«Уроки детей взрослым»

В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Александр Ананьев, Анна Леонтьева, а также наш гость — настоятель храма святого Александра Невского в городе Химки протоиерей Сергий Полтавцев — поделились своими личными историями, связанными с опытом общения с детьми и тем, какие уроки младшее поколение может преподать старшему.

Ведущие: Константин Мацан, Александр Ананьев, Анна Леонтьева

---

К. Мацан:

— Дорогие друзья, здравствуйте, на этом часе в Радио ВЕРА мы рассказываем светлые истории, делимся сокровенным, делимся теплом, очень искренне вспоминаем события из жизни нашей, из жизни наших близких, и вот сегодня в этом часе такие истории будем рассказывать. Мы — это наш гость сегодняшний, протоиерей Сергий Полтавцев, настоятель храма во имя святого Александра Невского города Химки. Добрый вечер.

Протоиерей Сергий:

— Здравствуйте, друзья.

К. Мацан:

— Мои дорогие коллеги, Анна Леонтьева...

А. Леонтьева:

— Добрый вечер.

К. Мацан:

— Аня, привет. Александр Ананьев...

А. Ананьев:

— Добрый вечер. А до меня только дошло, мы же сегодня это в честь Дня защиты детей такую тему... А мы включим сегодня песню про мамонтенка?

К. Мацан:

— А все в наших руках. Если у тебя будет история про мамонтенка, то включим. Меня зовут Константин Мацан, на всякий случай представлюсь. Да, Саша, совершенно ты прав, у нас сегодня тема детская, поговорим сегодня о лучшем, о важном, как завещал нам наш современник, сатирик, писатель Андрей Кнышев: дети — цветы жизни, ягодки будут впереди. И знаете, сегодня в виде исключения парад историй открою я своей историей. Но сделаю это неслучайно, не потому что очень хочется взять слово, а потому, чтобы мы сегодня не ударились в триумфализм, в елейность, то что как мило — дети в храме, дети ходят в церковь, дети молятся Богу, дети учат нас быть мудрыми и так далее. Я расскажу историю о моем педагогическом провале, была у меня такая история. А предыстория такова. Я немножко играю в театре, есть спектакль, который мы с командой единомышленников поставили, и сами написали текст. И когда мы этот спектакль сочиняли, текст придумывали, один из авторов, который эти тексты готовил, написал монолог одного из героев, в котором было несколько слов, ну то что называется, из пониженной лексики (никакого грубого мата, ничего, но то что в принципе обычно мы при детях не говорим, стараемся), не очень приличное слово, такое сниженное. Повторюсь, ничего криминального и так далее. И я страстно боролся за то, чтобы все эти слова из текста убрать. И мы действительно убрали их все, осталось одно-единственное за весь спектакль у этого персонажа...

А. Ананьев:

— Мы убрали все неприличные слова и осталось одно.

К. Мацан:

— Да, вот, но все-таки как-то мы решили, что для этого персонажа, для его портрета, для его характеристики оно нужно, он использует там такие скабрезные слова в своей речи и вот, значит, там оно осталось. И когда мы играем, я так немножко, мне даже немножко неловко каждый раз, честно признаюсь. Ну неважно. И вот, значит, предыстория. И однажды меня приглашают на встречу с детьми в детский православный лагерь. Не в Москве, меня позвали, значит, из Москвы гость, ария московского гостя — вы встретитесь с детьми, расскажете им что-то хорошее. Конечно, я расскажу, говорю я. И вот я им рассказываю и думаю: ну сейчас нужно, значит, как-то блеснуть и сказать им об ответственности христианина за все поступки. И я рассказываю вот эту историю про спектакль: вы же понимаете, вот я играю в спектакле, и я вычищал все эти слова из пьесы, там не было ничего криминального, но все-таки, вот чтобы все было совсем прилично. Ну вот одно слово — уж ладно, я пошел на компромисс со своей совестью, оставили его мы, и вот, и это нужно, это художественный прием. И я вот говорю, что, понимаете, если это действительно очень-очень нужно, ну мы оставили, но мне было очень неловко, что мы это оставили. И вот понимаете, христианин несет ответственность за каждое слово, за каждый свой поступок. И вот эту историю рассказал и очень довольный собой, значит, что я детей просветил, настроил их на путь ответственности. И какую реакцию я получаю: дальше они задают вопросы — все, конечно, только про это. И вопросы первые такие: ну слушайте, раз вы сказали, что в принципе можно, то значит ли это, что я там такие слова могу использовать в жизни? Я говорю: нет, вы не поняли, я как раз таки прямо противоположное имел в виду, именно что не надо. Ну вот если ситуация такая, но вообще не надо. Понятно. Следующий вопрос: так если все-таки можно, то значит... То есть дети услышали прямо противоположное. И это было мой педагогический провал. Я с тех пор вот себя как-то так неловко чувствую, вспоминая эту историю. Ну вот эта история для меня про то, как благими намерениями, в общем-то, вымощена дорога мы знаем куда. Ну и, может быть, такая история какая-то эпиграф к нашей сегодняшней программе, потому что вообще, как говорить с детьми о вере, какие слова подбирать и как сделать так, чтобы наши слова и наши благие намерения не оборачивались в противоположность — вот, наверное, как-то об этом тоже хотелось бы сегодня поговорить.

А. Ананьев:

— Не знаю, Кость, я сразу вспоминаю все высказывания Фаины Раневской разом. В частности то, в котором она восклицала: ну как такое может быть? Явление, так сказать, есть, а слова такого, описывающего это явление, нет? Думаю, надо как-то проще. Потому что у меня вообще ощущение, что современные дети, они еще сядут перед тобой, еще и расскажут, какие есть слова и что они означают.

А. Леонтьева:

— В том числе и православные.

А. Ананьев:

— Да, и в общем-то, еще и поудивляешься тому, что ты не все знаешь вообще в этом мире.

К. Мацан:

— Ну вот видите, я хотел одно, хотел сказать, что нет, не нужно, но даже...

А. Ананьев:

— Константин потерпел второе фиаско.

