У нас в гостях был настоятель храма Трех святителей в Раменках, отец 10 детей протоиерей Александр Никольский.
Мы говорили о том, почему люди ссорятся, что может провоцировать ссоры и как восстанавливать отношения, когда ссора уже случилась. Отец Александр отметил, что надо всегда стараться прежде всего обращать внимание на себя, так как часто мы не замечаем грех в себе. Также наш гость объяснил, что необходим молитвенный труд и христианское отношение друг к другу, чтобы разрешать случающиеся ссоры. По словам отца Александра, ссора — это возможность обнаружить в себе грех и начать бороться с ним.
А. Ананьев
— Помните, как мы в детстве протягивали друг другу мизинцы и говорили: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись»? И в детстве всё было очень просто. Потом мы стали взрослыми и всё стало сразу очень сложно. Почему мы ссоримся? В чем причины наших ссор? Что такое ссора: сами по себе проблемы или следствие каких-то гораздо более серьезных проблем и процессов, которые проистекают в нас? И наконец, как избежать ссор, которые могут привести к самым непредсказуемым последствиям? Вот об этом обо всем сегодня хотим с вами в рамках «Семейного часа» поговорить мы: ведущая Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Александр Ананьев.
А. Ананьев
— И сегодня у нас в гостях не просто гость, а хозяин нашего сегодняшнего «Семейного часа», дорогой собеседник — настоятель храма Трех святителей в Раменках, отец десятерых детей, мудрый пастырь, протоиерей Александр Никольский. Здравствуйте, отец Александр.
Прот. Александр Никольский
— Здравствуйте.
А. Ананьев
— Я смотрю на вас уже довольно долго, мы знакомы почти 2 года. И я не могу себе представить, чтобы отец Александр хотя бы раз в жизни с кем-то ссорился. Было ли такое? Замечали ли вы за собой, вернее, в себе, вот эти черные ростки ссоры?
А. Митрофанова
— Хитро улыбается отец Александр, замечу я на полях.
Прот. Александр Никольский
— Не хитро, а иронично, самоиронично. Вы бы мою супругу спросили, как часто я ссорюсь.
А. Ананьев
— Жаль, что у нас нет возможности, дорогой отец Александр.
Прот. Александр Никольский
— Скрытой камеры. Вы знаете, наверное, если бы я был великим святым, но лучше бы Иисусом Христом, в идеале, то, конечно, тогда бы я, наверное, не ссорился никогда.
А. Ананьев
— Подождите, но разве в этом есть что-то неожиданное? Мы очень часто, записывая с Аллой Сергеевной программу «И будут двое» на канале «Спас», встречаемся с супругами, которые говорят: «Мы за 20 лет по большому счету никогда не ссорились». И я им верю, потому что за наш довольно внушительный срок мы тоже по большому счету никогда не ссорились.
Прот. Александр Никольский
— Ну, это спор о терминах. Что значит ссора? Не говорить месяц, день или два, три — это ссора? Тогда да, мы не ссорились, мы всегда с супругой разговариваем. Но если сказать, что у меня всегда было очень светлое чувство к своей супруге, а у нее ко мне…
А. Ананьев
— Почему в прошедшем времени?
Прот. Александр Никольский
— Ну, потому что о прошлом времени мы сейчас говорим. Будущего еще нет, а в настоящем рядом со мной ее нет, в этой студии. Конечно, были такие конфликтные ситуации. Другое дело, что они, слава Богу, не кончились серьезными трещинами в отношениях. А так вот, я священник, исповедую многих и даже батюшек, достаточно опытных, приходилось случайно. Ну, вы знаете, любые пары имеют проблемы, их не может не быть, этих проблем, потому что все люди грешные. Другое дело, как эти проблемы решаются. Решаются они уходом в глубокую обиду — меня не поняли, я обижен, я не буду разговаривать, буду ждать, пока меня оценят. И люди ждут месяц, два, три. Иногда даже годы, все-таки неоцененные: вот он себя оценил, а его никак не ценят. Или эти конфликты неизбежные, как свидетельство нашей грешной природы, они решаются. И решаются успешно. И успешно не только с точки зрения коммуникации, то есть земного аспекта, но и с точки зрения духовной жизни, достижения вечной жизни. Наверное, для нас это самое важное, как для христиан.
А. Митрофанова
— А в чем принципиальная разница между разрешением конфликта в нашем горизонтальном измерении, скажем так, и в духовном?
Прот. Александр Никольский
— Знаете, в идеале, разницы никакой нету, на самом деле. Не должно быть. Но она может быть, если, допустим, человек поставил себе целью не спасение души, а комфорт своего существования земного. Его никто не трогает, к нему никаких претензий, он занял свою лакуну, нишу, где ему хорошо. И его это устраивает. Как чувствуют и думают другие окружающие люди, ближайшие его родственники, дети, даже взрослые дети, жена, муж, его по большому счету не интересует.
А. Ананьев
— Другими словами, в этой ситуации едва ли можно говорить о каких-то отношениях с людьми.
Прот. Александр Никольский
— Нет, у него хорошие внешние отношения с людьми — внешне. Они, может быть, не ссорятся…
А. Митрофанова
— Этот принцип «вы не трогаете меня, я не трогаю вас» — это же про другое, это не про отношения.
А. Ананьев
— Это сосуществование.
Прот. Александр Никольский
— Да. Но оно мирное. Ссор нету. И, в принципе, вроде бы это должно устраивать. Но это, может быть, устраивает этого человека, который погряз в твоем комфортном существовании, но это не устраивает Бога. И Бог рано или поздно приведет такую пару к какому-то конфликту.
А. Митрофанова
— Зачем?
Прот. Александр Никольский
— Чтобы люди в ад не попали.
А. Митрофанова
— То есть растормошить их в этом спящем состоянии, чтобы они проснулись и посмотрели друг на друга?
Прот. Александр Никольский
— Да, да. Человек идет по улице, видит какой-то непорядок — обижают женщину пожилую, кто-то издевается над ней, нетрезвые люди. А он мимо прошел. У него всё хорошо, у него мир на душе, хорошее настроение.
А. Митрофанова
— Он не сделал ничего плохого — он же не трогал эту женщину.
Прот. Александр Никольский
— Это его не касается. Это проблема женщины, это не мои проблемы. Даже полицию не вызвал, потому что там же надо протокол, какие-то неприятные ситуации — настроение будет испорчено. Хорошее настроение будет испорчено окончательно. Поэтому надо быстро пройти, не замечая. Отвернуться и забыть.
А. Митрофанова
— Я вспоминаю наше занятие со студентами. Как раз на этой неделе разговор был о «Шинели» Николая Васильевича Гоголя. И такой взгляд на Акакия Акакиевича Башмачкина, главного героя. Думаю, нет смысла пояснять, кто он такой, все в школе читали и что-то еще помнят. Человек, который всю ставку своей жизни сделал на шинель, она стала смыслом его жизни. И когда он умирает, он оказывается в очень интересном разрезе: между мирами, — когда он носится призраком по Невскому проспекту и срывает шинели с других людей. И вот одна девочка задает вопрос: «А где же тогда Божья доброта и справедливость? Ведь он был очень хорошим человеком».
Прот. Александр Никольский
— Безобидным.
