У нас в гостях был настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской Богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич.
Мы говорили о том, что такое семейное счастье, как его обрести, и действительно ли все счастливые семьи счастливы одинаково.

Ведущая: Тутта Ларсен

Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Это программа «Светлый вечер». В студии Тутта Ларсен и наш сегодняшний гость — настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич. Здравствуйте!

Прот. Андрей Юревич

— Здравствуйте!

Наше досье:

Протоиерей Андрей Юревич. Родился в 1957 году, окончил архитектурный факультет Московского института инженеров земле устройства. В 1983 году уехал из Москвы в Сибирь. Жил и работал в городе Лесосибирске Красноярского края. В 1991 году стал священником. С 2005 по 2011 год руководил архитектурно-реставрационным отделом Красноярской епархии и был благочинным Енисейского округа. После 28 лет жизни в Сибири вернулся в Москву. Настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве. Член Союза архитекторов России, главный архитектор финансово-хозяйственного управления Московского Патриархата. Женат, семеро детей.

Т. Ларсен

— Очень хочется мне давно поговорить со сведущим и компетентным человеком, каким, с моей точки зрения, безусловно является человек в чине протоиерея, о семейном счастье. Потому что меня с детства терзает толстовское утверждение о том, что все счастливые семьи счастливы одинаково. Вот со школы, с тех времён, когда мы читали его произведения в подростковом возрасте, меня мучает несоответствие этой фразы моему какому-то представлению о семейном счастье, моему личному опыту. Мне кажется, что все на свете люди счастливы по-разному, особенно в семье. Вы бы согласились со Львом Николаевичем?

Прот. Андрей Юревич

— Я бы и согласился, и не согласился. Мне кажется, что одну из сторон вот этого его постулата я понимаю и принимаю. Не знаю, думал ли сам он об этом. В каком смысле? Сказать, что все счастливые семьи одинаково счастливы, а несчастные несчастливы по-своему, это примерно то же самое, как на языке арифметики сказать так: вот задача: 3+3; ответ правильный единственный или их много?

Т. Ларсен

— Единственный.

Прот. Андрей Юревич

— Единственный правильный ответ: 3+3 это 6, если не брать теорию относительности и ещё что-то. Неправильных ответов бесчисленное множество. Все остальные числа, какие бы мы не назвали, будут неправильными ответами. Правильный один. Так и здесь: если мы говорим о том, что быть счастливым — правильный ответ, то он единственный. А неправильных — сколько угодно. Поэтому неправильных семей сколько угодно, а правильные семьи в этом смысле, может быть, действительно похожи друг на друга.

Т. Ларсен

— Но ведь 6 может появиться и в результате сочетания 2+4, 5+1.

Прот. Андрей Юревич

— Да, вот я как раз и хочу сказать, что ответ — это результат. А пути достижения этого результата, конечно, у всех разные. И когда мы говорим о разном счастье разных счастливых семей, мы, может быть, имеем, скорее всего, в виду некие истории, которые являются путём, процессом достижения этого счастья. Но всё равно понятие счастья это то, что абсолютно. А абсолют он и есть абсолют, он как бы сам в себе одинаков всегда, постоянен. Всё остальное — неверные ответы на эти вопросы о счастье, их очень много.

Т. Ларсен

— А мне вообще странным кажется само определение семейного счастья, потому что у меня есть некое ощущение, что счастье — это категория очень такая субъективная, личная. Что, как вы говорите, абсолютно счастливым возможно стать самому с собой, в своей личной истории. А вот сделать абсолютно счастливой целую семью, которая состоит из разных людей с разными характерами, разными судьбами, какими-то разными сложными отношениями внутри вот этого сообщества людей. Мне кажется, это вообще задача практически неосуществимая. То есть есть некое условное семейное счастье, которое мы можем определить, вот: дом — полная чаша; не ругаются папа с мамой; дети здоровые, старики долго живут; благополучие некое есть. Но вот именно счастья, как абсолюта, о котором вы говорите, по-моему, его невозможно достичь коллективно. Или всё-таки возможно?

Прот. Андрей Юревич

— Я говорю об абсолюте, потому что хочется всегда иметь вектор к этому абсолюту. Абсолют для нас, христиан, это Бог. И если мы в жизни стремимся к этому абсолюту по жизни, то у нас по жизни в результате абсолют и будет, и мы его будем иметь в личной своей жизни, в жизни семейной, в жизни какого-то коллектива, общины, в жизни народа, в жизни всего человечества. Если мы стремимся к Богу, к абсолюту, то естественно, что у нас результаты будут вот эти — абсолютные. А вот это всё: дом — полная чаша, не ругаться, ещё что-то — это, опять же, такой процесс, в котором всё может быть по-разному.

Т. Ларсен

— Давайте тогда дадим какое-то определение, что такое семейное счастье!

Прот. Андрей Юревич

— Когда мы читаем Евангелие, то смотрим: Христос всё время открывает какие-то истины. Он Сам говорит: «Я есть путь, истина и жизнь». Вот интересно: Он есть путь, истина и жизнь. Истина — это всё-таки нечто абсолютное. Вот человеческих правд очень много, точек зрения очень много, а истина одна. Не может быть двух истин, трёх истин, тогда это уже не истина — это относительные какие-то точки зрения, а истина одна. Но к этой истине надо как-то дойти, и Он всегда и говорит: «Я есть и конечный результат, и Я есть путь к этому результату. Если вы будете со Мной, то вы пройдёте по этому пути. Путь будет у каждого разный — Я поведу каждого разными путями, но в результате этих путей вы дойдёте к одной и той же истине». И вот эти разные пути — это разные сложившиеся судьбы, разные жизни. Но все мы должны всё равно в конце концов прийти к одному, потому что нам открывает тоже Новый Завет те же самые плоды Духа Святого. В Послании к Галатам есть такое сравнение: дела плоти и дела духа. То есть есть люди, что называется, плотские. Что такое плоть? Плоть в Библии означает нечто грубое, нечто земное, нечто эгоистичное, нечто от мира сего. А духовное — это то, что Божественное. И дела плоти — это всё, что мы знаем греховное: пьянство, блуд, идолослужение, эгоизм, гордыня, себялюбие, тщеславие, высокомерие и так далее. А плод духа, там сказано: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание и так далее. Вот эти прекрасные вещи — это же абсолюты, к ним же надо как-то дойти! Разными путями к ним можно дойти, но к ним всё равно надо дойти. Их нужно в себе воспитать, приобрести, и дальше ими питаться и в них жить. И вот это уже счастье, хотя отчасти счастье, и идти к нему уже — такое трудное, может быть, счастье.

Т. Ларсен

— Но опять же, ты же это воспитываешь в отдельно взятом себе. А как можно...

Прот. Андрей Юревич

— За кого ты ответственен, в том и воспитываешь. Если ты сам в себе только ответственный, живёшь так индивидуально, то, значит, в себе. Если ты ответственный за кого-то, например, ты — глава семьи, то уже воспитываешь в семье. Если ты — настоятель прихода, ты уже ответственный воспитывать это во всём приходе. Если человек архиерей, Патриарх — он во всей Церкви должен воспитывать это.

Т. Ларсен

— Но только после того, как ты это воспитал в себе. Или это какие-то параллельные пути?