К. Мацан:

— Да, но как бы даже малейший намек, послабление, все-таки можно — дети услышали только это. То есть они услышали то, что, видимо, хотели услышать, может быть, то, что им было бы желанно услышать от взрослого. Ну вот о том самом прекрасном в наших детях сегодня поговорим.

А. Леонтьева:

— Ну я вообще хотела говорить о другом.

К. Мацан:

— Пожалуйста.

А. Леонтьева:

— У нас такая широкая тема. Но когда ты сказал слово «детский лагерь», я вспомнила одну историю, наверное, будет уместно ее рассказать. Дело в том, что мы с Костей много раз уже говорили, мы познакомились в детском лагере, я много лет там преподавала...

К. Мацан:

— Я тоже.

А. Леонтьева:

— И у нас вот в конце смены был такой подарок детям, что вот сделайте детям какой-то подарок. Я думаю: какой же подарок я сделаю? А лагерь не православный, это лагерь, где в основном дети-айтишники, то что называется, они ну ни сном ни духом.

А. Ананьев:

— Что-то стало обидно за всех айтишников. Вот ей-богу. Что значит: лагерь неправославный, там айтишники?

А. Леонтьева:

— Нет, лагерь IT. А православных детей ну я там, пожалуй, не встретила ни одного. Может быть, они были.

К. Мацан:

— Ну это лагерь, в котором никак вот церковная тема не присутствует, не заявлена, совершенно не связанный ни с епархией, ни с приходом. Это обычный, как бы сказать, светский лагерь, творческий. И, наверное, просто на Радио ВЕРА важно пояснить, что это вот не лагерь там церковный, не приходской.

А. Леонтьева:

— Да, это то, что я хотела сказать. И я подумала, что детям, наверное, будет интересно что-то профессиональное подарить. И я говорю: давайте, я вас приглашу в свою радиостудию, и вы посмотрите все, как у нас работает, как мы записываем программы. Они говорят: Ань, круто, давай, — мы там на «ты». Но они не знали, собственно, что за радиостудия. И мы встретились тут недалеко, на Ленинском, я посадила их в машину. Они говорят: Ань, а как называется-то радио? Я говорю: а, я вам не сказала? Радио ВЕРА . Они такие: а, понятно... А куда мы едем-то? Я говорю: в Андреевский монастырь. Такое молчание.

А. Ананьев:

— Попались.

А. Леонтьева:

— Попали, да.

К. Мацан:

— «А нас оттуда выпустят?» — спрашивают.

А. Леонтьева:

— Да, то есть они уже представили себе таких бородатых, значит, дяденек суровых, тетенек в платочках. А я очень хотела показать им работу наших замечательных звукорежиссеров, журналистов. И мне казалось, я очень их удивлю тем, что у нас такие классные студии, такая аппаратура, они посмотрят процесс вот этого записывания и спецэффектов, и все такое. Дети пришли. Ну мои коллеги по радио очень как-то разволновались: подростки придут, надо им все показать. И дети пришил в студию, посмотрели на нашу прекрасную аппаратуру, сказали: так, мы все это видели, мы все это сами делаем время от времени. И я понимаю, что моя экскурсия, она, в общем, почти уже сорвалась. И тут нас встретил зам главного, Леша, нас встретил Костя Мацан, и я говорю: дети, садитесь вот за стол. А еще звукорежиссер главный наш...

К. Мацан:

— Максим Печенкин был с нами.

А. Леонтьева:

— Максим Печенкин. И вот мы вчетвером сели перед детьми, я говорю: дети, позадавайте какие-нибудь вопросы, как я вас учила, — я же учила их журналистике. И тут началось самое интересное. Дети стали задавать вопросы, и это были не вопросы про оборудование и не вопросы про то, как записываются программы. Это были вопросы... Ну вот Костя рассказал о том, что, если я хорошо помню, о чем ты рассказал, о том, что, когда ты становишься профессионалом, самое главное, не возомнить себя каким-то великим. И потому что как только ты возомнишь, вот все сразу пойдет не так. Там главный звукорежиссер Максим рассказал про то, что на радио очень сложно соврать, потому что на радио все слышно. В картинке, он говорит, можно как-то отвлечь — как-то посадить красивую женщину, одеть что-то красивое, там что-то руками сделать. А на радио, он говорит, человек разговаривает душой. И вот эта вот конференция, она настолько детям, абсолютно нецерковным, была близка, и настолько вот это человеческое превысило вот все, что я рассчитывала техническое, что они уходили в полном восторге и очень благодарили. И я помню, еще Леша Таржанов, наш зам главного рассказывал напоследок, как христиане рисовали рыбку на руке для того, чтобы опознавать друг друга и вот это все. И так мои айтишные дети ушли очень счастливые. И я считаю, это была моя педагогическая победа.

К. Мацан:

— Оптимистично. Вот мы начали с педагогического поражения, а продолжаем педагогической победой.

К. Мацан:

— Это «Светлые истории» на Радио ВЕРА . Мы сегодня рассказываем истории, делимся самым важным, наболевшим, сокровенным о самом важном, и, наверное, у родителей тоже наболевшем — о детях, о воспитании детей. Отец Сергий, а какую историю вы можете рассказать?

Протоиерей Сергий:

— Священнику тоже ведь приходится быть в роли преподавателя, но, наверное, это и основная функция священника — просвещение, обучение вообще людей и, в частности, детей. Дети сами по себе очень чистые, они святы, Господь, Который всех нас создал, Он нас пускает в этот мир ну ангелами. И когда приносят ребенка крестить в храм, всегда удивляешься той чистоте, образно, конечно, говоря, тому свету, который идет от ребенка. Я могу сказать, так не скажешь по-простому так, люблю, но я всегда с удовольствием иду на Крещение, потому что здесь сталкиваешься с чем-то таким очень чистым, возвышенным, благородным. Рождается человек, вот он родился в мир, а теперь он рождается в духовный такой вот как бы ипостась что ли, и духовное рождение, оно всегда отмечает в душе какие-то такие вот интересные такие моменты. Часто приходят и дети ученики к нам, скажем, в храм. Ну не то что часто, вот даже преподавательница, учительница, приводит детей. И ты смотришь на них — они как-то к храму подходят, может быть, немножко так напряженно: ну у них урок, они пришли. Ну каждый, вот все равно в каждом классе есть какие-то, вот они всегда делятся на какие-то группки. И вот ты вот наблюдаешь за ними, смотришь, вот они вошли в храм, они с учительницей, и учительница на них так: ну-ка встали! Ну-ка, что там задерживаетесь? Ну-ка, что там гуляете?! А когда начинаешь с ними беседовать, видишь, как они начинают потихонечку раскрываться. Задают вопросы, отвечаешь им на вопросы. И радуешься тому, что вот, вот находишь отклик в их душе. Ну пусть вот это вот, скажем, мой какой-то преподавательский, может быть, опыт — не будем говорить положительный, отрицательный, — он необходим, он нужен. И, в частности, я просто скажу, что дети, они сами по себе чисты, они очень действительно чувствуют фальшь от взрослых. И самое главное, вот мы заговорили здесь о том, что какие слова находить для детей, что им можно сказать. А нужно, наверное, больше обращать внимание, каких они нас видят, что они смотрят, какими они, вот они детскими глазами смотрят на нас. Ведь, в принципе, они нас копируют — в словах, в делах, во всем. И мы очень ответственны за это. К сожалению, конечно, взрослые многие, даже родители, часто не задумываются над этим. Отдавая ученика в школу, сына или дочь, детей своих, они говорят: вот и воспитывайте, — а сами как-то устраняются. Это, конечно, огромнейшая ошибка. Надо, конечно, наверное, вот в этом отношении с детьми начинать с себя прежде всего взрослым. А если мы говорим о вере и детях, то конечно же, вера — это некий фундамент. И если ребенок будет видеть, что мама или папа в семье, они вот верят, они имеют этот фундамент, тогда легче и воспитывать, и будет больше положительных результатов. Ну это факт, конечно, мы имеем такой опыт.

К. Мацан:

— А вот может привести примеры. Мы истории рассказываем. Вот вы помните историю какую-то, где ребенок увидел поведение взрослого и изменился, например, или как-то стал...

А. Ананьев:

— Или взрослый увидел поведение ребенка и изменился, что, кстати, вероятнее.

Протоиерей Сергий:

— А давайте я вам расскажу такую, может быть, немножко и смешную что ли историю. Хотя она действительно правдивая, она имела место быть. И, скажем, человеку далекому от веры, конечно, придется доказывать, что во всем здесь промысл Божий, но она действительно очень чудесная история. Итак, рассказывается про одного батюшку, который жил в сельской местности и был у него любимый кот. И лето, жаркая погода, окна открыты — и слышит батюшка, как кот его любимый где-то там жалобно кричит. Выходит — кот, видать, собачка загнала его, котика, на дерево. Дерево, в общем-то, средних размеров, но гибкое, тонкое, не залезешь на него. Как выручить-то собственного котика? Ну не МЧС же звать. Ну он думает: так, сейчас я привяжу веревку, как можно выше постараюсь, соответственно, сейчас к машине привяжу, вот отъеду немножко, дерево наклонится, и котик либо сам слезет, либо, соответственно, его сниму. Надо же случиться такому, что в ответственный момент эта веревка порвалась. И это только половина истории...

К. Мацан:

— Случилась катапульта?

Протоиерей Сергий:

— Да.

К. Мацан:

— То есть котик полетел.

А. Леонтьева:

— Ох...

Протоиерей Сергий:

— Это только одна половина истории. Вторая половина истории, значит, она в соседнем дворе.

К. Мацан:

— Куда, видимо, полетел котик.

Протоиерей Сергий:

— Куда полетел котик, да. И вот, значит, девочка маленькая очень просила маму свою о котике: «Ну мама, ну так хочу я этого котика...»

А. Леонтьева:

— Я уже понимаю...

Протоиерей Сергий:

— Но мама, понимая, что это заботы, хоть и сельская местность, но вот кот живет на улице, мышей ловит, да, а здесь ну куда это вот... «Ну мамочка, ведь я же буду слушаться, ведь я же хорошо веду, я же тебе помогаю. Мамочка, ну...» — ну мама уже устала, ну это же ребенок, это же чадо, так сказать, сердце материнское, ну как же так. Ну ладно, говорит, вот попроси у Боженьки. Вот если Он тебе пошлет... К удивлению мамы, которая чуть ли не в обморок упала, когда в молитве была девочка, вот молится — вот влетел...

К. Мацан:

— Влетает кот.

А. Леонтьева:

— Даже с неба.

Протоиерей Сергий:

— Вот теперь у меня вопрос ко всем, кто нас слышит: а как теперь этому ребенку сказать, что это цепь случайностей? Ведь это же Бог послал. Ведь Бог Своим живым промыслом в нашей жизни вот так все премудро сочетает, что вот оно все и совершается. И перед нашими глазами просто маленькое чудо. И вот на самом деле историй много в жизни, конечно же, и детских, и взрослых, и переплетенных замечательнейших историй. Мы сейчас постараемся еще что-то вспомнить. Ну вот понимаете, вот наша жизнь состоит из этих, казалось бы, неслучайных случайностей.

А. Ананьев:

— Вы главное скажите: у кота-то все хорошо? Я за кота переживаю ужасно.

Протоиерей Сергий:

— Да, у кота все хорошо. Он забился, конечно, под кровать куда-то. Ну девочка-то его увидела в этой истории.

А. Ананьев:

— В этой истории вообще много прекрасного. Теперь девочка понимает, что, если она захочет велосипед, она еще десять раз подумает, просить или нет.

К. Мацан:

— Или надо молиться просто в гараже где-нибудь, чтобы если что. А котик-то остался в итоге у девочки или вернулся обратно?

Протоиерей Сергий:

— Нет, конечно, обратно вернулся. А я так предполагаю...

К. Мацан:

— Это уже по молитвам мамы теперь, просто вернулся обратно, чтобы не оставаться.

Протоиерей Сергий:

— Но теперь уже у мамы не было, наверное, никаких отговорок, чтобы в доме появился котик.

