Наш собеседник — настоятель Спасского храма посёлка Андреевка Московской области священник Дмитрий Полещук.

Мы говорили о значении участия в богослужениях и Таинствах Церкви для христианина. Отец Дмитрий поделился своим мнением, надо ли понуждать себя идти в храм, когда такого желания нет, из-за чего люди чаще всего уходят из Церкви, и чего мы лишаемся, когда перестаем участвовать в Таинствах. Наш собеседник ответил, можно ли поставить знак равенства между Церковью и лечебницей, для чего вообще христианин приходит в храм, и как строить разговор с верующим человеком, который не видит смысла в богослужебной жизни.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А.Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

Меня зовут Александр Ананьев. Я — профессиональный неофит.

Я должен, наверное, это пояснить. Потому, что это имеет прямое отношение к теме нашего сегодняшнего разговора.

Я крестился три с половиной года назад. Я, до сих пор, остаюсь неофитом — человеком, у которого, с одной стороны, горит сердце, у которого есть огромное желание найти ещё хоть какой-нибудь малейший способ сделать шаг навстречу Богу, услышать, понять, почувствовать что-то очень важное — с одной стороны. А, с другой стороны, за три с половиной года в моей жизни произошло немало того, что меня, скорее, даже... расстроило, или заставило задуматься. Как, наверное, в жизни любого человека.

В частности, я вдруг ловил себя на ощущении — пугающем меня ощущении — что моё сердце стало почему-то охладевать к Церкви. Не то, чтобы я думал уйти из Церкви — вовсе нет. Не то, чтобы я испытывал какое-то неверие — конечно же, нет. Но я вдруг ловил себя на том, что прошло две недели, в моей жизни не было ни исповеди, ни Причастия — и я совершенно спокоен. И — почему меня не тянет в любимую церковь? Что происходит? Можно ли быть христианином, и не открывать тяжёлую дверь храма? Что уходит из нашей жизни, когда мы уходим из церкви — хотя бы, ненадолго? И что ответить человеку, который говорит, что «у меня вера в душе»?

Сегодня я хотел бы услышать ответы на эти вопросы настоятеля Спасского храма посёлка Андреевка священника Дмитрия Полещука.

Добрый вечер, отец Дмитрий! Здравствуйте!

О.Дмитрий:

— Добрый вечер!

А.Ананьев:

— Я начну наш разговор с неожиданного вопроса. Напомните, пожалуйста, сколько лет назад Вы обвенчались с матушкой?

О.Дмитрий:

— В апреле 2021 года мы отметили 14-летие.

А.Ананьев:

— 14-летие. Учитывая то, насколько вы молоды, это... ну... половина жизни, практически, огромный срок.

Скажите, пожалуйста, вот, на всём, вот, этом протяжении вашей семейной жизни, ваших отношений, Ваша любовь к матушке всегда была одинаково сильна, или же были моменты, когда Вы ловили себя на том, что надо прилагать какие-то усилия — к тому, чтобы улыбнуться, к тому, чтобы сказать доброе слово, к тому, чтобы сделать шаг навстречу?

О.Дмитрий:

— Александр, конечно, я могу ответить... вот... наверное, всё-таки, так... что любовь всегда была, и, я надеюсь, и останется в моём сердце, по отношению к моей супруге. Как-то мерить её... мне затруднительно. Но, при этом, конечно, все эти годы, иногда мне приходилось — иногда — и заставлять себя улыбаться, и заставлять себя делать то, что меня, например, супруга попросила, а мне... ну... не очень хочется. То есть, преодолевать себя.

Но я никак это не связываю с любовью. То есть, в том смысле, что её меньше от того, что я реже, например, в какие-то периоды, своей жене улыбаюсь, или меньше, по какой-то причине, говорю ласковых слов, не становится.

То есть, да, есть некая такая внешняя форма, и, конечно, женщины — есть такая расхожая фраза и мнение о том, что они любят ушами. Мужики — больше желудком, конечно. Ей, конечно, хочется почаще слышать от меня ласковые слова. Но, всё-таки, сердце — оно не подвержено, как мне представляется, таким, вот, серьёзным перепадам. То есть, любовь — она не может вчера присутствовать в сердце, а сегодня — исчезнуть. Всё-таки, любовь — это дар, дар Божий, и это — не чувство. Вот, с тем, что любовь — это чувство, я категорически не согласен. Поэтому, это — некое такое качество... качество души, качество сердца, над которым, безусловно, надо работать. Как, вот, семечко, которое посажено — его надо взращивать и подкармливать. И даже тогда, когда это крепкий могучий дуб — за ним тоже надо ухаживать, и его оберегать от всяких мелких... знаете... вот... этих вот... вредителей, которые даже и огромный дуб могут завалить, с течением времени.

Поэтому, я супругу свою люблю, как будто бы вчера мы с ней познакомились.

А.Ананьев:

— Ну, насчёт дуба — это тоже у меня повод для размышлений. Я увлекаюсь... ну, как увлекаюсь... я очень люблю выращивать эти домашние цветы — у меня дома горшков больше, чем это, вообще, допустимо, учитывая количество квадратных метров. Но я всё время удивляюсь, что, вот, цветок — ты за ним ухаживаешь, ты его поливаешь, ты его любишь, ты читаешь, какими... как бы его подкормить, чтобы он чувствовал себя хорошо, а он то так себя ведёт, то — эдак. А, при этом, какой-то дуб на обочине, который растёт в асфальте, и его, всё время... этими... всякими... выхлопными газами... и что с ним только ни делают... он становится всё больше, и крепче, и сильней! Как это происходит, я не понимаю!

Почему я начал наш сегодняшний разговор с такого... ну... прямо скажем, откровенного вопроса? Дело в том, что вчера я наткнулся на размышление замечательного писателя Владимира Щербинина, которые задели меня за живое. Позвольте, батюшка, я приведу фрагмент этого размышления.