Прот. Андрей Юревич

— Параллельно, да. Это как курсы молодого бойца: сам за две недели научился автомат разбирать — научи другого соседа, тут же.

Т. Ларсен

— Если вернуться к Евангелию, то ведь, я не смогу процитировать дословно, но там же есть слова и о том, что во время Второго Пришествия будут, например, двое супругов — один будет взят, а второй останется. И получается, что семейное счастье, оно тоже вовсе, даже если оно есть здесь, на земле, то это не залог того, что мы понимаем под настоящим семейным счастьем, говоря о спасении душ наших.

Прот. Андрей Юревич

— Там, где про двоих говорится, там Господь говорит о личной ответственности каждого человека перед Ним, что каждый в первую очередь будет отвечать за себя. Но всё-таки за тех, кто ему даны, допустим, муж за жену и детей, если они есть, он тоже будет нести некую ответственность. Я уж не знаю, в какой степени, какая будет больше ответственность — за себя или за других. Но тем не

менее есть и такие мудрые фразы, что мы сами по себе с трудом спасёмся, что мы должны будем спасаться как-то коллективно. А двое — да, тут говорится о том, что всё-таки один из супругов может быть верующим, а другой упорный какой-нибудь богохульник, и не меняется. Но тогда у каждого своя судьба в вечности будет, это об этом речь.

Т. Ларсен

— А это разве не подтверждает моей догадки о том, что всё-таки счастье — категория скорее личная, чем коллективная, его невозможно как-то так распределить, даже в семье, даже среди близких людей, на равные части.

Прот. Андрей Юревич

— Я думаю, что как раз такая точка зрения, что счастье — категория личная, это большое заблуждение и это большое лукавство, не знаю, нашего ли времени или это вообще всегда было по истории. Всё, что касается лично меня, попахивает эгоизмом. Если нет выхода во вне, на других людей: это всё только моё — это жуткий эгоизм. Почему же я в счастье должен думать только о себе? Рядом со мной люди, как я могу быть счастлив, если несчастны мои дети? Это что, их проблемы? Как я могу быть счастлив, если несчастна моя жена? А разве не задумаюсь: отчего она несчастна? А моя роль в этом её несчастье какая? Может, я виноват, что она несчастна?

Т. Ларсен

— Ведь часто так бывает: если счастье моей жены является неким... то есть для того, чтобы моя жена была счастлива, мне нужно как-то поступиться своим счастьем, например, стать несчастным...

Прот. Андрей Юревич

— Замечательно, хорошо, да. А мы помним же гимн апостола Павла любви. Первое, что там говорится: любовь долготерпит. А разве по нашему сегодняшнему пониманию терпение является категорией счастья, разве оно входит в счастье?

Т. Ларсен

— Нет, конечно.

Прот. Андрей Юревич

— Если человеку приходится по жизни терпеть, то всякий скажет...

Т. Ларсен

— Какое уж тут счастье!

Прот. Андрей Юревич

— Да, какое уж тут счастье! Однако апостол Павел как раз первое поставляет, что любовь долготерпит. Дело в том — мы однажды как-то говорили об этом, — что в греческом языке разные есть слова, связанные со словом «любовь». Вот здесь стоит «агапе» как раз, то есть это любовь от Бога исходящая, некая божественная, в Боге любовь. В Боге не может быть ничего для нас, для людей, эгоистичного, потому что Бог послал Сына Своего Единородного, как сказано, для людей — это жертва, Он пожертвовал. И в этом есть Его великая любовь. И поэтому любовь человеческая это всегда некая жертва — что-то ради другого: ущемить где-то себя и сделать что-то для другого. И в этом, как ни парадоксально, оказывается и счастье, и радость, и мир.

Т. Ларсен

— То есть одно из условий семейного счастья, которое мы с вами сейчас уже определили — это...

Прот. Андрей Юревич

— Давать! Не брать, а давать.

Т. Ларсен

— И терпеть.

Прот. Андрей Юревич

— Терпеть — оно как-то выглядит так немножко...

Т. Ларсен

— Уныло!

Прот. Андрей Юревич

— Да, в бытовом смысле: вот я иду по пути, тащу чего-то такое, влеку, терплю. Но это не совсем так всё-таки. Вряд ли, наверное, по жизни приходится  что-то одно терпеть вот изо дня в день, из минуты в минуту что-то одно. Терпение — это часто очень такое, разовое явление: вот надо в данный момент что-то... просто не раздражиться, не разгневаться, не разругаться, как-то заземлить в себе что-то происходящее, какую-то искру, посмотреть на человека, на людей, на обстоятельства по-другому.

Т. Ларсен

— С одной стороны, есть и такое, как вы говорите, спорадическое терпение, которое включается по какому-то поводу. Но ведь есть семьи, в которых супруги терпят друг друга всю жизнь. Вот я знаю одну такую семью очень взрослых людей, уже за 80: его уже нет, они были в браке 60 лет. Все 60 лет... я не знаю, зачем эти люди поженились — он её любил, она как-то так... наверное, было пора, хотелось детей, как-то было принято в её возрасте выходить замуж, она его не любила, всю жизнь его терпела. И в общем, 60 лет настоящей пытки эти люди просто прожили вместе. Они особо не ругались, они вырастили детей, внуков, но при этом ни о каком семейном счастье речи там не шло, они просто терпели друг друга потому, что сначала из-за детей терпели, потом из-за внуков, потом из-за денег каких-то, из-за того, что уже старые и куда друг от друга деваться...

Прот. Андрей Юревич

— А в конце жизни знакома с ними была, да, видела?

Т. Ларсен

— Да, конечно! И он ушёл очень одиноким, и она сейчас, в общем, о нём плачет потому, что ушёл человек, но всё равно эти 60 лет жизни...

Прот. Андрей Юревич

— А на неё это как повлияло? Вот каким она стала человеком к концу жизни: кротким, смиренным или как?

Т. Ларсен

— Нет, я бы не сказала. Она — сильная женщина, а он был...

Прот. Андрей Юревич

— Но терпела же... сильная женщина.

Т. Ларсен

— Да, она терпела, но она его давила, гнобила как могла, как умела, подспудно.

Прот. Андрей Юревич

— Но это значит, что не совсем терпела. Терпеть всё-таки — это терпеть.

Т. Ларсен

— Может быть, скорее он терпел больше, чем она.

Прот. Андрей Юревич

— Потому что, если человек будет терпеть вот так, 60 лет, я думаю, этот человек к концу жизни станет очень мудрым. Он сможет такие советы давать прекрасные!

Т. Ларсен

— Она мудрая. Да, с одной стороны есть эта изумительная мудрость. Мне кажется, в 86 лет человек не может не быть мудрым в любом случае.

Прот. Андрей Юревич

— Очень даже может.

Т. Ларсен

— Да?

Прот. Андрей Юревич

— Конечно!

Т. Ларсен

— Как-то вот нет. Она умна и мудра, но при этом в ней есть какая-то детская такая горячность до сих пор. Какое-то желание погрозить небу кулаком. Может быть, это такое коммунистическое воспитание человека, который родился...

Прот. Андрей Юревич

— Каждая жизнь индивидуально, конечно, складывается, и судьбы разные у людей. Дать какой-то алгоритм очень трудно. Я всегда, когда меня спрашивают, я в первую очередь говорю: «Я могу рассказать что-нибудь из своей жизни. Вот тут я могу сказать».