А. Леонтьева:

— Можно я тоже историю про котика расскажу? Она просто со мной случилась совсем недавно. И я прошу прощения, тут какая-то кошачья тема. Она очень короткая. У нас пропал кот. Мы переселились за город, в Переделкино, и там наш британский городской кот ушел, британец. А мой младший сын, Николай, он очень как-то прямо душой всей привязан к этому коту. И был один случай, когда он пропал на сутки, и Николай просто был сам не свой. И вот прошло довольно много дней, а именно сорок, и все соседи включились в поиски кота, а Николай сидел очень грустный. Ну он такой уже большой бородатый мужчина, ему 23 года скоро исполнится, и тем не менее вот с такой нежной детской душой. И я просто не знала, как ему помочь. Вот вроде бы это не такая трагедия, но когда страдает и животное, которое ты не знаешь, где оно, и ребенок, и вообще вся семья очень переживала. И мы были с мужем в храме, в Звенигороде, и почему-то муж сказал мне: иди вот к иконе священномученика Трифона и помолились за Колю. Ребята, честное слово, я ничего не придумываю. Я выключила телефон, и подошла, и очень искренно помолилась. И когда я взяла телефон я увидела, что в этот момент был звонок — это наши соседи нашли истощенного, нечастного британца, который совершенно не приспособлен жить на природе. И это просто для меня такое большое чудо было. Я же молилась за Николая, да, ну как, душевное состояние его очень зависело от этого кота.

К. Мацан:

— Ну вот меня в истории отец Сергия тронуло как раз то, что человек неверующий подумает, что просто цепь обстоятельств, случайностей.

Протоиерей Сергий:

— Правда, да, так и подумает.

К. Мацан:

— А я вот вслед за этим думаю: ведь даже я как верующий иногда, грубо говоря, готов усомниться, в том, что что-то по молитве происходит. А вдруг я это могу объяснить простым ходом вещей? А у меня была история — ну она не детская, я, по-моему, даже как-то ее рассказывал. Когда я потерял паспорт, и уже все были использованы способы, чтобы его найти, и в итоге я предал как бы это в руки Божии, помолился, и паспорт тут же нашелся. И сразу же думаешь: нет, ну конечно, кто-то принес его там, нашел, увидел, да. А потом говоришь: так, стоп, стоп. А вот если смотреть на вещи так объективно, вот непредвзято? Цепь событий: паспорт утерян — я помолился — паспорт нашелся. А почему я должен делать вывод в пользу того, что это обстоятельства, если факт моей жизни непреложный, последовательность говорит о том, что вот такая была цепочка событий. То есть если, в принципе, можно одновременно предположить и чудо, и просто стечение обстоятельств, что должно меня побуждать выбирать именно второе? Что удержит меня от того, чтобы здраво, трезво и честно сказать: ну вот было же, помолился — результат. Почему нужно сразу ставить это под сомнение? Вроде ты даже верующий, а привычка быть скептиком все равно глубоко проникает.

Протоиерей Сергий:

— Здесь такая тонкая грань между пониманием естественности и сверхъестественности. И человек всегда что-то, когда не может объяснить, он говорит: да нет, нет, мне показалось, такого быть не может. Мы должны действительно понимать, что Божия рука всегда с нами и именно она управляет всем процессом нашей жизни. Здесь очень важно понимать, что Бог нас любит, опекает, оберегает, лечит, кормит. Ну человек — это любимое создание Божие. И очень важно, чтобы человек видел вот именно любовь Божию к себе. Понимаете, человек должен быть благодарным Богу, Творцу. Ведь нас же создал Творец. И человек должен, даже если и он четко совершенно как-то вот увидел, пусть это цепь событий, но они по промыслу Божию, по Его разрешению. Хорошо, пускай даже так: по Его разрешению эта цепь произошла, она совершилась, и то, что я хотел, я как бы получил — нашелся паспорт, нашелся ключ... У меня тоже такой был вообще случай: от сейфа мы утеряли ключ, я лично утерял от сейфа ключ, там важные были документы, скоро проверка на приходе. И уж матушка говорит: ну что же ты, ну где же? Я говорю: да не знаю, вот не знаю и все. Давай молиться. Давай молиться Иоанну Воину. И вот мы начали молиться Иоанну Воину. И вот не сочтите за какую-то, может быть, не то что абсурдность, но некую такую как бы вот логическую цепочку в голове, но вот, на мой взгляд, этот святой в моей памяти где-то вот он выцепил этот фрагмент и вытащил его наужу. И вдруг я вспомнил, куда я его дел, вы понимаете. И теперь вот скажите мне, что мне не помог святой, и что не совершилось, с одной стороны, вроде бы сверхъестественное — я не помнил, и все. А с другой стороны, очень естественно: ну да, ну забыл, ну вспомнил. Утром помнил, задал себе так вот.

К. Мацан:

— Вот важная мысль, что цепочка событий, которая складывается друг за другом, естественная, скажем так, и Божие участие в нашем мире — это не две противоречащие друг другу вещи. Это очень часто Господь участвует в нашей жизни посредством того, что складываются вот такие цепочки событий, которые, казалось бы, одно из другого вытекает. Мы вернемся к светлым историям после небольшой паузы. Не переключайтесь, оставайтесь с нами на волнах Радио ВЕРА .

К. Мацан:

— Мы продолжаем делиться самым радостным, самым светлым — светлыми историями на волнах Радио ВЕРА . У нас в студии сегодня протоиерей Сергий Полтавцев, настоятель храма во имя святого Александра Невского города Химки. И мои дорогие коллеги, Анна Леонтьева и Александр Ананьев. Аня, ты хотела, ты срезонировала на последнюю историю, которую мы услышали.

