«У тебя есть священный дар писателя», — сказала однажды учительница литературы своей юной ученице по имени Нина Аносова. Прошли годы, ученица выросла, многое в жизни повидала и, действительно, написала прекрасную книгу. Воспоминания Нины Аносовой «Пока ещё ярок свет... О моей жизни и утраченной родине», выпущенные издательством «Никея», стали, пожалуй, настоящим событием для всех любителей мемуарной прозы.
Написанные с большим художественным вкусом, тонким, лиричным и образным языком, они переносят читателя в начало ХХ века и проводят через один из самых суровых периодов в истории России — Первую Мировую, гражданскую войну и революцию. И хотя многие справедливо заметят, что нет недостатка в литературе, посвящённой тому непростому времени, воспоминания Нины Аносовой вряд ли затеряются среди других, настолько они своеобразные, яркие и эмоциональные.
Ведь книга «Пока ещё ярок свет» — это, прежде всего, увлекательная семейная хроника. И в ней, на фоне хроники исторической, мы имеем дело с живыми людьми и характерами. Родные, семья, какие бы внутренние и внешние потрясения она не претерпевала, представляются в воспоминаниях Аносовой тем стержнем, который поддерживает и не даёт сломаться в самых тяжёлых ситуациях.
А ещё книга — непростая история становления характера юной героини. Читатель прослеживает рождение в сердце Нины, выросшей в атмосфере интеллигентского скепсиса, глубокой, естественной веры в Бога. Такой, как, например, у её няни Василисы. «Её простое благочестие дало мне представление о подлинной реальности веры в Бога, которой, я чувствовала, не хватало в обществе, которому принадлежала моя семья», — пишет автор. Возможность взывать к Богу, когда уповать больше не на кого, спасаясь вместе с семёй от наступления красных, переезжая из города в город и видя вокруг чудовищное крушение привычной жизни, стала для автора мемуаров настоящим спасением: «Я позволила своему сердцу кричать к Богу, и этот внутренний вопль, казалось, вышел за пределы комнаты и отозвался вдали», — вспоминает она. Стоя на палубе корабля, отправляющегося в Константинополь, уезжая в эмиграцию и навсегда расставаясь с родиной, Нина тоже молится.
И, видимо, неслучайно названием мемуарам Нины Аносовой послужила строчка из знаменитой песни «Молитва» Булата Окуджавы. Найти Бога, поверить и с этой верой преодолевать любые трудности не поздно, пока ещё ярок свет.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.