внутри, потому что молодая семья, трое детей. Муж говорит жене, что я пойду в монастырь. И что это? Это же трагедия просто.
Архим. Серафим
— На самом деле это не так, что «я пойду в монастырь». Я спросил ее: «Что ты думаешь об этом? Скажи мне». И она мне сказала: «Ты обещал, ты должен исполнить». Дело в том, что у нас немного разные ментальности, понимаете, — у россиян, у грузин, и тем более у восточных людей. Супруга моя — гречанка. Конечно, у нас такой страх всегда есть и был, что Бога обманывать нельзя: слово дал — его надо исполнять. И вот это уважение, этот страх пред Богом: мы обманули — что после этого может быть? А если Господь… Это мысли человека мирского, я хочу подчеркнуть, на тот период я думал: «А если Господь попустит и заберет моего ребеночка, хотя бы одного из них? Как тогда? Я же буду себя винить в том, что я обещал и обманул». Поэтому я поступил, наверное, все-таки более правильно тем, что я спросил, что она думает об этом? Что она думает об этом… И ответ был конкретным, потому что она сказала, что думала. И мы вот так потихоньку-потихоньку пришли в монастырь. Потому что церковным человеком я не был. Когда я понял, что, всё, Бог есть, всё! — то я в монастыре начал учиться всему: что такое быть на самом деле верующим, что такое быть на самом деле церковным человеком. И я не забуду... нас называли церковники — те, кто убирал храм, заходя в алтарь. И вот моя ступень была оттуда — я сперва убирал Ботанический сад, потом стал церковником — заходил и убирал храм. Потом нас перевели уже в алтарники. И вот так потихоньку-потихоньку всё пошло…
К. Мацан
— Мы вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Напомню, сегодня с нами и с вами на связи в Светлом вечере» архимандрит Серафим (Бит-Хариби), духовник ассирийской православной общины в Грузии. Также здесь моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели. «Светлый вечер» на светлом радио вновь приветствует вас. У микрофона мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы напоминаем, что ведем наш эфир, соблюдая режим самоизоляции. У нас в гостях архимандрит Серафим (Бит-Хариби), духовник ассирийской православной общины Грузии, композитор, который поет, исполняет и сочиняет песнопения на арамейском языке, на котором говорил Господь Иисус Христос.
К. Мацан
— Отец Серафим, в прошлой части программы вы сказали, что, уже только придя в монастырь послушником, церковником, который убирает храм, а потом алтарником, вы начали впервые знакомиться с церковной жизнью. И начали разбираться и узнавать, что такое быть верующим, что такое быть церковным. А вот что такое быть верующим для вас? Что такое быть церковным? К каким ответам на эти фундаментальные вопросы вы пришли, если эти ответы можно как-то формулировать словами?
Архим. Серафим
— Ну, как нельзя? Можно. Я думаю так, что человек верующий полностью осознает не только на уровне психики, но и всем сердцем, что вся его жизнь принадлежит Богу. Вся жизнь. Так как она дана была ему от Бога и она Ему принадлежит. И от нас зависит просто, как мы пройдем эту жизнь и как мы предстанем перед Богом. Когда мне говорят, что Бог есть любовь, сразу врывается в меня такая фраза, что Господь — это безграничная свобода, которая освобождает нас от оков греха. Поэтому верующий человек понимает, что Бог — это Тот, Кто может освободить человека от этих мрачных и страшных оков. Вот что для меня значит жизнь верующего человека, что это такое для меня вообще в целом.
К. Мацан
— А что такое быть церковным в этом смысле? Вы неслучайно сами в своей речи эти выражения — быть верующим и церковным — произнесли через запятую как будто бы. Мы знаем, что вокруг много людей, которые себя называют верующими, даже, может быть, верующими в Бога и себя признают христианами и православными христианами, но церковность их настораживает. И Церковь, понятая ими, как некая система обрядов, им чем-то чуждым представляется. А вот что для вас церковность, подлинная церковность?
