Светлый вечер с Егором Бероевым (эфир от 24.03.2015)

У нас в гостях был известный актер Егор Бероев.
Наш гость рассказал о своих работах в кино и сериалах, вспоминал историю своей семьи, а также говорил о деятельности фонда "Я есть" и о подопечных этого фонда - детях с особенностями развития.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова

А. Пичугин

— Здравствуйте, друзья! Меня зовут Алексей Пичугин. Рядом со мной в студии радио «Вера» Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый, светлый вечер!

А. Пичугин

— И мы представляем нашего сегодняшнего гостя. Вместе с нами этот светлый вечер здесь, на радио «Вера» проводит актёр Егор Бероев. Здравствуйте!

Е. Бероев

— Добрый вечер!

Наше досье

Егор Бероев. Родился в Москве в 1977 году в семье актёров Вадима Михеенко и Елены Бероевой. На сцене с семи лет. После окончания школы Егор поступил в Щепкинское театральное училище. В том же году состоялся его дебют в кино — в фильме «Посвящение в любовь». Служил в Московском Художественном театре, снялся более чем в сорока фильмах и сериалах, среди них «Турецкий гамбит», «Адмирал», «Август. Восьмого». Совместно с женой — известной актрисой Ксенией Алфёровой — создал благотворительный фонд «Я есть!», который помогает детям с особенностями развития. Воспитывает дочь Евдокию.

А. Митрофанова

— Егор, вы знаете, в современной журналистике есть такая тенденция: когда известных людей, артистов прежде всего, спрашивают о явлениях в общественной и политической жизни, спрашивают об их отношении к этому и так далее. А как вы к этому относитесь? К тому, что спрашивают мнения артистов для того, чтобы подсветить определённую точку зрения, я не знаю, с разными целями: просто продвинуть какое-то издание.

Е. Бероев

— Вы знаете, я могу вам ответить на примерах. Недавно мне позвонила радиостанция, по-моему...

А. Митрофанова

— «Эн»!

Е. Бероев

— Точно! Откуда вы знаете? (смеётся)

А. Митрофанова

— Догадалась.

Е. Бероев

— И предложили рассказать какую-нибудь историю, связанную с Великой Отечественной войной, непосредственно имеющую отношение к моей семье. Это какой-то их проект, который приурочен, соответственно, к большой дате, которая предстоит. И я, действительно, взяв полчаса на размышления, когда она уже — вот эта девушка милая — вернулась ко мне, рассказал ей пару интересных, хороших таких, атмосферных историй, связанных с моей семьёй: одна ближе к войне, другая — уже вот послевоенные голодные годы. Я думаю, что это здорово! Следующая история: мне позвонили, попросили для радио дать какой-то комментарий относительно женского дня 8 марта. Я никогда не справлял этот праздник, не считаю его праздником. Я думаю, всё это произошло именно потому, что женщины, которые меня окружали в моей семье, которые меня воспитали, никогда этот праздник не праздновали.

А. Митрофанова

— В связи с его историческим обоснованием?

Е. Бероев

— Вы знаете, я могу только догадываться сейчас — в связи с чем. Но я знаю, что вокруг нас люди — друзья моих родителей, бабушки, дедушки никогда праздник этот не праздновали и, в общем, как-то относились к нему с юмором. Праздник добрый, хороший, придуманный советским периодом, но он никакого отношения, мне кажется, к современной России не имеет. Это пережиток прошлого, также как 7 ноября, предположим, или другие какие-то коммунистические смешные праздники. Я думаю, что просто есть День матери, предположим.

А. Митрофанова

— Есть, да.

Е. Бероев

— Есть День защитника Отечества — это хороший праздник. Но я думаю, что праздник «женский день» или «мужской день», ну, мне кажется, что это всё ближе к бане.

А. Митрофанова

— Разбивка по гендерному признаку вам не симпатична?

Е. Бероев

— Да, не симпатична, и я не готов её поддерживать. Я не думаю, что это моя история. Я с уважением отношусь к людям, которые её как-то соблюдают — этот режим, один день в году, когда нужно подарить женщине букетик мимозы.

А. Пичугин

— А потом целый год можно и не вспоминать.

А. Митрофанова (смеётся)

— Отработал своё!

Е. Бероев

— Ну, да. Но в этот женский день надо, вообще, просто кровь из носу, но обязательно...

А. Пичугин

— Разбиться на целый год.

Е. Бероев

— И поздравить обязательно всех женщин с женским днём — это обязательно! Поэтому я в этой ситуации не поддержал инициативу радиостанции. Ну, а как? — если есть людям что сказать, то почему бы не обращаться?

А. Митрофанова

— Хороший подход. Этот вопрос был в связи с тем, что мы читали отзывы наших коллег о вас. И приводят иногда, например, такие вещи, такие высказывания встречаются: «неудобный в общении человек». Я подумала: «Интересно, на основании чего это может быть?» Может быть, из-за того, что вы высказывали какие-то точки зрения, как, например, про 8 марта, да? Не самая популярная точка зрения, может быть, вот так.

А. Пичугин

— Спрашивали не о том, не то, вернее.

Е. Бероев

— Вы знаете, я согласен с вами. Я — не удобный в общении человек. Я не очень понимаю, что такое «удобный человек в общении». Удобный для чего? Я думаю, что по части журналистики нашей, российской, в общем, так со многими актёрами сложилось, что журналисты называют их неудобными и капризными. В основном, мы не общаемся с журналистами, потому что это доставляет большое количество забот и проблем. Пообщаешься, вроде чего-то сказал, как бы ясно достаточно — я стараюсь следить за речью и лишнего не говорить. А потом получаешь на руки статью...

