Сейчас в эфире

Ваш браузер не поддерживает HTML5 audio

«Семья, любовь и верность». Священник Валерий Духанин

Александр Ананьев и Алла Митрофанова

У нас в гостях был писатель, кандидат богословия, клирик Николо-Угрешской семинарии священник Валерий Духанин.

В День памяти святых благоверных князей Петра и Февронии мы говорили о том, какой пример супружеской жизни заключен в их житии и почему именно с этими святыми связан День семьи, любви и верности.

Ведущие: Александр Ананьев и Алла Митрофанова

Александр Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. Хотя, что у меня голос такой серьезный? Добрый вечер, дорогие. Мы же сегодня о семье, любви и верности будем говорить. Политики партии нет. Сегодня будет очень хороший, очень теплый, очень добрый разговор. Конечно в первую очередь, благодаря тому, что сегодня у нас в гостях клирик Николо-Угрешской семинарии, замечательный священник. Столько граней и талантов у отца Валерия, что просто ни сказать, ни описать. И священник, и богослов, и писатель, и отец, и муж, и глава одного из самых теплых домов в окрестностях Троице-Сергиевой обители священник Валерий Духанин. Добрый вечер, отец Валерий. Здравствуйте.

Священник Валерий Духанин:

— Здравствуйте, дорогой Александр, дорогая Алла. Я прошу прощения, вы так сразу стали нахваливать. Ко мне это...

Александр Ананьев:

— Подождите, мы сегодня говорим об идеале семьи, ни много ни мало. И если уж мы говорим об идеалах семьи, то ваша семья не может быть не упомянута в этом контексте.

Священник Валерий Духанин:

— У меня всего лишь трое детей. Если взять моих близких друзей, у одного семь детей, у другого восемь детей.

Александр Ананьев:

— Подождите, вы пытаетесь перевести качество в количество? Вот так, на секундочку, у Петра и Февронии Муромских, считается, детей не было вовсе.

Священник Валерий Духанин:

— А вот это как раз только считается, разве что считается. Потому что исторически, если посмотреть, ну да, если мы берем повесть о Петре и Февронии, там о детях вообще ни слова.

Александр Ананьев:

— Значит, не было.

Священник Валерий Духанин:

— Нет, монашество они приняли только в самом-самом конце. А наши церковные историки огромную работу провели, и князь Петр Муромский это Давид Юрьевич, Муромский князь, жена его Феврония это Евфросиния, его жена. Просто они при монашестве уже приняли имена Петр и Феврония, поэтому эти имена вошли в традицию, люди так стали обращаться к ним. Но из истории мы знаем, что трое детей у них было, двое сыновей и одна дочь.

Александр Ананьев:

— Я не представил, прости меня, солнце, пожалуйста.

Алла Митрофанова:

— Да, пожалуйста.

Александр Ананьев:

— Я хотел так витиевато, я запутался в своих витиеватостях и совершенно упустил из виду, что сегодня в программе «Семейный час» ведущая, как всегда, красавица Алла Митрофанова, которая знает все, об идеалах, о семье, любви и верности.

Алла Митрофанова:

— Ой, как...

Александр Ананьев:

— Я раб ее грешный Александр Ананьев.

Алла Митрофанова:

— Естественно, ничего я не знаю. Но мы, когда говорим о Петре и Февронии Муромских, они на линейке времени от нас о-очень далеко и знаем мы о них, широко они стали известны, благодаря литературному памятнику Ермолая-Еразма. Особенность этого памятника в том, что там действительно представлена идеальная семья, такой идеал супружеской жизни, и действительно не упомянуто о детях. То есть, иными словами, не обязательно иметь много детей для того, чтобы быть благочестивыми супругами. Более того, люди, у которых, может быть, нет детей, все равно могут быть благочестивыми супругами.

Александр Ананьев:

— Не факт, Алла Сергеевна, времена были те странные, жестокие, женщин и детей за людей вовсе не считали, и что же теперь с того?

Алла Митрофанова:

— Да нет, ну что ты.

Александр Ананьев:

— «Не считая женщин и детей», в Священном Писании говорится.

Священник Валерий Духанин:

— Произведение это не то, чтобы революционное, но очень необычное. На самом деле оно входит в число шедевров русской древней литературы, а в плане отношения к женщинам, тут именно подчеркивается во многом ценность жены, супруги. Это очень непривычно для прежней нашей литературы, потому что там всё муж... Кстати и сейчас, если прийти куда-нибудь в старообрядческую деревню, то будут разговаривать только мужчины, если женщина начнет спрашивать, не факт, что ответят. Это отражение тех древних традиций, когда право на слово имел прежде всего мужчина. А женщина не настолько имела права. А произведение «Повесть о Петре и Февронии» подчеркивает именно ценность женщины, ценность христианской супруги, и она выступает здесь, в том числе и как врачевательница своего мужа, целительница. Я, конечно, понимаю, что какие-то моменты из этой повести воспринимаются, может быть, немножко легендарно. Это произведение как притча духовная, которая говорит о важных вещах, что супруга является целительницей для своего мужа, если она ведет себя так, как должна вести себя жена. Не пилит, не назидает мужа, когда он возвращается с работы, не приступает к нему с упреками, попреками: где ты был, почему на полчаса опоздал или еще чего-то. А именно принимает в домашний уют, окружает теплом, лаской, заботой. Общение с супругой как с самым близким человеком способно исцелять твою душу, вот в чем дело. Вы правильно отметили, что про детей не сказано в повести, потому что костяк семьи это все-таки взаимная любовь мужа и жены. А дальше уже как Господь подаст. И то, что в этой повести не отразили про детей, пусть это будет утешение, в том числе, для тех семей, где просто нет детей, это тоже Промысл Божий. Зато они видят образ Петра и Февронии, как в житии излагается, и понимают, что можно достичь счастья на том пути, по которому Господь тебя ведет. Даст Господь детей, слава Богу; не даст, значит, тоже так во спасение. Главное хранить любовь друг к другу, взаимную верность и жить одним сердцем, врачевать души друг друга своим искренним теплом и любовью.

