Не так давно украинские кинематографисты сняли фильм с очень метким и справедливым названием: «У каждого свой Чехов». Претензия на оригинальность картины заключалась в том, что действие нескольких известных новелл Антона Павловича режиссер решил перенести в современную действительность. Насколько хорошо ему это удалось - вполне можно спорить, но в том, что Чехов действительно у каждого свой, сомневаться, пожалуй, не приходится. Вот и в издательстве Сретенского монастыря решили представить широкой публике особый взгляд на творчество великого русского писателя. Вышедший там сборник рассказов Антона Павловича под названием «Святая простота» позволяет читателям увидеть произведения классика в новом и неожиданном ракурсе.
В рассказах Чехова всегда есть нечто, приводящее читателя почти в священный трепет: драма, заключенная порой буквально в нескольких строчках, истинная глубина чувств и поразительная житейская мудрость. Недаром известный английский писатель Сомерсет Моэм называл Чехова своим учителем в литературе.
Подборка рассказов в книге «Святая простота» впечатляет разнообразностью. Некоторые тексты кто-то, возможно, вообще увидит впервые. И наверняка поразится еще одной стороне таланта великого Чехова - Антон Павлович предстает перед нами не только «мастером короткого сатирического рассказа», но и тонким знатоком чувств, гением, способным запечатлеть в слове самые невыразимые порывы человеческой души. Есть в сборнике и рассказы, давно знакомые и любимые, но и они поворачиваются к читателю новыми гранями. Например, рассказ «Студент», где молодой воспитанник духовной академии Иван Великопольский рассказывает двум простым деревенским женщинам о том, как апостол Петр трижды отрекся от Христа. И те не просто слушают то, что и так хорошо знают. Они видят всё, о чем говорит им студент. И наяву вздрагивают от резкого, хриплого крика петуха, как будто он и сейчас возвещал о том, что слова Христа сбылись и его любимый ученик отрекся от него. И то, какими красками Чехов рисует антураж - почву, скованную отступающими уже заморозками, припорошённые снегом огороды, простор и сумрак – делает читателя непосредственным свидетелем этого разговора, он тоже всё видит и слышит, и чувство причастности к чему-то запредельному еще долго не покидает после прочтения этого рассказа. А в удивительной личности автора, которая отчетливо видна сквозь строчки каждого произведения, читатель наверняка почувствует родственную душу. Ведь Чехов, действительно, у каждого свой. Например - такой, каким он предстает перед нами в сборнике «Святая простота».
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.