Т. Ларсен

— Компетентен.

Прот. Андрей Юревич

— Да! Я уже почти 60 лет прожил и многие барьеры и пороги в течение жизни прошёл, я о них могу рассказать. Кстати, в последнее время мне интересно даже беседовать с людьми возраста, который я ещё не прошёл. Я какого-нибудь старика, пожилую женщину, которая как раз, на мой взгляд, не безумная, а достаточно мудрая, сажаю перед собой и говорю: «Ну расскажи о старости: что там, как там. Это же мне интересно — что впереди меня ожидает. Потому что я этого ещё не прошёл — чего ждать». А то, что пройдено, я могу об этом рассказать, но это мой путь и он индивидуальный. И было сказано в начале, что некий протоиерей заслуженный — это эксперт. Я не думаю, что это так. Многодетный отец и муж со стажем сорокалетним — ну, может быть, в какой-то степени. Но, опять же, не эксперт для всех. А могу поделиться, вот поделиться могу. Если это для кого-то будет примером, пожалуйста, возьмите пример. Но моя жизнь, как мне кажется, — чем дальше, тем больше мне это кажется, — это некое чудо, в котором я, вообще, может, один процент имею какого-то значения, а всё остальное — это что-то просто чудесным образом от Бога сложившееся. Потому что на мой взгляд, у нас счастливая семья, у нас замечательный брак, у нас прекрасные семеро детей, которые с нами сохранили такую внутреннюю глубокую связь. Трое старших из них имеют свои семьи. У нас уже 8 внуков. И все продолжают как-то скучать по нам, постоянно приезжать, собираться. Это просто чудесно. Я не знаю, за что нам это, я не знаю, почему это. Я не знаю, что мы такое с матушкой делали особенное по жизни, чтобы так вышло. Кажется, ничего.

Т. Ларсен

— Но рецепт семейного счастья, хоть и приблизительный, но мы должны с вами за этот час найти!

 

Т. Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер». У нас в гостях настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич. Говорим о семейном счастье. Я вот этот пример печальный с пожилой парой, которые 60 лет вместе были несчастливы, привела только затем, чтобы спросить: какой смысл тогда был жить в этой семье? Если вот невозможно было счастье построить, и столько лет люди рядом друг с другом мучились. Может быть, имело смысл расстаться и поискать того человека, с которым возможно создать семейное счастье?

Прот. Андрей Юревич

— Не знаю, может быть или не может быть...

Т. Ларсен

— Или дело не в человеке?

Прот. Андрей Юревич

— В общем, христианский взгляд на жизнь и на семейную жизнь говорит о том, что, скорее, нужно стараться сохранять постоянный брак, который есть. Имеешь жену — вот имей её столько, сколько ты вообще можешь терпеть, то есть не от тебя это должно зависеть. А вот менять лучшее на то, что есть сегодня, в общем, это... я не буду говорить, что не хорошо. У каждого своя жизнь, своя судьба, пусть каждый отвечает сам за себя. Но пред Богом это не очень честно. Больше того, это часто бывает, как некая глубинная, подсознательная задача у людей. Вот они живут по жизни и они нацелены, замотивированы на то, что у них не будет постоянного брака, а что рано или поздно они что-то поменяют.

Т. Ларсен

— Да, дверка всё время приоткрыта назад, сквознячок оттуда постоянно поддувает.

Прот. Андрей Юревич

— Да. Я всегда говорю, когда разговариваю с женихами и невестами перед венчанием, если особенно мне самому предстоит это совершить, я им прямо говорю: «Забудьте даже мысли о возможности каких-то разводов, расходов, альтернатив. Вы должны себя внутренне замотивировать на то, что вы всю жизнь будете...» Вот мне очень нравится в некой, скажем, традиции протестантской, там есть такие обеты, когда они при бракосочетании...

Т. Ларсен

— Клятвы.

Прот. Андрей Юревич

— Да. Клятвы дают друг другу. И там один другому говорит: «Я хочу с тобой состариться». Это прекрасные слова! Всякий молодой жених и молодая невеста должны думать о том, что со своим супругом она или он хочет состариться, больше того: хочет преставиться и уйти в вечность. И в вечности быть уже там вместе. Если есть такая внутренняя убеждённость и мотивация, то она, может быть, будет действовать. Если есть другая, что: «А, ладно, мне не понравится — я всегда имею возможность разбежаться и что-то другое создать». Оно и постигнет человека. Например, мужчины доживают... примерно после пятидесяти тоже такой некий порог критический, где-нибудь к 60 годам, если одногодок их жена, они начинают на неё смотреть... Сами-то на себя не смотрят, что они уже с животами пивными, что они уже, может быть, еле ходят или ещё что-нибудь...

Т. Ларсен

— Нет, сейчас они за собой следят очень многие, хорошо выглядят.

Прот. Андрей Юревич

— Может быть. А вот на женщину они смотрят: то им не нравится, это не нравится. И всё, и говорят: «Знаешь, мне чего-то хочется обновить как-то свою жизнь. Давай мы расстанемся друзьями!» И потом  потрясающая вещь: шестидесятилетний мужчина женится на тридцатилетней или двадцативосьмилетней.

Т. Ларсен

— А женщина в 60 лет — уже просто всё, жизнь кончена, если она одна осталась.

Прот. Андрей Юревич

— Да. Это что? Это вообще зачем, это как, это для чего?

Т. Ларсен

— Мне кажется, это страх старости и смерти у мужчины.

Прот. Андрей Юревич

— Но это значит совершенно безбожный взгляд на жизнь!

Т. Ларсен

— Безбожный, да.

Прот. Андрей Юревич

— А где же memento more?

Т. Ларсен

— Есть такое высказывание, знаете: первые сорок лет — самые сложные в детстве мужчины. Мне очень это нравится. Потому что мне кажется, что мужчины, которые так поступают, они просто вообще не повзрослели и всё. Они считают, что если они женились на более молодой женщине, если они хорошо выглядят, если у них есть кубики на животе и они в состоянии управлять яхтой, и отжиматься от пола 50 раз, то они проживут долго и счастливо. А жена вот эта, она им мешает старая.

Прот. Андрей Юревич

— Я бы такой пример привёл бы: всё-таки любовь — это вещь, скажем, как костёр. Вначале, когда зажигается такая влюблённость, это ещё не любовь, а влюблённость. Влюблённость — это некое болезненное состояние, оно потом проходит, в любом случае проходит. И в таком случае многие говорят, что любовь прошла. Да не любовь прошла — прошла влюблённость, то есть первая вспышка. Вот зажгли костёр. Сначала всё полыхает, внешние вот эти: кора, сучья — вот это всё внешнее у дров оно полыхает, полыхает, полыхает... Потом, смотришь: огонь как-то вроде бы утих. Уходит всё в глубину, внутрь. Но потом картошечку-то пекут вообще-то на углях, а не на огне. Огонь-то может сжечь, а вот эти угли, они горячие, они, кстати, дают самую теплоту. И даже когда печку топят, то надо обязательно протопить до углей. И угли дают самое тепло. И вот это с годами. Вот мы сейчас до сорокалетнего периода дошли в нашей супружеской жизни. И мы видим, как вот эти горячие угли, вот огонь, он, может, там прогорел, а горячие угли, они начинают греть. Они греют нас, они греют людей вокруг нас, они греют всю нашу семью, наш клан, они греют наших детей. И нам самим при этом хорошо, нам замечательно, нам очень уютно. Нам порой не надо что-то говорить, мы и так всё прекрасно понимаем. Мы прошли вместе очень много, неужели это не ценно, неужели это надо выбрасывать? Я сейчас не про себя, понятно, жизнь священника совершенно особая, а вообще про любую семью: почему надо это выбрасывать и начинать опять зажигать какой-то костёр?