Александр Ананьев:

— Не только души, но еще и загадочные кожное заболевание.

Священник Валерий Духанин:

— Ну да. Это немножко необычный поворот у вас.

Алла Митрофанова:

— Так это у Ермолая-Еразма в «Сказании о Петре и Февронии».

Александр Ананьев:

— Это не у меня. В повести написано загадочное кожное заболевание неизлечимое, есть разные версии.

Алла Митрофанова:

— Это сложный момент. Мне кажется, что это художественный образ.

Александр Ананьев:

— Подожди, почему сложный, это краеугольный камень, на котором зиждется все семейное счастье.

Священник Валерий Духанин:

— Но вы зато, посмотрите, что в самом-самом начале Феврония не стала смотреть, что у него какое-то заболевание, а все равно захотела быть его супругой. Представляете, что это за образ жениха, что он в язвах.

Александр Ананьев:

— Во-первых, он богатый, благородный, а она, простите, дочь пчеловода из Рязанской земли, деревенская барышня. К ней на карете приехал князь. С прыщиками, ну и что?

Священник Валерий Духанин:

— Дальнейший их путь жизненный показал, что замуж она вышла не ради денег. Когда их изгнали и сказали ей: забирай то, что для тебя самое дорогое, и езжай. Она сказала, что я хочу забрать с собой своего мужа Петра. Для нее это было самое ценное сокровище. А то, что вначале говорилось про заболевание, там как притча, что Петр помог своему брату в том, чтобы победить змея. Дьявол являлся в образе его брата, чтобы искушать супругу его брата Павла. Петр вступился за брата, побеждает этого змея лукавого.

Александр Ананьев:

— Это предполагает какой-то эвфемизм, за этим может скрываться все, что угодно?

Священник Валерий Духанин:

— Если взять в целом, не углубляясь в содержание, что за этими приточными образами, вообще что мы видим в образе Петра и Февронии? Петр — змееборец, он подобен Георгию Победоносцу, который поразил когда-то дракона, только тот поражает копьем, а святой Петр Муромский поражает мечом. При этом успевает дракон кровью своей коснуться и от этого язвы у него идут. Здесь предстает образ духовной брани, за этим немножко легендарным сказанием. Петр старался жить благочестиво и противодействовать дьяволу, в том числе противодействуя тем соблазнам, которые могли приходить через дьявола, вторгаясь в княжескую семью, в семью его брата.

Александр Ананьев:

— Это неожиданная трактовка. Прежде чем я продолжу свою мысль, я хотел бы... я сейчас просто поймал себя на диком смущении, что с какой-то усмешкой говорю о чтимых русских святых. Нет во мне усмешки, есть глубокое почтение, но есть и немало вопросов, которые требуют ответа. Есть немало характеристик, допустим, Февронии, которые далеки, как мне кажется, непонятно, необъяснимо далеки от идеалов христианской женщины. Таких, как хитрость: таких, как своеволие; таких, как следование собственным целям. Ведь это же всё есть. Мне с этим тоже всегда хотелось разобраться, потому что мы все считаем Петра и Февронию идеалом русского семьеустроения. Но там так много вопросов, что просто ах. А что касается того, о чем вы сказали относительно судьбы Петра до свадьбы, я воспринимал всегда этот текст сказания вообще иначе. Мне всегда казалось, что Петр как раз вел довольно разгульный, вольный, неправедный образ жизни, и только соединившись с Февронией, он излечился как от внешних, так и от внутренних заболеваний и преобразился, став единым целым, стал тем Петром...

Алла Митрофанова:

— Которым Господь его задумал?

Александр Ананьев:

— Да, которым Господь его задумал. Почему я именно такой трактовки придерживаюсь? Потому что сам прошел этим путем.

Священник Валерий Духанин:

— Я думаю, вы можете и так понимать, потому что когда мы встречаем сказание приточно-легендарного характера, оно может предполагать разные толкования. Единственно, что я скажу, конечно же, Петр в благочестии в каком-то смысле отставал от Февронии поначалу. Сказано в этой повести, что он любил приходить на молитву и в уединении любил молиться. И когда он ищет чудесный меч против дьявола, то он идет куда? В Воздвиженский монастырь, Воздвижения Креста. То есть дьявол может побеждаться только Крестом Христовым, это имеется в виду. Но при этом у Петра действительно было некоторое несовершенство. Хотя он и побеждал козни дьявола, но некоторое несовершенство у него присутствовало. А в чем? Именно в княжеской гордости, своеволии, из-за чего и пошли потом некоторые претыкания, и поначалу он не был исцелен полностью. А что касается Февронии, то тут мы встречаем образ святой, в лице которой как бы восстанавливается райская гармония мира. Когда к ней приходит слуга князя, то видит, что рядом с нею скачет заяц, то есть он ее слушается, заяц все-таки дикое животное. И потом впоследствии, когда она уже жена и как она своей молитвой оживляет срубленные ветви, и они вырастают в деревья... То есть ее слушаются животные, ей подчиняются растения, как Адаму и Еве в раю еще подчинялся другой мир. Святая Феврония предстает как Божья служительница, в лице которой не только райская гармония, но она еще и слышит волю Божию, она слышит Промысл Божий. Соответственно тут мы можем что сказать? Что Господь именно ей судил быть супругой князя, чтобы помочь ему преодолеть те немощи, которые у него существовали, в том числе победить страсть гордыни.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Алла Митрофанова, Александр Ананьев и клирик Николо-Угрешской семинарии священник Валерий Духанин. Сегодня мы говорим о Петре и Февронии.

