«Памятное богослужение»

В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями, связанными с памятным в их жизни богослужением, поделились ведущие радио ВЕРА Алла Митрофанова, Александр Ананьев, Алексей Пичугин, а также наш гость — настоятель храма священномученика Власия в Старой Конюшенной Слободе города Москвы иеромонах Никандр (Пилишин).

---

Алла Митрофанова:

— «Светлые истории» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, традиционно уже наш новый проект на радио «Вера», когда можно не только слушать светлое радио, но и смотреть. То есть фактически у вас есть возможность стать участником нашего разговора, присоединиться к происходящему в студии через YouTube канал радио «Вера». «Светлые истории» — это наш новый проект, где мы, коллеги наши, гости делимся друг с другом и с вами ну, наверное, самыми запоминающимися событиями из нашей жизни и своими переживаниями, размышлениями в связи с этими событиями. Я Алла Митрофанова и с удовольствием представляю: в нашей студии сегодня иеромонах Никандр (Пилишин) настоятель храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе. Отец Никандр, здравствуйте!

Отец Никандр:

— Добрый вечер!

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев, Алексей Пичугин — наши коллеги, голоса которых знают, по-моему, уже все. Вот сейчас есть возможность увидеть, как же мы все выглядим.

Алексей Пичугин:

— Надо как-то голос изменить, наверное. Не так, как все привыкли, даже не знаю, у меня не получится. Саша, наверное, сможет.

Александр Ананьев:

— К «Светлым историям» прекрасные девушки надевают новые платья, а мужчины делают другой голос, пониже, покрасивее. Кстати, друзья, если вы действительно слушаете, но не видите пока, заглядывайте в оставшиеся пока какие-то социальные сети, цифровые платформы, лишь для того, чтобы посмотреть какое красивое новое платье у ведущей радио «Вера» Аллы Митрофановой. Здравствуйте!

Алла Митрофанова:

— Спасибо. Вы знаете, сегодня у нас тема, поскольку продолжается Великий пост, мы решили сконцентрироваться, поразмышлять о богослужении в нашей жизни. Богослужение как значимая часть того про что мы живём, как мы живём, что с нами будет, и вообще. И, наверное, у каждого из нас есть какие-то особо запомнившиеся моменты, связанные именно с переживанием службы. Богослужения бывают самые разные. Великопостные — это особая тема. И есть и обычные литургии или всенощные бдения, которые в течение нашей жизни мы неоднократно переживаем. Что это такое для нас? И почему нам так важно в это состояние погружаться? И вы знаете, рискну сказать, что, наверное, не только непосредственно в церкви мы можем почувствовать себя на богослужении. Наверное, и за рамками, за церковной оградой тоже, наверное, это бывает. А в идеале мы как христиане, наверное, призваны к тому, чтобы вся наша жизнь была богослужением. К сожалению, не всегда так получается и не у всех так получается.

Александр Ананьев:

— Насколько есть основа под тем, что говорит Алечка, отец Никандр? Богослужение можно пережить не только на непосредственно богослужении? Для меня это сейчас прозвучало странно.

Отец Никандр:

— Ну для начала тогда нам нужно определиться в терминах, знаете, когда собираются люди, то прежде чем начать разговор нужно дать определение, что мы здесь и сейчас и наши слушатели понимают под словом богослужение. Если это служение Богу, не только литургическое, не только таинственное в рамках жизни, формальной жизни церкви, то безусловно, вся жизнь христианина — это служение Богу. Безусловно.

Алла Митрофанова:

— Нет, под словом богослужение мы сегодня будем понимать самое распространённое представление — церковную службу.

Отец Никандр:

— Да, ну тогда, мне кажется, это укладывается в рамках именно в жизни человека, когда он находится в церкви.

Александр Ананьев:

— Открыв тяжелую дверь храма.

Отец Никандр:

— Либо лёгкую.

Алла Митрофанова:

— Александр Владимирович, а начните, пожалуйста. Расскажите вашу историю, которая связана с богослужением, которая самая, может быть, пронзительная, важная, ну вот как часть твоей жизни важная.

Александр Ананьев:

— Друзья, я сразу признаюсь вам в очень важном: сегодня в студии радио «Вера» собрались три человека, три очень хороших человека, которые имеют огромный опыт богослужений, которым есть о чем рассказать, у которых есть свои глубинные переживания в этом. И я. Я крестился четыре года назад. И сказать, что я теперь все знаю про богослужение, сказать, что у меня есть богатый спектр переживаний на сей счёт, было бы очень большим самомнением. У меня нет этого опыта, и при этом у меня есть понимание того, как это может быть. И я к этому, с одной стороны иду, как-то так стараюсь идти. А с другой стороны, я понимаю, что моя лень, какая-то занятость, какая-то суета праздноделание, которым заполнены все мои дни, они не дают мне сделать то, чего хочется. Чего мне хочется? Мне хочется проснуться рано утром и пойти на Литургии читать часы. Мне хочется проснуться рано утром и пойти алтарничать. Мне хочется стать частью этой жизни, стать частью этой жизни. У меня к моим 44 годам жизни и четырём годам жизни в церкви у меня пока не получилось.

Отец Никандр:

— Мы вас приглашаем, Александр, в наш храм, где вы можете каждое воскресное утро читать часы и быть алтарником. Проблем нет.

Александр Ананьев:

— Я знаю. Я пока этого не сделал. Вот почему я этого не сделал, отец Никандр? Кто меня держит? Что меня держит? Мне очень хочется, но я этого не сделал. Однако у меня есть два эпизода в моей жизни, которые, буквально, жемчужинами я храню, и которые для меня имеют невероятную ценность. Во-первых, помните ли вы Великий пост двухлетней давности? Тот самый.

Алла Митрофанова:

— Кто же его не помнит?

Александр Ананьев:

— Тот самый, когда нас всех закрыли дома. Я сейчас вспоминаю его с теплотой, сравниваю его с тем, что происходит сейчас. Тогда было неожиданно, тогда было жутковато. Вот именно не жутко, а жутковато, потому что не понятно, что делать дальше, тебе выдали какой-то QR-код, с которым ты можешь выйти погулять с собакой или ещё что-то. Но самое главное, закрылись двери храмов. И вот это, а у меня ну сколько было опыта тогда? Всего ничего. Вот это стало для меня, пожалуй, самым неожиданным, самым болезненным. В первую очередь, потому что я сочувствовал жене, которая реально плакала. Плакала от того, что её не пускают в храм. Вот для неё это было болезненно, а я сопереживал ей. И тут Великим постом замечательный священник протоиерей Игорь Фомин звонит и говорит: «Саш, скоро чин выноса плащаницы будет, мы договорились, и у нас будет один из центральных федеральных, что характерно спортивных каналов, пригонят огромное количество пэтээсок.

