«Путь к священству». Светлый вечер с прот. Алексеем Батаноговым

прот. Алексей Батаногов

В нашей студии был настоятель храма равноапостольного князя Владимира в Новогиреево протоиерей Алексей Батаногов.

Наш гость рассказал о своем приходе к вере и в Церковь и о том, как и почему он стал священником.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

---

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. И приветствуем нашего гостя — протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма святого князя Владимира в Новогиреево. Добрый вечер.

Протоиерей Алексей

— Добрый вечер.

К. Мацан

— Отец Алексей, в этих беседах, которые мы с Кирой ведем, мы священника спрашиваем не столько о каких-то аспектах духовной жизни, не столько просим давать какие-то, может быть, советы, рекомендации, чего часто ждут от священника. А разговариваем со священником как с человеком, который в какой-то момент пришел к вере и в какой-то момент принял для себя решение служить у алтаря, быть священником, то есть о пути личном. И поскольку, как нам кажется, это путь, связанный с вопросами, с сомнениями, с определением принципов отношения человека и Бога, то этот разговор может быть соотнесен и экстраполирован на опыт любого обычного человека, который задается вопросами о своем духовном пути. Вот об этом — о вашем пути к вере, к священству, — хотели бы сегодня поговорить.

К. Лаврентьева

— Отец Алексей, у вас тот редкий случай, когда к вере привела жена, в тот момент невеста. Вы можете рассказать об этом?

Протоиерей Алексей

— Ну конечно. Сейчас, наверное, об этом многие знают, посмотрев передачу...

К. Мацан

— «И будут двое» на канале «Спас», которую ведет наша коллега, Алла Митрофанова.

Протоиерей Алексей

— Кто внимательно смотрел. Я еще раз расскажу об этом с удовольствием. Так совпало, я не помню себя неверующим человеком, атеизма никогда не было. Но моя семья, родители, они не были религиозными — папа профессор, мама была инженер-конструктор, они не ходили в храм, но меня и сестру крестили. Я крестился, когда мне был годик, меня крестили, не в Москве, потому что как-то вот опасались, возможно, в те времена, это 70-й год был. И воспитания церковного, конечно, не было никакого. Но бабушка моя ходила в храм. И я помню, как она уходила на службу, приходила. Не проповедовала ничего, иногда давала просфорочку, нечасто, очень редко. Сознательный поиск веры, смысла жизни, какое-то вот такое переосмысление, он начался уже, в общем, в студенческие годы. В 1988 году мы праздновали, наша страна, Отечество праздновало тысячелетие Крещения Руси. За год, по-моему, до этого или за два открылся Данилов монастырь, какая-то информация появлялась о Церкви в СМИ, журналы статьи какие-то стали печатать. И вот я стал заходить в храм. Я не исповедовался, не причащался, просто заходил, религиозную литературу стал почитывать. И конечно, мне попадалась не только христианская литература, но самая разная, такой был поиск. С супругой своей я познакомился в 1989 году, мне было 20 лет, ей 17. А вот она была как раз из церковной семьи и тогда уже исповедовалась и причащалась. И собственно говоря, вот до знакомства у меня уже был определенный багаж знаний и понимания, ну небольшой. Я с удовольствием ходил на факультатив, нет, правильно называется это абонемент, абонемент в Третьяковскую галерею по древнерусской живописи. И разумеется, слушая о древнерусской живописи, о иконах, лекторы замечательно касались и вопроса веры христианской. То есть у меня какие-то уже, некоторые первые шаги я сделал. А действительно первая исповедь и причастие я попал уже тогда, когда стал встречаться, познакомился со своей будущей женой. Повторю, ей было 17 лет, мне целых 20. Первая исповедь моя была в Сергиевом Посаде, у замечательного священника, архимандрита Виталия. Ну случайно к нему, нечаянно к нему попали, ни к кому специально мы не стремились, просто он исповедовал. И удивительно, что он меня на первой же исповеди спросил, сказал, что хорошо бы получить духовное образование. А я был студентом технического вуза тогда.

К. Мацан

— МИРЭА.

Протоиерей Алексей

— Да. И что еще более удивительно, он благословил супругу крестом со словами: «Ну что, хочешь быть матушкой? Будешь, будешь». Значит, мы совершенно не поняли, о чем идет речь...

К. Лаврентьева

— Ничего себе.

Протоиерей Алексей

— Почему 17-летней. Я почему-то подумал: матушкой — мамой там, какой-то архаизм, слово такое. Как-то не возникло никаких ассоциаций со священством. Вот ну, правда, про духовное образование он мне сказал тогда, да. Вот с того момента я как-то потихонечку, потихонечку, даже наверное нельзя сказать потихонечку, вот это был переломный момент. Семья, мама, собрались ехать в Сергиев Посад, сказали, что они будут исповедоваться и причащаться, я сказал: я хочу с вами поехать. И с того момента я стал регулярно исповедоваться и причащаться.

К. Мацан

— Вот вы сказали про первую исповедь. Я, например, очень хорошо тоже помню свою первую исповедь, и помню даже два момента, которые мне священник сказал, которые как-то так вот на всю жизнь оставались важными. Я тоже был студентом уже. Первое, он сказал, что Церковь не должна превращаться в сегмент жизни, вот есть там друзья, работа и вот еще в церковь захаживаю, она может быть только основной жизни. И второе, что невозможно прийти в Церковь Иваном-дураком и тут же выйти Иваном-царевичем, это путь. У вас были какие-то важные вещи, сохранившиеся вот от первой исповеди или от первых исповедей, до сих пор которые вам важны?