Т. Ларсен

— Очень многие люди говорят, что нет счастья. Нет любви, нет счастья, невыносимо рядом находиться, постылый человек рядом.

Прот. Андрей Юревич

— Потому что хотят вот этого огня.

Т. Ларсен

— Смотрю на него и меня от него тошнит.

Прот. Андрей Юревич

— Потому что они не понимают, в чём любовь-то! Они хотят вот этого огня, они хотят чего-то внешнего.  А вот того, при чём можно греться, они не думают, что это ценно. А наши дети, например, они... Я считаю, что вот один из чудесных таких моментов в жизни нашей семьи — дети видят нашу любовь родительскую. Они очень чётко её чувствуют, как сенсоры какие-то. Они моментально встают как-то в стойку, когда что-то между нами — чуть-чуть повышается тон. Они сразу: «Ой, что такое? Папа с мамой начали что-то между собой делить?» А мы просто немножко повысили градус обсуждения.

Т. Ларсен

— Эмоционально.

Прот. Андрей Юревич

— Эмоционально, да. А они уже настороже. Они греются в нашей любви, они выросли в ней. Это залог их уже счастья, на них это транслируется.

Т. Ларсен

— «Вам повезло, что у вас такая долгая любовь», — кто-нибудь скажет. «А вот у нас прошла любовь».

Прот. Андрей Юревич

— Вообще-то пришлось и потрудиться! Нет, прошла влюблённость вот та самая, то болезненное состояние. А вообще-то надо трудиться. Для того, чтобы её сохранить, надо трудиться!

Т. Ларсен

— То есть семейное счастье можно построить каким-то конкретным способом, да? То есть есть некая схема, ингредиенты: столько кирпичей, столько цемента, такая-то крыша, по такой-то технологии строим этот наш счастливый семейный дом?

Прот. Андрей Юревич

— Совершенно правильно сравнила счастье со стройкой! Его надо именно строить, оно не просто даётся в дар: вот дали счастье и мы при нём живём — это строительство, надо построить. Любой человек, который сталкивался со стройкой чего угодно: дома, дачи, сарая, гаража — он понимает, что такое стройка. Стройка — это огромное дело. И надо иметь терпение при строительстве, то есть надо действительно строить. Счастье надо строить. А строить это что? Работа! Надо работать. Над тем, чтобы было счастье, надо работать, трудиться.

Т. Ларсен

— А человек включает кино или сходит в кинотеатр на какой-нибудь американский хороший фильм — какой-нибудь бестселлер, который кучу денег заработал и «Оскара» получил, или книжку почитает, или журнал откроет, и он видит там образцы такого счастья: вот человеку повезло, вот он встретил свою половинку, ему повезло, и он с ней счастлив. «А мне не повезло — вот мне казалось, что у меня с ним что-то получится, а он...» Не знаю, очень много всяких отговорок почему с этим человеком невозможно построить счастье. Начиная от этого пресловутого тюбика, который он не закрывает, и заканчивая тем, что он денег не приносит — мало работает или плохо работает, не научился нормально работать. Там приносит свои жалкие копейки, а мне семью надо содержать. Как можно быть с ним счастливой?

Прот. Андрей Юревич

— Я не знаю про «Оскары», это, кстати, не гарантия того, что фильм хороший. У нас в семье мы смотрим американские фильмы, но мы их находим по-другому принципу. Как правило, у них очень много хороших таких христианских фильмов, которые на христианских идеях замешаны. И там показывают достаточно трудные жизни семейные. Например, жена там заболела где-то в середине лет своих болезнью Альцгеймера, потеряла память, а муж вот много-много лет рядом с ней. А потом она попадает в какой-нибудь там дом инвалидов, а он переселяется туда. А дети приезжают и хотят его забрать к себе. А он говорит: «Нет, моё место здесь. Вы уже взрослые, живите». Потом они, прямо как Пётр и Феврония, двое стареньких ложатся как-то, где-то там рядышком, друг друга как-то гладят по-стариковски. И утром приходит сиделка, а они уже умерли оба. Такие вот фильмы, да, они как-то учат тому, что, действительно, жизнь — это штука такая, где надо работать, трудиться и терпеть, и в конце концов получишь какую-то радость.

Т. Ларсен

— Ужасно звучит это для молодой души какой-нибудь восемнадцати-двадцатилетней! Значит, ты всю жизнь трудись, терпи, мучайся...

Прот. Андрей Юревич

— Не факт, что мучайся! Почему?

Т. Ларсен

— С больным супругом ещё полжизни проживи. А к концу жизни, когда у тебя уже все зубы повыпадают и голова трястись начнёт, и ничего тебе уже не надо будет от жизни, ты вдруг обретёшь семейное счастье!

Прот. Андрей Юревич

— Ну, нарисовала такую картину утрированную совершенно!

Т. Ларсен

— Я нарочно!

Прот. Андрей Юревич

— Конечно, я понимаю, что нарочно. Почему же мучиться? Не надо мучиться! Разве проявлять милосердие — это мучение? Это радость! Если ты послужил другому человеку, ты обретаешь радость. А если ты послужил себе — ну, это сиюминутное удовольствие, которое очень быстро проходит. А там настоящая, глубокая радость.

Т. Ларсен

— Продолжим разговор буквально через минуту. Мы пытаемся сегодня обнаружить рецепт семейного счастья.

 

Т. Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер», говорим о семейном счастье с нашим гостем — настоятелем храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве протоиереем Андреем Юревичем. Всё-таки пока для меня... Давайте так договоримся, что я делаю вид, что я не всё понимаю — я представляю такого некоего среднестатистического человека, не слишком воцерковлённого, возможно, не так глубоко знакомого с Евангелием и с православным образом жизни в семье, но который искренне хотел бы, чтобы у него было семейное счастье, чтобы у него была одна жена на всю жизнь, чтобы ему удалось построить какой-то семейный очаг вместе с ней, чтобы воспитать детей в более-менее каком-то нормальном, радостном состоянии, чтобы они не убежали при первых же признаках своего совершеннолетия и забыли о родителях, а вот как вы о себе рассказываете: постоянно приезжали, навещали, чтобы семейный круг ширился и всем в нём было хорошо. Но вот страшно звучит, на самом деле, для человека, не очень глубоко в это посвящённого, что залог семейного счастья в работе и в терпении. Это значит, что, как такового, самого этого чувства счастья, когда всё хорошо и можно просто сесть и наслаждаться, его невозможно испытать. Получается, что ты всё время находишься на пути к нему, но достичь его не можешь. Потому что, как только ты его достиг, уже вроде и не терпеть, и не работать — ничего не надо. Но этого состояния просто невозможно достичь.