А. Пичугин

— Уже вышедшую, несогласованную.

Е. Бероев

— Либо вышедшую, либо не согласованную, либо не вышедшую и не согласованную, и люди готовы согласовывать её, но я не готов писать её за журналиста. И, конечно же, я тогда прошу либо изменить какие-то вещи, либо, если у нас не получается её изменить на второй-третий раз, я просто прошу, чтобы мы не выпускали её. Вот, наверное, это вызывает какое-то раздражение и неприязнь.

А. Митрофанова

— Понятно.

Е. Бероев

— Потому говорят: «Ну, капризный актёр, ну, что это — вот мы, журналисты хотим про него написать, типа, делаем какое-то благое дело». А я вам скажу такую вещь, что сложившаяся ситуация с журналистикой в России, она наоборот для актёров не очень выгодна.

А. Митрофанова

— Почему?

Е. Бероев

— Потому что мы не получаем дополнительных ролей, если мы публикуемся на обложках каких-то журналов.

А. Пичугин

— А на Западе иначе?

Е. Бероев

— На Западе иначе — существует целая система работы в этой области. У нас, если я всё время мелькаю где-то, в каких-то изданиях, телешоу, то, конечно же, мне не предложат какую-то серьёзную роль в каком-то авторском кино. Я вот достаточно такой актёр, считайте «замыленный».

А. Пичугин

— Вы сами это ощущаете?

Е. Бероев

— Да. Я снимаюсь в коммерческом кино, я снимаюсь в сериалах. Не всегда я могу похвастаться качеством этих сериалов. Поэтому, конечно же, я, наверное, актёр такой — популярный. Что не всегда хорошо. Соответственно, я с большим уважением отношусь вообще к системе средств массовой информации. Потому что у меня был хороший опыт работы, и он до сих пор, со многими талантливейшими журналистами, в основном, по части работы фонда благотворительного. Я считаю, что тут дело не в профессии. Так же, как и в профессии «актёр», также и в профессии «журналист» существуют профессиональные люди, существуют не очень профессиональные. Поэтому, я думаю, что, наверное, когда мы побеседуем с журналистом, мой спрос требовательный — я такой копающийся. Если мы поговорили, я хотел бы досконально, чтобы не вышло какой-то вот нелепости в разговоре. Потому что, если прослушать магнитофонную запись, вот этих диктофонов электронных, и потом просто конспектированно сократить мою речь — это не значит, что выйдет та мысль, которую я говорил. И какие-то вещи уйдут, и получится: «хоп-хоп-хоп». И в итоге — не моя речь. Я вам ответил на вопрос?

А. Митрофанова

— Да, вы ответили и вполне понятно, спасибо. А у меня в связи с этим другой вопрос: вы сказали, что снимаетесь в сериалах и, как я понимаю, вам это не очень нравится, а в чём хотелось бы сниматься?

Е. Бероев

— Нет, почему же, я вам не сказал, что мне не нравится сниматься в сериалах. Мне очень нравится сниматься в сериалах! И, более того, я считаю, что иногда в сериалах есть большая возможность рассказать историю человека, которого ты играешь, чем в кино. Дистанция длинная, а я, к сожалению, не снимаюсь в длинных сериалах, таких вот, как 50 серий — ну, восемь, может быть, десять, четыре.

А. Пичугин

— Мини-сериалы такие.

Е. Бероев

— Да, в мини-сериалах, с большим удовольствием.

А. Митрофанова

— Которые, кстати, бывают очень высокого качества.

Е. Бероев

— Да, вы знаете, я очень люблю этот размер. Иногда даже в большом кино не всегда хватает умения всей творческой команды для того, чтобы рассказать историю. А в сериале получается благодаря актёрам, команде, вообще. Я могу сказать, что сейчас я озвучиваю сериал, который выйдет на первом канале, «Из-за любви» — такое рабочее название.

А. Митрофанова

— Хорошее название, очень хорошее!

Е. Бероев

— Да. Там снимались очень хорошие актёры, великолепные партнёры: замечательная женщина Екатерина Гусева, Наталия Рудова, Алексей Гуськов... Множество, множество, просто целый спектр хороших ролей создано. И я могу сказать, что это будет очень хороший сериал.

А. Пичугин

— А вам не кажется, что у нас в России в принципе отношение к сериалам очень сильно разнится от отношения к сериалам на Западе? Может быть, это из-за качества продукции, может быть, это из-за самого подхода зрителя к пониманию того, что такое сериал.

Е. Бероев

— Вы знаете, вы меня пригласили как эксперта по кино? Я не готов соответствовать этому качеству. Я не очень могу так вот прямо...

А. Пичугин

— Просто вы сказали о сериалах.

Е. Бероев

— О сериалах? Я уверен, что западные сериалы — это, конечно, уровень серьёзный, сериалы, которые смотрит весь мир. Это прекрасные работы известнейших актёров, которые снимаются в большом кино. Это просто культовые сериалы «HBO» (Home Box Office) — вы знаете прекрасно, о чём я говорю. Я думаю, что у нас тоже есть такие сериалы. И тут сериал сериалу рознь, просто объём кинопродукции, которую выпускает Запад, минимум в сто раз больше, чем то, что делаем мы. Просто в силу того, что у нас пока не настолько этот механизм работает — возврата денег, в частности, в кино.