Протоиерей Алексей

— Я помню, честно говоря, не могу вспомнить всего, что я сказал на первой исповеди. Это было немного, я не готовился по книжкам, не читал там «Опыт построения исповеди» к тому моменту, отца Иоанна Крестьянкина, это было просто как-то от души, вот как я сам понимал. Но я ощутил вот такое, знаете, ясное ощущение, что это правда, что то, что сейчас произошло, это истина, это правда. Мне захотелось еще раз прийти, и я стал сразу вспоминать какие-то грехи, и что надо и об этом сказать, вот как-то какое-то преображение произошло, какое-то осознание того, что это обязательно нужно делать, что это очень важно. Мне очень нравятся слова, которые по-разному повторяются многократно и многими святыми, по-моему, они блаженному Августину изначально принадлежат, может быть, я ошибаюсь, что если Бог на первом месте, то все остальное на своем. Вот не может быть Бог сегментом жизни, частью жизнь. Если действительно Бог на своем месте — а у Бога не может быть другого места как первое, — то другое на своем. А если Бог на каком-то там втором, третьем, десятом, то все вверх ногами.

К. Мацан

— Очень интересно. А вот то благословение, ну не благословение, слова старца, когда вы их вспомнили, не старца, вот того кому вы исповедовались, что вот хочешь быть матушкой — будешь. А хотела будущая матушка быть матушкой с детства, если она из церковной семьи или тоже не поняла, о чем речь?

Протоиерей Алексей

— Нет, не поняла, не хотела быть матушкой. Тоже она причащалась не с самого младенчества. Ну возможно, в младенчестве какие-то были эпизоды такие вот, а регулярно причащаться она стала подростком, может быть, я не знаю точно, там в 10, в 12 лет, это не помню точно. Нет, желания не было, конечно. Мы когда разговаривали, у нас как-то сразу мы, знаете, очень, я повторюсь, что когда я был студентом, насколько я помню, третий курс был, мы познакомились с супругой, у меня совершенно не было в планах создавать семью. У меня как-то по-другому ощущение жизни было, мира — все интересно, и учеба интересна, и друзья, и вот как-то мир открывался обширными такими, широкими горизонтами. А когда я познакомился с ней, мне стало совершенно ясно, что я женюсь. То есть это был мгновенный такой поворот: вчера я не собирался в ближайшие годы, а сегодня я женюсь.

К. Лаврентьева

— Какая-то хорошая безысходность.

Протоиерей Алексей

— Нет, это не безысходность, это просто новый какой-то смысл появился. И мы, очень, хотя мы очень разные по характеру, по темпераменту, но у нас очень много общего сразу оказалось. И вот мы обсуждали вопрос, а как жить дальше. Вот я закончу институт, я тогда уже понимал, что я не хотел бы работать инженером, то есть я понимал, что образование нужно, но связывать свою жизнь с этой специальностью мне не хотелось. Разные мечты были и, в общем, одном мы сошлись, что мы не ставим цель зарабатывания денег и какую-то такую вот карьеру такую — это как-то сразу нам общее решение было, что это неинтересно. Что это будет именно священослужение, служение Церкви, Христу, конечно, не обсуждали тогда, это постепенно как-то возникло. Ну наверное, знаете, собственно говоря, прошло с тех пор уже много лет, практически 30 лет. С нашего знакомства прошло 30 лет, с моего воцерковления прошло 30 лет. Мы стали ходить в храм Иоанна Предтечи Рождества в Ивановском, там служил отец Иоанн Кречетов, которого мы с любовью большой всегда вспоминаем. Ему дали приход, новый храм восстанавливать, что было в 90-х годах обычным делом, возвращались храмы Церкви. И вот он нас позвал с собой, чтобы мы ему там помогали. И я стал даже целым старостой. Я помню, мне было, кажется, 23 года, и вот так получилось, что я был самым молодым старостой в Москве. Святейший Патриарх Алексий как-то вот так, когда мы поздравляли Святейшего с Пасхой, в Елоховском соборе, вот настоятель отец Николай сказал, староста, говорит, так 23 года, значит, он сказал, самый молодой, наверное, в Москве староста. И конечно, я тогда полностью посвятил, всей семьей, и я, и супруга посвятили храму, конечно, подготовке храма к богслужению, восстановлению храма, ну алтарничал я. И ну как-то этот вопрос стал возникать, что, конечно, нужно получать образование, нужно посвятить себя уже священнослужению. В тот момент как-то это вот Господь к этому подвел. Интересно, и вот я сейчас вспоминаю тоже об этом, что было пару случаев в нашей жизни такого выбора. Когда я закончил МИРЭА, как раз начиналась такая активная церковная жизнь, мне предложили поехать в Соединенные Штаты Америки, продолжить образование. И тогда была очень такая хорошая перспектива, ну по-житейски — хорошее образование, язык, перспективы, зарплата большая. И как-то мы поговорили, поговорили, подумали, что нет, это не надо. Мы даже, наверное, тогда не часто употребляли слово, что это искушение, но отнеслись именно как что-то, какой-то соблазн, искушение, что нам не нужно, мы не по этому пути должны идти. Ну вот так и получилось, что не по этому пути надо идти было.

К. Лаврентьева

— Отец Алексей, а были ли у вас какие-то внутренние сомнения на пути к священству?

Протоиерей Алексей

— Так и не ответишь просто. Сказать, что не было, наверное, было бы не совсем правильно.

К. Лаврентьева

— Неправдой.

