— Дядя Андрей, я на днях такую занятную книжку прочитал, называется «Записки капитана Мордвинова». Старинная — во второй половине восемнадцатого века написана. Автор, офицер в отставке, пять раз совершил путешествие на Соловки и на Валаам и оставил подробнейший рассказ о своих паломничествах. Там столько приключений! И в кораблекрушение храбрый путешественник попадал, и во льдах ночевал, от снега парусом укрывался.

— Да, знаю этот труд Мордвинова! Яков Яковлевич был одним из первых исследователей Ладожского озера. И записки его — это походный журнал. Мордвинов в нем не только подробно описал все крупные острова архипелага, но и рассказал про дорожные встречи, монастырские трапезы и богослужения. У читателя не возникает сомнения, что автор записок — паломник, совершающий странствие во славу Божию, а не просто искатель приключений.

— Если бы к этому дневнику ещё фотоотчёт приложить! А то даже неизвестно, как выглядел автор.

— Почему же неизвестно. Сохранился прижизненный портрет Якова Яковлевича Мордвинова кисти Василия Мезенцева. Сейчас я его тебе найду в сети. Вот, полюбуйся!

— Честно говоря, я его себе иначе представлял! Так странно видеть на отважном мореходе ярко-красный кафтан с кружевами на груди и на рукавах. Ещё и напудренный парик с локонами. Мне кажется, Мордвинову больше подошла бы форма спасателя МЧС или спецназовца.

— Ты, наверное, удивишься, но красный камзол на герое и белый парик с буклями — и есть форма войск специального назначения. Яков Яковлевич служил в гренадерском полку. Это были отборные подразделения, предназначавшиеся для штурма вражеских укреплений.

— А долго Мордвинов в армии служил?

— Почти тридцать лет! Собственно, значение военной службы в жизни Мордвинова и хотел подчеркнуть художник Василий Мезенцев в этом портрете.

— Как странно. Я всегда считал, что портрет должен раскрывать внутренний мир человека, а не его профессиональные заслуги.

— Ты рассуждаешь как человек двадцать первого века. А во времена Мордвинова портреты сочетали в себе иконописный стиль и черты западноевропейский светской живописи. Это особое искусство, именуемое «парсуна», то есть «персона». Оно предназначалось для того, чтобы обозначить статус человека, его положение в обществе.

— Но ведь Мордвинов жил в восемнадцатом веке, а не в семнадцатом.

— В восемнадцатом столетии стиль русской портретной живописи, действительно, стал меняться. Появились работы, в которых подчёркивалась индивидуальность модели. Но и приверженцев старой доброй парсуны оставалось немало. Таким был и Василий Мезенцев, запечатлевший Якова Мордвинова. Хотя и в его работе, на мой взгляд, виден не только статус, но и характер капитана. Посмотри, какие живые глаза — в них угадывается и храбрость, и доброта.

— Чтобы оценить выражение лица, неплохо бы вживую увидеть портрет! Ты не знаешь, где он сейчас находится?

— В кремле города Ростов Великий Ярославской области. В конце девятнадцатого века там был создан музей церковных древностей, и многие меценаты участвовали в формировании его фондов. Правнук Якова Мордвинова, Владимир Павлович Мордвинов, подарил музею более пятисот экспонатов — старинные иконы, книги, литографии, картины. В том числе и портрет прадеда, и понравившиеся тебе старинные путевые записки в рукописи.

— Дядя Андрей, а давай рванём на следующей неделе в Ростов? Я бы с удовольствием увидел прижизненное изображение Мордвинова!

— Портрет храброго капитана во многом особенный. Он написан на стыке жанров парсуны и психологической живописи, отражает приметы эпохи и раскрывает глубины человеческой души. Я с удовольствием поеду в древний русский город, чтобы посмотреть уникальный пример старинного искусства.

«Портрет Якова Модвинова кисти Василия Мезенцева можно увидеть в государственном музее-заповеднике «Ростовский кремль».