А. Пичугин

— Вы в начале обмолвились, что рассказывали одной из радиостанций про ваших родных, которые связаны с Великой Отечественной. В связи с этим вспоминается, что вы участвовали в проекте, который был посвящён изучению своего генеалогического древа. И там вы очень интересную семейную историю рассказали про вашу прапрабабушку, у которой было огромное количество детей.

А. Митрофанова

— 24 ребёнка. Расскажите об этом! Как они жили? 24 ребёнка — даже страшно... В смысле невозможно себе представить, это не страшно — это великолепно, но просто не укладывается в голове.

Е. Бероев

— Да, на самом деле история невероятная, если я ошибусь где-то, то прошу прощения у слушателей и тех, кто знает, о чём идёт речь — я могу где-то перепутать что-то. Но я могу сказать, что, по-моему, её звали Розалия Фёдоровна, её муж был начальником поезда. Это был конец XIX, начало XX века, это был Орёл, Орловская железная дорога. Вы можете себе представить, что такое был тогда начальник поезда: это был весьма состоятельный человек. И первая жена родила ему, по-моему, если я не ошибаюсь, 24 ребёнка — там были и двойни, и тройни, и некоторые умерли. И следующая жена была у него, которая родила ещё троих. То есть у него было — я не помню, как его звали — но у него было 27 детей.

А. Митрофанова

— Это фантастика!

Е. Бероев

— 27 детей, и одна из них была вот именно матушка Мария. Вы знаете, я могу сказать вам точно, что Мария жила в Орле. Я был в Орле, вот в этой передаче, которую снимал «Первый канал», всё это запечатлено. Мы нашли дом, в котором она жила. Она была горбунья, она большую часть времени проводила при монастыре. И я, с помощью «Первого канала», попал в архив ФСБ, где мы видели допрос Марии на предмет именно священнослужителей, где её спрашивали про настоятеля этого храма, про сестёр. А всё почему? Мария в момент послереволюционный и гонений на Церковь укрывала у себя на дому монастырь.

А. Пичугин

— Целый монастырь?

Е. Бероев

— Да, женский. То есть у неё жили сёстры.

А. Митрофанова

— То есть монастырь закрыли, и она приютила у себя...

Е. Бероев

— Да-да, сестёр. В силу того, что она была бабушкой при храме, горбуньей. По-моему, она тогда не была ещё бабушкой — она потом, когда уже переехала в Ригу, тогда уже, наверное, стала бабушкой. Она достаточно долгое время жила в Риге. И вот допрос, где она свидетельствует — я видел её почерк, это, конечно, впечатляет. Она, конечно же, батюшку-то не сдала, всё там отстояла, да, но всё равно, по-моему, расстреляли всех там. Сёстры остались живы. А потом её дядя Гриша — наш лётчик, мой прадед — перевёз в Ригу. Дело в том, что она была, так сказать, народная целительница. Он был ранен во время Великой Отечественной войны — он был лётчиком — у него сильно болела спина. Она как раз лечила его спину. И он, чувствуя какой-то долг перед нею, перевёз её из Орла в Ригу. И она уже в Риге работала в храме, прислуживала. И мне рассказывали потом замечательную историю, как её хоронили в Риге. Её хоронил весь город, и несли гроб, и на гроб село столько голубей, что его просто пришлось опустить на землю, на мостовую.

А. Митрофанова

— Актёр Егор Бероев сегодня в гостях в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Вы рассказываете об одной из ваших родственниц — фантастической женщине, которая, как я понимаю, была с физическим недугом, была с ограниченными физическими возможностями. И, вместе с тем, очень многим людям она сумела помочь, причём помощь её была не только как человека, который укрывает у себя на дому монастырь, но и как человека, к которому приходили за какими-то советами.

Е. Бероев

— Да, вы, наверное, имеете в виду тот случай с женщиной? Вы смотрели.

А. Митрофанова

— Да, я читала об этом. Расскажите, потому что это потрясающе! Значит, у неё в сознании как-то так всё правильно выстраивалось, что она могла своей мудростью людям помогать?

Е. Бероев

— Да! Я просто боюсь перепутать там, в ситуации, которая произошла с женщиной или с дочкой её — женщиной, которая хотела покончить с собой, в связи с тем, что изнасиловали...

А. Митрофанова

— Да, во время Великой Отечественной войны произошёл страшный инцидент, когда была убита её дочь.

Е. Бероев

— Да, изнасилована и убита её дочь. И женщина была на грани самоубийства, и, по-моему, матушка Мария...

А. Митрофанова

— Она её утешила.

Е. Бероев

— В процессе не одного разговора... Они беседовали, общались с ней долго, она приходила к ней в храм, и она осталась жива.

А. Митрофанова

— Выкарабкалась из этой ситуации.

Е. Бероев

— Да, она сумела справиться со своими соблазнами. Я не знаю, была ли она скрытой монахиней — это как-то всё ушло с ней в могилу вместе — матушка Мария, я имею в виду, — но вполне возможно.

А. Пичугин

— А прямых родственников не было, у кого это можно было бы спросить, узнать?