Прот. Андрей Юревич

— А почему перед тем, как задать вопрос, была сделана поправка, что «я представляю не очень воцерковлённого, не очень сведущего», не очень, не очень... А если очень, что меняет?

Т. Ларсен

— По крайней мере этот человек знает те же слова апостола Павла о любви, этот человек может для себя привести в пример евангельские какие-то строки...

Прот. Андрей Юревич

— И что, он сумеет что-то построить?

Т. Ларсен

— Нет, понимаете, этот человек, как правило, венчанный и это очень сильно его тоже определяет в отношениях с супругом. Это не тот человек, который скажет: «Да надоел ты мне!» — и уйдёт, хлопнув дверью. Он всё равно будет стараться как-то в этих отношениях найти какой-то другой на них взгляд, какой-то иной подход, какой-то способ получить от них, грубо говоря, удовольствие. Вот мне кажется, что воцерковлённому человеку в этом вопросе немножечко проще, потому что у него есть более чёткий инструктаж, какое-то руководство к действию.

Прот. Андрей Юревич

— Тогда уже есть половина ответа на этот вопрос, да? Что для того, чтобы что-то построить, надо сначала прийти к Богу и в Боге это начать строить. Правильно?

Т. Ларсен

— Да, но это не очень похоже на счастье, потому что это похоже на труд, это похоже на терпение, это похоже на некие достаточно серьёзные усилия над собой.

Прот. Андрей Юревич

— Я бы тогда спросил: а взгляд среднестатистического человека...?

Т. Ларсен

— А счастье — это когда у тебя всё хорошо, тебе ничего не надо.

Прот. Андрей Юревич

— А что такое счастье? Какой-то я чувствую такой абордаж в свою сторону: вот это — не счастье; терпеть — не счастье; ещё что-то — не счастье. А что такое счастье в представлении людей? Это каждый день праздник, это что-то лёгкое, порхать, как бабочка.

Т. Ларсен

— Вот мне кажется, счастье, в представлении людей, это когда тебе хорошо и тебе ничего не надо.

Прот. Андрей Юревич

— Порхать, как бабочка, как мотылёк по жизни, да? Жизнь-шоу — это счастье?

Т. Ларсен

— Ну, когда удовлетворенны все твои потребности, наверное.

Прот. Андрей Юревич

— Ох ничего себе! Счастье — это удовлетворение всех потребностей? Вот это да! Да тут не только полувоцерковлённый, это просто что-то такое...

Т. Ларсен

— Ересь какая-то!

Прот. Андрей Юревич

— Нет, это попахивает каким-то огнём преисподней!

Т. Ларсен

— Гедонизмом?

Прот. Андрей Юревич

— Удовлетворять все свои потребности!

Т. Ларсен

— Ну, как? Счастье — это когда мне хорошо. Я счастлив, мне хорошо, мне вот ничего другого не надо, у меня всё есть, о чём я мечтал, чего мне хотелось — у меня всё есть.

Прот. Андрей Юревич

— А мне хорошо, когда я в воскресенье, к вечеру, совершенно без рук, без ног, весь физически уставший прихожу и валюсь на кровать, и думаю: «Господи, как хорошо я Тебе сегодня послужил! Я отслужил Литургию, я провёл библейскую воскресную школу. Я что-то сказал, как мне кажется, может быть, путнее людям, которые меня спросили, я ответил на все их вопросы. Я помог трём-четырём в индивидуальной беседе, ещё что-то. Господи, как хорошо, как я счастлив!» Что я получил из того перечня, что было сказано? Где я порхал, как мотылёк, в этот день? Где я получал вот эти внешние удовольствия? Я на пляже не был, я не загорал, я в фитнес-зале не был, коктейль не пил...

Т. Ларсен

— Но при этом вы всё равно испытываете чувство удовлетворения от прожитого дня?

Прот. Андрей Юревич

— Величайшее просто удовлетворение! Я постоянно что-то пытался отдать — то, что у меня было. И я не знаю, что я взял. Может быть, в общении это взаимообразно. Понятно, в Литургии мы берём, получаем. Но во всём остальном? То есть сила из меня всё время исходила, а я счастлив. Почему?

Т. Ларсен

— Почему?

Прот. Андрей Юревич

— Нет более высокого счастья, чем что-то хорошее сделать для людей, помочь им в чём-то. Это же величайшее счастье! Но почему всё только: дай? Но почему всё только мне? Человек не умеет радоваться отдаче, тому, что: на! Вот надо научиться, вообще-то радоваться тому, что ты отдаёшь. Почему всегда радуемся, если мы приобретаем? А когда мы отдаём, это разве не приятно? Это же так хорошо — отдавать!

Т. Ларсен

— Я согласна, но когда люди стали супругами, то почему-то обычно как раз все претензии начинаются с выяснения, кто кому чего должен и кто на кого сколько жизни, времени, сил потратил.

Прот. Андрей Юревич

— Вот пожалуйста и первый совет: если хочешь быть счастлив, заряди себя всё время на отдачу. Если ты будешь на получение заряжен, ты никогда не будешь счастлив.

Т. Ларсен

— Тебе всегда будет мало.

Прот. Андрей Юревич

— Конечно! Тебе будет мало, тебе будет казаться, что тебе недодают или дают что-то не то, что ты хочешь. При этом мы почему-то не думаем, сколько мы кому другому даём вообще-то. Если хочешь, чтобы с тобой поступали люди, поступай с ними также. Если ты не даёшь, и тебе не дадут. То есть мы всё время заряжены на то, чтобы получить. А чтобы отдать? Причём превентивно — сначала ты отдай, не думай о том, что ты мне, я тебе, вернётся, не вернётся. И научись получать радость именно оттого, что ты будешь отдавать. Это очень важно. Всё-таки я бы вернулся в начало. Вот эти слова о полувоцерковлённом, мало что понимающем. Счастье — это категория всё-таки божественная.

Т. Ларсен

— Духовная.

Прот. Андрей Юревич

— Да, духовная. И всё-таки именно божественная, в смысле, что всё это от Бога. Без Бога не до порога, как предки наши говорили в пословице. То есть без Бога невозможно построить ничего хорошего и ничего счастливого. Если мы пытаемся в безбожном мире, в безбожной семейной жизни построить что-то хорошее, это не получится. Уж я не знаю про среднестатистического, но надо всегда думать, что только в Боге можно построить. Как-то тоже я это однажды говорил, что мы всегда в нашей семье утром ли, вечером ли, вот мы говорим: «доброе утро» или «спокойной ночи», и всегда произносим эти литургические слова: «Христос посреди нас», а второй говорит: «И есть, и будет!» это очень важно. Супругов не двое. Вернее, их-то двое, но посреди них Господь. Если нет посреди них Его, тогда они не одно целое. Потому что мужчину и женщину Бог сотворил, Бог привёл одного к другому. И они должны быть в Боге единым целым.

Т. Ларсен

— Должны.

Прот. Андрей Юревич

— Бог — это тот самый цемент, который эти кирпичики соединяет.