Архим. Серафим
— Ну, все-таки человек верующий должен где-то наткнуться на фразу святых отцов, которые говорят: кому Церковь не мать, тому Бог не отец. Церковный человек, человек, который верит, он обязательно... вот раньше я мог назвать себя верующим. То есть я думал, что верил в Бога — пришел, возжег свечу, сказал: «Боже, прости, пожалуйста, за такие-то, такие-то мои грехи». Но никогда не исповедовался, и Причастие было для меня… Я просто вспоминаю первое мое Причастие — это неописуемо словами. То есть это всё происходит в церкви. И человек верующий должен познакомиться с церковной жизнью, то есть он потихоньку узнает, что значит священнослужитель, что значит Церковь, соборность — это и молитвы, Литургия. Человек потихоньку-потихоньку узнает некие правила, правила того же молитвослова, утренних молитв, вечерних молитв. Я уже не говорю о неседаленах, канонах, параклисах, которые происходят в церкви, о панихидках. Вот это все-таки церковная часть жизни верующего человека, потому что Церковь и верующие неотделимы, они не могут быть друг от друга отделены. Когда мне говорят, что «самое главное, что у меня в сердце есть Бог, и я верю», то я говорю: «Каким подвигом ты стяжал Бога себе, что Он у тебя в сердце есть? Затворничеством, молитвой, молчанием? Чем? Объясни: каким постом, какой молитвой?» На этот вопрос у них ответа нет, понимаете. Ну, жизнь без Церкви — это темень темени всего. Поэтому я даже и не знаю, как вам это всё объяснить, но верующий человек неотделим от Церкви. И поэтому, когда он думает, что он верующий, то придя в Церковь, становясь церковным человеком, он уже понимает, какая разница на самом деле верующего человека и верующего человека, который находится в лоне Церкви, не просто в лоне, а который принимает участие во всех таинствах.
К. Лаврентьева
— Отец Серафим, если возвращаться к вашему священническому рукоположению и монашескому постригу. Как я понимаю, вы, угрызаемый совестью, все-таки решили принять монашеский постриг. Конечно, я сейчас немного перегибаю, но по сути так и есть. Как вы привыкали к монашеству? Ведь вы несколько раз повторили за время нашей программы, что вы не хотели становиться монахом, вы не хотели уходить в монастырь. А сейчас, мне кажется, всё очень сильно изменилось с тех пор. Что это был за путь, отец Серафим?
Архим. Серафим
— Кроме
одного. Вы знаете, всё изменилось, кроме одного. Грехи все-таки с каждым днем
прибавляются в корзине, которую я несу с собой. Но что мы принесем Богу, кроме
грехов? Ничего, практически. Поэтому это единственное, наверное, что не
изменилось. И было бы просто печально, когда священнослужитель может сказать:
«Да, моя жизнь полностью изменилась, и я уже больше не грешу». Наоборот,
понимая, что ты священнослужитель и что ты можешь смутить каким-то своим
поведением даже самого такого новоприходящего, то, как написано в 11-м слове у
Исаака Сирина, я помню: «Всякий же, кто смутит братьев своих меньших, не узрит
света». Представляете, какие страшные слова, очень страшные слова. А всё
изменилось уже в лоне Церкви. Уже 42 мне, уже столько лет… Да, я не пришел
маленьким мальчиком, как приходят многие, в 16 лет, в 17. И уже они становятся
пономарями, и не только пономарями, иподиаконами, как чтецы. Я немного опоздал.
Но вот честно, если бы у меня была бы тысяча дорог, я бы все равно выбрал бы
эту дорогу, потому что когда оглядываешься назад и смотришь на все твои
искушения, на все какие-то: кто-то тебя оклевещет, кто-то тебя чуть ли не
обожествляет — и ты понимаешь, что ты стоишь на том пути, который может просто
провалиться под твоими ногами. Ты все время в каком-то напряжении. И просишь
Бога, чтобы эта дорога, на которой ты стоишь, чтобы она была бы твердой под
ногами. И чтобы … Как, я помню, в 90-м псалме: да не преткнешься ты о камень
ногою твоею. То есть камень — грех, нога — душа.
И я вот умоляю Бога каждый день, но все равно каждый день в разных моментах
падаю по-разному. Сейчас для меня вот эта жизнь, которая есть… Я всегда
говорил, говорю и буду говорить, что монашество — вот той жизнью, которой я
живу, она далека, она отличается от того монашества, которое должно быть на
самом деле. Монах должен сидеть, должен сидеть на месте, если он уже
рукоположен в священный сан диаконом или священником. И все равно должен сидеть
при монастыре и не разъезжать, не то и не это... Понимаете, я говорю как раз об
этом, что меня сейчас на самом деле очень сильно гложет. Многие говорят:
«Батюшка, ты выходишь на сцену, ты поешь. Тебе должно быть стыдно». И мне на
самом деле, когда это говорят, мне потом иногда становится стыдно. Вот честно.