А. Митрофанова
— «Он ничего плохого в своей жизни не сделал. Почему его вот так вот? Почему такова его посмертная сущность?» Я говорю: «Понимаете, мало не сделать ничего плохого, важно сделать что-то сверх того — хотя бы какое-то душевное движение должно быть. А в данном случае речь идет о некой внутренней стагнации человека, который каким родился, таким и остался до конца жизни, не проделав над собой никакого духовного усилия».
Прот. Александр Никольский
— С последним утверждением не согласен. Потому что если человек духовно не совершенствуется, он не просто стагнирует, он обязательно деградирует. Просто деградация может быть не в форме пьяных дебошей, бегания с топором за ближними в гневе или что-то в этом роде, а это может быть тихая такая деградация. Но это будет деградация. У Акакия Акакиевича не хватало любви. По существу, он никому плохо не делал, но никому и хорошо не делал. Знаете, такое биологическое существование. И поэтому-то он и привязался к этой шинели — вот его деградация. И дальше он будет наказан за это.
А. Митрофанова
— И одна девочка замечательные слова привела. Это редкость среди наших студентов, она очень хорошо знает евангельский текст. И она, объясняя своим однокурсникам происходящее с Акакием Акакиевичем, говорит: «„Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше“. И в этом смысле очень логично, — говорит ребенок, — что с этим героем происходит после смерти». И вот, если говорить о конфликтах и ссорах, какова тема нашего разговора, то получается, что Господь иногда — я пытаюсь ту логику воссоздать, которую вы уже простроили — Господь тормошит нас для того, чтобы мы просыпались, не оказываясь потом в вечности в состоянии, как Акакий Акакиевич после смерти.
Прот. Александр Никольский
— Он оказался в аду. Если перевести этот язык художественных образов на язык духовный — Акакий Акакиевич оказался в аду.
А. Митрофанова
— То есть иными словами, муж и жена даны друг другу для того чтобы…
Прот. Александр Никольский
— Не оказаться в аду.
А. Митрофанова
— При жизни обнаружить в себе какие-то острые углы, несовершенства и шероховатости и иметь возможность на них каким-то образом отреагировать или, может быть, в себе выправить.
Прот. Александр Никольский
— Да, совершенно верно. А, с другой стороны, если взять духовный аспект уже земного характера или личностного характера — иногда конфликты позволяют человеку усовершенствоваться в любви, достичь счастья. Знаете, иногда семейные ссоры сравнивают с грозой — после грозы свежий воздух, озон. Поэтому когда бывают такие конфликты, повторяю, они могут быть не обязательно в форме скандалов, люди могут и не скандалить, не орать, не оскорблять друг друга, не хлопать дверьми, это не обязательно. Это зависит от темперамента человека. Флегматик, может, не будет скандалить в силу своего характера, он просто спокойный человек по жизни, у него такой образ существования. А холерик может начать очень бурно жестикулировать, говорить. Может, это не будет даже скандалом в том смысле, что он никого не оскорбляет, но он в силу своего характера начнет очень бурно всё выражать. И то и другое с духовной точки зрения будет совершенно одинаково — и вот этот флегматический гнев и холерический, может быть, даже не гнев, а просто выражение своих эмоций. Поэтому важно то, что в сердце происходит. Поэтому этот момент, что человек может через этот конфликт раскрыться для себя и эти препоны, которые стояли между людьми — препоны эгоизма — он их может в какой-то степени, так сказать, отодвинуть или уменьшить. И люди тогда становятся друг к другу ближе. Или дальше, если они не захотят идти этим процессом.
А. Ананьев
— Вот! Вот этого я и опасаюсь, отец Александр, — вот этого я и опасаюсь. Почему мы отрицательно относимся к ссорам? Потому что ссоры могут привести к разрыву, правильно?
А. Митрофанова
— Они еще и боль причиняют.
А. Ананьев
— Да. Я часто сравниваю людей, особенно любящих людей, супругов, с зеркалами: чем они чище относятся друг к другу, тем они лучше отражают друг друга — ты видишь свое отражение в любимом человеке, он видит свое отражение. И в этой анфиладе, собственно, и рождается великое чувство.
А. Митрофанова
— Какой красивый образ.
А. Ананьев
— Но вот эта ссора прошла, тарелку кто-то кинул, шваброй по голове ударил — царапинка на зеркале. Видно стало чуть-чуть хуже. Царапинка никуда не денется, она теперь с тобой. Еще один раз поссорились — еще царапинка. Еще поссорились — еще. А потом, рано или поздно это зеркало разобьется, потому что будет всё исцарапано. И уж точно в нем друг друга рассмотреть будет невозможно.
Прот. Александр Никольский
— Да, хороший образ.
А. Ананьев
— Поэтому мы считаем, я всегда считал, что ссориться не надо. Но сегодня мы с Аллой ввиду некоторых обстоятельств поняли, что ссоры, может быть, это, действительно, не так плохо. И они свидетельствуют о каких-то серьезных нарушениях в самом организме всей этой семьи. Чтобы вам, друзья, которые сейчас слушают радио «Вера», было понятно, на ум приходит такое сравнение. Представьте себе, что на лице высыпают прыщи вследствие какого-то нарушения обмена веществ, воспалительных процессов… И вместо того чтобы отправиться к врачу и сдать все анализы, выяснить, что не так с вашим организмом, и выяснить, с какой стати у вас на 43-м году жизни вдруг полезли прыщи на лбу — вы берете тональный крем, пудру и начинаете всё это щедро замазывать, чтобы перед коллегами выглядеть хорошо. И их не будет видно. Но мало того, что вы себе все поры заткнете и воспаление будет еще сильнее, так вы еще и запустите те очень поганые процессы в вашем организме, которые могут перерасти в уже очень серьезное заболевание, чтоб не называть его прямо. И вот как раз об этом мы сегодня и говорим.
А. Митрофанова
— То есть смысл конфликтов и ссор, как лакмусовой бумажки и реакции на глубинные процессы внутри семьи.
А. Ананьев
— Мы продолжаем «Семейный час». У нас в гостях протоиерей Александр Никольский, настоятель храма Трех святителей в Раменках. Сегодня мы говорим об обидах. Отец Александр, как научиться диагностировать причину происходящей ссоры? Потому что при всей простоте формулировки, поверьте мне: дай Бог, если одна пара из десяти или один человек из десяти начинает анализировать: «Мы поссорились, но это не потому, что я не прав или он не прав, а потому что проблема гораздо глубже».
Прот. Александр Никольский
— Когда вы говорили, вы употребили слово «боль». Когда человек ссорится, когда ссора достаточно серьезная, возникает боль — боль от непонимания, что его не оценили, что он что-то хорошее хотел сделать другому человеку, а это как-то никак, отклика не нашло. И даже наоборот. И вот эту боль прежде всего надо преодолеть. Потому что пока эта боль, она мешает думать. Мешает анализировать.
А. Ананьев
— Вот это очень важный момент. А если боль изначально является причиной вот этой вспышки гнева? Вот эта боль была, была, была… А потом ее не выдерживаешь.