Протоиерей Алексей

— Но и таких явных сомнений тоже не было. Знаете, я как-то вот услышал, и совершенно согласен, и хочу сейчас это повторить, что есть призвание. Вот если призвания нет, то нельзя становиться священником. Священство это не сумма знаний, это не то, что ты принадлежишь тому или другому сословию. И знания нужны, образование нужно, и хорошо, если человек воспитан в церковной семье, в семье священника и, видя пример отца, хочет послужить Христу и Церкви, это очень хорошо. Но все-таки очень важно, чтобы было призвание. Наверное, я почувствовал это призвание, что как-то вот знаете, не хотелось мне ничем интересным заниматься в этой жизни другим. Хотя и мне много что было интересно, и мне сейчас очень много что интересно. Я не понимаю, как многие люди теряют интерес к жизни. Столько всего интересного в мире, столько можно чем заниматься, столько прекрасных специальностей, деятельностей, возможностей. И мне интересно это. Но вот как-то я ощутил, что жизнь надо посвятить не этому интересному, а служению.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма святого князя Владимира в Новогиреево, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Вы сказали, что священство это призвание, и это воистину так. Но я хочу спросить, а что вы в это вкладываете? Вот когда человек говорит: я почувствовал призвание быть священником, — видимо, надо предположить, что у человека есть в голове некоторый образ будущего служения. Вот я призван к совершению чего-то. А вот чего? У нас были разные разговоры в студии на эту тему, кто-то говорил, что я вот думал, что священник тот, кто учит людей, Потом понял: нет, оказывается, тот, кто служит литургию. И если рядом там с человеком его старший священник, такой наставник, он такой деятельный строитель храма, организатор приходской жизни, то человек видит образ священника как такого вот именно организатора и думает: вот, я буду таким же организатором. Если там рядом какой-то такой тихий внутренний молитвенник, он думает: вот священник, который стоит у алтаря, и главное призвание священника это вот...

Протоиерей Алексей

— Молиться.

К. Мацан

— Молиться. Ну вот как это было у вас? Как образ будущего священства вы себе сформировали, когда вот это призвание пережили?

Протоиерей Алексей

— Говоря о призвании, наверное, нужно добавить вот что, что это не обязательно какой-то такой глас с неба. Это может быть, глас с неба может быть прелестью, а не призванием. Вообще как почувствовать призвание, есть оно или нет? Это такой непростой вопрос. Это может быть благословение духовника, это может быть действительно глубокий искрений интерес к церковной жизни, к Церкви Христовой, любовь, вот ощущение любви ко Христу, к Евангелию, желание жить по Евангелию и проповедовать Евангелие. Конечно, безусловно, немыслима священническая жизнь без литургии, она является центром всего. Нельзя приход построить не вокруг литургии, нельзя храм построить не для литургии. Венцом молитвы является наше соединение со Христом, то есть это, конечно, самое главное. Но, конечно, тогда, 30 лет назад, я не глубоко это все понимал. Наверное, правильно было бы сказать о том, что духовное образование я после получил. Я стал священником, не проучившись ни одного дня в богословском вузе. Ну тогда так бывало, в 90-е годы, что если человек с высшим образованием и имеет определенные знания, которые проверялись на епархиальном совете, ну давали благословение, как вот в то время храмы открывались, а выпускников духовных школ не было. И действительно образование духовное, собственно я поступил в Свято-Тихоновский институт именно в тот год, в то лето, когда я стал священником. Не диаконом даже, я диаконом два года прослужил без образования, вот когда я стал иереем, тогда и поступил в ПСТГУ.

К. Лаврентьева

— Отец Алексей, я внимательно вас слушаю, и вспоминаю наши предыдущие эфиры в этом цикле «Путь к священству». И многие гости говорили, что в какой-то момент, они интересно жили-жили, и в какой-то момент прекращали ощущать смысл в обычной светской жизни, прекращали ощущать смысл своей профессии, своей какой-то деятельности. Начинали искать что-то, вот куда их ведет их внутреннее вот это чувство образовавшейся пустоты, пытались как-то ее заполнить и находили, таким образом, храм. Ну вот такой путь к священству, путь к вере, он бывал часто, особенно в постсоветском пространстве, когда люди были вообще напрочь лишены всякой возможности участвовать в церковной жизни. А у вас, получается, совершенно по-другому. То есть вы не от ощущения пустоты светской жизни, не от ощущения пустоты и бессмысленности своей деятельности в миру как бы, да, своей научной деятельности пришли к священству. Вы сказали, что в мире столько всего интересного, и это все так здорово и важно, но это не мой путь. И знаете, я в этот момент вспомнила, как у святителя Луки (Войно-Ясенецкого), у него ведь тоже был подобный выбор. У него очень хорошо получались художественные искусства, он прекрасно рисовал и думал пойти по этой стезе, по стезе художника. И он в какой-то момент написал в своих воспоминаниях, в книге «Я полюбил страдание»: я почувствовал, что это не мой путь. Вот как бы ни был он для меня притягателен, я должен быть священнослужителем... И в этом смысле для меня очень интересно...

Протоиерей Алексей

— Нет-нет. Он почувствовал другое призвание, он почувствовал призвание стать врачом. Это потом...

К. Лаврентьева

— Врачом, да, прошу прощения, это очень важное уточнение.

Протоиерей Алексей

— Для меня святитель Лука замечательный святой. Я же писал работу по святителю Луке, и хорошо вот знаком, изучал его и жизнь, и труды.

К. Лаврентьева

— Мне тоже просто он очень близок, и я его вспомнила сразу, слушая вас.

Протоиерей Алексей

— Он сказал так, что я не имею права заниматься тем, что мне нравится, когда столько страдающих людей.

К. Лаврентьева

— Вот. Но это ведь очень схоже все равно с пастырством. Это все равно очень схоже с каким-то внутренним выбором таким серьезным, самопожертвованием каким-то. Потому что, так или иначе, в конце концов он стал священнослужителем, епископом и свою жизнь посвятил Церкви.

Протоиерей Алексей

— Наверное, отвечая вот на ваш вопрос, я так могу сказать, что, наверное, я не почувствовал, просто не успел почувствовать пустоты. Я был слишком молодым человеком, я стал диаконом, когда мне было 24 года. Институт я закончил там, не знаю, за год за два до этого, то есть я не успел почувствовать пустоты, я был молодым, интересующимся, мне было все интересно. Но я как-то вот почувствовал, понял, что это не может стать смыслом жизни. Что это интересно, важно, полезно, но смысла в этом нет, такого главного смысла, последнего смысла вот в этом. Не то что это...