Иногда я очень рад, что наш язык, наша мелодия, наши песнопения донеслись и
понеслись по всему миру. Да, о нас знают практически если не во всем
православном мире, то хотя бы в половине этого мира нас знают. Тебе становится
приятно, когда сербскому Патриарху поют твое «Трисвятое», когда народные
артисты поют твои песнопения, то есть исполняют их на сцене. Ты думаешь, что
все-таки что-то ты оставил на своем пути. И, может быть, кто-нибудь в Церкви
будет рукоположен и будет служить на нашем языке. И тот же «Отче наш», мелодия,
которую я написал, будет также продолжать вот эту традицию, потому что у нас-то
нету, до нас не дошло ни одной книги по музыкальной части, как, например, как
пели Богу ассирийцы, антиохи… Понимаете, нету такого. И всё приходится делать самому,
с певчими что-то писать, сочинять. Знаете, это очень уже вошло в нашу жизнь и я
уже, например, не представляю «Отче наш» на другой какой-то мотив, честное
слово. Не представляю ни просительную ектению, ни великую, ни малую уже в
других мотивах. И как-то мне больно и обидно, потому что монах не должен так
жить — концерты, пишет музыку для певцов. Но как-то жить надо и как-то надо
популяризировать свой язык. Понимаете, в Грузии до того, как мы воспевали, нас
называли то курдами, то азербайджанцами. У всех есть своя нация, и мы уважаем
все национальности, но мы просим нас называть теми, кем мы являемся. Но люди не
знали, кто такие ассирийцы. В Грузии очень много нас называли айсорами. Очень
малый контингент людей знал, кто такие ассирийцы. Но хотя бы этого мы добились.
И слава Богу. Но и за это тоже совесть грызет.
К. Мацан
— Архимандрит Серафим (Бит-Хариби), духовник Ассирийской православной общины Грузии сегодня на связи с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Отец Серафим, вы так пронзительно говорите о том, что вас гложет, о том, что идеал монашеской жизни для вас не совпадает с той практикой жизни, которую вы ведете как концертирующий музыкант. И это буквально подводит меня к моему вопросу, который я хотел вам задать. Отчасти вы уже на него отвечаете, но все-таки: а лично для вас музыкальная деятельность, концертная деятельность как соотносится, если угодно, со спасением, личным спасением — чему себя посвящает, максимально призван посвятить любой верующий христианин, а уж тем более монах. Это мешает спасению? Это нейтрально по отношению к спасению? Может быть, это каким-то образом помогает вам приближаться к Богу? Как вы на эту тему размышляете?
Архим. Серафим
— Вы знаете, вот например, когда мы утром становимся на утреннюю молитву, она ничем не отличается от тех песнопений, которые я воспеваю на концертах Богу. Понимаете, то есть все наши молитвы, по восточной традиции, они все воспеваются — они не читаются, как сегодня читают, например. То есть мы не говорим «помилуй меня, Боже, по велицей милости Твоей...» — они у нас все воспеваются, знаете, таким медленным красивым темпом. И утренняя молитва может продолжаться 45 минут, 50 минут, с поклонами. Единственное, что меня смущает в моей концертной деятельности… Насколько я помню, Константин, вы же тоже недалеки от музыки, вы играете на фортепиано. Или я ошибаюсь?
К. Мацан
— Есть такой момент, да.
К. Лаврентьева
— И не только на фортепиано.
Архим. Серафим
— Я помню, вы вели программу с Ираклием Пирцхалавой, если я не ошибаюсь…
К. Мацан
— И это правда.
Архим. Серафим
— Это вот
единственное. Вспомните: когда вы поете и когда вы играете, и когда вам кто-то
аплодирует и говорит, что «вы прекрасно играете, вы прекрасно поете, вы
прекрасно читаете», то меня вот этот момент смущает тем, что такое ощущение,
что я ворую славу у Бога. Я ворую то, что мне не принадлежит. Потому что не
устану повторять: всё, что у меня есть, всё, что у меня есть — от Бога, у меня
всё для Бога и у меня всё Бога. И каждый раз, когда мне это нравится, что то
аплодируют, то встают на ноги, просят на бис... И каждый наш концерт, если вы
где-то мельком смотрите наши концерты на YouTube-канале,
то вы видите, что это всегда аншлаг. Всегда первые места у нас заняты для
высокопоставленных лиц, а высокопоставленные лица не приходят. И первый ряд у
нас всегда пустой. И тогда я говорю тем людям, которые стоят на ногах — то есть
они заплатили за входные билеты — не то что сидеть, а просто стоять, потому что
залы переполнены. И я им говорю: «Вот сегодня на вас такая милость: садитесь на
все передние места». И, слава Богу, никто из высокопоставленных не приходят и
не говорят: «Встаньте и уходите». И вот люди встают на ноги, тебе аплодируют —
все-таки есть у нас ведь немного горячность. Например, в Грузии было очень
много таких случаев, что кто-то втихаря, со спины, у меня состриг волосы. И
когда люди это заметили, начали кричать «что вы что делаете?», то там такой был
хай. Они: «Мы хотим это поставить в иконочку, заламинировать. Не мешайте нам».