Алла Митрофанова:

— И о дне семьи, любви и верности. Мне хотелось бы на этих понятиях тоже остановиться.

Александр Ананьев:

— А это разве не одно и то же, дорогая моя?

Алла Митрофанова:

— Семья, любовь и верность — это взаимодополняющие вещи, они из одной вселенной.

Александр Ананьев:

— День Петра и Февронии и день семьи, любви и верности.

Алла Митрофанова:

— А, в этом смысле? Да, конечно. Любовь — слово, которое, сколько людей спроси, столько будет разных мнений, трактовок или особенностей понимания или вкладывания в это понятие, что люди думают, каждый будет думать что-то свое в связи со словом любовь. Семья, мне даже страшно иногда становится от статистики. И не только статистики разводов, которую мы имеем сейчас, но и если посмотреть по сторонам, сколько у нас уже взрослых людей, выросших в полных семьях. Говорят, три процента людей, которые выросли в полных и конструктивных семьях без всяких деструкций. Семья может быть и полной, там формально есть папа, мама, а по факту это либо одна из форм насилия, либо что-то еще.

Александр Ананьев:

— А иной раз, отец Валерий, встречаешь вот так взрослого человека из полной счастливой семьи, папа, мама, любящая семья, смотришь на него и думаешь: какое чудо, это просто феномен.

Алла Митрофанова:

— Динозавр практически.

Александр Ананьев:

— То есть человек из Красной книги. Счастливый, цельный, творческий, живой, ищущий, открытый, ценящий себя, знающий себя, любящий всех вокруг, ценящий красоту. Мы знаем таких людей и знаем, как их мало.

Алла Митрофанова:

— Да, к сожалению. Ну и, наконец, верность.

Священник Валерий Духанин:

— Вы вздыхаете...

Алла Митрофанова:

— Красноречиво получилось.

Александр Ананьев:

— В стране день семьи, любви и верности есть, а семьи, любви и верности катастрофически не хватает.

Священник Валерий Духанин:

— Поэтому и ввели этот день семьи, любви и верности, чтобы вернуть всё это нашему обществу.

Александр Ананьев:

— Думаете, день поможет?

Священник Валерий Духанин:

— Всё поможет, и день поможет, и молитва святым Петру и Февронии. Всё, что напоминает о прекрасном, приближает нас к прекрасному. А всё, что пред нашим взором рисует безобразие, как та западная культура, которая некогда ворвалась на экраны наших телевизоров, это разрушает, приносит уничтожение. Проблема, которую вы обозначили, с чем связана? С разрушением традиционного общества. Вот в чем дело. Когда стали ломаться семьи? Когда стали и аборты возрастать. В принципе эти искушения были издревле.

Александр Ананьев:

— Семьи стали разрушаться с появлением ЗАГСов.

Священник Валерий Духанин:

— Насчет ЗАГСов я не могу прямо соотнести. Но когда стало ломаться традиционное общество. Общество, которое держалось на древних духовных традициях, на устоях очень четких, когда сама семья воспринималась как ценность и как святыня. Когда всё это начало рушиться и «всё можно» сказали, пошла западная...

Алла Митрофанова:

— Но это же, отец Валерий, не в 90-е началось.

Священник Валерий Духанин:

— Да нет, конечно. Причем тут 90-е?

Алла Митрофанова:

— Началось гораздо раньше. Когда у нас в России, я сейчас точно год не помню, но когда у нас легализовали те же аборты. Это же было при советской власти, это советская власть их внедрила, и те врачи, которые сейчас их практикуют, учились в такой системе координат, где это считалось нормой и обычной операцией. Именно потому, что никакого духовного измерения в человеческом существе нет, соответственно, речь идет не о зарождении жизни у мамы в животике и о живом организме, а просто о некой биомассе, части тела, которую можно по желанию женщины удалить, и ничего такого не будет. Почему, правда, с ней после этого депрессия, и она вообще себя теряет, это уже десятый вопрос. Это в советское время всё началось.

Священник Валерий Духанин:

— Советский Союз был первой страной, которая легализовала аборты. Аборты это убийство, а убийство это страшный грех пред Богом, это не может просто так, убили и всё. Если страна ежегодно убивает детей, то какое будет благословение Божие, какое будет благополучие? Люди действительно потом несут по жизни этот крест, если они совершили аборты, то это как тяжкий груз, камень, который лежит, преодолевать это тяжело, и у многих людей после этого начинаются всевозможные беды, тяжело и семьи соблюдать, дальше с деторождением проблемы. А суть-то в чем? В том, что если не ценится душа и вообще отрицается душа бессмертная в человеке, то уж с телом его расправиться куда как проще будет. В начале через атеизм, богоборчество бывает разное, не обязательно идеологический атеизм, богоборчество может быть просто бытовое. Если человек только ради себя живет, ради своего удовольствия, то дети могут оказаться для него препятствием на пути к личному удовольствию, и тогда совершаются подобные вещи. Получается, что ты замкнут на себе, а тот, кто замкнут на себе, не может никого любить, и он будет несчастен, потому что такой человек просто в скорлупе. А душа человеческая обретает счастье только тогда, когда она раскрывается навстречу другим. И это парадоксально, что раскрытие себя навстречу другим в любви, самозабвение, самоотвержение как раз привлекает в душу море радости, море счастья, море удивительной гармонии, блаженства, то, что непонятно бывает людям со стороны.