К. Лаврентьева

— Жертва какая-то.

Протоиерей Алексей

— Интересы есть разного уровня, может быть интересно. Мне и сейчас интересно и то и другое, может быть, и я считаю себя интересующимся человеком. Но это не может быть смыслом жизни.

К. Мацан

— А что еще для вас важно в опыте и облике духовном святителя Луки (Войно-Ясенецкого)?

Протоиерей Алексей

— Ну вот знаете, это как раз в той же книге, которую, Кира, вы вспоминали, «Я полюбил страдание», он описывает свои страдания. И человек неверующий, нерелигиозный, он не понимает, как можно полюбить страдание. Какая-то абсурдная фраза. А ведь эта книга отвечает на этот вопрос. Вот святитель Лука, он написал, что когда его везли по замерзшему Енисею, и тысячи километров, он был не слишком тепло одет и просто замерзал, то он так близко никогда Христа не чувствовал. Вот именно в этот момент он почувствовал, что с ним в этой замерзшей — я, может быть, своими словами немножечко пересказываю, но там именно такой смысл, — что именно тогда с ним рядом, Христос его согревал. Когда человек страдает, осознанно, с верой, с надеждой на Бога, то он осознает, что рядом Христос. И вот этот выбор его, конечно, о котором мы говорили, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, когда столько страдающих людей. Собственно выбор, он священником стал тоже так же.

К. Лаврентьева

— Да.

Протоиерей Алексей

— Похоже. Он не смог терпеть, как он написал, вот эти карнавалов, посмешищ, издевательств над Христом. То есть он должен был встать на Его защиту. Причем это выбор же очень тяжелый. Ведь он блистательный хирург с мировым именем, ученый, у него блистательная карьера, а он выбирает путь, вступает на путь, который будет претерпевать гонения. Сколько лет тюрем, ссылок он пережил.

К. Лаврентьева

— Кстати, единственный священнослужитель, епископ, который получил Сталинскую премию.

Протоиерей Алексей

— Сталинскую премию, да. Вот это как-то, конечно. Потом мне кажется, очень важно, что этот человек ученый. Есть миф, что наука доказала, что Бога нет. Наука не доказала, что Бога нет, есть много верующих ученых. Святитель Лука вот один из них, который глубоко исследовал мир как ученый, и тем не менее он ревностный священник. Не потому что это выгодно, не потому что это удобно, не потому что так сложилась жизнь, а потому что он именно этому хотел жизнь посвятить свою. Священство это, конечно, служение священника совершается во образ служения Христа. Тот дар, который священник получает, это дар любви Христовой. Это, конечно, неотъемлемо от жертвы, именно от жертвенности. Не в том смысле, что жертва, ну как невольная такая жертва, что выхода другого нет, а именно жертва как любовь, как отдавание себя. Христос говорит, нет больше той любви, чем жизнь свою отдать за ближнего своего. И в определенной мере священник должен следовать этому завету Христа.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма святого князя Владимира в Новогиреево, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам через несколько минут.

К. Лаврентьева

— Протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма святого князя Владимира в Новогиреево. С вами мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы возвращаемся к нашему разговору. Отец Алексей, владыка Иоанн Шанхайский в своих проповедях однажды сказал так: огонь всегда огонь, но вот от прикосновения к нему получается и пепел, и сталь, в зависимости от того, что прикасается. Так происходит и с человеком, и все зависит от того, что принесет он к огню Божественному, в каком состоянии он прикоснется к Богу. Если держит себя как железо, то железная сила станет стальной, если распускается до слабости соломы — сгорит. У меня такой вопрос, отец Алексей, а что вы думаете об этом, где эта грань, как быть сталью, а не соломой в наши, слава Богу, пока мирные времена?

Протоиерей Алексей

— Да, золото становится золотом, пройдя горнило. «Невозможно человеку спастись, но Богу возможно», — так Господь говорит в Евангелии. Невозможно приступить ко Христу, к Чаше Христовой, будучи достойным. Один замечательный священник, протоиерей Всеволод Шпиллер, как-то я вот слышал о нем рассказ, одна прихожанка ему сказала, что недостойна причащаться сегодня. Он сказал: когда ты будешь достойна, тогда причащаться нельзя. Нельзя быть достойным. Христа, Его жертвы, Тела и Крови Христовых, причастия. Мы причащаемся, потому что Господь нас призвал, потому что Он заповедовал нам творить это таинство в Его воспоминание. Сам сказал, что когда мы пьем от Чаши сей и едим от Плоти Его, то Он в нас пребывает и мы в Нем. И я думаю, что здесь вопрос как раз в том, что никакой грани мы не можем сами установить. Если мы хотим быть со Христом, если мы стремимся к Нему, хотим жить по Его заповедям, то Господь даст Свою благодать, и происходит наше преображение. Преображение — мы постепенно становимся, ну в идеале, золотом. Мы призваны к совершенству: «Будьте совершены, как Отец ваш Небесный совершен есть». А самому, мне кажется, эту меру как установить? «Блажени нищие духом», — надо сознавать свою нищету духовную, что мы без Бога не можем ничего сделать, что мы не соответствуем воли Божией о нашем призвании, призвании быть совершенными. Что только Господь может нас исцелить, сделать нас целыми, поднять нас к тому достоинству, к которому мы призваны. Бог нам в помощь в духовной жизни, потому что без духовной жизни, если нет духовной жизни, это просто слова остаются, это непонятно.

К. Мацан

— Вот, может быть, в продолжение того, о чем вы сейчас говорите, мы часто в беседах со священниками слышим мысль о том, вообще разговор о священстве немыслим вне разговора о благодати Божией, которая священнику сообщается в таинстве Священства, в рукоположении. Ну и в принципе благодати Божией, которая действует всегда, которой мир держится. Вот это высокие слова такие, очень красивые. А как это священник переживает на практике? Что это значит на практике?