И так далее… Кто-то с подрясника немного материи сорвал — и такое бывает.
То есть ты понимаешь, что это неправильно в твой адрес, что, может, ты и поешь
хорошо, но какой ты человек изнутри, как ты себя ведешь и как ты живешь духовно
— вот оно что самое главное. А я-то знаю, какой мусор я в себе несу. То есть некоторые
люди видят и думают: «О, хорошо поет, значит, это ангел во плоти». И тут
становится намного противней, нежели в те дни, когда я не воспеваю вселюдно.
Вот этот момент меня смущает. Ведь всё, что у меня есть — это от Бога, для Бога
и Бога. Но тебе где-то нравится, когда тебе аплодируют, понимаете? Тебе
нравится, когда люди смотрят такими влюбленными глазами. И ты себя ловишь на
этом, что чего ты самолюбуешься? Что ты самовосхищаешься? А если ты завтра
помрешь? Сегодня ты есть, а завтра тебя нету. 75 лет нам дано, а если по
милости Божьей, то и 80. Но мы знаем случаи, когда умирают и в 20 лет, и в
трехгодичном возрасте. Я просто в данный момент о себе. Если, не дай Бог, меня
Господь вот в таком моменте застанет, когда я самолюбовался и самовосхищался тем,
что вот посмотрите, как они меня любят, — то это ад. Это стопроцентный ад в
моем понятии, потому что на устах было уже не «Господи…», а на устах была
улыбка 9 на 12: о, посмотрите, как меня любят, какой ты крутой. Поэтому для
меня очень важно, что когда тебя хвалят, очень важно, чтобы многие и ругали,
чтобы был какой-то баланс. Хвалят — радуйся, как человек. Хотя мы не должны на
это обращать внимание. Но если ругают — может, где-то тебе будет больно, хотя и
на это мы не должны обращаться внимание, но тут у нас появляется некий баланс,
потому что и то и другое нам дал Бог, чтобы мы познали то, что стоит за всем
этим. Вот этот момент.
К. Мацан
— Вы сказали чрезвычайно пронзительную вещь о том, что если радуют, благодари по-человечески, а если ругают, то тоже благодари. Из великодушного сердца благодари Бога за то, что Он так смиряет, как сказал бы верующий человек. А что такое смирение, как вам кажется? Как вы для себя это формулируете? Или просто как пастырь, как духовник об этом размышляете в беседах с людьми, для которых вы духовный наставник?
Архим. Серафим
— Для меня смирение — это всё принимать, как из рук Божьих. Вы знаете, ведь помимо того, как многие тебя восхваляют, многие еще и клевещут, потому что хочешь ты этого или не хочешь, ты вошел в сферу такой деятельности, где это уже тебе звонят шоу-продюсеры, которые ставят твои концерты, тебе звонят режиссеры, тебе звонят продюсеры музыкальных проектов. И вот ты отказал, например, одним, другим. Я Ираклию отказывал, я сказал, что не буду петь под музыкальное сопровождение. Моя деятельность чисто акапельная: всё, поёт только голос с исоном. И потом, когда Святейший сказал, что «мне интересно, чтобы вы спели под музыкальное сопровождение», тогда я согласился. И когда ты отказываешь некоторым, то есть говоришь «нет», то тут уже вот эти продюсеры, эти организаторы концертов из разных городов, один может позвонить другому и… Вот как-то мне сказали: «Батюшка, нам вот эти организаторы вас не советовали, говорили, что вы не очень сдержанный человек, любите пить». И я был в шоке, потому что я в миру, даже в миру никогда не пил — для меня спорт это был самый важный момент моей жизни. Читая книги о самураях и о тех императорах, которые приказывали, что помимо спорта пускай самураи занимаются искусством, потому что они уже только на этом зациклены, чтобы они не сошли с ума, пускай они развиваются и в других направлениях, для меня это было важным. Но касательно этого алкоголя — бывают такие моменты, когда ты понимаешь, что сейчас у тебя голос может просто упасть. Здесь концерт, а это час-полтора, и все концерты — это минимум нота «си» первой октавы, то есть вы понимаете, насколько высоко приходится поднимать голос. А иногда же это доходит до «ре» второй октавы, представляете? Ну, падает голос. В этот момент, конечно, обязательно надо горло разгорячить. Кто-то из оперных певцов советует, что надо хоть немножко коньячку, батюшка. Я много раз сопротивлялся. Был такой момент, я не скрою, когда я понял: ну всё, надо что-то делать — то есть я позвал фониатра, или как их называют, чтобы мне там же лечили, буквально за 5-10 минут. Бедные, они в храме Христа Спасителя сделали невозможное, и у меня опять появился голос. То есть очень трудно. Но когда о тебе такое сплетничают, а еще и хуже говорят и клевещут, конечно, ты думаешь: «Это же неправда, почему так нагло врать?» А потом понимаешь: вот тебя там позавчера хвалили-обожествляли, говорили, какой ты хороший. И ты это принимал с улыбкой на лице — прими и это, как из рук Божьих.