Е. Бероев

— Прямые родственники — ну, вот дядя Гриша был. А дальше — сейчас тётя Элла живёт, дай Бог ей долгих лет жизни. Вот тётя Элла живёт в Питере, Володя — Королюки — тоже наши родные люди. Я думаю, что стоит поехать к ним и поспрашивать, потому что мы вот тогда как раз, в момент записи этой передачи, не успели.

А. Пичугин

— Но, я думаю, что вы начали всё это изучать до записи «Первого канала»?

А. Митрофанова

— Вы знали об этом? Это семейные какие-то истории?

А. Пичугин

— Это какие-то семейные предания были?

Е. Бероев

— Конечно, мне рассказывали про Марию, я знал. Именно я и навёл ребят на раскопки про Марию.

А. Пичугин

— То есть у вас в семье память о родных, живших в те годы предках, она была жива и передавалась?

Е. Бероев

— Конечно! Я стараюсь максимально, насколько это возможно, передать это своей дочери.

А. Пичугин

— Несмотря на то, что она ещё маленькая, уже какие-то вещи можно?

Е. Бероев

— Несмотря на то, что она маленькая, но она, в общем, весьма сознательная. И для неё какие-то вопросы семьи...

А. Пичугин

— Уже важны.

Е. Бероев

— Уже важны, да.

А. Митрофанова

— А какой вы папа? Вы папа такой — покровительствующий в доме, опекающий своей любовью? Или вы папа, который строго воспитывает?

Е. Бероев

— Не удобный в общении.

А. Митрофанова (смеётся)

— То есть это тотальная такая история?

Е. Бероев

— Да! Я требовательный, конечно же, но любящий. Я думаю, что всё-таки от папы надо только любить дочку и всё. Тут сильно-то заморачиваться не надо.

А. Митрофанова

— Это правда!

Е. Бероев

— Тем не менее, я, вообще, в принципе такой — ну, человек, требовательный к себе, и поэтому, может быть, я... Вот у меня, благо, есть собака, я её воспитываю. Я на ней все...

А. Пичугин

— А, вообще, съёмочный процесс, постоянные съёмки, гастроли не мешают воспитанию ребёнка? Дочка с вами ездит куда-то?

Е. Бероев

— Да, ездит, конечно, иногда ездит. Но вы знаете, что такое воспитание ребёнка? Воспитание — это личный пример.

А. Митрофанова

— Да, во многом.

Е. Бероев

— Я думаю, что вот как бы мы не воспитывали, она всё равно видит нас, наш пример. Мы стараемся ей много читать. Она уже, в общем, много знает для своих семи лет. Она объездила практически весь мир с нами. Уже, в общем, говорит на итальянском языке.

А. Митрофанова

— Какая красота!

Е. Бероев

— Мы ей читаем каждый день и читаем обязательно, долго, помногу. И не только мы, няня её читала. Дуня любит очень это дело, она не засыпает без чтения.

А. Митрофанова

— А что читаете? У вас есть какие-то приоритеты, вот лично у вас — любимая книжка вместе с дочкой?

Е. Бероев

— Я могу вам сказать, что Дуня очень любит слушать аудиокниги. И одна из её любимых аудиокниг — это Дина Рубина читает свои рассказы.

А. Пичугин

— Ранние, вот эти ташкентские ещё?

Е. Бероев

— Нет, итальянские! Итальянские, немецкие — вот это вот, не ташкентские. Потом, например, Дуня с большим интересом слушала диск, который тоже вы крутили: «Несвятые святые».

А. Митрофанова

— Да!

Е. Бероев

— Особенно она там меня, конечно, слушала, да. Но она это слушает и её это интересно. Тем более что она очень хорошо знакома с жизнью монастыря тоже.

А. Митрофанова

— Знакома она с жизнью монастыря — вы её по монастырям периодически возите, показываете, объясняете, проводите воспитательную работу?

Е. Бероев

— Нет, просто у нас есть друзья, наши друзья — наш дружественный монастырь, дружественный приют, девочки — воспитанницы монастыря, с которыми она дружит и тесно очень общается.

А. Митрофанова

— То есть она знает фактически жизнь изнутри, благодаря этому общению?

Е. Бероев

— Да.

А. Пичугин

— А монастырь где находится?

Е. Бероев

— В Суздале.

А. Митрофанова

— Вы считаете хорошо, что у ребёнка есть такое общение? Или, может быть — знаете, кто-то старается наоборот оградить от влияния, скажем, детей, которые не входят в круг семьи. Как вы к этому относитесь? Вы прям привозите, чтобы она с ними дружила, играла?

Е. Бероев

— Нет. Конечно, мы иногда её просто отдаём туда, она живёт там без нас. Дело в том, что я не очень понимаю — для меня, помимо того, что у меня есть моя дочь, у меня есть ещё целый ряд моих детей. И это такие же дети, близкие для моей дочери. Я могу вам привести конкретный пример, где Дуня... У неё есть куклы, разные, и среди них есть кукла-мальчик с синдромом Дауна. Я не помню, как его зовут, забыл, но это её выбор. То есть среди её детей — это не то, что мы ей — нет, она выбрала какого-то там пупса и решила, что это мальчик с синдромом Дауна. Это её дети.

А. Пичугин

— А среди её сверстников, детишек, с кем она общается, есть ребята с синдромом Дауна?

Е. Бероев

— Среди наших воспитанников интерната?

А. Пичугин

— Да.

Е. Бероев

— Конечно, и Дуня с ними общается. Более того, в кругу наших друзей есть люди, у которых родились такие дети, и есть мои друзья, которые усыновили такого ребёнка.