Т. Ларсен

— Должны. И это большое счастье, когда люди приходят к такому осознанию через свой труд, через своё терпение. Но очень многие семьи об этом даже не задумываются. Ведь есть какие-то вещи, которые, опять же, вытерпеть совершенно невозможно. У меня есть просто такие примеры перед глазами. Даже вот у воцерковлённых семей, когда у них четверо детей, она ходит беременная пятым, он ходит налево. Она об этом знает. Она ходит к своему духовнику, который говорит: «Терпи, молись! Он вернётся, перебесится. Молись за него». А у неё пятеро детей...

Прот. Андрей Юревич

— А он тоже верующий?

Т. Ларсен

— Да, он верующий, он христианин. Может быть, он на тот момент, что вот у него эти бури происходят житейские, он не ходит в храм. Но она ходит одна, с детьми, которыми тоже занимается только она. Он их содержит, спасибо и на этом. Но, тем не менее, это можно терпеть?

Прот. Андрей Юревич

— Вот я бы сказал, слово «воцерковлённый», оно какое-то синтетическое, не очень хорошее слово «воцерковлённый»...

Т. Ларсен

— Ну, человек, который старается вести православный образ жизни. Давайте так.

Прот. Андрей Юревич

— Что это значит «воцерковлённый»? Это по воскресеньям бывает в храме, знает названия икон, праздников, куда свечу поставить? Что такое «воцерковлённый»?

Т. Ларсен

— Мне кажется, это человек, который регулярно бывает на Литургии, исповедается и причащается.

Прот. Андрей Юревич

— Тогда я не понимаю, в чём он исповедуется.

Т. Ларсен

— Он, наверное, нет.

Прот. Андрей Юревич

— Потому что, вообще, по-настоящему исповедь — это покаяние, это перемена, это преображение, это полное потрясение внутреннее.

Т. Ларсен

— Я просто не общалась с ним, я общалась с ней.

Прот. Андрей Юревич

— Тут надо посмотреть ещё, что за вера у этого человека. Есть ли она, настоящая вера?

Т. Ларсен

— Про мужчину не знаю. Но про женщину знаю, которая мне говорит: «Я не знаю, как мне жить, потому что мне говорят, что терпи и молись. А подружки говорят: «Да беги от него! Как можно жить с таким подонком?» И вот получается, что какое тут семейное счастье? Тут даже не о счастье уже речь, а просто о том, чтобы выжить или как-то не сойти с ума!

Прот. Андрей Юревич

— Вот ещё два таких, может быть, совета мог бы дать. Первое, это касательно юности. Вообще, всё начинается, всякий залог урожая — это семена и почва, куда сажаешь. Поэтому надо смотреть, кого ты выбираешь себе в супруги. Это должно быть, несмотря на всю пылкость влюблённости, всё-таки там должен присутствовать и какой-то момент рациональный, избирательный — умственный процесс, скажем. То есть надо думать, за кого замуж выходишь или на ком женишься. Надо как-то осмотрительно действовать. Для этого должно пройти какое-то определённое время. Вот это время, скажем, жениховства. Если это неделя, две, месяц — это совершенно ничто. Вот у меня две девочки, старшие мои две дочки, вышли замуж после трёхлетней дружбы. И то они очень многого за это время в своих будущих мужьях не увидели. Потом, естественно, как-то пришлось что-то разруливать и где-то соединять что-то, какие-то разные вещи. Это очень важно. Второе, вообще-то слушай взрослых, умных, мудрых людей и выбирай советчиков при этом. Я уж не знаю кого — папу или маму, которые мудрые, духовников ли, старших ли каких-то друзей-наставников. Но вообще, прислушиваться надо иногда к ним.

Т. Ларсен

— Вот я к себе применяю. У меня у мамы три брака за плечами, и сейчас она — одинокая женщина. Вот как мне её слушаться? Что она мне может рассказать про то, как строить семейную жизнь?

Прот. Андрей Юревич

— Она, по крайней мере, может рассказать какие-то вещи...

Т. Ларсен

— Как не надо!

Прот. Андрей Юревич

— Да. Негативные: вот туда не ходи. Куда ходи — она не знает, а куда не ходи — три случая она уже может рассказать. Это второй момент. А дальше то, что я уже сказал: дальше, конечно, это труд.

Т. Ларсен

— А если что-то ты открываешь в своём супруге такое... Я не знаю, он, например, пьёт или бьёт, или не верен. Это ведь как ни трудись, как ни работай, но ничего ты не сделаешь с этим. Семейного счастья тут быть не может. Тебе всё равно терпеть?

Прот. Андрей Юревич

— А что надо? Развестись и жениться, замуж выйти заново?

Т. Ларсен

— Не знаю.

Прот. Андрей Юревич

— Есть же всегда какие-то альтернативы.

Т. Ларсен

— Варианты, да.

Прот. Андрей Юревич

— Надо же сравнивать и выбирать.

Т. Ларсен

— По крайней мере, да, развестись и выйти замуж за того, кто тебя не будет бить. Просто мне кажется, что семейное счастье, опять же, по крайней мере в масштабах нашей страны, это роскошь какая-то, которую позволить себе могут очень и очень немногие семьи.

Прот. Андрей Юревич

— А при чём здесь наша страна?

Т. Ларсен

— Потому что у нас свои особенности в отношениях между мужчиной и женщиной.

Прот. Андрей Юревич

— Какие?

Т. Ларсен

— Даже если взять наши пословицы: бьёт — значит, любит; плохонький, да свой; я его слепила из того, что было, и так далее. У нас очень как-то вот отношения в семье регламентируются не теми всё равно категориями, о которых мы так хорошо говорим: не доверием, не взаимным уважением, не самоотдачей, а какими-то другими вещами. Женщина очень часто выходит замуж потому, что пора, потому что все там, а я ещё нет. Или потому, что просто страшно быть одной. Или, прости Господи, по залёту — такое тоже часто случается. А потом у них не то, что нет этих трёх лет дружбы, у них уже даже в трёх годах брака, они всё равно друг друга не понимают, не знают и знать не хотят, и совершенно другими вещами озабочены: в лучшем случае — как купить новый телевизор; а в худшем — что делать, когда он выпил, и к кому бежать, чтобы не побил. Это кто виноват, что нет этого семейного счастья у них? Она неправильно выбрала мужчину? Господь послал такое испытание? Как это понять?

Прот. Андрей Юревич

— Нет, я бы сказал... Вот вернуться в самое начало нашего разговора: это масса неправильных ответов на арифметическую задачу. Ответ-то один должен быть правильный. А это всё не так.

Т. Ларсен

— То есть значит здесь не семья?

Прот. Андрей Юревич

— Изначально, да. Она не была семьёй изначально. Потому что неправильно сразу, с самого начала, криво начали строить. Сразу фундамент был заложен криво, косо. На нём стали ставить какие-то стены, не тем раствором, не те кирпичи, не те камни — всё вкривь и вкось пошло. И понятно, что этот дом рушится. Он неправильно построен.

Т. Ларсен

— А кто виноват? Сами люди виноваты в этом?

Прот. Андрей Юревич

— А кто же ещё-то? А кто?

Т. Ларсен

— Судьба такая.

Прот. Андрей Юревич

— А судьба — это разве кто?

Т. Ларсен

— По-разному.

Прот. Андрей Юревич

— Христиане же не фаталисты.

Т. Ларсен

— Нет.