Александр Ананьев:

— Я сейчас, у меня в душе, отец Валерий, визг тормозов просто и горящие покрышки. Какое блаженство? Какая радость? Семейная жизнь этого не предусматривает.

Алла Митрофанова:

— Но...

Александр Ананьев:

— Да, семейная жизнь это не предусматривает. Это всё испытания, это всё стяжание мирного духа, это всё духовный рост, это всё как тренировка сердечной мышцы.

Алла Митрофанова:

— Неужели ты никогда радости не испытываешь в семейной жизни?

Александр Ананьев:

— Испытываю, а это значит, что мы идем куда-то не туда. Потому что душа должна находиться в постоянной тренировке, семейная жизнь это не удобные тапочки, которые ты пришел, надел и спокойно отдыхаешь. Не-не-не. Посмотри на тяжелую жизнь Петра и Февронии. Тут не было места радости и наслаждениям, вообще не было. Их гоняли, они все время умирали, не давали умереть спокойно мужику. То есть постоянные сложности. И знаете, что самое удивительное? Я сейчас, слушая вас, осознал еще более важную штуку. Есть что-то промыслительное в том, что день семьи, любви и верности, день памяти Петра и Февронии Муромских придумали вместо дня всех влюбленных.

Алла Митрофанова:

— Ну почему вместо?

Александр Ананьев:

— В качестве православной русской альтернативы дню всех влюбленных. Это очень круто. Причем, поначалу я как-то кривился, думал: ну что такое, зачем вот это вместо, что они мешают друг другу? У Петра и Февронии Муромских не было влюбленности. Когда вы говорили, почему у нас сейчас иначе, чем было раньше, виной всему влюбленность. И наш поиск, исследования этой поганой западной страсти...

Алла Митрофанова:

— Какой... ты что?

Александр Ананьев:

— Подожди, я еще не закончил, женщина.

Алла Митрофанова:

— Подожди, Татьяна Ларина влюбленная в Онегина.

Александр Ананьев:

— И чем все кончилось? Убили мужика.

Алла Митрофанова:

— Это просто не имеет никакого отношения к тому, что это западная страсть, это общечеловечкское.

Александр Ананьев:

— Подожди, женщина. Какая влюбленность? Приезжает мужик с кожным заболеванием, говорит: здравствуйте, вылечите меня. — Хорошо, вылечу, женитесь на мне. Какая влюбленность?

Священник Валерий Духанин:

— Александр, вы сразу много сейчас подняли тем. Во-первых, сам день семьи, любви и верности не вытесняет. Если брать древнюю традицию, тогда должны были этот день полагать на день всех влюбленных и объявлять его. Как был у нас, скажем, не Иван Купала, а Иоанн Предтеча, Масленица как подготовка к дням Великого поста и прочие дни, которые перекрывали языческие празднования, но попадали на тот же самый период. А день семьи, любви и верности, тот зимой, а этот летом происходит. По большому счету, надо было перекрывать зимний февральский день всех влюбленных. Этого не произошло в настоящее время, но в то же время была заложена основа для нашего понимания этого дня, что не просто влюбленность, а есть еще и нечто более глубокое, что после этого.

Александр Ананьев:

— Влюбленность — разве это хорошо?

Священник Валерий Духанин:

— Я лично различаю три составляющих, это влечение, влюбленность, любовь. Влечение это просто телесная расположенность к противоположному полу, что вполне естественно, понятно, без чего не могут дети рождаться. Но это еще не любовь и даже не влюбленность. В падшем мире на этом паразитирует много греховных страстей. А влюбленность это прекрасное состояние и отношение к противоположному полу, но оно особенно прекрасно в юношеском возрасте, когда есть романтизация чувств, в чем-то идеализируется образ противоположного пола, юноша готов стихи читать, дарить подарки. Но он еще до конца не видит, насколько этот человек ему соответствует и насколько вы способны стать единым целым. Поэтому, будучи влюбленным, нужно сохранять трезвую голову и не кидаться в омут головой. А то сейчас они вместе допускают интимное общение, потом оказывается, что они друг другу не подходят, потом за этим целый ворох других проблем идет. Нужно хотя бы выждать какое-то время. А любовь — это более глубокое отношение к другому.

Александр Ананьев:

— Совсем скоро, отец Валерий, мы с вами обязательно, обязательно поговорим о преподобном Серафиме Саровском, накануне дня его памяти. А батюшка Серафим в своих наставлениях очень хорошо сказал: «Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом, — говорит он, — ибо как восковая свеча, хоть и не зажженная, но поставленная между зажженными растаивает, так и сердце от собеседования с женским полом непременно расслабевает». Вот вам и влечение, вредоносное оно. Друзья, по поводу этого моего выпада: западное, мерзкое, поганое — это, конечно, все шутки, я так не считаю. Тем не менее, история про Петра и Февронию заставляет поразмышлять на тему того, что влюбленность — это хорошо или плохо? Есть версия, что это плохо.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется это так прекрасно, когда... к примеру, есть супружеские пары...

Александр Ананьев:

— Человек, который пробует наркотики, тоже считает, что ох, это как прекрасно. Но к чему это приводит!?

Алла Митрофанова:

— Ну, Саш, а можно я договорю?

Александр Ананьев:

— Если отец Валерий благословит, то можно.

Священник Валерий Духанин:

— Конечно, конечно, можно.

Алла Митрофанова:

— Мне очень нравятся супружеские пары, которые вместе двадцать лет, пятнадцать лет и друг в друга влюблены. Мне кажется, что очень здорово, когда любовь, действительно как дорогое вино она же вызревает со временем, становится всё глубже, насыщенней, прекраснее. Но если при этом сохраняется еще и эта самая влюбленность между супругами, как это фантастически прекрасно.