Протоиерей Алексей

— Ну я пару примеров, наверное, приведу, чтобы прямо совсем на практике было понятно. Как-то много лет уже назад, мне довелось познакомиться с одним психиатром, ну вот просто прихожанка храма. Я помню, что ее зовут Ольга, если вдруг она услышит эту передачу, я буду очень рад, мне бы очень хотелось с ней как-то созвониться и поговорить спустя много лет. Она подошла ко мне, я тогда был совсем молодым священником, и сказала, что она хочет поисповедоваться, причаститься. Может быть, я не точно беседу передаю, но смысл я очень хорошо запомнил. Говорит, ну такой рассказ последовал, что я не считаю себя человеком неверующим, но я никогда, очень давно не исповедовалась, не причащалась, много сомнений есть. И говорит, вот я просто наблюдаю за священником, за одним вот там, за отцом Николаем, за молодыми священниками, за мной, как психиатр. И я понимаю, что если бы не было благодати Божией, то вы должны быть сумасшедшими. Вы не должны сохранными остаться, это невозможно.

К. Мацан

— А что она имела в виду? То есть такие нагрузки или что?

Протоиерей Алексей,

— Ну эта исповедь, беседа, вот это общение, я не знаю...

К. Лаврентьева

— С разными людьми.

Протоиерей Алексей

— Я не знаю точно, что она имели в виду, ну как я это понял, что она просто поняла, что священство невозможно без благодати Божией.

К. Мацан

— Больше человеческих сил.

Протоиерей Алексей

— Как доктор, должна была увидеть человека ну какого-то, с диагнозом, может быть, или я не точен, не знаю, не хотел бы как-то додумывать, но я так это понял. А тут вроде бы ничего.

К. Мацан

— Пока не наш клиент вроде бы, — смотрит она.

К. Лаврентьева

— Но пока.

Протоиерей Алексей

— Пока. Но вот она, причем интересно так, и молодой, и пожилой, то есть уже и не пока, уже и пожилой. Другое, знаете, тоже, я прямо это, кажется мне, очень хорошо бы почаще вспоминать всем нам. У меня был опыт, на протяжении многих лет служил в храме, который рядом прямо, при больнице находится, при 70-й больнице. И на протяжении многих лет приходилось, естественно, посещать больницу, исповедовать, причащать больных людей, которые находятся в стационаре. И порой было это очень тяжело делать. Рано утром, перед службой, плохая погода — ну физически, просто вот ну какая-то немощь. Нагрузки большие в те годы очень были, много треб было очень. И я вот очень прямо ясно помню это ощущение, что когда вот ты идешь с трудом, прямо понуждаешь себя пойти в больницу. А обратно летишь, как на крыльях, и не то что раз, а всегда. Я уже потом просто понял, что надо чуть-чуть потерпеть, что вот сейчас будет хорошо, сейчас Господь посетит, даст силы, даст Свою благодать. Вот в служении она есть, радость. Господь дает, рука дающего не оскудеет никогда. Многие люди сейчас страдают от такой вот депрессии, тоски там, от уныния. Мне кажется, ну конечно есть медицинские случаи, когда нужны лекарства, безусловно. А есть ряд случаев, когда нужно просто пойти и помочь кому-то, начать делать добро, начать к кому-то вот любовь проявлять, послужить кому-то. Мир меняется сразу, Господь силы дает. И вот мне кажется, что в священническом служении это отчетливо совершенно. Потому что нагрузки у священников бывают очень большие, у нас же ведь не хватает священников. Может быть, для многих это кажется странно слышать, что не хватает священников, но есть цифры, которые просто в голове не укладываются, но это точные, достоверные цифры. Это исследования проводились, что в России на одного священника восемь с половиной тысяч людей. Вот полицейские их на одного человека двести, на одного полицейского двести человек. Врачей там, педагогов там сотни. А на священника одного восемь с половиной тысяч людей. Это, конечно, не все верующие, не все православные, конечно, но все равно, это объясняет то, что у священника очень большая нагрузка. Великим постом особенно это заметно: и исповедь, и участие в каких-то социальных проектах, требы, больницы. Конечно, любой священник ясно ощущает и благодать Божию, потому что немыслимо, как можно это все понести, если бы не Господь Бог.

К. Мацан

— А вот вы упомянули исповедь. А вот вы помните свою первую исповедь именно как священника, который эту исповедь принимал? Вы, видимо, были очень молодым человеком.

Протоиерей Алексей

— Мне было 26 лет.

К. Мацан

— Вот с чем вам в этом смысле внутренне пришлось столкнуться? Это же очень тяжело, судя по тому, о чем говорила ваша прихожанка-психиатр.

Протоиерей Алексей

— Как-то я усвоил, вот у меня отец Николай, настоятель храма, где я служил, он мне как-то вот это объяснил, и я это очень хорошо понял, о том что не нужно торопиться советы давать. Вообще не нужно советов давать, особенно молодому священнику. Нет еще достаточно опыта жизни, ни духовного опыта, не надо советовать. Надо помолиться о человеке. Выслушать и помолиться. Я вот долгое время старался выслушать и помолиться, как умею. Это очень важно. Еще очень важно, как врачу тоже, очень важно помнить принцип: не навреди. Господь Своей благодатью уврачует, исцелит, направит. А священник словом может навредить. Надо бояться, такой страх Божий иметь — не навредить человеку, духовно не навредить, не соблазнить человека. Вот какие-то такие два принципа были у меня, что поменьше говорить, послушать и помолиться, и вот если что-то и говоришь, то не навредить. Помню, конечно, может быть, я не то что помню конкретно первую исповедь. Но первые исповеди, вот первые дни, недели, конечно, я помню, да.