А. Пичугин

— Не так давно все социальный сети облетел материал, репортаж про мальчика Никиту. Я так понимаю, это тоже ваш воспитанник, который учился играть на гитаре, на фортепиано, поёт на сцене, работает поваром в кафе — тоже с синдромом Дауна?

Е. Бероев

— Да-да. Никитка Паничев — это наш.

А. Пичугин

— Может быть, кто-то не видел, но много об этом говорилось.

Е. Бероев

— Его, слава Богу, нашли, всё в порядке там.

А. Пичугин

— А, он терялся! Я просто забыл, что он терялся!

Е. Бероев

— Да, потерялся. Ему сделали достаточно рекламы, мы использовали все возможные ресурсы для того, чтобы отрекламировать его похождения. Слава Богу, что он остался жив, здоров, всё в порядке, да. Но я думаю, что он сможет сделать свои выводы. Я отношусь к нему абсолютно на равных.

А. Митрофанова

— Вот, строгий папа чувствуется сейчас!

Е. Бероев

— Ну, да. Дело в том, что просто я знаю, как нервничала его мама Ира. Мы были на связи, мы всю эту ситуацию прожили вместе, искали по станциям метро. Поэтому, я думаю, что это как бы один из наших детей, которым надо просто пошлёпать по попе. Но, всё в порядке, он сейчас работает. Он сейчас должен выздороветь немножечко и продолжит работать в «Кофемании».

А. Митрофанова

— Егор Бероев в программе «Светлый вечер», в гостях на радио «Вера».

А. Пичугин

— Здравствуйте ещё раз!

Е. Бероев

— Здравствуйте!

А. Пичугин

— Это голос актёра Егора Бероева, который вместе с нами...

Е. Бероев

— Подсевший немножечко голос.

А. Пичугин

— Который вместе с нами проводит этот светлый вечер. Здесь также Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый вечер! Мы начали в первой части говорить про ваш благотворительный фонд «Я есть!». Вы рассказали уже о детках немного и даже привели пример молодого человека, который очень успешно вписался в большой мир — сейчас работает в кафе — и будем надеяться, что...

А. Пичугин

— О нём уже многие знают в России благодаря социальным сетям и происшествию.

Е. Бероев

— Это один из многих ребят — Никитка — просто он такой первый, он у нас такой Гагарин. Я думаю, что когда у вас была Ксения здесь, она тоже рассказывала.

А. Пичугин

— Да, она рассказывала.

А. Митрофанова

— Да, Ксения Алфёрова была в эфире в программе «Светлый вечер» на радио «Вера», рассказывала.

Е. Бероев

— Это одно из направлений работы нашего фонда — трудоустройство такого рода ребят. Мы их очень любим и знаем. У нас работает Нурсина — тоже девочка-колясочница — в «Кофемании» кассиром. И ещё целый ряд таких ребят, которые вполне себя нашли: кто-то занимает должность руководителя кухни; кто-то, кто не может ходить, а кто может сидеть у микрофончика и объявлять; там две девочки работают на кассе и очень профессионально.

А. Пичугин

— Далеко не все из них москвичи. Я читал, что у вас, в основном воспитанники из Владимирской и Ивановской областей.

Е. Бероев

— Да, так сложилось.

А. Пичугин

— А в связи с этим вопрос: как трудоустраивать детей в регионах? Там же больше конкуренция.

Е. Бероев

— Да мне кажется, что так же, как и у нас.

А. Пичугин

— Есть ли в регионах учреждения, которые идут вам навстречу, берут ваших выпускников с удовольствием, находят им профессиональное применение?

Е. Бероев

— В Столице охотнее.

А. Митрофанова

— А почему, интересно? Возможностей больше?

А. Пичугин

— Предубеждения играют свою роль?

Е. Бероев

— Вы знаете, я вам могу сказать такую вещь: недавно мы были в одном из наших интернатов во Владимирской области, и меня с радостью завели в одну комнату — приблизительно такую же, как мы здесь сидим, небольшую комнату — где за партами сидели ребята, я могу их назвать «десантниками», и клеили лампы из пластмассовых ложечек. Вот они сидели рядком, такие очень узенькие парточки, и они так своими могучими, широченными плечами, прижимаясь друг к другу, сидели и клеили эти... Это был наш интернат для детей с множественными — как называется официально — тяжёлыми умственными отклонениями. Ну, друзья мои, это кощунство какое-то: когда здоровые мужики, которые могут работать, которые могут жить полноценной жизнью, сидят и клеят ложки пластмассовые.

А. Пичугин

— А их уже воспитали так: что ты — не такой, как остальные, и твой удел — клеить ложки.

Е. Бероев

— Да, и что государство всё сделает за тебя, и что ты, грубо говоря, сейчас закончишь этот интернат, потом пойдёшь в ПНИ — в психоневрологический этот — и там умрёшь. То есть это чудовищно! В связи с этим мы сейчас уже утвердили проект — я не знаю, рассказывала ли об этом Ксения, но я с удовольствием расскажу ещё раз.

А. Митрофанова

— Расскажите, да, расскажите, конечно!

А. Пичугин

— Да, конечно! Не все ту программу слушали.

