Поделиться

Евангелие от Матфея, Глава 21, стихи 12-14,17-20

12 И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей,

13 и говорил им: написано,- дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников.

14 И приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он исцелил их.

17 И, оставив их, вышел вон из города в Вифанию и провел там ночь.

18 Поутру же, возвращаясь в город, взалкал;

19 и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла.

20 Увидев это, ученики удивились и говорили: как это тотчас засохла смоковница?

Читает и комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.

Наверное, это один из самых жестких евангельских отрывков. В нем Христос Спаситель предстает как разрушитель. Сначала Он опрокидывает столы со скамьями в храме и выгоняет оттуда меновщиков с торговцами, затем Он уничтожает смоковницу. Краткий эпизод, который добавляет к облику Христа много нового. Вернее же сказать, две эти следующие друг за другом истории показывают еще одну грань любви, и напоминают, что Бог есть Бог ревнитель так, как говорит об этом, к примеру, библейская книга Второзаконие: «Господь, Бог твой, есть огнь поядающий, Бог ревнитель» (Втор. 4:24). Еще более сурово звучит эта же мысль у пророка Наума: «Он Бог святый, Бог ревнитель, не потерпит беззакония вашего и грехов ваших» (Наум 24:19). Именование Бога «ревнителем» показывает, что Бог отнюдь не милый добрый волшебник, и что любовь не может сводиться к попустительству. О том, что в попустительстве нет любви, известно любому родителю. Да и не только родителю: никто в здравом уме не даст своему близкому больному родственнику то, что может ухудшить его состояние. Бог действует аналогичным образом, Он отсекает то, что может навредить человеку вне зависимости от мыслей самого человека по этому поводу. Конечно, зачастую эта схема не реализуется в бытовом плане, но если смотреть этот вопрос несколько шире, то становится очевидным: Бог не дает распространиться злу в таких масштабах, которые угрожают существованию человечества.

Действия Христа Спасителя по изгнанию торговцев и меновщиков из храма подчинены все той же идее: торговля и весь сопутствующий ей шум это не только нарушение храмового порядка, это еще и то, что мешает молитве. А раз оно мешает молитве, то мешает и богообщению. Если же долгое время у человека нет богообщения, то он вообще отходит от Бога, становится по своему существу атеистом, который, может, и признает бытие Божие, но никоим образом не соотносит это признание с практикой повседневной жизни. Это то, что произошло со многими современными Христу израильтянами: они не были атеистами в нашем понимании этого слова, но Бог для них ничего не значил. Для них Он не был Живым Богом, не был Тем, Кем Он является. Если действие Христа в храме — это напоминание о том, что Бог не должен в нашем сознании превращаться в благочестивую традицию, то проклятие смоковницы — символическое действие. В этой смоковнице древние толкователи видят тех людей, которые санкционировали превращение храма в то, что Христос Спаситель назвал «вертепом разбойников». Блаженный Иероним Стридонский писал об этом так: «И когда увидел одно дерево (под которым мы разумеем синагогу и собрание иудейское) возле дороги: ибо синагога имела закон и потому была как бы при пути; так как она не веровала в Путь, то Он приходит к ней, стоящей неподвижно и не имеющей стоп Евангельских, и ничего не нашел Он на ней, кроме одних только листьев, то есть: шелеста обетовании, предания фарисеев, [их] хвастовства законом и красивыми словами без всякого признака плодов истины». Во всей этой евангельской истории прослеживается путь от пренебрежения молитвой и домом Божиим к совершенной духовной сухости и, как следствие, к оставлению Богом этих людей. Но нельзя считать, что мы не находимся в зоне риска, любой, кто знает о Боге и Евангелии, но в силу разного рода причин уклоняется от исполнения воли Божией, может оказаться на месте евангельской смоковницы.