К. Лаврентьева
— Отец Серафим, прошу прощения. У вас невероятно сокровенные тексты, невероятно сокровенные глубокие песнопения. Скажите, пожалуйста, как, откуда вы берете эти мотивы? Чем это навеяно? Как вы их сочиняете? Находясь в келье, находясь на улице, общаясь с кем-то? Может быть, вы слышите какие-то мелодии и это является вдохновением для вас? И тексты. Например, молитва в Гефсиманском саду. Это ведь совершенно потрясающая вещь. Наверное, ни одно слово не подойдет, чтобы ее описать, всю ее глубину. Это же всё надо прочувствовать, чтобы это написать. Я прошу прощения, мой вопрос, наверное, очень личный.
Архим. Серафим
— Хочу сказать, что, наверное, всё нужно прочувствовать. Хочешь ты этого или не хочешь, все-таки эти мелодии, вот эти музыки…
К. Лаврентьева
— Да, мелодии. Тексты мы не будем трогать….
Архим. Серафим
— Конечно, эмоциональным периодом какой-то жизни…. Очень много было таких моментов предательств в моей жизни, я даже не хочу эту тему затрагивать, но все-таки такое бывает. Бывает. Церковь — это не Собор великих и светлых Херувимов. Это больница. И внутри этой больницы иногда и врачи могут оказаться больными. Такое тоже бывает. И такое бывает нередко, понимаете. И все время думаешь, что вот такой, прости, Господи, может быть нож в спину. И вот таких моментов в жизни бывало много и именно в такие моменты писался, например, тот же 50-й псалом, 53-й псалом, который я просто люблю… И вот молитва в Гефсиманском саду была полностью экспромтом на самом деле написана, но она была мне таким предрекающим, что впереди ждет некоторое искушение. И если ты их отстоишь, то ты отстоишь их. Ну и отстояли.
К. Мацан
— Спасибо огромное, отец Серафим, за этот разговор. Спасибо за искренность и за теплоту. И за свет. Вправду, у нас такой светлый вечер получился. Знаете, не могу удержаться, чтобы не пошутить, что «с гостем из солнечного Тбилиси», как говорили раньше. (Смеются.) Благодаря тому, что мы сейчас программы пишем в режиме самоизоляции, не в студии радио «Вера», а дистанционно, мы можем общаться с любой точкой мира. И вот сегодня пообщались с вами — мы в Москве, а вы в Грузии. Спасибо за этот разговор.
Архим. Серафим
— И также я хочу попросить у вас, и не только у вас попросить, и у ваших радиослушателей, что если все-таки будет такое желание и у вас, и у них, и возможность, то я прошу ваших молитв. Потому что, ну, на самом деле, мы улыбаемся, мы всегда радуемся жизни, но все-таки иногда бывает тяжело: нет такой жизни, которой мы бы хотели, есть такая, какая нам дана свыше. Поэтому мы должны постараться прожить ее достойно. Спасибо вам, дорогие мои.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Архимандрит Серафим (Бит-Хариби), духовник ассирийской православной общины Грузии, сегодня был с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер». Здесь были Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего. Огромное спасибо, отец Серафим. Спасибо, уважаемые радиослушатели.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.