«Был момент, — пишет Владимир Щербинин, — когда я не мог ходить в церковь. Меня там всё раздражало — и певцы, и священники, и даже запах ладана. У меня хватило сил, чтобы добраться до отца Василия Ермакова, и он так радостно говорит: «А ты в церковь не ходи. Ты ко мне приезжай. Чаю попьём, погуляем...» — и я приезжал к нему почти каждый день.

Мы гуляли по кладбищу. Он останавливался почти у каждого креста, и рассказывал про жизнь человека, здесь лежащего. Мы говорили о чём угодно — о погоде, о политике, о кино, и даже о первой влюблённости, а иногда — просто сидели на скамейке и смотрели на весну.

Через пару месяцев, я вернулся в храм. И отец Василий объяснил мне, что такое происходит почти со всеми, кто искренне пришёл в Церковь. «Это — как в браке, — говорит он, — сначала всё забываешь от любви, а потом начинаются будни, и сердце остывает. Но, пойми, это не значит, что любовь кончилась! Это значит, что она стала более спокойной, зрелой и глубокой.

Вера — тоже имеет свои этапы, свои испытания. Господь то приближается, то удаляется от нашего сердца. Но ты всегда помни дни первоначальные. Когда ты вошёл в храм, помнишь, как горело твоё сердце? Ты готов был отдать свою жизнь за Христа. Вот, это и есть момент истины. Всегда храни его в своей памяти, и никогда не отпадёшь от воды жизни, что бы ни случилось»

Замечательный фрагмент! Он мне очень понравился! Зацепил, что называется, за живое.

А, вот, теперь я обращаюсь к тем, кто нас слушает. Вот, откровенно, ответьте самим себе. Были ведь у вас такие же моменты охладения сердечного... какого-то... нехорошего, болезненного спокойствия, в отношении церкви. И если, вот, они случаются, отец Дмитрий... вот... спрошу прямо: что делать, если ты вдруг ловишь себя на том же ощущении, что... всё раздражает — и певцы, и священники, и даже запах ладана. Твоя вера в Бога не стала меньше. Ты не меньше любишь Бога, но... в церковь — не тянет. Почему это происходит, и что с этим делать?

О.Дмитрий:

— Вы, в начале, назвали себя профессиональным неофитом, а неофитство — это тоже, между прочим, такой... дар Божий. Когда человек приходит в Церковь, его Господь ласкает — очень многих так ласкает, и Он, как заботливый Отец, носит, вот, этого новообращённого, новонасаждённого — недаром мы употребляем, вот, эти, вот термины из ботаники — потому, что дословно «неофит» — «новонасаждённый».

Как младенцы. Но невозможно научиться ходить, если ты не научишься падать. И, вот, падать иногда приходится. Понятно, что Родитель всегда рядом — Он не позволит тебе свалиться в колодец, или ещё куда-то, но иногда коленочки придётся поцарапать.

Вот, в какой-то момент людям — я этого не переживал потому, что 40 лет в Церкви, но, вот, те, кто приходит в Церковь, они делятся, и их опыт для меня очень важен... Господь отходит в какой-то момент, как кажется этому человеку, хотя, Он всегда рядом. И человек говорит: «Вот, раньше я горел на молитве! Я, вот, прям... легко вставал!» — но, ведь, за тебя молился ангел. Он предстоял перед Богом, и он молился.

Но ты никогда не натренируешь свои мышцы, если будешь тренироваться в невесомости — то есть, никакой нагрузки на них не будет. Так и с душой. Господь иногда даёт возможность нам чуть-чуть вес добавить в наши гирьки, и ими тренировать качества новые, которые полезны христианину.

Поэтому, да, поначалу неофит — человек лёгкий, горящий, пытающийся всех этим пламенем любви к Богу зарядить. И даже искренне не понимающий, как: а) он жил раньше без этого; б) почему остальные, до сих пор, без этого живут.

И это — как в древнегреческой мифологии Прометей: «Огонь! Я добыл огонь! Почему же вы без него живёте? Как вы едите сырое мясо? Его же надо жарить — так вкуснее...» — вот, можно сравнить и с этим образом неофита.

Александр, Ваш вопрос... я немножечко, всё-таки, от него отклонился... повторите его, пожалуйста.

А.Ананьев:

— Вопрос очень важный. А я сейчас знаю, что многие из тех, кто нас слушает, уже поймали себя на этом ощущении, что «я сейчас переживаю такой этап» — этап, когда сердце охладело. Ты понимаешь, что он временный. Но ты не понимаешь, почему он произошёл, и в чём твоя вина. И, самое главное, ты не совсем понимаешь, что с этим делать. Что делать, и почему это происходит?

Ну, почему это происходит, Вы уже сказали...

О.Дмитрий:

— Да, мы уже на эту часть... как кажется, ответили. А, вот, и у человека, который вырос, как кажется, в Церкви, тоже бывают такие моменты, и это вполне нормально — сомневаться. Если внимательно читать Евангелие, то в последнем зачале Евангелия от Матфея, когда говорится о Вознесении, одиннадцать учеников пошли в гору, куда им повелел Иисус, и увидели Его. Одни — поклонились, а другие — усомнились.

Вот, задайте себе вопрос, проанализируйте — это же не семьдесят ближайших учеников, или более пятисот братий — нет, это те самые одиннадцать учеников, которые были все эти годы со Христом, которых Он готовил к этому. И, всё равно, среди них были те — после 40-дневного Его явления им, — которые усомнились.

Поэтому, сомнения — да, это проявление некой... не некой, а очень даже определённой свободы воли человека. Бог не заставляет человека в Себя верить. Он не является среди бела дня, и не говорит, что: «Вот он — Я, и у тебя нет возможности не верить», — Бог всегда прикровенен, и даёт свободу человеку верить в Него, или нет.