Прот. Александр Никольский
— Значит, тогда человек с этой болью вовремя не боролся. То есть она была, он ее проглотил, и она вроде притупилась. Но она не прошла. Ее причина не прошла. И поэтому с каждым разом боль всё больше и больше увеличивается, с каждым конфликтом. Человека не понимают, не понимают, еще раз надо доказать, что меня не понимают, например. И дальше может быть уже и какой-то серьезный конфликт, с криками и так далее. Поэтому надо эту боль, в идеале, хорошо бы изначально. Вот тебя не поняли, тебе стало больно — вот ты уже на самом первом моменте, когда чувствуешь, что у тебя меняется отношение к другому человеку, возникает обида или разочарование, особенно это в браке актуально: вот, я-то думал, что она такая, а она какая, оказывается. И, в принципе, в какой-то степени такое разочарование бывает в браках часто, очень нередко. Если не во всех, то во многих, по крайней мере.
А. Ананьев
— И не только в браках. На этот счет мне вспоминается любимая моя шутка про красивую соседку, соль и длинную лестницу. Наверное, вы ее знаете, отец Александр? Я очень люблю эту шутку. Она и демонстрирует, как выглядит ссора для разных людей.
А. Митрофанова
— Не томи, давай уже.
А. Ананьев
— Жил-был мужчина. И была у того мужчины, вернее, неожиданно появилась этажом ниже прекрасная молодая соседка. Он холост, хорош собой. Она еще прекраснее. И вот он долго думал: как бы с ней познакомиться? И понимает он, что у него соль закончилась. Он думает: «Дай-ка, я спущусь к молодой прекрасной соседке, попрошу у нее немножко соли». Поправляет самую дорогую из своих рубашек и медленно спускается по лестнице. И ступенька за ступенькой начинает думать: «Вот, сейчас мы познакомимся, разговоримся, возможно, она меня пригласит меня на чашку чая. Потом мы сходим в кино, начнем общаться плотно. Она познакомит меня со своими родителями. Я ее — со своими. Потом, возможно, мы поженимся, у нас появятся дети. А у нее теща, мы будем ссориться, дети будут болеть. Денег будет не хватать». К этому моменту, рассуждая, он спускается к двери этой соседки. Она открывает ему дверь и радостно улыбается. Он на нее смотрит: «Видел я вас, знаете где, со своей солью!» (Смеются.) Чужая душа — потемки. Если вдруг с вами ссорится жена, вы просто не знаете, о чем она думала всё это время, образно говоря, спускаясь к вам по лестнице за солью, которой у нее нет, а у вас есть.
А. Митрофанова
— Заметь, анекдот про мужчину был, а не про женщину. (Смеется.)
А. Ананьев
— Хорошее замечание. Но все эти умозаключения, скорее, это женская история.
А. Митрофанова
— Я согласна.
Прот. Александр Никольский
— Я бы не сказал, что чисто женская история. Мужчины тоже бывают к этому причастны. Почему? Потому что опять же наша грешная природа, помыслы. Плюс лукавый тоже работает сверхурочно. Не спит, не ест, только думает, как бы нас поссорить. И вот — помыслы, помыслы, помыслы. И иногда помыслы раздувают ссору на пустом месте. Конечно, это не пустое место — потому что раз эти помыслы нашли отклик в душе, значит, в душе был какой-то непорядок. И кажется, что это пустая ссора из-за ничего, а на самом деле, это не пустая ссора из-за ничего — значит, в душе у человека, который взорвался, стал причиной ссоры, или у обоих, есть большие духовные проблемы.
А. Ананьев
— Я абсолютно согласен с вами, отец Александр. У меня есть ощущение, что ссор на пустом месте не бывает в принципе.
Прот. Александр Никольский
— Да.
А. Ананьев
— Это, как если ты едешь в метро, увидел человека в метро и с ним поссорился. Невозможно вас поссорить, потому что вам, собственно, делить нечего.
Прот. Александр Никольский
— Да. Значит, просто плохое настроение у человека было, он думал, на кого сорваться, например.
А. Ананьев
— Но все равно это будет не ссора, это будет мелким хулиганством. По крайней мере, так классифицирует это Административный кодекс Российской Федерации. Или если у вас есть собака, вы же с ней не поссоритесь, правда? Ваши отношения не подразумевают никакой ссоры. Вы не можете поссориться с рыбкой, которая у вас живет. И с человеком, с которым у вас всё хорошо, вы тоже, наверное, никогда не поссоритесь. Но если есть какой-то конфликт, если женщина чувствует недостаток внимания со стороны мужчины. Если у нее занижена самооценка в связи с отношением к ней мужчины, например. Или если мужчина вдруг чувствует себя на вторых ролях и это сильно ранит его самолюбие. Или, в конце концов, может быть, мужчина считает, что он толстый и некрасивый. И это тоже сильно подрывает его самооценку. И любая попытка женщины хоть что-то в нем растормошить, тоже вызывает ссору. То есть в основе любой ссоры, в основе любого конфликта лежит какая-то глобальная штука, которую надо решить. Но не все ее видят.
Прот. Александр Никольский
— Как раз и надо понять, что эта штука, как вы говорите, а говоря церковным языком, грех — у тебя есть. Именно он является источником твоих проблем. И этот грех отражается, как в вашем зеркале — там может ведь отражаться и хорошее, и плохое тоже. Этот грех, отражаясь в зеркале твоего любимого человека (а может быть, и нелюбимого, кто его знает?), возвращается к тебе. Может быть так. Поэтому надо, преодолев эту боль, попытаться обратиться на себя. На себя — понять, что случилось? У меня в жизни много раз так было, когда были какие-то ситуации острые, мне было очень неприятно и больно, обидно. А потом, когда я начинал молиться, каяться, то, может быть, не сразу, это такой процесс, может быть, непростой для большинства людей, я имею в виду покаяние. Я вдруг начинал понимать: Бог вскрыл мою проблему. И я начинал понимать, что это было и год назад, и два года назад, и десять лет назад, И даже когда я был юным молодым человеком, это тоже было. Просто, как ни странно, я считал, что вот этого-то у меня нету. А, оказывается, у меня это есть, просто я этого не замечал. И это было очень горько. Единственное, что я могу сказать, один момент такой, что как бы в этот момент не казалось, что жизнь рухнула: оказывается, вот оно как, и ничего не сделаешь. А бывают действительно такие ссоры: два-три слова — и ты, и люди не без греха, — и кажется, что отношения разрушены. Вот если начать молиться, если не опустить руки, начать жить по-христиански. И главное — убрать вот этот момент…
А. Ананьев
— Грех?
Прот. Александр Никольский
— Да, твой личный грех. То Бог тебе поможет. Бог тебе поможет восстановить отношения с человеком. Особенно в семье.
А. Митрофанова
— Вопрос: как обнаружить в себе, в чем именно косяк твой заключается? Вот этот самый грех.
Прот. Александр Никольский
— А его очень легко обнаружить.
А. Митрофанова
— Как?
Прот. Александр Никольский
— На него Бог давит. Знаете, это как встать на любимую мозоль. Бог, знаете, иногда тебе делает больно — ну вот, смотри: у тебя рука больная. Я трогаю, тебе больно.
А. Митрофанова
— Я понимаю, о чем вы говорите, отец Александр. Знаете, я сейчас о боли в сложносочиненной ситуации, когда… Вы же знаете, как иногда отдается боль? Допустим, у человека воспаление где-нибудь в почках, а болит совершенно другая часть его нутра. Вот такая резонирующая боль. И он даже сам понять не может. То есть колет в правом боку, а проблема на самом деле с сердцем.
Прот. Александр Никольский
— Да, у меня был такой случай у стоматолога. Я ему сказал: «У меня болит верхний зуб» — «Нет, нижний». Я с ним стал спорить. Он говорит: «Давайте я залечу, а там посмотрим».