Алексей Пичугин:

— Это уже нужно расшифровать теперь.

Александр Ананьев:

— Спортивный канал, пэтээски.

Алексей Пичугин:

— Я знаю, что такое пэтээски, я знаю. Ты знаешь. Вы знаете, что такое пэтээски, отец Никандр?

Отец Никандр:

— Я не знаю.

Алексей Пичугин:

— Вот. И наши слушатели, я думаю тоже.

Александр Ананьев:

— Это огромные фургоны с надписью TV, «телевижн» и там вот это трансляционные оборудование.

Алексей Пичугин:

— Передвижная телестудия.

Александр Ананьев:

— Передвижная телестудия, да. И из нашего храма, храма Александра Невского при МГИМО на Лобачевского будет вестись прямая трансляция чина выноса плащаницы. Помолчав, отец Игорь добавил: я очень хочу попросить тебя, чтобы ты подготовился и выступил в роли комментатора в телетрансляции. Вот здесь надо как-то объяснить, описать всё моё смятение в тот момент, когда я услышал. Я понимаю, отец Игорь из тех изумительных священников, которые не предлагают что-то абы что, если он что-то предлагает, значит: а) он знает, что я справлюсь, б) он знает, что мне это нужно, с) он знает, что это важно и всё получится. Но при этом я в литургике не просто ноль, я ниже планки ноль, и где-то глубоко ниже в районе нуля. Но я сказал: конечно, отец Игорь, если вы благословляете и если вы мне верите, если вы допускаете, что у меня все получится, я сделаю всё. Целую неделю мы с Алечкой сидели, с моей женой, смотрели записи трансляций, читали описание, читали значение каждого шага, каждого эпизода. Я выписывал, составлял какие-то таблицы.

Алла Митрофанова:

— Тут ещё очень важно пояснить, что Саша никогда не был на этой службе.

Александр Ананьев:

— Да я никогда не был на этой службе.

Алла Митрофанова:

— Потому что к тому моменту ты в церкви, наверное, был второй год всего. И у тебя так получилось, что тот год, когда ты уже крестился, но при этом вот эту службу ты пропустил в связи с работой, потому что работа светская была, там что-то такое. В общем, да.

Александр Ананьев:

— В общем, я подготовился. У меня был, по-моему, 60-страничный фолиант в ноутбуке с текстом, с описанием, того чтобы я видел, что происходит всё. А потом за, буквально, несколько часов до этой службы мы с Алечкой сели, и она говорит: слушай, здесь очень важный момент. В этой трансляции в твоих комментариях не должно быть тебя. Здесь должен быть только Господь, должна быть только служба, должен быть только Христос, будь очень деликатен, будь очень лаконичен, будь очень неэмоционален, будь точен и будь молодцом. Она благословила, я поехал. Пустой город, ни одной машины на Кутузовском проспекте, на парковке храма ни одной машины прихожанина, но, по-моему, штук семь вот этих вот огромных фур с надписью Television. В храме соответственно, ни в одном храме не было прихожан, были только собственно священники ну и там с десяток молчаливых ребят, которые выставляют камеры. Как меня трясло, вы себе даже не представляете. Мы сели в трапезную, ну как мы сели? Сел я, в трапезной тоже никого не было, там восемь мониторов, какие-то пульты и микрофон. И вот это богослужение, которое я провёл не в храме, а в трапезной при храме перед мониторами, вглядываясь в выражение лица отца Игоря на мониторе, каждого священника, всего, что происходит. Оно началось, я вздохнул, и оно закончилось, и я выдохнул.

Алексей Пичугин:

— А это служба с выносом плащаницы?

Александр Ананьев:

— Да, с выносом плащаницы.

Алла Митрофанова:

— А она довольно короткая.

Алексей Пичугин:

— Она короткая.

Алла Митрофанова:

— Вместе с тем она настолько.

Александр Ананьев:

— У меня было 60 страниц текста, вы себе не представляете. Выключилось — и я в панике абсолютно: я все испортил, я сделал всё не так и позвонил Илзе Лиепа, нашей знакомой. И она сказала: я смотрела трансляцию богослужения из нашего храма, там был такой замечательный комментарий. Отец Игорь мне не слова не сказал тогда, ну мы как бы об этом больше не говорили. Но из его молчаливой улыбки я понял, что всё хорошо.

Алла Митрофанова:

— А он и не слышал твой комментарий, потому что, естественно, он служил, и он бы как? Он, естественно, только впоследствии отсмотрел всё это, и он потом, он сказал.

Александр Ананьев:

— Да, вот это богослужение, оно, конечно, просто... Было ещё одно, но я о нём сегодня уже не успею рассказать, может быть, однажды расскажу, но я очень благодарен и отцу Игорю, и всем священникам храма Александра Невского, и Алечке, и Богу за то, что мне подарили такой опыт, я знаю, что это маленький первый шаг на каком-то большом пути, я знаю, что по благословлению отца Никандра и по собственному как бы волеизъявлению я обязательно буду читать часы в храме, мы в деревне дом купили, у нас рядом с домом недалеко храм 17-го века. У меня вот мечта — жить под Суздалем вот там вот, и по утрам ездить в этот храм замечательный. Но вот это богослужение, конечно, запало в душу, и друзья, если у вас есть возможность и желание убедиться в том, что все это правда, что это не придуманные истории, зайдите в YouTube, пока его не закрыли, и наберите в поиске чин выноса плащаницы 2020 г., храм Александра Невского. Он там сохранился вместе с моими комментариями, его можно посмотреть.

Алла Митрофанова:

— «Светлые истории» на радио «Вера» продолжаются, и напомню: сегодня мы говорим, размышляем, вспоминаем те богослужения или события, которые были с нами во время богослужения, которые стали значимый частью нашей жизни, значимыми событиями для нас. И можно не только слушать нас, но и смотреть в ютубе радио «Вера». Здесь в этой студии иеромонах Никандр (Пилишин) настоятель храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе, Александр Ананьев, Алексей Пичугин — наши коллеги ну и я Алла Митрофанова. Алексей Пичугин, наверное, слово тебе.