Прот. Андрей Юревич

— Что значит «судьба»? Какая «судьба»? Кто это, Бог дал? Ну да, это начинается сразу, что Бог виноват. Почему Он дал такого супруга?

Т. Ларсен

— Крест повесил.

Прот. Андрей Юревич

— Да, крест повесил. Вот начинается: почему Бог терпит зло?  Вот эти все вопросы. Мы как-то целую передачу на эту тему — об оправдании Бога и справедливости Его — говорили. А кого ещё винить, кроме как себя? То есть, в конце концов, надо же когда-то трезво и правдиво, и честно посмотреть на себя.

Т. Ларсен

— Зачем я в этом во всём нахожусь?

Прот. Андрей Юревич

— Опять же мы возвращаемся к тому, что мы любим винить всё вокруг — других людей, папу, маму, супруга, обстоятельства...

Т. Ларсен

— Государство, Президента.

Прот. Андрей Юревич

— Да. Страна вот у нас не такая, менталитет в России не такой, ещё что-то такое. А я? Я-то что в этом во всём? Я такой белый и пушистый, я хороший? Ведь христианство начинается с покаяния. А покаяние — это всегда трезвый взгляд на себя самого, критический взгляд на себя самого. Надо стать себе самому прокурором, а мы вечно свои собственные адвокаты. Мы всё только себя оправдываем. Но я-то что? Любое исправление происходит только через покаяние. И я всегда другим советую: «Если у тебя что-то плохо, посмотри на себя! Всё равно ты другого человека никогда не исправишь. Единственный человек в жизни, которого ты можешь исправить — это ты сам. Если ты хочешь перемен, поменяйся сам, поменяй свой взгляд на окружающее». В конце концов даже можно найти радость и в безрадостном окружении. Это же какой взгляд смотря.

 

Т. Ларсен

— Продолжаем наш разговор с настоятелем храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве протоиереем Андреем Юревичем. В студии я — Тутта Ларсен. Это «Светлый вечер». Мы сегодня говорим о семейном счастье, которое оказывается очень трудно достижимой, но абсолютно возможной такой категорией жизни людей в браке. Всё-таки кто в большей степени тогда отвечает за счастье в семье — мужчина или женщина? И можно ли вообще так распределять здесь обязанности? Кто главный прораб на этой стройке?

Прот. Андрей Юревич

— Вот когда человек занимается спортом. Например, в гимнастике что важнее: руки или ноги?

Т. Ларсен

— Улыбка!

Прот. Андрей Юревич

— Это для киносъёмки, да? Но всё-таки в теле человеческом всё же очень гармонично, всё равномерно и всё по своему назначению, и всё важно — и внутренние органы, и внешние. Одного глаза не будет, и то сразу монокулярное зрение, и всё сразу порушится. То есть важно всё. Так и здесь. Человек же двуедин. Мужчина и женщина — это, скажем, две части одного существа, по крайней мере в браке — муж и жена. И на каждом лежит своя ответственность, своя часть ответственности. Половина ответственности на одном, половина на другом. Но только у каждого своя некая специализация. Испокон веков всегда было так, что мужчина — это какой-то фронт, а женщина — это тыл. Вот во время войны что важнее — фронт или тыл? Казалось бы, фронт — там всё совершается: победы, бои всякие и так далее. А как это без тыла? Да дня не продержится фронт без тыла — без еды, без боеприпасов, без помощи людьми, без штаба и так далее, ну не возможно. Так и здесь: муж без жены ничто, а жена без мужа тоже ничто.

Т. Ларсен

— А ещё бывают такие ситуации, когда у счастливой пары начинают появляться дети, и вдруг их семейное счастье тоже оказывается под большой угрозой, зыбким, под вопросом.

Прот. Андрей Юревич

— От детей?

Т. Ларсен

— Да! По статистике, очень часто с появлением младенца люди расстаются. Потому что очень сильно меняется их жизненный уклад. Есть разные вариации: когда мужчина ревнует женщину, потому что она тратит больше внимания на младенца; когда быт становится сложным и невыносимым, и мужчина просто уходит, потому что он устал; когда женщина себя, как говорят, запустила, она думает только о ребёнке, уже не хорошо выглядит, уже не так улыбается и лишний раз мужу суп не сварит. И, в общем, эти все обстоятельства... Казалось бы, дети должны усугублять только счастье семейное, но очень часто бывает, что с их появлением семья рассыпается.

Прот. Андрей Юревич

— Всё, что перечислила, это, опять же, говорит о чём? Об эгоизме глубочайшем и о желании взять, а не дать. Вот всё, что перечислено.

Т. Ларсен

— Нет, для меня это тоже шок. Я просто знаю статистику эту. Я вообще не понимаю, как можно уйти из семьи, в которой у тебя появился первенец...

Прот. Андрей Юревич

— Нет, я прекрасно это понимаю. Потому что муж и жена жили друг для друга, а, в общем-то, для себя в результате. Один от другого что-то получал.

Т. Ларсен

— Да, третий лишний.

Прот. Андрей Юревич

— Они имели возможность ходить, куда надо, куда хотели, ездить, куда хотели, разговаривать, общаться, ещё что-то. Ночи в их распоряжении, пожалуйста — никто не плачет, никого кормить не надо, пелёнки менять не надо. Я вспоминаю первую ночь, когда первую дочь принесли из роддома — Катюшку. Для меня жизнь раскололась на два периода: до этого и после этого. Потому что до этого ночи мои были очень короткие: первую секунду я засыпал, вторую секунду, утром, я уже просыпался. И вдруг её принесли из роддома. Я сплю, у меня завтра работа. Ночь какая-то длинная, какой-то горит ночник. Мама с женой чего-то возятся, чего-то шепчутся, что-то там она чмокает, её чем-то пеленают. Всё это происходит какие-то длинные часы...

Т. Ларсен.

— Бесконечно.

Прот. Андрей Юревич

— Бесконечно. Я утром с тяжёлой головой иду на работу, я прихожу, а меня начинают на работе спрашивать, а я начинаю рассказывать. В процессе рассказа я понимаю, как я счастлив всему этому, я обо всём этом рассказываю. Но дальше это было пять лет бесконечных бессонных ночей. Мы даже разделялись, и одну ночь дежурила жена, одну ночь дежурил я. И всю ночь надо было катать на колёсах кроватку. Если катаешь, она молчит. Как только ты засыпаешь, руку опускаешь, она мгновенно начинает кричать. Это было очень мучительно. Но как-то не возникало совершенно... мы были не только не в Церкви, мы вообще неверующие ещё были. У нас не возникало мысли при этом разбежаться. Мы несли это на себе. Это была часть нашей семейной жизни. И больше того скажу, это была часть нашего семейного счастья — служить всему этому общему делу. Я не знаю, что за мотивации были. Мне кажется, это просто чудо Божие. Мне кажется, Господь просто вёл нас по жизни.  Я не знаю, для чего — для семьи, для священника, для того, чтобы сейчас иметь право что-то сказать. Не знаю, для чего. Но как-то оно так вот шло. Хотя я могу сказать, конечно, по жизни, если жизнь сравнить с течением реки, то это река не просто по равнине текущая. Какие-то критические, естественно, либо по возрасту, либо по обстоятельствам периоды бывают. Это, как пороги на реке — вот эти пороги надо пройти, чтоб тебя не смыло, чтоб тебя не перевернуло, чтоб тебе голову не оторвало.