Е. Бероев

— Это пилотный проект. В результате чего мы смогли объединить наш ДДИ № 8 на Борисовских прудах вместе с Домом ребёнка и присоединить к этой системе так называемые «учебные квартиры». Всё это вместе — это такой «Ресурсный центр», благодаря которому ребёнок, попавший в Дом ребёнка, имеет вот такую какую-то непрерываемую линию своей жизни. Дело в том, что существует проблема огромного количества взрослых родителей, так называемых «опекунов», которых этот ребёнок меняет за свою жизнь. Это порядка 75-ти взрослых за его жизнь. Вы можете себе представить, что это такое?

А. Митрофанова

— Это чудовищный стресс!

Е. Бероев

— Да. То есть это огромное...

А. Пичугин

— А откуда такое количество?

Е. Бероев

— А это система, созданная в Советском Союзе. То есть это как бы...

А. Митрофанова

— Воспитатели, видимо?

А. Пичугин

— Не поочерёдно, некоторые из них вместе работают — 5-10 человек.

Е. Бероев

— Да-да. То есть это система организации труда. Соответственно, объединив всё это вместе, мы имеем возможность ребят, которые сейчас достигают 18-летнего возраста в нашем интернате, не перевести их в ПНИ — психоневрологическое вот это страшное такое заведение — а мы имеем возможность на базе вот этих «учебных» квартир социализировать их для нормальной, адекватной жизни в обществе. То есть это в зависимости от каждого ребёнка, в зависимости от его программы индивидуальной реабилитации, он может пройти либо полуторагодичный, либо годичный, либо полугодовой курс социальной адаптации. Такие опыты уже существуют, в частности в Ленинградской области замечательный Валерий Асикритов — Петергофский интернат ДДИ № 1, где ребята, обучившиеся в таких квартирах, сколачиваются в такие семьи профессиональные, объединяются и живут в квартире на сопровождаемом проживании, в квартире, которую дало им государство. Кто-то умеет заполнять квитанции на оплату квартиры, кто-то может готовить, кто-то ходить в магазин.

А. Пичугин

— Что важно, с ними не проживает какой-то воспитатель?

Е. Бероев

— Нет, ни в коем случае! То есть с ними проживает воспитатель в момент обучения — это квартиры обучающие.

А. Митрофанова

— А дальше они уже живут самостоятельной жизнью и абсолютно адекватные окружающей среде люди?

Е. Бероев

— Да. Есть все возможные предпосылки для того, чтобы эти люди жили и работали с нами в обществе. От этого наше общество будет здоровым.

А. Пичугин

— Но это есть?

Е. Бероев

— Конечно! Это замечательный Алексей Михайлюк в Псковской области, который уже достиг свои результатов в этом отношении. То есть мы работаем, опираясь на уже существующие структуры в нашей стране.

А. Пичугин

— Можете какой-нибудь пример привести? Просто вот пример с Никитой, у которого синдром Дауна — про молодых людей, детей с синдромом Дауна говорится довольно много — а вот такой социальной адаптации пример где-нибудь в регионе, например?

Е. Бероев

— Социальной адаптации?

А. Пичугин

— Вот то, о чём вы говорите: проживание в квартире, как этапы.

Е. Бероев

— Да, я вам могу сказать, что это как родительские дети, также и сироты, которые могут обучаться в этих квартирах. Соответственно, я думаю что, вот те ребята, которые живут у Михайлюка в Псковской области — это его частный проект. Если у нас это проект, поддержанный Правительством и Департаментом соцзащиты — Владимиром Аршаковичем Петросяном — то там это частный проект, на который он тратит свои деньги. Я не знаю, выделяет ли губернатор, по-моему, что выделяет, но какие-то незначительные деньги. Хотя там какое-то очень адекватное отношение области к его программе. Но я могу сказать, что вот эти ребята, которые там живут, более того, они занимаются каким-то ремеслом, они что-то делают своими руками и продают потом это. То есть это какая-то реализация идёт вот этих профессионально организуемых семей. Соответственно, тут уже дальше работа по трудоустройству этих ребят. Но пока этим занимаются только благотворительные фонды, такие как Люба Аркус, мы, другие кто-то из ребят. Пока государство не занимается трудоустройством таких особенных людей. Например, сейчас вот Ксюша, буквально на днях, танцуя в шоу «Танцы со звёздами» на «Втором канале», она придумала замечательную работу нашему другу Владику. Он потрясающий совершенно парень, мама его, с которой мы дружим. Он с синдромом Дауна, он будет работать на шоу, он будет выносить и дарить цветы. Это тоже большой шаг для нашего общества — что такие люди стали видны, что о них стали разговаривать, что их не чураются. Я даже сам за три года работы в фонде, я вижу это изменение. Я помню как раньше, зайдя в кафе, люди так по стеночке, по стеночке — боялись их — когда я шёл с нашей воспитанницей Машей Синициной из интерната. А теперь люди уже знают, воспринимают спокойно, они понимают, что это не заразные дети, что они...

А. Митрофанова

— Нормальное человеческое отношение к абсолютно нормальным людям, так скажем, с некоторыми особенностями. Кто из нас без особенностей, в конце концов?

Е. Бероев

— Абсолютно! И более того, мне очень нравится, что в результате этого в нас что-то меняется.

А. Митрофанова

— А что конкретно в нас меняется?

Е. Бероев

— Вы знаете, мы по-другому начинаем относиться друг к другу. Ведь для этих детей, для этих людей всё-таки требуется немножечко больше внимания, чуть больше доброты, какого-то тепла, чуть больше от нас. Но мы же вот на этом тренируемся, общаясь с ними. Соответственно, мы по-другому уже начинаем относиться друг к другу. Поэтому, мне кажется, что это большая для нас победа, для общества, что мы признаём такие шаги.