К. Мацан

— А вот к вопросу о возникновении опыта у человека, который много лет в Церкви. Недавно с одной моей знакомой, которая как раз много лет в Церкви уже, с конца 80-х годов, я разговаривал, и такой мыслью поделилась она, из наблюдений просто за людьми, в том числе за священниками, и конечно, на собственном опыте это у нее прозвучало, что где-то годам ну к сорока примерно, когда у человека в принципе, особенно там у мужчины, говорят, я пока не знаю, кризис среднего возраста наступает, и что-то в этом смысле наступает и в церковной жизни, и в духовной. И выражается это в том, в ощущении, что я теперь все понял, вот я все знаю. До этого я копил, копил, а теперь я могу на любой вопрос ответить, на любую тему разговор о духовной жизни поддержать, и в принципе мне все вот про Евангелие, про отношения с Богом понятно.

К. Лаврентьева

— Церковный эрудит такой.

К. Мацан

— Ну это даже не только в смысле вот знаний, да, и количества информации, а в принципе какую-то доминанту, такую константу нашел какую-то и на ней так вот уселся крепко. А потом что-то происходит, и Господь смиряет, дает по голове...

Протоиерей Алексей

— Конечно.

К. Мацан

— И ты понимаешь, что нет, я, оказывается, ничего не понимаю про духовную жизнь, хотя столько лет в Церкви. Вам вот этот опыт, как-то с вами резонирует в той или иной степени?

Протоиерей Алексей

— Кризис — это новые возможности. Да, есть разное отношение к кризису, и в этом случае ну осознавать себя опытным человеком в 40 лет или даже в 50, или 60, это, конечно, очень смело. Нет, конечно, определенный опыт есть у человека с годами, и конечно, если сравнивать, в 20 лет и в 50 лет это большая разница. Но вот я, будучи молодым священником, очень как-то глубоко понял на примере опытных священников, маститых, уважаемых, что так ни в коем случае нельзя думать. Мне очень понравилось, как отец Валериан Кречетов рассказывал, что как-то его пригласили, он был ответственным по взаимодействиям с вооруженными силами, на какое-то вот такое армейское мероприятие. И один генерал подошел к нему и говорит: вот, батюшка, я читал Библию, ну все понятно, говорит, ну есть там некоторые вопросы у меня. Не могли бы вы мне там десять минут уделить или пять. Ну отец Валериан так ответил, насколько я вот помню этот рассказ, что нет-нет, это не ко мне. Я всю жизнь Библию читаю, и ничего там не понимаю, говорит, за пять минут никак это вот. Ну то есть действительно...

К. Мацан

— Спросите молодого семинариста, он вам все расскажет.

Протоиерей Алексей

— Конечно, Бог непознаваем. Да и человек непознаваем до конца в полной мере, как образ Божий. И преображение происходит, и каждый раз, читая слово Божие, Евангелие, человек по-новому прочитывает. Потому что что-то в самом человеке меняется, и поэтому он слово Божие по-другому слышит. Обстоятельства жизни меняются, определенный опыт происходит. Поэтому это неисчерпаемо, Бог непознаваем. Это, конечно, заблуждение о том, что я все знаю, это такая самоуверенность, она иногда встречается, конечно, и у людей и, наверное, у священников бывает. Но это, конечно, неправильно.

К. Мацан

— Ну а с другой стороны...

Протоиерей Алексей

— Уверенность должна быть в Боге, а не в том, что я это правильно понимаю.

К. Мацан

— А вот как раз к этом вопросу, мы же все равно не можем быть все время в ситуации отсутствия твердой почвы под ногами. То есть есть некоторые какие-то духовные константы, на которых мы свою жизнь выстраиваем. То есть я там для себя какой-то опыт получил, и я вот так за него держусь, чтобы на чем-то стоять. Иначе я должен тотальному скепсису подвергнуть все свои какие-то духовные там ну не достижения, а весь свой, всю свою опытность, весь свой путь почитать за ничто.

Протоиерей Алексей

— Я думаю, правильно, да, не считая, не видеть никаких достижений своих, это...

К. Лаврентьева

— А на что же тогда опираться?

Протоиерей Алексей

— Нет, ну как на что, на заповеди Божии. Нет, не надо отвергать опыта молитвы, веры. Вера это дело наживное, это твой личный опыт, подкрепленный и опытом Церкви, опытом других людей. Нет, конечно, заповедь Божия, конечно. Есть константа, безусловно. Грех удаляет человека от Бога. Благ только Бог. И конечно, это без сомнения, мы это знаем, это в нашей вере как бы очевидно совершенно. Но вот личного своего превозносить не надо. Мне запомнилось, я как-то на Афоне услышал, как один старчик такой, пожилой монах, по-русски разговаривал, собралась группа паломников, молодых людей, я так тоже подслушал немножечко, как он говорил, мне очень понравилось. Сделал, говорит, доброе дело — напиши нолик. Помните евангельские слова, говорит, когда все повеленное исполните, говорите что вы рабы неключимые, сделали то, что должны были сделать. Сделал что-то хорошее — нолик, нолик, нолик. И только один Бог силен поставить перед ноликами единичку.

К. Мацан

— Потрясающе.

Протоиерей Алексей

— А ты только нолики ставь. Поэтому это вот очень важно. Это вот грань смирения определенная. Конечно, нужно радоваться и, может быть, даже отчасти и своим успехам. Но радоваться не то что я это смог, а всегда помня благодарить Бога.

К. Мацан

— Ну когда я спрашивал, я конечно, не спрашивал именно о том, чтобы хвалиться даже внутренне своими какими-то духовными успехами, понятно, что там у меня их нет, например. Но вот как раз таки к тому, о чем вы до этого сказали, я скорее свой вопрос адресовал. Быть верным в Боге, а не в наших представлениях о Нем.

Протоиерей Алексей

— Конечно, опереться надо на Бога.

К. Мацан

— А вот как эту как эту разницу, дистанцию соблюсти? Не получается ли это чем-то сугубо таким умозрительным? Как отделить Бога от моих знаний и представлений о Нем?