А. Леонтьева:

— Я, знаете, хотела отца Сергия спросить. Вот Костя сказал про то, что можно так принимать и можно так. Можно выразить некий скепсис, да, по поводу того, что ты помолился и нашел или где-то там еще что-то случилось хорошее. Мы все знаем, что наши дети, которые с детства даже ходили в церковь и которые верят и верили нам безусловно, и знали, что мы во всем правы, в какой-то момент приходят, ну не все, наверное, но многие к этому скепсису, и понимают, что мы во всем неправы. И это называется подростковый возраст, и это самый иногда тяжелый период для родителей. Доводилось ли вам, отец Сергий, беседовать с подростками о вере, от которой они стараются уйти, потому что у них бунт, потому что эту веру занесли им родители в готовом виде, и нужно ли вообще с ними об этом разговаривать и спорить?

К. Мацан:

— Расскажите историю об этом.

Протоиерей Сергий:

— Ну конечно же, разговаривать желательно. Но нужно разговаривать — немножко, может быть, не подходит, потому что они иногда не хотят разговаривать. Да, действительно наступает такой момент в подростковом возрасте у каждого ребенка, это какой-то свой период такой вот, промежуток времени. Это серьезная очень проблема и даже в священнических семьях, и в церкви у прихожан. И как часто действительно подходит бабушка, там говорит: ой, батюшка, что делать? Водила я своего внучка, и он даже вот в алтарь входил, помогал батюшке, а сейчас даже не знаю, что мне делать. Такие истории, в общем-то, у нас всегда, так сказать, на слуху. И я просто могу сказать, что здесь нужно набраться терпения. Набраться вот этого вот родительского терпения и покрывать все своей родительской любовью. Ну вот Господь ведь нас создал, и мы, в общем-то, все как бы, можно сказать, и одинаковые, по человеческому естеству. И Господь предполагал — ну тоже скудный человеческий язык, но тут Он знает, скажем так, Господь, что у ребенок есть определенные вот эти этапы развития, определенные периоды развития. Даже если возьмем маленького: вот младенчик рождается, и ведь, обратите внимание, может быть, годика в три у него тоже начинается такой момент, когда он начинает осознавать себя в жизни, свое собственное «я» начинает формировать. И уже просто неделю назад он был просто вот действительно как ангелочек, а сейчас он уже что-то свое — сам, не хочу, не буду, — но это естественно. Естественно и в подростковом возрасте. Конечно, влияет на нас и обстановка вот эта жизненная, которая вокруг, влияет и школа и социум, а уж тот информационный вал, который сейчас просто с головой накрывает нашу молодежь, наших детей, так это вообще говорить нечего. Не то что нечего, а просто это очень такая серьезная проблема. И я сам могу сказать, что, наверное, все-таки — да не наверное, точно совершенно, потому что я же тоже родитель, тоже отец, и тоже с этими проблемами живу и сталкивался, и сталкиваюсь. И здесь набраться действительно, вот иметь веру глубокую, набраться терпения родительского и с любовью идти по жизни, молиться. Пусть даже называть это вымаливать, вот пусть называется так. Но это есть та проблема, которую мы сейчас должны решать в жизни, вот это есть та задача: вот насколько мы своих детей покроем это любовью, Божией любовью, наверное, будет зависеть и результат, что будет дальше. Наверное, так.

К. Мацан:

— Я слышал очень утешительную историю от одного священника на похожую тему. У него четверо детей, старший заканчивал школу, и они много спорили, священник со своим сыном уже взрослым, в том числе и о политике. Сын, как мы сказали, вольнодумец, вольтерьянец, либерал, как многие в подростковом возрасте. А у папы более такая позиция консервативная. И вот они спорили, ругались — ну как бы ругались так интеллектуально, и папа пытался переубедить, и страшно переживал, и плакал, что как же сын не понимает. А понятно, почему плакал, потому что сына посадят просто, ну вот он будет сидеть через два года просто с такими взглядами и с такой привычкой их высказывать. И даже матушка, как этот священник рассказывал, так уже в час ночи заглядывала и говорила: вы еще долго будете тут орать? Пора спать идти. И понял священник, что он все, он ничего не может, просто вот надо это отпустить, и надо сына принять таким, какой он есть. Ну что же, буду передачки носить, решил священник. Значит, выпускной вечер, и в школе про всех выпускников сделали альбомы. И каждый вот ребенок какую-то короткую для этого альбома написал или сказал реплику, какое-то свое жизненное кредо. И этот священник этот альбом открывает, видит своего сына и читает слова ну просто буквально свои, читает такие слова, которые он сам бы написал. То есть ребенок вдруг после того, как его приняли таким, какой он есть, в нем какой-то произошел переворот, и ну по крайней мере в глазах родителя, в глазах этого священника этот ребенок изменился вот на 180 градусов в ту сторону, в которую родителю хотелось бы. Все потому, что просто вот он был принят, и папа это, что называется, отдал Богу. И вот это как-то вот мне кажется, я для себя эту историю, когда услышал, понял, что это такой универсальный...

А. Леонтьева:

— Она такая утешительная.

К. Мацан:

— Утешительная, да. И универсальный метод решения вот мировоззренческих проблем, разногласий с ребенком.

А. Леонтьева:

— А я тоже вспомнила, когда батюшка говорил, что Господь попускает какие-то периоды вот, в частности, подростковый. Я вспомнила историю, мне рассказывала моя подруга, матушка. У нее прихожанка, очень богомольная, вот имеет такого ребенка, которая, став подростком, девочка, стала яростной противницей там ну не Церкви, но просто. И она настолько не хотела вот вариться в том, что ей, значит, навязывали, как она считала, родители, что она уехала в Израиль, поселилась в каком-то кибуцу и вот это все. И прошло какое-то время, и девочка попала... Ну прихожанка приходила там к отцу Дмитрию, настоятелю храма в Толстопальцево, он говорит: ну молиться, что делать. И что-то такое произошло, эта девочка пошла в храм Гроба Господня. Она никому не рассказывает, что с ней там случилось, но она вышла оттуда другим человеком. Она теперь яростная, такая же яростная, как она была бунтарь, она такая же яростная православная девушка. Вот такие тоже бывают.