А. Митрофанова

— Согласна.

А. Пичугин

— А все дети в любое время могут с вами связаться, поговорить? Есть дети, которые вас и Ксению воспринимают уже как родителей?

Е. Бероев

— Ой, да, у меня очень много ребят, кто пишет мне смс-ки, звонят, советуются, да, это бывает. И, конечно, я не всегда могу тратить время на это, да, но у многих есть мой телефон, и кто хочет, в частности, Никита Паничев или Саша Набиев — наш парень из Иваново с ДЦП, с которым мы всё время переписываемся. Он тоже начинал работать в «Кофемании», сейчас вот уехал в Иваново, там ему нужно закончить процесс обучения и потом он вернётся.

А. Пичугин

— Вы сказали «процесс обучения», кто-то из них учится в образовательных учреждениях?

Е. Бероев

— Конечно! У нас есть сейчас прекрасная девушка, которая закончила МГУ, по-моему, литературный какой-то факультет.

А. Митрофанова

— Филфак, наверное.

Е. Бероев

— Может быть. Сейчас мы пытаемся найти для неё правильное место, чтобы она работала в какой-либо из библиотек наших, вновь возрождённых командой Сергея Капкова. И опять же, тесно работая с командой Сергея, мы используем и эти ресурсы тоже.

А. Митрофанова

— Егор Бероев в программе «Светлый вечер», в гостях на радио «Вера».

А. Пичугин

— Помимо фонда, вы, насколько мы понимаем, опекаете ещё и Морозовскую детскую больницу. С чего это началось?

Е. Бероев

— У меня есть мой друг и соратник Дмитрий Акимов, с кем мы начинали вместе в благотворительности работать. И мы старались что-то сделать для Морозовской больницы. Там были сложные времена, были сложные руководители, и мы постарались в тот момент обратиться к команде, вновь приступившей работать, к команде Собянина. И очень удачно. Меня как-то вывели на Ольгу Юрьевну Голодец, и мы познакомились с ней, когда она работала в команде Собянина в Правительстве Москвы. И с этого началось какое-то возрождение Морозовской больницы. Мы общими усилиями, и, конечно же, не без помощи Сергея Семёновича, смогли пробить вот это большое 600-коечное суперсовременное здание, которое сейчас уже строится на территории больницы. Это было непросто сделать: пришлось разделить исторический комплекс на исторический и на не исторический, чтобы была возможность строить — разрушить там старый, такой панельный корпус и построить новый.

А. Пичугин

— Советский.

Е. Бероев

— Да, советский. Сейчас там прекрасный главврач, с которым мы в тесной связи, и который очень много делает. Там работает как раз фонд, который называется «Кораблик», им руководит мой друг и соратник Дмитрий Акимов. Он занимается именно адресной помощью лечения детей: отправкой их, в некоторых случаях, за границу, когда это требуется; иногда просто поиском каких-то оптимальных решений для выздоровления здесь, на территории России — здесь такие тоже есть возможности. Ну, и собственно говоря, я вхожу в Попечительский совет больницы и принимаю участие во всех мероприятиях, связанных с…

А. Митрофанова

— Так здорово то, что вы рассказываете!

Е. Бероев

— Это нормально.

А. Митрофанова

— Это получается гражданская инициатива — люди собрались, поняли, что нужна помощь больнице. Пошли, нашли ресурсы, пробили. Строится здание, дети получают помощь.

Е. Бероев

— Да, это нормально. Более того, я вам скажу, что мы даже начинали вместе с моим товарищем и коллегой Костей Хабенским. Костя тоже входит в Попечительский совет больницы.

А. Митрофанова

— У него свой благотворительный фонд.

Е. Бероев

— Да. И потом уже мы разделились: он пошёл в этом направлении — лечение детей, адресная помощь, лечение нейрологических заболеваний; а мы пошли в сторону особенных детей. Вы знаете, тут сложно сказать почему. Как-то вот так сложилось.

А. Пичугин

— Вопрос, который, наверное, вам задавали уже очень много раз, но, тем не менее, вы рассказываете о деятельности фонда, о помощи Морозовской больнице, и такое чувство, что у вас это занимает всё время. Как удаётся совмещать актёрскую работу и вот эту помощь?

Е. Бероев

— Нет, всё время это не может занимать. Это не может иметь график работы.

А. Пичугин

— Понятно, но...

Е. Бероев

— Соответственно, я всё время, моя голова и моё сердце принадлежат этой работе. И как очень разумно нас увидел Григорий Шалвович Чхартишвили (Борис Акунин). Он, придя на несколько наших мероприятий, сказал: «Ребята, я понимаю — вы не лица фонда, вы — его мясо!» Потому что действительно... Я тут, в данном случае, заражён энергией моей жены в этом отношении. Потому что всё-таки она — её женская, материнская энергия, её душа — фонд это всё-таки она. Я больше организатор, я больше по всей технической части, финансовой, организационной.

А. Митрофанова

— Но это логичное распределение ролей в данной ситуации. Абсолютно логичное.

Е. Бероев

— Мне кажется, да.

А. Митрофанова

— То, о чём вы говорите, в моём сознании, например, связывается с евангельской фразой о том, что вера без дел мертва. Я знаю, что вы — верующий человек, что вы православный христианин. Да вы, собственно, упомянули об этом: что при монастыре у вас приют и что там бывает ваша дочь. А что для вас в христианстве самое сложное и что самое радостное?