Алексей Пичугин:

— Когда мы обсуждали тему программы, я думал: неужели может быть какое-то богослужение, которое на меня повлияло больше всего, которое мне запомнилось больше всего? Потом подумал, что, наверное, да, есть такое богослужение, возможно оно не одно, это такая череда, целый период в моей жизни, краткие, краткий, но очень важный для христианского самосознания, становления. Мне было, наверное, лет 17. Я незадолго до этого стал ходить в церковь, до этого я, конечно, бывал, меня раза два в год мама водила причащаться, мы жили возле Елоховского собора, и я сейчас там относительно недалеко живу. И мы бывали, бывали в Елоховском соборе и бывали в небольшой церкви рядом с дачей. Но все это для меня было какой-то громадой, невыносимо долгим временем, ну я маленький, что я там могу понять? Ну поют, ну служат, Елоховский собор там патриарх обычно служил, мы ходили, по крайней мере.

Александр Ананьев:

— Маленькие не понимают, маленькие чувствуют.

Алексей Пичугин:

— Я и не чувствовал.

Александр Ананьев:

— Вот ты обратил внимание на минувшей Литургии в нашем храме на Трёх горах, там вот этот вот амвон, и вот эти ступеньки и на самой нижней ступеньке стоит мальчик лет пяти.

Алексей Пичугин:

— Но мне было больше лет пяти, но я не чувствовал.

Александр Ананьев:

— И он повторяет всё за священниками в алтаре, жестами, улыбками, вот крестится точно также, и у него такая же стать священническая, пять лет пацану.

Алексей Пичугин:

— Я ждал, когда все это закончится. Как и большинство детей, ну привели, ну большой храм.

Алла Митрофанова:

— Ничего не происходит.

Алексей Пичугин:

— Ничего не происходит. Потом, спустя много лет, когда мне было лет 15 или 16, у меня появилась внутренняя потребность. Я, мне кажется, часть этой истории когда-то уже даже в начале наших «Светлых историй» рассказывал, но это именно тот момент, те богослужения, которые действительно мне запомнились и как-то, наверное, по-настоящему повлияли. Храм, куда я начал ходить сам, самостоятельно сделав этот выбор, был за городом в Подольском районе. Но это была деревня, и туда сложно было добираться, надо было ехать больше часа на электричке от Курского вокзала, а потом ехать на автобусе, ещё где-то минут 40, автобус не доходил до храма, доходил только до края села, а иногда на трассе останавливался, и надо было идти. На литургии я не ездил по воскресеньям, я ездил по субботам, у нас школа была шестидневка, она заканчивалась, я учился на Баумановской, проезжал одну станцию на метро и ехал до окраины Подольска что ли. И там у меня был ещё примерно час-полтора до автобуса, это ещё помимо моего воцерковления пришлось на моё контркультурное отрочество, когда я, денег-то особенно у школьника нет, но музыка мне нужна, а там в это время было огромное количество всяких пиратских кассет, дисков было немного, но были пиратские кассеты, в том числе с моей тогда любимой группой «Гражданская оборона». И можно было потратить деньги, которые у меня были, на пиратские кассеты, они здесь стоили сильно дешевле, чем в Москве, и вот я сразу двух зайцев, кассету «Гражданской обороны» и в храм. Я на автобусе доезжал...

Александр Ананьев:

— Вот ты шиковал, вот ты шиковал. Я в те времена, прости, я тебя перебью, для меня это просто тоже очень тёплые воспоминания, у нас была дача в 60 км от Нижнего Новгорода в посёлке Ильино.

Алексей Пичугин:

— Это в какую сторону?

Александр Ананьев:

— Это в сторону Москвы от Нижнего Новгорода. Ильино, вот туда это на Клязьме. И там был пункт приема этого, рябины, всего вот этого, чего там собирать? И я узнал, что за 4 или 3 кг сушеной рябины дают аудиокассету МК 60. Я всё лето собирал рябину, я её сушил, а осенью получил эту кассету. Не мог себе позволить купить кассету с записью, но в промтоварном магазине рядом с домом был пункт записи на аудиокассеты, и я записал себе два альбома группы «Кино».

Алексей Пичугин:

— Но это было чуть раньше всё-таки. Дело в том, в том храме, куда я ходил, всенощные бдения не служили, народу было мало, вот на Литургии полный храм в воскресенье, а вечером накануне просто вечерние службы и всё, и разъезжались, и расходились. Я всегда приезжал незадолго до, если кто-то хорошо знает чинопоследование вечерней службы, есть там момент — вход с кадилом, а после чего поется «Свете тихий». И это была осень, и вот, наверное, больше всего, если мы говорим о богослужении, вот этот период где-то октябрь, когда начинается служба, и уже солнце садится, и вот это ощущение от песнопения «Свете тихий», ещё не стемнело до конца, если ясная погода, как раз в этот момент садится солнце и поет хор «Свете тихий», у нас тогда практиковали знаменное пение. Это дополнительно ещё было каким-то таким фактором, который тебя накрывал, знаменное пение, «Свете тихий», садившееся солнце, абсолютно визуальное восприятие. Наверное, в этом ничего, на первый взгляд, такого мистически-духовного не было, но на первый взгляд. Наверное, благодаря вот этим ощущениям и переживаниям в этот момент, каких-то, может быть, четырёх — пяти служб, я старался не пропускать, я ездил всегда по субботам и никогда по воскресеньям, по воскресеньям крайне редко, раз в несколько месяцев, но вот в субботу всегда. И меня настолько поражал вот именно этот момент, что мне хотелось снова и снова его переживать, для этого можно было проехать, ну ещё кассеты, там, конечно же, были. Но можно было проехать и вот этот час на электричке больше даже, 40 минут на автобусе, причём полтора часа его подождать, а потом обратно на перекладных добираться назад домой. Вот это, наверное, и было тем самым ярким запоминающимся богослужением, которое было в моей жизни, потом я уже стал пытаться сам во всём разбираться, потом уже было духовное учебное заведение, литургика и такое количество служб, что в них что-то найти или вспомнить, если постараться, наверно, да, но вот я не сумел.

Александр Ананьев:

— Нет, нет, нет, не спугни, это прекрасно. Мне это знаешь, что напоминает? Мне это напоминает какую-то ненаписанную, но лучшую сказку Сергея Козлова, вот то, что ты сейчас рассказал.

Алексей Пичугин:

— Ну визуально, Козлов очень визуален.