Священник Валерий Духанин:

— Я согласен, что это прекрасно. Только единственно, насколько оно сохраняется. Другое дело, что оно может опять появиться, кстати, в семье. Влюбленность может через некоторое время вновь родиться, когда ты смотришь новыми глазами на свою супругу. А вообще все прекрасно в свое время. Юноша влюбился в девушку, он смотрит на мир совершенно иными глазами. Для того, кто не прошел через влюбленность, все серое, черно-белые тона, а тут мир сияет всеми цветами радуги, любовь ко всем даже проявляется на какое-то время. Влюбленность тоже прекрасная пора. Другое дело, нужно понимать, что должно быть что-то и за этим. Потому что когда мы вступаем в брак, то через некоторое время обнаруживаются и немощи, недостатки супруги, а любовь должна сохраниться при этом.

Александр Ананьев:

— Самое главное у христианина, это здравый, трезвый рассудок. О каком здравом, трезвом рассудке можем говорить, когда речь идет о влюбленном человеке? Об этом мы поговорим через минуту полезной информации на Радио ВЕРА. Не переключайтесь, будет увлекательно.

Александр Ананьев:

— Радио ВЕРА, «Семейный час». Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— Алла Митрофанова смотрит с огромным осуждением на своего непутевого мужа, любителя обострять дискуссии.

Алла Митрофанова:

— Почему? Я же знаю, что муж известный провокатор.

Александр Ананьев:

— И с терпением, мудростью и улыбкой наблюдает за всем этим и принимает непосредственное участие в этой увлекательной беседе клирик Николо-Угрешской семинарии, замечательный священник Валерий Духанин. Отец Валерий, еще раз добрый вечер. Что самое главное в жизни христианина? Трезвый рассудок. Ведь правильно? Ко всему надо относиться с рассудительностью, спокойно, со спокойным сердцем, чтобы ничто не обладало тобой. Правильно ведь?

Священник Валерий Духанин:

— Так бы хорошо, но что-то не очень получается.

Александр Ананьев:

— Почему? А должно. У меня получается. У меня отлично получается.

Алла Митрофанова:

— А мне кажется, что горячее сердце — это прекрасно.

Александр Ананьев:

— Понимаешь, человек влюбленный теряет рассудок, теряет контроль и... теряет Бога.

Алла Митрофанова:

— Да здрасьте.

Александр Ананьев:

— Здрасьте. Добрый вечер. А как иначе.

Священник Валерий Духанин:

— Нет, на первом-то этапе это даже прекрасно. Когда юноша влюбленный, на время у него могут даже какие-то грубые страсти остывать. Это пора поэтических порывов. Когда он готов дарить цветы. Только порой влюбленности не нужно останавливать дарение цветов своей супруге. Он готов петь серенады, сам сочинять стихотворения, и это его возвышает. Он становится выше того состояния, на котором он находился до влюбленности. Но со временем влюбленность должна перейти в любовь, более спокойное, но глубокое чувство. Потому что влюбленность это чувство яркое, как бенгальский огонь, который ярко горит, но быстро угасает. И за ним должно наступать более глубокое отношение к близкому тебе человеку, когда пусть без романтичных порывов, но ты чувствуешь как единое целое себя и свою супругу. Ты себя не мыслишь без нее, и вы как единое сердце, единая душа иногда чувствуете на расстоянии друг друга, даже мысли друг друга иногда супруги чувствуют. Здесь уже более глубокое отношение, хотя, может быть, не такое яркое, как во время влюбленности. Влюбленность может быть хороша на каком-то определенном этапе. А что касается святых Петра и Февронии, то они ведь нашли друг друга. Пусть не все было так, как хочется нам в наше нынешнее время, что какая-то яркая влюбленность, героические поступки.

Алла Митрофанова:

— Простите, что перебиваю. Для средневековых памятников в русской литературе это вообще не свойственно. Не только в русской литературе, вообще средневековые литературные памятники о чувствах особо не говорят. Это начинается позже, в европейской культуре в эпоху Возрождения, а в средневековье так у них, так же и у нас. Это гораздо более сдержанные источники, там просто этому нет места. Это не значит, что этого не было в жизни. В литературе так еще пока не писали.

Александр Ананьев:

— Кстати, давай вспомним институт создания брачных уз. Там в те времена не было принято влюбляться вообще.

Алла Митрофанова:

— Договаривались родители кого за кого выдадут.

Александр Ананьев:

— Конечно. Создание семьи было основано на других принципах.

Алла Митрофанова:

— Что не отменяет возможности людей влюбляться.

Александр Ананьев:

— Влюбляйся ради Бога, но женись вот на этой.

Священник Валерий Духанин:

— Не все так категорично. Родители, как правило, все-таки согласовывали с детьми. Решающее слово было у родителей, но дети имели некое совещательное участие в принятии решений. Если он никак не хочет, ничем хорошим это могло не завершиться.

Александр Ананьев:

— Откуда бы взялась фраза: «Я тебя породил, я тебя и убью»?

Алла Митрофанова:

— Из другого литературного источника, гораздо более позднего, скажем так.

Священник Валерий Духанин:

— Эта фраза Тараса Бульбы.

Александр Ананьев:

— Шучу, шучу.

Алла Митрофанова:

— Саш, любишь ты так, что вот чувства это вредно, голова должна быть холодной, сердце должно быть холодным. Как жить-то тогда, что ж тогда в жизни останется? Чем и от кого мы будем чувствовать, как мы будем эмоционально выживать, если превратимся в таких роботов, у которых только Здравый рассудок?

Александр Ананьев:

— Я рад, что ты спросила. Пост, молитва, Радио ВЕРА.