А. Митрофанова
— И он был прав?
Прот. Александр Никольский
— Да.
А. Митрофанова
— Он опытный врач. Понимаете, здесь какая штука. История, которая нам с Сашей дала тему для сегодняшнего разговора, она тоже такая сложносочиненная. Мы ее сторонние наблюдатели, поэтому я не имею никакого права разглашать подробности. Я просто, что называется, приоткрою картину, которую мы увидели. Женщина, у которой непростые отношения с мужем. А причина этих отношений — у нее корни очень глубокие, и они в детстве. Так часто бывает. Отношения папы и мамы не были идеальными. Отношения мамы и папы были построены на каких-то маленьких провокациях, что ли, взрослые пытались использовать детей в качестве буфера в своих конфликтах, подначивали как-то детей. И при этом дети, естественно, папу и маму безумно любят. И вообще, огромное счастье, когда родители есть, когда есть мама, папа и так далее. И вот, в сознании этой женщины, так сказать, у нее не зафиксировалось, что проблема может быть где-то там — что вот у нее сформировалась определенная модель поведения в наблюдениях за родителями. Она этого не понимает.
Прот. Александр Никольский
— Неосознанно.
А. Митрофанова
— Да. Она даже не смотрит в эту сторону. И помочь в этом ей… Она при этом молится и кается, всё это есть в ее жизни. Но она молится и кается по другому поводу. Условно говоря, она молится по поводу того, что у нее колет бок, а надо исследовать область сердца.
А. Ананьев
— Кстати, если возвращаться к тому, что только что сказал отец Александр и что для меня было открытием. Я еще к этому вернусь, потому что это удивительное наблюдение, удивительный вывод, для меня новый, при всей его очевидности. За ней нет греха. Вот в моем понимании — за ней нет греха. В ней есть травма, которую невозможно рассмотреть изнутри. Но снаружи, обладая изрядным опытом, которым обладает Алла Сергеевна…
А. Митрофанова
— Да ладно.
А. Ананьев
— Ты очень много провела работы над собой, и вообще ты очень хорошо знаешь эту теоретическую основу. И снаружи ты это можешь рассмотреть. Но изнутри этого рассмотреть нельзя. Вот что здесь делать? Вот об этом давайте поговорим ровно через минуту.
А. Ананьев
— Мы вновь возвращаемся в студию. Здесь Алла Митрофанова —
А. Митрофанова
— Александр Ананьев —
А. Ананьев
— И дорогой наш гость — протоиерей Александр Никольский, настоятель храма Трех святителей в Раменках. Спасибо вам большое, отец Александр, за это удивительное, очень точно и лаконично сформулированное наблюдение о том, что любая ссора есть следствие очень простого или непростого нашего личного греха, который сидит в нас.
Прот. Александр Никольский
— Я бы хотел вам возразить. Да, психология современная ищет, что у родителей, у бабушек-дедушек в глубине где-то.
А. Ананьев
— Но это же важно.
Прот. Александр Никольский
— Да, важно. Но, вы знаете, если мы возьмем святоотеческую литературу, начнем ее читать, читать, читать ее — мы нигде с этими принципами там не встретимся. Святоотеческая литература человека уводит именно на понятие личного греха. Вы знаете, да, можно сказать, что да, у нас такая травма родовая от Адама и Евы.
А. Митрофанова
— В общем, да, первородный грех…
Прот. Александр Никольский
— У нас греховная природа от них.
А. Митрофанова
— В проекции, скажем, на более земную плоскость — это именно что травма.
Прот. Александр Никольский
— Да, Адам и Ева нас наградили такой природой. Поэтому что нам делать? Адам и Ева — как-то они там каются. А мы-то причем? Я просто наблюдаю, как духовник, когда ко мне на исповедование приходят, что у некоторых людей, у которых было неблагополучие в семье, это может быть и полная семья, когда в конфликте ребенка держат, как щит (как правило, это женщины, как мне рассказывали некоторые мужчины). И она из-за него начинает кричать, выглядывая из-за «широкого» плеча своего девятимесячного младенца. Это может быть просто мама и дочка, например. Или сыночек. И люди говорят: «Да, я обижен на свою маму, на своих родителей, потому что они мне дали такую наследственность». И это говорят люди, не увлеченные психологией, а обычные прихожане. Этот подход абсолютно неправильный — с христианской точки зрения. Потому что Бог может изменить нашу наследственность в принципе, именно ту наследственность, которую мы получили от Адама и Евы, а не только от родителей.
А. Митрофанова
— Это абсолютно справедливо. И, кстати говоря, те психологи, которых я знаю, если уж мы о психологии заговорили, я думаю, они поддержат вас руками, ногами, мозгами, сердцем, душой, всем.
Прот. Александр Никольский
— Поэтому, понимаете, если мы будем оперировать наследственностью, то да, у нас какое-то психологическое облегчение наступит. Но, по моим наблюдениями, даже православные люди, которые пошли этим путем — конечно, когда человек выговорится, особенно когда человек понимающий, легче становится. Но конфликтность в семье не угасает.
А. Митрофанова
— Смотрите, когда мы говорим, что мы пытаемся себя оправдать: ну, это родители виноваты… Это как в «Обыкновенном чуде» — это предки виноваты, они были отравители, бабушка виновата, тетка… А я ни при чем, я белый и пушистый.
Прот. Александр Никольский
— Жертва.
А. Митрофанова
— Жертва обстоятельств, в силу такой тяжелой наследственности. Но вообще, позиция жертвы… за словами, что это не я, а так получилось, стоит именно позиция жертвы, мне кажется. То есть человек себя делает рабом в этой жизни — обстоятельств, наклонностей и прочего. Значит, он уходит от ответственности за свою собственную жизнь и перекладывает эту ответственность на других. Это неконструктивный путь.
Прот. Александр Никольский
— Конечно.
А. Митрофанова
— И ни по параметру — ни по параметру психологии, ни по параметру духовной жизни не прокатывает, если так, по гамбургскому счету брать. А, понимаете, в чем дело, очень трудно бывает просить у Бога помощи, не имея при этом оптики, инструментов, чтобы рассмотреть: а для чего именно тебе эта помощи нужна. Может быть, тебе Господь уже лет 10 говорит, что «на, бери — вот тебе 10 мазей, пользуйся», условно говоря. А ты берешь мазь для того, чтобы намазать мизинец, вместо того, чтобы взять сразу все эти мази и правильно ими воспользоваться. Ты не понимаешь, как пользоваться этими мазями, и где на самом деле у тебя болит, потому что у тебя боль резонирует в этот самый твой мизинец. И тебе кажется, что он причина твоего недуга. То есть я про что говорю — про какой-то внимательный взгляд в себя, что ли.
Прот. Александр Никольский
— Вы знаете, у нас есть Бог. Мы все время забываем. Мы часто пытаемся сделать что-либо чисто своими силами. И действительно, что-то можно сделать своими силами.
А. Митрофанова
— Да тут не справишься своими силами.
Прот. Александр Никольский
— Да, поэтому надо к Богу обратиться — вот именно что не справишься своими силами. Даже иногда силами человеческими — врачей, даже опытных духовников — тоже не справишься. Тут требуется пройти к Богу. И Бог есть, Он тебе всё объяснит, Он тебе всё покажет.