Протоиерей Сергий:

— Если позволите, тоже расскажу, буквально вот добавлю в копилку такой замечательный случай, о котором я не могу как бы не сказать. Один случай хороший, замечательный. Вот также у батюшки, как вот сейчас вы рассказывали, был сын такой вот, который ну вот вольнодумец, и который даже вот в семье Великим постом, он уже как бы взрослый, подросток, да, он даже вот мало того, что принес колбасу — ну для батюшки, конечно, это серьезное испытание. Не потому, что хочется этой колбасы, а потому что рушится какая-то вся вот эта вот схема...

А. Леонтьева:

— Традиция.

Протоиерей Сергий:

— Да. Батюшка, слава Богу, оказался таким мудрым человеком, он сказал так: вот я тогда будут поститься не только за себя, но и за сына. И стал еще более вот ревностно ко всему этому относиться. Итог — сразу, не буду долго, итог: прошло много лет, сын стал священником, продолжил традицию семейную. Слава Тебе, Господи. Дивны Твои дела, Господи.

К. Мацан:

— Саша, сохранявший загадочное молчание последние несколько минут...

А. Ананьев:

— Ощущение трепетное. Каждый раз, когда я пытался что-то сказать, у меня было ощущение, что я перебиваю что-то чрезвычайно важное.

К. Мацан:

— Вот теперь момент настал, чтобы ты согрел нас.

А. Ананьев:

— У меня так много, чего есть сказать. Во-первых, про вот эти случайности, о которых мы говорим, да, — не бывает случайностей. Или вернее как, да, я сразу представляю себе картину: там произошло какое-то чудо или стечение обстоятельств — и ты подходишь к какому-нибудь опытному батюшке, говоришь: батюшка, а это было стечение обстоятельств? Если опытный батюшка, он скажет: ну разумеется. А ты: а может быть, это было чудо и Божий промысел? Он скажет: ну конечно! Как ты посмотришь, так ты и увидишь. И это то, чему мы, христиане, то есть должны как бы учиться каждый раз. Самым моим большим открытием было то, что мы как бы, взрослые люди, за сорок, должны этому учиться. А дети это умеют. С самого первого дня своей жизни. И как раз мы берем на руки вот этих младенцев, которые это умеют и говорим: так, а сейчас, друг мой, научу тебя всего этого не видеть. У меня есть для тебя прекрасные шаблоны. Они не мои, я их вырезал из журнала, очень правильного педагогического журнала. Потому что мои шаблоны лучше не трогать, там вообще беда-беда, мои ошибки лучше не повторять. Но у меня есть для тебя прекрасный план, я сейчас тебя научу. И мы учим, закатываем в бетон этих знаний все способности наших детей, чтобы они там к девятнадцати годам разучились все видеть, прекрасно сдали ЕГЭ и потом со скрипом, открыв глаза, начали возвращать себе эту способность видеть чудеса, а не стечение обстоятельств, видеть красивое. Я не думал рассказать ту историю, которую вспомнил сейчас. Я тут клацал клавишами — я пытался вспомнить даты, названия или хотя бы страну, где это происходило, но, к сожалению, так и не нашел. Но история потрясающая. Я долгое время увлекался фотографией, ну так, на полупрофессиональном уровне, мне доставляло удовольствие разбираться в этих диафрагмах, выдержках, длиннофокусных, широкоугольных объективах, марках фотоаппаратов, штативов — мне очень нравилось. И тогда я поймал историю, которая ко мне периодически возвращается, я ее держу как какую-то драгоценность, смотрю ее там, ставлю обратно на полку, чтобы обратно вернуться к ней спустя какое-то время. Один производитель фотоаппаратов, известный мировой, решил провести эксперимент — не эксперимент, рекламную кампанию — не рекламную кампанию, некую акцию: они взяли три десятка самых простых фотоаппаратов — буквально коробочка и кнопочка, и объектив и взяли группу детей, ну дошкольного возраста, вот самых-самых маленьких. Сказали: детки, мы дарим вам фотоаппараты, снимайте все что хотите, фотографируйте все, что вам понравится. И дети — ну естественно, у них представление о диафрагме, выдержке и прочих ISO нет никаких, — они просто ходили, фотографировали то, что они увидят. Эта компания потом получила эти снимки все, разложила, выдохнула, помолчала. И сделала выставку для профессиональных фотографов. И профессиональные фотографы ходили, смотрели на все это и понимали, что здесь нарушается все: правило золотого сечения, экспозиция, там еще что-то, еще что-то, но это гениально. Это то, что надо даже не просто увидеть, а почувствовать, это то, что надо уметь видеть. Ты можешь прочитать десять томов учебников по профессиональной фотографии и не сделать таких фотографий. А эти дети просто увидели, сделали и забыли, и побежали дальше, они как эти бабочки. И вот это то, чему — вот сейчас мне трудно это сформулировать, в этом есть что-то от истинного христианского, светлого, заповеданного нам «будьте как дети» — отношения к себе, к своей работе, к своей жизни, к деньгам, к Богу. Это то, чему надо учиться — вот эта легкость, непосредственность, простота, незаморочненость, незашоренность и гениальность. Моей дочери сейчас 22 года. Страшно сказать. Она сейчас, наверное, она обо мне там смешные истории рассказывает. А когда она была совсем маленькой, вот примерно в возрасте этих детишек, которым эта компания вручила фотоаппараты, я периодически выхватывал у нее истории, которые, вот если бы у меня была голова, руки откуда надо и достаточно мотивации, я бы мог их разложить в какую-то книгу, и эта книга стала бы сборников высокодуховных притч. Потому что так видеть, формулировать и говорить, как дети — не потому, что мой ребенок гениальный, да ну нет, любой родитель может рассказать миллион историй таких вот про ребенка. Я одно время, наверное, с пяти до семи лет, я их записывал, потом я почему-то бросил, хотя ребенок не перестал быть гениальным. Хотя, может быть, я начал закатывать его в бетон вместе там с первыми классами школы, но тогда это было чудо. Пример. У меня был день рождения, и ребенок, ну как дети в этом возрасте, они стараются сделать что-то своими руками, а Маша нарисовала мне открытку. Ну там солнышко, цветочки, все как полагается. И подпись. Я когда прочитал это, я рыдал. Я периодически до сих пор напоминаю себе, что мой ребенок мне этого пожелал. «Дорогой папа (цитирую я практически дословно), я поздравлю тебя с днем рождения. Пусть все твои мечты исполняются». Точка. Последняя строчка: «Все, кроме плохих».