Священник Валерий Духанин:

— У человека все должно проявляться, и чувства ему даны не напрасно Богом, есть потребность любить, есть потребность кого-то обнимать. Причем, человек так создан Богом, даже само телесное устроение человека, что нам легко увидеть лицо кого-то другого, а своего собственного лица мы не можем увидеть. Если не возьмем зеркало, дополнительное приспособление. Зато мы сразу видим другого человека. Человек так создан, чтобы сразу воспринимать кого-то другого, а не на самого себя обращать взор. Человек так устроен Богом, что мы можем обнять кого-то, а не самого себя. Себя тяжело обнять, а зато так устроено наше естество, что мы можем кого-то обнять, так проявить свое сердечное тепло. Чувства тоже занимают свое важное место, и всегда должны быть обращено к кому-то, чувства любви, так же как и проявление милосердия, сострадания, взаимопонимание. Но рассудок, разум дан человеку, чтобы, помимо чувств, принимать правильные решения. Если руководствоваться только чувствами, можно зайти к каким-то жизненным тупикам. Но здесь, видимо, должна быть какая-то гармония, гармония разума, чувств и при этом воля тоже имеет свое нужное участие в этом. Люди существа сложные, не всегда мы правильно принимаем решения, но в целом, я думаю, в нашей дискуссии нет какой-то проблемы. Люди и влюбляются, а потом остывают. А бывает так, что они вначале не влюбляются, а их родители поженили, а потом вдруг у них такие крепкие чувства, что они друг без друга уже не могут по жизни. Все это может быть очень по-разному, но одно известно, что общество традиционное более крепкое, где семья это действительно святыня, где семья это то, что должно оставаться незыблемым. Единственно скажу насчет влюбленности, что влюбленность может стать искушением во время семейной жизни, когда человек уже имеет супругу, в какой-то степени чувства подуспокоились, и вдруг происходит вспышка, неожиданная вспышка, влечение. Именно душевного, даже не телесного, а душевного влечения к кому-то другому, и это уже искушение. Тут мы понимаем, что чувства не управляются рассудком. Значит, надо просто пресекать такое общение, когда источник, который эти чувства провоцирует, тут и нужно употребить ту фразу преподобного Серафима Саровского, которую вы процитировали, что стараться подальше держаться от противоположного пола.

Александр Ананьев:

— Однажды я все-таки соберусь и напишу книгу о вреде чувств в христианской жизни, если такая книга уже не написана. Вам не попадалась?

Священник Валерий Духанин:

— Прямо полностью о вреде чувств?

Александр Ананьев:

— Да, полностью о вреде чувств. У христианина не должно быть никаких чувств, кроме стремления к Богу.

Алла Митрофанова:

— Это у буддиста может быть.

Священник Валерий Духанин:

— Это да, больше уже буддистская традиция.

Александр Ананьев:

— Я встречал в своей жизни немало монашествующих, они такие всегда суровые, неразговорчивые, как камень, тяжелыми сапогами бух-бух-бух по монастырскому двору и уходят, все нет в них никаких вот этих чувств, только одна суровая северная молитва и все. В Кижах встречал. Мне это понятно. Может быть, где-то глубоко внутри они борются с какими-то искушениями и чувствами, но внешне вообще ничего нет. Бог с ними, с чувствами. У нас ведь есть еще понятие «верность». Что такое верность в пересказе Ермолая-Еразма? Это ведь тоже очень любопытно. Два эпизода, как минимум, которые раскрывают нам это проявление в семейственности. Первое, это когда Феврония, уже замужняя женщина, встречает на корабле человека, который обращает внимание на ее красоту. И вместо того, чтобы ответить ему хотя бы улыбкой или благодарным наклоном головы: спасибо, какой вы хороший, очень приятно слышать — что в принципе ответит любая современная женщина, она его, простите меня за образное выражение, грубо отшивает прямо там, на палубе. Так что тот чуть с палубы не падает: ступай-ка ты к своей жене и говори-ка ей такие слова, а мне тут не надо вот этого всего.

Священник Валерий Духанин:

— Она отвечает ему образно, притчей.

Александр Ананьев:

— Я не могу себе представить, как это было в жизни.

Священник Валерий Духанин:

— Она говорит: ты зачерпни воду с правой стороны палубы, отпей, и попробуй с левой стороны отпей воду, какая слаще. Он говорит, что одинаковая вода. Вот так и женское естество, говорит святая Феврония, одинаковое естество, поэтому нужно довольствоваться своей супругой, не смотреть на противоположный пол. То есть такая жизненная мудрость предстает нам в лице святой.

Александр Ананьев:

— Чего-то более обидного от женщины представить себе довольно сложно.

Алла Митрофанова:

— Почему?

Александр Ананьев:

— Представить, что женщина такое тебе говорит.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется, что здесь действительно есть глубокая мудрость, ведь есть прекрасный роман Льва Николаевича Толстого, который фактически анатомия измены, это роман «Анна Каренина». Мы недавно с замечательным психологом Кристиной Курочка говорили в одном из наших подкастов в журнале «Фома» об этом романе, как раз разбирая эту анатомию, в частности чего не надо делать, если не хочешь в итоге оказаться под поездом. Там же Толстой тонко прописывает, как соблазн проникает в душу Анны, и четко видно, в тексте очень четко прослеживается, что еще здесь она могла отрезать от себя помысел, а здесь, буквально на следующей странице, она его уже решила в себя впустить. Это на самом деле не то, что так случилось, я полюбила другого, и мы друг другу предназначены, не могло быть иначе. Могло. Влюбиться в кого-то другого это сознательное решение. Это не злой рок, это не подстава какая-то от вселенной, нет, это решение человека. Она сама принимает решение, как и, я думаю, в большинстве таких ситуаций. Человек, сознательно... Вернее, в том-то и дело, что не до конца осознанно, но сам выбирает этот путь, впуская в себя помысел.

