Тёплые лучи весеннего солнца ласково скользят по унылой бетонной стене пятиэтажки с нелепой мозаикой из коричневой плитки. Мы сидим на скамье у подъезда. Иван Семёныч, совсем уже пожилой дед, неторопливо курит. Он смотрит глубоко впавшими глазами куда-то вдаль, между коробками многоэтажек, за горизонт. Глубоко вздохнув, поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза.

«Жить надо начисто, Паша, начисто!»

Зная, что Семёныч просто так слов не бросает, ничего не отвечаю и внимательно жду продолжения.

«Я вот жил как все — а теперь понимаю: сам ведь дурак!»

«Интересно, — думаю я про себя. В чем же он раскаивается? Вроде ничего дурного о нём не слышал. Проработал всю жизнь на заводе. Семья, дети, внуки. Почти не пьёт, ну, в любом случае, не запойный. Правда, с каждым годом выглядит всё суше и мрачнее — но разве не возраст тому виной?»

Выбросив окурок, Семёныч достал пачку сигарет, покрутил в руках — но закуривать не стал. Вижу, что ему хочется выговориться — но что-то мешает внутри, и я решаюсь спросить.

«Иван Семёныч, а начисто жить — это как?»

«Начисто — значит, не начерно! — и он усмехнулся. Начерно — это когда всё, „как получится“. Не так, как надо, не так, как правильно, не так, как хочется. А — „как получится“. Я вот женился — не потому, что любил, а потому что не смог отказать ей. Думал, ну кому я ещё буду нужен? А возраст уже подпирал. Вот и тяну эту резину. Пообвыклись уже, конечно, какая там любовь, проехали. А ведь знаю, что могло быть и по-другому. Но — побоялся, куда мне, простому мужику, к такой умнице и красавице подбиваться. Даже и пытаться не стал. А зря. Дачу построил — опять то же самое. Думал — надо делать так, чтобы в долги не влезать. На большее может не хватить. А теперь туда и ездить неохота. Не радует она меня. И так во всём. Всё — абы как, лишь бы сделать. Лишь бы отвязались. Когда нет радости, Паша, это не жизнь, а так, „начерно“. Так что ты, пока молодой, учись жить „начисто“. Главное, сам себе не ври. И на других не смотри, что и как у них. Живи свою жизнь — а не ту, что от тебя другие ожидают. Это и есть — „начисто“. С душой, значит. С сердцем. С грудью распахнутой!»

Я не знаю, что ответить Семёнычу. Молчим. В моей голове всплывают слова Христа: «верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом». Но, зная всё скептическое отношение Семёныча к религии, не решаюсь.

«Иван Семёныч, а может, и вам ещё не поздно хоть что-то в жизни сделать «начисто»? Откуда-то из глубины пробивается улыбка. Видно, что есть у него какая-то задумка. Точно есть! Но — всё равно ведь не расскажет. Пока не сделает.

Не прошёл и месяц, как дом облетела страшная новость: Семёныча зарезали. Прямо в храме. Оказалось, он уже давно работал там ночным сторожем. Но никому не говорил. Грабители, взломав ранним утром замок, не ожидали, что щуплый дед окажет им такое сопротивление. До последнего. Начисто.