Александр Ананьев:

— Вот человек далёкий от церкви, ну даже мне она не так понятна, как тебе, Алечке, отцу Никандру. Я ездил, сейчас я расскажу вам историю о самом запомнившемся богослужении. Я далеко-далеко уехал в храм, я приехал, а там за окном светило солнце, оно садилось, я такой: вау. Потрясающая история. Вот не описать словами, это очень круто.

Алексей Пичугин:

— Это уже, наверное, Звягинцев, скорее, а не Козлов.

Александр Ананьев:

— Нет, нет, нет. Это абсолютно вот ёжик медвежонку рассказывает: за окном было солнце, и оно садилось. Это просто невероятно, это очень сильно.

Алла Митрофанова:

— И если я правильно понимаю, то в богослужении вот эти все слова, которые в том числе и со светом связаны, глубоко не случайны, и в идеале соответствуют каким-то астрономическим событиям. Ну то есть: слава Тебе, показавшему нам свет, то что звучит на всенощном бдении, это то, что в идеале должно совпадать с первыми лучами рассвета, встающего солнца?

Отец Никандр:

— Ну где-то оно и совпадает.

Алла Митрофанова:

— Где совпадает? Расскажите.

Отец Никандр:

— Нет, но если мы выберем, например, храм или монастырь, где совершается утреня утром, то, конечно, желательно устраивать её в зависимости от времени года во столько, утром, когда ты подходишь к моменту славословия, с этими словами, да, это первые лучи должны быть в окнах храма.

Алексей Пичугин:

— А помните, русская классика, если идёт какое-то описание, мы уже по инерции начинаем, ну плохо себе представляем: заутреня, обедня. Ведь для людей, живших до революции, живших церковной жизнью, все было понятно — заутреня — это как раз утреня, которая совершается утром, обедня — между ними перерыв, это не сразу там «Благословенно царство», и литургия началась после утрени. Нет, там был некоторый перерыв, и кто-то ходил на утреню, кто-то ходил на обедню, на Литургию из дворянства в основном.

Алла Митрофанова:

— Это правда, да.

Алексей Пичугин:

— Ну там есть целое исследование про этот момент, но я думаю, что сейчас не будем погружаться.

Алла Митрофанова:

— «Светлые истории» на радио «Вера», дорогие радиослушатели, напомню, нас можно ещё и смотреть, этот наш проект выходит в ютубе радио «Вера», найти нас в ютубе легко, нужно просто в строке поиска ввести радио «Вера» увидеть там наш круглый голубой логотип, проходите, все наши программы, «Светлые истории» там выложены. Сегодня у нас в студии иеромонах Никандр (Пилишин), отец Никандр, в следующей части программы как раз сразу к вам и перейдём. Настоятель храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе, Александр Ананьев, Алексей Пичугин — наши коллеги — и я Алла Митрофанова, буквально, через минуту продолжим.

Алла Митрофанова:

— «Светлые истории» на радио «Вера» продолжаются, дорогие друзья, напоминаю, это наш новый проект, который можно не только слушать, но и смотреть в ютубе радио «Вера». Иеромонах Никандр (Пилишин) сегодня в нашей студии, настоятель храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе, Александр Ананьев, Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова, мы делимся историями из нашей жизни, которые связаны с самыми яркими переживаниями богослужения. Богослужение как значимая часть нашей жизни. Отец Никандр, думаю, что вам больше всех из нас есть что в этом случае рассказать.

Отец Никандр:

— Да, я думаю, если бы у нас передача не была бы ограничена по времени, мы сидели бы очень долго, долго и до утра рассказывали истории, которые происходили. Поскольку жизнь священника, безусловно, неразрывно связана с богослужением. То есть невозможно представить себе жизнь без этого. Ну уж поскольку я оказался здесь, я не только священник, но и монах, именно «Светлые истории», то я бы хотел предложить для вас и для всех слушающих нас сейчас и смотрящих зрителей, пожалуй, самую главную историю, которая произошла в жизни моей, это история принятия монашества. Потому что чин пострига в монашество, это тоже богослужение.

Алла Митрофанова:

— Через это никто из нас не проходил.

Александр Ананьев:

— Не проходил, в фильме «Где ты Адам?» — это самое яркое воспоминание у меня.

Алла Митрофанова:

— Это да, мы только в кино это видели.

Отец Никандр:

— Сейчас идёт период Великого поста, и пожалуйста, можно приехать в монастырь, потому что в период постов, как правило, совершаются постриги.

Алла Митрофанова:

— А можно присутствовать на постриге посторонним людям?

Отец Никандр:

— В зависимости от устава монастыря, в некоторых монастырях это позволяют.

Алексей Пичугин:

— А я, кстати, простите, что перебиваю, буквально, одно предложение, я сколько-то лет назад побывал на постриге одного знакомого, меня позвали фотографировать, дело было ночью, там как-то все это происходило ночью, это тоже мне очень запомнилась сама служба и близкие люди, которые служили, которые были там, я все это снимал, снял плохо очень, но тем не менее само богослужение и сам постриг очень запомнились.

Отец Никандр:

— Да, мне постриг тоже запомнился для меня, поскольку это событие происходит один раз в жизни, и конечно, ты к нему идёшь, готовишься осознанно, и это большие переживания, и это сильные искушения, возникающие на пути к этому. И я принимал постриг, обучаясь в Московской духовной академии, я был студентом магистратуры, меня постригал ректор академии нынешний митрополит Таллинский Евгений в Троицком соборе Лавры у мощей преподобного Сергия, то есть как бы всё сходилось воедино. И у владыки Евгения была такая традиция, он называл, при постриге дается новое имя, поскольку постриг это умирание старого человека и рождение нового человека в жизнь, и как у любого человека в семье рождается ребёнок, ему нарекают имя, так и здесь рождается в новую жизнь человек, ему нарекают имя в знак и символ новой жизни после монашеского пострига. И Владыка всегда давал имена, связанные либо с профессий, например, иконописец Лука, врач Пантелеймон, такая была традиция, либо у него довольно часто была традиция называть в честь тех святых, которые празднуют свой юбилей. И вот в тот год, когда я принимал постриг, был юбилей князя Владимира, я был настолько уверен, что я буду Владимиром, прям с этой мыслью сжился.

Александр Ананьев:

— А вы до последнего не знаете?