Е. Бероев

— Самое радостное — это способность благодарить Бога, жизнь за всё: за плохое и за хорошее. Вот когда ты чувствуешь эту способность, чувствуешь эту силу — это самое радостное. Я думаю, что это и самое сложное.

А. Митрофанова

— Вы знаете, я опять с вами соглашусь: пожалуй, да!

Е. Бероев

— Вы знаете, всё, что связано со сложностями, в частности, в моей профессии — профессии актёра — это радость. Что такое, когда просто? Когда просто — не интересно. Соответственно, я считаю, что работа должна быть трудной. Если работа трудная, то что-то получится.

А. Митрофанова

— Почему? Потому что она требует постоянной включённости, самоотдачи — вот поэтому?

Е. Бероев

— Нет, просто потому, что это вредно для здоровья.

А. Пичугин

— Вы говорите, что в работе над некоторыми ролями вам помогает ваш духовный наставник.

Е. Бероев

— Вы знаете, я думаю, что в работе...

А. Пичугин

— Может быть, это тоже была неправильная интерпретация кого-то из..?

А. Митрофанова

— Мы в интервью об этом читали, да.

Е. Бероев

— Я могу сказать, что, благодаря моему духовному отцу, я от многих ролей отказался.

А. Митрофанова

— Вот как!

Е. Бероев

— Да-да. То есть что значит «благодаря»? Благодаря помощи его, потому что я рад, что отказался.

А. Пичугин

— То есть он вам напрямую никогда не советует: «Вот от этой роли лучше отказаться, а вот тут...»? Вы сами уже доходите до какого-то определённого решения?

Е. Бероев

— Да. Кончено же он говорит мне о том, что это — профессия. Но какие-то вещи... как сказать? — он поселяет мне в мозг какую-то такую одну мысль, и я потом её уже сам додумываю, в результате чего... Вы знаете, мне повезло на самом деле, у меня есть и духовный отец, и...

А. Пичугин

— Духовная мать? (Смеются.)

Е. Бероев

— Ну, не духовная мать, духовная подруга.

А. Митрофанова

— Советчик.

А. Пичугин

— Духовно близкий человек.

Е. Бероев

— Духовный друг, да! Матушка, с которой мы дружим, и она мне тоже какие-то вещи говорит, и я руководствуюсь её советами.

А. Пичугин

— А дети, с которыми вы работаете, как-то характеризуют ваше творчество? Они делятся с вами переживаниями, они смотрят фильмы с вашим участием, они что-то вам говорят, какое-то своё видение? Бывает такое?

Е. Бероев

— Некоторые из них, конечно!

А. Митрофанова

— А что говорят? Какая реакция?

Е. Бероев

— Реакция особенная. Реакция неожиданная. Иногда очень полезная, и я прислушиваюсь к некоторым из них. У меня есть такой товарищ Пётр Васильевич. Его зовут Гоша, но он называет себя «Пётр Васильевич».

А. Митрофанова

— А сколько ему лет?

Е. Бероев

— Ему 13 лет.

А. Митрофанова

— А, серьёзный возраст!

Е. Бероев

— Да, он у нас мальчик с аутизмом. И он очень интересуется оперной музыкой, оперными певцами, вообще, много знает всего: он знает все станции метро, он знает все варианты исполнения песни — «У костра» что ли называется эта песня — которую Шаляпин пел... То есть все варианты.

А. Пичугин

— Заинтересовался человек!

Е. Бероев

— Он спрашивает: «Сколько вы знаете вариантов исполнения этой песни?» Я говорю: «Вот Я знаю этого и этого». — «А я знаю 14!»

А. Митрофанова

— Срезал!

Е. Бероев

— Я говорю: «Ну, назови!» Он называет мне всех исполнителей. Либо он может назвать мне всех своих родственников, до какого-то невероятного колена.

А. Пичугин

— Вы воспринимаете его как цензора тоже, да? Он же, наверное, делится с вами своими впечатлениями?

Е. Бероев

— Я думаю, что да. Но он как-то не всегда, кончено...

А. Пичугин

— Суров?

Е. Бероев

— Он не всегда прост в характеристиках. Потому что он ещё умный человек, и он очень много знает. Я даже иногда пасую перед ним, потому что, несмотря на то, что у нас разница в возрасте в мою пользу, но какие-то вещи он знает определённо лучше меня. Поэтому я, кончено, смотрю на него с уважением, с обожанием и, конечно, слушаю его. Это, в общем, очень забавная история, когда он может мне что-то сказать дельное.

А. Митрофанова

— Вы знаете, удачи и процветания вашему фонду!

Е. Бероев

— Спасибо большое!

А. Митрофанова

— И чтобы было много людей, которые вас понимают, помогают вам. И чтобы эти люди находились на каждом шагу, и всё, что необходимо, чтобы у вас было! Потому что дело, которое вы делаете, оно такое замечательное! Спасибо!

А. Пичугин

— Спасибо, что рассказали, потому что о масштабах мы и не представляли, не догадывались! Актёр Егор Бероев был сегодня с нами в программе «Светлый вечер».

Е. Бероев

— Спасибо!

А. Пичугин

— Спасибо! Алла Митрофанова, Алексей Пичугин. Всего доброго!

А. Митрофанова

— До свидания!