Протоиерей Алексей

— Ну мне кажется, если человек живет духовной жизнью, внутренней, она, духовная жизнь, предполагает в первую очередь борьбу с грехами и страстями, то человек хорошо себя знает. Это путь духовной жизни, он знает самого себя, чтобы победить страсть, нужно ее распознать, захотеть от нее избавиться. Так вот если человек себя хорошо знает, он слишком высоко о себе думать не будет. Потому что мы все-таки люди очень грешные, и страсти у нас есть. И потом важны ориентиры. Вот что является ориентиром для человека. Ну если так смотреть, что я не хуже других, смотреть на грешников: вот тот хуже меня живет, тот еще хуже живет, а я так никогда не сделаю, то это неправильный ориентир: мы смотрим вниз, и неизбежно будем сползать вниз. Куда смотрим, туда и ползем. Вот на это как пошутил один батюшка, говорит, что один, говорит, грешник увяз по шейку, а над ним смеется тот, кто только по грудь в болоте увяз, превозносится, что я не так, у меня лучше ситуация. А смотреть надо на святых, на заповедь Божию, на Христа. Вот куда мы смотрим — вниз или вверх. Поэтому мы в Боге уверены, мы не сомневаемся в милости Божией, в любви Божией, в Промысле Божием о человеке. Мы стремимся исполнить Его заповеди. Но при этом мы реально осознаем, кто я такой, чем я являюсь — свои грехи, свои страсти. Это не повод к унынию ни в коем случае. Если мы помним о любви Божией, то человек не будет унывать. А если только, а если забыть о любви Божией, не знать ее, не верить, не чувствовать, конечно, человек унывает. Если просто правда о себе открывается, и без любви Божией. Поэтому это очень важно, быть уверенным в Боге, не сомневаться в Его любви, за это держаться.

К. Мацан

— Протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма святого князя Владимира в Новогиреево, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».

К. Лаврентьева

— Отец Алексей, вы очень здорово и глубоко сейчас говорили об уверенности. Наверное, не мне, конечно, оценки давать про здорово и глубоко, но именно...

К. Мацан

— Похвалила талантливого автора.

К. Лаврентьева

— Просто именно мне на душу так легло, поэтому я и говорю об этом в таких категориях. Говорили о доверии Богу, о уверенности в Его любви. Но почему тогда среди верующих, среди нас, православных, действительно так много уныния, действительно так много депрессий, не медицинских, а каких-то, наверное, более духовного плана.

Протоиерей Алексей

— Ну лучше, чем преподобный Серафим Саровский не ответишь, наверное, то что у нас нет решимости перестать грешить, почему христиане живут такой унылой жизнью. И знаете, вот очень хорошо, у меня есть несколько примеров жизни, слава Богу, что такие люди есть, когда человек вот доверяет Богу по-настоящему. Не на словах, не вот я хочу это, это, это, да будет воля Твоя, Господи, как моя. Ну как «Отче наш» мы читаем, и там ведь: да будет воля Твоя, Господи. А у нас какая-то своя мысль.

К. Лаврентьева

— Пожалуйста, исполни мою вот.

Протоиерей Алексей

— Пусть Господь сделает, как я хочу. А вот именно довериться Богу, что вот как будет, так и будет лучше. Ты живи честно, соблюдай заповедь, стремись к лучшему, поступай разумно. Это не означает, что быть инфантильным и ничего не делать, ни в коем случае. Трудись, молись, проси. Но доверяй Богу. Если это получится — слава Богу, если не получится — тоже слава Богу. И вот я помню, один мой друг, замечательный человек, он говорил, что он очень хотел создать семью. Ну хотел, теоретически, хорошую семью. Ну как-то вот все не мог, не получалось у него встретить девушку, ну как-то вот не складывалось все. А потом он вдруг понял, что я к семье-то не готов. Я к семье не готов. Не то что я встретить девушку не могу, я не готов стать мужем. И он стал в этом направлении работать, что вот как-то ну размышлять, молиться, что-то в себе менять. И действительно встретил потрясающую девушку, создал замечательную семью, все изменилось. Вот это очень важно, понимаете, как бы не внешние причины искать, а внутренние, в себе. И это помогает, это укрепляет веру. Потому что действительно положиться на Бога, что у Бога все вовремя. Бог в долгу не останется.

К. Мацан

— Если вернуться к вашему пути к вере и вере и в священстве. А бывают у священника сомнения в вере? Какого-то порядка, может быть, не глобального, что вдруг Бога нет, но к нашему разговору о том, что уповать и полагаться на Бога, а не на наши представления человеческие о Нем?

Протоиерей Алексей

— Искушения бывают у любого человека.

К. Мацан

— Но, наверное, если они у священника, и они связаны вот с осмыслением своей веры, это как-то особенно рискует выбить почву из-под ног, ну или как-то пошатнуть весь строй жизни?

Протоиерей Алексей

— Не могу я сказать о других священниках. Вот про себя так скажу, что я осознаю, что это искушение. Вот я чувствую, что это вражие, вражия какая-то мысль, помысел. Не принимаю именно как правду, я принимаю как искушение. И это не просто, так сказать нужно, и вот я думаю, что любой священник это чувствует, что есть вещи, которые могут его искушать — люди или обстоятельства, или ну что-то внешнее. И, конечно, вера закаляется, преодолевая искушения. Даже у Иоанна Крестителя были искушения, помните, он в темнице когда был, он послал своих учеников ко Христу спросить, тот ли или другого ждать. Искушения могут быть. Но вопрос, побеждает человек, священник в том числе, искушения или он искушается. Искушения не бывает выше сил, это тоже очень важно помнить. Это мы знаем из опыта Церкви, из житий святых, что искушения закаляют человека, открывают ему новую силу духовную. Но искушения не бывают сверх сил. Вот это нужно помнить всегда, что если искушение бывает, значит, человек может с ним справиться, с Божией помощью.