Священник Валерий Духанин:

— Я добавлю, что иногда люди специально этого ищут. Точнее, может быть, они тоже не до конца осознают это, но у них внутренняя психологическая установка, что им хочется искать этой душевной игры, игры чувств, когда вспыхивает влюбленность к кому-то. И в этом состоянии они черпают эндорфины, которые переполняют их, переживают палитру чувств, про которые Александр и говорит, что они вредоносны. Тут я действительно полностью соглашусь. Получается, что это некий выбор человека, его жизненная установка, что ему хочется находиться в этой игре. Он заранее принимает эти правила. По большому счету тут два фактора. Влюбленность, как правило, вторгается посредством глаз, зрения, если ты будешь хранить свое зрение очень пристально, не рассматривать противоположный пол, то меньше соблазна будет. И второе, что у тебя внутри, в мыслях. И конечно, помыслы, которые в сердце находятся. Как только начинает что-то в сердце ворошиться, тут же понимаешь, что это искушение, подпускать этого никак нельзя, оно подкрадывается, и не заметишь, как ты окажешься уже под поездом. В духовном смысле, по крайней мере, он тебя переедет и травмирует твою жизнь, как минимум.

Алла Митрофанова:

— Хорошая новость в том, что если это наш выбор, наше решение, значит, мы можем этот выбор не совершать, а выбрать, например, свою семью. Это не вот тебе инопланетянин упал внезапно в мой огород, я на него посмотрела и сказала, ах, ведь это тот человек, который мне был на самом деле послан, предназначен. Нет. Раз каждый из нас сам в ответе за свою верность, это значит, что мы имеем все силы ее соблюдать, то есть мы решаем, какой выбор мы сделаем. Это не злой рок нас преследует, а это мы берем жизнь в свои руки и ее живем и выбираем, как. И выбрать верность мы тоже можем сами.

Священник Валерий Духанин:

— Я с практической стороны добавлю, как еще совершается это искушение. Когда ты начинаешь обсуждать сокровенные сердечные вопросы не с супругой или супругом, не с самым близким, а переносишь это куда-то на сторону, когда противоположный человек, который к семье твоей не имеет никакого отношения, вдруг начинает сочувствовать, произносить слова утешения, поддержки, здесь неожиданно может подкрасться искушение. Когда в семье вроде бы проблемы, недопонимание, жена ругает тебя все время. И вместо того, чтобы внутри семьи решить это, ты начинаешь эти вопросы обсуждать с кем-то. И вдруг, раз, и получается, что идет состыковка твоя внутренняя, что сердце твое начинает откликаться на сердце того человека и центр внутренней жизни переносится из семьи на периферию к людям абсолютно чужим. Тут совершается эта страшная ошибка. Потому что когда сердце прилепляется к кому-то другому, то разрывать тяжелее. Лучше это совершать на каких-то предварительных этапах. Верность — понятие, которое к семье относится, необходимо хранить, где-то даже причиняя боль своей душе, но эта боль намного важнее, нежели разрушение семьи, потому что то обернется какой-то страшной катастрофой.

Александр Ананьев:

— А я говорил — вечные страдания. «Семейный час» на Радио ВЕРА. Алла Митрофанова, Александр Ананьев и клирик Николо-Угрешской семинарии священник Валерий Духанин. Согласитесь, несколько в неожиданном свете сегодня мы беседуем о Петре и Февронии Муромских, о семье, любви и верности, день которых мы отмечаем сегодня. Под завершение разговора, коль уж мы прошли по основным ключевым местам биографии Петра и Февронии Муромских, не упомянув, правда, эпизод с жесткими условиями бояр муромских: либо ты, князь, гони эту свою жену простолюдинскую, либо живи со своей женой простолюдинской, но тогда убирайся вон из Мурома. И, конечно же, князь, как верный муж, выбирает жену и уходит вместе с ней в туманные дали. Потом возвращается, конечно.

Алла Митрофанова:

— Бояре просят их вернуться. Потому что он ушел, а они все... Управлять-то надо уметь.

Александр Ананьев:

— Да, оставим этот момент. Мне очень интересен финал этой истории, когда Петр и Феврония Муромские под занавес своей земной жизни принимают монашеский постриг и умирают в один день при довольно загадочных, я бы даже сказал, забавных обстоятельствах. Петр говорит, что он уже готов умереть, и вот уже почти совсем умер, на что ему жена говорит, погоди, я еще не закончила вышивку. Он второй раз говорит, что уже все, пора, сколько можно тебя ждать. Она говорит, подожди, я еще не закончила вышивку. И уже в третий раз она ему говорит, всё, вышивку я закончила, можем умирать. И они тогда умерли вместе, после чего оказались в одном гробу. Их разнесли по разные стороны, они опять оказались в одном гробу. Почему меня вся эта история не то чтобы смущает, но вызывает вопросы. Дело в том, что земная жизнь, это земная жизнь. Жизнь по ту сторону земной жизни не подразумевает того, что у нас есть жены, мужья, дети, любимая собака, ипотека — все это осталось здесь. А история Петра и Февронии Муромских говорит: не-а, после смерти мы все равно будем вместе, то, как мы умрем, важно, и то, что будет после смерти, тоже важно. И здесь вопрос к вам, как к богослову в первую очередь. Это действительно правда, что согласно учению христианскому после смерти мы не будем вместе? Или же все-таки будем? Как оно будет на самом деле? Мне казалось, что мы до смерти идем вместе, сохраняя верность друг другу, после смерти каждый сам за себя.