А. Митрофанова
— А как тогда правильно формулировать этот запрос?
Прот. Александр Никольский
— Тем более что Он не просто покажет. Но он тебя может и исцелить.
А. Митрофанова
— Смотрите, Бог же спасает нас не без нас, правильно?
Прот. Александр Никольский
— Да.
А. Митрофанова
— Нам надо предпринимать какие-то усилия. Может быть, Господь нам указывает на какие-то ситуации в нашей жизни. Но мы опять же, не обладая правильными очками на глазах, просто не понимаем, про что Он нам говорит. Как здесь сформулировать запрос так, чтобы услышать? Правильно услышать подсказки от жизни, от Господа Бога. Как еще сейчас говорят, от Вселенной. Терминология может быть разной.
Прот. Александр Никольский
— Надо попытаться непредвзято помолиться Богу. Сказать: «Господи, а в чем моя проблема?» И Бог тебе это покажет. Может понадобиться какое-то время, может быть, даже не один год. Но Он обязательно тебе это объяснит. И ты это осознаешь. Иногда эти вещи… Ну вот, была такая реальность, я так понимаю, это не шутка, когда один священник говорил своим прихожанам, что вот раньше в Византии нанимали людей, которые говорили о недостатках и так далее и тому подобное. Это был такой духовный подвиг, духовная практика. И две девушки пошли куда-то в столовую, подружки, и одна другой говорит: «Скажи мне, какой у меня недостаток?» И она ей отвечает: «Ты гордая». — «Я гордая? Да я больше с тобой знаться не хочу». То есть, понимаете, увидеть в себе очевиднейшую вещь, очевиднейшую для всех, кроме тебя — для человека иногда требуется величайший подвиг или долгие годы таких духовных усилий, чтобы не просто, ну, как обычно христиане: «Ну, мы все гордые…» А ты видишь, что вот эта гордость в этом конкретном случае портит твои отношения с ближним — с твой женой, например. До этого дойти бывает архисложно. И это, как мне кажется, можно только с Божьей помощью, когда Бог тебя развернет, и ты это осознаешь. Но не просто осознаешь, а Он может это убрать из тебя. Вот что очень важно. Ни один психолог — я не против психологии, пожалуйста, если это людям помогает осознать свои проблемы, — но ни один психолог не сможет вырезать аппендицит. Психолог не сможет убрать грех — надо идти к Богу.
А. Ананьев
— Всё это мне напоминает — сегодня вечер каких-то неловких шуток с моей стороны: «Скажите, а от каких комплексов неполноценности вы страдаете?» — «Ну, почему же сразу — страдаю? Я получаю от них истинное наслаждение». Человек просто не сможет — даже дело не в том, что не сможет. Сможет, конечно, если захочет. Но он может не захотеть рассмотреть. Взять, например, меня, чтобы далеко не ходить и не выдумывать каких-то образов непонятных. Я невероятно вспыльчивый человек. И на одной из своих работ я долго не мог понять, что происходит? Почему возникают конфликты здесь, здесь, здесь… И почему человек, с которым у меня постоянно ссоры, почему он ведет себя именно так? У меня ушло довольно много времени, и для меня было огромным неприятным сюрпризом выяснить, что, оказывается, вспыльчивый во всей этой истории — я. Не умею общаться с людьми — я. И все эти проблемы возникают из-за того, что это я себя так веду. И если я себя изменю, то всё будет нормально. Но другой момент, что, копаясь в этом, я выяснил еще более неприятную вещь, что причиной моей вспыльчивости и дурного воспитания является то, что я нахожусь не там, где я бы хотел находиться. И занимаюсь не тем, чем я хотел бы заниматься. И по большому счету мне надо встать, собрать вещи и уйти, чтобы избавить и себя в первую очередь, и окружающих от этих вечных проблем, которые возникают по причине того, что я сам себя презираю, занимаясь тем, чем занимаюсь. Понимаете, о чем я говорю, отец Александр?
Прот. Александр Никольский
— Ну, поскольку я подробностей не знаю, я не совсем понимаю. Но я вам так скажу: у нас в Церкви всё идет от послушания. Нам дают какое-то послушание, задание — чем-то заниматься. И не всегда для нас бывает так, что изначально какой-то интерес к этому. Но я по себе знаю, что если начинаешь вкладывать душу в это, стараться сделать это хорошо, правильно, по-христиански, то через несколько лет усилий возникает интерес, даже какие-то успехи. Поэтому я всегда за такой подход — что Бог дал, то и хорошо. И ты должен этим заниматься. Сейчас я строительством храма занимаюсь, я тоже в этом ничего не понимаю. Я был инженер по ракетной технике по светской работе, а не строитель — а там всё по-другому. Но ничего, осваиваю, даже интересно становится.
А. Митрофанова
— Я сейчас слушаю вас и понимаю, как это проецируется и на семейную жизнь тоже. Мы же сейчас настолько не привыкли к какой-то такой глубинной внутренней работе: смирением это назвать или терпением — что здесь будет более корректно? Мы же чуть что, сразу начинаем мыслить в системе координат, что вот этот проект не получился, давай сейчас разойдемся и каждый начнет, будет пробовать сначала, но уже…
Прот. Александр Никольский
— Вот это то, чего я именно боюсь во всей этой истории…
А. Митрофанова
— Но уже с другим человеком и на других условиях, на других основаниях я попробую еще раз. То есть люди расходятся, не предпринимая усилий для того, чтобы сохранить то, что есть. Вы говорите: через несколько лет упорного труда по послушанию возникает интерес, и ты начинаешь даже получать удовольствие от этого процесса, который изначально тебе не нравился. А в семейной жизни это как выглядит?
Прот. Александр Никольский
— В семейной жизни ты начинаешь получать любовь своей супруги или супруга, причем на основе глубокого понимания. И любовь Божью, она первоисточник всего. Понимаете, в чем наша проблема? Мы живем, и каждый считает, что он живет правильно. И часто, я прошу прощения, что повторяюсь, вот эта правильная жизнь связана с нашим эгоизмом. И когда возникает конфликт интересов, на основе именно эгоизма лично каждого, мы поступаем не по словам апостолов «каждый ищи не свою пользу, а ближнего», а прямо по противоположному принципу: мы ищем свою пользу. И для этого даже можем ближнего поддавить в нужном направлении, чтобы он нам эту пользу выдал, для нас. Понимаете? И вот здесь, в этой ситуации, конечно, конфликты неизбежны, пока мы этот вектор своего развития, вектор своей жизни не начнем… Ну, его так не поменяешь, конечно, если ты его поменяешь, то ты станешь просто святым безгрешным человеком. А хотя бы задуматься и попытаться начать его менять — что не мои интересы самое главное в жизни. Даже в моей.
А. Ананьев
— Мы продолжаем разговор в «Семейном часе» на радио «Вера». Сегодня говорим об обидах и конфликтах с настоятелем храма Трех святителей в Раменках, отцом Александром Никольским. Скажите, пожалуйста, вот возвращаясь к той моей параллели с работой, когда ты понимаешь, что надо разобраться со всем этим, и покинуть это место работы, чтобы избежать конфликтов. Анализируя ту ситуацию, с которой мы начали сегодняшнюю программу, мы понимаем, что там проблемы таковы, что, наверное, лучше было бы для всех расстаться. Ведь бывает так, что люди встречаются и это ошибка. Вот не стоит.
