Димитрий Иоаннович Донской оставил Русской Земле в лице своего старшего сына достойного преемника для выполнения тех великих заветов, которые передавались Московскими князьями от одного к другому.

Несмотря на свой семнадцатилетний возраст, Василий Димитриевич вступил на отцовский престол уже достаточно умудренным большим и разнообразным жизненным опытом. Еще одиннадцатилетним отроком он был послан отцом в Орду, чтобы отстаивать великокняжеский стол от притязаний князя Михаила Тверского; насильно задержанный там заложником за Московский долг в 8.000 рублей, деятельный и предприимчивый Василий ... бежал из своего плена, получил после многих скитаний приют у великого князя Литовского Витовта, обещал ему в благодарность за это жениться на его дочери, и, наконец, благополучно прибыл в Москву.

Огромную помощь и поддержку молодому великому князю в занятиях государственными делами — оказывала, конечно, его умная мать, беззаветно преданная Русской Земле и Православию, великая княгиня Евдокия Димитриевна, а также и верные бояре, доблестные сподвижники его великого отца.

Из этих бояр особенно замечательны были: славный начальник засадного полка во время Куликовской битвы — князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский; великий воевода Тимофей Васильевич Вельяминов ... и, наконец, знаменитый боярин Феодор Андреевич Кобылин, носивший прозвание Кошка, предок … дома Романовых... Это преданное Московское боярство составляло ближайший круг советников Василия Димитриевича...

В 1390 году была отпразднована в Москве, к большому удовольствию народа, свадьба Василия Димитиревича с юной Софией Витовтовной. Затем, Василий Димитриевич отправился в Орду, где был принят с необыкновенным почетом и где ознаменовал свое пребывание крупным шагом в деле собирания Русской Земли под единую власть Москвы. А именно, он приобрел себе ярлык, разумеется за деньги и богатые дары, на княжество Нижегородское, которое незадолго перед этим купил себе в Орде князь Борис Константинович Городецкий, а также на Городец, принадлежавший последнему, Мещеру, Муром и Тарусу.

Этот поступок Василия Димитиревича вполне оправдывался государственной необходимостью, тем более, что у всех Русских людей было еще свежо в памяти, как Нижегородские князья, в угоду Тохтамышу, сопровождали его орду до самой Москвы, причем город при их посредстве был взят лестью и страшно опустошен.

Сами Нижегородцы сильно тянулись к Москве и поэтому, когда, возвратившись из Орды, Василий Димитриевич послал в Нижний татарского посла и своих бояр объявить волю хана, то Нижегородские дружинники и народ, собранный по звону колоколов, обеими руками выдали московским людям своего князя.

Поступок нижегородцев наглядно показывает, как велико было уже у всех Русских людей сознание необходимости сплотиться вокруг Московского великого князя, чтобы создать несокрушимую народную твердь для возрождения Русской Земли от всех тех бед и невзгод, которые постигли ее вследствие гибельного разделения власти над ней при преемниках Ярослава Мудрого.

Но, разумеется, утверждение нового порядка вещей в Нижегородском княжестве не обошлось без некоторого сопротивления, и Василий Димитриевич вынужден был содержать князя Бориса Константиновича под стражей до конца его жизни; племянники же Бориса — Василий и Семен, а впоследствии и сыновья, Иван и Даниил, делали целый ряд попыток, чтобы вернуть себе Нижний, и прибегали для этого к помощи различных татарских царевичей, которых приводили в пределы московских владений.

Последняя их этих попыток была в 1411 году, когда сын Бориса Константиновича, Даниил, тайно привел татарский отряд к Владимиру на Клязьме с целью его захватить. Татары подкрались к городу в полдень, во время послеобеденного отдыха жителей, и без труда овладели им, избив множество людей; затем, они зажгли его со всех концов и предались неистовому грабежу. При этом, значительная часть их жадно устремилась к соборной церкви Владимирской Божией Матери, чтобы разграбить ее сокровища. Но в ней затворился доблестный священник, отец Патрикий. Он собрал сколько мог драгоценной церковной утвари и казны, спрятал их в укромном месте храма, запер двери, затем отбросил от церкви лестницы и стал молиться, проливая горячие слезы, перед образом Пречистой. Скоро Татары вломились в собор, ограбили его, схватили Патрикия и стали пытать, допрашивая, где спрятана казна. Они ставили его на пылающую сковороду, вбивали щепы за ногти, сдирали кожу, но Патрикий не сказал им ни слова; тогда поганые привязали его за ноги к лошадиному хвосту, и доблестный пастырь, влекомый по земле своими мучителями, испустил, наконец, свой дух, оставив навеки в сердцах русских людей светлую память о своем подвиге … отдельные разбойнические набеги татарских царевичей и князей постоянно имели место и в других частях нашей Родины.

Так, в самый год поездки великого князя Василия Димитриевича в Орду, в 1392 году, один из царевичей разорил независимую Русскую общину Вятку, основанную в конце двенадцатого века Новгородом, за что через несколько месяцев Новгородцы, соединившись с Устюжанами, спустились по реке Вятке на больших лодках и разорили Татарские города Жукотин, Казань и Болгары.