А. Леонтьева:

— Хорошая история.

А. Ананьев:

— Это светлый ребенок мог сформулировать так.

Протоиерей Сергий:

— Чистая душа как потому что. Конечно же.

К. Мацан:

— Светлые истории мы сегодня рассказываем на волнах радиостанции «Вера». Мы — это протоиерей Сергий Полтавцев, мои дорогие коллеги, Анна Леонтьева, Александр Ананьев, я Константин Мацан. Ну потрясающая история, Саша, про формулировки пожеланий.

А. Ананьев:

— Я такие истории могу рассказывать очень долго. Еще одна история, которая мне очень понравилась, опять же только ребенок мог так сформулировать. Она очень любит всегда там все мои автомобили, которые проходили у меня в жизни, то есть папа и автомобиль для нее как-то вот единое целое. И она всегда следит за моими этими взаимоотношениями с автомобилями, она очень любит, когда папа помыл машину и вот приехал на чистой машине. И вот мы с ней подходим к автомобилю, говорю: Маша, помыл машину, сейчас поедем на чистой машине. Она приходит довольная и видит на лобовом стекле такой отчетливый, выпуклый, откровенной глубины ляп. Как в спектакле Константина Мацана, там можно было сказать иначе, но я не буду, мы вычеркнули все...

К. Мацан:

— Тема продолжается.

А. Леонтьева:

— Подхватил.

А. Ананьев:

— Я тебя потом еще ведь спрашивал, какое слово имелось в виду. Я бы, конечно, не оставил. И она так расстраивается, глядя на вот это вот вопиющее безобразие. Расстраивается, как может расстраиваться ребенок, которого вот разочаровали в лучших побуждениях. А я так вытираю, этими дворниками, задумчиво смотрю, как размазывается по стеклу все это безобразие, по чистому, по мытому, и говорю: Маша, не переживай. Знаешь, как говорят? Это к деньгам. Эта новая информация ребенка так поднакрывает и ребенок молчит минут пятнадцать. А потом с заднего сиденья я слышу голос: пап. Я говорю: чего? Представляешь, говорит, если прилетит много-много птичек и уделают всю твою машину — ты будешь очень богатый. И ничего больше не увидишь.

К. Мацан:

— Кстати, твоя история про детские фотографии, когда раздали детям фотоаппараты и они, сами того не понимая, нафотографировали гениального, мне кажется, удивительно глубокая, притчевая действительно история про то, что вообще-то важно просто Богу не мешать. Вот Бог с детьми, Он настолько с ними близок, и Он настолько ведь, как мы сегодня всю программу говорим, даже если мы какие-то вещи списываем на естественный ход вещей, это не отменяет того, что в этом ходе вещей Господь участвует в нашей жизни. И вот дети, они взяли фотоаппараты и, ничего не зная ни про сьемку, ни про выдержку, просто делали то, что подсказывает сердце — то есть Богу не мешали в них действовать, и получилось — это, наверное, и есть гениальность.

А. Ананьев:

— Да. А еще ведь в них нет гордыни. Они же не пытаются там выразить себя, вот как я.

К. Мацан:

— Себя, да.

А. Ананьев:

— Вот я когда фотографирую — ну я же мастер, я знаю, что такое диафрагма...

К. Мацан:

— Я же потом на World Press Photo победю.

А. Ананьев:

— Да, ну или как минимум соберу 14 лайков в социальной сети. Ну я же молодец, потому что... У них всего этого нет. У них есть: ой, красиво! Сфотографировали и забыли — это по-настоящему.

К. Мацан:

— Отец Сергий, а вы что об этом думаете?

Протоиерей Сергий:

— Этот детский взгляд, он совершенно чудесный. Да, действительно не зря так Господь сказал: будете как дети малые, войдете в Царствие Небесное. А вообще надо и взрослому человеку действительно постараться от этой бетонной, может быть, какой-то амбразуры избавиться и....

А. Ананьев:

— Правильности.

Протоиерей Сергий:

— Правильности, да, — вот в кавычки возьмем, но действительно «правильности». Я вообще предлагаю даже вот не то что там сейчас, скажем, а вот вообще вот я в разговоре говорю: ну посмотрите за окошко, ну вы видите тучу — ну слава Богу, Господь дает дождик, чтобы он пролился на нашу землю. Солнышко — да замечательно. Птичка запела — какая красота, ведь они же Богу поют. Старайтесь везде и во всем видеть Божие, чистое, святое, красивое.

А. Ананьев:

— И даже слово «старайтесь», оно уже как-то лишнее.

Протоиерей Сергий:

— Может быть.

А. Ананьев:

— Не старайтесь. Не старайтесь.

К. Мацан:

— Я вижу, что вот Анна Леонтьева просто не может молчать больше.

А. Леонтьева:

— Рвется к микрофону, да. Просто, Саша, тоже эта история чудесная, которую ты рассказал, про дочь. Я очень долго записывала за своими детьми, особенно вот когда они были маленькие такие вот, вот эти вот «православные дети, которые ходят в храм с папой и мамой» и задают вопросы, типа: а с какой скоростью летают ангелы, быстрее папиной машины или медленнее? А не бойся, если я упаду с качелей, ты же знаешь, меня ангелы починят. А один раз они задали мне вопрос, я еще такой, очень молодым человеком была, я очень рано начала их рожать. И вот умер хомяк какой-то очередной...

К. Мацан:

— Ах, я хотел, чтобы ты рассказала историю про хомяка вот как раз.

А. Леонтьева:

— Да, вот эту вот, про похороны хомяка?

К. Мацан:

— Про похороны хомяка.