Прот. Александр Никольский
— Знаете, есть такое выражение светское: браки заключаются на небесах. А с другой стороны, есть евангельское выражение, что и волос не упадет с головы ближнего без воли Божьей. Конечно, бывает, что люди как-то очень поспешно заключают браки. С другой стороны, бывают и не поспешные. Я знаю, что сейчас у молодежи принято — ну, поживите годик-другой, третий, без расписывания, без венчания уж тем более. И через 3-4 года, если вроде всё нормально, то можно пойти в ЗАГС и оформить отношения. Там даже иногда совместные дети бывают на этот момент. А бывает так, что люди 3-4 года живут, потом решаются, вроде всё нормально, уже срок, оформляют отношения. И они через полгода разводятся.
А. Митрофанова
— И винят в этом, как правило, штамп в паспорте.
Прот. Александр Никольский
— Да. Все-таки здесь надо понимать, что пока мы не поменяем отношение друг к другу на христианское, у нас не может быть мирных отношений — у нас всегда будет причина для конфликта. Возьмем ситуацию классическую, просто для примера. Муж много работает, поздно приходит. И поскольку он очень устает за неделю, потому что он приходит в 11 вечера, уходит в 7 утра, то есть фактически только спит дома, то в субботу и воскресенье он тоже спит. И жена страдает от того, что ей не хватает внимания. Особенно это касается молодых женщин: я и так его не вижу, а когда он дома, я вижу его храпящий затылок. И что здесь делать? Возникает очень часто конфликт. Почему? Женщина хочет внимания, а муж, естественно, обижается: я, не жалея здоровья, из последних сил, мне эта работа уже опротивела. Потому что он очень много работает, ему уже неинтересно работать, потому что сил уже не хватает физических. И ты меня не ценишь? И дальше вплоть до развода, к сожалению. А какая ситуация должна быть более правильная, хотя бы в первом приближении? Жена жалеет мужа: «Бедный муж, столько работает ради любви к нашей семье». А муж, несмотря на свою усталость, думает: «Жена — я так мало уделяю ей внимания, но она терпит. Дай, я хоть немножко внимания ей уделю, в воскресенье куда-нибудь с ней схожу». Понимаете? Если бы так, то и нет повода для конфликта.
А. Ананьев
— Если бы так, то да.
Прот. Александр Никольский
— Всё просто. По любви, что называется.
А. Ананьев
— Если по любви, то да. Но ведь за всей этой историей может скрываться масса причин. Я очень легко допускаю, что муж целиком с головой ушел в работу не потому, что он так сильно любит свою семью и хочет все свое время посвятить достатку своей семьи, а это его повод, вернее, это такой эскапизм. И это случается сплошь и рядом, когда человек затыкает какие-то свои огромные дыры внутри себя чрезвычайной занятостью и уходит от семьи всё дальше и дальше. Как бы супруга здесь не пыталась — даже не пыталась, а искренне проявляла любовь и заботу к своему много работающему мужу, таким образом она проблемы не решит, ни свои ни его.
Прот. Александр Никольский
— Вы знаете, поскольку мы абстрактно обсуждаем…
А. Ананьев
— Мне ваша ситуация понравилась, она очень яркая.
А. Митрофанова
— Конкретная.
Прот. Александр Никольский
— Так вот, вы знаете, тут могла бы супруга задуматься: а может быть, муж так много работает, потому что ему не тепло дома? И потом, задумавшись, она начала бы думать, а почему ему не тепло дома? И начала бы наблюдать за своей совместной жизнью с мужем. И может так оказаться, что выяснилось бы, что она мужу не дает открыть рот.
А. Митрофанова
— Например.
Прот. Александр Никольский
— Ну, он выскажет мнение, а она ему очень жестко: «Заткнись, любимый. На самом деле так и так».
А. Митрофанова
— Или она его пилит, например.
Прот. Александр Никольский
— Или пилит. Во всяком случае, он не находит понимания и просто человеческого общения, к примеру. У нас абстрактный пример. И вот если бы она это поняла бы, что, допустим, что дело-то в ней. Да, она пытается, но у нее такой характер. Ну, естественно, она в этом не виновата, это предки виноваты, понятное дело. Ну, вот характер такой — дедушка травил, бабушка кого-то била. Или наоборот. И вот у нее из-за этого такой характер. Но если бы она сказала мужу: «Слушай, у меня такой характер, ты уж меня потерпи. А я постараюсь». А лучше, если бы она это сказала Богу. И начала бы молиться: «Господи, помоги мне исправить свой характер, вздорный, склочный», — и так далее. И тогда бы муж оценил бы ее усилия, потому что это обычно видно, когда человек старается. При этом он старается именно в том моменте, который наиболее вызывает негативную реакцию. И он бы тоже начал бы как-то стараться со своей стороны становиться более терпимым — не уходил бы в работу полностью, например. То есть как раз мы показали то, что Алла говорила — что болит-то в одном месте, а на самом деле ситуация в другом. То есть она думает, что муж уходит из семьи, и она страдает от недостатка внимания. А на самом деле муж просто не может оказать ей это внимание, потому что когда он старается как-то оказывать ей, получается нехорошо.
А. Митрофанова
— Нарывается.
А. Ананьев
— У меня есть ощущение, что мы сейчас подбираемся еще к одному открытию, по крайней мере, для меня.
Прот. Александр Никольский
— Я не хочу обидеть женщин. Всё может и наоборот быть, зеркально.
А. Ананьев
— Безусловно. Это лишь один из вариантов развития событий. Мне кажется, что мы сейчас услышим, я сейчас услышу еще раз четко сформулированное открытие — нечто новое для меня. Не хотите ли вы сказать, дорогой отец Александр, что если для ссоры всегда нужны двое, то для примирения достаточно одного? Из вашего примера я так понял. Этот конфликт, в который вовлечены двое, может разрешить лишь одна жена. Или один муж, если он захочет.
Прот. Александр Никольский
— В принципе, да. Я сегодня прочитал, у нас есть чат наших прихожан — у нас есть чат прихожан, мы там обмениваемся мнениями. И один прихожанин написал цитату из Амвросия Оптинского, если я не ошибаюсь: «Если ты вышел от Бога какую-то дверью, ты можешь вернуться только той же дверью». Если ты вышел из мира в семье через какой-то свой грех, ты можешь вернуться, только уничтожив тот самый грех, начав с ним бороться, — если перефразировать слова святого. Поэтому если ты с этим первоисточником конфликтности в семье начнешь бороться, то другой человек… А ведь люди обычно хотят семью, они же для этого женились, выходили замуж — у них предрасположенность с какого-то момента, чтобы, так сказать, чтобы восстановить отношения. Поэтому когда они увидят, что то, что их буквально отпихивало от другого человека — было ощущение, что он идет навстречу, а ему в лицо сапогом, в таком психологическом плане. И когда вместо сапога улыбающееся лицо: не хочешь ли чайку? — человек готов откликнуться. Я просто наблюдал этим примеры, что люди готовы были откликнуться и пойти: ну вот, неужели? Неужели сейчас новая жизнь начнется, хорошая? Люди склонны к такому оптимизму — до какого-то момента, пока они полностью не разочаровались. И даже разочаровавшись, они все равно это почувствуют. Потому что, знаете, когда тебя бьют, бьют, бьют палкой по голове, а потом вдруг перестали. Сразу запомнишь, сразу это заметишь. В каком-то смысле, конечно, вы правы. В каком-то смысле.