Т. Ларсен

— А как понять что это порог, что это временное состояние, а не финал наших отношений?

Прот. Андрей Юревич

— А всё временно в жизни, ничего не бывает в этой жизни вечного.

Т. Ларсен

— Опять перетерпеть?

Прот. Андрей Юревич

— Где-то и перетерпеть, а как? Вот если они плывут на байдарке, на каноэ и пороги — там очень сильно нужно перетерпеть. Там просто надо взять себя в руки, всю свою волю и всё между этими камнями, между этими порогами пройти. Так и здесь.

Т. Ларсен

— Можно и перевернуться же.

Прот. Андрей Юревич

— Можно, но вот надо смотреть.

Т. Ларсен

— Можно ли детей научить каким-то признакам, каким-то навыкам по которым они будут строить своё семейное счастье в будущем?

Прот. Андрей Юревич

— Самый главный, конечно, навык, я ничего нового здесь не скажу, это собственный пример. И повторюсь опять, что дети во многом транслируют. Вот мы сейчас наблюдаем за нашими парами детей наших, даже за теми, кто ищет сейчас, в поиске — последние четыре девочки младшие. И мы видим, как они во многом транслируют нас. То есть они ищут себе, может быть, друзей, исходя из тех каких-то критериев, которые в нашей жизни они видят. Не скажу даже, что это хорошо. Потому что если они ищут второго папу, например, себе в мужья, то, может быть, это совсем и не нужно. Но, тем не менее, это так. Они видят отношения у нас, они хотят, чтобы у них отношения были не меньше и не хуже, чем у папы и мамы. Они видят ценность этих отношений наших. Многие вещи они понимают, где нам приходится обходить какие-то виражи крутые, углы.

Т. Ларсен

— Родителям можно ссориться при детях?

Прот. Андрей Юревич

— Это, наверное, в каждой семье по-разному. В нашей семье для детей это катастрофа. Причём мы-то как раз с матушкой прекрасно понимаем, что это только на верхнем уровне, что глубинно у нас всё замечательно, единодушие и всё остальное. Мы просто...

Т. Ларсен

— Пар выпускаем.

Прот. Андрей Юревич

— Да. Ну, пар выпускаем, обсуждаем какую-то ситуацию. А дети начинают — мы видим их глаза, — начинают трепыхать, иногда просто даже плакать. Им кажется, что всё рушится. То есть лучше при них не надо выяснять никаких отношений.

Т. Ларсен

— Один раз я поругалась со своей мамой при детях. Причём я попросила не кормить детей шоколадом. Бабушка нарочно нарушила мой запрет. Я возмутилась, наругалась на неё. И пятилетняя Марфа разрыдалась, убежала к себе в комнату. Я пошла за ней, говорю: «Что ты ревёшь, что такое, что случилось?» Она сказала: «Мне бабушку жалко!»

Прот. Андрей Юревич

— У меня тоже, кстати, младшая Марфа, только ей уже семнадцать! Насчёт бабушек, тут тоже надо быть очень осторожными.

Т. Ларсен

— Кстати, бабушки очень часто бывают нарушителями семейного счастья!

Прот. Андрей Юревич

— А в той же Библии сказано, что оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей. И не только муж к жене, а это взаимообразно вообще-то. То есть — родители до свадьбы. Потом можно слушать их совета. Но вообще-то надо стараться жить, так скажем, автономно. Семья — это не родители и вы, и дети. Семья — это муж, жена и дети. Родители — это их уже семья. То есть от них надо уже отпочковаться.

Т. Ларсен

— А как это объяснить детям?

Прот. Андрей Юревич

— Например, некоторые мужья вообще говорят своей жене: «Жён у меня может быть сколько угодно, а мама одна».

Т. Ларсен

— Да.

Прот. Андрей Юревич

— Это ужасно. Ни в коем случае нельзя так думать! Жена одна. Мама, понятно, тоже одна по природе. Но жена одна и всё. Если возникает вопрос, например кораблекрушение, барахтаются в море мужчина, его жена, его мама. Кому спасать ему? Он может спасти только одного человека.

Т. Ларсен

— Утопиться самому, мне кажется, от такого вопроса страшного.

Прот. Андрей Юревич

— Это не решение вопроса. То есть всё-таки семья — это муж и жена.

Т. Ларсен

— А как это объяснить детям? Потому что когда мы говорим детям, что наша семья это мама, папа и вы. Они: «А бабушка с дедушкой?»

Прот. Андрей Юревич

— Я бы сказал как муж, как мужчина... У меня, кстати, никогда не было по своей жизни таких вопросов. Мои родители всегда уважали нашу автономность, наши решения, никогда не лезли в нашу жизнь. Но если бы что-то, то я бы сказал так папе и маме: «Мама, я тебя очень люблю, я тебе благодарен за то, что ты меня родила и вырастила. Но прости, вот у меня есть жена. Это моя жена, это моя семья. И прошу тебя, пожалуйста, не лезь в нашу жизнь».

Т. Ларсен

— Это очень понятно. Я просто про то, как... То есть дедушки и бабушки — это же тоже, с одной стороны, часть семьи. Как сказать: «Семья — это мама, папа и вы, мои дорогие дети. А бабушка и дедушка — это наши любимые родственники»?

Прот. Андрей Юревич

— Я понимаю, что часто приходится даже просто под одной крышей жить. Хорошо, когда есть возможность отдельно. А часто же трёхколенная семья живёт вместе. Здесь уже я бы дал совет бабушкам и дедушкам: они вообще-то должны смиряться. Потому что малые дети живут со своими родителями. Взрослые дети со своими родителями престарелыми уже не живут. Уже престарелые родители живут со взрослыми детьми. И они уже должны вставать за, они уже вторичны, они вообще-то должны прислушиваться. То есть есть понятие «большуха»: хозяйка — «большуха». Вот до тех пор, пока мать ведёт хозяйство, хорошо. Когда уже молодая невестка — жена сына встаёт за хозяйство, она перестаёт быть большухой, она уже должна вообще-то слушать её какие-то приказы. Вот как у казаков: есть атаман, есть совет старейшин. Атаман может быть молодой. Совет старейшин имеет право высказывать какие-то советы. Но решения принимает и приказы отдаёт атаман.

Т. Ларсен

— Ой, я надеюсь, уважаемые слушатели, что из нашего разговора вы почерпнули для себя какие-то важные факты, что счастье — это не то, что тебе даётся и падает на голову, а то, что ты сам строишь своими руками. Начинаешь ты его строить с того, что отказываешься от своих хотелок и своего эгоизма.

Прот. Андрей Юревич

— Это очень важно!

Т. Ларсен

— И начинаешь давать тому, с кем ты готов создать семью. И помнишь о том, что между тобой и твоей половиной всегда стоит Третий, Самый Главный на свете — Господь Бог.

Прот. Андрей Юревич

— Господь, да. Вот это очень важно!

Т. Ларсен

— Это очень, кстати, хороший, полезный факт, который надо прям всё время держать в голове. Особенно, когда захочется на супруга поругаться за то, что он тюбик не закрыл. Спасибо вам огромное! У нас в гостях был настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич. Будьте счастливы!