К. Мацан

— Мы нередко в этих беседах со священниками спрашиваем, у вас я тоже хочу спросить о первой или очень значимой встрече с Евангелием. Вот какой эпизод, какой стих, если такое было, наиболее как-то вот ударил в сердце и стал таким первым переворачивающим опытом прикосновения к слову Божиему?

Протоиерей Алексей

— Ну я думаю, что это Нагорная проповедь. Ну она в начале Евангелия фактически, в первых главах.

К. Мацан

— Пятая глава Матфея, шестая.

Протоиерей Алексей

— И с этого момента вот как-то Евангелие зазвучало, как-то оно вдруг ощутилось, что вот действительно слова Господа.

К. Мацан

— То есть что от человека эти слова не могут исходить.

Протоиерей Алексей

— Ну да.

К. Мацан

— Потому что они алогичными кажутся.

Протоиерей Алексей

— Да. Ну нет, я рационально не могу это объяснить. Ну просто, может быть, такое вот как-то именно принятие такое вот, полное принятие слов евангельских, с Нагорной проповеди.

К. Мацан

— Очень интересно. Вот а как тогда это осмысляется? Вот если, я понимаю, о чем вы говорите, что может быть, в тот момент вы или человек, впервые с этой вестью благой встречающийся, рационально, с одной стороны, не станет сразу это раскладывать. Но с другой стороны, это же что-то принципиально не вписывающееся в рамки, как мне кажется, вот такого привычного опыта. Почему блажены плачущие, почему блажены кроткие? Когда нас с детства учат, надо как-то...

Протоиерей Алексей

— Ну наверное...

К. Мацан

— Дать сдачи в нос, что в принципе тоже в некоторых ситуациях очень полезно и необходимо даже, и даже очень по-христиански. Но если не рационально, то как это поражает, как на это сердце отзывается у вас?

Протоиерей Алексей

— Наверное, в тот момент действительно был готов. Вот так получилось, что я стал захаживать в храм, слушал лекции по древней иконописи, у меня как-то вот такая почва подготовленная, наверное, была. И учась там в техническом вузе, я вдруг осознал, что это не мое призвание быть инженером, такой был очень поиск, интерес к искусству был у меня такой тоже большой. Я активно выставки посещал. То есть я мне кажется, очень распложен, такая благодатная, может быть, я надеюсь, благодатная почва была. То есть у меня как-то вот парадокс, он не оттолкнул ни в коем случае. Я не увидел в этом, наоборот, мне казалось, в этом правда. У меня не было такого ощущения, так как я помню, что все должно быть логично, и так железобетонно, и это обязательно, правда, будет истиной.

К. Мацан

— А вот менялось ли как-то на протяжении служения, ну скажем так, ваше переживание того что такое Церковь? Вот я почему спрашиваю, в беседе с одним священником я такую мысль услышал, которая мне очень запомнилась, что в начале Церковь — уже священником, уже в сане, — все равно воспринималась как некая внешняя священная структура, в которую ты должен себя встроить. И это благородная задача, это не плохая характеристика, это вот такое переживание того, что я прикасаюсь к какому-то большому облаку, которое меня объемлет. А с течением времени это представление менялось, смещалось в сторону того, что Церковь это вот та искра, которая может возникнуть между мною и другим человеком здесь и сейчас. Вот где двое, трое соберутся, там Я посреде них, — сказал Христос. И вот если что-то такое, это отблеск вечной какой-то истины мы пережили, то вот это и есть Церковь. Я не призываю вас конкретно этот пример комментировать или ее к себе его применять, эту мысль, но было ли то, как преображалось ваше бытование в Церкви?

Протоиерей Алексей

— Знаете как, я с самого начал услышал слова глубоко, что Церковь это тело Христово, апостола Павла. И что действительно литургия это таинство Церкви. Не Крещение главное таинство, а что литургия таинство Церкви. И вот как-то я в этом и рос в духовной жизни, вот в своем служении. Но я могу сказать, что это переживается и понимается по-новому вновь и вновь. Надеюсь, что глубже. Что это вот даже, знаете как, сейчас многие приходы, наш приход в том числе, довольно активны. Разная там деятельность, там благотворительная, образовательная, какие-то там клубы по увлечениям, кружки, у нас тоже все это есть в приходе. Но если это не вокруг Евхаристии, не вокруг Чаши, если это вне литургии, то это, может быть, имеет миссионерское значение, то есть имеет, конечно, безусловно, миссионерское значение, но это не до конца правда, не до конца истина. Вот все прихожане, знаете, вот люди стоят, молятся в храме, братья и сестры, причащаются одного Тела и Крови Христовой. А не знают, как зовут друг друга порой, не знают, у кого что болит, какие проблемы, какие горести, какое материальное положение, какое здоровье. Это неправильно. Наверное, это последствия ну и советского периода в том числе, может быть, не только советского. Но тем не менее вот осознание Церкви как тела Христова и единство во Христе всех, это очень важно. И я думаю, что это такое, знаете, это опыт. Он, наверное, не может быть у молодого священника, молодой священник может об этом прочитать, услышать. Но вот и для себя так бы, наверное, отвечая на этот вопрос, и сказал, что да, это тело Христово, об этом я слышал и знал сначала. Но до всей глубины, наверное, до сих пор не понял.

К. Мацан

— Ну наверное, это вообще путь всей жизни, я так подозреваю. И, может быть, еще через какое-то количество лет мы с вами к этому разговору вернемся и продолжим это размышление над постижением этой тайны веры. Спасибо вам огромное за эту беседу, за ее такую проникновенность и искренность. Я, честно говоря, обогатился какими-то вещами в духовном плане. Протоиерей Алексей Батаногов, настоятель храма святого князя Владимира в Новогиреево, был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии также была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

Протоиерей Алексей

— До свидания.