А. Ананьев
— И есть еще одна ситуация, отец Александр. У нас сейчас нет телефона, по которому слушатели могли бы позвонить и поделиться своей какой-то ситуацией, но давайте предположим, что он есть. И нам позвонила, например, наша слушательница Анна Евгеньевна из Нижнего Новгорода и говорит вам: «Отец Александр, я вас услышала. И всё, что вы сказали, действительно мудро и здорово. Но в моей ситуации история совсем другая. За мной никакого греха нет. Во всем виноват он. И мы ссоримся из-за того, что это за ним огромный жирный грех. А за мной всё нормально. Но вот из-за его греха мы никак не можем». Во-первых, возможно ли это? А во-вторых, что же делать в такой ситуации, спрашивает она.
Прот. Александр Никольский
— Я бы сказал: «Судя по вашему ответу, как раз за вами есть грех». Когда человек так уверен в своей безгрешности, это признак гордости. А где гордость, там скопище грехов. Может быть, знаете, нет такого греха — он не пьет, не изменяет мужу или жене.
А. Митрофанова
— То есть формально не делает ничего плохого.
Прот. Александр Никольский
— Даже, может быть, не повышает тона, не орет, не обзывается, не гневается.
А. Ананьев
— Такой Акакий Акакиевич.
Прот. Александр Никольский
— Да, такой Акакий Акакиевич. То есть всё этично.
А. Митрофанова
— Незлобивый, кроткий.
Прот. Александр Никольский
— Но можно и спокойным тоном говорить такие вещи, от которых человек потом будет всю ночь плакать. Кстати говоря, иногда такие вещи именно спокойным тоном больнее ранят, чем когда человек орет и брызжет слюной. Потому что если человек орет и брызжет слюной, то можно сказать: «Ну, это он в гневе». А когда человек спокойно, прямо в самую душу сунул раскаленным прутом, конечно, это намного больнее воспринимается.
А. Митрофанова
— Это уже не про Акакия Акакиевича. Есть еще один персонаж, гораздо более страшный, чудовищный даже, можно сказать. Но сейчас не об этом. У нас, к сожалению, время программы подходит к концу. Отец Александр, если все-таки получается просить Бога показать, в чем настоящая подлинная причина — моя собственная — того, что сейчас я иду на конфликт (или втягиваюсь в конфликт, или ссорюсь со своими близкими, с мужем или с женой), то есть шанс, что Господь покажет эту самую причину?
Прот. Александр Никольский
— Не шанс, а обязательно.
А. Митрофанова
— Да?
Прот. Александр Никольский
— Он это хочет, Он это делает — Он это делает много лет в отношении нас. Мы просто этого не видим.
А. Митрофанова
— Отец Александр, тогда следующий момент. Нам Господь может открыть настоящую истинную причину. Но наше сознание устроено очень хитрым образом: оно камуфлирует неприятные, непонятные для нас вещи. И выставляет нас иногда в собственных глазах чуть ли не святыми. То есть нам Господь открыл подлинную причину, но мы подумали: «Ой, нет, это точно не для меня. Это было про что-то другое, но это было точно не про меня». Как этой ловушки избежать? Как…
А. Ананьев
— Это как раз, как в случае с Анной из Нижнего Новгорода.
Прот. Александр Никольский
— Да. Человек женился, жена не та попалась — развелся. Второй раз женился. Опять жена попалась не та, развелся. В третий раз женился.
А. Митрофанова
— Опять не та.
Прот. Александр Никольский
— Ну да, женщин таких нету, женщины перевелись. Вот это как раз тот случай…
А. Митрофанова
— То есть когда регулярно наступаешь на одни и те же грабли, то это звоночек, что что-то с тобой пошло не так.
Прот. Александр Никольский
— Да. Если существует конфликт, то всегда надо знать, что этот конфликт как минимум на 50 процентов от тебя. А может быть, и больше 50 процентов твоих. Поэтому всегда надо начать с себя. Знаете, вот если мне больно, то мне больно от моего греха — вот что важно. Мне больно от моего греха. Если был бы святым, мне было бы больно, но не так. Если я обижаюсь — я обижаюсь от своего греха. Если я гневаюсь — я гневаюсь от своего греха. Это явное. Но, к сожалению, даже христиане — православные, воцерковленные, много лет в храме, 10, 20 лет, — и все равно, когда нам больно: он мне сделал больно. Он мне сделал больно — он виноват поэтому. Да, он тебе сделал больно, но если бы ты был святым, то было бы не больно.
А. Ананьев
— Я просто хочу, чтобы слушатели радио «Вера» знали, что на словах «он мне сделал больно», отец Александр указал на меня. Это так, на всякий случай. (Смеются.) Резюмируем, потому что время практически закончилось. Что для меня стало открытием? То, что любая ссора — это следствие не какой-то ситуации или обстоятельств. Ссора — это следствие греха, причем не чьего-то греха, а твоего собственного. То, что ссор бояться не надо. Ссора — это возможность и даже необходимость обнаружить в себе этот грех и избавиться от него. И еще одно у меня открытие — это то, что если для того, чтобы возникла ссора, нужны двое, но избавить от ссоры, решить это конфликт может даже один человек.
А. Митрофанова
— С Божьей помощью.
А. Ананьев
— Безусловно. Я все правильно сформулировал, отец Александр?
Прот. Александр Никольский
— Ну, в последнем пункте, конечно, требуется и второй человек, его доброе намерение, доброе участие. Но в принципе, да. По крайней мере, это путь — путь к тому, чтобы эта проблема решалась. Или, если мы не хотим этим путем идти, то тогда проблема будет просто неразрешима.
А. Ананьев
— Ну что же, друзья, тогда Ангела-спутника вам на этом пути разрешения конфликтов. Не ссорьтесь, пожалуйста. И будьте счастливы в семье. С вами была Алла Митрофанова —
А. Митрофанова
— Александр Ананьев —
А. Ананьев
— Мы благодарим настоятеля храма Трех святителей в Раменках, дорогого собеседника — протоиерея Александра Никольского. Спасибо вам, отец Александр.
А. Митрофанова
— Спасибо.
Прот. Александр Никольский
— Спасибо вам.
А. Ананьев
— Всего доброго. До новых встреч.
А. Митрофанова
— До свидания.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 4 зач., II, 14-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
14 Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:
15 они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;
16 но это есть предреченное пророком Иоилем:
17 И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
18 И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.
19 И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
20 Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.
21 И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.
Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.
Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.
Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)
У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.
Ведущий: Александр Ананьев
А. Ананьев
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к
этому замечательному времени.
А. Ананьев
— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под
контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос,
получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу,
но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он
научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше
соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень
фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются
разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль
играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера
наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке,
которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский
проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное
название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом,
он писал в местную газету англоязычную
в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной
поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских
авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.
А. Ананьев
— Вот я чувствовал, что всё не так просто!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.
А. Ананьев
— Какую ответственность, отец Макарий?
Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то
совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример,
по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными
людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и
священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным,
ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас
наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано,
что когда Пасха, то снова можно ругаться?»
А. Ананьев
— Нигде такого не сказано!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.
А. Ананьев
— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко
перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.
А. Ананьев
— Вот это хорошо!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте —
участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша
вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим
образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и
должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и
в Церкви.