Отец Никандр:

-Нет, не знал, владыка это держал в тайне, и он сам молился, эти имена готовил, нас было трое, он на листочке написал эти три имени, чтобы не забыть, и прикрепил к чиновнику, чтобы во время чина пострига не забыть эти имена, назвать. А мне так не хотелось обычного имени, ну то есть, если монашеский постриг, то должно быть монашеское имя, такой как Ксенофонт, Елевферий, ну что такое, думаю, Алексей, Александр, Иван? Ну нет, думаю, и так в мире много таких людей, хочется монашеское имя, думаю: Владимир. Я расстроенный иду на постриг, начинается постриг, мы ползём, потому что в начале пострига в знак умерщвления и прощания со старой жизнью, человек ползёт, и когда мы уже встали, совершается чин пострига, подходит момент первого, нас было трое, я был вторым по очереди, и первого брата постригают и говорят: брат наш Григорий, ну думаю, имя-то какое — Григорий, хорошо, что не я, третьего назвали Борисом, в честь Бориса и Глеба, и моё имя, подходит моя очередь, я склоняю свою голову, и владыка подносит ножницы к моим волосам, постригают и говорит: брат наш Никандр. Я так обрадовался, думаю, вот это имя монашеское, нигде я не встречал такого имени. А владыка ошибся, потому что он хотел назвать меня Никанором, и на этом листочке написал имя Никанор, но когда он прикреплял его к чиновнику, то скрепка слилась с буквой О, и он в темноте прочитал Никандр вместо Никанора.

Алексей Пичугин:

— Но Никанор тоже было бы монашеским именем.

Отец Никандр:

— Ну, конечно, но Никандр мне больше нравится, чем Никанор.

Алла Митрофанова:

— Вот это да.

Отец Никандр:

— Да, и владыке говорят: владыка, не то имя, что делать? Он говорит: я что, еже писах, писах, сказал, значит сказал, всё, будет теперь Никандром. И вы знаете, такая посетила меня радость непередаваемая. Я стою и улыбаюсь, такой лучезарный человек, мне все говорят: что ты смеешься? Я говорю: да мне радостно, потому что совершается, во-первых, постриг, а во-вторых, имя монашеское. И нас потом повели в алтарь Покровского академического храма, где мы пребывали 3 дня и 3 ночи, не выходя из алтаря, такая традиция есть. И мне все говорили, вот знаете, есть такая традиция: как проведёшь первую седмицу, так проведёшь и пост, как проведёшь пост, так и год проведёшь, а нам говорили: как ты проведёшь первую ночь, такая и будет твоя монашеская жизнь. Поэтому мы не спали, мы читали Псалтирь, читали заново, читали не прерываясь, и конечно, было очень важно не заснуть. Ну как это? Твоя первая ночь, ты в новом жизненном статусе, ты новый человек с новым именем. Я единственное попросил, принесите мне житие прочитать, что за святой вообще? И мне принесли жития, которые составил святитель Димитрий Ростовский, вот такой абзац совершенно маленький про моего святого. Он египетский мученик, я был в Египте, искал, расскажите мне что-нибудь, никто не знает такого святого в Египте. Только русская церковь его знает.

Алексей Пичугин:

— У меня также с моим небесным покровителем. Мучеником Алексеем Константинопольским. Никто про него особо не знает, там три строчки.

Отец Никандр:

— Но знаете, что самое поразительное, помимо этой ситуации с именем, после пострига все подходят поздравляют тебя, и ко мне подошёл профессор, он, буквально, недавно преставился, Константин Ефимович Скурат, и он подошел ко мне и говорит: я поздравляю тебя, Господь вмешался, Господь дал тебе имя, не Владика, это вообще какой-то знак. И мы были в алтаре, мы искренне молились и переживали, радовались новой жизни. И было первое причастие утром, потом мы сходили на завтрак, нас покормили, мы вернулись в алтарь, и такое наступило какое-то ощущение, что время вообще отсутствует, невероятные переживания легкости новой жизни, как будто бы всё, что было до этого просто все смыло. И вот я, то, о чем сейчас хочу рассказать, наверное, это можно пережить только через ну каждого в своей жизни. Но это было со мной. Я сидел на стуле в алтаре, потому что было очень тяжело стоять после ночи, после литургии, я сел отдохнуть, и вы знаете, я понял, что Христос рядом. Просто если бы я рукой вот так сделал, я бы почувствовал, что Он сидит рядом, то есть настолько было сильное переживание присутствия Бога в этот момент, в начале этого своего пути, об этом все потом рассказывают монашествующие, что в первые дни после пострига, как неофитство, как после крещения, это были настолько сильные переживания присутствия Бога, что передать словами я их не могу, но я точно знаю, что Христос рядом. Это, конечно, в это можно верить или не верить, но я делюсь тем, что я чувствовал. И вот это переживание Его рядом... А потом это чувство, оно, конечно, ушло, и началась сложная жизнь, наполненная испытаниями, искушениями на монашеском пути, ну вот та память присутствия Отца рядом, то тепло, которое я испытывал, оно сейчас всякий раз меня возгревает и даёт мне силы дальше жить и служить, это невероятное ощущение, которое я пережил в своей жизни после монашеского пострига.

Александр Ананьев:

— Каждый раз, когда нас с Алечкой спрашивают: а когда у вас было венчание? Я говорю: что значит было? Оно продолжается. И вот это как раз то переживание, которое продолжается, вы переживаете его, буквально, каждую минуту своей жизни. Но для вас оно продолжается, но не закончилась.

Отец Никандр:

— Нет, конечно, не закончилось, и оно будет продолжаться и после смерти.

Алла Митрофанова:

— Вот, кстати, венчание, пожалуй, это хорошая аналогия, которая может быть понятна светскому человеку. Я имею в виду, мы же миряне, мы через постриг не проходили и с трудом можем понять, что это такое, но венчание, когда ощущение присутствия Бога.

Отец Никандр:

— Либо крещение во взрослом возрасте, я вот не знаю, Александр переживал ли это чувство или нет, но когда человек осознанно готовится и приходит...

Александр Ананьев:

— Вы знаете, я готовился, я готовился, я ждал, я очень этого хотел, но вот сейчас, слушая вас, я поймал себя на лёгком сожалении, знаешь на каком, Алечка? Недостаточно готовился. Нет, серьёзно, это должен был быть серьезный пост, это должна быть серьезная молитвенная какая-то, а мы же с тобой что? Мы же с тобой радовались, как дети.

Отец Никандр:

— Ну и прекрасно, Саша.