А. Леонтьева:

— Значит, у нас в семье были династии хомяков, как, наверное, во многих семьях. Хомяки такие существа, которые очень быстро уходят от нас и приносят очень много горя. И как-то раз вот был такой у нас маленький, знаете, бурундучковый хомяк назывался, он был очень маленький и очень свирепый — к нему нельзя было даже просунуть пальчик в ограду, потому что он сразу начинал его компостировать, вот просто прокусывать. И этот свирепый малыш в какой-то момент тоже ушел от нас. И младший сын, ему был, по-моему, шесть лет, он организовал похороны. Он сказал всем одеть черную одежду и собраться около нашего каштана, где мы традиционно хоронили хомяков. Положил его в какую-то коробочку. И старшие так уже, в таком возрасте: ну хомяк там, ну... Но я сказала: ребята, у Коли горе — опять про Колю, у Коли горе, и надо поприсутствовать. Все, значит, одели черное. И Коля сказал эпитафию, в которой сказал, что «и вообще при жизни он был добряк». И дети так... немножко прыснули. Но я строго на них посмотрела, и я сказала: Коленька, наверное, ты видел в нем что-то такое, чего не видели мы. А еще вот продолжение этой истории, что дети, конечно, спрашивали всегда, попадут ли в рай их домашние животные — там наш кот Леопольд, те же хомяки. Я, будучи такой очень правильной православной, такой сугубой, ну неофитом, и я говорила: нет, у животных нет души, в Библии написано, что она с кровью уходит в землю. И они очень расстраивались. Пока моя прекрасная знакомая, очень верующий человек, художница, не сказала: Аня, ну как ты себе представляешь рай без животных? И это меня так вразумило. Потому что вот то, о чем Саша говорит, вот эти наши правильные какие-то мнения, которые мы навязываем детям, они на самом деле... как-то надо очень аккуратно с этим.

А. Ананьев:

— Может быть, действительно. Мы же ничего не знаем про рай.

А. Леонтьева:

— Да, мы не знаем про хомяков, про рай.

А. Ананьев:

— Хочешь узнать про рай — возьми вон малыша, который только-только научился говорить и скажи ему: расскажи мне про рай. Он тебе расскажет и, я тебя уверяю, так оно и будет.

К. Мацан:

— А помните эту потрясающую притчу про то, как умер человек, и умерла его собака вслед за ним. И вот они вместе идут к воротам рая, и у этих ворот стоит кто-то и говорит: ну сюда с собаками нельзя. Мы вас, молодой человек, пропускаем, а собаку оставьте здесь. И человек не пошел. Он не захотел бросать собаку. Они идут дальше и приходят к другим воротам, которые оказываются настоящими воротами рая, а те были какие-то ненастоящие, подложные, ошибочные. А в эти настоящие ворота рая он говорит: а можно с собакой? Конечно, можно. А вот нам там сказали, что нельзя. Говорят: нет, вот в настоящий рай не попадают те, кто бросают друзей. А те, кто друзей не бросают, в рай и попадают.

А. Ананьев:

— Это моя история. У меня рядом с домом магазин — туда с собаками нельзя. А тот, который дальше магазин — туда можно с собаками до 35 сантиметров. Там дешевле и вкуснее.

К. Мацан:

— И колбасы, и косточек больше.

А. Леонтьева:

— Хорошо.

К. Мацан:

— Ну я еще одну историю вспомнил, постепенно двигаясь к завершению нашего сегодняшнего разговора, короткую, но утешительную опять же. Я вот начал с истории сегодняшнюю программу о педагогическом поражении, а вот есть потрясающая история, не моя, о педагогической победе родителя. Когда эту историю рассказывал человек, он сегодня уже очень возрастной, он доктор психологических наук, тогда он был молодым мальчиком — послевоенные годы, бедность, голод, — и он учится в школе, как может, у него много троек. Мама расстраивается, что много троек, и они заключают с мамой договор, что вот если он эту четверть или год закончит без троек, она подарит ему часы механические, наручные. А это тогда просто клад, это сокровище — часы, и любой мальчик мечтал бы о таких часах. И вот заканчивается год, и у него все равно выходят тройки. И он приходит к маме и говорит: мама, ну вот у меня, к сожалению, все равно тройки. И она говорит: ну что ж, ты свое обещание не выполнил, а я свое выполнила — вот твои часы. Она дарит ему часы, и после этого троек у него никогда не было. Вот мне просто кажется, это пример...

Протоиерей Сергий:

— Замечательно действительно.

А. Леонтьева:

— Это такая благодать авансом, да, как вот нам Господь дает, наверное, это все, в общем, очень авансом.

К. Мацан:

— Это действительно, мне кажется, что, не знаю, вот, отец Сергий, согласитесь вы или нет, а у меня ощущение, что Господь с нами всегда так.

Протоиерей Сергий:

— Конечно же.

К. Мацан:

— Вот Он всегда нам эти часы дарит, а мы вечно тройки приносим. Он говорит: ну а Я Свои обещания выполняю, вот тебе часы.

Протоиерей Сергий:

— Все нам дается в этом мире авансом, конечно же. Бог есть любовь. Любовь обымает, как мы говорим, обымает весь мир, и мы в этой любви купаемся. Просто мы настолько это, может быть, не видим, не понимаем. Ну есть такой простой пример: ведь рыбу вытащить из воды, она как бы без воды действительно погибает. Но вот что такое вода, попробуй ей, так сказать, условно, так сказать, по-детски расскажи, поясни. Потому что это ее естество, она в ней живет, она ею, так сказать, дышит, условно говоря. И поэтому, конечно же, Бог нас очень любит. И слава Богу. Слава Тебе, Господи.

К. Мацан:

— Давайте не получать троек, дорогие друзья. Спасибо огромное. В наших сегодняшних «Светлые историях» самым сокровенным, теплым и дорогим делились протоиерей Сергий Полтавцев, настоятель храма во имя святого Александра Невского города Химки, и мои дорогие коллеги, Анна Леонтьева, Александр Ананьев, и я, Константин Мацан. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА .

Протоиерей Сергий:

— Храни вас Бог, дорогие друзья.

А. Ананьев:

— Всего доброго.

А. Леонтьева:

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Поделиться сокровищем». Игумен Филарет (Пряшников)
• «День Победы»
• «Первые шаги в Церкви». Игумен Филарет (Пряшников)