Я, когда бывают моменты такие — некоего сомнения, в какой-то период жизни — иду от противного. Ну, хорошо, допустим, нет Бога, нет Церкви... ну, давай, вот, предположим... что тогда? Вот, мне очень, вот, этот момент важен.

Дело в том, что неприятие Церкви, и неприятие Бога, а особенно Иисуса Христа — это... такой, вот... подвиг, своего рода. Потому, что отказаться от Евангелия, сказать, что Церковь — это искусственное образование... знаете, как, в просторечии, некоторые не очень образованные люди говорят, что «это попы выдумали — и Евангелие, и Церковь... что ты к этим попам туда, в церковь, ходишь»... ну... вот... и всё остальное, прочее, подобного рода... и вот... чтобы не верить, на самом деле, надо приложить огромное усилие — на очень многое надо закрыть глаза. На очень многое! Хотя бы, на сам факт существования Церкви. Потому, что... сколько существовало за 2000 лет государств — великих государств, империй — и они все прекратили своё существование. Что говорить — и наше отечество когда-то тоже именовалось империей, и оно закончило своё существование в том виде, в царском, по крайней мере. Да и в Союзе тоже, к сожалению, в 1991 году оно прекратило своё существование. Так — и другие государства.

А, вот, Церковь, которая была основана Христом, и проповедана всего-то двенадцатью апостолами ( потому, что был избран, вместо отпавшего Иуды, апостол Матфий )... вот, это для меня является важным указанием... такого... доказательством даже промысла Божия, именно в отношении Церкви.

И ещё очень важный момент. Кроме внешних врагов... все мы любим повторять... ну... мы — люди церковные и проповедники... о том, что, как минимум, 300 лет Церковь находилась в самом... таком... слабом... как бы, в зачаточном состоянии, когда её легко можно было уничтожить, под прессингом, под давлением, под гонениями. И — где же эта Римская Империя? Нету её, Римской Империи. Она сначала стала христианской, потом, к сожалению, и христианская Римская Империя пала под янычарами в 1453 году.

Но ещё опаснее — враги внутренние. Мы в прошлое Воскресенье — недавно — вспоминали отцов Первого Вселенского Собора. А, ведь, с самого начала, о Церкви очень много ложно учили. И о Христе, и об апостолах. Почему были написаны Евангелия? Чтобы не искажалась истина. Чтобы был письменный факт существования Христа. То есть, письменное доказательство четырёх человек. При том, что, в законодательстве Моисея, свидетельство двух есть истина, а здесь — в два раза больше, чем истина.

Таким образом, для меня, как преподавателя истории Церкви, знающего, отчасти хотя бы, сколько всего люди... в процессе жизни и стремления к Богу, наломали дров, сколько они нагрешили... какие были первоиерархи, какие были священники ужасные — апостолы сами об этом говорили... и после апостолов сколько всего было... вот, всё это, несмотря ни на что, не уничтожило Церковь. А, наоборот даже — Церковь всегда считалась и считается святой, соборной и апостольской.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

— Настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полещук сегодня отвечает на вопросы неофита.

Мне очень понравился Ваш образ, отец Дмитрий, вот, этого, вот... занятий с тяжёлым весом в спортивном зале. И, когда Господь видит, что... ну... ты уже прошёл какую-то базовую тренировку и получил базовые навыки, Он немножко отступает в сторону, прибавляет тебе веса, и говорит: «Ну... а теперь, давай, вот, так попробуем... Я верю в тебя — ты справишься». И, каждый раз, когда ты чувствуешь, что... вот... наступил какой-то период, когда Господь отступил от тебя — не надо пугаться, не надо печалиться! Это значит, что ты просто сделал ступеньку наверх, и от тебя просто требуется теперь ещё больше усилий — поблагодари за это! Значит, хорошо! Значит, у тебя уже бицепсы стали чуть-чуть, на полсантиметра, больше, чем были вчера. И это — хорошо.

Отец Дмитрий, вот какой вопрос. Давайте, представим себе двух человек. Один молится, и другой молится. Может ли быть такое, что у одного молитва правильная, а у другого — нет?

О.Дмитрий:

— Да, конечно. Такое может быть, если человек молится, например, о том, чтобы была возможность человеку отомстить. Если человек молится о том, чтобы человек умер. То есть, нельзя молиться о том, что Богу не угодно, и является грехом.

Например. Вот, у меня был такой случай, в моей пастырской практике, когда человек долго молился о чужой жене. Да... вот... практически, как царь Давид. Он Вирсавию очень хотел. Но этот человек был поменьше рангом, он не мог мужа той жены отправить куда-нибудь на войну, в самую гущу событий, и, вот, он, будучи не очень, мягко говоря, воцерковлённым, просил у Бога, чтобы муж той жены отправился на тот свет.

Конечно, такая молится Богу не угодна. Да, и, вообще, когда мы молимся, мы не должны много о себе мнить, как мне представляется, а больше давать свободы Самому Богу действовать в нашей жизни. Недаром, каждая молитва... она должна, всё-таки, заканчиваться: «Да будет, Господи, на всё Твоя святая воля», — особенно, если мы просим. Ведь, молитва разная бывает — просительная, хвалебная, благодарственная... Если мы что-то просим, то, прежде всего, надо искать того, что угодно Богу.

Да, многие женщины сейчас — это актуально очень, тоже проблема — хотят ребёночка. Но: иногда они приходят, и говорят: «Батюшка, благословите меня на ребёнка!» Я задаю вопрос: «Это — как?» «Ну, я не замужем, но я хочу ребёнка!» «Подождите... давайте, всё-таки, разбираться... что значит „не замужем, но хочу ребёнка“?» «Ну... мне надо для себя его родить». «Подождите... для себя — заведите пингвинчика, попугайчика... не знаю... там... хрюшку! Но... никак не ребёнка».