Александр Ананьев:

— Дурака валяли, арендовали кабриолет синий, по Москве катались.

Алла Митрофанова:

— Сашенька, ты имеешь ввиду, сейчас про венчание или про крещение ты сейчас рассказываешь?

Александр Ананьев:

— Я сейчас про венчание говорю.

Алла Митрофанова:

— Про венчание.

Отец Никандр:

— А я про крещение говорю.

Алла Митрофанова:

— Отец Никандр-то как раз про крещение у тебя спросил.

Александр Ананьев:

— Про крещение — я волновался, волновался, переживал, но я не могу сказать, что я тоже там постился перед крещением как-то серьёзно, знаешь.

Алла Митрофанова:

— Перед твоим крещением, вы не представляете, что со мной было, там же ещё, понимаете, как, Саша крестился 15 февраля на Сретенье, а накануне, это 14 февраля, вроде как у нас теперь есть такой праздник, что вот вроде как день всех влюблённых и все такое. И я его держала дома, просто умоляла, пожалуйста, только не выходи никуда, потому что понимаешь на здоровую голову, что может случиться с человеком накануне крещения, когда принимается такое важнейшее решение, какие силы сопротивления, какой сопромат может проявить себя во внешнем мире, умоляла: пожалуйста, не ходи никуда. Но он же хотел своей девушке, ещё пока тогда не жене, а невесте, он хотел своей девушке привезти цветы, какой-то подарок, что-то там ещё, Господи, помилуй, Господи, помилуй.

Александр Ананьев:

— Я зашёл, она испереживалась вся.

Алла Митрофанова:

— Только: спаси и сохрани, понимаете? Вот так вот я тряслась, и пока мы не дошли до храма, я не выдохнула, пока Саша не погрузился в купель. Вот со мной такое было, потому что я действительно до последнего боялась, чтобы, ну то есть надеялась, что Господь принимает, и доведёт, и защитит и поможет дойти, и если что, доползти. Я сама готова была тащить на себе, лишь бы только вот все получилось. Но вот это переживание — оно было очень сильным, это правда, когда ты шёл креститься.

Александр Ананьев:

— Оно было сильным, но вот по сравнению с переживанием отца Никандра, которые вообще в сравнение не идут, у меня, я помню, мне было очень спокойно, вот в сам этот момент у меня было ощущение, что я домой пришел. Не было какого-то острого переживания.

Отец Никандр:

— Саша, помните тот момент, когда пророк Илия, он хотел услышать Бога, и ему Господь являлся в виде сильного ветра, затем дождя, сильных явлений природных, потом было тонкое дуновение ветра, вот то, о чем говорится, в этом Господь, приход домой — это и есть мир на душе.

Александр Ананьев:

— Мне было спокойно и радостно.

Отец Никандр:

— Мир на душе. Мне так посчастливилось, что у меня был и есть, но он сейчас уже отошел ко Господу, но я всё равно продолжаю как бы считать, что он у меня есть, духовник мой, наместник Оптиной пустыни архимандрит Венедикт, он всегда говорил о том, что самый явный признак того, что ты идёшь на верном пути, это мир в душе. Вот имей мир в душе, чувствуешь, что он ушёл, что ты его потерял, ищи его, проси у Бога, чтобы он вернулся. Вот то, о чем говорил Саша. И перед постригом, я же принимал постриг в академии, а батюшка был в Оптиной. И я ему позвонил, говорю: батюшка, что делать, постриг? Он говорит: что бы ни было, принимай с радостью. Вот чтобы ни было, какой бы тебе имя ни дали, какие бы ни были испытания, искушения, просто обо всём забудь и радуйся. И вот это все сработало. И слава Богу, я рад, что эти были наставления. Если можно, на правах гостя ещё одну историю расскажу.

Алла Митрофанова:

— Конечно.

Отец Никандр:

— Это связано уже с Оптиной пустынью. Время у нас позволяет? Нашей передачи?

Алла Митрофанова:

— Для вас все что угодно.

Отец Никандр:

— Спасибо большое. Я ездил в Оптину Пустынь на протяжении последних семи лет жизни отца Венедикта, и там, можно сказать, вырос возле старца, и мне посчастливилось слышать его слова, видеть его жизнь, это, конечно, для меня великое, великое благо, что он у меня есть. И этот рассказ хотел бы я посвятить таким нашим профессиональным православным. У нас в церкви есть профессиональные православные, это люди, которые ходят очень много лет в храмы, и считают, что они все знают. Имеют право как-то осуждать других, которые не знают, я же человек воцерковленный, я уже имею право что-то кому-то советовать, рассказывать, что правильно, что неправильно, где стоять, где не стоять, где свечку ставить.

Александр Ананьев:

— Я много слышал о таких людях, но никогда их не видел.

Отец Никандр:

— Я вас познакомлю, Александр, приходите.

Алла Митрофанова:

— Как бы самим такими не стать, не оказаться такими людьми, вот чего я все время боюсь.

Отец Никандр:

— Да, и они есть и в храмах, и в монастырях. Такие опытные люди, которые давно паломничествуют в монастырях, либо кто-то давно трудничает в монастырях, они тоже становятся солидными, бронзовыми прихожанами или паломниками. А в Оптиной пустыни, там очень много людей приезжает трудничать. И могут тебе дать либо послушание, связанное с твоей профессией, в саду там или быть может книгами заниматься, ещё что-то. А иногда бывает, когда не могут куда-то тебя поставить, то самое простое послушание — это на трапезной. На трапезной или на мойке, то есть мыть посуду, это самое обычное, я, например, рыбу чистил, кого-то на мойку посылают, ну и такой сложился стереотип, он не оправдан, что если ты никуда не пригодился, то на мойку, иди на мойку. И все понимали, что если человек на мойке, значит, он простецкий человек. И вот совершается всенощное бдение, стоят две женщины, отец Венедикт совершает каждение в начале всенощного бдения, он невысокого роста, и одна другой, увидела в первый раз его, она приехала издалека, из Петербурга, чтобы посмотреть, и она спрашивает у соседки: кто это? кто совершает каждение? Она так посмотрела на эту женщину, ты что, говорит, не знаешь? Это отец Венедикт. Та говорит: я не знаю. А ты что, говорит, с мойки что ли? Нет, почему с Мойки? Я с Фонтанки. Она настолько искренне не поняла, что такое мойка. Я не с Мойки, я с Фонтанки. Она живет на Фонтанке в Петербурге. Вот иногда такие случаются истории на богослужении.

Алла Митрофанова:

— «Светлые истории» на радио «Вера» продолжаются, напомню, что сегодня в этой студии мы делимся друг с другом своими переживаниями, впечатлениями, воспоминаниями, историями, связанными с богослужением как значимой частью нашей жизни. Иеромонах Никандр Пилишин настоятель храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе, Алексей Пичугин, Александр Ананьев и я Алла Митрофанова. Вы знаете, дорогие друзья, со своей стороны у меня тоже есть несколько историй, которыми бы хотелось поделиться. И когда ехала сюда, была уверена, что буду рассказывать, наверное, о той самой пасхальной службе 2020 г., когда, как ребёнок, на руках у мужа сидела перед смартфоном и рыдала.

Александр Ананьев:

— Позволь, я ноутбук поставил.

Алла Митрофанова:

— Ноутбук, глядя в ноутбук, рыдала, дистанционно проживая пасхальную службу, действительно, как ребёнок, которого родители оставили дома, а сами ушли на праздник. Притом, что были у нас эти QR-коды журналистские, мы могли с ними куда-то поехать, но просто как-то было, как, все сидят дома, а мы такие сейчас с чёрного хода, что-то мы подумали, что нет, и я об этом тоже и жалела, что мы не поехали, и думала, что вдруг Господь давал возможность, а мы этим не воспользовались, ну не знаю, но мне казалось, что это не совсем будет правильно. И вот эта служба пасхальная, я была вся в слезах. Я думала, что расскажу об этом, но нет, конечно, там было продолжение тоже хорошее, под впечатлением от рассказа отца Никандра, наверное, расскажу о нашем венчании, тем более Александр Владимирович уже в нескольких словах упомянули, как мы радовались, как дети, так беспечно, наверно, радовались, как дети. Знаете, действительно, может быть, и есть смысл к венчанию готовиться каким-то сугубым постом и молитвой, а мы все сделали не так. Но милость Божья в том, что даже...

Александр Ананьев:

— Все равно сработало.

Алла Митрофанова:

— Да, вот это удивительно, понимаете. И может быть, нет каких-то универсальных рецептов, действительно мы настолько были рады тому, что мы идём венчаться. А ещё нас наш духовник отец Игорь Фомин благословил венчаться в такой интересный день, Саша очень хотел какую-то значимую дату, мы вообще ни разу не нумерологи, мы не верим не в эти числовые совпадения, ничего, но просто нам очень по-детски хотелось, что когда мы будем писать, подписывать приглашение нашим гостям, чтобы там стояла какая-то красивая дата. А это был 18-й год, 2018 г. И вот Саша говорит, что вот может быть, пусть это будет как-то не знаю, 20.18.18.20, но как-то не клеится, потому что нет 20-го месяца, и 18-го месяца в году тоже нет.

Александр Ананьев:

— Я в свой день рождения хотел.

Алла Митрофанова:

— Ты в свой день рождения хотел венчаться, я говорю: ну понимаешь, тогда у нас будет вместо двух праздников один. Саша говорит: тогда он будет двойной праздник. Но отец Игорь рассудил иначе.

Александр Ананьев:

— Женщины ничего не понимают в экономии.

Алла Митрофанова:

— В общем, в итоге отец Игорь благословил нас венчаться 1 августа. И у нас получилось там с точки зрения циферок, у нас получилось первое ноль восьмое и дальше 2018, ну то есть тоже как-то вот очень сочетание да, пусть не полное, но оно всё равно есть, и всё равно это очень красиво.

Александр Ананьев:

— 1.8.18.

Алексей Пичугин:

— 01.08.2018.

Алла Митрофанова:

— Нет, нет, нет, 1.8.18 вот так вот, это все подписал.

Александр Ананьев:

— Причём восьмерочки выложил в фотошопе в виде обручальных колец. Знаю, что пошло, знаю, что грубо, но от души.

Алла Митрофанова:

— Да ладно, это детская радость такая просто. И Господь как будто бы просто, вы понимаете, как будто бы мы взялись за руки и бежим навстречу Богу, а он такой стоит: деточки наконец-то, как Я вас долго ждал, идите сюда, Я вас обниму. И вот всё венчание оно прошло в этом состоянии: деточки, как же Я рад, дайте Я вас обниму. Как будто бы Господь обнимает. И вот это действительно таинство венчания как Таинство, когда из отдельных двух людей создаётся не то чтобы там 1 + 1 = 2.

Александр Ананьев:

— Единая плоть.

Алла Митрофанова:

— А появляется новый, совершенно новый организм появляется, и ты физически чувствуешь, как обнимает Господь, это трепет такой, когда у тебя сердце колотится, вас там обводят вокруг аналоя, сколько раз мы все это видели, и в жизни наших друзей, которые приглашали на венчание, и в кино это можно наблюдать, об этом можно прочитать 1 000 000 каких-то книг и статей, но пока это не происходит с тобой, ты до конца не осознаешь всей глубины, трансформации твоей жизни, что-то такое запредельно прекрасное, где у тебя появляются какие-то новые возможности.

Александр Ананьев:

— Я просто хочу ещё один штришок к рассказу Аллы. Я профессионально занимаюсь видео и фотографией, моя задача — сделать так, чтобы и видео и фотографии максимально соответствовали реальности. И вот есть один момент в жизни, когда они никогда не будут соответствовать реальности, никогда не смогут отобразить её, сколько бы ты ни пытался снять вот этот момент, когда священник ведёт по кругу мужа и жену.

Алла Митрофанова:

— И хор поет: «Исайя, ликуй».

Александр Ананьев:

— Да, да. Невозможно сфотографировать вот это ощущение, всё равно на фотографии... Я смотрел наше видео, это мы, оно плоское.

Алла Митрофанова:

— Оно прекрасное, но оно правда всё равно не передает.

Александр Ананьев:

— Не передает, вообще не передает. Самый яркий момент, когда я ощущаю несоответствие картинки на экране и того, что ты реально переживал.

Алла Митрофанова:

— Больше даже скажу, несоответствие нашего вообще в принципе земного измерения тому, в чем ты находишься сейчас, потому что в этот момент ты как никогда себя ощущаешь, может быть, в Причастии, когда бывают такие Причастия, когда ты понимаешь, как в твою жизнь врывается вечность. Вот это вертикальное измерение, которое в горизонталь врывается. И это, знаете как, ты в такие моменты действительно понимаешь, чем венчание отличается от регистрации в ЗАГСе. Это правда приглашение Бога в свою жизнь, в нашу жизнь. Вот пожалуйста, будь нами, и можно, мы будем с тобой, вот где-нибудь с краешку постоим. Просто там где-нибудь, не знаю, за оборку одежды зацепимся, но просто будем вместе и с Тобой. А Ты, пожалуйста, будь с нами. И это что-то невероятное, дорогие друзья, кто задумывается о Таинстве венчания...

Отец Никандр:

— Или постриге.

Алла Митрофанова:

— Или постриге, да, постом не венчают.

Отец Никандр:

— Зато постригают.

Алла Митрофанова:

— Да, зато постригают, а на Красную горку, конечно, уже и венчают, это первое воскресенье после Пасхи. Подумайте, это такая невероятная возможность дать Богу действовать в нашей жизни и в нашей семейной жизни тоже.

Отец Никандр:

— Алла, можно я внесу коррективы? Вы просто сейчас так романтично рассказываете, и люди могут вдохновиться, и это очень здорово, да? Но я очень хочу сказать о том, что далеко не каждое Причастие, например, как вы говорите — это врывание в вечность, оно происходит, но мы не всегда это чувствуем. И Господь иногда скрывает от нас это, и далеко не каждое венчание может быть этим переживанием. И это не значит, что оно не совершилось. Это не значит, что оно не произошло. Иногда наши чувства не позволяют, иногда Господь скрывает от нас что-то, потому что он хочет, может быть, более глубокого взгляда, мы не знаем до конца. И ориентироваться на чувства — это важно, но не всегда если этого нет, значит что-то не случилось, нет-нет. Всегда случается, просто нужно доверять Богу и искать ответ в сердце. То есть если мы идём за Богом, мы доверяем ему, даже если мы что-то не почувствовали, значит так надо, значит мы почувствуем это потом, обязательно это случится.

Алла Митрофанова:

— Спасибо огромное за это замечание, это правда. Это действительно так. И вообще, искать даже каких-то острых ощущений, наверное, не очень правильно, потому что действительно вот эти удивительные слова из тропаря Преображения: «якоже можаху», то есть настолько, насколько можем вместить, Господь нам это дает.

Отец Никандр:

— Даже традиции разные, например, если мы возьмём традицию богослужения возьмём греческую традицию и русскую традицию. В греческой традиции все наполнено чувствами, переживаниями, явлениями, ангелы, Богородица везде. Читаем русскую традицию, например, письмо Оптинских старцев одна женщина пишет старцу Макарию или Антонию, не помню: я сподобилась видеть ангела. Он отвечает: такое может быть, но забудь об этом, не посчитай себя достойной, что ангел явился тебе. Потому что можно дальше пойти, и уйти не туда. Вот разные традиции, и когда мы читаем греческих отцов, например, вдохновляемся, раз, а тут нет, потому что нужно всегда быть в адекватности, в трезвости, и понимать, где ты находишься.

Алла Митрофанова:

— А вот как быть, если, к примеру, ну там я не знаю, сейчас мы, конечно, через такие времена проходим.

Отец Никандр:

— Очень хорошо, что мы проходим через эти времена. Это очень хорошо, потому что сейчас момент истины, сейчас очень... Легко верить в Бога, когда все благополучно, и очень здорово, очень радостно, а вот поверить в Бога, когда не всё благополучно, в этом и есть вера.

Алексей Пичугин:

— Помните, у отца Георгия Чистякова есть замечательное эссе, называется «Нисхождение во ад». Оно начинается, там оно основано на двух моментах его жизни, он окормлял больницу для больных раком детей, он параллельно ещё пишет о войне в Чечне первой, когда она разгоралась как раз. И вот он пишет количество жертв, которая у него есть статистика по войне, и количество умерших детей, которые вот сейчас умирают в больницах. И дальше эта фраза, как цитату её помню: «Как легко верить в Бога, когда ты идёшь по цветущему полю летом в прекрасную погоду и как...», ну и дальше, дальше ... И дальше вопрос: почему? Богу. Вопрос почему. И дальше он объясняет почему. Я всегда всем, когда кто-то подобный вопрос задаёт советую вот эссе отца Георгия Чистякова «Нисхождение во ад» называется.

Отец Никандр:

— Ну либо вспомни страдания Христа в Гефсиманском саду.

Алла Митрофанова:

— Да.

Отец Никандр:

— И после этого страшные события Креста и невозможная радость Воскресенья. Вот надо всегда помнить о том, что всегда будет Воскресенье, чтобы ни было, как бы ни было тяжело, всегда наступит воскресенье. Вот этот свет Воскресенья, который горит где-то там, он должен быть таким мощным якорем, который никогда не даст тебе сойти с пусти, никогда.

Алла Митрофанова:

— Даже если кажется, что всё, свет уже погас, «но свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Напомню, что есть эта пронзительная строчка одного из поэтов, переживших в России 17-й,18-й год, Гражданскую, эти страшные чудовищные события, и крик из нутра, «но в ту весну Христос не воскресал». И эмоционально понимаю его состояние, но вы знаете, как-то всё равно на каком-то глубинном уровне не могу принять, что была хоть одна весна...

Отец Никандр:

— Не было.

Алла Митрофанова:

— ... когда Христос не воскресал. И не будет такого никогда.

И как бы нам ни было больно, наверно, здесь можно только, наверное, правда, плакать с плачущими, с одной стороны, а с другой стороны, всё-таки помнить, что «свет во тьме светит, и тьма не объяла его», и Пасха навсегда. Она просто уже есть и всё. Это факт, с которым мы живём. Пусть так и будет. Спасибо вам большое за этот разговор. «Светлые истории» на радио «Вера», напомню, можно не только слушать, но и смотреть в ютубе. Сегодня в этой студии были иеромонах Никандр (Пилишин) настоятель храма священномученика Власия в Староконюшенной слободе, Алексей Пичугин, Александр Ананьев, я Алла Митрофанова, до встречи через неделю, как хорошо, что мы сейчас вот так встречаемся в нашей студии и рассказываем друг другу о том самом сокровенном, что произошло с нами в жизни, и что, надеюсь, дорогие слушатели и зрители, и вам тоже, может быть, помогает в трудную минуту. Спасибо!

Александр Ананьев:

— Спасибо, всего доброго.

Алексей Пичугин:

— До свидания!