Святитель Спиридон, епископ кипрского города Тримифунт, стал одним из «авторов» победы православной веры на Первом вселенском соборе в Никее в 325 году — во всяком случае есть основания так полагать, основываясь на полулегендарных сведениях. Но дело даже не в исторической достоверности. История участия святителя Спиридона в Соборе в том виде, в каком она до нас дошла, — это пример того, в чем разница между доказательством веры и свидетельством о ней.

Никея. Первый вселенский собор. К тому моменту в христианском мире главный спор разворачивается между православными и арианами — последователями учения епископа Ария, автора одной из самых распространенных ересей первых веков христианства, за которую епископа даже отлучили от Церкви. По утверждению Ария, Иисус Христос был не Богочеловеком, а просто человеком с особыми высшими качествами. Ересью это признано потому, что, если на кресте умер и через три дня воскрес не Бог, а просто один особый человек, значит все остальное человечество тут, в сущности, не при чем. А идея спасения — самое существо христианства — сводится как раз к тому, что через Деву Марию воплотился истинный Бог — Сын Божий, Он воспринял человеческую душу и человеческое тело, страдал на кресте, умер и воскрес — и тем самым дал надежду на воскресение всем людям. Учение Ария делало веру в спасение фактически бессмысленной.

И тем не менее у Ария было множество последователей — в том числе и потому, что рационально объяснить, кем был Христос, намного проще, если считать Его просто высшим существом. Поверить и объяснить православную веру в то, что Бог стал человеком, — намного труднее. Вероятно, поэтому ариане, если следовать полулегендарной версии, смотрелись на Первом вселенском соборе более убедительно, их слова были отточенными, а выступления — риторически безупречными. Православные епископы не могли им в публичных дискуссиях ничего противопоставить, несмотря на собственную уверенность в ложности арианства.

Тут-то и попросил слова епископ Спиридон Тримифунтский. Чем, надо сказать, немало напугал своих единомышленников. Не в пример им — сплошь богословам и философам с лучшим для своего времени образованием — Спиридон с малых лет пас овец. И позже, став священнослужителем, был любим прихожанами за добрый нрав и милосердную любовь — словом, он был в первую очередь пастырь, но едва ли оратор. А для победы на Соборе нужно было, как казалось его участникам, обрушить на ариан всю мощь интеллектуального Православия. Друзья даже попросили епископа Спиридона молчать. Но он все-таки заставил дать ему возможность высказаться.

Что конкретное он говорил? В разных источниках приводят разные слова. Но это не так уж важно. Судя по всему, главное в данном случае было не что, а — как. Потому что отвечал епископу Спиридону блестящий арианский философ Евлогий — и сказал примерно следующее: «Слушайте! Пока состязание со мною велось посредством доказательств, я выставлял против одних доказательств другие и своим искусством спорить отражал всё, что мне представляли. Но когда, вместо доказательства от разума, из уст этого старца начала исходить какая-то особая сила, доказательства стали бессильны против нее, так как человек не может противиться Богу. Если кто-нибудь из вас может мыслить так же, как я, то да уверует во Христа и вместе со мною да последует за этим старцем, устами которого говорил Сам Бог…»

Есть такой афоризм: «Никто никогда бы не стал монахом, если бы не увидел в глазах другого сияния вечной жизни». Это не только про монахов, это про всех верующих. В принципе, атеиста в существовании Бога можно убедить — и апологеты разных веков христианства с успехом это делали. Вот только убедить поверить, что Бог есть, — еще не значит, убедить обратиться к Нему сердцем. Для этого нужно что-то больше, чем доказательство. Нужно свидетельство. Приход к вере начинается с личного опыта человека — встреча с Богом не бывает умозрительной, и когда она происходит — ее уже ни с чем не спутаешь, и усомниться — не придет в голову. А где увидеть подтверждение, что такая встреча возможна, как не в том, кто ее уже пережил?