Таким образом, конечно... завершая свой, как всегда, очень пространный ответ... конечно, не всякая молитва Богу угодна. А если она не угодна Богу — значит, эта молитва во вред самому человеку. Молящемуся.

А.Ананьев:

— Хорошо. Спасибо. Это очень важно — поставить «галочку», напротив этого вопроса, который подводит меня к следующему вопросу.

Два человека — оба считают себя христианами. Но один человек — воцерковлённый, он регулярно принимает участие в Литургии, ходит на вечернюю службу в субботу, исповедуется, в Воскресенье — Причащается, поддерживает близкие отношения с духовником, он играет большую роль в его жизни. И второй человек — был в церкви один раз, когда Венчался его друг, и больше он туда не заходил, считая, что, в общем-то, это ни к чему. Незачем. Он, в принципе, всё знает. Если у него есть вопросы, он откроет Евангелие, или прочитает в Интернете — в Интернете есть все ответы. Ну, а так — он знает, чего делать не надо, он живёт праведной жизнью. Он не ворует, он не изменяет жене, он не бьёт маленьких детей и собак... ну... хороший человек.

Продолжая Вашу аналогию с правильной и неправильной молитвой, можно ли считать одного правильным христианином, а второго — нет?

О.Дмитрий:

— Вы знаете... вообще, мы не должны, как христиане, давать кому-либо оценку. Христианин ли он, или не христианин? Это, вообще, не моё дело. Что у него в сердце происходит, знает только он — и то, я, кстати, сомневаюсь... но, скорее всего, знает полностью только Бог. Это его с Ним личные отношения.

Но, при этом, конечно, тот человек, который ходит в храм, регулярно исповедуется и Причащается, он начал, вот, это движение к Богу. Это — очень непростое движение, и иногда так бывает — со стороны... почему нам Господь говорит не судить... кажется, что тот, который ходит в храм, хуже того, который в храм не ходит.

Вот... взять самый такой... распространённый в нашей стране, к сожалению, и очень видимый грех — пьянство. И, вот, тот, который в храм ходит, он, всё время, с этим пьянством борется — и ходит исповедуется, и, как Вы сказали, духовник у него есть, но... периодически, срывается.

А, вот, тот, про которого Вы сказали — второй пример привели — он может, действительно, и не пить, и жене не изменять, и внешне выглядеть очень благополучно, и, при этом, в храм не ходить.

Дело в том, что храм ещё, по-другому, называется врачебницей, или, по-другому, больницей. И заболевания протекают — по-разному очень. Во-первых, разные заболевания, и разные течения этих заболеваний.

Человек... вот, чем отличаются те, которые ходят в храм, от тех, которые не ходят... на мой взгляд. Как известно, все люди больны, нет людей здоровых. Как говорят врачи, есть только недообследованные. И, вот, тот человек, который в храм ходит, он уже знает, что он болен, ему поставлен диагноз, у него есть лечащий врач, и назначено лечение. Тот, который в храм не ходит, он — тоже болен, но пока ещё об этом не знает.

По мне, так лучше знать о своей болезни, и, чем раньше начать её лечить, тем лучше. Поэтому, есть русская поговорка: «Береги честь смолоду, а кафтан снову».

Одного человека даже спросили по этому поводу... старца... только не помню, какого: «Почему нельзя нагрешить, а потом, в конце жизни, поисповедоваться, исправить свою жизнь, и... таким, вот... раскаянным... подойти к Вечности?» А он говорит: «Ну, слушайте... вот, я пока был молодой, страсти у меня были маленькие — это были росточки, и у меня было много сил, чтобы эти страсти из себя вырвать. Из своей души. Но потом я стал взрослеть, и даже стареть. Я стал слабее, а страсти выросли в огромный лес. И нужно приложить огромные усилия — а у меня их нет — чтобы уничтожить эти страсти». Вот, поэтому, надо научать детей с малолетства, с младых ногтей, выявлять в себе, вот, эти, вот... как говорят в светском мире... слабости, и вычищать сорняки из своего... такого... сада души.

А.Ананьев:

— Как я Вам благодарен, отец Дмитрий, что Вы назвали Церковь лечебницей. Ведь очень многие считают, то Церковь... ну... мало, чем отличается от похода к психотерапевту, к психологу, к психиатру.

Если видишь человека с круглыми от ужаса глазами, у которого в жизни ничего не складывается, отношения рушатся, и ему... так... говорят: «Ну... тебе надо просто сходить в церковь, поговорить с батюшкой — вся твоя жизнь наладится», — у меня сразу, как у неофита, в голове... такой... восклицательный знак возникает: «Во-во-во! Подождите... ну, не надо ставить знак равенства между психологом, психотерапевтом и лечением, и Церковью». Церковь — она, ведь, не может быть про лечение? Или — может?

Об этом мы поговорим ровно через минуту. Не переключайтесь!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

— Настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полещук отвечает сегодня на вопросы неофита.

Я — Александр Ананьев.

И тема нашего сегодняшнего разговора: что уходит из нашей жизни, если мы уходим из Церкви, или не приходим в Церковь? Чего мы лишаемся?

И, вот, только что, мы с отцом Дмитрием поставили такой аккуратный знак — если не равенства, то примерного равенства — такими волнистыми линиями — между Церковью и лечебницей.

Зачем мы приходим в Церковь, отец Дмитрий? Ну, ведь, не лечиться же...

О.Дмитрий:

— Ну, почему же не лечиться? И лечиться тоже.

Другое дело, что есть Богом данные врачи, и медицина — она Богом благословлена. И Вы знаете, что один из апостолов был врачом — апостол Лука. И есть множество у нас святых, которые служили врачевством своим — умением, знаниями — людям. И Сам Христос есть Врач души и тела.