Священник Валерий Духанин:

— Как раз не каждый сам за себя, а будем вместе с теми, кто единомыслен с нами, кто был единосердечен с нами. Конечно, сказал Господь, что по воскресении не женятся, не выходят замуж, но пребывают как ангелы на небесах. Но ангелы все единомысленны, там же и святые. Это Царство святых и тех людей, которые стремились туда. Души Петра и Февронии настолько близки друг к другу, что понятно, и участь одна. Поэтому и похоронили их вместе, что и по воскресении они должны пребывать вместе.

Александр Ананьев:

— Подождите. Похоронили вместе... А, все понял.

Священник Валерий Духанин:

— Что и воскреснут вместе, в этом смысле. И душами вместе. Представляете, они вместе восходили в Небесное Царство, когда расстались со своими телами. Может быть, даже мытарства не походили, а Господь сразу их обоих вместе возвел в Небесное Царство Свое.

Алла Митрофанова:

— Адам и его супруга до грехопадения, Адам и жена. Поправьте, отец Валерий, Ева это имя, появляющееся уже после грехопадения?

Священник Валерий Духанин:

— Да, да.

Алла Митрофанова:

— А так Адам и его жена. Вот они в Эдемском саду, вот они в раю, вот они с Богом, вот они ближе всего к Богу, насколько это вообще возможно для человека, и они же вместе. И между ними те отношения, как понимаю, которые призваны дорасти до отношений между Святой Троицей. Такая любовь должна быть.

Священник Валерий Духанин:

— Да. И кстати, по грехопадении Адам и Ева тоже оказались вместе и, расставшись с земным своим путем, с земной жизнью, они тоже понесли одинаковую посмертную участь. Но зато Господь их, когда Сам Господь был распят, принял смерть на Кресте, сошел во ад, обоих выводит и возвращает их в рай. Получается, что есть тайна совместной жизни за гробом. Но повторим, видимо, это относится к тем, кто одного духа, одного духовного устроения, одних стремлений сердечных. Бывало так, что один человек ведет святую жизнь, а другой богоборец может оказаться, сомневаюсь, что они примут одинаковую участь. Помните, Спаситель говорил, что в день тот один берется, а другой оставляется; двое будут мелящие в жерновах, один берется, а другой оставляется; двое будут на одной постели, один берется, другая оставляется.

Алла Митрофанова:

— А как же жена неверующая освящается мужем верующим и спасается и наоборот.

Священник Валерий Духанин:

— Ну да, это несомненно, в земной жизни так и есть, что неверующий муж видит пример верующей жены, и если она его особо не пилит, что ты в храм не ходишь, а сама за него молится, то со временем у него в душе тоже может появиться расположение к церкви. Такие случаи есть.

Александр Ананьев:

— Батюшка Серафим Саровский говорил жене: стяжи дух мирен и муж возле тебя спасется.

Священник Валерий Духанин:

— Не просто тысячи, а прежде всего самые близкие. Самый универсальный совет. Если стяжешь дух мирен, то и в семье всё примет правильное устроение, а страсти все будут отпадать. Господь, конечно, хочет, чтобы мы все попали в рай, поэтому в семье венчанной и муж и жена призываются к общей райской жизни. Другое дело, сохранят ли они этот дар, сохранят ли вдвоем, как они донесут это, и там уже, на Божьем Суде это будет решаться. Но в лице святых Петра и Февронии мы видим, что здесь духовная победа, духовное торжество осуществились.

Александр Ананьев:

— Спасибо вам большое. Мне очень хотелось еще обсудить традицию, не совсем мне понятную, принятие монашеского пострига семейной четой по достижении какого-то возраста.

Алла Митрофанова:

— Там княжеская история, многие на смертном одре монашеский постриг принимали. Это отдельная тема.

Священник Валерий Духанин:

— Это вполне естественная была традиция, когда принимали.

Александр Ананьев:

— Сейчас такой нет?

Священник Валерий Духанин:

— Сейчас бывает.

Александр Ананьев:

— А в каком возрасте, сорок пять, сорок шесть?

Священник Валерий Духанин:

— Нет, тут надо смотреть на духовную зрелость людей. Когда они уже пожили совершенно для земной жизни и уже поняли, что...

Александр Ананьев:

— Сорок пять.

Священник Валерий Духанин:

— Сорок пять это в наше время рановато. Мы же знаем, что родители преподобного Сергия в конце жизни, хотя, может быть, они еще не были престарелые, но ушли в монастырь. А это и были особые монастыри, кстати.

Александр Ананьев:

— Семейные?

Священник Валерий Духанин:

— В каком-то смысле даже семейные монастыри. В Хотьково такой был монастырь, куда родители преподобного Сергия ушли, где было отделение для женщин, отделение для мужчин, а храм общий, куда они собирались. То есть были такие монастыри, потом они упразднились и строго отдельные.

Александр Ананьев:

— Спасибо вам большое за этот разговор. Надеюсь, что вы, друзья, слушатели Радио ВЕРА, получили такое же удовольствие, как и мы здесь в студии Радио ВЕРА. Вернуться к этому разговору можно на нашем сайте radiovera.ru. А мы беседовали сегодня с клириком Николо-Угрешской семинарии священником Валерием Духаниным. Матушке вашей большой привет передавайте, отец Валерий, и поздравляйте с праздником от нас.

Священник Валерий Духанин:

— Спасибо и вам большое.

Александр Ананьев:

— Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— Любите, будьте верными.

Алла Митрофанова:

— Верь, надейся и люби, лучше be, чем not to bе.

Александр Ананьев:

— Фу, западное ваше вот это всё. Всего доброго.