Если бы меня спросили, «какую мысль или идею труднее всего было воспринять в Православии»? То ответ мой был бы однозначен — это два понятия: смирение и послушание. Точнее то, как их понимать и, главное, практиковать в жизни? Разные толкования сих терминов вызывали и вызывают у меня множество вопросов.

Коснусь понятия смирения, одной из важнейших христианских добродетелей. Некоторые понимают их весьма, я бы сказал, специфично: тут тебе и «молчи, не высовывайся»; где-то нахамили: «смирись, это полезно для души». Коллега, сосед и тем паче, начальник ведет себя ужасно, значит, для смирения послал его Бог. Иными словами, всякое неудобство, морально-физический дискомфорт и даже прямое унижение — приветствуются, со ссылкой на пример безропотного смирения древних святых подвижников, большинство из которых были монахами отшельниками.

Проблему усугубляет еще тот факт, что нет единого, официального скажем так, документа, который бы четко и точно определил: вот тут смирение, а вот тут гордыня, лжесмирение или банальная манипуляция. Как же понять и поступать правильно, когда нет четкого определения и руководства к действию?

Есть в Евангелии от Иоанна один эпизод. Допрос Христа первосвященником. На его вопрос об учениках и учении, Иисус не дает прямой ответ, ссылаясь на свою публичность и свидетельство народа: «когда он произнес это, один из служителей... ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь меня?». Как видно из текста, Иисус здесь не «обратил к ударившему его другую щеку», то есть, в данной ситуации Он не «смирился» перед несправедливостью и злом.

В свое время один мудрый православный педагог сказал мне, что подлинное смирение — не может быть вне Христа. А Христос не боялся обличать богатых и сильных мира сего, но при этом в Его обличении, протесте нет и намека на личную обиду, уязвленное самолюбие, или желание себя показать и самоутвердиться, как часто бывает у нас.

Таким образом, если наблюдать за Христом, мы многое в вопросе смирения или несмирения, можем прояснить. Нам не дано право суда над душами, но мы можем выбирать — принимать то, что исходит от человека или нет. Нельзя мириться и смиряться перед злом, однако в попытках обличать и сопротивляться, очень легко впустить это зло в себя, начать протестовать и бороться ради самой борьбы.

На данный момент все больше прихожу к мысли, что подлинное смирение не может быть без правды, без уважения к себе и ближним. Так же, смирение, как и любовь, должно быть в отношениях между людьми взаимным.