Но мы, священники — мы занимаемся тем, что стараемся, исходя из данной нам Богом благодати — это, ни в коем случае, не является заслугой отца Дмитрия, отца Ивана, или какого-то другого батюшки, это, опять-таки, дар Божий — вот, с помощью этого дара, помочь человеку начать искать Бога.

Если человек ищет свет — а Бог есть Свет, и в Нём нет никакой тьмы, как мы знаем из Священного Писания — то, вот, на этом свете, в предстоянии перед этим Светом, он начинает видеть свои... вот... эти язвы, и эти язвы он всячески хочет исцелить. Путь этот — довольно продолжительный, он во всю жизнь нашу идёт. И я скажу, может быть, какую-то такую крамольную вещь для неофитов, но едва ли мы с вами избавимся от всех наших грехов перед нашей кончиной.

Дело в том, что Бог не будет нас судить за то, что мы грешные. Он будет судить нас за то, что мы не захотели избавиться от греха. И Таинства нам даны. И повторяемые Таинства — это Исповедь и Причастие — именно для исцеления души и тела.

Когда священник Причащает человека, он говорит: «Причащается раб Божий... во оставление грехов, во исцеление души и тела».

И, вот, поэтому, в храм приходят затем, чтобы излечить свою душу. Но: это — высшая часть. Дух — это высшая часть души. Есть абсолютно... такие... обычные явления в медицине, которые лечит направление медицины, под названием психиатрия, например. И, соответственно, эти врачи должны и заниматься, вот, этим направлением человека. И часто так приходят люди, которым требуется психологическая, или даже психиатрическая, иногда психоневрологическая помощь. И, в общем-то, сейчас, практически, во всех духовных школах молодым студентам в семинариях объясняют разницу, и учат их стараться различать вот эти вот духовные и душевные проблемы человека. И нередко приходится человеку объяснять.

Вот, простой пример. Приходит человек и говорит: «Батюшка, я стала раздражительная, я... там... вот... не могу никого терпеть...» — и так далее. Казалось бы, духовная проблема. Вот, недавно я посоветовал: «Слушайте, а сдайте анализ на щитовидку». Сдала — и там не всё в порядке. И пришла — счастливая! Говорит: «Батюшка, спасибо! Вовремя успела. Теперь пью гормоны, и стала гораздо спокойнее».

На самом деле, очень многие, так называемые, духовные проблемы — они решаются определёнными специалистами — врачами. И, вот, эти вещи очень важно различать. И не делать из священника гуру. Потому, что, конечно, он не специалист во всех вопросах.

Иногда спрашивают... сейчас актуальная тема: «Батюшка, прививаться или не прививаться?» А у тебя голова есть? Ну, у тебя — есть голова? Есть твой жизненный опыт? Этот вопрос не касается вопроса веры. Подумай, включи...

В этом смысле, многие неофиты потом становятся... такими... профессиональными лапшенакручивателями на уши священника всяких проблем... понимаете? Вот, этого надо избежать. И священник сам тоже должен всё время себя отрезвлять вопросом: а является ли это моей компетенцией? Или, может быть, всё-таки, направить человека к специалисту?

А.Ананьев:

— Я сейчас, с ужасом, поймал себя, знаете, на какой мысли? Отец Дмитрий, благодаря Вам, я сейчас понял, как часто я на исповеди... прихожу к священнику, и... вот... как раз... вываливаю перед ним, по сути, сплошную психиатрию, чего делать, вообще, не стоит.

Это ж надо было три с половиной года быть в Церкви, чтобы сейчас начать понимать, что... в общем... есть вещи, которые батюшка терпеливо выслушает, и скажет доброе слово, но... вообще-то, это не его зона ответственности, что называется. Часто так бывает, да? Приходят...

О.Дмитрий:

— Да, приходят! Но, к сожалению, у нас, вот, это направление — всё, что связано с греческим словом «Ψυχή», очень негативно воспринимается людьми. И если я говорю: «Ну, пожалуйста, сводите ребёнка к психоневрологу — явно есть неврологические проблемы...» — я даже слово «Ψυχή» стараюсь поменьше употреблять. Тем более, есть знакомые, я даже могу телефончик дать — свой, православный специалист. «Нет, батюшка! Вы что, хотите, чтобы моего ребёнка на учёт поставили?» — и так далее.

То есть, на самом деле, есть в этом вопросе — а) препятствия, и б) некое предубеждение, на мой взгляд, не совсем верное. Каждый специалист должен заниматься своим вопросом.

А.Ананьев:

— Давайте, опять же, возьмём двух человек, которые молятся — молятся искренне, как умеют. Едва ли, кто-то из... ну... вот... нас, рядовых прихожан — я это очень хорошо понимаю — может объективно и чётко сказать: «Да, я преуспел в молитве, я в ней очень хорош, я молюсь так, что... прям... вот... всё... прям...

О.Дмитрий:

— ... аж стёкла звенят!» — да... я знаю таких.

А.Ананьев:

— Мы все учимся, мы все — делаем первые шаги, и они какие-то неловкие, но они — искренние.

И, вот, два человека обращаются к Богу своими словами. Но один из них воцерковлённый, а другой — нет. Кого из них Бог услышит больше, чётче, понятней?

Почему я задаю этот вопрос? Я хочу получить ответ вот на какой вопрос. Что мы теряем, если не приходим в Церковь?

А, ведь, по сути, то, зачем мы идём в Церковь — мы делаем шаг навстречу Богу. Мы хотим, чтобы Бог был в нашей жизни, в нашем сердце — чтобы услышать Его.

Что происходит в Церкви, что там Бога мы слышим лучше, и Он нас слышит понятней?

О.Дмитрий:

— Ну... слушайте... ведь Христос-то — зачем пришёл сюда, на Землю? Не просто стать морализатором, учителем. Не для того, чтобы свергнуть Римское владычество с угнетённого Израильского народа.

Собственно говоря, Он не реализовал всё, что о Нём надумали люди. Поэтому, они и решили Его распять.

А пришёл Он с целью основать здесь, на Земле, Церковь. «Я создам Церковь, и врата адовы её не одолеют». Собственно говоря, Церковь и является частью Рая на Земле — со всем её многообразием. И, вот, мы сегодня говорили о том, что мы — грешные люди. Так, вот, мы — такие же грешные — и войдём в Царство Небесное-то!

Всё время нам кажется, что в Царстве Небесном будет что-то совсем иное — такое, что... вот... мы какие-то будем другие. Слушайте... со своими страстями, со своими проблемами, с теми же самыми людьми, которые сейчас стоят за Богослужением, мы можем и там оказаться! Поэтому, Царство Божие — оно внутри нас. Сказано. И, в этом смысле, мы, конечно, не можем отказаться от Царства Божия, коим является, например, Богослужение и Таинства Церковные.

Таинства Церковные оставлены для нас, Богом Духом Святым они совершаются, и делают нас сопричастными Вечной Жизни.

То есть, вот, эта разница, этот, вот, разрыв, разлом между Небом и Землёй — устраняется Церковью.

Поэтому, когда человек грешит, когда человек полностью посвящает себя своим страстям, ему так трудно прийти в Церковь. Он находит тысячи причин: батюшка слишком молодой, слишком старый, слишком молчаливый, угрюмый, слишком весёлый, болтливый, бабки — злые, они... там... на него с половой тряпкой кидаются, службы слишком длинные, на непонятном языке... и я могу до завтрашнего дня говорить, какие люди выдумали причины, лишь бы не возвращаться в Церковь. Или — не приходить в неё, будучи крещёными православными христианами.

Когда приводят ребёночка — такого, здорового лба, выше меня ростом, и говорят: «Батюшка, батюшка! Благословите! Вы его десять лет назад крестили... младенчика такого... помните?» Я говорю: «Замечательно! Наверное, я бы Вас помнил, и, может быть, и вспомнил сейчас тоже... Скажите, а Вы его — как часто в храм водите? Как часто Вы его за эти десять лет Причащали?» «Батюшка, ни разу... А времени не было — крёстные у нас далеко живут!» Я говорю: «Ну, тогда — зря покрестили».

Понимаете? Какой смысл — купить билет... ну, опять-таки... это очень... такая... отдалённая аналогия... ну, вот... купить билеты... вот... откроют границы... деньги собрали... уехали в Грецию, и, на берегу Эгейского моря, сидели в подвале дома и играли в psp... понимаете? Вот... деньги там потрачены огромные, но — зачем?

Зачем мы просили у Бога принять нового члена Церкви? Чтобы его не Причащать? Вот, этот вопрос многие себе не задают. Потому, что кажется, что Бог — «и так будет защищать» ребёночка ( ведь, многие для защиты именно крестят ).

Поэтому, непосещение Церкви является, на самом деле, отступлением от Бога, и — гибельным для каждого крещёного христианина.

А.Ананьев:

— Я хотел задать Вам другой вопрос, но... вот... Вы сейчас сказали... и меня... так... стукнуло молотком по темечку.

Вот, какой вопрос. Отец Дмитрий, а разве можно привести человека в Церковь? Разве человек не приходит к Богу сам? Насильно-то... как говорится... невольник — не богомольник. Невозможно «привести» человека в Церковь. Ребёнка — невозможно привести в Церковь, взрослого человека...

О.Дмитрий:

— Очень даже возможно! Ребёнка-то, как раз...

А.Ананьев:

— Я поясню свой вопрос.

О.Дмитрий:

— Да...

А.Ананьев:

— Ребёнок пойдёт в церковь — за тобой. Потому, что ты идёшь в церковь. Зная ответ на вопрос, почему я туда иду. «Зайчик, хочешь со мной пойти? Пойдём! Мне там хорошо, и тебе там хорошо...»

Но, из серии: «Так, взял меня за руку — и быстро пошёл со мною в церковь!» — ну, это не работает! Это отпугнёт, скорее, это оттолкнёт.

Разве можно привести человека в Церковь?

О.Дмитрий:

— Сначала его надо принести! Поэтому, конечно, если вы его не приносили в церковь, то потом вы его и не приведёте. Детей — носят. Сначала в утробе матери 9 месяцев их носят в храм. А многие, вообще, забывают об этом — что у неё под сердцем маленький человек, которого каждую неделю надо Причащать, и Причащается он через материнскую пуповину.

А потом, пока он в люльке, его тоже Причащают каждую неделю. После Крещения. А потом, когда он уже не в люльке, а просто в детском креслице — сам плохо ножками ещё ходит — его тоже приносят.

И, вот, тогда, когда мы сделали всё, от нас зависящее, когда церковь для него — родной дом, вот, тогда — меньше вероятность того, что он не захочет в этот дом потом возвращаться.

Конечно, треволнения, житейские бури — они любого человека могут захватить и отвести от родного края на страну далече. Но он должен помнить... он должен помнить, что, вот, эти сладкие, чудесные эти воспоминания — запах ладана, свечей, ласковые глаза родителей, прихожан — они есть часть... та неотъемлемая часть его жизни, которая связана со счастьем. И это счастье родители могут подарить до тех пор, пока он не стал ёршиком... или ёжиком... пока не пошёл переходный возраст. И в этот период, конечно — Вы правы, Александр — надо немножечко дать ему свободу. Но: то, что посеяно, оно, конечно, прорастёт — так или иначе, когда-то, в своё время.

Но если мы это не посеяли, то и ожидать-то нечего! Поэтому, надо сеять — и опять мы к этой биологической теме возвращаемся — сеять, поливать, удобрять, обрабатывать, сорняки выдирать, и не подпускать человека свободно к Интернету — всяким тик-токам и прочим соцсетям. И тогда больше шансов, что, вот, этот вот переходный возраст будет более мягким, и не будет его так штормить — этого молодого человека или девушку.

А.Ананьев:

— «Не пускайте детей в Интернет — от детей Интернет портится».

Как говорил один мой... почему «говорил»... говорит один мой очень хороший знакомый, очень успешный адвокат, очень серьёзный человек, состоявшийся, успешный... он суровым голосом говорит: «Ты пойми, Саш, мы ведь все придём в Церковь. Просто, кто-то придёт на своих ногах, а кто-то приползёт на кровавых коленях, когда будет уже совсем плохо. Поэтому, лучше — на своих ногах», — золотые слова.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

— На вопросы неофита сегодня отвечает настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полищук.

Сегодня мы говорим о том, что уходит из нашей жизни, если мы уходим из Церкви, если мы в Церковь не приходим.

Вспоминаю высказывание... вот, правда, не помню автора этого высказывания, но думаю, что многие об этом говорили: «Когда мы переступим черту, отделяющую нас от жизни земной и жизни вечной, Господь, ведь, увидев нас, не спросит нас: „Ходил ли ты в церковь? А исповедовался ли ты? А Причащался ли ты? А ходил ли ты... там... на огласительные беседы?...“ — нет. Он спросит другое: „А любил ли ты? А помогал ли ты? А кормил ли ты голодных? А давал ли приют бездомным? А спасал ли жизни... я не знаю... детей, помогая им найти способ лечения?...“ — всё, что угодно, но не „ходил ли ты в церковь“. Господь не спросит этого».

И это, в какой-то степени, противоречит тому, о чём мы с Вами говорим. Получается, не обязательно ходить в церковь? Если ты помогаешь, если ты неравнодушен, если ты любишь, если ты беспокоишься каждую минуту — а как там без тебя те, кто нуждается в твоей помощи? Разве не это — квинтэссенция нашей веры в Бога?

О.Дмитрий:

— Я не думаю, что это квинтэссенция. Дело в том, что... для того, чтобы человеку что-то дать, надо самому что-то иметь. И в Церкви каждый христианин — получает.

Получает любовь Божию. Он получает благодать Божию. Для того, чтобы дальше это нести другим людям.

Вы много, Александр, за свои три с половиной года, видели сумасшедших священников? Причём, с диагнозом?

А.Ананьев:

— Все священники, которых я видел — изумительные люди! Разные, глубокие, прекрасные, но ни об одном из них я не могу сказать, что он — сумасшедший, или ещё какой-нибудь.

О.Дмитрий:

— И я, за многие годы, находясь в Церкви, видел таких очень мало. Но, и то, довольно быстро они уходили, к сожалению, из священного служения.

Причиной того, что священник — очень редко, на мой взгляд — сходит с ума, является то, что он чаще всех Причащается. На священника выливают столько всего... и он не только на исповеди получает, вот, эти вот, «приятные» моменты. К священнику очень часто приходят люди не благодарить, а с своими трудностями, горестями...

А.Ананьев:

— За утешением...

О.Дмитрий:

— ... и за утешением, конечно. И священник должен найти силы, чтобы человеку помочь. И эти силы — во Христе. Священник может дать человеку другому — не себя, а предложить ему Бога.

Для того, чтобы служить ближнему, ты должен быть частью Христа. То есть, ты должен регулярно участвовать в Евхаристии. Себя раздать — можно, но ты очень быстро кончишься.

Вот, те люди, которые трудятся без Церкви — я на них смотрю... а, действительно, очень много таких волонтёров, всю жизнь посвящающих, например... старикам. Вот, действительно, человек... ну... смотришь на него, и думаешь: «Господи, сколько же тебе дал Он сил! Как ты на ногах-то ходишь, как ты ещё с ума не сошёл! Сколько бы ты мог ещё больше сделать, если бы ты делал не своими только силами, а был бы вместе со Христом», — вот, это надо понимать, что силы даёт Он, Бог, и их мы получаем, как раз, в Церковных Таинствах.

Тем более, что иногда так бывает, что, с течением времени, когда делаешь добрые дела, или включаешься в какое-то доброе дело... там... помощи какому-то человеку, и, вот, эту сложную проблему решаешь на протяжении какого-то длительного периода времени, ты начинаешь о себе неплохо думать. «Да, я же — хороший человек! Да, ничего, что я на жену накричал, детей... там... пнул... этому... гаркнул... ведь я же делаю доброе дело! А, вот, они — ничего не понимают... а, вот, мне-то, вот, важней вот это...» — и, вот, это очень ошибочное... такое... мнение о себе самом. О том, что я сейчас более важным делом занимаюсь, чем... вот... моя собственная жена, дети... там... работа, и так далее.

И от этого избавляет, как раз, покаяние. Покаяние — это не бить себя в грудь, или лбом разбивать церковный кафель. Покаяние — это трезвление, само... такое... очищение. То есть, взгляд на себя сквозь призму покаяния — это взгляд, когда ты смотришь глазами Божьими. То есть, чисто, без каких-то призм и искажений. И, вот, к этому каждый христианин стремится. И когда человек правильно себя оценивает, знает свой предел, как одну сторону, так и в другую сторону — то есть, смиряется — тогда он призывает силу Божию, тогда уже через него действует Господь. И это очень важно. Именно поэтому мы ходим в церковь — затем, чтобы Бог действовал через нас.

А.Ананьев:

— Короткий вопрос от наших слушателей. Мария Египетская не ходила в церковь, её туда, вообще, не пускали, Причащалась один раз в жизни, и, тем не менее, она — святая. Как — так?

О.Дмитрий:

— А разбойник, вообще, всю жизнь грабил и убивал, не был крещён — и первый вошёл в Царствие Небесное. Я ещё десятки могу Вам привести таких примеров.

Это не значит, что это — норма. И Христос может любого человека спасти. И даже я скажу такую парадоксальную вещь: да... вот... какая-нибудь тётенька, сделавшая пять абортов, которая и в храм не ходит, и ещё как-то так вот... но крещёная, при этом, разведённая, и прочая, прочая... ну... какой-нибудь такой... типовой вариант возьмём примера, может оказаться... вообще... ниже в Царстве Небесном, чем какая-нибудь пакистанская женщина, которая... там... в 12 лет была выдана замуж, и рожала... будучи... там... пятой женой у своего мужа... рожала столько детей, сколько нужно, и смирялась, терпела, и... там... в 35 отдала Богу душу.

Вот, я точно могу сказать, что я не знаю, кто из этих двух женщин выше Богу. Но есть у меня некие мысли на этот счёт, которые я пока оставлю при себе, и просто приведу, вот, такой пример. Пусть это Бог решает, и, давайте, дадим Ему возможность Самому решать.

А.Ананьев:

— Последний вопрос. Мы несколько закольцуем наш разговор, и вернёмся к тому, с чего начали — с того замечательного литературного фрагмента, авторства Владимира Щербинина.

Давайте, вернёмся в тот момент, который он описывает, когда он не мог ходить в церковь, его там всё раздражало — и певцы, и священники, и даже запах ладана. Если такой момент наступает в жизни христианина, нужно ли заставлять себя идти в церковь? Или же нужно помолиться Богу, сказать: «Дай мне сил», — и когда у тебя появится желание, когда у тебя загорятся глаза, когда ты поймёшь, что ты не можешь не пойти в церковь — вот, тогда ты пойдёшь. И это правильней, чем идти туда раздражаться, злиться, думать о ногах, думать о чём-то ещё, и с этими мыслями ещё и приступать к Чаше.

Вопрос: нужно ли заставлять себя, или нужно идти в церковь с радостью и любовью?

О.Дмитрий:

— Мы возвращаемся к некоей такой... эмоциональной составляющей. Не всегда мы идём в церковь в благостном расположении духа. Не всегда мы подготовлены к молитве, и не всегда открыто сердце к Богу.

И, проводя, опять, спортивную такую аналогию, коль мы зацикливаем наш разговор, хочу сказать, что и спортсмен не всегда идёт с удовольствием... хотя и занимается любимым видом спорта, и пианист не всегда садится за рояль, любя этот рояль. Почитайте воспоминания великих пианистов! Да того же Сергея Васильевича Рахманинова. Иногда просто хочется взять топор — и этого «трёхногого бандита» уничтожить!

Так, вот, дело в том, что если руководствоваться только желаниями, то... знаете... далеко можно зайти. Но, иногда, конечно, Вы правы, можно сделать... такую... паузу. Паузу. Сказать: «Ну, хорошо. Я... вот... например, сегодня не пойду в церковь. Вопрос: а чем тогда я буду заниматься? Что такое, более важное, я сейчас буду делать, чем стоять, как, казалось бы, ничего не понимая, на Всенощном Бдении?» — и те, кто это пробовал, понимали, что пропуск Богослужения — это бессмысленная трата времени.

То есть, лучше бы я стоял на службе, и, может быть, Господь, за моё старание, и дал бы мне небольшое утешение. В конце концов, можно чуть раньше уйти, чтобы... так сказать... не хочешь с кем-то общаться — стань в уголке... иди в другой храм! Это тоже смена, кстати, обстановки. Пойди в другой храм, где — другое пение, где другой, более дорогой, ладан, например... вот. Здесь храм — победнее, ладаночек — так себе пахнет, пойди... поезжай в монастырь, или на Патриаршую службу сходи — там потрясающе поют хоры!

Поэтому... нельзя отступать от Бога, особенно, если тебя к этому твои чёрные мысли подталкивают! Тем не менее, мы, всё равно, христиане, и стараться должны быть со Христом. И, даже если, по какой-то причине, в храм не пошли, всё равно полезно встать, хотя бы чуть-чуть в этот момент помолиться, пока идёт Богослужение, попросить у Бога сил, чтобы в следующий раз тоже прийти. А в пандемическое время — особенно актуально, понимаете?

Я — не к тому, что не все, так сказать, переживут этот период, не к этому. А к тому, что, иногда ведь бывает так, что храм закрыт. Хочется... вот, мы, год назад... все хотели на Пасху, а — бац, и не было возможности! Поэтому, пока — храмы открыты. Надо пользоваться этим. И приходить, и молиться.

А.Ананьев:

— Трудно забыть то Пасхальное Богослужение, проведённое в темноте перед мониторами компьютеров, когда мы в темноте, вытирая слёзы от того, что невозможно... вот... оказаться там, сейчас, а мы дома... хоть и со свечами, и с куличами, и пасхой, но, всё равно... как-то...

О.Дмитрий:

— Крестный ход вокруг монитора не ходили?

А.Ананьев:

— Нет, нет... мы ограничились плачем, отец Дмитрий. Мы ограничились плачем.

Спасибо Вам огромное за этот разговор. Вопросы, конечно, остались — я думаю, что мы с Вами ещё продолжим его, и найдём ответы. Но, вот, за Ваши примеры, и за вот эти маленькие открытия, которые я, лично для себя, сегодня сделал, я Вас искренне благодарю.

Настоятель Спасского храма посёлка Андреевка священник Дмитрий Полещук сегодня отвечал на вопросы неофита. Я — Александр Ананьев.

Всего доброго! До новых встреч!

О.Дмитрий:

— Спасибо Вам!