А. Ананьев
— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о
растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам
растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные
какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не
управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке
называется «настроением». Вот правильно, да?
А. Ананьев
— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...
Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?
А. Ананьев
— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел
добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или
два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное,
это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии,
пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело
найдётся каждому.
А. Ананьев
— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим
особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения...
слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки
скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью,
работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми,
мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко
перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение —
тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела
вашей жизни. Если человек тратит своё время...
если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с
какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно
быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.
А. Ананьев
— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения
все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и
Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё
это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего
духовного возрастания, духовной пользы, но
принимать их надо умеренно.
А. Ананьев
— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться
в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32
лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с
советских времён.
А. Ананьев
— И для вас это была прямо настоящая Пасха.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение,
какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу
рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать
короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в
Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен
на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти
песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого
видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом,
кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не
осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно
теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой
фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с
известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём
сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru)
— там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые
фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат
отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня
существенными.
А. Ананьев
— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том
числе и этот.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать
историкам.
А. Ананьев
— Возвестить всему миру о своей радости?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные
звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так
хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких
времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую
жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он
существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там
нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски
или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь
музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол
вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально.
Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что
именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за
рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два
больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола
могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика
если не русская, то славянская.
А. Ананьев
— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть
колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не
будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо
приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то
время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то,
но всё-таки уже не совсем то.
А. Ананьев
— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с
кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А
сам уже — как-то немножко всё сходит...
А. Ананьев
— Но это радость.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас
действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно,
там уж это было как-то особенно в почёте.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство —
продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство
сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими
сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос
Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной
жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.
А. Ананьев
— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как
хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое
воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я
понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе
называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас —
«воскресенье».
А. Ананьев
— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день —
это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и
пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту
Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови
достояние Твое» — тропарь Кресту.
А. Ананьев
— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?
А. Ананьев
— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.
А. Ананьев
— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она
распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где
она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной
службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и
епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не
переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и
потому что мы не успеваем...
А. Ананьев
— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже
упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто
предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше
четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё
постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай
потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос
Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я
помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И
это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и
встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это
запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять
цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо
ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.
А. Ананьев
— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху.
А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой —
богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой,
праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.
А. Ананьев
— То есть чёрный, который был во время Великого поста...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я
просто не помню, что бы был...
А. Ананьев
— И у каждого цвета есть свой смысл.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот
этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что
входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и
факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от
технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про
Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в
Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень
любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что
подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали
— это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для
него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком
исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти
цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были
дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались
набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот
подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит
красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки,
изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно
немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была —
простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо
нечто царское или сверхбогатого человека.
А. Ананьев
— Статусная вещь.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И
смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее
великому празднику.
А. Ананьев
— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем
восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у
архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с
изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит
телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками
украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было
фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь
домотканом.
А. Ананьев
— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе
впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас —
это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.
А. Ананьев
— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один
молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время
богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот
ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты
ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало
можно класть больше ладана.
А. Ананьев
— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.
А. Ананьев
— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в
пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот
говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то
такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная
практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что
там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди,
всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда
люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава
перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно,
потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского
благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот
ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну,
глупость очевидная.
А. Ананьев
— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!
А. Ананьев
— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.
А. Ананьев
— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.
А. Ананьев
— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное,
исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20
лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой
самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я
ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии,
Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и
Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и
тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький
ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел
манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит:
«Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ
посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».
А. Ананьев
— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то,
надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.
А. Ананьев
— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?
Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам
как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по
отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не
надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю:
«Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно
готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что
давайте мне чуть-чуть поменьше».
А. Ананьев
— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?
Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак
«Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это
дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг
ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг
друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я
расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не
комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню
— это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то.
И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя
келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра.
Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос
Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной
пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы
знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а
сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу.
Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть
Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким
видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать
навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень
заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот
так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход
бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за
водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие
признаки нашей религиозной слабости.
А. Ананьев
— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...
А. Ананьев
— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё
становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое
чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия,
предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный
и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое,
безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в
любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте
либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы
не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело
прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит,
чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то
захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда,
в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего
близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами,
и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во
всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном
подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я
начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот
есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как
они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает
эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то
немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...
А. Ананьев
— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не
смешивай, сложи отдельно.
А. Ананьев
— Я это очень хорошо понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело
складывайте.
А. Ананьев
— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо
ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать
разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет —
будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из
церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так
благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.
А. Ананьев
— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже
начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что
их хранил их тоже долго.
А. Ананьев
— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как
будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на
благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут
эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич
попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких
принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.
А. Ананьев
— Получатся, что они не отличаются.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы
богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать,
сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько
неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода,
от церковной жизни.
А. Ананьев
— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.
А. Ананьев
— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.
А. Ананьев
— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого
церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той
связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой
Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий,
самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в
том числе и в миссионерских приходах.
А. Ананьев
— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь
традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков
там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть
баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы,
кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда
приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины
лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков
принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного
образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с
тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая
с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно —
Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от
русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки,
Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А
Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви,
которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.
А. Ананьев
— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?
А. Ананьев
— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.
А. Ананьев
— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический
очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.
А. Ананьев
— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они
отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а
вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти
богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие
от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там
праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного
с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или
реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь
и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён
какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна
читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение
апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот
никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным
строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут
праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник
Вознесения Христова.
А. Ананьев
— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово
продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими
особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние
пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни
попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень
сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни
до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три
раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало
богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут
литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами
убедитесь.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей
христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей
зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да,
мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там
должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы,
наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не
так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом
нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам,
дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского
христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был
и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти
на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть
своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил —
«Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И
вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность
человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами.
И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто
по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой
личности, человеческого жизненного пути.
А. Ананьев
— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу
объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».
А. Ананьев
— А есть претензии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.
А. Ананьев
— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...
А. Ананьев
— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем
верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять
собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны,
индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного
календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что
священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее
напряжённой, менее длительной, быть может.
А. Ананьев
— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов
несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть
возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как
мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к
Причастию будет...
А. Ананьев
— К духовнику?
Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.
А. Ананьев
— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один.
Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то
он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать,
это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть
может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и
люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то
тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в
разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой
жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы
идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на
чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное,
— а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой
угодно.
А. Ананьев
— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.
А. Ананьев
— Конечно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём
монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно
обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря.
Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить,
всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке.
Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал,
опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно
напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой.
Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он
как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином,
подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям.
Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.
А. Ананьев
— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во
всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в
большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального
богослужения — милости просим.
А. Ананьев
— Такой — сокращённый, я так понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии
пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня,
ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и
та же.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.
А. Ананьев
— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси,
Господи.
А. Ананьев
— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер